Текст книги "Лунное сердце - собачий хвост"

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)

Поэтому в реальности, в реальном полете на “Восходе” все оказалось совершенно иначе. Не так, как нас учили.

Можешь себе представить, что это значит, открыть люк и выглянуть в бездну? В настоящую бездну. У которой действительно нет дна…

А теперь представь, что ты вылез в эту бездну и тебя связывает с кораблем только змеящееся тело фала…

Многие думали, что там, на пороге космоса, я могу просто свихнуться… Или струсить… Но я не свихнулся и не струсил. Перед выходом я просто запретил себе думать о бездне. Есть я, корабль, Земля и больше ничего нет. И это все. Психологический барьер оказалось преодолеть очень просто.

А вот с техникой наладить хорошие “отношения” оказалось намного труднее. Не поверишь, Олег, но главным моим врагом в том выходе стал мой скафандр.

Да, на Земле мы моделировали перепады давления в барокамере. Но когда я пролез сквозь люк шлюзовой камеры и вышел в открытый космос, все получилось совсем по-другому. Давление в моем скафандре было около пятисот миллиметров ртутного столба. Ну, а снаружи – практически ноль. Такие условия, такой перепад давления в барокамере на Земле смоделировать было невозможно.

В условиях космического вакуума мой скафандр начал раздуваться под действием внутреннего давления. Да, на скафандре были и ребра жесткости, и скроен был он из плотной ткани. Но перепад давления оказался настолько большим, что его не выдержали ни ребра жесткости, ни плотная ткань. Конструкторы, конечно, предполагали, что в вакууме скафандр раздуется, но никто и не думал, что он раздуется так сильно.

Еще находясь внутри шлюза, перед выходом, я постарался затянуть до предела все ремни на моем скафандре. Но это не помогло – в вакууме моя защитная оболочка так раздулась, что руки можно было свободно вытащить из перчаток…

Двенадцать минут я плавал вокруг корабля, удалялся и приближался к люку, а вот когда с Земли пришла команда возвращаться в корабль, начались проблемы…

В таком раздутом скафандре я никак не мог втиснуться в люк шлюза. Ситуация была критической. И с Землей не посоветуешься, что делать. Пока я доложил бы, что у меня случилось, пока они стали бы думать, что следует сделать, пока бы приняли решение… У меня не было никакой гарантии, что скафандр попросту не лопнет. Кажется, только Пашка Белянин понял, что со мной происходит. Но чем он мог мне помочь? Он – в корабле, а я – в космосе, за шлюзом…

Я совершенно четко осознал, что сейчас моя жизнь зависит только от моих действий. Смогу войти в шлюз – буду жить. А если не смогу, то… Сам понимаешь…

Я плюнул на все инструкции и на все, чему меня учили. Я плюнул на все советы и сомнения Земли. Просто взял и переключился на другой режим работы скафандра. Просто взял и снизил давление до трети от атмосферного.

Просто… Все просто… Вот только если бы к этому времени у меня не вымылся азот из крови, то азот бы просто закипел. Ну, и все… Я бы умер… Прямо там, в космосе.

У меня для принятия решения было всего несколько минут. Этого мне хватило, чтобы прикинуть: я уже почти час нахожусь в атмосфере из чистого кислорода. Поэтому кипения азота, вроде бы, быть не должно. Его и не было.

Только после этого скафандр чуть-чуть сдулся и я смог протиснуться в шлюз. Полез головой вперед, а нужно было лезть ногами. Закрыл внешний люк шлюза и начал разворачиваться – в корабль входить все равно нужно ногами. Внутри “Восхода” уже не развернешься… Ведь крышка люка корабля открывалась внутрь и съедала почти треть внутреннего объема корабля.

Как я развернулся в этом узком цилиндрике шлюза, до сих пор не пойму. Пот заливает глаза, пульс под 190 ударов в минуту… Но я все таки развернулся и ногами вперед вошел в корабль. Руки трясутся, в глазах туман… Я снова плюнул на инструкции. Не проверил герметичность и не закрыл за собой внутренний люк в корабль. А взял и просто открыл гермошлем скафандра. Хочу вытереть перчаткой глаза, но вытереть не удается: такое ощущение, что мне на голову льют воду…

 

***

– После посадки “Союза–4” нас с Василием Лазориным посадили в самолет и повезли в Москву. Все волновались: как мы перенесем возвращение к условиям земной гравитации. Ведь наш полет длился рекордное время – восемнадцать суток… И вот, представь себе, Алексей, состояние всего нашего руководства, когда с борта летящего в Москву самолета они получают сообщение с просьбой немедленно подать в аэропорт машину “Скорой помощи”… А тут еще сработала наша известная система “испорченного телефона”. “Космонавтам стало плохо”… “Космонавты потеряли сознание”… “Космонавты при смерти”… И какой-то доброжелатель звонит в ЦК КПСС. Так, мол, и так, ситуацию скрывают от руководства партии… Грандиозный переполох! В аэропорт по команде сверху срочно рванули едва ли не все наши медицинские светила. Самолет приземляется, мы с Лазориным выходим самостоятельно, хотя и чуть покачиваясь.

– А где же пациент? – собравшиеся в аэропорту медики задают нам вопрос едва ли не хором.

– В пассажирском салоне, – Вася Лазорин кивает в сторону самолета. – Один из инженеров вчера перепил, а сегодня во время полета ему стало плохо…

 

***

– А вот у меня был смешной случай во время курса общекосмической подготовки… Нас, первый отряд космонавтов, тогда медики прогоняли через сурдокамеру. Сажали каждого на пятнадцать суток и изучали, как на нас скажутся полная тишина и одиночество. Ну, и вот отсидел я свои пятнадцать суток, прошел двухдневную реабилитацию и медицинское обследование и решил прогуляться по Москве. Усы и бородку, которые выросли во время отсидки в сурдокамере, я сбривать не стал. Сел в метро и поехал. А напротив меня сидит бабулька с авоськами и очень подозрительно меня рассматривает. Вид у меня, конечно, с моей легкой небритостью был колоритный, это надо признать… И тут на станции “Маяковская” в вагон заходит Жорка Шонов. Увидел меня, обрадовался, заулыбался:

– Привет, Блондин, – говорит. – Ну, что отсидел свои пятнадцать суток?

Бабка с авоськами при этих Жоркиных словах нервно дернулась. И авоськи к себе подтянула.

– Отсидел, Жорик, – отвечаю я Шонову. – А ты как?

– Да вот еду завтра садиться, – говорит Жорка, снимает кепку и проводит рукой по гладко выбритой голове. – Решил вот перед отсидкой постричься...

И тут бабка как заорет на весь вагон:

Хулиганье проклятое! Проходу от вас нету! Милиция!

 

***

 – Лешка, а знаешь с чего началось мое увлечение космосом? С астрономии… А тяга к звездам появилась после одного смешного случая. Я учился тогда в четвертом, кажется, классе. Прошел всего год, как наш город освободили от немцев. Помню курс природоведения читал у нас очень старый учитель, лет семьдесят ему было, не меньше. Полный, лысый, с большими висящими усами. Кличку мы ему за эти усы дали, естественно, Морж. Ну, а вообще его звали Леонид Тимофеевич. И вот задал он нам выучить урок о смене времен года. А я этот урок не выучил. Какие там уроки? Мы с соседскими пацанами устроили вылазку в лес. Хотели найти винтовки и пистолеты в заброшенном укрепрайоне. Найти, очистить и пробираться на фронт – фашистов бить. Сам понимаешь, при таких раскладах какие могут быть уроки? Правда, в той нашей экспедиции мы так ничего из оружия и не нашли… А на следующий день наш Леонид Тимофеевич вызывает меня к доске:

– Ну-ка, Макарин, расскажи нам, почему происходит смена времен года?

И вот стою я у доски и совершенно не знаю, что отвечать.

– Итак, Макарин, что ты нам расскажешь? – спрашивает Морж. – Почему зимой холодно, а летом – жарко?

Вот, думаю, влетел! А двойку получать страшно не хочется… Ну, и начинаю я соображать, как выпутаться. То, что Земля вертится вокруг Солнца, я уже знал. А вот почему на нашей Земле чередуются времена года, лето сменяет осень, а после осени наступает зима… Вот, рассуждаю я про себя, если руку близко поднести к горящему огню, руке будет горячо. А вдали от огня, да еще если на морозе, – рука замерзнет… И я немедля выдаю на-гора свою версию смены времен года:

– Лето наступает тогда, когда наша Земля приближается к Солнцу. А зима приходит – когда Земля от Солнца удаляется!

Хохотал весь класс… Сам Леонид Тимофеевич смеялся до слез. А потом и говорит:

– Знаешь, Макарин, а я ведь даже двойку не могу тебе поставить. Потому, что Земля, двигаясь по орбите вокруг Солнца, действительно периодически приближается к нашему светилу и удаляется от него. Но смена времен года от этого не зависит! Вот тебе учебник, шагай в коридор и читай. А ровно через пять минут доложишь нам, почему на Земле все-таки бывает смена времен года.

Вот с этого смешного случая, Алексей, и началось мое увлечение астрономией. Ну, а уже в старших классах я всерьез увлекся идеями межпланетных полетов…

 

***

– А со мной, Олежка, был такой случай… Дело было уже после полета на “Восходе-2”. По просьбам трудящихся послали меня в одну из наших южных республик. Ну, и как всегда повезли по городам и районам. Программа визита стандартная: встреча в трудовом коллективе, рассказ о космическом подвиге, ценный подарок от трудящихся города Урюпинска. Банкет, конечно, – и по эстафете пожалуйте, товарищ Леонтьев, в следующий город или район. Все бы хорошо, но вот ценные подарки, которые мне дарили… В первом же городе мне в качестве подарка подарили модель первого советского спутника. Во втором – почти такую же модель нашего первого спутника. И в третьем, и в четвертом… Через неделю в моем багаже было ровно шестнадцать практически одинаковых моделей нашего космического шарика с четырьмя торчащими антеннами. Поездка завершилась приемом в ЦК компартии южной республики. Ну, и естественно, дарят мне ценный подарок – модель нашего первого спутника. После приема подхожу я к одному из секретарей ЦК, – тому, который отвечал за мою поездку по республике, и шепотом прошу объяснить: почему все-таки мне дарят только спутники? Секретарь долго не мог понять, в чем дело. Ну, а когда я притащил его в свой гостиничный номер и показал багаж из шестнадцати практически одинаковых моделей, он схватился руками за голову. И признался мне, что за неделю до моего приезда собирал в ЦК партии первых партийных секретарей из городов и районов. Так, мол, и так, товарищи. Приезжает космонавт Леонтьев. Нужно его тепло встретить. И про ценный подарок для него не забыть. Поднимается рука в зале:

– Товарищ Имярек, а какой подарок собирается сделать космонавту Леонтьеву республиканский ЦК?

– Республиканский ЦК считает, что достойным подарком для космонавта будет модель первого советского спутника, – отвечает секретарь.

Каждый из городских и районных партийных лидеров сделал пометку в своем блокноте. Каждый из них не хотел отстать от родного ЦК партии. Каждый хотел сделать космонавту Леонтьеву подарок на таком же высоком уровне, как и ЦК. Вот и получил я в подарок семнадцать практически одинаковых моделей.

– Извините, Алексей Архипович, – секретарь республиканского ЦК схватился рукой за сердце. – Сейчас мы все подарки заменим! Только я вас прошу: никому ни слова о нашем позоре!

– Не надо ничего менять, – говорю я. – Подарки – это не главное. Главное, что у вас люди хорошие и гостеприимные. А спутники я раздам своим друзьям – космонавтам. Это значит, что у каждого из ваших городов и районов появится свой куратор – космонавт.

– А отряд космонавтов в целом будет курировать всю нашу республику! – тут же подхватил идею секретарь. – Алексей Архипович, дорогой, дай я тебя расцелую!

Ну, мы тогда с товарищами из республиканского ЦК хорошо коньячку выпили! А обещание пришлось выполнять: отряд космонавтов действительно побратался с той южной советской республикой. На зависть всем остальным республиканским ЦК.

 

***

– Однажды – если мне память не изменяет, это было в начале июня 1962 года, – мы всем составом первого отряда космонавтов выехали на парашютную подготовку. Надели парашюты, подготовились к прыжкам, ждем посадки в самолет. А посадки все нет и нет. Час ждем, другой… А рядом с нами стоит столик с переносной радиостанцией, который транслирует команды из диспетчерского центра:

– “Роза”, на взлет! “Лилия”, делай вираж! “Тюльпан”, заходи на посадку!

Цветочная клумба, да и только. А о нас – ни слова. Видимо, просто забыли.

Наконец, Юра Гагаров не выдержал, подошел к радиостанции и в микрофон говорит:

– Диспетчер, это группа из Москвы. Мы готовы к парашютным прыжкам.

В эфире растерянное молчание, а потом начальственно-строгий голос спрашивает:

– Какая еще группа? И почему не называете свой позывной?

В те годы секретность у нас была страшная. Гагаров, конечно, не мог сказать по открытому радиоканалу, что очереди на прыжки ожидает группа советских космонавтов. Но он нашелся и выдал в эфир:

– Товарищ диспетчер, отряд советских “ландышей” к парашютным прыжкам готов!

С тех пор за нашим отрядом космонавтов и закрепился этот шутливый позывной – “ландыши”.

 

***

– С режимом особой секретности у меня тоже связаны кое-какие не слишком приятные воспоминания.

Дело было накануне нашего с Васей Лазориным полета на “Союзе–4”. По старой традиции мы перед полетом пришли на Красную площадь. Мы – это я, командир нашего экипажа Василий Лазорин и наши дублеры – Андрей Николин и Алексей Елесеин. Возложили цветы к мавзолею Ленина, сфотографировались на память на фоне кремлевских башен.

А тут навстречу какая-то экскурсия – пионеры-школьники, где-то класс пятый или шестой. Ну, Николин и Елесеин – люди в нашей стране уже известные, оба в космос летали. Пионеры их окружили, протягивают ручки и тетрадки, автографы просят. А мы с Васей Лазориным тихонько стоим в сторонке – полет на “Союзе-4” для нас был первым, нас еще никто в лицо не знал.

Но не тут-то было! Один парнишка долго к нам присматривался, хитрые глазенки щурил и догадался, в конце концов. “Ребята, – кричит, – а вот еще два космонавта! Не летавшие! Дяденьки космонавты, дайте автограф перед полетом!”

Нас с Лазориным мигом окружило плотное кольцо детей. Василий уже ручку взял в руки и собирался расписаться на чьей-то тетрадке, как вдруг рядом с ним словно из-под земли вырос совершенно неприметный гражданин в сером костюмчике и хвать Васю Лазорина за локоть:

– Автографы до полета давать не положено, товарищ Лазорин!

Смотрю, а еще один гражданин в таком же сером костюмчике уже обрабатывает учительницу, которая привела детей на Красную площадь: мол, походили, погуляли, Ленина видели – ну и давайте, шагайте отсюда быстренько.

Так эти два неприметных товарища нас потом и сопровождали до самых машин, которые мы оставили около Александровского сада. Чтобы мы по дороге больше никому не надумали дать автограф и тем самым рассекретить за неделю до космического полета наши совершенно секретные фамилии.

 

***

– Когда мы только начинали готовиться к орбитальным космическим полетам, никто и представить не мог, что они вызовут такой большой общественный резонанс. Был у меня, Олег, один забавный случай... Во время полета Юры Гагарова я дежурил на одном из дальних наземных измерительных пунктов, которые следили за “Востоком”. Вернулся в Москву только через пару дней после окончания полета. Выхожу из автобуса на площади Свердлова, смотрю, а вокруг – цветы, флаги, лозунги, люди в нарядной одежде…

– Что происходит? – спрашиваю у прохожего.

– Вы что, товарищ, с Луны свалились? – у прохожего округляются глаза. – Гагаров в космос слетал! Вся Москва гуляет!

– Ну, насчет с Луны свалился, – это прохожий не ошибся, – засмеялся Макарин. – Только по времени не угадал!

 

***

– А у меня была такая забавная история. Когда мы с Васей Лазориным летали на “Союзе-4” восемнадцать суток и ставили рекорд продолжительности космического полета, одно западное информационное агентство распространило информацию о нашей гибели. Якобы мы просто умерли прямо в корабле от длительного воздействия невесомости. Ну, а народ наш, сам знаешь, всякие “голоса” заморские слушать любит.

И вот совершили мы посадку. Ходить после восемнадцати суток невесомости было большой проблемой. Поэтому эвакуационная команда вытащила нас из спускаемого аппарата и сразу усадила в переносные кресла.

А вокруг, конечно, народ столпился. В основном, колхозники из ближнего села. Чувствую, кто-то трогает мою руку. Повернул голову, смотрю. Рядом с моим шезлонгом стоят две среднего возраста женщины. По одежде – косынки, рабочие халаты, – видимо, работницы с ближней колхозной фермы. Даже и представить себе не могу, как они пробрались к нашему кораблю через кордон военных и медиков.

Одна из этих женщин робко трогает меня за руку и вполголоса говорит другой:

– Нюся, а ведь они теплые! Живые!

– А вы что подумали? – весело фыркаю в ответ я. – Что мы неживые и холодные?

– По американскому радио передавали, что вы в космосе померли, – говорит та женщина, которая тронула меня за руку. – Видать, сбрехали, гады.

– А вы брехню не слушайте, – смеюсь я. – Все в порядке, мы живые и здоровые! Сами видите!

И тут вторая женщина, Нюся, говорит первой:

– Люсь, да они ж оба ходить не могут…

И обе в один голос:

– Ох, беда какая! Космонавты наши – парализованные!

 

***

– Олег, перед стартом у меня был очень любопытный разговор с генералом Маканиным. Он, знаешь ли, всегда перед стартом приглашает к себе командиров экипажей. Беседует, напутствует… Вот и меня напутствовал… Говорил, говорил… А потом замолчал, задумался, взглянул на меня исподлобья и вдруг спрашивает:

– Алексей, знаешь, что самое главное в будущем полете?

– Высадка на Луну, что же еще? – я пожал плечами.

Он опустил глаза и совершенно бесцветным голосом сказал:

– Можешь считать, что твоя высадка на Луну состоялась. Твое имя уже вписано в историю мировой космонавтики, как имя первого человека, который ступил на поверхность Луны.

– Не понял, – я слегка опешил. Сам понимаешь, Олег, до полета еще полмесяца, а Маканин такое говорит.

– Думаешь, я с ума сошел? – генерал устало потер ладонью лоб. – Думаешь, чокнулся старик, да?

Он тяжело поднялся из кресла, достал из ящика письменного стола бобину с магнитофонной лентой и пошел в угол комнаты, где на столике стоял магнитофон.

– Я, конечно, не должен был тебе этого говорить, Алексей, – он поставил бобину в магнитофон. – Но я хочу, чтобы ты знал…

Маканин включил звук и снова вернулся к письменному столу:

– Слушай.

Лента еще несколько секунд вращалась бесшумно. Потом раздалось сдавленное покашливание и чей-то напряженный голос произнес:

– Раз, раз, раз… “Заря”, я – “Флаг-один”. “Заря”, на связь! Черт возьми, ничего не слышно…

Я с удивлением сообразил, что слышу свой собственный голос:

– Что за чертовщина…

– Помолчи, – жестом остановил меня Маканин. – Слушай.

– Если меня кто-нибудь слышит, – человек продолжал говорить моим голосом. – На связи космонавт Алексей Леонтьев. Космический корабль “Лунник-5” достиг поверхности Луны. При посадке серьезно повреждены две опорные стойки. Корабль сильно накренился и практически лежит на боку на лунной поверхности. Это значит, что мне не удастся стартовать с Луны.

Человек на несколько секунд замолчал, а потом заговорил снова. В его голосе я уловил нотки отчаяния:

– Посадка “Лунника-5” произошла в нерасчетном районе. К сожалению, мне не удастся добраться до резервного корабля. В пределах видимости его нет, а связь с Землей отсутствует. Я просто не знаю, в какую сторону и как далеко должен идти… Значит, я останусь здесь навсегда… Я умру здесь, но я выполнил задание Родины – наш флаг стоит на поверхности Луны. Я, космонавт Алексей Леонтьев, стал первым человеком, который ступил на лунную поверхность.

Снова пауза. И снова я слышу свой собственный голос:

– Попытки как-то наладить связь не увенчались успехом. У меня уже заканчивается запас воздуха в скафандре и долго мне не протянуть. В моем распоряжении не более часа. А потом…

Пауза.

– Я не хочу умирать от удушья. Поэтому я принял другое решение. Я знаю, что сейчас наш Центр управления и многие люди на Земле ищут мой корабль здесь, на Луне. Я помогу вам найти место посадки моего “Лунника”… Я принял решение взорвать космический корабль. На Земле и с окололунной орбиты будет заметна вспышка от взрыва. А на Луне образуется новый, совсем небольшой кратер…

Несколько секунд молчания.

– Прощайте, товарищи. Позаботьтесь о моей семье. Я выполнил задание и ухожу со спокойной душой. Коммунизм победит!

Громкий щелчок. И тишина…

Маканин снял бобину с магнитофона и снова спрятал в ящик письменного стола:

– Вот так-то, Алексей.

– Что это было, товарищ генерал? – я проглотил застрявший в горле ком.

– Это? – Маканин вскинул брови. – Это запись выступления актера, голос которого удивительным образом похож на твой голос.

– Но зачем?

– Мы, конечно, уверены в том, что наша техника будет работать нормально в течение всего полета, но… – Маканин откинулся в кресле. – Но если во время спуска с тобой что-то случится… Мало ли что… Так вот, если на участке спуска на Луну с “Лунником” что-то случится и ты не сможешь совершить посадку на Луну или вернуться на окололунную орбиту, принято решение запустить в эфир эту запись.

– Но это значит… – у меня пересохло во рту.

– Это будет значить, – жестко отрезал генерал, – что советский космонавт Алексей Леонтьев, несмотря на аварию, все-таки совершил посадку на Луну, установил на ней наш, красный флаг и геройски ушел из жизни. После взрыва корабля на Луне образовавшемуся кратеру будет присвоено имя Алексея Леонтьева.

– Но это же полный блеф… Зачем?

– Алексей, неужели ты действительно не понимаешь? – генерал недоверчиво покосился на меня. – Политбюро решило, что мы ни в кое случае не должны пропустить американцев на Луну первыми. Даже в случае катастрофы твоего корабля. Вот такие пироги, Алексей… Поэтому в будущем полете твоя главная задача – не просто высадиться на Луну, а вернуться живым. Чтобы мне не пришлось доставать из ящика стола вот эту запись…

 

 

Глава 17. Американские мечты и советская реальность

(Статья специального корреспондента Мэлора Стурухидзе, опубликованная в газете “Правда” от 12 декабря 1968 года)

 

Не прошло и двух месяцев, как в кинотеатрах Соединенных Штатов Америки начался показ фильма “Обратный отсчет”, снятого по роману Хэнка Сирлза режиссером Робертом Олтменом.

Фильм снимался около года и первоначально задумывался как фантастический, поскольку рассказывал он о “лунной гонке” между США и СССР и о первой экспедиции человека на Луну.

Американские астронавты готовятся к покорению Луны в рамках провозглашенной президентом Кеннеди космической программы. Когда до запуска в космос лунного корабля “Аполлон-3” остается около месяца, выясняется, что Советский Союз нанес очередное поражение Америке: наши космонавты на корабле “Восход” успешно облетели Луну и вернулись на Землю.

Понимая, что следующим шагом “советов” – и очень скоро! – станет высадка на Луну людей, американцы принимают отчаянное решение, попахивающее откровенным авантюризмом: в рамках проекта “Пилигрим” отправить на лунную поверхность на устаревшем космическом корабле “Джемини” одного космонавта без возможности его возвращения на Землю. Правда, чтобы сохранить жизнь герою-одиночке, предусматривается периодически присылать ему “посылки с Земли” на специальных беспилотных капсулах. Вернуть на Землю “лунного долгожителя” предусматривается уже в рамках программы “Аполлон” – через восемь-десять месяцев, или даже через год после высадки на Луну. Авантюра? Бесспорно! Но цель оправдывает средства: главное – стать первыми на Луне, утереть нос “этим коварным русским”.

К полету ускоренными темпами готовится военный астронавт полковник Чиз Стюарт. Но уже с первых дней подготовки к космической авантюре под названием “Пилигрим” начинаются политические интриги, являющиеся неотъемлемой частью общественной жизни в США. Администраторам из Белого дома становится известно, что в составе экипажа советского космического корабля, который будет высаживаться на Луну, будет ученый – геолог Алексей Плеханов. Опасаясь обвинений в милитаризации космоса со стороны прогрессивной международной общественности, руководители американской лунной программы решают заменить полковника Стюарта гражданским астронавтом Ли Стеглером. До дня старта к Луне остается три недели. Стюарту поручается в кратчайшие сроки подготовить своего коллегу к полету. Специальная капсула для выживания, в которую астронавт должен перейти сразу же после посадки на Луну в корабле “Джемини”, успешно стартует в космос и доставляется на лунную поверхность.

Ли Стеглеру, однако, не очень хорошо удается подготовка к космической экспедиции – и слишком мало все-таки на тренировки отведено времени, и осваивать приходится совершенно незнакомую ему программу полета. Но общими усилиями американского астронавта все же удается “выпихнуть” в космос. Правда, уже вдогонку русским: к Луне буквально накануне старта “Пилигрима” отправился очередной советский корабль “Восход”.

Преодолевая перегрузки, невесомость и прочие трудности космического полета, Стеглер летит к Луне. Он не обнаруживает с пролетной орбиты капсулы, в которой ему предстоит дожидаться “Аполлона”, но, тем не менее, все же решает садиться на Луну, надеясь отыскать капсулу на месте.

Посадка прошла успешно, но связи с Землей почему-то нет. Ли Стеглер шагает по Луне, разыскивая капсулу. Неожиданно он находит в одном из кратеров разбившийся корабль “Восход” и трех мертвых космонавтов в скафандрах с надписями “СССР” на гермошлемах. Отдавая честь погибшим советским покорителям космоса, благородный астронавт развешивает на лунных камнях флаги: полосатый американский, конечно, – сверху, наш красный – снизу.

Запас воздуха в скафандре Ли Стеглера заканчивается, но он все-таки успевает найти на лунной поверхности спасительную капсулу. Хэппи-энд.

Нужно признать, что в целом фильм снят довольно реалистично. Показана настоящая техника, на которой американские астронавты готовятся к космическим полетам. Использованы и документальные кадры из съемок во время реальных околоземных экспедиций. “Обратный отсчет”, без сомнения, ждали успех у зрителя и хорошие кассовые сборы за проданные билеты.

Но, увы, пока фильм снимался и выходил в прокат, советская реальность обогнала американскую мечту – наш космонавт Алексей Леонтьев успешно высадился на Луну. “Обратный отсчет” необратимо устарел как фантастический фильм всего через пару месяцев после его сентябрьской премьеры.

На днях показ фильма “Обратный отсчет” состоялся в Центральном доме литераторов в Москве. Мы попросили прокомментировать фильм трех известных советских писателей-фантастов, в своих произведениях касавшихся темы исследования космического пространства.

Иван Антонович Ефимов (автор фантастических романов “Галактика в Андромеде”, “Змеиное сердце” и “Время Быка”): “Сюжет фильма очень прямолинеен и примитивен. Американский герой летит к Луне и побеждает там, где в буквальном смысле слова сломали себе шеи трое русских космонавтов. Америка победила. Финал. Вот, собственно, и все. Для чего был нужен такой фильм? Думаю, прежде всего, для целей пропаганды: еще раз заявить американской общественности, что астронавты из США высадятся на Луне первыми. Но наши космонавты Алексей Леонтьев и Олег Макарин своей успешной экспедицией на Луну отправили продукт американской пропаганды туда, где ему и место – на помойку”.

Александр Петрович Казанеев (автор трилогии “Лунный путь”, “Планета ветров”, “Марсианские внуки”): “Успешная советская экспедиция на лунную поверхность описана еще в моем романе “Лунный путь”, который вышел почти десять лет назад – в 1959 году. Уже тогда нам, настоящим советским писателям-фантастам, было ясно, что американцам не видать Луны как собственных ушей. Что блистательно и подтвердили наши советские космонавты Алексей Леонтьев и Олег Макарин. Мы еще раз доказали всем сомневающимся, что советские наука и техника – самые передовые в мире. Сколько бы за океаном сладко не грезили о космических успехах, наша страна, Советский Союз, всегда будет впереди в деле освоения космического пространства. Социализм всегда будет побеждать капитализм!”

Аркадий Натанович Строганов (автор книг “Земля лиловых облаков”, “Дорога к Юпитеру”, “Новобранцы” – в соавторстве с братом Борисом Строгановым): “Рассказывая в наших произведениях о космических свершениях человечества, мы не должны забывать, что главное – все-таки на Земле. Главное – это сам человек. Я не соглашусь с коллегами Ефимовым и Казанеевым, что фильм “Обратный отсчет” так уж примитивен. Нет, в нем показаны и душевные терзания полковника Чиза Стюарта, который очень хотел полететь на Луну первым и который, преодолев душевные мучения, все же стал активно помогать своему коллеге Ли Стюарту подготовиться к космическому полету. Показан и конфликт между администратором Стивом Ихнэтом, который любой ценой хочет первым высадить американца на Луну, и врачом Чарлзом Эйдмэном, занимающим более реалистичную позицию и не без оснований опасающимся за безопасность американского астронавта. В этом смысле фильм очень откровенно рассказал о мотивах поведения людей, живущих в капиталистическом обществе”.

…Говорят, на днях в Голливуде начались съемки фильма об американской экспедиции на Марс. Конечно, американцы рассчитывают быть там первыми.