Текст книги "Лунное сердце - собачий хвост"

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

– Да, да, – наш столичный фрукт мигом вышел из нирваны и с услужливой готовностью захлопал ресницами.

Дормидонтов без долгих объяснений сунул ему под нос обе склянки:

– На таком топливе полетишь?

Пистемей поочередно нюхнул из обеих емкостей и немедленно брезгливо скривился:

–           Ни за что!

– Что и требовалось доказать, – печально констатировал за Левушкиной спиной Скотт Паразитински.

И тут, ребятишки, настал тот самый мой звездный час, о котором потом напишут во всех учебниках по истории космонавтики.

Что гласит инструкция номер восемнадцать бис дробь шестьдесят два? “В случае отказа основного ракетного двигателя, в действие вступает резервный двигатель”.

До моих ноздрей добрался легкий аромат из склянок с топливными компонентами, которые держал в руках Левушка Дормидонтов. Запахи, запахи, почти что родные… Словно легким ветерком из прошлого повеяло. Лето, жара, маленькая речушка за городом. Легкое пованивание забродившей тины вокруг выгоревших на солнце камышей. Уныло-душевное кваканье разомлевших лягушек…

– Ну-ка, ну-ка, – я уже без всякого стеснения открыл глаза и шумно повел носом в сторону склянок с топливом:

– Дайте-ка нюхнуть, братцы!

Дормидонтова дважды просить не пришлось. Он тут же поднес к моей морде обе емкости с топливом.

Я наморщил нос и принюхался.

Дрянь, конечно, в склянках была страшнейшая. Такое и врагу под драконий хвост вливать не пожелаешь. Минимум расстройство желудка гарантировано, это уж точно.

Я озабоченно нахмурил брови и с сомнением покачал головой. Нет, ностальгия по родным местам – ностальгией, но здоровье – прежде всего!

Хотя с другой стороны: на кой ляд мне здоровый желудок, если максимум через сутки мы все равно загнемся здесь, на холодной и безжизненной Луне?

“Гм, а что если разбавить эту американовскую чертовщину каким-нибудь жидким катализатором? – стрельнула в мой мозг совершенно гениальная мысль. – Помнится мой прадедушка Евпатий Кирюгенович – царствие ему небесное! – даже денатуратную настойку на мухоморах и лободе пить не брезговал. И ничего, прожил до ста пяти лет, в девяносто два года четвертый раз женился и еще успел молоденькой женушке аж пятерых наследников заделать!”

Я перевел взгляд на Левушку и осведомился:

– А водочка у тебя есть? Или еще лучше – спиртик?

Скотт Паразитински, конечно, гений в области всяких колдовских придумок, но и наш Левушка Дормидонтов по части сообразительности и запасливости тоже не лыком шит. Моментально вытащил из заплечного мешка на своем скафандре большую металлическую флягу и энергично потряс ею перед моей пастью. Внутри фляги тотчас же аппетитно забулькало.

– Спирт! – радостным голосом сообщил Левушка.

– Чистый? Медицинский? – мой рот мгновенно наполнился слюной, я не сдержался и плотоядно сглотнул.

– Ректификат, – подтвердил Дормидонтов, скалясь белоснежной улыбкой. – Из лучших сортов отечественной пшеницы.

Я готов был его расцеловать. Да с такой добавкой пусть мне под хвост вливают самую болотистую хрень – полечу до самого Юпитера!

– Значится, так, начальник… Сто грамм спиртика – непосредственно в мое ротовое отверстие, – я шумно облизал губы длинным языком, даже слегка позеленевшим от ожидания предстоящего вкусового ощущения. – А весь остаток добавишь к обоим жидкостям, половину туда и половину сюда, и зальешь в жабобаки. И потом стартуем! Мамой клянусь, минут через десять будем уже на орбите!

– Ура! – в один голос заорали и Паразитински, и Дормидонтов. – Летим!

И они с двух сторон бросились ко мне и сквозь стекла гермошлемов скафандров принялись целовать мои небритые щеки. Это меня настолько, растрогало, что в горле запершило, и я даже слегка прослезился.

– Угодник! – зло прошипел Пестимей и в сердцах исподтишка пнул меня ногой. Я тоже не остался в долгу и отвесил ему подзатыльник. Как там гениально сформулировал в своем третьем законе англицкий магофизик Ньют Исаакий? Правильно, ребятишки! “Действие равно противодействию”. Или по нашему, по народному, на всякий наглый болт найдется мудрая гайка. Сдачи нужно всегда давать, зарубите себе на носу! Чтобы некоторые столичные цацы впредь ногами не дрыгали! Кстати, пацаны, по магофизике у меня в школе была твердая пятерка. Э… Ну, это я так, к слову… В воспитательных целях, то есть.

Мы начали готовиться к старту с Луны. Я с превеликим удовольствием принял на грудь поднесенный Дормидонтовым спиртовой стольничек и занюхал его почти что чистой портянкой из сапога моего скафандра. Пистемей тоже заплямкал было губами, недвусмысленно намекая на желательность своего участия в процессе спиртопоглощения, но я просто и откровенно сложил пальцы в кукиш и сунул ему эту конструкцию прямо под нос. Кто не работает, тот не ест! Ну, и соответственно, не пьет.

Скотт и Левушка быстренько залили жабобаки под “Тугарином” жидкими хренями с американского лунного модуля, добавили в них спиртик и погрузили на борт корабля посылку от старца Нинелия. Мы коллективно еще раз проверили все бортовые системы, и ровно в полдень по Гринвичу стартовали с поверхности Луны.

Я сдержал данное Левушке Дормидонтову слово. Не прошло и шести сотен секунд, как “Тугарин”, иногда покукарекивая от охватившего его возбуждения, поднялся над Луной в космическую высь. Четко и без проблем.

Уже на орбите Пистемей сообразил, что со своим отказом от работы он крупно свалял дурака. За этот отказ его теперь гарантированно спишут из отряда драконо-космонавтов. Он осторожно коснулся своей верхней лапой моего плеча, и, смущенно потупившись, предложил:

– Ефграфий, давай мириться! Признаю, я был не прав!

В принципе, он неплохой парнишка, этот Пестимей. Хоть, конечно, и столичная штучка…

– Ладно! – я великодушно взмахнул крылом. Не умею я долго злиться, ребятки. – Без обиды! Так и быть – корабль на Землю потянем вместе!

И когда “Тугарин” с ценным грузом на борту под управлением Левушки и Скотта пошел к нашей родной планете, мы с Пестимеем уже работали разом, в два драконьих горла.

Вот, собственно говоря, и вся история, ребятушки. История о том, как важно быть находчивым и сообразительным и не терять присутствия духа даже в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях.

С тех пор прошло уже много лет. Смесь спирта с болотными хренями теперь можно выпить в любой земной забегаловке. В меню она обычно значится под романтическим названием “лунный коктейль”. Но к настоящей смеси этот суррогат, поверьте, по своим вкусовым качествам никакого отношения не имеет. Э… Хотя как раз это вам, ребятки, по младости лет знать пока еще ни к чему…

С Пистемеем и Левушкой Дормидонтовым мы потом не единожды вместе бороздили звездные пространства, облетели едва ли не всю Солнечную систему. Пистемей сейчас уже доктор драконьих наук, преподает в университете. В столичном, конечно, на самой Лысой Горе, где же еще? Дормидонтов руководит отрядом лукоморских космонавтов, готовит к полетам новое поколение домовых, леших и водяных. Ну, а я… Я пенсионерю потихоньку. На заслуженном отдыхе, так сказать… Лекции научно-популярные народу иногда почитываю, несу знания в массы, м-да…

Хотя… Вот вчера получил открыточку по емэйлу от Скотта Паразитински. Он тоже меня не забывает, мы с ним регулярно болтаем по скайпу и вместе чалимся в чатах на космических сайтах. Так, мол, и так, дорогой Ефграфий Пересветович, пишет Скотт. В Соединенном Пятидесятье Американы начинаются испытания нового пилотируемого космического корабля “Дракон”. Не желаете, сказано далее в открыточке, принять личное участие?

Так я подумал, ребятки, с семьей посоветовался – и телеграфировал свое согласие. Космонавт ведь должен летать…

А кстати, вы догадались, в честь кого Скотт Паразитински назвал свой новый корабль “Драконом”? И почему на его носу выгравирован мой портрет в фас и в профиль? Ну, вот то-то же…

Что? Звонок прозвенел? Перемена?

Ну, тогда все на сегодня, мальчики и девочки.

Ах, да… Чуть не забыл…

У нас в Лукоморье вскорости начнется запись в начальную космическую школу. Никто не желает в космонавты, ребятки?

Стоп, стоп! Спокойно! Записываться по очереди! Да, девочкам тоже можно. Эх, летал я как-то к Венере в паре с одной драконессой, так она такое в полете вытворяла…

К-ха… Но это уже совсем другая история. Для старших классов…

 

 

Грустная история о глобальной хотелке

 

0

Пару месяцев назад я, Ферапонт Приморейкин, открыл всемирный закон хотения и на основе его творческого применения в приусадебном хозяйстве вырастил первую в мире глобальную хотелку. Хотелка получилась на славу – нежно-розовая, как самые сокровенные мои мечты.

Увы, наше мироздание сконструировано так, что любое мыслящее существо может в нем хотеть по настоящему только семь раз. Поэтому придуманная мной хотелка была, строго говоря, всего лишь семихотелкой.

В дикой природе хотелки изредка тоже встречаются и носят название семицветиков, но они маломощны и имеют малый радиус воздействия. Моя же хотелка была рассчитана на всю нашу Вселенную – от точечной родинки на кончике моего носа до самых далеких квазаров.

Для исполнения любой мечты нужно было всего лишь отделить от семихотельного столбца один хотенец – продолговатый цилиндр с закругленными концами, похожий на выкрашенный в розовый цвет огурец, потереть его в ладонях и мысленно произнести набор слов, подробно и внятно описывающих серию сокровенных желаний. Хотенец прямо на глазах разбухал, нырял в какие-то гипер-пупер-пространства и уже оттуда приступал к исполнению востребованного.

Я человек не тщеславный, за славой не гонюсь, но для блага земной цивилизации решил немедленно ознакомить широкую мировую общественность с моим открытием.

 

1

Процесс презентации я начал с собственной любимой супруги.

– Дорогая, – сказал я за ужином, – мной создана совершенно гениальная вещь – хотелка. От нее нужно всего лишь отделить один хотенец, потереть его в ладонях и загадать несколько желаний…

Супруга давно уже привыкла к моей изобретательской деятельности и научным открытиям мирового значения. Поэтому она с легкой улыбкой на устах приняла из моих рук оторванный от ствола хотелки розовый огурец и уверенно пробежалась по его пупырчатой поверхности нежными пальчиками…

Уже на следующее утро я внезапно проникся глубокой сыновней любовью к теще Олимпиаде Казимировне. Фотографию мамы моей жены я стал носить, как самую дорогую ценность в кармане рубашки у самого сердца.

По вечерам я, высунув язык от усердия, принялся бегать по магазинам и целыми авоськами закупать продукты и всякую всячину “для дома, для семьи”.

После ужина я теперь тщательно мыл посуду, прибирался в квартире и выносил пакет с мусором. Моя любимая в это время смотрела по телевизору российско-мексиканские сериалы, болтала по телефону с подругами или шлялась по кабакам, парикмахерским и фитнесам.

В ночное время – вместо привычного зависания на интернетовских сайтах – я стал педантично и регулярно выполнять супружеский долг. К моему глубокому огорчению, все остальные женщины, кроме моей супруги, перестали для меня существовать как субъекты плотских влечений и страстей.

– Вот видишь, – сказал я жене. – Все эти перемены – результат применения моей хотелки!

– Ах, мой милый Ферапонтик, – горячо любимая супруга скептически сморщила носик, погладила меня по голове и от избытка чувств чмокнула в щеку. – После пятнадцати лет супружеской жизни ты, наконец, сделался человеком! А говорят, что мужчину нельзя перевоспитать… Твой пример доказывает банальную истину: терпение и труд – все перетрут!

Она наотрез отказалась верить, что необратимые перемены в моей личности возникли исключительно благодаря использованию плода розовой хотелки.

 

2

Я рассказал о своем открытии лучшему другу, наперснику детских и юношеских забав, писателю Фоме Пегаскину-Мухоморову. Фома как раз с упорством экскаватора, вгрызающегося в плотный и сухой грунт, дописывал восемьдесят шестой том своего будущего собрания сочинений, и жил надеждой, что еще до истечения нынешнего года в каком-нибудь издательстве выйдет, наконец, его первая книга…

Как-то после напряженного рабочего дня я заглянул к нему домой и презентовал писателю Пегаскину-Мухоморову второй экземпляр хотенца.

– Похоже на очень толстую наливную авторучку, – Фома повертел в руках розовый огурец и небрежно сунул его в ящик необъятного письменного стола. – Ладно, на свежую голову посмотрю. А теперь пошли на кухню пить пиво!

Через неделю Фома вдруг проникся любовью к экзотическим животным и поселил у себя на балконе ярко-рыжую крылатую лошадь.

Он, наконец, решился покончить со своим статусом закоренелого холостяка и женился на хорошенькой молоденькой женщине по имени Муза.

Ну, и в довесок ко всем этим чудесам, писатель Пегаскин-Мухоморов внезапно сделался лауреатом Нобелевской премии по литературе, имея за душой всего две публикации микроскопического объема рассказиков в многотиражке оленеводческого хозяйства где-то под Нарьян-Маром.

Тиражи книг моего друга Фомы, чохом изданных сразу несколькими крупными издательствами, мигом прыгнули за многомиллионные отметки. Толстенькие тома авторства Пегаскина-Мухоморова можно было найти в любом человеческом жилище на всех континентах Земли.

Среди туземцев Экваториальной Африки, которые не знали ни слова по-русски, возник религиозный культ Священной Книги Пе-Го-Му-Хо-Моро. После ее прочтения особенно хорошо собирались кокосы, кушались бананы и ловились крокодилы.

У жителей Крайнего Севера вошло в привычку на ночь класть фолианты Фомы на голый живот. Местные колдуны и шаманы пришли к выводу, что литературные произведения моего друга способствуют лечению пупковой грыжи, выводу шлаков из организма и радикально предотвращают нежелательную беременность.

Но особенно полюбилось творчество Пегаскина-Мухоморова молоденьким девушкам. В российской глубинке, в бразильских джунглях и на морских берегах далекого Барбадоса одновременно родилось поверье, что книги с опусами Фомы можно использовать для гадания. Для этого нужно двадцать один раз наугад открыть любой том писателя Пегаскина-Мухоморова и с закрытыми глазами кончиком острой иглы ткнуть в текст. Из полученного таким образом набора букв легко складывались имена и фамилии потенциальных женихов и пламенных любовников.

– Сработал хотенец с моей хотелки! – ликуя, констатировал я, зайдя в гости к новоиспеченному лауреату литературной Нобелевки.

– Твой хотенец до сих пор лежит в моем столе, – ответил Фома и почему-то отвел в сторону глаза. – Просто народы мира поднялись до понимания великой сущности моих книг. Прониклись крепким духом стихов и прозы писателя Фомы Венедиктовича Пегаскина-Мухоморова!

Он так и сказал о себе – по имени-отчеству и в третьем лице. А меня снисходительно похлопал по плечу.

 

3

Следующим, к кому я пришел со своим великим открытием, был мой непосредственный шеф – начальник отдела в нашем научно-исследовательском институте.

– Я же просил не беспокоить меня по пустякам! – раздраженно буркнул шеф, на мгновение оторвавшись от ноутбука. Он, – по слухам, улитками расползавшимся по институтским коридорам, – серьезно завяз на шестьдесят восьмом уровне компьютерной “бродилки” “Сталкер”. – Что у тебя, Приморейкин?

– Вот, Федор Иванович, открытие, – робко начал я и протянул ему розовый хотенец. – Мирового значения и гениальное…

Я вкратце объяснил ему суть дела.

– Огурец как огурец, – шеф взял хотенец и изогнул полные губы в недоверчивой ухмылке. – Разве что розовый, твердый и без черенка… Хорошо, оставляй, я разберусь. На следующей неделе зайдешь.

Но зайти на следующей неделе к нему я не смог.

Уже в понедельник шефа назначили замдиректора института, присвоив докторскую степень: без защиты диссертации, по итогам каких-то особо секретных научных работ, о существовании которых никто и не подозревал.

В приемной перед его кабинетом теперь сидит сексапильная стервозно-красивая секретарша с четкой установкой никого не допускать “к телу” Федора Ивановича и не беспокоить его по пустякам.

В курилках нашего института сложилось общее мнение, что мой бывший шеф неким волшебным образом таки прошел шестьдесят восьмой уровень “Сталкера”.

 

4

Четвертой попытке презентовать свое открытие я смело придал городские масштабы. Я записался на прием к мэру нашего города, чтобы при личной встрече вручить ему розовый огурец хотенца. Мэру предстояли перевыборы на пятый срок, и он неожиданно сделался открытым и доступным для избирателей.

– Будем считать это вашим взносом в мой предвыборный фонд, уважаемый Ферапонт Идальгович, – мэр блеснул безупречной “голливудской” улыбкой, принимая от меня продолговатый розовый плод хотелки. – Этот подарок, товарищ Приморейкин, очень символично отражает фаллическую сущность взаимоотношений между властью и народом…

Он принялся с жаром и энтузиазмом излагать мне свою предвыборную программу: наш районный центр с тридцатитысячным населением станет городом цветочных клумб, парков и фонтанов, начнется массированное жилищное строительство, прольется золотой дождь иноземных инвестиций и под площадями и улицами будет проложена первая ветка метрополитена.

Я вышел от мэра, вдохновленный на новые научные дерзания и окрыленный светлыми перспективами родного города.

Мэр с блеском прошел избирательную кампанию и был избран на пятый срок.

После выборов на оппозиционных сайтах в интернете вдруг всплыла информация, что у нашего градоначальника появились квартиры в Брюсселе, Лондоне и Париже, шикарные виллы в Ницце и на Канарских островах, огромный дом в Куршевеле.

Журнал “Форбс” ни с того, ни с сего включил нашего мэра в десятку самых богатых людей планеты.

А из самой мэрии через месяц после выборов на мой адрес пришла странная отписка: “Ваша просьба от такого-то числа и за таким-то номером будет удовлетворена в четвертом квартале будущего года при наличии бюджетного финансирования”. И чья-то неразборчивая закорючка вместо подписи…

 

5

Я понял, что уровень городского руководителя явно мал для адекватного восприятия открытия всемирно-глобального масштаба, и написал письмо с изложением своего научного достижения председателю парламента нашего края. Спикер всегда казался мне неким интеллектуалом на фоне простых народных лиц наших государственных чиновников. А сам хотенец я отправил посылкой с уведомлением о вручении адресату.

Уж и не знаю, к кому из референтов председателя краевого парламента попали мои письмо и посылка, но до нужного адресата они все-таки дошли.

Не прошло и семи дней, как Америка за сущие гроши вернула России Аляску. Аляска немедленно вошла в состав нашего края в качестве автономного Северо-американского района.

Рейтинг спикера вдруг попер вверх как на дрожжах и к концу месяца достиг стопроцентной отметки народной поддержки в масштабах всей страны.

Совершенно неожиданно председателя нашего местного парламента по совместительству избрали Генеральным секретарем Организации Объединенных наций. В мировом политическом бомонде стали шушукаться, что новый Генсек всерьез собирается учредить пост Президента Земли и успешно на него пробаллотироваться.

Я написал пространное письмо новому руководителю ООН с подробным разъяснением причин случившихся с ним метаморфоз. Несколько дней спустя моей жене кто-то позвонил и приятным голосом с легким английским акцентом вежливо поинтересовался, давно ли я снялся с психиатрического учета. Осчастливленная происшедшими со мной переменами, супруга не менее вежливо ответила, что среди психов я сроду не значился, а если когда-то тайно и состоял на учете в какой-нибудь “душевной” больничке, то к настоящему времени уже полностью и окончательно излечился и в быту проявляю себя, как любящий муж и хороший семьянин. На другом конце телефонного провода неопределенно хмыкнули, и не проронив больше ни слова, положили трубку.

А в ближайшее же воскресенье после этого телефонного звонка ко мне в квартиру наведался наш участковый Гриша. Я предложил ему выпить чашку кофе, и после того, как мы начали третью бутылку водки, Гриша, разрыдавшись у меня на груди, покаянно сознался, что пришел ко мне не по своей воле, а по приказу высоких милицейских чинов в рамках кампании по борьбе с международным терроризмом.

 

6

Хотелось рвать на себе волосы от отчаяния: люди вовсю пользовались плодами моего труда, но не отдавали отчета, что исполнение их сокровенных желаний – результат применения хотенцев с хотелки. Повторюсь: я не тщеславен и мне не нужна слава, но… Но все-таки было до слез обидно!

Я вспомнил, что хотелка у меня не простая, а глобальная и решил предать шестой попытке презентовать открытие в полном смысле слова всепланетный характер. Доказательство, подтверждающее мое научное достижение, должно было стать абсолютно очевидным, просматриваться практически из всех уголков Земли и ненавязчиво напоминать о себе хотя бы раз в сутки.

Любое серьезное дело лучше всего начинать с понедельника. Я дождался вечера первого дня недели, оторвал от хотелки шестой хотенец, сжал его в ладонях и обратил свой взор на Луну.

Я нарастил массу естественного спутника Земли, добавив в ее каменное ядро пару наперстков сверхплотного вещества, дистанционно добытого из недр нейтронной звезды в центре соседней галактики.

Отвел Селену на такое расстояние от Земли, чтобы ее отяжелевшее тело не вредило усилившимися приливами прибрежным районам земных материков.

Потом раскрутил сателлит нашей планеты так, чтобы сутки на его поверхности в точности равнялись земным, а направление оси вращения обеспечивало обычную для землян смену времен года.

Я создал на Луне пригодную для дыхания человека атмосферу, разлил моря и океаны воды, посадил деревья и травы и запустил в новый мир самых симпатичных и миролюбивых существ, взятых попарно с лучших планет Галактики.

Все сделанное мной, я подробно описал в “Открытом письме человечеству Земли” и по электронной почте немедленно разослал его на адреса крупных мировых информационных агентств и в самые популярные средства массовой информации.

После шести дней напряженной творческой работы над ликом новой Луны седьмые сутки я провел в состоянии блаженного покоя и легкой эйфории, предвкушая реакцию безмерно благодарного человечества на мои труды.

Следующий понедельник выдался тяжелым и не принес ожидавшейся радости.

Человечество не оценило должным образом мою работу. Нет, конечно, происшедшие с Луной перемены заметили все. Еще бы: Селена из унылого пепельно-желтого блина на земном небе всего лишь за неделю стала зеленовато-синим шаром, окуталась белым рваным одеялом облаков, радужно заиграла в солнечных лучах округлым контуром атмосферной оболочки.

Но все эти изменения светила мировой науки, важно надувая щеки и глубокомысленно морща лбы, приписали естественным процессам эволюции ближайшего к Земле небесного тела. Дескать, в тенистой глубине лунных кратеров давно уже были замечены замерзшие вода и атмосферные газы. Предполагалось, что еще ниже, под лунной пылью и каменными сводами герметично закупоренных матушкой-природой пещер, есть целые пласты воды и сжиженного газа. И вот теперь под воздействием солнечных лучей они, наконец-то, оттаяли и рванулись наружу из подземных хранилищ. А с ними поднялась на-гора и лунная биосфера, которая, оказывается, уже миллионы лет существовала в недрах околоземной планетки.

Появление в небе обновленной Луны привело к резкому обострению международных отношений. Соединенные Штаты заявили о намерении сделать естественный спутник Земли пятидесятым штатом – взамен проданной России Аляски – на том простом основании, что американец Нил Армстронг еще в июле 1969 года первым из людей ступил на лунную поверхность и водрузил на ней звездно-полосатое знамя. Вашингтону резко возражала Москва, которая считала Луну территориальным субъектом Российской Федерации, поскольку в сентябре 1959 года – на десять лет раньше американцев! – советская ракета “Луна-2” вонзилась в каменистое тело Селены, доставив на нее пятиугольный вымпел с надписью “СССР”. Китай, Индия и некоторые другие азиатские страны громогласно требовали рассматривать Луну как общемировую ценность, а участки на ее поверхности распределять в зависимости от численности населения земных стран.

Мое “Открытое письмо человечеству Земли” никто всерьез не воспринял. Пара-тройка общеизвестных газет разразилась едкими фельетонами на мой счет, на нескольких форумах в интернете завязалась оживленная дискуссия о роли сумасшедших в истории мировой цивилизации, да еще один шутник отправил написанный мной текст на конкурс юмористических фантастических рассказов – вот, пожалуй, и все.

 

7

Я в ужасе обхватил голову руками и задумался. А потом отправился за советом к своему коллеге Илье Безумцеву. Иногда мы здорово цапаемся с ним по поводу практической реализации наших научных идей и изобретений, но все же остаемся приятелями.

Илья внимательно выслушал мою историю о злоключениях хотелки, подумал и сказал:

– Увы, Ферапонт, человечество пока оказалось не готовым принять ни всемирный закон хотения, ни его материальное воплощение – твою хотелку. Мелкое в человеческих душах возобладало над великим. Люди разучились, – или же вообще не умели с самого детства, – мечтать о возвышенном, хотеть настоящего большого счастья для всех, а не только лично для себя. Я думаю, что тебе нужно как-то изменить сложившуюся ситуацию. Как именно – решай сам: ты разработчик хотелки – тебе и все карты в руки.

Конечно, у меня был еще седьмой хотенец, и я мог попробовать исправить все человечество одним махом. Пожелать, например, чтобы все перестали хотеть “по малому” и начали хотеть “по большому”.

Но я не сделал этого по двум причинам.

Мне было не совсем ясно, что повлечет в физиологическом плане массовый отказ людей хотеть “по малому” и острое желание хотеть “по большому”.

И главное: в решении осчастливить скопом все человечество мне виделось что-то излишне рациональное, принудительное и неестественное. Существуют искусственное оплодотворение, искусственные роды, искусственное кормление… А теперь должно было появиться еще и искусственное хотение. Не станет ли в результате моего вмешательства человек целиком искусственным? Не превратится ли он во вселенского иждивенца, совершенно не способного к самостоятельной жизни?

Поэтому, поразмыслив, я оторвал от хотелки седьмой хотенец и вычеркнул всемирный закон хотения из перечня мировых законов. Правда, не совсем, а условно – если большинство людей все-таки научатся хотеть не только для себя, но и для других, всемирный закон хотения мигом будет восстановлен в его общемировых правах.

Единственное, что я сохранил из созданных чудес, – это новую Луну в земном небе: чтобы ежедневно напоминала людям к чему нужно стремиться.

Применение седьмого хотенца привело к кое-каким незначительным подвижкам в мироздании.

Астрономы отыскали, наконец, во Вселенной многочисленные островки “темной материи” и мощные выхлопы вакуумной энергии. Земные модницы утверждают, что из космической “темной материи” можно пошить нижнее женское белье очень пикантных фасонов, а вакуумная энергия хороша для разглаживания морщин и борьбы с целлюлитом.

На Большом адронном коллайдере в Швейцарии физики таки поймали ранее открытый, но неуловимый бозон Хиггса. Отловленный в научные сети бозон повел себя так непредсказуемо и агрессивно, что его немедленно переименовали в борзон и отпустили от греха подальше.

В хоженом-перехоженном вдоль и поперек подмосковном бору грибники неожиданно наткнулись на большое племя “снежных людей”, никогда не видевшее человеческой цивилизации и жившее по законам матриархата. Мировое феминистское движение воспряло духом и массово ринулось в леса и джунгли строить новое, свободное от мужчин общество.

Но в целом мир устоял и почти не изменился.

Слегка пострадали только пришельцы из созвездия Цефея, прибывшие на Землю с тайной разведывательной миссией, – что-то в их секретных технологиях было завязано на ставший временно недееспособным всемирный закон хотения. В течение недели рассекреченные цефеяне проводили протестную акцию, выстроив в небе над мои домом свои “тарелки” и прочую летающую посуду, а потом были разогнаны нашим городским ОМОНом с применением сельхозавиации, оштрафованы районным судом за несанкционированный пикет и с позором депортированы на историческую родину.

 

0

Я выпросил у жены большой цветочный горшок, поставил его на балконе и воткнул ствол хотелки в землю. Полил водой и добавил в почву удобрений – гремучей смеси из гормонов мартовского кота, толченой виагры и спиртовой настойки приворотного зелья.

Через неделю на розовом стволе хотелки обозначилось семь микроскопических бугорков – это росли новые хотенцы. Темп их роста был теперь напрямую увязан мной со способностью человечества хотеть не только личного, но и глобального счастья.

Я мысленно сравнил размеры появившихся бугорков с габаритами взрослых хотенцев и горько вздохнул.

Нам, человечеству, предстоит еще изрядно потрудиться над собой…

 

 

И на Солнце есть пятна

 

Этот небольшой мемуар я пишу исключительно для себя. По условиям заключенного мной соглашения, история, о которой пойдет речь ниже, НИКОГДА не должна быть оглашена. Даже после моей смерти.

Тогда зачем же сейчас я стучу кончиками пальцев по светло-серым кнопкам лежащего у меня на коленях ноутбука? Зачем мучаюсь, подбирая слова и составляя связный и читаемый текст? Кому все это нужно?