Текст книги "Тотем Козерога"

Автор книги: Сергей Джевага

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

резко вскинуло голову. Тварь затанцевала в приступе неудержимого веселья. А

затем запрыгнула на крышу машины, и пристально глядя на меня, провела лапой.

Металл жалобно заскрипел, взвизгнул. Под когтями существа появились смятые

гармошкой длинные полоски железа.

– Ясно, – пробормотал я упавшим голосом. – Обойти не получится. Что ж…

Карлик изодрал крышу «волги» на ремни. Хихикнул, кровожадно мяукнул и

приготовился к прыжку. Один из шариков покинул орбиту, полетел по широкой дуге.

Свистнуло, мелькнула огненная черта. Череп уродца лопнул как спелый арбуз,

черная жижа расплескалась по лобовому стеклу автомобиля. Тварь пошатнулась и

скатилась на землю. Стальной шар по инерции пролетел дальше и угодил в грудь

другого существа. Карлика снесло как сухой лист, разорвало на две половины. На

стене дома появилась большая дыра с мокрыми потеками по краям.

Грохот удара потонул в заливистом мяуканье, воплях и рычании. Твари бросились со

всех сторон. Я перепрыгнул трупик существа, развернулся и активировал еще пять

спутников. Мгновение мучительного ожидания… я успел увидеть свору красноглазых

зубастых уродцев. Они ловко перепрыгивали с места на место, бежали на

четвереньках. Морды перекошены в злобных гримасах, пасти оскалены… А затем пять

раскаленных метеоритов рухнули с неба. В небо рванулись фонтаны камней, столбы

пыли и пламени. Меня оглушило, уши заткнули воздушные пробки. Эхо отразилось от

стен домов, усилило звук. В лицо ударила взрывная волна, опалила ресницы,

иссекла кожу мельчайшими пылинками. Я прикрылся рукой и отбежал подальше,

оглянулся через плечо.

Удар спутников точно накрыл навий, разметал и изорвал в клочья. Сейчас там

клубилось плотное облако пыли, плясали языки огня. Автомобили на стоянке

превратились в груду металлолома. Несколько фонарных столбов не выдержали и

завалились. Сверкнули искры электрических разрядов, зашипело и затрещало. Вновь

прогремел взрыв – вспыхнул бензин. Пламя затопило двор, охватило оставшихся в

живых демонов. Уроды верещали и выли, бестолково метались как черти в Аду. Но

вскоре попадали и затихли.

Я не стал дожидаться развязки, вбежал в следующий двор. Тут остановился и

перевел дыхание, мысленно провел оценку ущерба. По лицу стекала кровь, в голове

непрерывно гудело. Но ранки уже затянулись, тело боролось со слабостью и шоком.

Я потратил половину подшипников. Выдержу еще одну такую схватку или несколько

мелких. Но пройти осталось всего ничего, метров через пятьдесят будет мой дом.

Оглянулся с опаской. Карлики не преследовали. Те, что выжили, попрятались в свои

норы. Остальные постепенно превращались в пепел. Пламя опало, жирно коптило и

потрескивало. В небо поднимался столб черного дыма, пахло гарью и паленой

резиной.

– Елистрат, кто они? – спросил я, посмотрел на домового.

Старый ворчун совсем сник. Вел себя тише воды, ниже травы. Но услышав мой голос,

вздрогнул, зашевелился. Пожевал губами и свирепо почесал бороду.

– Тени, демоны, навии… – ответил домовой. – Называют по-разному… Приходят из

Нави, мира духов. Жрут все подряд, особо любят мертвечину. Тебе повезло,

молодец. Будь их побольше, то растерзали. А так ты хорошо шуганул, испугались.

Эти самые хилые, есть другие…

– Но как? – воскликнул я в недоумении. – Что вообще творится? Еще пару дней

назад все было нормально, а теперь Славгород напоминает фильм ужасов.

– Проклятие, – пробормотал Елистрат и покачал головой. – Слишком сильное,

могучее. Городище затягивает в бездну… Нам надо бежать, иначе сгинем.

Взглянув на угрюмое лицо Елистрата, я подумал, что ворчун прав. Надо уносить

ноги пока их не вырвали с корнями. Думать и рассуждать буду потом, когда окажусь

в безопасности.

Оставшийся путь я преодолел на одном дыхании, зашел в родной двор. Тут тоже

следы разрушений, завалы из камней, скелеты автомобилей, голые мертвые деревья и

трупы. У скамейки возле детской площадки я увидел ворох грязных тряпок, знакомый

платочек. Баба Маша лежала, запрокинув морщинистое лицо к небу. Пальцы скрючены

как коряги, глаза утонули в черепе. Из-под губ выглядывали черные клыки. На

горле огромная рваная рана: белые кости позвоночника, измочаленные обрывки

сосудов и почерневших высохших мышц.

Я отвернулся, прошел мимо. Пока видел трупы незнакомых людей, чувствовал себя

нормально. Но стоило углядеть останки злобной дворовой старушки, как в голове

помутилось. Я вспомнил, сколько раз ругался с нею, прятался от зорких глаз

следователя-любителя. И тут такой контраст – холодное серое тело, оскал и

предсмертная гримаса…

В желудке зашевелился комок тошноты. Я сглотнул, поспешно направился к подъезду,

стараясь не присматриваться к телам. На ходу запрокинул голову, глянул вверх.

Замечательно, окна в квартире целые – никто не похозяйничал. Осталось взбежать

по ступенькам… Ключи потерял, как и мобильник с зажигалкой. Но двери не жалко,

вскрою ударом подшипника.

В ноздри ударил знакомый запах подъезда. Впервые за весь путь по городу я

немного расслабился. Наконец-то дома! Теперь собрать вещи и бежать куда глаза

глядят… Уверенно шагнул в темноту, привычно поднял ногу – впереди небольшой

порожек. И сразу почувствовал, что в разум пробралась скользкая холодная рука.

Пошарила под черепом, сжала мягкий теплый мозг. Я охнул, попятился. Попытался

ударить в ответ, но не смог. Картинка в глазах перевернулась, предо мной

оказалась черная щербатая поверхность асфальта, пылинки, затертая палочка от

эскимо… В ушах зазвенело, издалека слышалось надрывное верещание домового:

– Ловушка! Вставай быстрее!..

Я что-то промямлил в ответ, попытался подняться. Но тело занемело, страшная

слабость расползлась подобно кляксе на тетрадном листе. Мысли смешались,

вывернулись на изнанку и пропали. Остались эмоции: страх, удивление и детская

обида – почти дошел, пробрался через проклятый город кишащий монстрами,

преодолел опасности, отбился. И так глупо попался в самом конце… Но и эмоции

поблекли, в душу вошло холодное равнодушие. Ловкие пальцы пошарили в мозгу.

Убедились, что отключили все функции и убрались восвояси. После них осталась

пустота, абсолютное и грозное «ничто». Сознание умерло. * * *

Домовой боялся. Маленький Дух, хранитель очага и защитник жилища забыл, когда в

последний раз испытывал подобный страх. Тьма веков, что тяжким грузом лежала на

плечах Елистрата стерла многое. И страх в том числе. Но сейчас ужас вернулся,

поглотил сознание старика.

…Сначала он жил в обыкновенной бревенчатой избушке посреди бескрайних лесов.

Годы летели быстро, незаметные и одинаковые, наполненные привычными хлопотами,

мелкими обидами и радостями. Поколения людей сменялось одно за другим. Хозяева

помнили о существовании домового, подкармливали, холили и лелеяли. Тогда

казалось, что так будет бесконечно долго. Но однажды пришли разбойники и сожгли

деревню, убили хозяев. Елистрат остался бездомным.

Молодой и энергичный Дух не покорился беде, отправился на поиски нового жилища.

И вскоре нашел желаемое, поселился в добротной деревянной крепости местного

князя. Жизнь вошла в привычное русло. Вновь хлопоты и проказы, ночные посиделки

с собратьями домовыми, травля анекдотов и сказок по вечерам… Но с тех пор

Елистрат понял, что нет ничего вечного. И не ошибся.

Годы летели словно птицы. Крепость давно разрушили, князя убили, а народ угнали

в рабство. Елистрат уже ничему не удивлялся, раз за разом искал новые жилища. Но

и дома менялись со временем. Деревянные избы и землянки уступили место добротным

каменным постройкам. А те в свою очередь многоэтажным скворечникам из стекла и

бетона. Иногда гремели войны, лилась кровь, умирали люди. Но домовой перестал

горевать и кручинится, заматерел. Лишь огорчался, когда сызнова приходилось

бродяжничать.

Жизнь стремительно менялась. Пропали привычные глазу витязи в тяжелых доспехах,

исчезли волхвы, скоморохи и знахари. На смену пришли попы в длинных рясах и с

крестами в руках, за ними солдаты с ружьями, врачи, ученые. Люди постепенно

забывали о Духах-помощниках, родных богах. Домовой не горевал, он просто привык.

Нет ничего вечного, нет незыблемого… Старик просто хотел прожить подольше.

Существование, какое бы ни было, хотелось продлить подольше. И в этом помогала

приобретенная осторожность.

Но жизнь в очередной раз изменилась. Домовой позволил себе полюбить этот

железобетонный скворечник. Елистрат устал прятаться от людей, хранить молчание.

Вадим, ученик волхва, оказался первым человеком на глаза которому Дух рискнул

показаться. Сашка – второй. И все ничего, но наладившаяся жизнь сызнова рухнула

в пропасть.

Домовой боялся. За себя и за несчастного глупца, коего пришлось выручать из

плена. Александр не осознавал и доли той опасности, что нависла над городищем.

Проклятие, навьи твари… Каждую минуту домовой ожидал смерти от когтей демона или

черного колдовства. Но Сашка оказался не лыком шит. Поразительно легко

разобрался с падальщиками, обошел другие опасности. В душе домового вспыхнула

слабенькая надежда – а вдруг обойдется?.. Не обошлось.

У входа в подъезд родного дома парень неожиданно вздрогнул и начал оседать на

землю. Глаза закатились, изо рта пошла желтоватая пена пополам с кровью.

Железные мячики, которыми так ловко управлял Сашка, посыпались на асфальт.

Домовой почувствовал колдовство. Зачаровали! – понял Елистрат. В последний

момент успел спрыгнуть с плеча и метнулся в сторону, чтобы тяжелое тело не

раздавило в лепешку.

Парень упал на спину, перекатился. Домовой подбежал, ударил коготками по щеке,

дернул за ухо. Но Сашка не реагировал, невидяще водил глазами, приглушенно

стонал.

– Ловушка! Вставай быстрее!.. – закричал Елистрат и нервно огляделся по сторонам

– неизвестный чаровник близко, сейчас придет забирать добычу.

Был бы домовой побольше и посильнее, то схватил парня и унес прочь. Елистрат

дернул в отчаянии бороду, принялся приводить Сашку в чувство. Щипал, дергал за

уши и нос, кричал и верещал. Но без толку, парень забылся беспробудным сном.

Послышались звуки шагов. Из тьмы подъезда показался худой черноглазый мужчина.

Остановился и настороженно огляделся. Одет в потертый костюм старого покроя, на

ногах – стоптанные разбитые туфли. Вполне интеллигентная внешность. Но

впечатление портила тонкая шея увешанная связками разнообразных амулетов.

Карманы пиджака надулись от колдовской мелочевки: пузырьков с настоями, веточек

и камней. В левой руке незнакомец держал грубую толстую трость, пальцы правой

изогнулись в замысловатой фигуре.

Платон Варламович Мельников ощупал взглядом каждую пядь двора. От суетливых глаз

не укрылась ни одна мелочь: трупы горожан, несколько низших демонов-падальщиков,

что трусливо спрятались за дальними деревьями, бесплотные теневые сущности на

крышах соседних зданий… А вот серый меховой комок колдун не заметил. Елистрат

вовремя юркнул в тень у стены дома, забрался в вентиляционное отверстие и

принялся наблюдать.

Взгляд мистика упал на Александра. Колдун широко ухмыльнулся, удовлетворенно

цокнул языком и неспешно подошел ближе.

– И от бабушки ушел, и от дедушки… – хихикнул Платон. Схватил парня за волосы и

всмотрелся в лицо. – А от меня не уйдешь!

Александр тихо застонал. Глаза невидяще вращались в орбитах, челюсть отвисла.

Изо рта капала слюна и кровь. Колдун отпустил волосы, брезгливо отер ладонь о

полу пиджака. А затем нагнулся и схватил парня за шиворот. Без видимых усилий

приподнял и потащил в темноту подъезда.

– Пойдемте, молодой человек! – ласково приговаривал мистик. – Хватит, набегался.

Я тебя полжизни ждал, силушку копил… Пойдем! Мне всего-то и надо – крови твоей

немного. Будет не больно – как комарик укусит, обещаю. А потом просто заснешь…

хе-хе… навсегда.

В темном окошке подвала гневно блеснули маленькие глаза. Домовой сжал кулачки и

скривился от отвращения. Колдун показался уродливым пауком, что поймал в сети

беззаботную муху. Спеленал крепкими нитями, теперь тащил в логово, чтобы

насытится. Мистик унес парня в темноту подъезда. Слышалось хриплое дыхание,

возня и мягкие удары – колдун поднимался по лестнице, волочил безвольное тело

Александра.

Елистрат заметался по подвалу. Что делать?.. Как поступить? Спасти парня не в

его силах… И страшно. Несмотря на неказистую внешность, колдун внушал ужас.

Домовой остановился, скрипнул зубами. В маленькой душе постепенно разгоралось

непривычное жаркое пламя. И впервые за многие сотни лет Дух подчинился глупому

чувству. Воинственно закинул длинную бороду на плечо, юркнул в маленькую дыру на

потолке подвала.

Эпоха средневековья с ее феодальными замками, тайными подземельями и катакомбами

давно канула в Лету. Но в каждом современном доме существуют целые лабиринты

ходов, пыльных туннелей и вентиляционных шахт – рай для домового. И Елистрат

знал их как свои пять пальцев. Маленькие волосатые лапки месили пыль, мимо

проносились ответвления, повороты, пластиковые и металлические решетки. Темнота

кромешная, но домовому и не нужно видеть. Он знал куда идти и где сворачивать.

На одной из развилок Дух остановился и прислушался. Где-то за толстой бетонной

стеной раздавался громкий кашель, невнятное бормотание. Кто-то из жильцов

метался в агонии, горячечном бреду. Нет, не то… Еще несколько длинных тоннелей,

шахт и поворотов. Чуткие уши домового различили гулкие шаги, ругань и мягкие

шлепки. Да, это колдун. Но куда же его несет нелегкая?.. Уже седьмой этаж!

И тут до Елистрата дошло – крыша! Мистик не мог запереться в одной из квартир –

слишком тесно. А вот на крыше достаточно места для ритуалов. Домовой решительно

скользнул в вертикальную шахту и побежал со всех ног. В лицо подуло прохладой,

бороду и нечесаные волосы взъерошил холодный сырой сквозняк. Дух выскочил из

трубы, молнией метнулся под прикрытие тени, что отбрасывал парапет крыши и

затаился.

Елистрат не знал, почему поступил так. В душе боролись две силы. Одна призывала

уйти на Тропу и перебраться в другое городище. Вторая хранила упрямое молчание и

просто вела за собой. Дух затих и постарался стать незаметным, слился с

темнотой. Тотчас услышал знакомые шаркающие шаги, надсадный хрип. Дернулась

железная крышка люка, с грохотом отворилась. Из дыры показалось худощавое лицо

колдуна, козлиная борода.

Мистик вылез на крышу, развернулся и запустил руку в темный проем. Слегка

поднатужился и выудил обмякшее тело Александра. Небрежно схватил за запястье и

оттащил немного в сторону.

Парень выглядел неважно. Домовой разглядел бледное лицо и черные круги под

глазами. Одежда в следах побелки, грязи. На ногах и руках мелкие царапины,

кровоподтеки. Колдун не церемонился, когда тащил по лестнице. И сейчас… Мистик с

удивительной для человека его сложения силой схватил Александра, встряхнул как

тряпичную куклу. Перевернул на спину и рванул рубашку. Ткань затрещала по швам,

разлезлась. Обнажилась бледная кожа, мускулистая грудь и выпирающие ребра.

– Ну что, молодой человек? – пробормотал Платон и потер ладони в предвкушении. –

Не будем откладывать. А то вдруг помешают?..

Платон пошарил в карманах и вытащил небольшой перочинный ножик. Провел острием

по груди парня, нарисовал небольшую пентаграмму, вырезал магические символы.

Дождавшись, когда из надрезов выступит кровь, положил посередине фигуры

небольшой плоский камешек. Стал делать пассы руками, бормотать заклинания.

Голос, сначала тихий и невнятный, постепенно окреп, приобрел повелевающие нотки.

Возвысился и загремел подобно горному обвалу, взлетел вверх, к мертвому небу.

Глаза колдуна полыхнули багровым. Узловатые пальцы засветились, с ногтей

брызнули шипящие алые искры. Упали на кожу парня, превратились в маленьких

червей и вонзились в грудь.

Домовой вжался в крышу и задрожал от страха. Елистрат ощущал колдовство, видел,

что творил колдун. Мистик деловито и буднично проводил один из забытых

вампирских ритуалов. Цель понятна – поглотить силу парня, а результат… Сашка

умрет, если не оборвать колдовство. Но как? Маленький Дух не способен навредить

человеку, тем более чародею. Домовой заскрипел зубами от бессилия. Тихо отполз в

сторону, вновь юркнул в вентиляционную шахту. Надо найти помощь, призвать хоть

кого-нибудь!..

ГЛАВА 8

Теплый ветер ласково овевал лицо, прижимался к щеке нежной женской ладошкой и

перебирал волосы. В веки тыкались стебельки травы, щекотали и кололи кожу. Пахло

нагретым солнцем разнотравьем. Горьковато-сладкий густой дух входил в легкие,

наполнял грудь силой и радостью. Ветер доносил звуки: тихий шелест, веселое

щебетание птиц и басовитое жужжание шмелей.

Я открыл глаза и улыбнулся. Надо мной глубокое синее небо, огромные кучевые

облака. Плотные и объемные, будто срисованные с картинки из детской книжки. Они

неспешно плыли в неведомые дали, словно океанские лайнеры или огромные острова.

Лучи солнца сверкали в пушистых вершинах, играли тенями. Я присмотрелся

внимательнее и вновь улыбнулся. Среди белых, голубых и розовых взбитых сливок

мелькали темные точки, что-то блестело. Люди… крылатые люди… Одетые в

белоснежные тоги, с огромными крыльями за спиной и золотистыми обручами на

головах. Улыбчивые и беззаботные, счастливые. Меня заметили, окликнули и

поприветствовали. Я поднял руку и помахал в ответ.

Вставать не хотелось. Я бы и целую вечность пролежал вот так, греясь на солнышке

и слушая шелест травы. Но какое-то чувство… или нет, зыбкое ощущение

неправильности происходящего призывало подняться и уйти. Куда?.. Какая разница?

А вдруг выйду к какому-нибудь ручью или речке? Тогда можно посмотреть на игру

солнца в воде, помочить ноги и поиграть с маленькими рыбками…

Я сел и помотал головой, отряхнул с волос налипшие травинки. Не спеша поднялся,

с удовольствием потянулся, зевнул.

Предо мной расстилалась бесконечная зеленая равнина, усыпанная яркими желтыми

точками. «Одуванчики! – с удивлением и радостью осознал я. – Целое поле

одуванчиков!» Зелено-желтое полотно уходило далеко-далеко, тонуло и растворялось

в голубоватой дымке, соединялось с небом на горизонте. Жаркое солнце застыло в

зените, сверкало, заливало землю золотистыми лучами. Над пушистыми головками

цветов кружились толстые полосатые шмели, собирали пыльцу.

Я шел по идеально ровной земле, без устали продвигался вперед, к горизонту. И

никак не мог поймать ту грань, за которой что-то изменится. Да мне и не

хотелось. В душе парным молоком плескалось счастье, мышцы звенели от силы и

свежести.

«Так значит вот как выглядит Рай!» – думал я.

Время остановило свой бег. Здесь его никогда и не существовало. Время – нечто

земное, темное, безысходное. Оно несет с собой перемены, старость, смерть. А

здесь даже те травинки, что срывал, сразу же вырастали. Примятые ногами

одуванчики поднимали головки. А солнце… солнце вечно стояло в зените, не желая

отмеривать проходящие часы, дни и годы.

Я не помнил сколько бродил по равнине. Когда вокруг тебя ничего не меняется, то

зачем волноваться? В голове ни мыслишки, в душе – радость, радость, радость… И

какая разница какой сейчас год, месяц, день?

Но меня еще тревожило ощущение неправильности. Иногда затихало совсем, иногда

вспыхивало с новой силой. Порой я вспоминал о речке… Да, я хотел речку или

ручеек. Обязательно прозрачную и холодную, с высокими камышами у берегов и

серебристыми рыбками в глубине. Но вокруг поле одуванчиков и ничего более. Я

хотел спросить о реке у крылатых людей. Но жители облаков не желали спускаться,

смеялись и показывали на меня пальцами – вот чудак! А потом и вовсе перестали

замечать.

Образ реки занял помыслы. Я представлял ледяную прохладу, струи воды, омывающие

тело. В ушах эхом отдавалось журчание, ноздри дергались в надежде уловить запах

тины, воды… И тогда я искал. Через время забывал, отдавался покою и

умиротворению, растворялся в счастье. Но мысль не давала покоя. Раз за разом

возвращалась, тревожила сильнее.

Постепенно зародилось новое чувство, чуждое и непонятное в солнечной стране.

Раздражение… В такие моменты малой частью разума я понимал, что равнина с

одуванчиками – не настоящая. Что где-то там, за горизонтом, есть другие миры,

иные места, куда еще не ступала моя нога. Я страстно желал найти, посетить,

увидеть. Вслед за образом реки пришел другой, не менее интересный. В ушах

прошелестело: «Холмы… Что там за холмом? Быть может речка?» Я вспомнил, что

кроме равнины есть что-то иное. Перед глазами пронеслась череда цветных образов

и наполненных смыслом слов: горы, овраги, долины, холмы, реки, озера… моря!..

Остановившись, я оглянулся, по-новому посмотрел вокруг. Поле с одуванчиками,

глубокое синее небо с белоснежными облаками… Ну и что?.. Скучно, пресно,

одинаково… Яркий и радостный мир померк в глазах. Все стало сереньким,

бесцветным.

Полосатые толстые шмели кружились у лица, утешительно гудели. Призывали забыть и

отрешиться, вновь окунуться в счастье беззаботного бытия. Но я не мог… Я помнил

и знал!.. Родился первый недоуменный вопрос: Кто я?.. За ним пришел второй,

такой же гложущий: Где нахожусь?

Разум закоротило. Я застыл не в силах вдохнуть и пошевелится. Искал ответы и не

находил. Мысли блуждали по кругу, словно змеи, кусающие собственные хвосты. Я

огляделся вокруг, пошарил глазами. Быть может, ответ кроется где-то рядом?.. И

точно! Взгляд наткнулся на что-то блестящее в траве. Я вскрикнул от восторга,

упал на колени и схватил вещицу. Ладонь ожгло холодом, кожа сразу же занемела.

Ощущения смутно знакомые, удивительно близкие, словно испытывал их когда-то

давно, в прошлой жизни.

Затаив дыхание, я крепче сжал вещицу в кулаке – твердая и холодная, крепкая, –

раскрыл ладонь. Впился глазами в фигурку из прозрачного материала. Лед, стекло,

хрусталь… – всплыли полузабытые понятия. Промелькнули и стерлись под напором

других мыслей.

Фигурка изображала странного зверя: верхняя половина – туловище козла, голова

украшенная загнутыми рогами, вскинутые в боевом запале копыта; нижняя – плавные

извивы гибкого змеиного тела. Я попытался вспомнить. Нечто зыбкое бултыхалось на

грани сознания, виляло хвостиком, манило… Губы сами собой сложились в нужное

положение, дернулся непослушный язык, а горло исторгло звук. Медленно, по слогам

прозвучало слово:

– Ко-зе-рог!..

Мозг раздулся под потоком образов, звуков и запахов, слов, понятий. Вихрь эмоций

всколыхнул душу. С удивлением и страхом я посмотрел на фигурку. Взвился горячий

пар, зашипело. Вещица таяла прямо на глазах, растворялась и превращалась в воду.

Через секунду в ладони осталась лишь прозрачная лужица. Поверхность сверкала в

свете солнца, пускала блики. Но и вода постепенно нагрелась, быстро впиталась в

кожу. Ни одна капля не пролилась на землю.

– Козерог! – повторил я увереннее.

По бесконечной зеленой равнине прошлась волна, вздыбила травы, пригнула

одуванчики к земле. Ветер сделался порывистым и холодным. На лоб упала капля

воды. Я очнулся, стер рукавом и посмотрел на небо. Облака расплывались, мчались

быстрей и быстрей. Белые, розовые и голубые хлопья залило грозной чернотой.

Раздался гром, сверкнула первая ветвистая молния. Крылатые люди в панике

метались, кричали и голосили. Кто-то рыдал, иные пытались спасти домашнюю

утварь. Молнии били чаще, гром гремел непрерывно. Огненные стрелы сверкали,

сжигали людей целыми десятками.

Ветер на мгновение утих, а потом ударил с небывалой яростью и мощью. Нос уловил

запах гари, паленых перьев. Рубашку рвало с плеч, волосы трепало. Глаза

запорошило лепестками одуванчиков, пухом, мелкими травинками и сором. Я

поднялся, отступил под напором разбушевавшейся стихии. «Ты нарушил! – различил я

в вое ветра. – Ты будешь покаран!»

– За что? – закричал я.

– Ты убил их! – зарычал ветер. – Смотри!..

Белые пушистые подушки облаков превратились в черные обгоревшие туши. Меж ними

проскакивали злые красные молнии, гремел гром. Прозрачное жаркое пламя охватило

каждое облако, жадно лизало и глодало. Багровые языки пожирали туманные клочья,

поднимались к бездонному небу и превращались в толстые столбы черного дыма.

Раздавался треск, шипение. В раскаленном Аду метались фигурки крылатых людей.

Поднебесные жители кричали от боли, вспыхивали как сухая трава и падали

искореженными дымными головешками. На лету распадались золой, разваливались на

куски.

Ты виноват! – прогремело в мозгу. – Ты убил их! Если бы не твоя глупость и

дурацкое желание, то крылатые люди жили, пели песни и радовались существованию.

Убийца! Еретик! Предатель!..

– Нет! – всхлипнул я. – Нет…

Небо почернело от дыма и пепла. Глубокую лазурь закрыло жирными столбами,

пламенем. Медленно падал дождь из пылающих перьев и пуха. То тут, то там стучали

небольшие обугленные комочки – останки крылатых. Прекрасный солнечный мир,

беззаботный и счастливый, превратился в обгорелый труп, пустую оболочку.

В спину ударил раскаленный кулак, уши заложило от рева и близкого грохота. Я

оглянулся, в испуге вытаращил глаза. Степь горела. От края до края полыхало море

огня. К облакам поднимались дымные столбы, рвались длинные языки пламени. Ветер

окреп, уверенно гнал стену огня прямо на меня. Не отрывая взгляда от

надвигающейся опасности, я поднялся на ноги. Отступил на шаг, второй… А потом

развернулся и побежал. Ветер и пламя словно того и ждали. Взвыли и загудели,

бросились вдогонку.

Меня обгоняли обгоревшие перья и пепел, под ногами мягко шуршала трава.

Невыносимый жар опалял спину. Я чувствовал, что рубашка тлеет, начинает гореть.

Пламя в небе, пламя позади. И нет выхода. Лишь бежать, бежать… пока хватит сил,

пока бьется сердце. Стопы чаще попадали не в сочную траву, а в тлеющие угли.

Острые сухие стебли царапали пятки. Я хрипел от боли, захлебывался собственным

криком. Стена огня нагоняла, ветер бросал в спину полыхающую траву, раскаленный

пепел. В ушах нарастал грозный гул – стихия близко. Пот заливал глаза,

невыносимо щипал открытые раны, ожоги. Я уже почти ничего не видел. Мчался на

подгибающихся ногах, ориентировался по звукам и запахам.

– Ты виноват! – гремело и хохотало Пламя. – Я покараю тебя!

– Ты ответишь! – свистел Ветер. – Отступник!

– Убийца! – шептало Небо. – Что ты натворил?..

Я молчал, берег дыхание. Спустя секунду понял, что проигрываю. Сердце

разрывалось, воздух больше не желал проветривать легкие. Пламя обступило со всех

сторон, глодало кожу, впивалось в мясо. Не поддамся! – промелькнула упрямая

мысль, придала сил измученному телу. Я вырвался из колючих объятий огня,

рванулся вперед.

Муть перед глазами рассеялась, и я увидел невозможную в этом правильном

пластмассовом мире огромную дыру в земле. Черная, глубокая и широкая. Края

идеально ровные, будто отмерены циркулем. Она могла быть ловушкой, могла

привести к смерти. Но у меня не оставалось выбора… Я рванулся вперед,

оттолкнулся ногами и рыбкой влетел в черный проем.

Промелькнул осколок темного неба, полыхающие чадным пламенем облака. Спину

лизнул огонь, но отпустил, разочарованно загудел где-то далеко вверху. Я

окунулся в глубокую беспросветную тьму. В ушах свистел ветер, теребил раны,

размазывал кровь и слезы по обожженному лицу. Я раскинул руки, закрыл глаза и

отдался на волю судьбы. Парил и кувыркался в теплых потоках воздуха. Но голова

не кружилась, желудок не бунтовал. Будто завис в пустоте, среди тьмы и

спокойствия. И лишь ветер подсказывал, что двигаюсь, лечу…

Кто я? Где? Что вообще случилось?.. Ответа нет. Я попал в зачарованный круг

неизвестности. Но теперь была зацепка – та самая фигурка волшебного зверя. Я

вызвал образ перед глазами. Внимательно рассматривал, следил за извивами тела,

загогулинами рогов. Порой казалось: вот-вот, еще немножко и вспомню. Но каждый

раз путеводная нить ускользала, взлетала выше, подразнивала и манила.

Боль ушла. Раны затянулись, кожа разгладилась. Вслед за изумлением пришла

равнодушная сонливость – падаю несусветно долго, сколько до дна не известно.

Поспать бы, забыться, отдохнуть… Воздух взревел, падение ускорилось. Дно! –

понял я. Попытался сгруппироваться. Но не смог. Тело налилось тяжестью, разум

утонул в черноте и безмолвии. Вспыхнул свет, жаркие лучи прошли насквозь. Что-то

вымыли, подчистили, но не до конца…

В голове возник надсадный гул, заглушил мысли. Я открыл глаза, огляделся:

убегающие вверх и вниз ступеньки, площадка лестницы какого-то учреждения. Стены

глухие – ни окон, ни дверей. Но светло – обои, коими заклеен бетон слабо

мерцают. Очень тихо. Воздух безвкусный, прохладный…

На губах сама собой возникла счастливая улыбка, в душу хлынул водопад

положительных эмоций. Я медленно пошел наверх, потом не выдержал и поскакал по

ступенькам. Один пролетик, второй, десятый… Хорошо-то как! Будто всю жизнь

только тем и занимался, что бегал по лестнице. Будто?.. Ах-ах, забыл дурак? Это

же цель!.. Нет, Цель с большой буквы! Ты всегда тут поднимался. И когда-нибудь в

будущем обретешь подлинное счастье. Лестница… Да-да, Лестница Мироздания!

Взгляд радовал чудесный блеск новенькой краски. А цвета? Какие восхитительные

цвета! Серо-синий под ногами, бордовые перила, зеленая решетка ограждения… И

стены теплого телесного оттенка. Ох-х… А это что? Узор? Ни-че-го себе! Как

интересно… Взор прикипел к полоске с краю ступеньки. Узкая, ярко-алая. А на ней

черной краской выведен замысловатый узор. Я присмотрелся с радостным

любопытством. И неожиданно для себя самого перешел на шаг. А затем и вовсе

остановился. Медленно, со скрипом в спине наклонился, принялся жадно

разглядывать. Маленькая фигурка сказочного зверя. Верхняя половина – козел,

нижняя – змея. Как интересно! Тот, кто красил, обладал оригинальным вкусом.

Нельзя останавливаться! – промелькнула мысль. – Ты должен подниматься

непрерывно!

Да-да, – подумал я покорно. – Надо бежать дальше. Грех! Предательство! Нужно

наверстать упущенное время!

Радость бытия ушла. Взгляд непрерывно следовал вдоль контура фигурки. С глаз

будто сдернули тяжелое покрывало. Сквозь открытую прореху хлынули воспоминания.

И я закричал… Невыносимая боль выжигала мозги, плавила нервные окончания. Упал

на спину, захрипел. С устрашающей четкостью чувствовал, как возрождается разум.

Частички моего «Я» словно разбрызганные по земле капли ртути притягивались друг

к другу, сплавлялись в определенную форму. В ту, что помнили и знали задолго до

Лестницы… Воспоминания приходили в виде образов, цветных и черно-белых картинок.

Порой я слышал лишь голоса, ощущал запахи, прикосновения. Сознание возрождалось,

крепло. Медленно, но верно разрывало тенета чужой воли, навеянных мыслей.

Минут пять я полежал неподвижно, заново привыкая к телу. А потом, кряхтя и охая

как древний старик, поднялся и присел на первую ступеньку.

– Твою мать! – сочно, от души выругался я. – Угораздило же! И как прикажете