Текст книги "Праведники"

Автор книги: Сэм Борн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

ГЛАВА 35

Воскресенье, 04:14, Саг-Харбор, Нью-Йорк

Тиша и Уилл молча смотрели друг на друга, боясь не то что пошевелиться – даже вздохнуть. В доме явно кто-то был. Старые половицы в коридоре немилосердно стонали под тяжестью неизвестного тела. Кто-то медленно шел в сторону кухни.

Первым опомнился Уилл. Схватив из камина тяжелую кочергу и держа ее наперевес, он двинулся к выходу из кабинета. Тиша лишь проводила его взглядом.

Неизвестный прошел на кухню, и звук шагов оборвался. Через несколько секунд Уилл оказался у него за спиной, крепко сжимая в обеих руках свое оружие. Сердце в груди у него бешено колотилось, кровь стучала в висках.

Резко прыгнув вперед, он занес над головой неизвестного кочергу и крикнул:

– Не двигаться!

Несмотря на предупреждение, тот вздрогнул всем телом и, судорожно втянув голову в плечи, обернулся.

– Господи, Уилл! Какого черта?! Что ты делаешь?

– Папа!..

– Боже, ты меня напугал до смерти… Я думал, это грабители… – Старший Монро схватился за сердце и обессиленно навалился на край дубового стола. – Боже мой, Боже мой…

– Папа, я…

– Подожди, ничего не говори! Дай отдышаться! Господи, ты меня едва не убил…

Уилл и сам не сразу пришел в себя, а потом громко позвал Тишу. Та тут же появилась в дверях, и отец пораженно уставился на нее.

– Что, черт возьми, здесь происходит? Кто-нибудь может мне объяснить?! – воскликнул он.

Объяснял Уилл. Он рассказал обо всем по порядку. О странных текстовых сообщениях на мобильном. О Притчах Соломоновых. О ночном визите на работу. О слежке за домом Тиши. О бегстве в мусорном контейнере и поездке на «веселом молочнике»…

Отец слушал не перебивая и только прихлебывал горячий чай из большой кружки, которую любезно поставила перед ним молчаливая Тиша.

– Я сам виноват, – наконец произнес отец. – Надо было предупредить тебя, что я сюда приеду. Я тут со вчерашнего вечера. От тебя ни слуху ни духу, я не знаю, что и подумать… Решил развеяться у океана, подышать свежим воздухом… Вот и подышал, да! То, что ты держишь меня в полном неведении относительно своих поисков, Уилл, настоящее свинство! Да, Бет – твоя жена. Но не забывай, что я твой отец. Все мы – одна семья и должны держаться друг за друга. Нет, ты почему-то вбил себе в голову, что поиски Бет – твой личный крестовый поход, а всем остальным на это наплевать!

При слове «семья» Монро-старший быстро взглянул на Тишу, и та непроизвольно покраснела.

– Прошу прощения, что мы вторглись сюда, не предупредив вас… – сказала она еле слышно и посмотрела на Уилла. – Может, мы все-таки поспим хоть чуть-чуть, а?

– Разумеется! – тут же сказал отец. – Уилл, проводи даму в гостевую. Кстати, твоя комната тоже готова.

Это был намек. Отец четко и недвусмысленно дал понять, что Уилл и Тиша будут спать в разных комнатах и даже на разных этажах. Господи, неужели он всерьез подумал, что они с Тишей решили спать вместе?!. Неужели он всерьез думает, что Уилл способен так легко предать свою жену?!.

Но тут еще более страшная догадка закралась в его голову, и он побледнел. Может быть, отец подозревает его в том, что он сам организовал похищение Бет? Чтобы разом избавиться от жены и возобновить отношения со своей прежней подружкой?

Уилл стоял перед отцом и не знал, что сказать… Он негодовал на отца, а больше всего – на себя самого. Ведь что ни говори, а там, в квартире Тиши, он целовался с ней, всего несколько часов назад.

Покачав головой, он вслед за Тишей вышел на крыльцо. Она ждала его там, почти полностью укрывшись в тени. Словно прочитала все его мысли и теперь жалела о том, что приехала вместе с ним в Саг-Харбор.

* * *

Воскресенье, 00:33, Манхэттен

– Отличная работа, мой мальчик. Меня очень радует твое отношение к делу. – Голос в трубке был мягким и одновременно властным. – Нет, тебе не стоит пускаться в такой дальний путь. Ты мне нужен в городе.

– А как же они?

– Пусть переночуют там, меня это устраивает.

– Тогда что мне делать сейчас, сэр?

– Не думаю, что они надолго задержатся в Саг-Харборе. Они вернутся, мой мальчик, и очень скоро. А вернуться они могут только той же дорогой, какой уехали. Почему бы тебе не встретить их на Пенсильванском вокзале?

ГЛАВА 36

Воскресенье, 09:13, Саг-Харбор, Нью-Йорк

Он заснул с телефоном на подушке. Но спал так крепко, что не услышал мелодичного сигнала, раздавшегося в тот момент, когда пришло новое текстовое сообщение. Уилл метался на подушках, тяжело дышал и никак не мог вырваться из цепких объятий тяжелого сна.

Он долго стоял на лестничной площадке перед дверью собственной квартиры, о чем-то раздумывая. А когда наконец вошел, то увидел на кухне Бет. Она стояла у холодильника и прятала за спиной ребенка. То ли мальчика, то ли девочку – Уилл никак не мог разглядеть. На лице Бет были написаны одновременно страх и решимость. Она защищала этого ребенка, понял Уилл. «Так-так… Похоже, я знаю, кто это такой… Это мальчик N… Господи, точно он! Так, постойте-ка, а что это за звук? По кому из нас звонит колокол?..»

Он вынырнул из сна, как пловец выныривает на поверхность воды после долго погружения. Отбросив со лба мокрую прядь волос, схватился за телефон: «У вас 1 новое сообщение. fOrtY» («сОроК»).

Уилл вскочил с постели, наскоро оделся и бросился в комнату Тиши – одну из немногих в этом доме, окна которой выходили не на океан, а в ухоженный английский дворик.

Подумав о дворике, Уилл тут же вспомнил отца и их вчерашнюю встречу. А ведь и правда, еще секунда – и он опустил бы ему на голову кочергу. И возможно, убил бы. Родного отца. В панике и страхе…

– Подъем! – крикнул он, врываясь в гостевую комнату. Тиша, не открывая глаз и придерживая рукой одеяло, присела на постели. – У меня новости, смотри! Сорок!

– Сорок новых сообщений? – вяло произнесла она, приоткрыв один глаз.

– Нет, одно, но тут написано «сорок». Да смотри же!

Он ткнул ей телефон чуть не в лицо.

– Так, так, вижу… Почему он так странно написал это слово?

– Хороший вопрос! Я сам хотел тебе его задать! Слушай, шифровальщик, разберись с этим сообщением, а мне надо срочно позвонить, хорошо?

Он взглянул на часы. Половина десятого… В его почтовом ящике за ночь не прибавилось ни одного нового письма. Разумеется, люди из Краун-Хайтса не поверили, что он успокоился. Иначе бы не стали подсылать к нему парня в бейсболке, который пас его весь вчерашний вечер.

Половина десятого. Если повезет, в редакции уже кто-то будет. Господи, хорошо бы это был Энди! В иностранном отделе работали целых четыре секретаря. Троих Уилл не знал даже по именам, а с Энди находился в приятельских отношениях. Пару раз они стояли в очереди в столовой и даже однажды пили пиво в ближайшем пабе. Парень был всего на пару лет младше Уилла, но смотрел на него чуть ли не как на учителя и наставника. Энди был родом из Айовы – этакий провинциальный увалень с весьма оригинальным чувством юмора, который сразу пришелся Уиллу по душе.

– Иностранный отдел.

– Энди?

– Вроде бы.

– Слава Аллаху!

– Уилл, это ты?

– Я, а что у тебя с голосом?

– Да как тебе сказать…

– Выкладывай, Энди!

– Если бы я верил каждой сплетне…

– Так, уже интересно.

– Понимаешь, кто-то пустил слух, что тебя здесь вчера застукало начальство. И что, мол, ты прилежно трудился во внеурочное время, но не за своим столом… Такая штука. Когда мне об этом сказали, я ответил: «Уилл – настоящий работяга, не то что вы, лодыри, и если ему не хватает для работы одного стола, не будет никакого преступления, если он начнет пахать сразу на трех!»

– Спасибо, Энди, дружище.

– Так это правда?

– Отчасти.

– Нормально, старина… Оно конечно, карьера – святое дело…

– Послушай, Энди, будь другом, помоги! Мне нужен телефон нашего человека в Бангкоке.

– Джона Бишопа? Ему сейчас все звонят, он стал настоящей звездой. Ты хочешь взять у него интервью?

– Погоди, почему ему звонят?

– Ну как же! Ты в курсе, что полиция обложила всю еврейскую общину Бруклина? Вот вроде бы ребята… с виду мухи не обидят, а поди ж ты – убили человека в Бангкоке! Это сегодня было в городских новостях. Уолтона работа.

– Уолтона? Ага, ну ясно, конечно, чья же еще… – пробормотал Уилл, вспомнив, где он нашел свой рабочий блокнот.

– Кстати, Уилл, Уолтон пытался отвертеться. Мол, выходные и все такое. И тебя предлагал, между прочим. Но ему было четко сказано, что ты, мол, недоступен.

– В каком смысле?

– В прямом. Ему сказали, что в ближайшие пару дней он тебя на работе не увидит.

– Прямо так и сказали?

– Ага. Послушай, Уилл, что там у тебя за дела? Ты заболел или что-то пишешь? Может, накурился чего, а? Признайся, старина, накурился!

Он видел, что Энди отшучивается, пытаясь скрыть неловкость, возникшую, когда Уилл честно дал понять, что его накануне действительно застукали за чужим столом. А Уилл тем временем озабоченно кусал губы. Выходит, его действительно мягко отстранили от работы. На время или навсегда?.. О нем сейчас шушукаются на всех этажах. А впрочем, какое ему дело до всего этого сейчас, когда речь идет о жизни Бет?

– Нет, Энди, ничего я не курил. Впрочем, ситуация действительно выглядит странной. Я тебе потом все объясню… как-нибудь…

– Ловлю на слове. Итак?

– Дай мне номер Бишопа. Лучше всего – мобильный.

– Не вопрос. Только помни, что они на двенадцать часов опережают наше время. Там уже ночь, наверно.

Уилл записал номер, лаконично поблагодарил друга и быстро повесил трубку. У него сейчас не было времени размышлять о том, что рассказал ему Энди. Хотя он отлично знал, что сегодня все молодые сотрудники и стажеры газеты только о нем и будут говорить, тайно злорадствуя в связи с внезапным крушением его карьеры, которая еще три дня назад казалась такой блестящей.

– Слушаю.

– Привет, Джон, это Уилл Монро из городских новостей. Я не вовремя?

– Привет, Уилл. Я двое суток на ногах, всего минуту назад сдал очередной материал и уже взбиваю подушку. С чего ты взял, что звонишь не вовремя?

– Извини, я постараюсь не отнять у тебя много времени. Слышал, что с тобой уже связывался Уолтон из нашего отдела, но у меня несколько другое дело, так что не подумай, что мы с ним терзаем тебя на пару.

– Так, понял. Дальше.

– У меня та же тема, но, так сказать, другой ее поворот. – Это была откровенная ложь, в которой Бишоп при желании мог его легко уличить. Уиллу оставалось лишь надеяться, что Бишопу не придет это в голову. У него сейчас и своих забот хватает. – Понимаешь, меня интересует тот человек, которого у вас там убили… Господин Сангсук.

– Господин Самак, если уж на то пошло. На Востоке фамилия идет первой. Возьми, к примеру, Мао Цзэдуна. Ну как бы то ни было, а про этого парня я уже написал все, что можно было написать. Ты открывал утреннюю газету?

Уилл про себя чертыхнулся. И действительно, что ему мешало…

– Откровенно говоря, не успел. Мне не терпелось набрать твой номер, потому что… Словом, один мой источник среди нью-йоркских хасидов…

– У тебя там есть источник? – быстро переспросил Бишоп, и Уилл почувствовал, что отношение к нему моментально изменилось. Даже слабый намек на получение интересной информации способен превратить самого наглого репортера в дружелюбного собеседника. – Что тебе сказали?

– Тебе это покажется странным. Мне самому показалось. Ну, короче, мне посоветовали хорошенько покопаться в биографии убитого.

– А что в ней копаться? Денежный мешок он и есть денежный мешок.

– Все это так, но мой источник, – Уилл снова употребил это магическое слово, – предполагает, что, если обратить на его биографию особое внимание, можно узнать нечто весьма и весьма любопытное, к тому же проливающее новый свет на версии о совершенном убийстве.

– Так-так… Ну, видимо, имеется в виду, что он подворовывал. А кто тут не подворовывает, позволь тебя спросить? Это Восток! Коррупция здесь в порядке вещей!

Уилл прерывисто вздохнул и пошел в решительную атаку.

– Имелось в виду нечто как раз противоположное. Насколько я понял, мой источник намекал на некие положительные черты личности убитого. И не на то, что он, скажем, занимался благотворительностью. А на нечто большее, выходящее из ряда вон…

– А именно? Послушай, Уилл, уверен ли ты, что мы говорим об одном и том же человеке?

– Уверен. Что именно нужно искать, я не знаю. Я лишь передал тебе то, что мне было сказано в Краун-Хайтсе. Этот человек сказал, что как только мы наткнемся на это, оно нам многое объяснит. Ну вот… Собственно, я думал тебе помочь.

– Здесь уже почти ночь.

– Я знаю. С другой стороны, наверняка кто-то из его родственников или друзей еще не спит. Как думаешь?

– Ну… есть тут у меня парочка номеров. Спасибо, дружище. Если я раскопаю что-то новенькое, с меня виски.

– А как я об этом узнаю?

– Все, что я тут кропаю, моментально уходит по телетайпу в наш иностранный отдел.

Они тепло попрощались, и Уилл повесил трубку. Что ж, если Джон ничего не найдет, он обозлится и пожалуется на Уилла начальству. И это может стать последней каплей, которая переполнит чашу терпения Таунсенда. Глядишь, и через недельку Уилл снова окажется в тесной редакции «Берген рекорд». Если, конечно, его туда возьмут…

Он быстро набрал номер Энди и попросил того немедленно передавать ему все, что придет в ближайшие часы от Бишопа.

– Спасибо за вкусный завтрак!

– Черт, извини, я тут звонил…

Тиша стояла на пороге комнаты и небрежно помахивала листком, вырванным из блокнота.

– Звонки закончились?

– Да. Тебе удалось это расшифровать?

– Как сказать. Моя первая версия – о том, что парень просто случайно нажал не ту кнопку, – была с негодованием отвергнута через пять минут. Отправитель, кто бы он ни был, до сих пор проявлял удивительную аккуратность и ничего не делал без тайного смысла.

– И что?

– И тогда я взглянула на сообщение по-новому. Мы получили слово «сорок», в котором две буквы – вторая и последняя – набраны в верхнем регистре. Тогда я подумала, что, может быть, он на самом деле хотел передать нам два слова?

– Какие?

– Первое – «сорок», второе – «ок».

– Тиша, я тебя умоляю…

– Согласна, эта версия тоже никуда не годится. И тогда я поняла, что слов на самом деле три: «сорок», «два» и «пять».

– Ну и что из этого следует, черт побери?

– Но здравом размышлении я пришла к выводу, что нас посылают на угол Сорок второй улицы и Пятой авеню.

– Там Публичная библиотека.

– Именно! Я…

Тиша замолчала на полуслове. Уилл проследил за ее взглядом и увидел вошедшего в комнату отца.

– Какие-нибудь новости?

– Мы получили очередное сообщение. Оно отсылает нас к Публичной библиотеке.

– Может, тебе там назначили встречу? Будь осторожен, Уильям.

– Не уверен, что речь идет о встрече. Пока нам сообщили только адрес. Угол Сорок второй улицы и Пятой авеню. Это все.

– Готов подбросить вас до станции. Не благодари.

Едва он произнес эти слова, как телефон Уилла вновь ожил.

«DARE ТО BE A DANIEL» («Стань Даниилом»).

Уилл молча показал сообщение отцу, потом Тише.

– Мне кажется, я понимаю, о чем идет речь, – вдруг сказал отец. – Что сделал библейский Даниил?

– Вошел в пещеру ко львам.

– Правильно. А что мы обнаружим при входе в нью-йоркскую Публичную библиотеку?

– Точно! Два каменных льва… Но что нам предлагается с ними сделать?

– Все гораздо проще! Он всего лишь хочет, чтобы мы сходили в библиотеку, – нетерпеливо бросила Тиша. – В первом сообщении сообщил адрес, во втором уточнил, куда именно нужно войти.

Телефон вновь завибрировал: «У вас 1 новое сообщение».

Уилл торопливыми нажатиями кнопок вызвал на экран текст. Отец и Тиша смотрели ему через плечо.

«THE FRUIT WILL BE DISCOVERED IN THE ORCHARD OF POMEGRANATES» («Фрукт будет найден в гранатовом саду»).

– Если это новое уточнение, то я должен сказать, что этот тип очень любезен… – желчно пробормотал Уилл. – Черт, едва в конце туннеля забрезжил свет, как мы вновь оказались в тупике!

– Погоди, погоди… Это что-то означает… Всего лишь шифр, который надо разгадать. Нас ли этим испугать?

– Я слушаю твою версию, Тиша.

– Поехали, иначе опоздаете на утренний поезд, – предложил Монро-старший.

В дороге Тиша молчала, преувеличенно сосредоточенно выводя в блокноте какие-то каракули. Уилл не спускал с нее напряженного взгляда. Исписав один листок, Тиша вырвала его, скомкала и отдала Уиллу, а сама принялась за новый. Уилл недовольно сопел.

Время от времени Тиша поднимала на него глаза, и они вновь возвращались к разговору, который вели с короткими перерывами вот уже почти двое суток. О том, что случилось с Уиллом в пятницу. По каким улицам в Краун-Хайтсе он ходил, что видел, с кем говорил. Уилл терпеливо повторял все снова и снова, Тиша задумчиво кивала и вновь опускала суровый взгляд в блокнот.

Озарение пришло, когда они проехали Флэтбуш-авеню и Форрест-Хиллз.

– Ну, как я и говорила, все довольно просто. Это шарада, какие часто публикуют газеты у тебя на родине. – Уилл живо припомнил далекие воскресные вечера, проведенные в постели с Тишей, когда она в перерывах между сексом с увлечением читала английскую прессу. – Меня натолкнули на это слова «будет найден». Так принято говорить в шарадах: «А следующая подсказка будет найдена в холодной реке». Имеется в виду, что нужная нам вещь отыщется в «гранатовом саду», но не в прямом смысле, а в переносном.

– Так, и что?

– Тебе известно, что такое «Pardes Rimonim»?

– Впервые слышу это идиотское словосочетание.

Тиша хмыкнула.

– Это «гранатовый сад» на иврите.

– И что это нам дает?

– Давай сходим в библиотеку и узнаем.

ГЛАВА 37

Воскресенье, 14:23, Манхэттен

Каменные львы равнодушно взирали на толпы людей, жаждущих просвещения и переступавших порог библиотеки в этот воскресный день. Они просто выполняли привычную работу – сторожили вход в хранилище мудрости и знаний.

Уилл любил здесь бывать, его всегда неосознанно тянуло сюда, особенно в первые годы работы в Нью-Йорке. И лишь позже он сумел разобраться, в чем была причина. Живи в Англии, он считал себя молодым человеком весьма прогрессивных взглядов. Однако, оказавшись по другую сторону океана, в железных челюстях Манхэттена, внезапно обнаружил, что не может жить без старой архитектуры. Его мучила отчаянная ностальгия по атмосфере, которая окружала его с детства. В Англии даже самая неприметная деревушка может похвастаться церковью, построенной восемь – десять веков назад. Здесь же не было зданий даже вполовину моложе. Уилл первое время чувствовал себя в Нью-Йорке человеком, потерпевшим кораблекрушение и выброшенным волной на берег необитаемого острова.

Ему еще крупно повезло, что он оказался именно в Нью-Йорке. Здесь, как и в Бостоне и Филадельфии, все же сохранилось нечто не принадлежавшее двадцатому веку. И здание Публичной библиотеки было одним из этих редких островков старины. Оно смотрелось здесь настолько неуместно, что, казалось, какой-то неведомый джинн из восточной сказки из прихоти перенес его сюда из Лондона или Оксфорда.

Когда они уже входили в библиотеку, Уилл принял еще одно сообщение, которое гласило: «3 TIMES I KISS THE PAGE» («Трижды целую я страницу»).

Таким образом, им оставалось отыскать книгу, в названии которой содержались слова «Pardes Rimonim», после чего им предлагалось… поцеловать определенную страницу в ней?

Охваченная нетерпением Тиша буквально ворвалась в небольшой зал, отведенный целиком под «еврейский сектор» книгохранилища. Она сказала библиотекарю, какую книгу они ищут, и, затаив дыхание, стала ждать ответа. Молодой человек, пожевав губами, переспросил:

– Вы имеете в виду манускрипт 1591 года, который называется «Pardes Rimoni»? – Тиша и Уилл мгновенно переглянулись, а библиотекарь продолжил: – Это очень редкая книга. Боюсь, что без санкции смотрителя зала или его заместителя вам не удастся ее получить. Приходите завтра.

– Она нужна нам сейчас!

– Доступ к такого рода единицам хранения возможен только по специальным разрешениям. Их выдают смотритель зала или его заместитель. Мне очень жаль.

– А кто это там? – вдруг спросила Тиша, перегнувшись через конторку и показывая пальцем на женщину, которая сидела за приоткрытой дверью и пила кофе.

– Это заместитель смотрителя. У нее обеденный перерыв…

– Эй! Можно вас на минутку? Эй!!

Многочисленные посетители библиотеки стали испуганно оглядываться на Тишу, которая чуть не села на конторку библиотекаря верхом, кричала и размахивала руками как ненормальная. Заместитель смотрителя некоторое время пыталась не обращать на Тишу внимания, но в конце концов ей пришлось подойти, чтобы прекратить безобразие.

В конечном итоге они добились того, что им было нужно. Тиша заполнила специальную анкету, в которой указала свое имя и адрес, и отдала в залог удостоверение личности. Заместитель смотрителя удалилась на несколько минут, а когда вернулась, в руках у нее был искомый манускрипт.

– Пожалуйста, – ровным голосом произнесла она, водружая книгу на высокий пюпитр и фиксируя ее там особыми прищепками.

Тиша хищно приблизилась к древней книге, на ходу вынимая из кармана блокнот и ручку, но в последний момент едва не наткнулась на решительно выставленную ладонь.

– Прошу прощения, никаких чернил. Только карандаши.

– Ой, извините. Конечно, конечно… Уилл, дай сюда карандаш. Спасибо вам огромное, мы ее скоро вернем.

– А я не собираюсь никуда идти. Я буду стоять рядом с книгой до тех пор, пока вы не закончите, с ней работать. Потом я ее унесу. Таковы правила.

Тиша торопливо кивнула, уже почти забыв о существовании заместителя смотрителя. Взгляд ее был прикован к книге – настоящему реликту ушедшей эпохи. Это было произведение искусства, вручную созданное книжником из Кракова. На хрупких страницах ее лежала печать столетий. Руки у Тиши дрожали, она все никак не могла заставить себя прикоснуться к святыне.

Уилл, перегнувшись через ее плечо и то и дело бросая настороженные взгляды в сторону заместителя смотрителя, шепнул Тише на ухо:

– Послушай, ты уверена, что тот, кто прислал сообщение, действительно имел в виду, что нам нужно будет поцеловать какую-то страницу? Может, это какой-то религиозный ритуал?

– Евреи действительно иногда целуют свои книги. Например, когда случайно уронят их на пол. Но именно книги, а не отдельные страницы. И не три раза, а один, – не отрывая глаз от раскрытого манускрипта, отозвалась Тиша. Наконец, она решилась и осторожно перевернула страницу.

Уилл тем временем вынул свой блокнот и записал в нем: «3 раза», «трижды», «3 х». Может быть, букву I следует понимать как цифру 1? И что тогда получается? «3x1 = 3». Бессмыслица…

Он вновь окинул внимательным взором то, что написал, и… вздрогнул. Ему вдруг вспомнился мистер Макгрегор, седобородый преподаватель латинского языка в гимназии, который любил придумывать для своих подопечных целые викторины, прививая им умение с ходу читать латинские цифры.

Уилл торопливо вывел на чистом листке «ххх», заменившее слова «три раза». Затем «i», заменившее «я». Затем «х», заменившее, «целую»[24]24
  В письменном английском слова «целую», «поцелуй» часто заменяются значком «х».


[Закрыть]. Ну конечно! Уилл снова призвал на помощь воспоминания. Когда Бет впервые поставила в конце эсэмэски, адресованной ему, значок «х», он, помнится, целый час прыгал от радости как сумасшедший и покрывал экранчик мобильного исступленными поцелуями…

Затем Уилл записал получившуюся комбинацию: «xxxix».

– Ну-ка открой тридцать девятую страницу, – шепнул он Тише.

Та стала осторожно перелистывать книгу, робко прикасаясь к ней кончиками пальцев. Уилл едва удержался, чтобы не выхватить у нее из рук манускрипт и не раскрыть его сразу на нужной странице. Его остановило лишь присутствие заместителя смотрителя зала.

– И что же мы видим? – негромко и задумчиво произнесла Тиша.

Их взглядам открылся странный рисунок, удивительно похожий на какую-то сложную химическую формулу – десять кружочков, соединенных между собой линиями, образовывали замысловатую геометрическую фигуру.

Внутрь каждого кружка было вписано слово. Шрифт был настолько мелкий, что Уилл, лишь прищурившись, понял, что это иврит.

– Тиша, я весь превратился в слух…

Та неотрывно вглядывалась в рисунок, нежно водя по кружкам подушечкой указательного пальца.

– Подожди, дай мне разобраться…

– Разбирайся быстрее, прошу тебя. Я сейчас лопну!

Она наконец обернулась к нему.

– Ну это… главный рисунок всей каббалы.

– Каббалы? Это про которую пела Мадонна?

Тиша презрительно фыркнула.

– Мадонна – это Мадонна. Ее песни имеют такое же отношение к каббале, как утренник в детском саду к «Метрополитен-опера». Каббала – тайное мистическое учение в иудаизме о мироздании и проявлениях Всевышнего. Древняя форма знания, закрытая от многих людей, включая самих евреев. К изучению каббалы допускаются только мужчины в возрасте не моложе сорока лет.

– А что означает вот эта картинка?

– Это основа основ. Древо Жизни.

– Господи…

– Ты прав. Иудеи полагают, что Древо Жизни изображает самого Всевышнего. Рисунок поделен на десять частей, каждая из которых являет собой «сфироту», атрибут Божественной Души. – Она ткнула пальцем в самый нижний кружок: – Смотри, все начинается с «мальхута». Это означает «царство», и его следует понимать как власть земную. Теперь поднимемся на второй уровень: «йесод» – «основание», «ход» – «слава» и «незах» – «вечность». Дальше идут сефиры «тиферет» – «красота», «гевурах» – «суждение» и «гесед» – «милосердие». А на самом верху кроны Древа мы видим «бина» – «понимание», «хохма» – «мудрость» и «кетер» – «венец», под которым подразумевается нечто вроде божественной сущности.

– Другими словами, мы узрели сейчас лик Божий?

– Именно.

Уиллом овладело странное чувство благоговения. Неужели этим кружочкам, выведенным от руки много столетий назад, действительно придавался столь сакральный смысл?..

– Кстати… – Тиша вдруг усмехнулась. – Многие знатоки каббалы полагают, что Господь создал наш мир исключительно с целью узреть самого себя.

– Не понял…

– Все началось с того, что на свете был один только Бог. И не было ничего, кроме Бога. И Бог не мог себя увидеть. Он не мог посмотреть на себя со стороны, потому что никаких сторон не было. Он не мог нигде увидеть своего отражения, потому что у него не было зеркала. Он был един, вечен и бесконечен. В какой-то момент желание узреть самого себя настолько овладело им, что он решил пойти на жертву и сделаться меньше, чем остальной мир, чтобы освободить место под что-то другое. А до этого момента, как говорят знатоки, «у лица не было лица».

Уилл завороженно молчал и все смотрел на Древо Жизни. Как глубоко им с Тишей придется копнуть, прежде чем они увидят путь к спасению Бет… Охваченный внезапным раздражением, он достал из кармана мобильный, быстро набрал ответ их таинственному отправителю: «Мы в библиотеке. Смотрим на рисунок. Что дальше?» Он машинально глянул на встроенные в мобильный часы. Полчетвертого. В Бангкоке ночь. Если Бишоп что-то раскопал, значит, он уже должен был написать. Уилл включил карманный компьютер и открыл свою почту. От Энди ничего.

– Слушай, – шепнул он Тише, – я отлучусь на улицу позвонить. Вернусь минут через пять – десять.

– Купи мне чего-нибудь попить.

Выбравшись из библиотеки, Уилл тут же набрал номер Энди.

– О, Уилл, легок на помине! Только что про тебя вспомнил. Извини, дружище, ты ведь просил сразу отправить тебе то, что придет от Бишопа, а я замотался…

– Он прислал что-то новое? Энди, черт, я же тебя как человека просил!

– Ну что мне теперь, прыгать с двадцатого этажа? Я же извинился! Сейчас, сейчас… Куда я, черт, задевал эту заметку…

Уилл нетерпеливо расхаживал взад-вперед вдоль крыльца.

– О, нашел. Слушай, только я буду опускать эти их местные имена и названия, а то мы тут до ночи с тобой проговорим! Итак…

«Джон Бишоп, Бангкок.

Самак Сангсук был оплакан и похоронен накануне теми немногими, кто знал его лично, и тысячами тех, кто никогда не видел в глаза… Напомним, что погибший расстался с жизнью при весьма запутанных обстоятельствах и эхо его убийства докатилось даже до Нью-Йорка… Он принадлежал к местной финансовой элите… Заработал гигантское состояние на торговле недвижимостью и туристическом бизнесе…»

– Дальше! – нетерпеливо бросил Уилл в трубку.

«…Однако, как стало известно, он был популярен не только в кругу сильных мира сего, но и у местных бедняков, которые даже прозвали его „провожатым“. Выяснилось, что у господина Самака Сангсука имелось в жизни довольно странное хобби, которое не приносило ему дохода, скорее напротив, стоило немалых денег. Коротко говоря, он занимался тем, что хоронил за свой счет неимущих…

…Его знали во всех окрестных моргах и больницах. Как только умирал нищий или бездомный, о прахе которого некому было позаботиться, сотрудники морга тут же связывались с мистером Самаком, и тот всегда оплачивал проводы умершего в последний путь…»

Уилл почувствовал, как сердце его забилось быстрее.

– Уилл? Ты еще там?

– Да, давай дальше!

«…B прежние времена нищие в буквальным смысле слова умирали под забором, и трупы их обгладывали крысы и бродячие собаки. В окрестностях Бангкока есть места так называемых братских захоронений, где вповалку, друг на друге, лежат останки тысяч и тысяч несчастных. Всему этому мистер Самак положил конец. В одиночку. Известно, что часто он не только оплачивал похороны, но и организовывал настоящие похоронные процессии, „Благодаря ему, – как признался мне в разговоре один из врачей, – в последние годы в нашем городе ни один человек не ушел из жизни недостойно“».

Этого Уиллу было более чем достаточно. Попрощавшись с Энди, он бросился обратно в библиотеку. Итак, сначала Макрей. Потом Бакстер. И вот теперь Самак. Все трое – праведники. Всех троих убили. К черту совпадения!

На углу библиотеки он забежал в магазинчик и купил колы. Сейчас он расскажет обо всем Тише и насладится выражением ее лица. А потом… а потом она поделится с ним сделанными из услышанного выводами, и будь он проклят, если это не поможет им продвинуться вперед в деле спасения Бет!

Внезапно Уилл замер на месте и быстро обернулся. На тротуаре стоял высокий мужчина в серой толстовке с натянутым на самые глаза капюшоном. Уилл припомнил, что видел его раньше – когда только вышел из библиотеки, чтобы поболтать с Энди. С тех пор мужчина не двинулся с места. И смотрел прямо на Уилла. Когда тот обернулся, мужчина сделал запоздалое движение в сторону, пытаясь укрыться за деревом, но не успел. С полминуты они молча смотрели друг на друга, а потом неизвестный мужчина сделал шаг вперед.

Уилл бросился бежать.