Текст книги "Мечты камня (ЛП)"
Автор книги: Селене Паскуаль
Соавторы: Ирия Паренте
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
– Кто принёс? – спрашиваю я, заглядывая ей в глаза.
Она осторожно присаживается рядом с мужем, поглаживая живот. Жак говорит, что до рождения ребёнка ещё две луны, и хотя Арельес мне кажется слишком хрупкой для родов, мой брат уверен, что всё пройдёт хорошо. Он хочет, чтобы это был мальчик, которого они назовут в честь нашего отца. Мне это кажется очень трогательным.
– Посыльный, ваше высочество, – отвечает она, как всегда, с глубоким почтением. – Просто мальчишка, я даже не стала его ни о чём расспрашивать… Мне показалось, что ему было неловко находиться во дворце.
Я хмурюсь, тогда как она пожимает плечами и смотрит на Жака, который берёт её за руку, ласково и успокаивающе. Я отрываю взгляд от них, стараясь не думать о Линн и наших личных моментах.
Пододвигаю сундук ближе к себе. Удивляюсь тому, как мало он весит. Разбираюсь с замком и откидываю крышку.
Затаив дыхание, смотрю. Ничего не понимаю.
Опускаю руку и достаю штаны. Смотрю на Жака с Арельес, но они выглядят такими же растерянными, как и я. Ткань ношенная, перепачканная. Есть ещё рубашка, которая когда-то была белой, но теперь покрылась грязью. Под ней оказывается лиф. Я начинаю догадываться. Вместе я узнаю эти вещи. Сам не раз к ним прикасался – снимал в попытке поскорее добраться до того, что было под ними. Сколько раз я обнимал её ночью, лёжа под звёздами, и клал голову ей на грудь, закрытую этой самой рубашкой? Сколько раз я возносил хвалу Стихиям за то, что она решила купить эти штаны?
Сглатываю.
Линн.
Я нащупываю дно и вынимаю, почти не глядя. два последних предмета. Первый – это копна волос, заплетённых в косу. Её волос. Кровь в жилах застывает. Я много раз прикасался к ним с любовью, но сейчас отбрасываю в ужасе. Руки дрожат. Меня всего трясёт. Я отшагиваю назад, спотыкаюсь и падаю в своё кресло.
Это какой-то розыгрыш.
Перед глазами всё плывёт. Я впиваюсь пальцами в подлокотники. Мир вращается. Потрясение сменяется бешенством, которое придаёт мне сил. Кровь приливает к лицу. Стучит в ушах. Сердце с каждым ударом повторяет: убей, убей, убей.
Я убью его.
– Артмаэль?
Стараюсь дышать глубже, сосредоточиться на обеспокоенном лице Жака. Опускаю взгляд на свои колени. Ослабляю хватку на подлокотниках. Я так сильно вонзил ногти в дерево, что остались следы. Последняя вещь из сундука всё ещё в моей руке. Её кинжал. Я узнаю его, как свой собственный меч. Душа уходит в пятки. Вокруг рукояти обёрнут клочок пергамента.
Пальцы непрестанно дрожат, пока я пытаюсь развязать верёвку.
Обнажённая.
Я убью его.
Безоружная.
Убью.
В его руках.
Убью.
Разорву голыми руками.
Записка выпадает из рук. Она написана незнакомым почерком, красными чернилами.
«Хотя словами не передать моё удовольствие от воссоединения с Линн, нам не хватает вас здесь, ваше высочество. Приходите без стражи – мы же не хотим, чтобы она пострадала».
Я вскакиваю на ноги. Внизу, под этими небрежными фразами, которые я прям слышу его спокойным голосом в своей голове, написаны указания, куда мне нужно прийти. Где он сейчас скрывается. Где он держит Линн.
В каком состоянии?
– Артмаэль? – снова зовёт меня Жак. – Что случилось? Что… всё это значит?
Я смотрю на Арельес, чей встревоженный взгляд мечется между нами, а руки прикрывают живот. Я снова сосредотачиваю внимание на брате. Протягиваю ему записку. Мне больше ничего не нужно. Я найду нужное место без подсказок. Сердце приведёт меня к Линн.
– Слушай меня внимательно: если через два часа я не вернусь, собери отряд лучших солдат и отправь их следом.
Жак хмурится и опускает взгляд на пергамент.
– Это… – качает головой и смотрит на меня в ужасе. – Ты спятил? Ты не можешь пойти туда один! Он тебя убьёт!
Что ж, тогда они заберут мой труп. Не думаю, что они станут преследовать его, если мне не удастся расправиться с ним.
– Я не спрашиваю твоё мнение на этот раз, Жак. Просто… сделай, как говорю. Если придёте туда и найдёте девушку… спасите её. Если со мной что-то случится, – набираю воздух в лёгкие, – будь сильным. Ради Сильфоса. Ради отца. Королевству нужен сильный король.
Мы оба понимаем, что это звучит как прощание. Словно я не вернусь. Мне бы хотелось убедить его в обратном, но сам в этом сомневаюсь.
Забираю кинжал Линн.
Жак зовёт меня вслед, но я уже покидаю кабинет и дворец.
* * *
На город уже опустилась глубокая ночь, когда я выезжаю из Дуана. Ехать в темноте сложнее и получается не так быстро, как мне бы того хотелось. И хотя здравый смысл говорит мне, что Линн не будет лучше, если я упаду и разобью голову по пути, но всё равно пришпориваю коня.
По ощущениям, дорога занимает целую вечность. Надо мной склоняются деревья, пока я еду по едва различимой в свете луны и звёзд тропе. Вдалеке воет волк. Конь, похоже, чувствует моё напряжение, но я не могу думать ни о чём другом, кроме как о том, что мне надо ехать вперёд.
К Линн.
К Кенану.
К своей вероятной гибели.
Я готов рискнуть, если это позволит мне утащить его на тот свет за собой.
Так или иначе, он умрёт.
Как бы быстро я ни ехал, время тянется медленно. Несколько раз я проверяю, что мой меч и её кинжал всё при мне. На карту поставлено слишком многое, чтобы полагаться на удачу. Победит тот, кто умнее и ловчее. Тот, кто лучше скрывает свои карты. И, хорошо это или плохо, но я точно знаю, что у него будет козырь в рукаве. Может, даже не один, в отличие от меня.
А может быть, я впервые окажусь на высоте.
Наконец, я останавливаюсь перед одиноко стоящем в темноте домике. Через одно из окон, кажется, я замечаю горящую свечу. Спешиваюсь. Под ботинками хрустит трава и сухая грязь. Коня не привязываю, потому что сомневаюсь, понадобится ли он мне ещё. Обнажаю меч и стараюсь ступать осторожно. Дверь слегка приоткрыта, выпуская треугольник тусклого света. Я осматриваюсь вокруг. Тишина стоит настолько оглушительная, что даже моё дыхание кажется слишком громким. Темнота помогает скрыть мои страхи. Не вижу никого поблизости.
Кровь в висках стучит так сильно, что голова раскалывается. Я толкаю дверь, ржавые петли приходят в движение. Громкий скрип эхом разносится вокруг, я задерживаю дыхание. Где-то в лесу ухает сова, но больше ничего не слышно. В доме подозрительно тихо, отчего у меня скручивает живот. Крепче сжимаю рукоять меча. Чувствую, как напрягается каждый мускул, приготовившись к броску, как дикий зверь. Думаю, это всё, что осталось от меня, после того я подавил остальные чувства. Двигаюсь чисто инстинктивно, понимая, что как только увижу его лицо, ярость затмит мой разум.
Очень тихо, даже в какой-то степени спокойнее, сердце продолжает отстукивать: убей, убей, убей. Я это сделаю. Скоро всё закончится.
Внутри хижины полумрак, тени по углам, кажется, могут поглотить человека целиком. Мебели почти нет. На секунду мне вспоминается тот дом, где мы укрывались, спасая Линн после нападения гулов. Прошло уже больше месяца, но я помню всё так ярко, будто это было вчера, и взгляд сам устремляется к единственной кровати. Она там.
По крайней мере, я думаю, что это она.
Она лежит лицом к стене, поэтому я не могу различить очертания. Её растрёпанные волосы отрезаны примерно по плечи, напоминая мне о косе, оставленной в кабинете. Руки связаны над головой, а тело обнажено. Выставлено напоказ. Для него. Для его сальных взглядов. Для его грязных прикосновений. Для того, чтобы он мог делать, что вздумается.
Пелена гнева ослепляет меня. Одна из ног тоже привязана. Я замечаю кровь на лодыжке. Запястья, наверное, тоже истёрты, хотя в свете свечи сложно сказать наверняка. Я подхожу ближе, забыв обо всём вокруг. Они могли бы напасть на меня со спины, и я это осознаю, но не оглядываюсь. Всё моё внимание приковано к девушке на кровати. Что он с ней сделал? Что с ней стало? Это не та Линн, которая могла запросто залепить мне пощёчину и сказать что-нибудь насмешливое. Я вижу синяки – тёмные пятна на коже, словно чернила на чистом холсте. Кому такое может нравится? Каким извращенцем нужно быть, чтобы получать удовольствие от этого?
Это не человек. Это хуже, чем животное. Он заслуживает испытать это всё на себе в десятикратном размере, он заслуживает вечных страданий.
Я убью его, убью, убью.
– Линн?
Мой тихий вопрос остался незамеченным. Останавливаюсь рядом с ней. На её губах кровь. На опухшей щеке синяк. На груди порез с засохшей кровью. Тысяча отметин по всему телу – каждая несёт в себе боль. Как будто неразборчивые слова, написанные красными, фиолетовыми и чёрными красками.
Она не шевелится, и в первое мгновение я опасаюсь худшего. Что я опоздал. Что я больше никогда не увижу её улыбку. Что больше никогда не увижу её прежней. Свободной и счастливой. Она писала мне, что хочет поговорить, что верит в наше совместное будущее. Но не будет никаких «нас», если она не проснётся.
Не будет её.
Не будет меня, потому что я тоже умру прямо здесь, если она не откроет глаза.
Не в силах унять дрожь, я протягиваю руку к её шее и пытаюсь нащупать пульс.
Но стоит мне к ней прикоснуться, как она поворачивает голову и распахивает глаза. Она пытается отпрянуть, вскрикнув от испуга, но от этого только натягивает верёвки, и они врезаются в израненную кожу. Она сжимается. Пытается скрыться. Даже когда видит меня. Даже когда узнаёт меня. По её щеке бежит слеза.
Что с ней сделали?
Она приоткрывает губы, но не произносит ни звука. Возможно, ей нечего сказать. Возможно, её выпотрошили изнутри и теперь там пусто. У меня скручивает живот, в груди закипает ярость. Я чувствую её боль, словно все эти раны стали моими.
Я убью его, убью, убью. И заставлю пожалеть о том, что он сотворил, перед смертью.
– Я заберу тебя отсюда.
Оглядываюсь через плечо, но там никого нет. Я не так глуп, чтобы поверить, что Кенан просто бросил её здесь и сбежал, но пользуюсь моментом, чтобы развязать верёвки. Пальцы не слушаются. Не могу справиться с узлами. Ищу кинжал. Осторожно разрезаю, стараясь не задеть кожу, не причинить ей новой боли. Её запястья и так уже разодраны в кровь. Пытаюсь растереть её ладони, чтобы вернуть кровоток, но она стонет от боли, и я отказываюсь от этой идеи. Не страшно. Скоро она будет в порядке. Непременно. Во дворце о ней позаботятся. Волшебники смогут убрать весь этот ужас с её тела.
Но есть раны, которые даже им не под силу исцелить. Шрамы, которые не исчезнут по мановению палочки. Шрамы, которые вообще никогда не исчезнут.
Но она оправится. С ней всё будет хорошо.
Она неловко пытается прикрыться. Я высвобождаю её лодыжку. Она сжимает ноги. Всхлипывает. Поворачивается ко мне и втягивает голову в плечи. Не глядя мне в глаза, она начинает говорить:
– Уходи… Пожалуйста, уходи… Это… Это ловушка, Артмаэль…
Наши глаза встречаются чуть ли не случайно. Она выглядит измождённой. Хрупкой. Сломленной. Совсем другим человеком. Тем, которым она не хотела стать.
Но я не уйду без неё. Не брошу её здесь. Чтобы там ни говорили ей голоса, чем бы там ни угрожал ей Кенан, её место не в этой грязной постели. Её место – на пути к её мечтам. Её место вдалеке от этого ублюдка, который хочет сделать из неё рабыню, без воли и чувств.
Её место так высоко, как ей и не снилось.
И если я должен умереть, чтобы она стала свободной, то я готов пойти на это. Потому что оно того стоит. Она того стоит.
Убей, убей, убей.
Я помогу ей справиться со страхами. Как только покончу с мерзавцем, никто никогда не причинит ей боли.
Вкладываю ей в ладонь её же кинжал вместо ответа. А я не брошу её безоружной. Она сжимает его обеими руками для большей надёжности. Вместе с тем я снимаю свой плащ и накрываю её замёрзшее истерзанное тело. Она плачет. Не знаю, осознаёт ли она это, замечает ли слёзы, текущие по лице, чувствует ли вообще что-то.
– Скоро мы будем в безопасности, Линн, – обещаю ей.
Я протягиваю руку, чтобы стереть кровь с лица. Она дёргается в сторону, избегая прикосновения. Отстраняется. Между нами открывается пропасть. Её страх вонзает кинжал в моё сердце по самую рукоять.
Я делаю глубокий вдох. Ничего страшного. Она смотрит на меня виновато. С отчаянием. Всё в порядке.
Когда она опускает взгляд на свои колени, я понимаю, что ничего не в порядке.
– Они хотят убить тебя… – слышу её шёпот. – Не он… Кто-то другой… Есть ещё кто-то…
Поначалу её слова кажутся бессмысленными. Ещё кто-то? Предатель из дворца? Мне придётся иметь дело не только с Кенаном, но и его союзником? Двое против одного – это не то, что я ожидал. Это неравный бой. Не думаю, что у меня будет хоть один шанс, если они устроят мне засаду.
Оглядываюсь вокруг. Мы находимся в круге света, отбрасываемого свечой. Я наклоняюсь, чтобы задуть её. Огонёк гаснет. На мгновение я слепну в темноте, но постепенно глаза привыкают. Я стараюсь успокоить сердцебиение. Контролирую дыхание. Всё тело ноет, когда я выпрямляюсь. Всё кажется слишком громким теперь, когда мои чувства обострились во мраке.
И тогда я замечаю его. Кенан стоит в дверном проёме эдаким силуэтом, не вписывающимся во всё остальное. Чувствую, как желудок сворачивается в узел. Желание наброситься на него и раз и навсегда покончить со всем этим кошмаром слишком велико. Луна за его спиной освещает остриё короткого меча в его руке. Я взвешиваю в руке свой. Понимаю, что сжимал рукоять слишком крепко.
Пальцы затекли. Рука онемела.
Если с ним и есть кто-то ещё, то я его не вижу.
– Тебе понравилось, в каком виде я оставил её для тебя, Артмаэль? – спрашивает он спокойным голосом, словно это всё просто такая шутка. У меня закипает кровь. К горлу подкатывает желчь. – Прекрасна, не правда ли? И очень хотела увидеть тебя. Клянусь, пока я трахал эту шлюху, она бормотала твоё имя.
Стараюсь дышать глубоко. Сохранять спокойствие. Он хочет вывести меня из себя. Взбесить так, чтобы гнев ослепил меня. Первым делом я укорочу его ядовитый язык. Чтобы он никогда больше не разговаривал со мной так. Чтобы никогда больше не смог назвать её шлюхой. А затем я осуществлю своё обещание, которое дал ему в кабинете замка. Я кастрирую его. Он будет кричать от боли, истекая кровью. Я отрежу все его пальцы один за другим. Заставлю ползать на коленях перед Линн и умолять её о пощаде. Умолять меня. И только после этого я отрублю ему все конечности, пока он не потеряет сознание от боли и кровопотери, и затем убью его.
Убью. Убью. Убью.
– Я должен был убить тебя ещё в библиотеке, когда мы были одни, и приказать солдатам бросить твоё тело в море, – прищуриваюсь. – Ты пожалеешь, что я этого не сделал.
– Так же или сильнее, чем ты будешь жалеть всю жизнь о том, что не убил меня, когда мог, Артмаэль? – встаю между ним и Линн, которую он, кажется, хочет продолжить мучить, если не прикосновениями, то взглядами и словами. – Это всё твоя вина, Артмаэль. Ты мог это предотвратить. Сможешь теперь житьс этим? Ты ведь мог этого избежать…
Не слушай его.
Это не твоя вина.
Ты запер его в темнице.
Ты не мог предугадать, что он сбежит.
Всё в порядке.
Вот только ничего не в порядке. Я мог бы найти тысячу оправданий, но знаю, что он прав. Я не смогу с этим жить. Не смогу себе простить. Не смогу быть королём, каким собирался стать, пока не убью его собственными руками. Пока не отомщу за себя, за отца и за Линн. Он убил нас всех в том или ином смысле.
Теперь настал его черёд умереть.
Убей-убей-убей-убей-убей…
Я повешу его тело на дереве и оставлю на растерзание падальщикам. Чтобы даже после смерти он не обрёл покоя.
Делаю шаг к нему. Второй. Третий. Чтобы остановиться прямо перед ним, мне хватило четырёх шагов. Здесь мало места, но достаточно, чтобы нанести удар. Я сражался с людьми. Я побеждал чудовищ.
Этот подонок не протянет и нескольких минут.
Но он не так прост, как кажется. Он тоже владеет мечом. В конце концов, он дворянин. Скрестив оружие, мы кружим по тесной комнатке. Мой мозг затуманен ненавистью, а он весьма проворен, несмотря на свой возраст. У него была хорошая подготовок. Большой опыт.
Когда я нападаю, он отражает удар. Когда он делает выпад, я блокирую его меч, но удар оказывается настолько сильным, что мне приходится стиснуть зубы.
Я сейчас не в лучшей форме. У него преимущество.
Первый удар я блокирую.
От второго уворачиваюсь.
Третий застаёт меня врасплох и заставляет терять позиции.
Четвёртый – это пинок в живот и попытка повалить на пол. Меч вылетает из моей руки. Согнувшись пополам, я пытаюсь восстановить дыхание. Больно, но не так сильно, как от осознания того, что я не смог защитить Линн. Что я не смог ничего для неё сделать. Что не выполнил все свои обещания ей. Что не был рядом. Что не уберёг её.
На глаза набегают слёзы. От злости. Мне тяжело дышать. Я тянусь к мячу, но Кенан наступает на мою руку. Раздаётся хруст. Что-то ломается. Я задыхаюсь.
Прости меня. Прости меня, Линн. Прости меня, отец. Прости меня, Сильфос.
Я не тот король, которого вы хотели. В которого верили.
Я не гожусь для этой роли.
– Это и есть тот великий герой, о котором все говорят? – насмехается он, перенося весь свой вес на мою руку. Я открываю рот в безмолвном крике. – Ты просто мальчишка. Покончить с тобой будет так же просто, как с твоим папашей…
Он поднимает меч. Я чувствую, что всё. Это конец. Я никогда не не надену корону. Никогда не сделаю её счастливой. Закрываю глаза. Сжимаюсь. Хочу сказать ей в последний раз, что люблю её…
Умираю.
Но почему-то смерть не наступает.
Меч, не коснувшись меня, с грохотом падает рядом на пол. Я распахиваю глаза. Надо мной хрипит массивная фигура Кенана. Его шатает. Освободившуюся руку я прижимаю к груди. Крови нет, но больно так, что вот-вот могу свалиться в обморок.
Ублюдок издаёт низкий, гортанный, прямо-таки нечеловеческий рёв.
Рука выдёргивает кинжал из его горла.
Безжизненное тело падает рядом со мной – так близко, что я могу до него дотянуться. У него распахнуты глаза, он смотрит на меня, но уже не видит. Мне кажется, он пытается рассмеяться, но изо рта раздаётся бульканье, и тут его начинает тошнить кровью. Тёмная жидкость – почти чёрная в этой темноте – пачкает мою одежду, ещё горячая.
Позади него Линн падает на колени. От неё слышится что-то вроде стона. Кинжал всё ещё в её руке. Она склоняется над его телом. С криком, пронизанным яростью и болью, она вонзает лезвие в спину Кенана.
Один раз.
Второй.
Третий.
Я хочу сказать ей, что он уже мёртв, но она рыдать и продолжает наносить удары, пока от Кенана не остаётся одно кровавое месиво из ошмётков кожи и плоти.
Мне приходится остановить её. Уцелевшей рукой я хватаю её за запястье, и она поворачивается ко мне, но взгляд остаётся невидящим. Не знаю, стоит ли обнять её. Не знаю, смогу ли. Она отскочит? Боль простреливает руку до самого плеча. Дыхание перехватывает, мир вокруг качается, но я держусь. Я не смог бы обнять её, даже если бы захотел.
А я хочу.
Хочу, чтобы она знала, что может поделиться со мной. Что она не одна. Что она никогда больше не останется одна.
Всё кончено.
– Линн…
Я зову её по имени, тихо, но этого достаточно, чтобы сломать стену и достучаться до неё. Она замирает. Смотрит на руку. От осознания – или, может, по инерции – резко разжимает пальцы. Кинжал падает на пол с глухим стуком. Я делаю вдох. Она опускает руку.
Несколько минут мы стоим молча, глядя на труп, будто опасаясь, что он оживёт.
Но он не оживает.
ЛИНН
Кровь. Я вся в крови. Кенан весь в крови. Пол весь в крови.
Весь мир в крови.
И мне это нравится.
Я смотрю на свои руки, погружённые во мрак тёмной комнаты. Только свет луны раскрывает то, что они испачканы. В этой темноте можно подумать, что это что-то другое. Например, грязь после дождя. Или какая-нибудь еда. Что угодно.
Но это кровь.
Его кровь.
Сколько часов я уже здесь? Время, казалось, остановилось, когда он вновь взял меня силой. Когда он вновь лишил меня всего. За ночь и весь следующий день…
Снова и снова, и снова, и снова.
Теперь он мёртв. Мёртв. Наверняка. Я не могу оторвать глаз от его трупа. Надо было сделать это ещё в тот раз, когда я впервые ударила его ножом. Надо было убедиться, что он перестал дышать. А ведь я всё ещё этого не сделала.
Может, надо отрезать его голову. Может, надо ударить ещё.
Может, этого недостаточно. Даже сейчас он может подняться.
– Линн.
Артмаэль.
Его голос вытаскивает меня из пучины безумия, в которую я начала погружаться. Поднимаю глаза на него. Медленно. Осторожно. Его чуть было не убили. Его. Единственного за много лет, кто был добр ко мне. Единственного, кто сумел убедить меня, что я ещё могу стать счастливой. Снова смотрю на Кенана. Надо проверить, что он мёртв. Надо удостовериться, что теперь он точно никогда больше не появится в нашей жизни. Надо убедиться, что никто не причинит вреда Артмаэлю.
Другой… Есть ещё кто-то…
Я должна убить этого неизвестного. Кем бы он ни был. Я никому не позволю навредить ему. Ему, из всех людей в мире, никто не причинит вреда, пока я жива.
Убийца. Может, это моё настоящее предназначение. Может, это то, для чего я гожусь.
Чтобы убивать.
Мне понравилось убивать его. Это было невероятно ощущение. Его смерть принесла мне удовлетворение. О, ещё какое…
Я осознаю, что начала смеяться, только когда этот звук отражается от стен. Я осознаю, что начала плакать, только когда слёзы капают на руки в крови, пытаясь смыть её.
– Линн!
Чьи-то ладони хватают меня за руки, и я тут же напрягаюсь. Не успеваю понять, что происходит, как резко вскидываю колено. Не трогайте меня. Никому нельзя меня трогать. Пусть даже пальцем не смеют прикасаться.
Боль на лице Артмаэля, когда он падает на пол от моего удара, возвращает меня в реальность.
Я ломаюсь.
Что же я делаю? Что я чувствую? Что происходит? Что это только что было? Что будет дальше? Артмаэль. Артмаэль. Мой Артмаэль. Он не хотел ничего плохого. Никто не собирался причинить мне боль. Кенан уже мёртв. Я убила его. Я убила его и теперь не могу себя контролировать. Я теряю рассудок. Я хотела расчленить его. Я уже собиралась это сделать. Меня радовала его смерть.
Я наслаждалась этим.
Да я такое же чудовище, что и он.
Смотрю на свои ладони. У меня начинается истерика. Хочу сбежать отсюда. Мне нужно убраться отсюда поскорее. Я дрожу. Встаю, пошатываясь, обессиленная. Смотрю на Артмаэля, тяжело дыша. Почему? Почему я испугалась его? Я больше не смогу к нему прикоснуться? Или, может, он не захочет прикасаться ко мне после всего этого, после того, как я у него на глазах жестоко убила человека?
После того, как увидел, как я смеюсь над трупом, как психопатка.
Но он всегда видел настоящую меня под всеми масками, поэтому он поднимается, а я тону. Делаю шаг назад. Пусть только не трогает меня, я не вынесу его прикосновений. Я грязная. Слишком грязная. Я уже забыла его нежность. Всё это стёрто из памяти грубостью Кенана.
– Спокойно, спокойно, – говорит он.
Но я не могу успокоиться. Как можно сохранять спокойствие после всего этого? Меня трясёт. Я отхожу от него ещё дальше. Мне хочется кричать, но голос не слушается. Хочется рыдать, но мне слишком страшно, чтобы лить слёзы.
Что я творю? Что я творю? Что я творю?
Он поднимает руки. Протягивает их ко мне со стоном и гримасой отчаяния. Я смотрю на них, как дикий лесной зверёк, боящийся людей. Его правая рука дрожит. Пальцы странно заломлены. Он не отрывает от меня глаз. Сколько боли в его взгляде… Это я причинила эту боль.
Подойди, Линн.
Не могу.
– Всё хорошо, Линн, – уверяет Артмаэль с мольбой в голосе. – Не смотри на меня так.
– Я убила его.
– Он собирался убить меня. А ты меня спасла.
– Я смеялась.
– Это нормально…
– Я смеялась, потому что убила его. Я была счастлива, потому что убила его. Мне это понравилось. Я хотела продолжить. Хотела убивать его снова и снова. Хотела разрезать его на кусочки, разорвать, растерзать, распотрошить, расчленить…
– Знаю, – сглатываю. Знает? Я затихаю. Принц делает шаг ко мне, показывая пустые ладони. – Знаю, потому что мне тоже этого хотелось. Но это… это были не мы, Линн. Нами управляла ярость. Боль. Ненависть. Я знаю, какая ты на самом деле. Я хорошо тебя знаю. Я очень скучал по тебе, Линн. Я люблю тебя.
Я пытаюсь унять бешеное сердцебиение. И восстановить дыхание. Слова звучат словно бы издалека, будто он не стоит сейчас прямо передо мной, глядя на меня с таким отчаянием. Нерешительно киваю. В памяти рвутся на поверхность наши шутки. Дразнящие нотки в голосах, когда мы подкалываем друг друга. Нежность, с которой мы говорим друг другу о любви…
Сколько времени мы провели в разлуке? Теперь мне кажется, что целую вечность.
– Не… трогай меня.
Это единственное, что мне удаётся выдавить в ответ. Я не могу позволить ему прикоснуться ко мне. Не хочу, чтобы он дотрагивался до меня. Вообще кто-либо. И он тоже.
– Ладно, – он опускает руки. Я поджимаю губы. Почему он это терпит? – Я не буду к тебе прикасаться. Мы просто уедем отсюда, согласна? Пошли.
Медленно киваю. Бросаю нервный взгляд на тело на полу, но Артмаэль загораживает мне обзор.
– Хватит, Линн. Всё уже позади.
Он мёртв. Он больше не тронет меня. Никто меня не тронет.
Снова киваю. Все движения кажутся механическими. Будто тело не принадлежит мне. Не понимаю, как мне вообще удаётся стоять на ногах.
Артмаэль смотрит на меня. Я смотрю на него.
Ещё никогда мы не были так далеко друг от друга, как в этот самый момент.
– Ваше высочество?
Мы оба подскакиваем от неожиданности, и я прячусь под плащ принца. Любой звук сейчас мне кажется ужасным, особенно незнакомые звуки, как, например, этот женский голос, повторившийся секунду спустя откуда-то снаружи:
– Ваше высочество, вы здесь?
Принц выглядывает из хижины. Снова смотрит на меня и жестом зовёт за собой. Киваю ещё раз. Он выдерживает дистанцию, хоть и идёт рядом. Холодный ночной воздух безжалостно нас кусает, вынуждая стиснуть зубы. Укутываюсь сильнее в плащ.
– Ох, ради всех Стихий!
Поднимаю растерянный взгляд и вижу светловолосую девушку с небольшим фонарём в нескольких шагах от нас. Заметив меня, она пугается. Свободная рука лежит на круглом животе.
Она смотрит через моё плечо на Артмаэля, стоит ему выйти из хижины.
– Арельес? – потрясённо спрашивает он. Мне незнакомо это имя. Он ни разу его не упоминал. – Что ты здесь делаешь? Я же сказал твоему мужу…
– Через два часа, да-да! Но мы переживали за вас, – девушка выглядит крайне обеспокоенной. – Мы отправились следом за вами, но вы скакали так быстро, что я потерялась… Я не знала, где нахожусь. Хотела вернуться во дворец, как вдруг заметила этот домик и…
У девушки срывается голос, она всхлипывает. Артмаэль делает глубокий вдох, но, кажется, не вслушивался особо в её сбивчивый рассказ. Всё это время он смотрел на меня. И сейчас он поднимает руку, указывая направление.
– Сможешь взобраться на лошадь?
Не знаю. Я не чувствую собственных ног. Уже не помню, как это – ходить, не шатаясь. У меня болит всё тело, и хотя мышцы потихоньку расслабляются, напряжение не покидает меня до конца. Но всё равно я киваю, глядя на него. Он выходит вперёд, указывая путь, а девушка, освещающая дорогу, переминается с ноги на ноги, не зная, что делать. Она кажется потерянной и напуганной. Если бы я могла чувствовать что-то помимо усталости и боли во всём теле, то пожалела бы её.
Впереди стоят две лошади: одна привязанная, а вторая пасётся рядышком. Артмаэль подводит меня ко второй, ориентируясь в свете фонаря Арельес, но когда я пытаюсь забраться в седло, мои руки сводит судорогой. Я стараюсь не смотреть на свои повреждённые запястья. У меня не хватает сил.
– Линн? – шепчет рядом принц.
Мы смотрим друг на друга мгновение. Меня разрывают сомнения. Его тоже. Мои руки дрожат, когда я протягиваю их к нему и кладу ладони на его плечи. Он задерживает дыхание и берёт меня за талию. Кажется, правая рука его не слушается, но он всё равно помогает мне взобраться. Я вздрагиваю. В памяти всплывает картинка. Кенан вбивается в меня. Зажмуриваюсь. Голова кружится. Артмаэль отпускает меня сразу же, как только проверяет, что я села, но не сводит глаз, полных боли. Я не единственная, кто сейчас страдает. Даже представить не могу, каково ему видеть меня в таком состоянии.
Не знаю, что с нами будет дальше…
– Ваше высочество? – зовёт Арельес в тот момент, когда между нами повисает напряжённая пауза.
Артмаэль разворачивается и смотрит на неё.
Дальше всё происходит слишком быстро.
Улыбка Арельес. Падающий на землю фонарь. Блеск лезвия в её руке. Глухой стон Артмаэля, когда кинжал вонзается ему в грудь. Крик от второго удара. И снова блеск, когда она заносит кинжал в третий раз…
Я кричу, спрыгивая с лошади и набрасываясь на девушку.
Мы вступаем в схватку. Внезапно я вспоминаю, что девушка, лежащая подо мной, когда я сбиваю её с ног, беременна. Кинжал падает на землю, а я думаю только о том, что надо его схватить и убить её, как Кенана. Убить её, как она попыталась убить Артмаэля.
Другой человек. Эта девушка и есть тот самый «кто-то ещё». Союзница Кенана.
Она заслуживает смерти.
Но я слишком слаба. Мне даже не хватило сил оседлать лошадь. Даже будучи беременной, она сильнее меня. Мы перекатываемся, и она бьёт меня по лицу. Я стону, дёргаясь. Задыхаясь, поворачиваю голову в сторону. Артмаэль. Артмаэль едва дышит, его рубашка пропитана кровью. Он прижимает руку к груди, стараясь остановить кровотечение. Лёжа на земле, он откашливается и пытается подползти к нам, но безуспешно.
Он умирает.
Руки девушки сжимаются на моей шее. Она давит изо всех сил. Я открываю рот. Мне хватает воздуха. Задыхаюсь. В глазах темнеет. В голове проносится свист.
Я тоже умираю.
Всё закончится здесь. Даже после смерти Кенана мы не смогли спастись. Даже после смерти Кенана мы с Артмаэлем не можем быть вместе. У нас не было ни шанса.
Ни на счастье.
Ни на будущее.
Ни на осуществление мечты.
Как вдруг всё прекращается.
Давление исчезает. Кислород поступает в лёгкие. Я судорожно глотаю воздух.
Кашляю.
Голова кружится.
Ничего не понимаю.
Краем сознания улавливаю какие-то крики.
Пытаюсь сосредоточиться, но мир вокруг раскачивается. Я слишком обессилена. Мой мозг больше не вынесет.
– Эта женщина пыталась убить твоего брата! Поверь мне! Я же твоя жена! – доносится до меня голос Арельес, но как-то странно – будто я под водой, и все звуки приглушены.
– Хватит с меня твоих игр, Арельес.
Этот мужской голос мне тоже незнаком. Свист в голове звучит громче. Я пытаюсь вернуться в реальность, но не поулчается.
Веки сами закрываются.
Артмаэль, пожалуйста, выживи…
– Наденьте на неё оковы и не отпускайте до самого замка. Не позволяйте ей сбежать. Девушку и моего брата немедленно отнесите к волшебнику.
Надо мной движутся тени. Чьи-то руки поднимают меня, вызывая дрожь во всём теле.
Я теряю сознание с заставшей мольбой на губах.
* * *
