Текст книги "Лунное сердце - собачий хвост"

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

– Сейчас, сейчас, – проводник кивает, резво взбирается по ступенькам, и минуту спустя в нашем распоряжении оказываются совок для угля и два мешка из-под розданного пассажирам постельного белья.

Мы, не медля ни минуты, с энтузиазмом первооткрывателей принимаемся собирать лунный грунт: россыпные фракции, похожие даже не на песок, а на измельченный гипс, и камни – большие и маленькие. Потом поднимаем все это в тамбур вагона.

– Жаль, что у нас нет буровой установки, – Зайчонок смахивает пот со лба. После многомесячной невесомости его, похоже, утомила работа даже при пониженной силе тяжести. – Сейчас бы взяли пробы грунта с глубины!

Я отыскиваю взглядом Ержана. Рустемову осталось пройти еще с четверть круга. На Луне он передвигается очень уж не спеша, мелкими осторожными шагами. У духа батыра Думрула, который вселился в отца Айгуль, явно нет опыта хождения по лунной поверхности. Да и вообще, вряд ли раньше он покидал Землю. Это наше вмешательство – может быть, электромагнитное излучение планшета Айгуль, а может быть, и что-то еще, – плюс убийство Белова пробудило его из многовековой спячки и заставило отправиться в путешествие по иным мирам.

– Давай пробежимся, – я весело подмигиваю Айгуль. – А то когда еще снова повезет побывать на Луне!

И мы вприпрыжку мчимся среди камней и кратеров, кружась вокруг вагона. Айгуль заливается радостным смехом.

Бежать очень приятно. Главное, следить, чтобы камень не попал под ноги. Лунная пыль после прыжка забавно поднимается за ступнями – словно тянется следом. Следы на ней остаются четкие, как на мокром песке.

Останавливаемся передохнуть. Я достаю из кармана шариковую ручку, сажусь на корточки и, не снимая пластмассовый защитный колпачок, печатными буквами вывожу на лунной пыли:

“Айгуль + Кир =...”

И после знака “равно” рисую контур сердечка.

Айгуль вдруг краснеет и надувает губки:

– Кир, я думала, что ты серьезный парень, а ты просто балбес!

Но глаза ее смеются и так и сыплют веселыми искрами.

– А если кто-нибудь это увидит?

– Пусть видят! Все – астрономы с Земли, инопланетяне, жители других галактик!

– Ты сумасшедший!

– На Луне нет ветра и нет воды. Эта надпись останется здесь на миллионы и миллиарды лет!

Я хохочу, хватаю девушку за руку и тащу за собой:

– Бежим дальше!

Мы снова несемся вприпрыжку по Луне, и уже почти замыкаем петлю вокруг вагона, когда Айгуль вскрикивает:

– Ой, смотри! Там какой-то странный камень!

Она указывает на что-то черное, небольших размеров, лежащее метрах в десяти в стороне от нашего маршрута. Я в два прыжка оказываюсь около необычного предмета, наклоняюсь и беру его в руки. Девушка “прилуняется” рядом. От быстрого бега она немного запыхалась.

В руках у меня оказывается вовсе не камень. Это обычное зарядное устройство от мобильного телефона с обмотанным вокруг него шнуром.

– Наверное, кто-то из наших соседей обронил, – говорит Айгуль. – Вернемся в вагон и отыщем хозяина.

– Обронил, говоришь? – я внимательно осматриваю окрестности. Мы находимся примерно в тридцати метрах от вагона, с обратной стороны от входа. – А следов обуви, кроме наших, вокруг нет…

Айгуль тут же начинает вертеть головой и шарить взглядом по лунной поверхности. Удивленно хмыкает:

– И вправду, нет… Как же сюда могло попасть зарядное устройство?

– Его могли забросить от вагона, – предполагаю я. – Сила притяжения здесь меньше земной, поэтому бросавшему даже замахиваться не пришлось. Поднял руку – и бросил зарядник сразу на три десятка метров.

– Но зачем его выбрасывать, он что, неисправный?

– Не знаю, – я достаю носовой платок, тщательно заворачиваю в него зарядник и прячу в карман. – О нашей находке пока никому ни слова!

Айгуль округляет глаза:

– Ты думаешь, что это как-то связано с убийством?

– Вот уж не знаю, – неопределенно пожимаю плечами. – А теперь давай вернемся назад!

Мы в несколько прыжков оказываемся около вагона. Наклоняюсь и внимательно осматриваю грунт.

Вокруг висящего над лунной поверхностью “огрызка” тянутся две цепочки следов – кроссовок и остроносых мужских туфель. Кто-то из пассажиров прогуливался вокруг.

Еще одни следы – с затупленным носком – четко видны у заднего крыльца. Некто спустился со ступенек на противоположном боку вагона, обошел его со стороны тамбура, потоптался у закрытой двери и вернулся обратно той же дорогой.

Дверь над нашими головами приоткрывается и высовывается голова Зайчонка:

– Ребята, бегом обратно в вагон! Ержан возвращается!

 

15

На Луне Рустемов, конечно же, тоже не нашел убийцу. Пелена тумана снова заволакивает окна. Мы отправляемся в путешествие к очередной “земле”.

Заботливый проводник Баянгожин организует массовое чаепитие. Удивительно, но в “огрызке” вагона по-прежнему есть и вода, и свет, и даже работает канализация. К чаю все достают съестные припасы. У меня в наличии есть еще килограммовый пакет с крекерами, и сейчас он приходится очень кстати.

– Айгуль, а вы не могли бы поточнее припомнить предание о батыре Думруле? – спрашивает Лев Зайчонок, когда мы заканчиваем перекусывать. – По каким землям в поисках преступников путешествует его дух?

– Дословно я, конечно, не помню, – черные тонкие брови Айгуль сходятся к переносице. – Обычно он искал убийц во всех землях, куда добирались люди. И еще там, куда долетали их стрелы.

– Долетали стрелы… – Лев задумчиво обхватывает пальцами подбородок. – Если считать, что космический аппарат дух воспринимает, как стрелу…

Он замолкает и погружается в размышления.

Я поднимаюсь с полки и выхожу в коридор. Мне тоже нужно пораскинуть мозгами. Сейчас меня волнует не то, где будет следующая остановка нашего “экспресса”, а вопросы куда более прозаические. Кто и зачем выбросил зарядное устройство от мобильного телефона на Луне? И кто оставил следы около вагона?

На первый вопрос я ответить не могу. По крайней мере, пока. А вот на второй… Прохаживаюсь по коридору. Шесть шагов от серой стены до купе проводников, шесть шагов обратно.

Ержан Рустемов по-прежнему сидит на корточках у стены с отрешенным взглядом. Духу батыра Думрула, вселившемуся в космонавта, нет дела до людей.

Во втором купе у окна воркуют Анечка и Иван. У ребят, кажется, всерьез намечается роман. Но меня сейчас больше интересуют не тонкости их личных отношений, а обувь у них на ногах. Ноги Ивана обуты в мягкие мокасины с плавно закругленными носками. У Анечки – кроссовки, но даже из коридора мне видно, что размер их намного меньше тех, которые прошлись вокруг вагона на Луне.

Зайчонок в глубокой задумчивости. Елена Петровна и Айгуль о чем-то оживленно беседуют. Обувь Зайчонка и Айгуль меня не интересует – они вне подозрений. А у Елены Петровны на ногах обычные босоножки.

В первом купе подремывает около окна Петровин. На ногах у него туфли с закругленными носками. Однако по размеру они больше тех, которые топтались на лунной поверхности возле заднего выхода из вагона.

А вот у Виталия Юрьевича Кузина, который сейчас листает какой-то журнальчик, туфли с острыми носками. Так, есть номер один.

Александр Довченко лежит на нижней полке, глаза закрыты. Его кроссовки стоят рядом с дверью в коридор. По размеру это те самые кроссовки, которые прошлись на Луне вокруг вагона. Есть номер два.

Номер три в лице проводника Баянгожина понуро сидит в спальном купе проводников. Старик, кажется, так толком и не пришел в себя после убийства коллеги. На ногах Баянгожина растоптанные фирменные ботинки с закругленными носками. Именно они оставили следы на лунном грунте около запасного выхода из вагона.

Значит, зарядное устройство от мобильника мог выбросить кто-то из этой троицы: Баянгожин, Кузин, Довченко.

Хотя есть и еще один вариант: зарядник могли швырнуть из тамбура вагона. Кто-то открыл дверь и, не выходя на Луну, просто забросил зарядное устройство подальше.

Я вздыхаю. Следы, оставленные на Луне, никуда не ведут. Расследование, кажется, окончательно зашло в тупик.

 

16

На очередную “землю” наш “космический экспресс” пребывает примерно спустя полчаса после отбытия с Луны.

Я стою в тамбуре, когда это происходит. Серая пелена за стеклом на входной двери рассеивается, и взору открывается каменистая пустыня и бегущие по небу низкие грязно-серые тучи, сквозь которые иногда проглядывает кусочек неба оранжево-закатного цвета. За бортом пасмурно и сумеречно, как будто наступил вечер.

“Кажется, мы снова вернулись на Землю”, – я распахиваю дверь, поднимаю защитный щиток над ступеньками и спускаюсь вниз.

Снаружи очень жарко и душно, но воздух не влажный, а непривычно сухой, словно пропитанный бумажной пылью. Мне приходится немедленно снять джинсовую куртку, но даже в одной футболке переносить такую жару почти невмоготу.

Ержан Рустемов молча спрыгивает со ступенек и уходит в очередной круговой вояж.

– Кир, вы как там себя чувствуете? – Лев Зайчонок появляется в дверях вагона. Из-за его плеча выглядывает личико Айгуль. Она чем-то взволнована или испугана.

– Жарковато здесь, – достаю платок из кармана джинсов и вытираю пот со лба.

– Айгуль, немедленно снимайте его на видео, – распоряжается Зайчонок, не оборачиваясь. – Лучше панорамной съемкой.

Девушка поднимает над головой планшет, ловя меня в сектор обзора видеокамеры.

– Кир, – Лев медленно спускается по ступенькам и оказывается рядом со мной, – как вы думаете, где мы сейчас находимся?

– Сила тяжести – земная. Дышится нормально, хотя и душновато. Вот только очень жарко, – я оглядываюсь по сторонам. – Скорее всего, мы снова вернулись на Землю. Это, наверное, пустыня Гоби. Или какая-нибудь Долина смерти в Атакаме…

– По моим прикидкам мы забрались немного дальше, – в глазах Льва блестят веселые искорки. – Это Венера, Кир!

– Разыгрываете, Лев Трофимович? – я скалюсь. – Не выйдет! На Венере давление – сто атмосфер, температура на поверхности как в плавильной печи – полтысячи градусов. И в атмосфере кислорода практически нет!

– Все это так, – соглашается Зайчонок. – Но вы вспомните Луну. На безжизненной планетке оказалась атмосфера и условия, как на пляже в Ялте…

Айгуль спускается по ступенькам из тамбура и становится рядом со мной:

– Нужно найти какое-то доказательство, что мы находимся на Венере.

– Какие же тут могут быть доказательства? – я скептически фыркаю. – Пустыня она и есть пустыня. Хоть на Земле, хоть на Венере…

– Дух батыра Думрула идет следом за стрелами, которые выпустили люди, – чуть насупив бровки, поясняет Айгуль. – Если предположение Льва Трофимовича верно, то стрелами он считает и созданные человеком ракетные ступени, и космические аппараты. На Земле это были разгонные ступени ракет, на Луне – автоматическая станция. Значит, и здесь, на Венере, должна найтись какая-нибудь “стрела”…

Внимательно осматриваемся вокруг. Пустыня, усыпанная камнями, тянется до самого горизонта, который чуть приподнят, словно мы оказались на дне неглубокой чаши или блюдца.

– Я, кажется, кое-что вижу, – Зайчонок поворачивается направо и идет вдоль вагона в сторону тамбура.

Метрах в пяти от нашего “экспресса” находится небольшой каменистый холм. Из него торчит что-то, похожее на металлический остов – ржавое, искореженное и оплавленное. Оказавшись рядом, Лев принимается руками разгребать камни. Я и Айгуль начинаем ему помогать. Камни теплые, но в глубине попадаются и очень горячие. Прикидываю, что долго так копать руками мы не сможем. Магия – магией, но остудить венерианскую поверхность от полутысячи градусов до земных температур даже у духа батыра Думрула полностью не получилось. Даже с магией против законов физики не попрешь!

– Ну, вот то, что мы ищем, – Лев указывает пальцем на какой-то прямоугольник на поверхности ржавого остова, протирает его перчаткой скафандра:

– Ну-ка, смотрите!

Айгуль наклоняется вперед и читает, с трудом разбирая буквы на обгоревшей табличке:

– “Эс-эс-эс-эр, Зем-ля – Ве-не-ра”…

– Что и требовалось доказать, – Лев победно улыбается. – Это одна из наших станций серии “Венера”. Лет сорок уже здесь торчит, не меньше…

Айгуль активирует на планшете видеокамеру и принимается за съемку.

– Нужно взять пробы грунта, – предлагаю я. – На Луне люди и до нас высаживались, а на Венере – мы первые!

…Грунта мы набираем целых два мешка, еле поднимаем их в тамбур. Из пассажиров вагона, кроме Рустемова, Зайчонка, Айгуль и меня, на венерианскую поверхность выходят только Иван и Анечка – остальные не захотели: уж очень жарко и душно. И потом: все-таки Венера – это не Луна, это уже намного серьезней, значительнее. И опасней.

На Венере испытываешь странные ощущения. Из-за искривления лучей света в плотной атмосфере, все время кажется, что ты находишься на дне гигантской каменной чаши. Куда не посмотришь – даль у горизонта постепенно задирается вверх. Где-то над головой воет ветер, несет клубящиеся в бешеном танце темно-серые с синюшным отливом тучи – на Земле они несутся с такой скоростью только во время сильнейших штормов и разрушительных ураганов. Вдруг начинает казаться, что ты находишься внутри гигантского кипящего котла: там, вверху, за тучами, плотная крышка, а внизу, под каменными россыпями, пылает огромный жаркий костер. И сразу мороз ужаса бежит по спине. Сердце душит страх, и задумываешься: может быть, неспроста в древности Венеру называли Люцифером и даже помещали на нее ад?

А еще твоя голова наполняется музыкой. Она звучит, мелодичная и торжественная, проникая в каждую клеточку тела, в саму душу, заставляет в унисон биться твое сердце. Музыка небесных сфер, симфония утренней и вечерней звезды.

Я не могу описать эту музыку. Представьте, что вас попросили переписать в тексте симфонию Бетховена или Штрауса, Чайковского или Шостаковича. Переписать так, чтобы каждый аккорд, малейшие изменения тональности и звучания были подробно и ясно описаны. Наверное, если очень уж постараться, это можно сделать. Но на настоящую музыку эта текстовая запись будет похожа в той же мере, в какой нарисованный внутри круга треугольник или квадрат передает формы окружности.

И под этот гимн инопланетных пространств с опозданием приходит понимание того простого факта, что сейчас ты стоишь на поверхности Венеры – другой планеты, иного мира. Сюда еще никогда не ступала нога человека. И ты первым из людей оказался среди этих камней, под этим свинцово-суровым небом. Первым!

…Ержан идет по обычному “кругу”. Иван с Анечкой минут пять постояли на жаре, покурили и ушли в вагон. Зайчонок присел на ступеньки у входной двери. Я и Айгуль еще бродим по венерианской поверхности. Я просто разглядываю окрестности, а моя спутница добросовестно водит планшетом по сторонам, чтобы запечатлеть местные пейзажи. Хотя каких-то особенных картин не видно: местность очень однообразная и достаточно унылая. Во все стороны к горизонту уходит ровная, как стол пустыня, усеянная каменными россыпями. Камни встречаются и острые, и сточенные ветром, похожие на морскую гальку. Размеры камней самые разные. В большинстве, конечно, мелочь, но среди этого “каменного гороха” попадаются очень крупные экземпляры, размером с автомобиль. Слева от вагона, метрах в двухстах, – кажется, уже за границей “ержановского круга”, виден огромнейший булыжник, очертаниями похожий на оплавленный огнем фашистский “тигр” – только дула и гусениц не хватает. В некоторых местах камни образуют небольшие насыпи, каменистые холмики.

– Смотрите, что это? – Айгуль испуганно вскрикивает. Ее взгляд обращен куда-то в правую сторону от тамбура. – Вон там, где крупные камни…

Она указывает направление тонким пальчиком.

– Ничего себе! – глаза Зайчонка округляются, и он в мгновение ока слетает со ступенек вагона снова на венерианскую поверхность. – Быть такого не может!

По каменной насыпи, двигаясь слева направо, не спеша ползут несколько существ. Впереди – крупное, – сантиметров тридцать в длину или около того. А за ним меньшие: раз, два, три… – семь. Семь существ раза в три меньших, чем крупное.

Мы – я, Айгуль и Зайчонок – срываемся с места и стремглав бежим к каменистой насыпи. Останавливаемся примерно в метре от не торопливо ползущей среди камешков процессии.

Если не считать размеров, то все восемь существ похожи друг на друга, как водяные капли. Продолговатые тела оранжево-коричневой расцветки, более темные сверху, и светлые снизу. Спереди что-то похожее на голову: чуть сплюснутая полусфера, переходящая в нечто, напоминающее по форме воротник, состоящий из кожистых треугольных лоскутов. На голове нет ни глаз, ни рта, только небольшой цилиндрический выступ – словно маленький рог со спиленным острием. Из-под “ошейника” из лоскутов видны две толстые ножки, которые внизу расходятся на шесть или семь кургузых выростов-пальцев. Перебирая ножками, существа перемещаются среди камней. Тела их похожи на вытянутые морковки с чем-то вроде круглых блямб на кончиках-хвостах. На нас восьмерка не обращает ни малейшего внимания: подумаешь, мол, явились невесть откуда двуногие прямоходящие! Эка невидаль! У нас на Венере еще и не то бывает!

– Мама и дети, – с нежностью в голосе Айгуль вслух произносит то же, что пришло на ум и мне. – Выводок инопланетных животных на прогулке!

Она поднимает планшет и начинает снимать. Какая деловитая девушка, однако!

– Жизнь на Венере! – едва слышно восторженно шепчет Лев и качает головой. – Кто бы мог подумать! Мы искали живых существ на Марсе, на Европе и на Титане. Но Венера… Всерьез никто и предположить не мог, что в этом горячем аду может существовать что-то живое!

– Нужно взять для исследования на Земле хотя бы один экземпляр этих “морковок”! – говорю я и тянусь рукой вперед, к ползущим по каменной насыпи существам.

– Осторожнее, Кир! – успевает вскрикнуть Зайчонок. – Стой!

Но поздно. Крупное существо мгновенно поднимает хвост над камнями, и зигзагообразная молния срывается с его хвостовой блямбы. Электрический удар не сильный, но совершенно неожиданный для меня, приходится прямо в грудь. В глазах вспыхивают огни, перехватывает дыхание. Я делаю полшага назад, пяткой попадаю на камень, и, потеряв равновесие, бухаюсь на венерианскую поверхность, ощутимо ударяясь “пятой точкой”.

Айгуль и Зайчонок немедля бросаются ко мне.

– Ты в порядке? – Лев трясет меня за плечо. Испуганная Айгуль заглядывает в глаза.

– Более или менее, – я, кряхтя, поднимаюсь на ноги, потираю ушибленное место, и принимаюсь отряхивать джинсы от венерианского песка и мелкой каменной крошки. – У венерианских аборигенов оказалась очень простая и эффективная система защиты!

– Материнский инстинкт, как видишь, работает и на Венере! – Зайчонок похлопывает меня по спине.

– Авантюрист и балда, ты же мог погибнуть! – Айгуль в сердцах лупит меня острым кулачком в грудь. Ее ноздри дрожат от гнева.

– Чепуха, – отмахиваюсь я и с улыбкой добавляю:

– Правда, теперь чуть ниже спины слегка побаливает!

– Сам виноват! – со смешком облегченно фыркает девушка. – Нечего было детенышей трогать, дуралей!

Она снова шутливо замахивается.

Я перехватываю ее руку и целую кончики пальцев:

– От всех болячек есть верное средство!

– Неисправимый балбес и болтун, – прыскает смехом девушка, бросая в сторону Льва смущенный взгляд.

Лев Трофимович, однако, не обращает на наши нежности ни малейшего внимания и по-прежнему занят наблюдением за ползущей среди камней процессией венерианских зверушек.

– Брать с собой этих животных не будем. Земным зоопаркам придется подождать до следующего прилета людей на Венеру, – решает он, наконец, и вытирает тыльной стороной ладони вспотевший лоб. – Мы не знаем, чем эти существа питаются, чем дышат и как живут. Поэтому вряд ли стоит сейчас тащить их в вагон в качестве трофея.

Айгуль снова принимается за съемку, но старается не слишком приближаться к мамочке и ее детенышам.

– Пора возвращаться, – говорит Лев, поозиравшись по сторонам. – Ержан повернул к вагону.

 

17

– Мы никогда не найдем убийцу, – в глазах Айгуль блестят серебристые бисеринки слез. – Дух не оставит отца. И мы будем вечно скитаться по разным “землям”…

Мы сидим в нашем купе около окна. За стеклом снова туманно.

Иван и Анечка ушли перекуривать и любезничать в тамбур. Елена Петровна спит на нижней полке, отвернувшись к стенке. Лев Зайчонок залез на полку Айгуль и, кажется, тоже задремал. Голоса в соседнем купе умолкли – наверняка, и там улеглись отдыхать. Сразу после “отлета” с Венеры проводник Баянгожин прошелся по купе с предложением горячего чая и тоже затих. Приключения – приключениями, а усталость берет свое. Я мысленно прикидываю: по нормальному земному времени сейчас должна быть примерно половина третьего ночи. Давно пора спать. Но спать мне почему-то не хочется. Айгуль тоже пока не высказывает желания отдохнуть.

– Давай еще подумаем. Мы наверняка что-то упустили из виду, – неожиданно для самого себя, я беру ладонь Айгуль в руки и целую ее тонкие и нежные пальцы. Девушка улыбается в ответ; мне кажется, что в ее глазах пляшут веселые искорки.

Я вдруг почему-то чувствую жар на лице, смущаюсь и поспешно отпускаю руку Айгуль. Кашлянув, деловито достаю из сумки блокнот и, упершись взглядом в лист бумаги, начинаю рисовать. Тамбур, туалет, рабочее и спальное помещения для проводников, два пассажирских купе. Ниже рисунка пишу список из девяти фамилий. Наша песня хороша, – начинай сначала!

– Вот смотри, – подвигаю блокнот к девушке, по-прежнему не поднимая глаз. – Мы точно знаем, что из нашего купе в момент убийства не выходили ни я, ни ты, ни Елена Петровна.

Зачеркиваю в списке три фамилии.

– Иван и Анечка были в тамбуре, – продолжаю я. – Познакомились только в поезде, на наших глазах. По одиночке убить они не могли – разговаривали друг с другом даже тогда, когда погас свет. А совершить преступление вдвоем, вместе… Не думаю, что за два дня они “дозрели” бы до сообщничества в убийстве.

Еще минус две фамилии.

– Будем полагать, что Баянгожин все-таки спал в своем купе во время смерти Белова. Поверь, у него нашлась бы масса возможностей, чтобы зарезать коллегу без всякой экзотики с выключением света и пробежками в темноте. Да и староват он для таких дел.

Вычеркиваю Саткана Абылаевича.

– Петровин еще старше, – со вздохом робко замечает Айгуль.

Еще один минус.

– Тогда остаются только двое подозреваемых – Кузин и Довченко, – я подчеркиваю две фамилии. – Кто из них? Довченко все время храпел, как трактор. Кузин дремал, лежа на верхней полке. Кто?

– Кир, помнишь, мы говорили, что преступник должен был как-то пересечься с Беловым незадолго до убийства? – на лице Айгуль снова обозначается румянец, взгляд оживает. – Это значит, что он раньше, – до того, как погас свет, – выходил из купе… Нужно узнать, кто из двоих выходил: Кузин или Довченко?

– Айгуль – ты гений! – вскакиваю с места и тащу девушку за собой.

Судьба делает нам маленький подарочек. Петровин не спит. Он сидит в коридоре на откидном стульчике напротив первого купе и читает “Науку и жизнь”.

– Не спится, Сергей Николаевич? – мы останавливаемся рядом.

– Увы, – он отрывает взгляд от текста. Очки в толстой тяжелой оправе немедленно съезжают к кончику носа. – Душновато в купе. Не могу заснуть…

– Сергей Николаевич, вы не могли бы вспомнить, кто и когда выходил из вашего купе до убийства? – я решаю без излишних церемоний сразу взять быка за рога.

– Ах, вы по-прежнему хотите найти мерзавца, который зарезал проводника? – серые глаза старика окружает сетка скептических морщинок. – Мне все-таки кажется, что он успел убежать в другой вагон…

– И все же, Сергей Николаевич…

– Да, пожалуйста… – он закрывает журнал и кладет его на колени. – Вас за какой период интересует информация?

В голосе его чувствуется легкая ирония.

– Примерно часа за два до убийства, – мысленно прикидываю я. Вряд ли преступник стал тянуть с расправой, если Белов и в самом деле узнал какую-то его тайну.

– Так… Виталий Юрьевич выходил перед тем, как забраться к себе на верхнюю полку. Это было часа за полтора до того, как погас свет. И с полки он больше не слазил. Ваня Полякин пошел курить… А перед этим в тамбур мимо дверей прошла эта симпатичная девушка из соседнего купе. Аня, кажется, – Петровин улыбается. – Ваня вернулся где-то через полчаса… Потом еще выходил сосед с нижней полки, Саша. С каким-то пакетом в руках. Наверное, мусор выносил, потому что вернулся без пакета. Сразу спать он не лег. Посидел молча около окна, потом стал возиться с зарядным устройством от мобильника. Кажется, оно у него сломалось.

Я переглядываюсь с Айгуль. В ее глазах обозначается разочарование. Вот и стало ясно, кто выбросил зарядник на Луне. Только к убийству это, наверное, не имеет ни малейшего отношения…

– Потом Александр лег спать, – продолжает Петровин. – Накрылся простыней с головой, и почти сразу стал похрапывать. Вот и все…

– Спасибо, Сергей Николаевич, – я благодарно киваю и растягиваю губы в улыбке.

Хорошая мина при плохой игре. И Кузин, и Довченко выходили из купе до того момента, как выключился свет. Мы вновь не приблизились к разгадке ни на шаг.

Айгуль нервно сжала мне руку и уткнулась лицом в плечо.

 

18

– Так и знал, что это будет Марс, – говорит Лев Зайчонок.

Он стоит на небольшой возвышенности, похожей на покатый холм. Все пространство до горизонта усеяно оплывшими горбами, которые напоминают застывшие волны коричневато-бурого песка. Из марсианских барханов там и сям торчат камни разных размеров и формы, острые и скругленные, такие же темно-оранжевые, как и песок, – и совершенно других расцветок: черные, серые и даже малахитово-зеленые. Небо над головой желтовато-белое, совершенно без облаков. Солнце выглядит маленьким румяным шариком, на который можно смотреть, не жмуря глаз. Чувствуется, что атмосфера здесь более разряженная, чем на Венере, но дышать можно свободно. И это очень забавно, если учесть, что ни венерианская, ни марсианская “атмосферы”, окружавшие огрызок вагона и на Венере, и сейчас на Марсе, по своему химическому составу и плотности не имеют ничего общего с настоящими атмосферами этих планет. Видимо, дух батыра все-таки как-то “учитывает” в построении пространства вокруг вагона реальные природные условия миров, в которые мы попадаем.

Первой на марсианский грунт десантируется Айгуль. Последние пару-тройку десятилетий в прессе и на сайтах в интернете часто возникали споры: кто же первым высадится на Марсе: американцы, русские или китайцы? Но вряд ли кто-то из высоколобых аналитиков и записных интеллектуалов от космонавтики мог предположить, что марсианской поверхности первой коснутся стройные ножки двадцатилетней девушки, гражданки Республики Казахстан. Ержан Рустемов и Лев Зайчонок “вернули” человечество на Луну, я стал первым человеком, ступившим на Венеру, а Айгуль волей судьбы выпало первой коснуться ногой поверхности “красной планеты”.

Ержан уходит совершать свой обычный “обход окрестностей”. Потом один за другим из вагона выбираются остальные пассажиры. Сила тяжести на Марсе меньше, чем на Земле, но больше лунной. Наверное, поэтому здесь, на марсианской поверхности, танцев и плясок уже никто не устраивает. Пассажиры степенно прогуливаются вдоль “огрызка” вагона, с таким обыденным видом, словно поезд стоит у перрона какого-нибудь провинциального земного вокзальчика.

Перво-наперво я, Айгуль и Лев набираем в выданные Баянгожиным мешки побольше камней и песка. Поднимаем их в тамбур и складываем у задней двери рядом с образцами с Луны и Венеры. Зайчонок берет у Айгуль цветной маркер и аккуратным почерком надписывает все мешки, – чтобы не перепутать, с какой планеты взяты пробы грунта. Очень хочется верить, что мы обязательно вернемся на Землю, и образцы пород с трех миров окажутся в руках ученых.

Мы снова выходим на поверхность Марса.

– Дух ведет Ержана по тем местам, куда долетали стрелы, которые запускали люди, – Зайчонок, стоя на вершине холма, вертит головой, осматривая окрестности. – Стрелами батыр Думрул считает земные космические аппараты. Поэтому где-то поблизости должна оказаться наша марсианская станция…

– Лев Трофимович, кажется, я ее вижу, – указываю рукой в сторону подножия соседнего холма. Там действительно из рыжевато-коричневого песка виднеется нечто округло-металлическое.

– О, похоже, это действительно космический аппарат, – Зайчонок поспешно, большими “марсианскими” шагами начинает спускаться по склону. Я и Айгуль тоже отправляемся к торчащему в песке металлическому предмету. За нами постепенно подтягиваются и остальные пассажиры. Каждому интересно взглянуть на робота, высадившегося на “красную планету” задолго до нашего прибытия.

– Станция “Марс”, – уверенно констатирует Лев, бегло осмотрев наполовину засыпанную бурым песком конструкцию. – Если мне память не изменяет, совершила здесь посадку в начале семидесятых годов прошлого века. Сразу включила фотокамеры и начала передачу “картинки” – и вдруг замолчала. Причину аварии так и не установили.

Он склоняется над станцией, поочередно открывая маленькие и большие лючки, касается пальцами проводов и микросхем внутри аппарата:

– Все оплавленное и обгоревшее. Такое впечатление, что произошло обычное короткое замыкание. Пух! – и свет погас…

“…Короткое замыкание… Пух! – и свет погас…”

Меня словно окатывает ледяной волной. Множество пазлов в голове приходят в движение, и мгновенно складываются в единое целое, в четкую и ясную картину.