Текст книги "Лунное сердце - собачий хвост"

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)

– Вы не могли бы показать нашим зрителям эту капсулу, Валерий Иванович?

– Конечно, конечно, – Ездовский осторожно опустил меня на землю и повернулся к Металлической Будке. – Вот здесь, рядом с креслом Славного, установлен контейнер с образцами лунного грунта. Сейчас мы извлечем его и отправим в Москву для изучения.

– Профессор, а можно попросить вас взять пса на руки и стать около спускаемого аппарата? – попросил кто-то из фотожурналистов. – Нам нужны снимки для завтрашних газет…

– Конечно, можно, – Валерий Иванович наклонился и стал шарить внизу руками. – Э-э-э… Товарищи, а где же наш пес? Где Славный?

Вокруг Ездовского мгновенно образовалось пустое пространство. Все принялись оглядываться по сторонам.

– Неужели сбежал? – сдавленным шепотом предположил кто-то.

– Да вы что?! – испуганно охнул Ездовский. – Как это сбежал? Это же дрессированный космический пес!

– Давайте искать! – предложил чей-то задорный голос, и толпа встречающих тут же мгновенно рассыпалась в стороны, оглашая Большую Степь истошными призывами:

– Славный, Славный! Кутя – кутя! Где наша собачка?

Ну, и зачем так орать, спрашивается? Вот он я, здесь. Нахожусь прямо под Колесным Эвакуатором, который стоит рядом с Металлической Будкой. И не выйду из-под него до тех пор, пока мы с представительницей местного населения не завершим важный генетический эксперимент в области собаководства.

Товарищи, вы не знаете, какого окраса щенки появятся на свет, если скрестить русского космического пса с собачкой степной казахстанской породы?

 

 

Первый Луновой

 

1

В нынешнем году будет отмечаться очередная круглая дата великого достижения, которое совершили Нил Армстронг, Баз Олдрин, Майкл Коллинз и я. Об этом нашем достижении в обязательном порядке упоминается в любой книге по истории космонавтики, и во всех школьных учебниках по истории ХХ века. В июле шестьдесят девятого мы вчетвером осуществили первый пилотируемый полет к Луне с высадкой на ее поверхность.

Правда, не во всех книгах, – особенно в тех, которые рассчитаны на чтение людьми, – правильно и полно освещается моя роль в ходе этого выдающегося космического полета. Но это уже вопрос неполноты восприятия исторических событий человечеством, а отнюдь не вопрос истории. В историческом плане мой весомый вклад в успешное проведение лунной экспедиции на космическом корабле “Аполлон-11” специалистами в области космонавтики не оспаривается.

Честно говоря, до мая 1969 года я вовсе и не думал о полете в космос. Нет, конечно, работа моя была отчасти связана с космонавтикой. Работал я тогда обычным домовым в человеческом мире – в здании тренажерного комплекса в Звездном городке под Москвой. Следил, чтобы всякие недобрые взгляды, сглазы и заговоры не помешали поступательному и прогрессивному развитию советской космонавтики. В свободное время, – чаще всего, по ночам, – из чистого любопытства, бывало, и на центрифугах крутился, и на качелях Хилова вертелся, и в космических тренажерах посиживал. Но чтобы самому стать космонавтом, – нет, об этом я даже и не помышлял.

Но вот в конце мая 1969 года почтовая сорока-белобока принесла мне нежданную весточку: вызывают меня немедля в нашу колдовскую столицу, на Лысую Гору, в Центральный Комитет Колдовской партии. Я в партии сроду не состоял, – хоть и числился в списках сочувствующих, но был беспартийным. Поэтому поначалу усомнился: может, это не меня вызывают? Может, спрашиваю белобоку, ошибочка вышла? Но сорока твердо стрекотала свое: домовому Порфирию Бебенову велено завтра к десяти часам утра прибыть в партийный Старый Замок, в келью 325, к секретарю ЦК КП товарищу Морфину Марихуановичу Гашишеву.

Как известно, мы, народец подлунный, сосуществуем с людьми в одном мире, на одной и той же планете Земля, но параллельно в магическо-колдовском континууме. Поэтому мы людей видим, а они нас – нет. В этом и состоит главное различие между реальным, человеческим миром, и нашим, колдовским и магическим. А все остальное очень и очень похоже. У них – Советский Союз, у нас – Лукоморский. У них столица в Москве, у нас – на Лысой Горе. У них Центральный Комитет Коммунистической партии – на Старой площади, у нас ЦК Колдовской партии – в Старом Замке.

Утром следующего дня я сел в Мытищах в прицепной колдовской вагон подмосковной электрички, доехал до Ярославского вокзала, торопливо нырнул в метро и точно в назначенный час предстал пред светлы очи самого секретаря ЦК партии.

Товарищ Гашишев оказался плотным, невысокого роста водяным в тщательно отглаженном темно-синем водолазном костюме и крупных роговых очках, похожих на маску ныряльщика. Он строго блеснул на меня стеклами, внимательно и как-то оценивающе осмотрел и кивнул в сторону стульев:

– Присаживайся, товарищ Бебенов. Разговор у нас с тобой будет долгий и серьезный.

От этих слов у меня сердце нырнуло куда-то в левую пятку. Ведь если беспартийного домового вытаскивают аж в ЦК Колдовской партии для долгих и серьезных бесед, ждать хорошего вряд ли приходится. На мигом онемевших ногах я прошел к стулу и сел на самый краешек сидения.

Морфин Марихуанович еще раз пробуравил меня строгим и пытливым взглядом, кашлянул и начал:

– В международной колдовской обстановке, товарищ Бебенов, складывается очень непростая политическая ситуация.

Он сделал паузу, строгим взором из-за очков оценивая, какое впечатление на меня произвела сказанная им фраза. Я чуть подался вперед и изобразил на лице живейший интерес.

– Ты, надеюсь, слышал о том, что американские империалисты готовят пилотируемый полет на Луну? – осведомился товарищ Гашишев. – Уже в июле нынешнего года два космонавта должны на лунном модуле “Орел” космического корабля “Аполлон” совершить высадку на лунную поверхность.

Лицо секретаря ЦК Колдовской партии помрачнело. Мне даже показалось, что он воспринимает предстоящий лунный рейс американцев как личную обиду.

– Конечно, слышал, – энергично закивал я. – У нас в центре подготовки космонавтов только и разговоров о том, удастся ли Америке в этот раз утереть нос Советскому Союзу…

– В ЦК нашей партии есть мнение, что, увы, удастся, – губы Морфина Марихуановича недовольно скривились, как будто он только что употребил килограмм кислой клюквы. – Несмотря на титанические усилия и достижения СССР в деле освоения космоса, американский космонавт, видимо, окажется на Луне первым.

Он снова вперил в меня пронзительный взгляд. Я издал глубокий и протяжный вздох, демонстрируя высокую степень своего патриотизма. Мол, что поделаешь, так уж получается…

– А поэтому, – продолжил после паузы товарищ Гашишев, – может серьезно нарушиться общий мировой баланс колдовских сил. Лунный модуль, на котором американцы будут высаживаться на Луну, – это, если взглянуть с глубоко партийных позиций, ничто иное, как небольшой временный дом на Луне. А раз есть дом, то к нему вполне могут привязаться всякие порчи и сглазы. Которые, – как ты сам понимаешь, товарищ Бебенов, – могут серьезно сказаться и на всей политической ситуации уже в нашем, нечеловеческом, подлунном мире. Как тебе известно, у нас, водяных, леших и домовых Лукоморского Союза и без того сложные отношения с американскими гоблинами, орками и троллями. А если в эти непростые отношения вмешается еще чья-то искусно наведенная окололунная порча…

Он замолчал, нервно пожевал губами и рубанул с плеча:

– В общем, дорогой товарищ, ЦК партии – при полной поддержке Организации колдовских наций, между прочим, – принял решение направить тебя на Луну.

– Меня?! – я поперхнулся внезапно уплотнившимся воздухом. – Но как…

Секретарь ЦК остановил меня жестом.

– Ты, дорогой Порфирий Модестович, тоже полетишь на космическом корабле “Аполлон”, – с напором произнес Гашишев тоном, не терпящим никаких возражений. – С колдовским правительством Соединенного Пятидесятья Американы мы уже обо всем договорились. Там, в их столице Вошь-ин-хтоне, тоже, чай, не болваны сидят. Заокеанские гоблины и тролли, – нужно отдать им должное, – прониклись сложностью международной политической обстановки и не возражают, чтобы лукоморский домовой высадился на Луну вместе с американскими космонавтами в качестве колдовского охранителя. Этим будет соблюдён мировой баланс сил: в человеческом мире Соединенные Штаты Америки посылают своих граждан на Луну, а Советский Союз – пока нет. А в нашем колдовском мире будет наоборот: мы посылаем в лунную экспедицию гражданина Лукоморского Союза, а Соединенное Пятидесятье Американы воздерживается от посылки своих гоблинов.

Гашишев замолчал, проникновенно взглянул в мои глаза и ледяным тоном поинтересовался:

– Надеюсь, у тебя, товарищ Бебенов, – настоящего патриота нашей страны и всего подлунного мира, – не будет возражений?

Я сидел, совершенно не дыша и удивленно выкатив глаза. Со стороны, наверное, казалось, что я проглотил язык. Всего я мог ожидать от родного Колдовского правительства, но такого… Отправить меня на Луну с охранительной миссией… Даже в голове не укладывалась все величие этого колдовского замысла! И уж совсем замечательно смотрелся в этом дерзновенном раскладе магических сил я в роли крайнего, в роли стрелочника, на которого, если что-то вдруг пойдет не так, обязательно переведут все стрелки… Кто ты теперь, Порфирий Бебенов? Лунный козел отпущения, мэ-э-э…

– Вот и прекрасно, – Морфин Марихуанович по-своему истолковал мое долгое молчание. – С сегодняшнего дня, Порфирий Модестович, ты начинаешь подготовку к лунному полету. Откладывать начало работы в долгий ящик не будем: времени в нашем распоряжении в обрез, всего около двух месяцев. Мы, их, конечно, порастянем всякими магическими способами, но, сам понимаешь, пространственно-временной континуум – не резинка из трусов, его бесконечно тянуть не будешь… Сейчас тебя проводят в наш колдовской центр космических полетов…

Я на одеревеневших от острых переживаний ногах поплелся к двери.

– И вот что, Бебенов, – окликнул меня товарищ Гашишев. – Придумай себе в качестве полетного псевдонима какую-нибудь другую фамилию. Звучную и красивую. А то Порфирий Бебенов – знаешь ли, звучит не слишком благозвучно для чутких ушей нашего колдовского народа.

Совершенно ошарашенный еще одним предложением партийного чиновника, я смог только безропотно кивнуть и молча вышел из кабинета.

 

2

События закрутились и завертелись, как в настоящей сказке. Полтора месяца ЦК партии готовил меня к полету на Луну. Мне читали долгие и нудные лекции по идеалистическому колдунизму. Придирчиво проверяли мои благонадежность и политическую подкованность на чародейских комиссиях. Старые маги и ворожейки передавали мне свой бесценный производственный опыт в сфере практического колдовского охранения.

К середине июля я был уже полностью подготовлен к предстоящей лунной миссии. По решению Колдунбюро ЦК меня даже приняли в члены Колдовской партии – без прохождения годичного предколдовского стажа.

Скафандр для меня скроили и сшили на подмосковном заводе “Звезда”. Тайно, по ночам, особая бригада кикимор-швей, предварительно сняв мерки с прототипа советского лунного скафандра “Кречет”, изготовляла наш отечественный колдовской аналог.

Чтобы мое пребывание на Луне не выглядело обычной политической акцией с легким охранительным аспектом, Колдовская Академия наук подготовила целую серию экспериментов, которые мне надлежало провести на лунной поверхности. Как водится, ко всем этим простеньким по своей сути исследованиям прилагалась почти тонна научно-магического оборудования – материальная основа для сотни-другой будущих диссертационных работ целой плеяды магов и колдунов.

Тринадцатого июля вместе со своим космическим багажом я вылетел в Соединенное Пятидесятье Американы на рейсовом ковре-самолете нашего “Аэроколдунфлота”. В аэропорту Гоблин-Йорка меня встретила целая толпа иностранной нежити – орки, гоблины, баньши. Колдовские политики, магические специалисты и журналисты ведьмовских средств массовой информации. Началась суетливая предстартовая круговерть – встречи в самых высоких колдовских кругах, пресс-конференции, фуршеты, приемы, коктейли.

Приемы – приемами, коктейли – коктейлями, но солнечным утром шестнадцатого июля 1969 года я, трезвый, как стеклышко, уже был во Флориде, и следом за Армстронгом, Олдриным и Коллинзом протопал в новеньком скафандре на борт космического корабля “Аполлон”. Мое научно-колдовское оборудование для работы на Луне американские коллеги загодя разместили на внешней части лунного модуля, заботливо прикрыв его невидимой магической завесой.

Конечно, я мог бы с легкостью войти внутрь командного отсека сквозь стену космического корабля, но в Академии колдовских наук рассудили, что этого делать не следует: своими магическими способностями я мог случайно повредить теплозащитное покрытие “Аполлона”. Поэтому было принято решение воспользоваться обычным посадочным люком. Конечно, для людей даже в своем скафандре “Кречет” я по-прежнему был невидим, но в ЦК партии и Организации колдовских наций все же решили перестраховаться. Чтобы меня случайно не заметила человеческая стартовая команда и журналисты-люди, две местные ведьмы в нужный момент очень умело отвели им глаза. Ну, а на фото– и кинопленке я сроду никогда не получался по причине своей врожденной не фотогеничности. Не говоря уже о телевизионных изображениях.

 В тесном отсеке командного модуля “Аполлона” я уменьшился ровно в пять раз – есть среди моих домовенских способностей и такое полезное качество – и залег в небольшую нишу над головой у Нила Армстронга. Обнаружить меня всеми мыслимыми человеческими способами было теперь просто невозможно.

Стартовали в космос мы точно по расписанию. Армстронг, Олдрин и Коллинз летели к звездам уже второй раз, и более-менее спокойно восприняли сам момент запуска. Я же не смог скрыть своих эмоций, и когда многотонная сигара лунного носителя “Сатурн-5”, грохоча ракетными двигателями, приподнялась над стартовой площадкой космодрома, что было сил заорал в эфир:

– Ура! Летим!

Эх, забыл я, забыл на радостях и в великом волнении, что радиоэфир по своим свойствам одинаков и в человеческом, и в колдовском мире!

– Баз, ты что-то сказал? – Нил Армстронг встрепенулся и озадаченно посмотрел на Эдвина Олдрина.

– Нет, я молчал, как рыба, – пилот лунного модуля недоуменно пожал плечами. – Может, это Майкл?

Они оба повернули головы в сторону Коллинза.

– Я тоже не проронил ни слова, – покачал головой пилот командного отсека.

– Кто же здесь только что кричал? – Армстронг вертел головой во все стороны, осматривая командный отсек.

– Наверное, это были радиопомехи… – робко предположил Майкл Коллинз.

Я испуганно сжался в своей тайной нише и даже попытался прикрыть ладонью рот. Правда, этого сделать не удалось, поскольку мое лицо закрывало стекло гермошлема.

– Гм, может быть, это и вправду были радиошумы, – наконец, с сомнением произнес Армстронг. – Хотя мне показалось, что кто-то просто восторженно заорал над моим правым ухом…

Он еще раз тщательно осмотрел тесное пространство командного отсека над своей головой. Меня в нише он, конечно, не видел.

– Ладно, – Нил взмахнул рукой. – Будем считать, что это и в самом деле были помехи.

Я перевел дыхание и облегченно вздохнул. На этот раз обошлось. Нет, все-таки впредь мне нужно быть поосторожней. Командный отсек “Аполлона” слишком мал, чтобы вести себя здесь по земному, свободно, как дома.

Ракета тем временем стремительно возносилась в небеса. Накатили волнами перегрузка и тряска. Резкими толчками дали о себе знать разделения ступеней. Мое сердце отвечало на все эти прелести космического старта сериями учащенных пулеметных ударов. Во рту стало сухо, как в пустыне Сахара в летний безоблачный день. Но в целом выведение на околоземную орбиту я перенес хорошо.

После одного витка вокруг Земли центр управления полетом, расположенный в человеческом мире в американском городе Хьюстоне, сообщил:

– “Аполлон-11”, у нас есть очень странная новость. По результатам траекторных измерений ваш космический корабль перетяжелен примерно на одну тонну. Это не скажется на ходе полета к Луне, но мы не можем понять, в чем дело.

Мое сердце снова тревожно замерло. Это я и мои колдовские причиндалы в сумме весили около одной тонны. Увы, даже магические тела имеют массу и вес.

Армстронг вопрошающе уставился на членов экипажа. Олдрин развел руками, Коллинз пожал плечами.

– Ерунда, Хьюстон, – нашелся Нил Армстронг и широко улыбнулся. – Просто у нас был слишком плотный завтрак!

Эфир отозвался дружным хохотом дежурной смены наземных управленцев.

Я приподнял стекло гермошлема и тыльной стороной космической перчатки вытер со лба выступившую испарину. На этот раз пронесло. Меня не обнаружили.

 

3

Ну, а дальше наш космический полет вообще протекал, как по маслу. Мы еще немного покрутились по околоземной орбите, проверили бортовые системы корабля и на всех парах рванули к Луне. На лунной трассе “Аполлон” отделился от разгонного блока, развернулся и состыковался с экспедиционным модулем. Жизненное пространство существенно увеличилось, когда был открыт люк внутрь лунной кабины “Орел”.

Ночью, когда экипаж посапывал на своих спальных местах, я, наконец, выбрался из своей ниши и нырнул внутрь лунника.

Мое будущее рабочее место мне сразу понравилось. В отличие от тяжеловесного командного отсека, внутри “Орла” чувствовалась легкость конструкций и была заметна приятная для любого домового угловатость внутренних помещений. Я решил окончательно обосноваться именно здесь. Ведь на Луну мне предстояло прибыть внутри этого космического аппарата.

Трое суток полета к Луне пролетели незаметно. Экипаж занимался своими полетными и научными делами, а я большую часть времени бездельничал или спал внутри лунного модуля. Пару раз провел сеансы колдовской связи, сообщив центру управления полетом под Лысогорьем, что у меня все нормально.

На третьи сутки Луна уже хорошо была видна в угловатом окошке “Орла”. Я рассматривал округлые цирки кратеров, острые шпили гор и темные извилины ущелий. Радость и гордость переполняли мое сердце. Ведь я первым из домовых не только полетел в дальний космос, но и вплотную приблизился к Луне. И у меня появилось тщеславное, но вполне естественное желание увековечить этот факт с помощью фотосъемки. Увы, ЦК Колдовской партии не удосужился снабдить меня магической фотокамерой – ведь я летел на Луну инкогнито. Ну, а если ты летишь “зайцем”, совершенно логично рассудили в Старом Замке, зачем тебе фотокамера? Поэтому фотоаппаратура в этом полете была только у людей.

Ночью, когда экипаж “Аполлона” уснул, я осторожно пробрался в командный модуль и тайком взял большой фотоаппарат, которым пользовался для съемок Майкл Коллинз. Вернувшись в лунный отсек, я закрепил фотоаппарат на одном из выступающих внутрь кабины кронштейнов, и с помощью дистанционного управления спуском сделал несколько своих снимков на фоне Луны. Кстати сказать, по возвращению “Аполлона” на Землю наши колдуны среди множества фотопленок отыскали мои фотографии. Снимки были опубликованы в мировой прессе, обошли страницы многих газет и журналов. Человеческий взгляд видит на них, естественно, только заглядывающую в окошко “Орла” Луну. А для колдовского взгляда открывается совершенно иная картина: я с мужественным выражением лица, в белоснежном скафандре на фоне серо-желтого шара естественного спутника нашей Земли. Настоящий герой.

Я настолько был доволен выполненной мной фотосессией, что расслабился, размечтался, в сладостных грезах прикрыл глаза и совершенно незаметно для себя погрузился в мир снов.

– Где, черт возьми, делась моя фотокамера? – это было первое, что я услышал утром следующего дня. Раздраженный голос Майкла Коллинза доносился из командного отсека.

Я окончательно проснулся и стремглав нырнул в щель между пультом управления и стенкой модуля. И вовремя: в переходном люке именно в этот момент показалось рассерженное лицо Майкла. Он окинул взглядом пространство внутри лунной кабины и сразу же заметил свою фотокамеру на одном из кронштейнов.

– Дурацкие шутки, ребята! – в сердцах рявкнул Коллинз. – Признавайтесь, кто привязал мой фотоаппарат к силовой перегородке?

– Это не я, – в один голос отозвались из командного модуля Армстронг и Олдрин.

Я осторожно выглянул из своего убежища.

– Не могла же камера сама прилететь в лунный модуль и привязаться! – раздраженно фыркнул Коллинз. – Чудес не бывает!

В отверстии люка показалась голова Нила Армстронга:

– Гм, действительно камера привязана. Но если мы с Базом ее не трогали, то…

Он вытаращился на Майкла и растерянно моргнул глазами:

– Мистика какая-то!

– Не мистика, а чей-то дешевый и не очень умный розыгрыш, – Майкл рассерженно надулся и принялся отвязывать фотокамеру от кронштейна.

– Очень странно, – Армстронг озадаченно нахмурил лоб. – Майкл, могу дать слово чести, что ни я, ни Баз не трогали твой фотоаппарат…

Но Коллинз только отмахнулся.

Я был ни жив, ни мертв.

 

4 

В последнюю ночь перед высадкой центр управления полетом в Хьюстоне дал возможность космонавтам хорошенько выспаться. Мы уже вышли на окололунную орбиту и теперь летели над самой Луной, огибая ее по эллиптической орбите. Человеческий экипаж в три носа посапывал в командном модуле, и я решил, что настало время и мне полюбоваться красотами Луны с близкого расстояния. Когда еще я смогу посмотреть на нее с окололунной орбиты? Я поудобнее устроился у окна “Орла” и стал разглядывать лунные моря и равнины. Чтобы окончательно расслабиться перед высадкой на Луну, я снял с себя невидимость и принял свои естественные размеры.

Луна за окном космического корабля была очаровательна и красива. Я увлекся и совершенно потерял бдительность.

– Эй, сэр… Простите, а вы кто? – голос за моей спиной грянул, как гром среди ясного неба. – И что вы здесь делаете?

Я испуганно охнул и стремительно обернулся. Из переходного люка торчала голова Нила Армстронга.

Я замер в растерянности. Бежать было поздно и некуда: в полноразмерном виде я уже не смог бы поместиться ни за пульт, ни за какой-нибудь из элементов конструкции “Орла”. Командир “Аполлона” застукал меня на горячем.

Некоторое время мы молча изучающее смотрели в глаза друг другу. На лице Нила читалась крайняя степень удивления.

Молчание не могло длиться вечно, и я, в конце концов, решился пойти на контакт:

– Хэллоу, Нил! Я – домовой Порфирий Бебенов. Организация колдовских наций откомандировала меня для обеспечения безопасности вашего пребывания на Луне.

Брови Армстронга удивленно взлетели вверх:

– Так вы наш ангел-хранитель? Вот это здорово!

Человек есть человек, и он по-своему истолковал понятие “колдовская безопасность”.

– Э… Ну, положим, мне далеко до настоящего ангела, – я виновато потупился, припомнив свои промашки и проделки во время полета, – но насчет хранителя – это вы уж не извольте беспокоиться… Стараться буду в полную колдовскую силу!

– Я давно подозревал, что на борту есть еще кто-то, кроме меня, База и Майкла, – Армстронг окончательно совладал со своими эмоциями и улыбнулся добродушной улыбкой. Он оттолкнулся ладонями от обреза люка и забрался внутрь лунного модуля. – Рад пожать вашу руку, сэр!

Мы обменялись крепким рукопожатием.

– Вот теперь я окончательно убедился, что вы не призрак, – немножко нервно хохотнул командир “Аполлона”. – Сейчас разбужу ребят и познакомлю их с вами!

– Лучше этого не делать, сэр! – я остановил его жестом. – Я совершаю полет инкогнито, и лишнее внимание мне ни к чему. Обещаю, что я буду всегда рядом с вами. Но незримо. Я вовсе не хочу попасть в историю космических путешествий в качестве материализовавшегося лунного призрака…

– О`кей, мистер Бе.. Бэ… Бэ-бэ-нофф, – с трудом выговорил Нил. – Жаль, что у вас такая труднопроизносимая фамилия…

– Можете дать мне любую другую, – сказал я, припомнив предполетное поручение товарища Гашишева. – Это входит и в сферу моих личных интересов.

– В самом деле? – Армстронг на несколько секунд задумался. – Гм, пожалуй, я буду звать вас мистером Горски… Как это вам?

– Очень мило, – я кивнул и попробовал на слух свою новую фамилию:

– Горски… Горский… Гора… В этой фамилии есть что-то возвышенное, сэр!

– Рад, что вам понравилось, – губы Армстронга вновь сложились в приветливую улыбку, и он пояснил:

– Когда я был еще совсем мальчишкой, рядом с моим домом жил сосед по фамилии Горски. Однажды он объяснился в любви еще одной моей соседке, очень чопорной и высокомерной даме. И знаете, что ответила мистеру Горски эта величавая мымра? “Вы добьетесь своего, милый Горски, в тот день, когда этот несносный соседский мальчишка Нил прогуляется по Луне!”

– Я так понимаю, сэр, – сказал я, взглянув из окошка на пики проплывающих под кораблем лунных гор, – что мистер Горски теперь очень близок к исполнению своих заветных желаний!

И мы оба расхохотались.

 

5

Вечером 20 июля Армстронг и Олдрин перешли в кабину лунного модуля. “Орел” расстыковался с командным отсеком “Аполлона”, и мы начали спуск на Луну. Майкл Коллинз остался на лунной орбите и пожелал нам по радио успешной посадки.

В общем, прилунение прошло без особых приключений. Правда, у самой поверхности Луны нам пришлось немного поволноваться. Когда “Орел” был на высоте нескольких десятков метров от выбранного еще с окололунной орбиты места посадки, Армстронг с удивлением обнаружил, что поверхность внизу испещрена оспинами мелких кратеров.

– Этого просто не может быть, – мне показалось, что Нил на секунду даже чуть растерялся. – Здесь кратеры! “Орел” может перевернуться во время посадки, если его посадочные ноги угодят на камни или крутой склон!

– Откуда здесь взялись кратеры? – Олдрин приблизил лицо к стеклу иллюминатора и удивленно фыркнул. – На фотографиях, сделанных с лунной орбиты, их не было!

“Наверняка кто-то с Земли поколдовал, – подумал я. – Какое коварное злодейство!”

– Будем искать новое место для высадки, – Армстронг решительно взял управление кораблем на себя.

Лунный модуль летел над Луной параллельно ее поверхности, мы во все глаза смотрели вниз, но кратеров под нами меньше не становилось. Они выскакивали на пепельно-желтом лике Селены как чертики из коробки.

– Через двадцать секунд у нас закончится топливо, – Баз встревожено взглянул на пультовой индикатор. – Будем уходить?

Если по какой-то причине высадка на Луну окажется под угрозой, экипаж “Орла” должен был включить взлетный двигатель и снова выйти на окололунную орбиту для встречи с “Аполлоном”.

– Сделаем последнюю попытку, – Нил повел корабль влево.

Осторожно высунувшись из-за плеча Армстронга, я выглянул в окно. В том месте, куда Нил направил “Орла”, поверхность Луны была похожа на перепаханное взрывами снарядов поле. С расстояния человеческий взгляд этого различить еще не мог, а магическим взором я прекрасно видел кратеры и валуны на выбранной Армстронгом площадке. Первая высадка человека на Луну явно была под угрозой срыва. И тогда я решился.

Еще никто и никогда не колдовал над Луной. Ни один маг на Земле не рискнул бы сказать, чем может закончиться такая попытка. И для людей внутри “Орла”, и для самого колдуна.

Зажмурив глаза, я прошептал себе под нос пару поверхностно-выравнивающих магических формул из курса планетной географии и сделал широкий пас руками. Обычно эти формулы используются на Земле при дорожном колдовском строительстве для уничтожения мелких впадин и возвышенностей на пересеченной местности.

Долгая, как вечность секунда…

Я приоткрыл один глаз и выглянул в иллюминатор. Получилось! Оспины кратеров и серые туши валунов под днищем корабля пришли в движение и как огромные жуки торопливо поползли в разные стороны.

– Вот ровное место! – обрадовано крикнул Олдрин, указывая пальцем на только что освобожденный моими усилиями участок лунной поверхности. – Странно, мне казалось, что секунду назад здесь были кратеры…

– Отлично сработано, Порфирий! – Армстронг полуобернулся, подмигнул мне и показал большой палец. Он сразу догадался, чья заслуга появление внизу ровной площадки.

– С кем ты говоришь? – Баз удивленно отвесил челюсть и уставился на командира.

– С нашим ангелом-хранителем, – отмахнулся Нил. Он снова был весь внимание и зорко вглядывался в пространство за иллюминатором. – Приготовься к посадке!

Подняв небольшое облачко серой пыли, “Орел” коснулся опорными стойками лунной поверхности, чуть качнулся, словно устраивался поудобнее среди мешанины мелких кратеров и россыпей лунной гальки, и замер.

Несколько томительно долгих мгновений мы сидели молча, прислушиваясь к своим ощущениям и звукам за стенками кабины. Корабль стоял устойчиво, а вне его стен, снаружи, была, разумеется, тишина – звук не может распространяться в вакууме.

– Говорит база в Море Спокойствия, – произнес, наконец, Армстронг в микрофон гарнитуры связи совершенно будничным тоном – так, словно уже десятки раз сажал лунный модуль на Луну, и эта полетная операция ему уже порядком приелась и даже надоела. – “Орел” сел!

 

6

После обстоятельных докладов на Землю о том, как проходила посадка, проверки бортовых систем корабля и короткого отдыха Нил и Баз стали готовиться к выходу наружу. Мне подготовка не требовалась: колдовской скафандр “Кречет” был одет на меня еще до начала полета, а морально к высадке на Луну я, подобно юному пионеру, был всегда готов – предполетная дрессировка в ЦК Колдовской партии принесла свои плоды. Единственное, что я себе позволил перед первым выходом на Луну, так это достать из кармана в штанах скафандра леденец, снять с него приятно зашуршавшую обертку и сунуть конфетку в рот.