Текст книги "Лунное сердце - собачий хвост"

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)

Скотт округлил глаза.

– Ну? – я слегка подтолкнул его. – Что ты хочешь сказать?

– Я, кажется, знаю, где находятся самые большие под светом Солнца кольца, – широкоскулое лицо Паразитински расплылось в радостной улыбке. – Самое большое кольцо в Солнечной системе есть у планеты Сатурн. Кольца поменьше есть у Нептуна и Урана. И совсем тоненькое кольцо есть у Юпитера! Значит, первая навка – космонавт на едином космическом корабле должна пролететь по орбите, проходящей через все четыре планетных кольца!

– Вполне может быть, – поразмыслив, согласился я. – Мы станем человечеством, если объединим наши силы и совместно займемся чем-нибудь действительно масштабным. Хотя бы теми же межпланетными экспедициями…

– Нет, мальчики, – покачала черноволосой головкой Дунь Ша. – Мне кажется, что не все так просто. И космические полеты вовсе не самое главное, что нужно для очеловечивания…

– Вопрос о человечности перестал быть риторическим и философским, – глубокомысленно изрек Скотт, когда мы заняли свои места за столом. – Не прогадаем ли мы, если станем человечеством?

– Мы столько мечтали об этом, – я улыбнулся. – А теперь засомневались…

– Мечты – это только воздушные замки, – фыркнул Паразитински, – а жить всегда хочется в реальном, теплом и просторном доме. Если верить нашим преданиям и сказкам, переход к человечности неминуемо повлечет за собой полный отказ от базисных принципов нашей цивилизации – магии и колдовства. Леви, ты готов отказаться от всех достижений магической науки – космонавтики и компьютерной техники, медицины и биологии? Как мы сможем вести без колдовства сельское хозяйство, строить дома, создавать новые машины? Стоит ли жертвовать всем этим, чтобы стать человеком?

Я задумался. Человечность и в самом деле посягала на самые основы нашего колдовского мироздания.

– Став человечеством, мы забудем свой нынешний мир, – продолжал вдохновлено витийствовать Скотт. – Нам придется заново строить цивилизацию! Теперь уже человеческими способами. Но как можно создавать металлы, керамику, пластмассы без колдовства? Да и возможно ли это в принципе?

– Может мы все-таки забудем не все? – робко возразила Дунь Ша. – Останутся колдовские тексты, магические заклинания, предания…

– Для человечества они будут только сказками, – безжалостно отрезал Паразитински. – Их будут рассказывать детям ради забавы!

– Да, скорее всего, мы потеряем и память, и… И даже свои личности, – вынужден был согласиться я. – Но зато мы приобретем человечность…

– Человечность взамен всей колдовской цивилизации – не маловато ли это? – с сомнением покачал головой Скотт. – Нам всем стоит крепко задуматься. Процесс очеловечивания, видимо, необратим. Наше решение радикально изменит облик всей земной цивилизации.

– Так уж и всей, – засомневался я. – Кто-то захочет стать человеком, а кто-то и нет. Может быть, человеческая и колдовская цивилизации смогут существовать одновременно?

– Сомневаюсь, – тряхнул головой Паразитински. – Я думаю, что процесс будет напоминать цепную реакцию – раз начавшись, он уже не остановится!

Некоторое время мы ели молча.

– Может быть, все не так трагично, – нарушила молчание Дунь Ша, когда мы перешли к десерту. – Завет Нинелия еще нужно правильно истолковать. А на это могут уйти годы и десятилетия.

– Вполне возможно, – кивнул Скотт. – Я, к примеру, никак не возьму в толк, что значит первый тезис старца – “преодолей самого себя”?

– Нужно как-то изменить свою личность, – предположил я. – Стать добрее, справедливее, что ли… Какие там еще качества связывают наши философы с человечностью?

– Допустим, – Паразитински задумчиво наморщил лоб. – Хотя дать определение, что такое доброта и что такое справедливость, наверное, не возьмется ни один из наших мыслителей. Но как собрать все народы в одну семью, чтобы стать человечеством? Народы с разными взглядами на жизнь, со своими проблемами, страхами и комплексами – и всех в одну семью? Как это сделать?

– Все очень просто, мальчики, – сказала Дунь Ша с очаровательной улыбкой на устах. – Жители Земли только тогда станут человечеством, когда преодолеют все свои страхи и комплексы…

Она чуть помедлила, размышляя, а потом добавила:

– И объединятся в единое целое для того, чтобы решить те задачи, которые в одиночку им ни за что не решить.

И-До под потолком каюты разразился веселой трелью и радостно полыхнул разноцветными огнями.

– Может быть, – Скотт почесал пальцем затылок. – Но как истолковать третий тезис старца – “ежедневно и ежечасно отдавать всем частички своей души”?

 

11

Утром следующего дня я обнаружил радикальные изменения в своем внешнем облике.

Проснувшись, я некоторое время лежал с открытыми глазами, созерцая деревянный потолок избушки и размышляя о разных мелочах. Потом вылез из спального мешка, сладко потянулся и отправился в санузел – удовлетворить всяческие естественные надобности, умыться и причесаться. Вот тут, взглянув в зеркало над умывальником, я и обнаружил, что количество растительности на моем лице существенно уменьшилось.

Еще вчера вечером из зеркала на меня смотрел обычный леший: заросшее коричневатыми волосами лицо, на котором выделялись только глаза, рот и курносый бугорок носа. А к сегодняшнему утру под обеими глазами появились полукружья чистой розовой кожи, на которых не было и следа растительности.

– Странно, – сказал я зеркальному двойнику и принялся внимательно рассматривать свое начавшее лысеть лицо. – Под сильное радиоактивное излучение я вроде бы не попадал… Гм, а если бы даже и попал, то полысел бы весь целиком: и на темечке, и на висках, и на затылке…

Кожа на лице имела нежно-розовый цвет. Было очень любопытно видеть себя лысеющим. Последний раз я видел свое лицо без волос лет в тринадцать, еще до генетической специализации.

На Земле меня, конечно, ждут жуткие неприятности. Минимум – углубленное медицинское обследование. И повышенное внимание общественности, особенно ее женской половины. Где это видано, чтобы лешие лысели лицом? Как бы не пришлось мне носить какой-нибудь парик-маску, если растительность не отрастет снова.

Коммуникатор в нагрудном кармане комбинезона разразился звонкой трелью. Звонила Дунь Ша:

– Левушка, ты не мог бы зайти ко мне? Срочно.

В ее голосе звучали тревожные нотки.

– Сейчас буду, – я быстренько закончил делишки в санузле и через печную трубу нырнул в “Чэнъи”. Скотт Паразитински все еще похрапывал в спальном мешке, который он пристроил в проеме между стеной и печью.

Дунь Ша, естественно, встретила меня круглыми от удивления глазами. Остальную часть ее лица скрывала сделанная из цветастого платка повязка.

– Не обращай внимания, – успокоил я китаянцу. – Ничего страшного. Просто за ночь у меня исчезли волосы под глазами.

Я произнес эти слова таким будничным и спокойным тоном, как будто как минимум пару раз в месяц терял растительность на собственном лице.

– А я думала, что только у меня начались проблемы, – Дунь Ша сдернула повязку с лица. – Полюбуйся!

Я охнул. Длинный кикиморский нос китаянцы за ночь немного укоротился, слегка затупился и теперь очень походил на маленькие симпатичные носики дотринадцатилетних девочек. Правда, все-таки был еще длинноват. Но и с этим все еще длинным носом Дунь Ша выглядела настоящей красавицей.

– Чудеса! – я развел руками. – И давно ты это обнаружила?

– Утром. Посмотрела в зеркало и увидела. А ты когда увидел свои залысины?

– Только что. Как думаешь, что это может быть?

– На какую-то болезнь не похоже, – рассудительно сказала Дунь Ша. – Просто мы с тобой изменились. Начали приобретать облик гипотетического человека.

Я задумался. И-До и Завет находятся на борту корабля. Значит, мы все находимся под их воздействием.

– Но мы же не летали с первой навкой на единороге через четыре космических кольца…

– Значит, дело не только в кольцах. Есть еще какой-то фактор. Скрытый пока от нашего понимания.

Некоторое время мы молча рассматривали новые лица друг друга.

– Ты стала еще красивее, – сказал я. – Почти идеальная форма носа.

– А тебе очень идут залысины на лице, – засмеялась Дунь Ша.

– Интересно, а как чувствует себя Скотт? – я нажал кнопку вызова на коммуникаторе. – У него тоже есть какие-то изменения?

– Хэллоу, – в наушнике раздался недовольный хрип Паразитински.

– Доброе утро, Скотт, – сказал я. – Внимательно осмотри себя в зеркале и перебирайся к нам на “Чэнъи”.

– Что за шутки, Леви? – рассерженно рыкнул Паразитински. – Тебе не спится по утрам?

– Это не шутка. Посмотри на себя в зеркало и лети к нам.

Через пять минут в люке печной трубы показалось перекошенное от испуга лицо Паразитинского. Увидев нас с Дунь Ша, он шарахнулся назад.

– Спокойно, – я поймал его за локоть. – С лысеющим лицом – это я. С укороченным носиком – это Дунь Ша.

Он ошалело смотрел на нас, а потом повращал головой вправо – влево:

– А у меня – уши!

Длинных и острых, почти ослиных гоблинских ушей больше не существовало. Органы слуха Скотта Паразитински оплыли, затупились и теперь отличались легкой лопоухостью – как у тринадцатилетнего мальчишки.

– Ну, вот и третье доказательство, – произнесла Дунь Ша. – Мы с вами постепенно превращаемся в… Как это сказать? В человеков!

– В людей, – машинально поправил я. – Человек во множественном числе – это уже люди.

– Милая мама! – Паразитински выпучил глаза и обхватил ладонями свои затупившиеся уши.

– Не расстраивайся, – я успокаивающе похлопал его по плечу. – Это только начало!

– Цепная реакция превращений началась, – констатировал Скотт. – Процесс пошел… По завету старца Нинелия…

 

12

Земля все ближе и ближе.

Я сижу у окошка избушки и смотрю на постепенно увеличивающиеся в размерах континенты и океаны нашего космического дома.

Сегодня утром мы обнаружили, что носик у Дунь Ши укоротился еще на один миллиметр, уши Скотта стали более округлыми, а у меня пропала растительность на переносице.

Сообщение о нашем постепенном превращении в людей вызвало на Земле бурю эмоций. Некоторых оно обрадовало, у других вызвало резкий протест и неприятие. Мол, и в нынешнем состоянии нежити есть свои немалые плюсы. Магия, заклинания, колдовские технологии… Сохранятся ли они, если мы станем человечеством? Споры сторонников и противников очеловечивания охватили едва ли не всю планету.

Как бы там ни было, все ждут нас с нетерпением, и у меня есть предположение, что всю оставшуюся жизнь мне и моим коллегам придется жить в эпицентре повышенного общественного внимания.

Сначала на Земле решили, что метаморфозы с нашим внешним обликом как-то связаны с воздействием И-До и Завета старца Нинелия. Мол, всякие там неисследованные космические эманации, аура пятого порядка размерности и прочее, прочее, прочее.

Но у меня есть на этот счет и свои собственные соображения. Я сижу у окошка летящей к Земле избушки и думаю.

Позавчера мы со Скоттом сцепились бы друг с другом в смертельной схватке, чтобы первым овладеть контейнером с заветом старца Нинелия. Но вчера мы этого не сделали.

Позавчера Дунь Ша хладнокровно расстреляла бы из бортовой пушки совершенно безоружного “Тугарина”, идущего на стыковку с “Чэнъи”. Но вчера Дунь Ша этого не сделала.

Наверное, И-До и в самом деле играет роль катализатора в процессе очеловечивания, поглощает зло, которого так много в нашем мире, и замещает его добром.

Может быть, присланный старцем Нинелием свиток действительно указывает нам путь для самосовершенствования: преодолеть собственные комплексы и страхи, прекратить распри и объединиться ради достижения общемировых целей.

Все так.

Но это все-таки не главное. Есть что-то еще, что сделает каждого из нас человеком, а всех нас – людьми. Что-то, что зависит только от нас самих, от наших стремлений и дел. Ежедневных и ежечасных.

Может быть, чтобы стать людьми, мы должны сами научиться делать добро, быть человечными в отношении друг к другу?

Догадка вертится где-то рядом, но пока не дается мне.

Я сижу у окна, смотрю на Землю и думаю, думаю, думаю.

Мне кажется, что от правильного вывода меня отделяет всего один шаг. И я верю, что смогу сделать этот шаг еще до того, как наш “Тугарин” коснется посадочными петушиными лапами поверхности родной планеты.

Это будет очень маленький шаг для меня, но огромный скачок вперед для всего ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.

 

 

 

 

 

РД109 номер 867515,

или баллада о “лунном коктейле”

 

Привет, ребятишки!

Вы из какого класса? Пятый “А”?

Ага, вот вы-то мне и нужны! Присаживайтесь! Рассаживайтесь за парты, говорю!

И тишина!

Вот так-то лучше…

Меня зовут Ефграфий Пересветович. Совет ветеранов космических полетов направил меня в ваш класс для проведения урока, посвященного дню космонавтики.

Когда у нас день космонавтики? Ну, молодежь, вы даете! Такого – и не знать! Стыдоба, ребятушки!

День космонавтики у нас празднуется двенадцатого апреля. На следующей неделе, во вторник, стало быть. Круглая дата будет, между прочим. Аккурат уж пятьдесят лет минуло с тех пор, как Гагара Юрский на космическом корабле “Лукоморье” впервые в истории всех подлунных народов совершил рейс в космос – облетел за полтора часа вокруг нашего земного шарика.

Знаете об этом, да? Ну, вот и молодцы! День двенадцатого апреля мы отмечаем, как Всемирный день космонавтики. По доброй старой традиции в этот весенний день все заслуженные испытатели и космонавты идут в школы, к вам, молодым ребятам, чтобы рассказать о космических исследованиях, о наших подвигах на звездных высотах.

Да, я тоже космонавт… Вот у меня под правым крылом, видите? Профессиональное тату: РД сто девять, номер восемь-шесть-семь-пять-один-пять… РД – это значит ракетный дракон. Серия сто девять, личный номер такой-то…

О, конечно, я летал в космос! И не единожды! В таких полетах удалось поучаствовать, ребятки, что и самому теперь иногда не верится… Околоземье, Луна, Марс, Венера, системы Юпитера и Сатурна… Эх, было времечко!

Что больше всего запомнилось? Гм, а вот все и запомнилось… Самое интересное? И опасное?

Опасностей в космосе, ребята, – хоть пруд пруди. К ним даже как-то привыкаешь… Правда, поначалу все передряги воспринимаются очень остро. По молодости, конечно.

Вот был у меня случай… О завете старца Нинелия что-нибудь слышали? Ах, еще по истории не проходили... Ну, тогда я вам сейчас кое-что интересненькое расскажу. Так, вкратце… Историю о том, как два земных космонавта при помощи… К-ха… Скажем так, одного дракона, добыли этот самый завет и попутно создали известное пойло под названием “лунный коктейль”. Н-да…

Итак, начнем наш рассказец… Минуло уж почти сто лет, как старец Нинелий вместе со своими боевыми соратниками совершил государственный переворот в нашем Лукоморье. Ну, тот самый, который позднее стали называть Великой Колдовской Революцией. Это вы знаете? Вот и замечательно! Так вот, поцарствовав в свое удовольствие толи семь, толи восемь лет, – я уж и сам подзабыл, – старец Нинелий полностью разочаровался в способностях нашего лукоморского народа соорудить достойную жизнь из подручного материала. Отказавшись от воплощения в жизнь собственной мечты, старец передал власть в Лукоморском Союзе своим коллегам и приемникам. Ну, а сам, прихватив с собой семью, по-тихому скрылся где-то в Швейцарских Альпах, надеясь вдали от Родины отдохнуть от ратных дел и найти духовное упокоение.

Но не тут-то было… Не прошло и нескольких дней его революционной пенсии, как во время обычной горной прогулки Нинелий обнаружил некий Звездный Артефакт, случайно залетевший на Землю откуда-то из самых глубин Галактики. Старец, отдадим ему должное, ребятушки, с младых ногтей был существом любопытствующим и несколько даже авантюристичным. А потому, недолго думая, Нинелий вместе со всем своим многочисленным семейством погрузился на борт Артефакта, и, пока земные правительства озабоченно чесали затылки и безуспешно искали умные мысли в извилинах собственных мозгов, отбыл в дальние звездные миры неким совершенно уж мистическим способом, неизвестным современной колдовской науке. Ну, а чтобы оставшаяся на планете живность не слишком была опечалена его безвременным убытием, старец пообещал лет через девяносто-сто напомнить о себе и дать жителям подлунного мира какой-нибудь ценный и дельный совет.

Минули годы, десятилетия. Про чудаковатого старца и его обещание стали постепенно забывать, да уж, откровенно говоря, и совсем забыли…

Но однажды утром – вот вам нате, хрен в томате! Свершилось! В сфере Прилунья невесть как вдруг объявился автоматический корабль, посланный из звездного далека старцем Нинелием. Аппарат громко пропищал в эфире о своем прибытии, наличии на борту долгожданного послания жителям Земли в специальном ларце и бухнулся в лунную пыль в районе западного побережья Океана Бурь. Мол, кто первым меня найдет, тому послание и достанется.

Да, и еще… Скороговорочкой, как бы между прочим, космический зонд от Нинелия сообщил, что собирается передать рецепт превращения всех жителей Земли в Единое Мировое ЧЕЛОВЕЧЕСТВО.

А мечта о ЧЕЛОВЕЧЕСТВЕ – это, согласитесь, самая сладкая мечта всех, ныне живущих в подлунном мире. Вы ведь уже почти взрослые, знаете наше житие-бытие, да? Рождаемся мы все как один симпатичными мальчиками и девочками. Растем, веселясь и радуясь, съедая килограммы мороженого и сбивая в кровь коленки в детских забавах. А лет примерно в тринадцать – вот оно где счастливое число вылезло! – начинается, по научному говоря, социально-генетическая специализация. Неотвратимая, как кара небесная за грехи наши.

Один ни с того, ни с сего вдруг обрастает волосами и становится лешим. Другой лезет на антресоли или под диван, непомерно полнеет и превращается в домового. Третий дни напролет плавает в бассейне или лежит в ванной и вырастает в типичного водяного. А некоторые, как, например, я, отращивают хвост и крылья и становятся змеями горынычами. Драконами, сиречь. И предсказать заранее, еще в детстве, кто и кем станет – увы, совершенно невозможно. Вероятностная генетика, так ее и растак!

Эх, как меня в моем школьном классе только не обзывали, когда я из пухленького розовощекого мальчишечки едва ли не в одночасье сделался молодым горынычем! Да еще и самым простеньким – всего лишь одноголовым! И крокодилом называли, и ящером, и даже – смешно и вспоминать! – птеродактилем!

Ну, а у девчоночек наших, одноклассниц, дела обстояли еще хуже. Были стройные ножки – и вдруг на раз-два: пошла ковылять по свету Баба Яга – костяная нога. Было симпатичное личико – а однажды утром носик вдруг вытягивается и вот уже молодая кикимора кружит головы всем встречным особям мужского пола. Нет, отдельные экземпляры таки сохраняют естественный девичий облик, лицо красивое, фигуру ладную, но вот беда – совершенно теряют пигментацию волос. И живут под солнцем белокурые навки, всего боящиеся и по-детски глупенькие. Василисы Прекрасные да Премудрые…

То же самое превращение, мальчики и девочки, происходит и с другими подлунными жителями, только у каждого народа по-своему. Вот, например, в Соединенном Пятидесятье Американы у парней после тринадцати лет вдруг вытягиваются уши и растут носы – здравствуй, гоблин! Был ребенком афроамериканского цвета – станешь гремлином. Был испаноговорящим – будешь троллем. И женщины у них к четырнадцати годам – все уже сплошь валькирии, гарпии или нимфы. Вот так-то ребятишки… Вам до всех этих пертурбаций еще годика полтора-два расти, но вы на усики себе мотайте, готовьтесь и морально, и физически…

Социально-генетическая специализация – вещь неприятная и где-то даже трагическая. Вот поэтому издавна общей всепланетной мечтой и была мечта о Человеке – совершенном и красивом существе, которое от рождения и до самой своей кончины будет оставаться самим собой, пребывая все в том же прекрасном юношеском облике. Над разрешением проблемы превращения разноплеменных жителей Подлунья в единое человечество десятки веков бились наши лучшие умы: астрологи и алхимики, медики и генетики. Но все было тщетно…

И вот тут-то появляется космический зонд от старца Нинелия и на всю Солнечную систему спокойненько так объявляет, что имеет на борту рецепт обращения всех наземных жителей в ЧЕЛОВЕЧЕСТВО!

Можете представить, какая началась мировая котовасия? Правительство каждой из подлунных стран немедленно решило наложить свою лапу на рецепт очеловечивания от звездного старца. Главное – стать Человеком самому, а остальные… Гм, а там будем посмотреть, так сказать…

Вот и рвануло в небо по королевским, президентским и премьерским приказам все летающее железо, которое только смогли найти в национальных закромах. Вот и высыпали на околоземные орбиты космические флота под разными флагами. Флаги-то разные, но задача у всех одна – добраться до послания старца Нинелия. Первыми добраться, понятное дело. И чтобы никто другой – ни-ни!

Ну, и пошла в приземном пространстве такая кутерьма, такая куролесица – не поймешь толком, что происходит, и кто с кем воюет. Все бьются со всеми! Глобальная космическая битва то есть. Соединенное Пятидесятье Американы сцепилось с нашим Лукоморским Союзом, Объединенная Европия атакует дальневосточную Епонию, Народная Китаяния лупит Южную Индусию. Страх, что творилось!

Я тогда еще был совсем молодым космонавтом. Всего раз пять или шесть в космос летал, в околоземные рейсы. И вот, наконец, получил достойное и перспективное назначение – резервным двигателем на лунный модуль “Тугарин”.

Как устроен ракетный двигатель драконного или горынычева типа знаете? Сейчас, мальчики и девочки, я вам на доске схемку нарисую… Вот так примерно… В качестве баков для хранения окислителя и горючего – живой и мертвой воды, то есть, – у нас в Лукоморье используются гигантские водяные жабы. По команде с Земли щекотуны – тараканы начинают пощекотывать горловины жаб, и те отрыгивают воды в большущие рабочие клизмы. Направляющие шланги клизм вставлены в наши подхвостовые отверстия, Змеев Горынычей то есть. В змеевских желудках живая и мертвая вода соединяются, химически реагируют друг с другом и производят высокотемпературный газ, который через разинутые пасти горынычей и вырывается во внешнее пространство, создавая тем самым реактивную тягу. Эта тяга и толкает космические корабли от Земли в звездные выси.

Лунный модуль “Тугарин” по сути своей, ребятушки, был обычной избушкой на курьих ножках, адаптированной для полета в космических условиях. Избушка погружалась в летаргический сон, покрывалась снаружи экранно-вакуумной изоляцией, и парочка горынычей – основной и резервный – подвешивались под полом между ее лап в окружении округлых жабобаков с мертвой и живой водой. Пилотировался “Тугарин” очень легко даже без всяких колдовских заклинаний.

Вот как раз накануне появления космического зонда от Нинелия и пошел я в космос на “Тугарине” в качестве резервного ракетного двигателя. Моим напарником, основным двигателем то есть, был назначен такой же серии, как и у меня, ракетный дракон Пистемей Ратиборович. Разница между нами была лишь в том, что он окончил космолетно-драконью школу где-то в столичном округе около Лысой Горы, а я получил диплом космонавта в зауральской Тмутаракани. Мелочь, согласитесь, да? Но только не для Пистемея! Он так гордился своим столичным образованием и статусом основного двигателя на “Тугарине”, что смотрел на меня свысока и почти даже не разговаривал. Ясное дело, столичная же штучка! Куда уж нам, сиворылым да в лаптях, с таким ровняться!

Ну, вот и послали меня с Пистемеем вместе в полет на лунном модуле “Тугарин”. И тут подвезло нам неимоверно, ребятишки! Оказала нам наша колдовская Родина самую высокую степень доверия. Именно к нашему “Тугарину” пристыковался космический крейсер “Еруслан Лазаревич”, которому Лукоморским правительством было поручено прорваться к Луне через околоземную бойню и взять на борт ларец с заветом старца Нинелия.

Другие державы, знамо дело, тоже поручения дали своим космонавтам – доставить завет Нинелия на Землю. Самыми серьезными конкурентами нашему “Еруслану Лазаревичу” были, конечно, американы на своем лунном корабле “Аполлон”. Хороший, кстати, корабль. Надежный, добротный, удобный. Но в отличие от наших космических кораблей на двигательном отсеке “Аполлона” установлен только один маршевый движитель типа “Дракон”. Стандартное крылатое чудище с таким же, как и у нас, Змеев Горынычей, впрыском топливных компонентов через подхвостовой проем. Единственное, что отличает американский вариант ракетного движка от нас – так это сильно вытянутая с помощью губораскатывающих устройств морда, обеспечивающая эффективную работу всего реактивного двигателя в условиях космического вакуума.

Ну, мы и полетели! Рванули к Луне с околоземной орбиты – аж пятки засверкали, образно говоря!

Но дорожка к Луне оказалась не гладкой, траектория полета не цветами была усыпана. Пришлось нам и с американами из Пятидесятья сцепиться, и с народными китаянцами… Кровавая вышла драчка, да…

И что же в результате? А вот что…

Высадился на Луну и наш “Тугарин”, и американецкий лунный модуль “Аполлон”. На каждом – по одному пилоту. У нас – леший-космонавт Левиафан Дормидонтов, которого мы любя прозвали просто Левушкой. А у американов – сам Скотт Паразитински, гоблин остроухий, выпускник Массачуссетского колдовского института. Ларец с заветом старца оба земных посланника нашли практически одновременно. Найти-то нашли, да что толку? На американском “Аполлоне” в результате космического сражения двигатель-дракошка от прямого попадания снарядом крылья откинул, а у нас под действием всяких вредных излучений живая и мертвая вода в жабобаках просто прокисла. То есть что получилось: вот он ларец Нинелия в наличии, а стартовать с ним с Луны не может ни наш Левушка, ни американ Паразитински. И запасов воздуха, воды, провианта у обоих – уже практически нет. А значит, ждет всех нас смертушка лютая да скорая прямо на поверхности лунной. Так-то…

Хорошо хоть у Левушки и Скотта еще хватило ума друг в друга не пулять из личного оружия, всяких там пистолетиков лазерных. Сели оба в скафандрах на песочек лунный около ларца с заветом старца и пригорюнились. Ну, и у нас с Пистемеем настроение тоже минорное, сами понимаете. Пистемей от страха позеленел, глаза зажмурил и чуть ли не в ступор летаргический впал. У меня тоже думы невеселые – о том, что не увижу я больше любимую землю-матушку, не пройду в полете свободном над родным Лукоморьем, над его рощицами березовыми да дубравами тенистыми. Отчаяние, короче говоря, накатило. Тоска предсмертная…

И тут американ Паразитински с горьким вздохом и говорит:

– Слушай, Леви, – это он так на свой манер нашего Левушку Дормидонтова окрестил, – давай еще раз оценим наши общие шансы. Продукты, вода, воздух – этого у нас в обрез.

– Угу, – согласно кивнул Левушка, насупившись. – Ты прав: всех запасов – шиш и две копейки.

– Твой лунный модуль цел, но на нем нет топлива, – продолжал вслух размышлять Скотт. – Мой модуль разбит, но на нем…

Он вдруг запнулся, словно воздухом поперхнулся, а потом буквально впился пальцами в Левушкино плечо.

– Ты чего? – недовольно дернулся космонавт Дормидонтов. – Больно же!

– Твой модуль цел, но на нем нет топлива, – повторил Паразитински, выпучив глаза так, что они были хорошо видны и сквозь тонированное стекло его скафандра. – Мой модуль разбит, но… Но на нем есть топливо!

Нет, таки недаром этого Паразитински в Массачуссетском колдовском институте учили! Сообразительный, млин!

Левушку нашего словно взрывом с места подбросило. Вскочил на ноги и как заорет:

– Скотт, что же ты молчал?!

– А ты меня спрашивал? – окрысился в ответ Паразитински. – Да и не сообразил я сразу…

И они, смешно подпрыгивая из-за малой силы лунного притяжения, быстрым шагом зашагали к американскому модулю.

Пистемей все еще был в трансе, а я на всякий случай навострил уши, чтобы лучше слышать разговор двух космонавтов. Робкий лучик надежды на спасение забрезжил где-то на дальних горизонтах…

– Какое на твоем модуле топливо? – на ходу поинтересовался Левушка.

– Окислитель – хрень болотная, горючее – болотина хренова, – отозвался Скотт.

Левушка стал, как вкопанный, и разочаровано махнул рукой:

– Не то. Мои горынычи, – он кивнул в нашу с Пистемеем сторону, – работают исключительно на живой и мертвой воде.

– Леви, а если попробовать? – предложил Скотт, задумчиво наморщив свой высокий гоблинский лоб. – Поэкспериментировать?

– Могут не согласиться, – вздохнул Дормидонтов, все еще кося взглядом на двигательный отсек “Тугарина”. – Уж больно привередливые!

Тут я про себя возмущенно фыркнул. Это кто же привередливый? Ну, Пистемей – это понятно, он же у нас цаца столичная. А я? Безотказен, как боевая подруга в полевых условиях. Верен, как новобранец сразу после присяги.

– Но другого шанса на спасение у нас все равно нет, – поразмыслив, трезво заключил Левушка. – Поэтому будем пробовать! Пошли!

Где-то через пол часика они вернулись к “Тугарину” с двумя склянками. Я пригляделся и с ужасом обнаружил, что в одной маслянисто колыхалась ядовито-желтая хрень болотная, в другой возмущенно пузырилась ярко-зеленая болотина хренова. От одного взгляда на них становилось тошно, и противный холодок мурашками бежал вдоль позвоночника…

Левушка подошел к “Тугарину”, заглянул в наш двигательный отсек и легонько потрепал Пистемея – он же был в полете основным горынычем! – по холодной от страха щеке.