Текст книги "Мечты камня (ЛП)"
Автор книги: Селене Паскуаль
Соавторы: Ирия Паренте
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)
Повернув голову к Линн, я обнаружил, что она, не отрываясь, смотрит на меня.
Вздрагиваю.
– Как?.. – спрашиваю шёпотом, едва ли громче нашего дыхания. Как будто наши голоса могут осквернить песнь фей, я наклоняюсь чуть ближе к Линн, чтобы не говорить громче необходимого.
Феи, конечно, были прекрасны… Но её лицо, так близко к моему, не менее красиво. Свет фей мерцает на её коже, оттеняя синими и серыми цветами. Глаза сияют от счастья, на губах играет ослепительная улыбка.
– На рынках ходят слухи не только о тебе, принц.
Наклоняюсь чуть ближе к ней. К её уху. Чтобы наши слова остались тайной только между нами. Больше мне ничего не нужно.
– Спасибо, что показала мне.
Она слегка вздрагивает и тут же отстраняется немного, чтобы заглянуть мне в глаза. Улыбается застенчиво. Будто я ей нравлюсь. Будто в её теле живут две совершенно разные девушки. Будто она учится принимать их обеих, создавая баланс.
– Спасибо, что беспокоился за меня.
Ах, ну вот опять. Желудок совершает сальто. Невидимая рука сжала сердце, заставляя его биться чаще. На мгновение забываю, как дышать. Мир вокруг замедляется, пока я смотрю на её лицо.
На её глаза. На губы.
Хочу поцеловать её.
Но если я это сделаю, между нами всё изменится.
Позволяю моменту пройти мимо и отстраняюсь, пытаясь вернуть себе контроль над собственным телом.
– Пойдём обратно, – шепчу, слегка приподнимаясь, и тяну её за собой. Меня безумно тянет оглянуться на фей последний раз, но я этого не делаю: на пути нас ждут ещё сотни чудес, нужно смотреть только вперёд.
Не знаю, в какой момент я замечаю, что наши руки всё ещё сцеплены. Это ощущение кажется таким естественным, что я не могу заставить себя убрать руку, да и она не выглядит хоть сколько-нибудь обеспокоенной этим – возможно, потому что её мысли сейчас витают где-то в другом месте. Как только она заметит, то тут же разорвёт контакт, верно? Или всё-таки, может, нет?
Я уже собираюсь открыть рот и спросить её насчёт обещанного мне самим собой вина, о котором вспомнил по мере приближения к деревне. Мы всё ближе подходили к домам, как вдруг посреди пути нарисовались три фигуры, надвигаясь на нас. Три лезвия трёх острых кинжалов сверкнули в темноте.
Я отпускаю руку Линн (хотя мне очень не хотелось этого делать) и кладу себе на пояс.
– Отдайте нам всё, что у вас есть, – командует один из мужиков.
Разбойники? Видимо, они не заметили, что мы тоже вооружены, поэтому я достаю собственный меч с нарочитой медлительностью, показывая им свой клинок во всём его великолепии. У меня самого вырывается восхищённых выдох, будто я впервые его вижу.
– Кажется, из нас троих самый большой у меня.
Краем глаза замечаю улыбку Линн, которую повеселил мой комментарий. Она тоже показывает им, что не так беззащитна, как могло показаться на первый взгляд.
– Ну, а в моём случае главное не размер, а умение им пользоваться, – произносит она, поигрывая собственным кинжалом. – К тому же я очень ревниво отношусь к своей собственности, так что вы от меня ничего не получите…
Нерешительная пауза. Кажется, наши неожиданные разбойники уже почти готовы передумать связываться с двумя ненормальными, подшучивающими на тему оружия. Почти. В итоге они всё-таки бросаются на нас. Двое нападают на меня, видимо, сочтя за более серьёзную угрозу. Они, разумеется, правы – я легко их отталкиваю от себя. Мне совсем не страшно бить по рукам и ногам, хотя не думаю, что решился бы пронзить сердце, представься мне такая возможность.
Наши противники, в свою очередь, оказываются не такими уж искусными мечниками, и не думаю, что это какой-то обманный ход. Чёрная одежда, с плотно завязанными капюшонами и платками, закрывающими лица, – они больше похожи на игру теней, чем на настоящих людей. Они плохо управляются с оружием, будто только недавно впервые взяли его в руки. Возможно, так и есть. Не всех учат владеть мечом, едва только получается его поднять, как принцев (или, по крайней мере, как принцев, которых, как и меня, интересуют тренировки – не все мы придерживаемся одинаковых взглядов, бывают и другие правители).
Я не знаю, как я это делаю. Просто понимаю, что идёт бой, и действую инстинктивно. Бью одного из них левой рукой в лицо. Слышу хруст и на мгновение пугаюсь, что повредил себе костяшки, но нет, ладонь работает, как надо. Мой враг согнулся пополам и кричит что-то про сломанный нос, через его пальцы просачивается кровь. Я наношу пару точных ударов по руке его товарища, и тот сдаётся.
И это всё?
Я почти разочарован. Неудивительно, что Линн, в нескольких шагах справа от меня, уже вырубила своего оппонента. Я не видел, как именно она это сделала, но сомневаюсь, что для этого потребовалось особое мастерство. Скорее всего, она просто ударила рукоятью ему по затылку. Внезапно мне уже не так стыдно за своё поражение в нашу первую встречу.
– Как думаешь, Линн, что нам теперь с ними делать? – спрашиваю её, не отрывая остриё меча от разбойника передо мной – единственного, кто ещё в состоянии стоять. И вообще говорить.
Линн подходит к нам, коварно ухмыляясь. На месте наших незадачливых противников, я бы испугался, что она могла задумать.
– Раз уж они пришли, чтобы лишить нас всего, что мы имеем, и проиграли, то будет справедливо забрать у них всё, что у них есть… Согласен?
Киваю, задумавшись.
– Украсть у вора. Классика. И звучит очень героически, если потом раздать это бедным, – упираю меч в грудь разбойника. – Ты слышал желание дамы.
Возникает заминка. Складывается впечатление, что ему с трудом даются слова, пока он пытается уследить за моим клинком, не двигая головы. Кажется, он даже дышать не смеет. Мне его почти уже жаль.
Ну ладно, нет, совсем не жаль.
– У нас ничего нет, господин. Сжальтесь. Мы больше так не будем.
Шут гороховый.
– Уверен, что если мы сейчас проверим, то ничего не найдём?
– Клянусь.
– Тогда раздевайся.
Я уже ожидал, что он переспросит, что я имею в виду, и мне придётся повторить. К счастью или к сожалению, этого не происходит. Он застывает неподвижно, как статуя. Я уже собираюсь сказать, что не собираюсь ждать их всю ночь, как вдруг Линн, собравшая с земли три меча, возвращается ко мне.
– Артмаэль, – шепчет она мне. И почему-то вдруг мне не нравится то, как она произносит моё имя. Наклоняюсь к ней. – Эти люди – не простые разбойники.
– Что ты хочешь этим сказать?
Она протягивает мне один из коротких мечей. Только поднеся его ближе к глазам, я замечаю линии, идущие по краю, и только проведя пальцами по лезвию, я понимаю, что это значит. Всё оружие в Маравилье носит знак страны, в которой его изготовили. Нечасто сильфосские клинки можно встретить в Сиенне, равно как меч из Идилла вряд ли просто так окажется в Гранте: торговля оружием – дело крайне деликатное, обычно его не экспортируют в другие королевства. И не думаю, что у нас в руках сейчас исключение.
– Так, значит, вы из Сильфоса.
Тот, у которого до сих пор не остановилось кровотечение из носа, поднимает глаза.
– Может, да, может, нет, – отвечает он голосом, в котором смешались страх и злость.
Улыбаюсь, впечатлённый его смелостью, и перевожу свой меч на него, напоминая тем самым, кто из нас двоих остался вооружён.
– Вас ведь наняли, я прав? Кто вас послал?
Они не отвечают, и мне становится ясно, что наши подозрения небезосновательны. Интересно, они так верны нанимателю или обещанным деньгам? Какова их цель? Напугать нас? У нас при себе нет ничего ценного, и уж тем более нет ничего, что могло бы понадобиться кому-то из Сильфоса. Если только… Хмурюсь от внезапной догадки. Если только их цель не что-то, а кто-то. Я? Линн?
Прикусываю губу, с каждой секундой теряя терпение.
– Я вас насажу на меч одного за другим в общий шашлык, если вы не станете сговорчивее.
Провожу рукой по лезвию меча, который всё ещё держу в левой руке. Они намеревались убить нас или просто припугнуть?
– Лорд Кенан, – признаётся тот, что с разбитым носом. – Нас нанял лорд Кенан.
Вздрагиваю и оглядываюсь на Линн. Так он всё-таки не умер. Он послал за ней своих людей то ли чтобы убить, то ли чтобы заставить вернуться. Стискиваю зубы. Ему это с рук не сойдёт. Она больше на него не работает. Теперь она сильная и свободная, даже когда на её лице мелькает выражение чистого ужаса. Мне хочется протянуть ей руку и сжать ладонь, чтобы она знала, что я рядом. Хочется обнять её, как в тот день в хижине. Хочется сказать ей, что всё хорошо, ей нечего бояться.
Но проходит секунда, и страха как ни бывало. Все эмоции исчезают. Девочка изо льда возвращается и берёт ситуацию в свои руки, гордая и невозмутимая.
– Надо было проследить, чтобы этот ублюдок сдох наверняка, когда у меня была такая возможность, – произносит она с такой холодностью, которая совсем не вяжется с образом той девушки, что я видел последние дни. – Уходите. Возвращайтесь к нему и передайте от меня, что я ему не принадлежу. Пусть пошлёт хоть сотню человек, но он больше никогда меня не увидит.
Напряжённое молчание. Наёмники переглядываются, словно их не устраивает такой исход. Я всё ещё не понимаю, но уже не трачу время на расспросы. Делаю угрожающий шаг к ним, высоко подняв оружие, и они бросают на меня испуганные взгляды. Ничего не говоря, они убегают со всех ног, волоча за собой третьего, так и не пришедшего в себя.
И теперь…
Возвращаю меч в ножны и разворачиваюсь к ней. Продолжаю держать рукоять – на всякий случай.
Помедлив, протягиваю к ней свободную руку.
– Линн?
Она отскакивает прежде, чем я успеваю дотронуться до её плеча. Её реакция причиняет не меньшую боль, чем пощёчины, но не физическую.
Нет, пожалуйста. Только не всё с начала.
Не отстраняйся от меня.
– Я в порядке, – бормочет она.
Это враньё старо как мир.
– Нет, не в порядке, – поднимаю её подбородок своими пальцами. Я всё время опасаюсь, что она может испугаться, если не буду достаточно осторожен. Как дикий зверёк. – Посмотри на меня.
Она воспринимает это не как просьбу, а как вызов, в котором ей нужно посмотреть мне в глаза и показать, что никто и ничто не может выбить её из колеи. Будто я чужой ей человек. Словно она не понимает, что я уже научился замечать малейшие изменения в её лице. Эта девушка – не настоящая Линн.
Я опускаю руку на её плечо. Провожу пальцами по ключицам. Они побелели от напряжения, с которым она сжимает кулаки. И хотя уголки моих губ хотят опуститься, я заставляю себя улыбнуться и быть сильным за нас двоих. Потому что быть сильным не значит выстроить стену, как это делает она. Не значит закрыться от всего мира.
– Ты… ты же это видела, да? – бормочу я.
Её замешательство – единственная эмоция, которая позволяет на секунду опустить стену, в её нынешнем состоянии.
– Что?
– Трёх здоровенных бандитов в масках. У них при себе было оружие, которым они нам угрожали. Двое напали на меня, а третий – на девушку-торговку, с которой мы гуляли, – она хмурится на непривычное определение. Я же стараюсь выглядеть максимально невинно при этом. – Чуть было нас не убили. Честно говоря, я уже думал, что всё, нам конец. К счастью, я рыцарь без страха и упрёка, а девушка умеет постоять за себя! Поэтому мы победили. И, поражённые, истекающие кровью и умоляющие о пощаде, они признались нам, что их послал лорд Кенан.
Удивление на её лице вызвало у меня ещё большую улыбку. Я поднимаю её руку, в которой она всё ещё держит один из мечей наёмников.
– Я посылаю тебе, отец, – продолжаю я, – одно из мерзких орудий, которыми они пытались лишить нас жизни. Как видишь, на нём изображён герб нашей прекрасной родины. Конечно же, в твоей власти выяснить его происхождение и подтвердить сказанное мной. Так пусть это возмутительное преступление не останется безнаказанным, ибо тот, кто способен поднять оружие против своего принца, способен пойти и против короля. Я не вижу никаких причин для попыток покушения на одного из своих сюзеренов, но некоторых дворян сложно держать в узде. Я настаиваю на справедливом наказании для лорда Кенана, чтобы показать, что происходит с теми, кто не любит свою страну.
Линн резко втягивает воздух, и я убираю руку.
– Что всё это..?
– С любовью, Артмаэль.
– Ничего не понимаю, – бормочет Линн.
– Примерно такое письмо я собираюсь написать своему отцу, как только мы вернёмся на постоялый двор, – бережно разжимаю её пальцы, забирая у неё меч. – Никто не может напасть на принца и уйти безнаказанным. И если это заодно позволит избавиться от одного проблемного дворянина… Тем лучше.
Девушка передо мной плавно качает головой. Возможно, она постарается меня отговорить, но я уже принял решение. Для её же блага, да и для моего тоже: как можно спокойно спать, зная, что человек, который причинил ей столько боли, всё ещё гуляет на свободе? Как мне дышать полной грудью, если меня одолевает страх, что её могут отнять у меня в любой момент, когда я меньше всего этого ожидаю? Когда я потеряю бдительность или даже просто на секунду отведу взгляд…
– Я не понимаю… – повторяет она с растерянностью во взгляде.
– А что тут понимать? Он совершил преступление, и я заставлю его за это заплатить. Поскольку я сейчас не в Сильфосе, то напишу письмо тому, кто сможет осуществить правосудие в полной мере.
– Ты делаешь это не ради справедливости, – бормочет она. – Ты делаешь это ради меня. И я… я не понимаю.
Не пытайся понять. Ты не хочешь знать, что творится в моей голове, иначе испугаешься так, что больше никогда не сможешь смотреть на меня, как прежде. Пути назад не будет.
– Ты же рассказываешь истории обо мне, верно? На рынке. Я не спас никого от гулов, но последние дни ты всем рассказываешь, что я не просто поборол свои искушения, но и уберёг от опасности вас обоих. Точно также убийство мантикоры было не моей личной заслугой, но ты настаиваешь именно на такой версии событий, – вздыхаю. – Просто позволь мне сделать это для тебя. Как ты прокладываешь мне путь к короне, так и я хочу помочь тебе проложить путь к свободе.
Я разворачиваюсь и направляюсь в сторону постоялого двора. Я не говорю ей, как мне больно. Не говорю, что её свобода, её жажда приключений – это то, что в итоге нас разлучит. Я не говорю ей, как буду по ней скучать, когда это всё закончится, или что буду вспоминать о ней чаще, чем это делают просто друзья. Что буду думать о том, чему никогда не бывать. О том, чего у нас никогда не будет.
Она ловит меня за запястье. Вздохнув, разворачиваюсь к ней. Она смотрит на меня, ничего не говоря, с распахнутыми глазами и растерянным выражением лица, которое всегда застаёт меня врасплох.
– Я не буду навязывать тебе этот план, – уверяю её, опасаясь возражений. – Если не хочешь, чтобы я писал ему это письмо, твоё право. Но я бы очень хотел тебе помочь.
Но Линн так ничего и не отвечает. Она стоит неподвижно несколько секунд, а затем делает два шага ко мне.
И оказывается вплотную. Разрушая дистанцию, что все эти дни создавала между нами.
Она смотрит на меня, и я не знаю, как расшифровать это взгляд. Вздыхает.
К моему удивлению, она кладёт ладони на мои щёки в нежном жесте.
И делает то, о чём я мог только мечтать.
Она целует меня.
Это не такой поцелуй, какой предложил бы ей я. Не долгий и страстный, как в нашу первую встречу в Дуане. Она просто прижимается к моим губам, мягко и сладко. Простой жест, который длится три быстрых удара моего сердца, готового хоть прямо сейчас умереть от счастья.
Самый восхитительный поцелуй в мире.
Когда она убирает руки, скользя напоследок подушечками пальцев по моей коже, я не могу дышать. Словно этим поцелуем она забрала весь воздух из моих лёгких. Словно сломала меня одним простым действием. Возможно, так и есть. Каким-то образом она перевернула всё внутри меня, поменяв все органы местами. Узел в животе развязывается, а затем стягивается с новой силой, отчего мне хочется кричать.
Что это только что было?
– Я ведь всё ещё должна была тебе поцелуй, – бормочет она, отводя взгляд.
Мне хочется рассмеяться. Она даже не представляет, что только что натворила.
Не понимает, что это значило. Не знает, насколько счастливым она меня сделала, потому что последние дни я только и думал об этом моменте, хоть и не представлял, что это будет так. В жизни оказалось в тысячу раз лучше. Чуть короче, правда. Но более особенно.
Она не понимает, что это значило. Не догадывается, насколько ничтожным я теперь себя чувствую… Как я теперь смогу перестать думать о ней? Как я смогу жить дальше, не мечтая каждую секунду о повторении? О том, чтобы прикоснуться к ней. О… большем. Потому что если даже простой поцелуй оказался таким, подарив мне столько эмоций, то что же будет от более глубокого, более чувственного поцелуя? Что будет, когда она разденется? Окажется в моих объятьях? Уснёт рядом…
Глубоко вдыхаю, чувствуя, как голова идёт кругом. Линн отстраняется. Она выглядит обеспокоенной, как будто сама не может понять, что только что произошло. Но никак это не комментирует. Опускает взгляд вниз, словно смутилась. Возможно, это не очень хороший знак. Возможно, она жалеет. Возможно, это был импульсивный поступок.
Наверное, я единственный, кто ощутил нечто большее.
– Пойдём, уже поздно, а тебе ещё нужно написать письмо.
Разворачивается на каблуках и идёт по дороге, снова надев маску, которую я уже так хорошо знаю, и смотрит вперёд, потому что только это имеет значение.
Я остаюсь на пару шагов позади и опускаю взгляд. Пока она этого не видит, я подношу пальцы к губам.
Танцы фей померкли в памяти в сравнении с этим поцелуем.
ЛИНН
Не знаю, о чём я думала, когда поцеловала Артмаэля. Уж точно не о причинах и не о последствиях. Мне просто хотелось как-нибудь отблагодарить его за то, что беспокоился обо мне, за то, что по-своему заботится, защищает меня, хоть и отрицает на словах.
И он хотел поцелуй.
Хотел с того самого момента, как мы упали в ту яму. А может и раньше, но до этого я не замечала. Зато с тех пор я чётко вижу его желание каждый раз, когда он смотрит на меня – и особенно на мои губы, стоит нам оказаться рядом. Он ничего не предпринимал, и я ему за это благодарна, но мне было понятно, что вот уже несколько дней он всё время мечтает об этом.
Хотя, конечно, он не ожидал, что мне понравится целовать его.
До вчерашнего дня поцелуй для меня был не более чем соприкосновением ртов: слюны много, смысла мало. Нечто чисто механическое. Я ничего при этом не чувствовала. Но вчера… было по-другому. Узел в животе после нападения наёмников, сковывающий грудь страх от одного упоминания лорда Кенана – всё испарилось, когда я прижалась губами к его губам.
Это не должно было стать чем-то особенным. Просто очередным поцелуем, благодарностью в той форме, которой он и хотел, и мы оба теперь довольны, мы оба в расчёте. Это было единственное, что я могла ему дать.
Это не должно было ничего значить, как и тогда, в нашу первую встречу в Дуане.
Никаких последствий не должно было быть.
Но они есть.
Артмаэль, например, весь день молчит. Время от времени я чувствую на себе его взгляд и не знаю, как реагировать. Раньше я бы просто сострила на эту тему, но теперь не могу. Я не должна была его целовать. И больше не стану. Так чего же он ждёт?
«Он ждёт того же, что и все мужчины. Они все одинаковые, Линн».
Я тут же гоню голос Кенана из головы. Нет, только не Артмаэль. Он не рассматривает меня как возможное дополнение его коллекции. В последнее время он даже почти не заглядывается на других девушек. Честно говоря, не припоминаю, когда он последний раз соблазнял кого-то. Я только сейчас об этом задумалась. Сколько дней уже принц не обращает внимание на девушек?
И тут мне становится страшно. Потому что меня накрывает осознание, что всё это время принц не смотрел ни на кого, кроме меня.
Если бы Артмаэль был таким же, как все мужчины, если бы он хотел только общения в приватной обстановке, меня бы это устроило. Он никогда не тронет меня против моей воли, я уверена, потому что до сих пор он этого не делал. Я могла бы стерпеть чужое желание, особенно, если этот человек ничего не предпринимает, а только… смотрит. Я привыкла к тому, что меня хотят. Жила как никак с этим много лет.
Но я не привыкла к любви. Не привыкла, что могу кому-то нравиться. Мысль, что чувства принца близки к чему-то подобному, парализует меня. Я не хочу причинять ему боль. Я не могу полюбить его в ответ. Вообще не могу никого полюбить. Я не умею любить. А даже если бы и умела, какое у нас может быть будущее? У нас с ним? Никакого. Я не готова отказаться от всего ради… какого-то чувства. Не сейчас, когда у меня только-только появилась возможность устроить свою жизнь, как мне хочется. А у него корона, трон – его будущее ждёт его в том месте, где ещё несколько недель назад я была проституткой. Я не могу туда вернуться. И не хочу.
Нам придётся расстаться. Неужели он этого не понимает? Он же не может быть таким идиотом, чтобы растить свои чувства ко мне, несмотря на множество причин, почему этого делать не надо.
Когда я бросаю украдкой взгляд в его сторону, то опять вижу ту же картину: он наблюдает за мной в ответ.
Мы одновременно отводим глаза.
Я всё только испортила этим поцелуем.
– Вон там!
Я подскакиваю на месте от внезапного крика Хасана, сидящего в седле передо мной. Он поднял руку и указывает на что-то впереди. И хотя нам ещё далеко до Ройса, столицы Сиенны, это уже неважно, потому что мы, судя по всему, уже пересекли границу: перед нами простирается огромный луг… и в центре него стоит Башня. Я слышала, как Артмаэль и Хасан несколько раз спорили о форме Башен, потому что увиденное в Верве не соответствовало ожиданиям принца, но вот эта Башня была самой настоящей башней: круглая, высоченная, будто пытается пробить небо своим куполом, рассекая по пути облака. У неё множество балконов вдоль всей поверхности: возможно, чтобы любоваться окружающей природой, а может, и для того, чтобы наблюдать за столицей, защищая её таким своеобразным способом.
Хасана переполняют бурные эмоции, и это помогает мне немного отвлечься. Улыбаюсь ему.
– Скучал по этому месту?
Мальчик слегка кивает.
– Мне должно быть безразлично, потому что я всё равно не могу больше здесь учиться, но… Я провёл здесь столько времени. Эта Башня была… моим домом, – Хасан поворачивает голову ко мне, нерешительно. – Как думаешь, мы могли бы остановиться здесь ненадолго? Заглянуть на несколько минут?
Не могу удержаться, чтобы не взъерошить его волосы нежным жестом, уже привычным и вполне комфортным. Хасан всегда улыбается, когда я так делаю.
– Конечно. У тебя тут остались друзья? – улыбаюсь, подразнивая. – Может, какая-нибудь симпатичная девочка из класса, которая тебе нравилась?
Покрасневшее лицо мальчика говорит само за себя.
– Линн!
– Ой-ой… – бормочет Артмаэль рядом. Его явно развеселило неожиданное открытие.
– Не начи…
– Наш мальчик внезапно повзрослел, – причитает принц, глядя на него с деланной тревогой. – Где же мы так недоглядели? Я-то надеялся, что он всегда будет таким невинным…
Хасан краснеет ещё сильнее.
– Это не то, что ты подумал!
– Теперь ты оставишь свою бедную мать ради этой девушки… – подыгрываю, как если бы я была его мамой.
– Это безнадёжная любовь, понятно? – не выдерживает мальчик, чей цвет лица уже напоминает спелый помидор.
Мы все разом замолкаем. Принц и я внимательно смотрим на Хасана, а он тяжело дышит, сгорая от стыда. Его реакция так очаровательна, что мне сложно остановиться.
– Хасан, ты просто прелесть, – говорю ему с гордостью любящей матери.
– Что? Почему? – бормочет он растерянно и торопливо.
– Это правда, – улыбаюсь, наклоняя голову. – Голосую за то, чтобы подвигом дня стала помощь Хасану, чтобы его любовь перестала быть безнадёжной.
– А я голосую за то, чтобы меня не втягивали ни в чьи любовные истории, – заявляет принц. – Но готов поддержать любые идеи с целью засмущать мелкого.
– Честно, я уже сомневаюсь, что хочу останавливаться… – бормочет Хасан.
Но это уже решённый вопрос, поэтому как только мы подъезжаем к Башне, то все спешиваемся с лошадей. Вблизи постройка кажется ещё выше и создаёт впечатление, что до самой верхушки никому не добраться. Мальчик выглядит обрадованным возможности заглянуть внутрь. Вокруг снуют ребята в таких же мантиях, как у него, и я задаюсь вопросом, а можно ли ему продолжать носить её. Если он не ученик и не выпускник, разве он не должен был сдать форму? Напрямую не решаюсь спросить, чтобы не бередить раны. Вместо этого обнимаю его за плечи и придвигаюсь ближе.
– Так как, – спрашиваю с весёлыми нотками в голосе, – зовут твою возлюбленную?
– Она не моя возлюбленная! – восклицает он, снова вспыхнув. Но затем понижает голос, а на губах появляется робкая улыбка. – Её зовут Дели…
– Хасан?
Мы все разворачиваемся на голос, раздавшийся за спиной, лёгкий и звонкий, как колокольчики. Я убираю руку, юный маг замирает на месте, и я почти чувствую, как он весь напрягся при виде девочки перед нами: круглое детское лицо, карие глаза – такие ясные, в отличие от моих, и короткие рыжие кудряшки. Она одета в голубую мантию и улыбается до ушей.
– Хасан, это правда ты!
По взгляду Хасана несложно догадаться, кто эта девочка. А также по улыбке – не такой искренней, как обычно, а более робкой и смущённой, и по тому, как неловко он вскидывает руку.
– П-привет, Дели.
– Что ты здесь делаешь? Ты так быстро уехал…
Кажется, её расстроил его уход. Я гадаю, могут ли их чувства быть взаимны.
– Н-ну… – Хасан не может выдавить не слова, только запинается, и это вызывает у меня невольную улыбку. – Просто проезжали мимо и… – кашляет. – Давай я представлю тебе своих друзей? Линн и Артмаэль… – указывает на нас рукой.
Взгляд Дели ни на секунду не задерживается на мне.
– Артмаэль? – повторяет, распахнув глаза. – Артмаэль из Сильфоса?
О, чудесно. Юная поклонница. Теперь нам придётся терпеть ближайшие несколько часов непомерно раздутое эго принца.
Парень гордо улыбается, что его узнали, и изящно кланяется, никого и ничего не задев.
– К вашим услугам, сеньорита.
Её щёки розовеют.
– Артмаэль Сильфосский, тот самый герой?
Прежде чем принц успеет открыть рот, радуясь столь лестной оценке, я прочищаю горло:
– Не называй его так, а то он начнёт задирать нос.
Но для девчонки не существует никого, кроме её идола. Она подходит к нему с сияющими от восторга глазами.
– Я столько слышала о вас, мой сеньор! Да все слышали. Слухи о ваших подвигах разносятся по всей Маравилье!
– Подвигах? – гордо повторяет Артмаэль. – Я просто выполнял свой долг.
Его притворная скромность никого не обманет.
– А вы можете рассказать, как вы убили мантикору, принц Артмаэль? Или как вы справились с гулами? И правда ли, что вы видели горгону? Мне так хотелось бы услышать вашу версию… Да что там, наверняка все в Башне захотят послушать! Редко у нас бывают такие важные гости…
Впервые я пожалела обо всех тех историях, что я распространяла на рынках. Я уже готова развернуться и уйти, оставляя его сиять в лучах славы, как вдруг замечаю Хасана, который смотрит на девочку глазами брошенного щенка.
Слегка толкаю Артмаэля локтем, пока он не начал вещать, и улыбаюсь девочке.
– Вообще-то Хасан тоже может об этом рассказать. Он был вместе с Артмаэлем на протяжении всего путешествия.
Бросаю на принца настолько многозначительный взгляд, что даже такой тугодум, как он, понял намёк.
– Ах. Да. Точно. Хасан, – принц покашливает, глядя на мальчика, а затем снова на девочку. – Ну, знаешь, он почти как мой паж.
Юный волшебник краснеет, когда всё внимание подруги возвращается к нему.
– Правда? – спрашивает она, заметно впечатлённая этим фактом.
– Н-ну, не совсем паж…
Дели забывает о нас, хватая Хасана за руку. Тот краснеет ещё сильнее.
– То есть ты в самом деле пережил все эти удивительные приключения?
– Н-некоторые…
– Расскажешь мне? – счастливо улыбается она.
– К-конечно!
Хасан бросает на нас нерешительный взгляд, пока подруга тащит его за собой. Я в ответ улыбаюсь ему, как бы говоря, чтобы ни о чём не переживал.
– Не забудь рассказать ей, как ты спас меня от смерти от яда гулов, приготовив то чудесное зелье! – кричу ему вслед, помахав ручкой на прощание.
Девчонка потрясённо ахает, утаскивая нашего друга, который, запинается, отвечая на её многочисленные вопросы, но выглядит обрадованным её внезапным вниманием.
– Честно говоря, – отмечает Артмаэль, оставшийся стоять рядом со мной, – никогда бы не подумал, что из всех людей в мире именно ты станешь заниматься сводничеством.
Меня забавляет такое замечание. Не знаю, потому ли, что я никогда не представляла себя свахой, или потому, что теперь мне кажется, что я правда могла бы.
Присаживаюсь на травку, чувствуя спокойствие и безмятежность.
– Почему?
Принц садится рядом.
– Раньше я не замечал за тобой любовь к романтике.
Колеблюсь. Возможно, сейчас подходящий момент, чтобы выяснить, что творится у него в голове (или хуже того – в сердце) в отношении меня. Может быть, он уже узнал меня достаточно, чтобы понимать, какая я на самом деле. Что я не способна любить. Или, по крайней мере, мы можем всё прояснить на берегу, пока не стало слишком поздно.
Может, нам удастся избежать боли. Ещё не поздно пресечь чувства в зародыше.
– Я не романтик, – поясняю, искоса поглядывая на него.
Не знаю, как он воспринял мой ответ, потому что он не смотрит на меня.
– Только что, буквально минуту назад, ты…
– Они просто дети, – отрезаю я. – Им же нужно пройти через всё это, верно? Полюбить, разлюбить, страдать от несчастной любви или думать, что страдаешь… Наслаждаться каждым моментом, новыми ощущениями. Разве это их не касается? Разве они не имеют право попробовать?
Не знаю, как расценивать взгляд, который он задерживает на мне. Непроизвольно напрягаюсь.
Не могу понять, о чём сейчас его мысли. В конце концов он отводит взгляд.
– А потом это пройдёт. Как и у всех взрослых.
– Но то, что оно рано или поздно закончится, не означает, что не нужно наслаждаться тем, что происходит в процессе.
Ещё не закончив фразу, я понимаю, как лицемерно это звучит с моей стороны. Разве не я вот совсем недавно думала, что заводить роман с принцем бессмысленно, потому что мы всё равно расстанемся? Отвожу взгляд, растерявшись. Какая из двух этих мыслей верная? Та, где я избегаю боли, или та, где, по крайней мере, останутся воспоминания о предпринятой попытке?
– Ты… проходила через это? – неожиданно спрашивает он. Я не сразу понимаю, о чём он. Он видит моё замешательство и поясняет: – Ну… любовь. Ты когда-нибудь влюблялась?
Молча смотрю на него. В кого, по его мнению, я могла влюбиться, если мне всё время приходилось притворяться? Если я никогда никому не была нужна? Если мне никто никогда не был нужен? В моей жизни таким чувствам не было места. И по-прежнему нет. Если бы я кого-то полюбила, то только доставила бы проблем. Не хочу любить кого-то, не научившись любить саму себя. Не хочу влюбляться, не залечив сначала свои раны.
