Текст книги "Праведники"

Автор книги: Сэм Борн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

ГЛАВА 13

Пятница, 14:14, Бруклин

– Они блефуют.

– Папа, ты говоришь это уже в третий раз – что от этого меняется? Лучше скажи, что мне теперь делать? Что?! Может быть, все-таки предложить им деньги? Скажи хоть что-нибудь дельное, я прошу тебя!

– Уилл, не кричи. Извини, но я снова вынужден повторить: успокойся, не паникуй! Если мы хотим вернуть Бет, нам необходимо сохранять ясный рассудок.

– Если?! – задохнулся Уилл.

Отец только развел руками и тяжело вздохнул. Они сидели в квартире Уилла и Бет. Следов взлома, кстати, не было обнаружено. Все вещи лежали на своих обычных местах. Квартира выглядела точно так же, как когда он уезжал в командировку. И только атмосфера в ней неуловимо переменилась. В ней ощущалась пустота. Вакуум.

– Давай еще раз уточним, что нам известно. Нам известно, что их единственное требование на настоящий момент – не сообщать о похищении в полицию. Так. Нам также известно, что деньги им не нужны. С другой стороны, если им не нужны деньги, какова цель похищения Бет? Я не могу представить себе никакой иной цели, Уилл. Вывод: они блефуют. Деньги им нужны, и вопрос лишь в сумме. Рано или поздно они ее озвучат. Теперь. Они связались с тобой по электронной почте. Кто может знать адрес твоего личного почтового ящика?

– Ты смеешься надо мной? Я служу не в ФБР, а в «Нью-Йорк таймс». Мой адрес известен всем! Всем! А тем, кому он неизвестен, не составит никакого труда его узнать!

Зазвонил телефон. Уилл рывком выдернул аппарат из кармана брюк и стал лихорадочно нажимать на кнопку приема вызова. Звонки продолжались. Бросив на чертыхающегося сына хладнокровный взгляд, отец достал свой мобильный и принял звонок.

– А ничего не надо делать, – понизив голос, произнес он в трубку и вышел в другую комнату.

Уилл проводил его неприязненным взглядом. Он понял, что на помощь отца рассчитывать вряд ли приходится. То, что он предлагал, никуда не вело… А что, собственно, он предлагал? Успокоиться и ждать! И что? Уилл не мог успокоиться. Не мог он и ждать. Он вновь пожалел о том, что рядом нет матери. Впервые за долгое-долгое время он по-настоящему соскучился по ней. Женитьба на Бет отдалила их друг от друга, но сейчас, оставшись один, он вновь вспомнил о ней.

В Англии они всегда были вместе. Их объединяло, как он теперь понимал, чувство одиночества. У матери не было мужа, у Уилла не было отца. Мама всегда говорила, что отец их бросил. Просто бросил на произвол судьбы. Существовали, впрочем, и другие версии, исходившие из иных источников. Но Уилл так и не знал наверняка, что же в действительности произошло между родителями.

Согласно одной из альтернативных версий, Монро-старший в какой-то момент встал перед дилеммой; семья или карьера. И выбрал последнюю. Необходимость работать от зари до зари разрушила непрочный еще тогда брачный союз. По другой версии, мать Уилла не представляла себе жизни вне Англии, а Монро-старший отказался покинуть Америку. Бабушка Уилла по матери, седовласая гэмпширская леди с суровым лицом, напугавшим мальчика до полусмерти в их самую первую встречу, туманно намекала на то, что всему виной была некая «другая страсть» отца. Когда же Уилл подрос и потребовал подробностей, бабушка только отмахнулась.

Сам Уилл толком вспомнить ничего не мог. Ему не исполнилось и семи лет, когда отец и мать стали жить порознь. Он смутно помнил лишь сцены нескольких последних ссор. Как-то разъяренный отец выбежал из дома, едва не сорвав дверь с петель. В другой раз маленький Уилл застал маму в ванной, где она приводила себя в порядок после особенно бурной семейной сцены – красная, заплаканная, с сорванным от крика голосом. А однажды Уилл проснулся среди ночи и услышал из соседней комнаты приглушенный и умоляющий голос отца, который говорил: «Я просто хочу иметь право делать то, что считаю нужным!» Уилл тогда вскочил с постели и на цыпочках приблизился к приотворенной двери своей спальни. И в тот самый момент родители перестали говорить шепотом и перешли на свой обычный крик. Причем у матери было классическое английское произношение, а у отца – американское, Тогда Уилл подумал, что его родители не могут любить друг друга именно из-за этого – у них разный акцент.

А потом они с матерью уехали в Англию. Уиллу она ничего не объяснила. И он чувствовал, что лучше ее не расспрашивать, иначе мама заведется и снова начнет кричать и плакать. Уиллу не хотелось видеть ее в таком состоянии. В Англии они почти не говорили об отце. Лишь иногда мать вдруг сообщала сыну, что Монро-старший «стал совсем другим человеком, абсолютно другим». Однажды на Рождество маму прорвало. Уиллу тогда было уже тринадцать, но он довольно смутно помнил, о чем она говорила. Память сохранила лишь одну реплику матери: «Это он во всем виноват!» Из контекста явствовало, что речь идет не об отце, а о некоем другом человеке. Уилл так и не рискнул спросить тогда, кто этот «он». Праздничный ужин закончился тем, что мама впала в истерику и ушла бродить по ночным улицам. На следующее утро она стала прежней. Уилл поклялся себе тогда, что никогда – ни словом, ни намеком – не будет при ней вспоминать отца.

А когда, окончив Оксфорд, он уехал в Штаты, мамины родственники, и в особенности бабушка, с ходу заключили, что Уилл «предпочел» отныне жить с отцом. Кто-то еще предположил, что он, напротив, хочет отыскать способ помирить своих родителей. Сам Уилл тешил себя иллюзией, что это путешествие откроет ему наконец глаза на реальную причину давнего развода отца с матерью.

Но этого не случилось. Сейчас ему известно об этом ничуть не больше, чем тогда, когда он двадцатидвухлетним юношей ступил на американскую землю. Бесспорно, теперь Уилл знал своего отца гораздо лучше и даже в некотором смысле сблизился с ним. Он уважал отца, добившегося высокого положения и слывшего человеком с безупречной репутацией, но главная семейная тайна Уиллу так и не открылась. Пару раз, теплыми летними вечерами потягивая вино на открытой веранде отцовского дома в Саг-Харборе, они возвращались к геме развода, но лишь вскользь… Отец не рассказывал Уиллу ничего такого, чего бы тот уже не знал со слов матери.

– А может, никакой тайны и нет? – предположила как-то Бет.

Это было как раз в одну из тех летних ночей. Были выходные, и они гостили в отцовском доме. Уилл приехал с Бет, а отец встречал их со своей «коллегой» Линдой. Когда Уилл поднялся с веранды в их спальню, Бет лежала в постели и читала при тусклом желтом свете ночника. Уилл рассказал ей об очередном разговоре с отцом.

– В каком смысле – нет?

– В прямом. Просто встретились два человека и поженились, а спустя некоторое время поняли, что не подходят друг другу. Не сошлись характерами. Вот и вся тайна. Так бывает, и даже очень часто.

– А откуда же все эти истерики у матери? И эти туманные намеки бабушки?

– Они просто пытаются придумать серьезную причину. Убедительную. Может, им даже удобнее было думать, что он ушел не просто так, а что его увела другая женщина… Это дает им хороший повод поминать его недобрым словом и жаловаться на него знакомым.

– Бабушка говорила о некоей «другой страсти». Вовсе не обязательно, что она при этом имела в виду женщину. Мало ли какие страсти могут быть у человека.

– Ну хорошо, пусть не женщина. Это не важно. Важно, что должна быть причина. Она должна быть серьезной, даже драматичной. А если ее не изобрести, то останется голая и унылая правда: он просто взял и ушел.

Тогда Бет еще не была его женой. Но они уже жили вместе. Уилл посещал журналистские курсы при Колумбийском университете, а Бет проходила интернатуру в Нью-Йоркском пресвитерианском госпитале. Они познакомились в парке в один из выходных дней. И в тот же вечер он оставил ей то памятное приглашение на автоответчике.

Первые месяцы их знакомства казались теперь Уиллу одним длинным и ярким праздником. Он знал, конечно, что память способна проделывать с человеком еще и не такие штуки, но был уверен, что она ему не изменяет. Они познакомились в мае, когда Нью-Йорк утопал в свежей зелени и солнечных лучах. Каждое их свидание дарило радость и предвкушение чего-то большего. Они тогда много фотографировались, и на этих снимках их лица светились беззаботным счастьем.

…Уилл очнулся с мечтательной улыбкой. Впервые за последние несколько часов он вспомнил именно о Бет, а не о ее похищении. Впрочем, едва он поймал себя на этом, как весь шок и ужас произошедшего немедленно вернулся. Так, наверно, бывает с человеком, которому снится, что он носится по футбольному полю и забивает гол, а потом он вдруг просыпается… на больничной койке… и вспоминает, что попал в аварию и ему ампутировали ногу…

В комнату вернулся отец. До сознания Уилла не сразу дошло то, о чем он говорил. А он советовал сыну связаться с интернет-провайдером и попытаться навести справки о похитителях, общавшихся с ним по электронной почте. Уилл только поморщился в ответ. Нет-нет, этого делать нельзя. Любая попытка получить информацию у провайдера неизбежно обернется уведомлением полиции.

– Папа, мне нужно отдохнуть, – вдруг произнес Уилл и мягко стал подталкивать отца к выходу. – И побыть одному. Сейчас же.

– Уилл, все это понятно, но я не думаю, что ты можешь сейчас позволить себе отдыхать. Каждая минута дорога, как ты не…

Монро-старший вдруг запнулся, увидев в глазах сына, что тот уже принял решение и больше не собирается тратить время на разговоры. Он вздохнул, развел руками и вышел.

Когда за отцом закрылась дверь, Уилл вернулся к креслу, сел и неподвижным взглядом уставился на собственные ноги. Так он просидел около минуты, а потом понял, что больше ждать нельзя, пора действовать.

К тому времени он уже знал, к кому обратиться.

ГЛАВА 14

Пятница, 15:16, Бруклин

Том Фонтейн был лучшим другом Уилла. Точнее, он стал самым первым другом Уилла в Штатах. Они познакомились у регистрационного окошка Колумбийского университета – Уилл выстаивал длинную очередь, а спина Тома маячила прямо перед ним.

Первым чувством, которое Том вызвал в душе Уилла, было, раздражение. Очередь и без того двигалась медленно, но на долговязом парне в старомодном длиннополом пальто она, казалось, замерла окончательно. Все зачисленные студенты позаботились о том, чтобы заранее заполнить свои анкеты, Том же начал заполнять ее, оказавшись уже у окошка. И заполнял, он эту чертову анкету целую вечность. Перьевой ручкой – и где он только ее откопал! – ставя кляксы через каждые две строки.

Уилл нетерпеливо заглядывал ему через плечо, а в какой-то момент оглянулся назад – на девушку, стоявшую за ним, и, красноречиво развел руками, словно желая сказать этим: «Нет, вы только полюбуйтесь на этого идиота!» От нечего делать Уилл и девушка, начали громко обсуждать Тома, называя его фермером из глубинки. Уилл, конечно, не стал бы этого делать, если бы не заметил в ушах у долговязого наушники от плейера.

Наконец Том стал закругляться. Последним аккордом стали его десятиминутные поиски водительских прав, которые могли бы удостоверить его личность. Он обыскал все свои карманы, перетряхнул сумку и наконец извлек из самого ее потайного уголка смятую бумажку, которая кое-как убедила регистраторшу в том, что стоявший перед ней увалень действительно является Томом Фонтейном, зачисленным на факультет философии Колумбийского университета.

Покончив с регистрацией, долговязый обернулся к Уиллу и его собеседнице и с виноватой улыбкой произнес:

– Прошу прощения, что задержал вас. С другой стороны, чего еще ждать от фермера из глубинки.

Уилл покраснел. И лишь много позже узнал, что наушники, которые словно приросли к ушам Тома, не были соединены ни с плейером, ни с каким бы то ни было другим аудиоустройством. Том носил их просто так, чтобы к нему не приставали по пустякам.

Их следующая встреча состоялась спустя три дня в университетском кафе. Том сидел в углу в наушниках, сгорбившись над монитором ноутбука. Уилл легонько похлопал его по плечу и попросил извинения за досадный инцидент у регистрационного окошка. Они разговорились и с тех пор стали друзьями.

Том не был похож на прежних знакомых Уилла. Большая политика его нисколько не интересовала, и тем не менее он был профессиональным революционером. Компьютерным. Он относил себя к членам неформального тайного общества интернет-вундеркиндов, которые задались целью свергнуть монополию транснациональных корпораций, захвативших рынок программного обеспечения. По мнению Тома и его друзей, «Майкрософт» и иже с ней предали забвению священный принцип Всемирной сети – служить средством для всеобщего, свободного и открытого обмена информацией, идеями и мнениями. Свободного и открытого. Уилл, как и большинство журналистов, не мыслил себе жизни без компьютера и Интернета, но не знал и не желал знать, как все это работает. Поначалу, объяснял ему Том, Интернет действительно был открыт и доступен всем. Каждый мог пользоваться им и настраивать свои программы согласно своим индивидуальным вкусам, представлениям и нуждам. Затем на горизонте возникла «Майкрософт» и другие подобные ей компании, жаждущие сверхприбылей. И они опустили на весь Интернет железную шторку. Их девизом стало словосочетание «код доступа». Точно так же, как «Кока-Кола» создала свою империю из секретного рецепта, «Майкрософт» выросла благодаря своему таинственному «коду доступа».

Уиллу, честно говоря, было на все это наплевать. Но Том был не таков. Он воспринимал все действия крупных корпораций как осквернение ключевой идеи Интернета, которой Том и его друзья поклонялись с почти религиозным фанатизмом. Особенно забавно это проявлялось у Тома – закоренелого атеиста и врага всех известных религий. Том и остальные задумали создать альтернативные версии всего существующего программного обеспечения – от веб-браузеров до текстовых редакторов – и выложить их в открытом доступе. Чтобы каждый мог пользоваться ими совершенно бесплатно. И во всех случаях Том и его друзья собирались задействовать только открытые коды. Чтобы любой желающий мог покопаться в них, что-то исправить под себя или, наоборот, усовершенствовать.

Том зарабатывал в миллион раз меньше, чем мог бы. Фактически он предоставил свой компьютерный гений в бесплатное пользование сообществу борцов с корпорациями, и деньги ему нужны были лишь для того, чтобы есть и иметь возможность продолжать работу.

– Том, это Уилл. Ты у себя?

Уилл давно приучил себя никогда не звонить ему домой, потому что угадать местонахождение Тома в каждый конкретный момент времени было невозможно. Вот и сейчас он набрал номер его мобильного.

– Не-а.

– А что это у тебя там за музыка?

– Это рождественская оратория Иоганна Себастьяна Баха в исполнении Барбары Шлик, сопрано…

– Ты что, на концерте?

– В музыкальном магазине.

– Это в том, который около твоего дома?

– Ага.

– Я буду у тебя через двадцать минут. Дело очень срочное, – сказал Уилл и тут же пожалел о том, что разговаривает по мобильному.

– Что это у тебя с голосом? Ты как будто чем-то испуган, дружище.

– Через двадцать минут.

– Хорошо-хорошо.

Квартира Тома выглядела странно и как нельзя лучше соответствовала имиджу хозяина. В холодильнике не было ничего, кроме минералки. Зато минералки было море – несколько батарей внушительных пластиковых бутылей. Дело в том, что Том не пил ничего, кроме воды. Ни кофе, ни чая, ни колы, ни молока. Только воду без газа.

Его кровать стояла в гостиной – это было данью тому образу жизни, который Том вел уже много лет. Для него не существовало ни дней, ни ночей. Он мог проснуться в три часа ночи, тут же сесть за компьютер и просидеть за ним часов десять – двенадцать. После этого, почувствовав усталость, вновь ложился спать. При этом его не волновало, светло или темно было за окном. Уилл не раз и не два пытался образумить своего друга, предлагая ему все-таки влиться в социум и смириться с его законами. Разговоры эти ни к чему не приводили.

Дверь была открыта. Уилл прошел прямо в гостиную и уговорил отыскавшегося там Тома запереть квартиру.

– Для начала ответь, – сказал он, когда Том вернулся, – подключены ли к твоему компьютеру какие-нибудь хитрые устройства, которые при случае могли бы транслировать в Интернет все то, о чем мы сейчас будем говорить?

– Транслировать? О чем ты, дружище?

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я! Наш разговор является конфиденциальным. Если у тебя в компьютере есть какие-нибудь «жучки», которые могут записать его и сохранить в виде файла, а потом передать по Интернету тому, кто его запросит, – найди и отключи их.

– Ничего подобного у меня нет и быть не может, – спокойно ответил Том. При этом во взгляде его читалось: «Э, да ты совсем спятил, приятель».

– Отлично. У меня ужасные новости. И я доверю их только тебе. Ты же не имеешь права передавать их больше никому. В особенности полиции.

На лице Тома проступила растерянность.

– Он сейчас включен? – спросил Уилл, ткнув пальцем в один из нескольких компьютеров, стоявших в комнате. Это был идиотский вопрос. Уилл прекрасно знал, что все компьютеры в квартире Тома всегда включены. Возможно, у них даже не было кнопок выключения.

Том кивнул. Уилл подошел к компьютеру и вгляделся в изображение на мониторе.

– Это что? Он в сети?

Том опять кивнул. Уилл сел за клавиатуру, вызвал свой почтовый сервер и открыл то злосчастное письмо:

«Твоя жена у нас.

В полицию не звони.

Позвонишь – потеряешь жену.

Позвонишь – будешь жалеть об этом.

Всю жизнь».

– Иди сюда, читай!

Том безропотно подошел и взглянул на экран поверх головы Уилла. В следующее мгновение он приглушенно вскрикнул и отшатнулся. А Уилл наконец-то вспомнил, что Бет занимала в сердце Тома гораздо большее место, чем просто жена его лучшего друга. Нет, нельзя сказать, что он был влюблен в нее, как мужчина может быть влюблен в женщину. Просто Бет стала для него другом, даже больше, чем просто другом. Проголодавшись, Том часто без приглашения заваливался к ним и ждал, когда его накормят. И Бет кормила его чуть не с ложечки. Она опекала его как старшая сестра. Однажды далее взяла его за руку, отвела в магазин одежды и купила ему там стильную куртку, которую он носил теперь вместо своего стариковского пальто. Уилл почему-то вспомнил обо всем этом только сейчас. А вспомнил бы пораньше – пожалуй, постарался бы как-то подготовить Тома…

– Боже, Боже… – не переставая бормотал тот у него за спиной.

Уилл подождал с минуту, давая другу время оправиться от первого шока, а потом показал ему второе письмо, в котором говорилось о том, что похитителям не нужен выкуп. Затем снова показал первое письмо и ткнул пальцем в слова: «В полицию не звони».

– Итак, Том, я прошу тебя вычислить этих ребят. Мне нужно знать, с какой стороны эти письма прилетели ко мне в ящик. Если бы я обратился в полицию, это был бы их первый шаг в расследовании. Но поскольку в полицию я обращаться не могу, я пришел к тебе.

Том машинально кивнул, но взгляд у него был все такой же потерянный.

– Том, я знаю, как ты привязан к Бет. И она к тебе. Но пожалуйста, не стой столбом. Ей сейчас не это от тебя нужно. Ей нужен твой компьютерный гений. – Уилл попытался по-отечески улыбнуться, но это вышло у него не очень убедительно. – Забудь, что на кону. Представь, что это очередная компьютерная головоломка, которые ты привык щелкать как орехи. Садись сюда и сделай то, что ты умеешь делать.

Они молча поменялись местами. Уилл стал расхаживать по комнате взад-вперед, прислушиваясь к ритмичному постукиванию клавиш. Первого открытия пришлось ждать не более тридцати секунд. Абракадабра в графе «Отправитель», которая высвечивалась на экране карманного компьютера Уилла, теперь выглядела совсем по-другому.

– Что это?

– Иврит, – отозвался Том. – Не каждая машина поддерживает этот шрифт. В твоей мыльнице его, конечно, не было, поэтому там отобразился непонятный код.

Смысл надписи по-прежнему оставался скрытым от Уилла, но теперь он увидел и английские буквы, набранные в скобках после текста на иврите. Это была обычная ссылка на почтовый сервер: [email protected].

– Голем? Что это за адрес?

– Откуда я знаю. Обычный почтовый сервер.

– Странное название… и знакомое. Что-то из «Властелина колец», что ли?

– Не путай с Голлумом.

Том нажал еще несколько клавиш. Экран вдруг потух, стал совсем черным, лишь в левом нижнем углу белела короткая командная строка. Уилл испугался – неужели система дала сбой? Том посмотрел на него и хмыкнул.

– Не психуй, все в порядке. Я просто отключил графическую оболочку, которую придумали для таких дураков, как ты. Мне удобнее общаться с компьютером напрямую.

– Что ты отключил?

– Графическую оболочку. Ну, иконки, картинки, кнопочки…

Все это был пустой разговор, но он создавал иллюзию активности, которая немного успокаивала. Уилл ощущал сейчас себя пассажиром такси, угодившего в дорожную пробку. Надо спешить, создавать видимость активности – и если машина заперта в плотном потоке, можно хотя бы обсудить с таксистом возможные варианты объезда. Это лучше, чем просто молчать. И сдаться.

– Что ты сейчас делаешь?

– Я собираюсь спросить у компьютера, кто тебе отправил те два сообщения.

– И как это у тебя получится?

– А вот смотри.

Том набрал в командной строке свой вопрос. Уилла всегда смешило, что компьютерные команды, которые на самом деле были написаны на недоступном для его понимания языке программирования, отображались на экране в виде обычных, человеческих вопросов: «Что такое golem-net.net?»

Том напряженно ждал, когда ответ высветится на экране, постукивая по полу носком кроссовки. Торопить компьютер было бесполезно. Хотя обычно люди пытаются это делать. Сколько раз Уиллу приходилось видеть своих коллег, которые вперивали яростные взгляды в мониторы своих машин, перебирая пальцами над клавиатурой, и шептали при этом: «Ну давай, давай же…» Боеготовность номер один… Так крокодил лежит у берега с разверстой пастью и ждет того краткого мгновения, когда антилопа, потеряв бдительность, подойдет на расстояние броска… Люди негодуют, когда их компьютерные запросы обрабатываются дольше пяти секунд. Они возмущаются, когда принтер выводит их опусы на печать со скоростью «всего» десять страниц за минуту. Они почему-то совершенно забыли о том, что еще пятнадцать лет назад все то же самое им приходилось бы делать вручную и в течение целого рабочего дня.

– Так, так, так… – пробормотал Том. – Любопытно.

Уилл подскочил к компьютеру и взглянул на экран через плечо друга. «Не найдено ни одного соответствия».

– Как видишь, дружище, ничего похожего в Интернете не обнаружено.

– И что теперь?

Том вернулся к электронному письму похитителей и выбрал опцию, о существовании которой Уилл даже не подозревал: «Просмотреть журнал заголовков». На экране тут же высветились несколько строчек.

– Ну вот… – удовлетворенно заметил Том. – Вот, собственно, и все их хидеры.

– Я не знаю китайского.

– Это путь, который преодолело твое письмо. Верхняя строчка – место назначения. Нижняя – отправки. Между ними – транзитные серверы, по которым оно летело.

Уилл прищурился и обратил внимание, что каждая строчка начиналась со слова «получено».

– Уилл, а эти ребята, похоже, торопились.

– С чего ты взял?

– Закрыть доступ к просмотру заголовков – нечего делать. Но на это требуется время. Они этого не сделали. А может, не знали как. Смотри. – Он ткнул пальцем в самую нижнюю строчку: «Получено с info.net-spot.biz».

– Что это?

– Каждому компьютеру, подсоединенному к Интернету, присваивается уникальное имя. Вот это – имя компьютера, с которого было отправлено письмо. Ну что ж, уже неплохо. Идем дальше!

Что-то в тоне, которым это было сказано, Уиллу не понравилось. Похоже, Тому было не очень приятно делать то, что он делал. Как-то давно приятель потратил целый день на то, чтобы объяснить Уиллу разницу между хакером и кракером, «белыми шляпами» и «черными шляпами». Уиллу тогда еще понравились эти забавные прозвища, и он решил, что когда-нибудь использует их в заметке.

Том настаивал на том, что термин «хакер» стал ругательным абсолютно незаслуженно. Принято считать, что хакеры – это прыщавые юнцы, которые взламывают всевозможные серверы, будь то электронный периметр НАСА или Ситибанка, и сеют там хаос. Однако среди знатоков бытовало другое мнение: хакеры действительно резвятся на чужих лужайках, но из «чисто научного интереса» и без всяких корыстных или злонамеренных побуждений. А те, кто на самом деле творит зло – распространяет губительные вирусы, выводит из строя телефонные станции Службы спасения, ворует деньги с чужих банковских счетов, – это кракеры.

Примерно по такому же признаку шло разделение и между «шляпами». «Белые» считали для себя за честь взломать какой-нибудь суперсекретный сервер, но ради его же собственного блага! Забравшись в святая святых крупного банка, они затем отправляли письмо местному системному администратору, в котором подробно перечисляли все обнаруженные «дыры». Самый распространенный вариант такого письма всегда начинался словами: «Если я смог залезть сюда, то же самое смогут сделать и другие. Исправь это и вот это». Максимум, что могли позволить себе «белые шляпы», так это отправить копию такого письма руководителю компании.

«Черные шляпы» проделывали точно такие же фокусы, но уже без альтруизма. Им мало было одного честолюбия – забраться туда, куда не забирался еще никто. Ими двигало именно желание нанести ущерб. Часто они руководствовались банальной корыстью, но еще чаще просто занимались электронным вандализмом. Самые знаменитые компьютерные вирусы последних лет, державшие в страхе весь мир – «Я люблю тебя» и «Микеланджело», – их работа.

Шляпа Тома, разумеется, отливала снежной белизной. Он обожал Интернет и желал ему только добра. Он был истинным хакером и презирал кракеров. Его миссия состояла в том, чтобы подарить всем людям планеты Земля предельно открытый и предельно безопасный виртуальный мир. Он придерживался весьма жестких этических принципов поведения в сети.

Но сейчас был особый случай. На кону стояла жизнь Бет. Тут уж не до церемоний.

Уилл вновь принялся расхаживать за его спиной взад-вперед. В ногах ощущалась слабость, желудок, казалось, прилип к позвоночнику. Он не ел с того момента, как впервые прочитал это злосчастное письмо. С тех пор прошло уже более семи часов. Ощутив голод, он все-таки решился оставить товарища и отправился на кухню. Раскидав по углам многочисленные бутыли с минералкой, он наткнулся в холодильнике на коробку с суши, срок годности которых давным-давно истек. Но сейчас Уиллу было наплевать. Он уничтожил содержимое коробки меньше чем за две минуты и тут же устыдился – как он может жрать, когда Бет ежесекундно угрожает смертельная опасность? Ему живо припомнились их тихие семейные вечера, вкусные ужины и ее неизменно хороший аппетит. Когда в последний раз это было…

Вернувшись в гостиную, он начал рассеянно перебирать старые журналы, стопка которых высилась на полу у дивана.

– Ну-ка иди сюда!

Уилл подскочил к Тому. Тот как раз вбивал очередной запрос в командной строке: «Что такое netspot-buz.com?»

Компьютер подумал немного и что-то ответил. Том помрачнел.

– Что, опять мимо?

– Да нет; как раз в цель… Другое дело, что…

– Ну не томи!

– Короче, хорошая новость заключается в том, что я теперь точно знаю, откуда тебе было послано письмо.

– А плохая новость?

– Его мог отправить любой.

– То есть?

– Я проследил весь путь и уперся в начальную его точку – интернет-кафе. А это все равно что проходной двор. За два часа в любом таком заведении контингент меняется на восемьдесят – девяносто процентов. Дьявол! – Том вдруг треснул по столу кулаком. – Я-то, дурак набитый, думал вычислить чей-нибудь домашний компьютер… Кретин! Остолоп наивный!

– Где находится это кафе?

– Какая разница? Мы в Нью-Йорке, Уилл! Через это кафе, где бы оно ни находилось, за сутки проходит небось не менее полутора сотен человек!

– Том, успокойся. И дай мне точный адрес.

Том вздохнул и вновь повернулся к экрану. Через минуту он вдруг убрал руки с клавиатуры и придвинулся к монитору так близко, словно отказывался верить своим глазам.

– Ну что?

– Адрес-то я нашел… Но… как-то это странно… Этого просто не может быть!

– Улица! – рявкнул Уилл.

Том повернул к нему растерянное лицо:

– Это в Бруклине… В Краун-Хайтсе…

– Совсем близко отсюда! Но почему ты говоришь, что этого не может быть?

Вместо ответа Том вызвал на экран карту города и увеличил район Бруклина.

– Смотри. Вот где находится твое интернет-кафе. Истерн-паркуэй. Тебе это ни о чем не говорит?

– Абсолютно. Том, ты можешь наконец сказать мне, в чем дело?

– Это письмо было отправлено из Краун-Хайтса. Это штаб-квартира американских хасидов[10]10
  Хасиды – последователи мистического течения в иудаизме, возникшего в XVIII в. на территории Польши и России. Хасиды проповедуют идею слияния с Богом с помощью неустанных молитв, старательного исполнения религиозных заповедей и благочестивого поведения.


[Закрыть]!

Уилл уставился на карту. Красным крестиком было отмечено место, откуда пришла беда.

– Ну и что? Если письмо отправили из еврейского квартала, это вовсе не означает, что его отправили хасиды!

– Имя отправителя было набрано на иврите, не забывай.

– Может, преступники просто хотят сбить нас со следа. Кстати, в той графе есть еще и английский перевод – golem.net!

– Голем? Отлично! Смотри!

Том вышел на главную страницу «Гугл» и набрал в строке поиска «Голем». Ответ не заставил себя додать. Первым сайтом, где упоминался этот термин, была страничка с еврейскими сказками для детей. Том и Уилл пробежали глазами предание о том, как великий ребе Лей из Праги использовал одно из заклинаний каббалы[11]11
  Каббала – собрание сочинений мистического характера, принадлежащее иудейской религии.


[Закрыть] для того, чтобы пробудить к жизни глиняного человека, настоящего гиганта, прозванного Големом. Сказка заканчивалась весьма печально: Голем обезумел и натворил больших бед, став иудейским предтечей Франкенштейна.

– Короче… как ни крути, а все говорит в пользу того, что это письмо написали хасиды, – медленно проговорил Том. – Хотя это и выглядит полной бессмыслицей. С какого перепугу им вдруг понадобилось похищать Бет? Им?!

– Среди хасидов тоже разные люди бывают. Может, это просто псих, который по чистой случайности оказался членом этой диаспоры…

Уилл решительно потянулся к своему плащу.

– Куда это ты собрался?

– Туда, туда.

– Ты что, сошел с ума?

– Я выдам себя за репортера, каковым, кстати, и являюсь. Буду ходить, смотреть, расспрашивать. Для начала надо узнать, кто у них там главный.

– Не дури, Уилл! Почему бы тебе просто не связаться с полицией и не рассказать, что мы уже установили? Они знают, как вести себя в подобных ситуациях.

– Если я свяжусь с полицией, а те, кто ее похитил, об этом узнают, они убьют Бет. Я пойду туда сам.

– Ты что, идиот? Не понимаешь, как по-дурацки будешь там выглядеть со своим блокнотом и наивной англосаксонской рожей? Может, ты еще и клоунский колпак с собой захватишь?