Текст книги "Мечты камня (ЛП)"

Автор книги: Селене Паскуаль

Соавторы: Ирия Паренте
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

– А дальше? – продолжаю давить, когда молчание затягивается.

– Вы должны пообещать мне, что никому не расскажете, – жалобно просит он.

– Обещаю, что никак не использую эту информацию.

– Значит ли это, что я не прославлюсь после этого подвига?

– Артмаэль, я серьёзно! – дуется мальчик.

– По крайней мере, я надеюсь, что твоя сестра подыграет и расскажет всем о моём подвиге, – когда мы с Хасаном прожигаем его взглядами, он фыркает. – Да обещаю, обещаю! Большое дело…

Но для Хасана это явно большое дело, раз он так нервничает.

– Постепенно я начал вам доверять… но я уже не знал, как выпутаться из собственного вранья. Я думал, что никому от этого вреда не будет, да и не придётся нарушать слово, которое я дал… Простите, – он вздыхает, пожимая плечами. – Моя сестра правда волшебница. Настоящая, а не как я… Она… работает во дворце Дионы. Служит принцессе Иви. Это… она на самом деле больна.

Принцесса Иви Дионская. Имя кажется мне знакомым. Пытаюсь вспомнить, когда я его слышала. Это было буквально недавно, но в связи с чем? Где? И от кого?

Вздрагиваю, внезапно вспомнив, и разворачиваюсь к Артмаэлю, приоткрывшему рот от удивления.

– Иви Дионская… Разве это не её обещал тебе в жёны отец, если ты добровольно откажешься от короны?

Артмаэль медленно кивает.

– Вот почему я не мог рассказать об этом ни вам, ни кому бы то ни было ещё. Артмаэль же принц, в конце концов… Никто не должен знать о том, в каком тяжёлом состоянии находится принцесса и что её родители пытаются… поскорее заключить выгодный брак. Их положение сейчас стало очень… шатким. У них нет других наследников, поэтому им важно выдать дочь замуж, а для этого никто не должен знать о её болезни.

– Иви Дионская умирает?

– Я так не думаю, но да, она серьёзно больна… Не встаёт с кровати… и вообще не просыпается. Словно погрузилась в глубокий сон, лишь иногда бредит из-за лихорадки. Скорее всего, ей отравили, но… она всё никак не поправляется. Моя сестра делает всё возможное, чтобы принцессе не стало хуже, но ей нужно настоящее лекарство. И за этим мы… здесь. Им нужен был кто-то, кому можно доверять, кто не проболтается и отправится на поиски лично.

В его словах есть смысл. Как минимум, их молчание сработало с Сильфосом. Если бы Артмаэль не сбежал из замка на подвиги, возможно, он уже был бы женат на ней. Хотя… как они собирались выдать её замуж? Как можно скрыть её состояние во время свадьбы или обеспечить продолжение рода, если она даже в себя не приходит?

– Иви Дионская не может быть больна. По крайней мере, не так серьёзно, как ты описываешь, – заявляет Артмаэль, не прекращая хмурится, словно пытается прочесть мои мысли. – Она регулярно появляется на публике.

– Не она, – бормочет Хасан.

– В смысле не она? – спрашиваю я, но тут же до меня доходит. Все кусочки пазла сходятся. – Твоя сестра выдаёт себя за неё. Так?

Мальчик опускает плечи.

– Пускай лекарство не для моей сестры. Но оно ей тоже поможет. Пока принцесса больна, моя сестра… не может жить своей жизнью. Она вынуждена притворяться принцессой, чтобы никто не узнал, что происходит на самом деле. Играет её роль, выполняет некоторые её обязанности. Она не хочет такой жизни. Она попала в клетку, потому что служить короне – её долг как придворной волшебницы. Если… Иви не станет лучше, моей сестре придётся выйти замуж под видом принцессы и родить на свет, как минимум, одного ребёнка. Одного наследника было бы достаточно, чтобы они могли объявить о внезапной болезни Иви. Если же мы принесём лекарство и принцесса выздоровеет, это спасёт их обеих.

Повисает напряжённая тишина, и я пытаюсь понять своё отношение к этой ситуации. Я потрясена тем, что происходит сейчас в королевской семье Дионы, но на Хасана не злюсь. Артмаэль, в свою очередь, выглядит взбешённым – возможно, потому что это королевство чуть было не обвело его вокруг пальца и не женило на самозванке. Я могу понять дилемму, с которой столкнулся Хасан. На мой взгляд, ему стоило признаться нам раньше, но понимаю, почему он сомневался: рассказывать или не рассказывать, и если рассказывать, то как? Меня немного задевает, что он думал, будто я могла как-то использовать эту информацию в корыстных целях, но мы плохо друг друга знали. Вряд ли он считает так до сих пор. Я никогда бы не стала рассматривать чью-то жизнь как предмет торга, хотя не стану скрывать, что была бы не против получить личную благодарность от королевской семьи Дионы.

– Вы злитесь на меня? – бормочет волшебник, когда мы ничего не отвечаем.

– Ну, раз сам спросил… – едко начинает Артмаэль.

– Тебе придётся рассказать нам очень много историй, очень захватывающих историй, чтобы мы забыли об этом, – перебиваю принца. Тот хмуро смотрит на меня, а я пожимаю плечами. – Но у тебя будет на это время. Верно, Артмаэль? Нам предстоит долгий путь до Дионы, – я замечаю, как его глаза вспыхивают пониманием. У такого поворота есть, как минимум, одно преимущество: наше путешествие продолжится ещё немного. – К тому же ты можешь стать героем, если мы доставим лекарство принцессе. Пускай мир об этом не узнает, но король с королевой будут помнить, что ты им помог. Диона останется в долгу перед Сильфосом… Что на это скажет твой отец? Если тебе удастся заключить союз между странами, не заключая брак?

Гнев Артмаэля улетучивается, как по мановению волшебной палочки. Может, не все мужчины одинаковы, но мыслят они одинаково просто. Я едва сдерживаю смех, когда он пришпоривает своего коня.

– Согласен. Пожалуй, в таком случае я могу простить столь вопиющее оскорбление моей персоны, нанесённое одним из моих ближайших соратников. Лучшим из героев приходилось проходить через предательство.

– Да не предавал я тебя! – обиженно восклицает Хасан. – Я не хотел вас обманывать…

Я верю, что это правда. Артмаэль просто преувеличивает в своей излюбленной манере. Время от времени он ещё будет припоминать это Хасану, но настоящее возмущение уже не так велико, как было первоначально. Я взъерошиваю волосы мальчика.

– Больше никакого вранья, договорились? Хорошие мальчики не лгут своим друзьям. Ни при каких обстоятельствах.

Он смотрит на меня виновато и энергично кивает.

– И на всякий случай предупреждаю: я не несу ответственности, если принцесса влюбится в меня без памяти после всего этого! – громко добавляет принц, размахивая одной рукой, пока другой держит поводья. Мы с Хасаном догоняем его. – Все знают, что будет, когда я предстану пред ней в образе храброго, решительного, неповторимого…

– И скромного… – тихо добавляет Хасан.

– …спасителя.

Хмурюсь недовольно. Насколько я помню, он не хотел идти на поводу у матримониальных планов отца. Или всё-таки хотел? После того, как мы расстанемся, он на ком-то женится? Скорее всего, да. Он так и говорил, что не может позволить себе серьёзных чувств, потому что ему придётся вступить в политически выгодный брак. Его женой вполне может стать Иви или ещё кто-нибудь с таким же высоким положением в обществе.

Я стараюсь не обращать внимания на колющую боль в груди, когда представляю другую женщину рядом с ним.

– Я тоже не несу ответственности, если лекарство потеряется по пути, а принцесса останется умирать, – бормочу себе под нос.

Ревность.

Абсурдное чувство, нелепое… и совершенно новое.

Артмаэль, конечно, не упускает шанс подразнить меня. Разворачивается с довольным видом, но я лишь гордо вскидываю подбородок.

– Ревнуешь, Линн, любовь моя?

Он смеётся, и я уже открываю рот, чтобы всё отрицать, но его смех внезапно обрывается. Принц вскрикивает и подносит руку к затылку, оглядываясь по сторонам и тихо ругаясь. Вокруг только летний ветер, раскачивающий листья деревьев.

– Что-то меня укусило…

– Ха! – я радостно улыбаюсь. – Спасибо, Стихии, что встали на мою сторону!

– Глупости, – ворчит он. – Просто даже насекомые предпочитают мою сладкую голубую кровь твоей горькой.

Хасан немного оживляется, расплываясь в улыбке.

– Как дети…

Мы с принцем даже не отрицаем. Со спокойствием и благодушным настроением мы продолжаем путь, чтобы спасти, как выяснилось, принцессу из далёкой страны.

* * *

Я понимаю, что с Артмаэлем что-то не так, когда он перестаёт отвечать на мои подначивания и больше десяти минут не спорит ни со мной, ни с Хасаном. Мои подозрения подтверждаются, когда он останавливает коня. До наступления сумерек осталось немного, так что Башня должна быть недалеко.

Когда я подъезжаю ближе к нему, чтобы присмотреться, то замечаю: он бледен, а на лбу проступили капельки пота. Принц не жалуется, но ищет в седельной сумке флягу с водой.

– Артмаэль? Ты хорошо себя чувствуешь?

Принц дёргает головой, словно пытается стряхнуть неприятные ощущения. Это было не лучшим решением, потому что его начинает шатать. Я стремительно подаюсь к нему, потому что опасаюсь, что он сейчас упадёт, но ему удаётся сохранить равновесие, сжав руками поводья и ногами коня.

– Я в порядке.

Враньё. Вчера он почти не отдыхал, и хотя сегодня мы проспали почти всё утро, вполне возможно, этого оказалось недостаточно. Он мог заболеть от физического истощения.

– Давайте остановимся ненадолго, – предлагаю я.

Он мотает головой, возражая, но это вызывает у него головокружение. Далеко он так не уедет.

– Да осталось-то совсем чуть-чуть. Отдохнём, когда доберёмся до Башни.

Я хочу поспорить, не одобряя идеи продолжить путь, когда он в таком состоянии, но затем решаю, что если он действительно заболел, то в Башне ему смогут помочь. Тем не менее, он не в состоянии сам управлять конём, поэтому я смотрю на Хасана.

– Сможешь сам доехать до Башни?

Мальчик кивает без малейших сомнений, и я предполагаю, что он это уже делал, когда я пострадала от гулов, поэтому смело протягиваю ему поводья.

А сама спрыгиваю с нашей лошади, чтобы взобраться на коня перед Артмаэлем, пока он не успел возразить. Забираю у него поводья и заставляю обхватить меня руками за талию. Должно быть, ему уже совсем плохо: он не спорит и, хуже того, не вставляет непристойных намёков типа «а куда ещё мне положить руки?»

– Потерпи немного, – шепчу ему, обеспокоенная.

Принц кивает. Когда он прижимается лбом к моему плечу, у меня пробегают мурашки по коже. Он ледяной, и мне кажется, что это даже хуже высокой температуры. Пытаюсь унять тревогу, поднявшуюся в груди.

Мы с Хасаном переглядываемся и ускоряемся. В дикой спешке мы мчимся к Башне. Деревья проносятся мимо на большой скорости. Мне бы хотелось, чтобы Артмаэль держался за меня крепче, но он как будто совсем обессилел. В этот момент я бы даже не возражала, если бы он решил меня облапать. Так бы он, по крайней мере, был похож на себя, и можно было бы поверить, что всё не так уж и плохо.

Но скоро я начинаю мёрзнуть от того, какой он холодный.

Выезжая из леса, мы сразу замечаем её. Точнее, лес на этом не заканчивается, он продолжается в обход этой постройки, окружённой нетронутой красотой природы, которой мы наслаждались все дни нашего путешествия по Идиллу. Как и та, что в Верве, эта Башня не похоже на башню. Это огромное тёмное строение нестандартной формы, с высокими стенами и чёрным забором вокруг. Мы замедляемся на мгновение, чтобы окинуть её взглядом, прежде чем устремиться ко входу. Оглядываюсь через плечо.

– Артмаэль?

– Ммм…

Ну, он хотя бы в сознании.

Снова перевожу взгляд вперёд и вижу, как ворота открываются – нам даже не нужно просить разрешения войти. Но больше всего меня удивляют два оживших лица на створках ворот. Одно из них зевает под скрип, будто мы его разбудили. Второе, с женскими чертами, не спускает с нас глаз.

Не нравится мне это место. Оглядываюсь по сторонам, пока мы едем по тропинке к большой тёмной двери, которая тоже открывается, хотя в этом нет уже никакого волшебства: под засовом стоит паренёк, полностью одетый в чёрное. Нас уже ждут.

Мы останавливаем лошадей.

Осторожно убираю руки принца со своей талии, стараясь не думать о том, какая ледяная у него кожа. Он начинает заваливаться вбок, но я его ловлю. С трудом сглатываю.

– Артмаэль? Сможешь слезть с коня?

Он кивает и вопреки всем моим сомнениям делает это. Более-менее сползает. Проблема начинается, когда он пытается устоять на своих двоих. Я замечаю, как он раскачивается, и пытаюсь поддержать, но он слишком тяжёлый, чтобы я тащила его до двери.

– Артмаэль? – обращаюсь к нему с нарастающей паникой в голосе. Не откликается. – Артмаэль?!

Хасан подбегает, чтобы помочь мне с принцем. Я с ужасом всматриваюсь в бледное лицо принца, круги под глазами стали темнее, чем когда-либо, губы синие. Он дрожит.

Я уже собираюсь позвать на помощь парня на входе, как вдруг он оказывается рядом с нами. Он высокий, немногим старше меня, и среди его чёрных одежд ярко выделяется насыщенно-синий камень, висящий на шее. Того же цвета, что и глаза. Не говоря ни слова, будто нас с Хасаном здесь вовсе нет, он обхватывает голову Артмаэля руками, осматривая, и проверяет температуру. Бросает косой взгляд на меня и произносит спокойным голосом, уверенно отталкивая Хасана в сторону, чтобы подхватить принца:

– Мы занесём его внутрь. Магистр Арчибальд его вылечит.

Я лишь с готовностью киваю. На самом деле я не особо вслушивалась в его слова, потому что не могла отвести глаз от Артмаэля, который едва дышит и позволяет унести себя.

Они ведь ему помогут, верно?

Да, конечно, да. Волшебники этой Башни способны помочь даже Иви Дионской.

С принцем всё будет хорошо.

Но как бы я ни пыталась себя в этом убедить, страх отказывается уходить, и сейчас он сильнее, чем когда его ранила мантикора. В тот раз я была на грани истерики. А сейчас парализована ужасом.

Внутри Башни оказывается просторный зал, освещённый факелами с таким же синим пламенем, как и камень на груди парня. Тени будто бы живут своей жизнью, скользя по старинным портретам и уродливым скульптурам. От синей цветовой гаммы становится ещё холоднее. Жуткое место.

По широкой лестнице, покрытой тёмным ковром, спускается мужчина. Он старше нас всех – на вид лет сорок, высокий, одетый в чёрное, как и парень, помогающий мне донести Артмаэля. Он видит нас и, не задавая лишних вопросов, указывает на ближайшую дверь. Синеглазый парень кивает и поворачивает туда. Я, не раздумывая, делаю то же самое. Все мысли заняты холодом, исходящим от Артмаэля, и странной внутренней обстановкой.

Мы заходим в небольшую комнату, в которой находятся несколько молодых ребят. На них всех чёрные мантии и у всех синие камни на шеях. Мужчина бросает пару слов, и они все выходят без возражений. Мы кладём принца на диван. Я собираюсь наклониться к Артмаэлю и повернуть его голову к себе, чтобы заглянуть в глаза, но мужчина мягко отстраняет меня и сам склоняется над принцем. Точно так же, как и парень со входа, мужчина внимательно изучает лицо и особенно шею. Он улыбается как будто сам себе, и мне хочется закричать на него – да как он смеет улыбаться в такой ситуации! – но голос не слушается. Я могу только смотреть на Артмаэля, который уже еле дышит. Никогда ещё он не был в столь скверном состоянии.

Я не могу его потерять. Только не таким образом. Я не признаю никакой другой причины, кроме расстояния.

– Что с ним? – требую ответа.

– Яд, – спокойно произносит мужчина. Он поднимает глаза на своего ученика. – Кларенс, принеси сюда, пожалуйста, горячей воды.

Парень прилежно склоняет голову, перед тем как выйти из комнаты. Хасан провожает его взглядом, но остаётся стоять поодаль, слово не решаясь приблизиться к строгому мужчине.

– Яд? – потрясённо повторяю я. И вдруг вспоминаю, как что-то укусило принца в затылок в лесу. – Какое-то насекомое? Это опасно?

– Это не яд насекомого, но да, он очень опасен, – отвечает некромант. Он бережно переворачивает Артмаэля на бок, и я тоже наклоняюсь, чтобы посмотреть: на задней части его шеи появилась белая сыпь, под которой пульсируют проступившие синие вены. Я едва сдерживаю рвотный позыв. – Это сделал кто-то целенаправленно.

– Кто-то?

– Яд искусственный, – магистр проводит рукой по ране. – Но вам повезло: вы успели добраться вовремя, не принимали его внутрь и не вводили в артерию. Так что он выживет.

– Но в лесу никого не было, – нервно возражаю я. Такого просто не может быть. Сердце начинает биться как сумасшедшее в моей груди. – Его укусила какая-то букашка, а потом ему стало плохо… Поблизости никого не было… И зачем вообще кому-то отравлять его? Это абсурд. Мы были там одни.

– Линн, – перебивает Хасан и смотрит на меня предостерегающе. – Не спорь.

– Но он говорит, что Артмаэля пытались отравить! – взрываюсь я. – Мне плевать, будь он хоть одним из твоих бесценных магистров, хоть самим королём Идилла. Это невозможно, – снова разворачиваюсь к мужчине, набирая в лёгкие воздуха. – Сделайте что-нибудь! Скорее! Чтобы он поправился и мы могли уйти отсюда.

Некромант смотрит на Хасана несколько секунд, а затем переводит взгляд на меня. Артмаэль не раз говорил, что ему не нравятся волшебники и их пристальные взгляды, и сейчас я прекрасно его понимаю. В убийственном спокойствии и равнодушном взгляде этого мага есть что-то, выбивающее из равновесия.

– Ни одно насекомое не может привести к таким последствиям, тем более так быстро: кто-то желает ему смерти, – он смотрит на меня так пристально, что мне становится не по себе. – У героев всегда есть враги, и похоже, что слава Артмаэля растёт с каждой историей, которые одна чудная девушка рассказывает на рынках разных городов. Эти истории позволяют легко отслеживать путь молодого принца, вы не задумывались об этом?

Открываю рот, но не знаю, что сказать. Страх сковывает мои движения, и я могу только смотреть на принца, которому каждый вдох даётся с трудом. Враги? У него? Но кто может желать ему…

Вздрагиваю. Наёмники же уже находили нас, как бы мне ни хотелось этого признавать.

Кенан.

Дверь снова распахивается, и тот самый парень (Кларенс, вроде?) заходит с тазом, от которого поднимается пар. Мужчина поднимается, отходя от Артмаэля. Я пользуюсь моментом, чтобы взять его ледяные ладони.

Это ведь не может быть из-за меня, правда?

Или может…

Магистр подходит к шкафу, начинает доставать ингредиенты и добавлять их в кипяток, который принесёт его ученик. Не знаю, что он делает, и мне как-то всё равно. Я просто хочу, чтобы Артмаэль поправился. Опускаю взгляд на принца, сжимая его руку. Он стонет, ворочается, будто ему снится кошмар. Он чувствовал то же самое, что я сейчас, когда я была на грани жизни и смерти из-за гулов? Целую костяшки пальцев. Ничего не происходит. Он должен поправиться. Судьба не разлучит нас таким жестоким способом. Когда придёт время расстаться, мы просто разойдёмся в разные стороны на пути к своим мечтам, а не из-за какого яда, сорвавшего все планы.

Магистр возвращается к дивану, где лежит принц, и видя, что я не собираюсь никуда уходить, протягивает мне небольшой бутылёк, жестом показывая, чтобы я напоила его. Я послушно наклоняюсь к Артмаэлю, проводя рукой по его бледной щеке. Его губы стали ещё темнее. Волосы намокли от холодного пота.

Тяжело сглатываю, зная, что этот момент отпечатается в моей памяти, как один из ночных кошмаров, которые ломают на меня, когда я меньше всего этого жду. Подношу стеклянный пузырёк к его губам и осторожно выливаю до последней капли. Принц слегка шевелится с очередным стоном, и я снова сжимаю его ладонь.

– Теперь надо дать ему отдохнуть, – инструктирует маг. – Поспит немного, и когда проснётся, почувствует себя лучше. Эффект не мгновенный, но постепенно начнёт действовать.

Я даже не смотрю в сторону некроманта. Не могу ни на секунду оторвать взгляд от Артмаэля. Хочу видеть, как его лицо вернёт нормальный цвет и дыхание перестанет быть для него пыткой.

– Спасибо, – шепчу я.

– Позовите Кларенса, когда принц очнётся. Магистр Антея желает поговорить с вами всеми. Если вам что-нибудь понадобится, только попросите, – снова киваю. – А пока мы пообщаемся с тобой, юный друг. Ты проделал немалый путь до сюда.

– Д-да, – запинается Хасан.

Все покидают комнату. У меня даже не хватает сил подумать о Хасане, которого уводят за собой два некроманта.

В полной тишине я мечтаю только о том, чтобы время пошло быстрее. Я просто держу Артмаэля за руку и жду. Стараюсь не думать про яд. Стараюсь не думать о словах мага.

Но как бы я ни алась избежать этого, смех Кенана в моей голове звучит громче с каждой секундой.

АРТМАЭЛЬ

Я просыпаюсь от ночного кошмара с чудовищами в темноте и открываю глаза в комнате, освещённой синим огнём.

На мгновение мне кажется, что я ещё сплю. Линн склоняется надо мной, её кожа окрашена холодным лунным светом. Кажется, она встревожена чем-то. Я замечаю, что одна её рука сжимает мою ладонь в отчаянном жесте, а другая – проводит по лбу, убирая мокрые от пота пряди. Что случилось? Что со мной произошло? В какой момент я потерял сознание?

Помню, как мы ехали на лошадях, и мне стало плохо. Помню, как мир вокруг начал вращаться. Помню Башню. Голоса.

– Артмаэль, – шепчет она с заметным облегчением. – Как ты себя чувствуешь?

Не знаю. Задняя часть шеи ноет, и когда я пытаюсь найти причину, то нащупываю шишку, которая болит, когда я надавливаю пальцами. Застонав, решаю, что что бы это ни было, это лучше не трогать. Во рту так пересохло, будто я проглотил пустыню. Всё тело болит, от пальцев ног до шеи.

Но это, можно сказать, хорошо, потому что я всё ещё жив, а что-то мне подсказывает, что могло быть и иначе, судя по обстоятельствах. Выдавливаю улыбку, чтобы снизить градус беспокойства Линн.

– Чувствую себя так, будто ты мне неделю спать не давала, – отвечаю я несколько тише, чем собирался, и голос звучит хрипло.

Она не смеётся над шуткой. Вздыхает, и кажется, напряжение её слегка отпускает. Она наклоняется ко мне.

– Не смешно, – отрезает она с некоторой грустью в глазах. Она очень устала. Сладко целует меня, и я понимаю, что жив, только по тому, как много чувств вызывает во мне этой простой жест. Мне этого мало, но она отстраняется. – Тебе что-нибудь нужно?

Пытаюсь поднять руку к её щеке, но мне не хватает сил. Что уж говорить о том, чтобы приподняться самому.

– Воды? И ещё один поцелуй не помешал бы…

Линн, как бы ни хотела, не может сдержать улыбки. Она помогает мне отпить воды из грубой деревянной миски и затем наклоняется поцеловать меня в губы. На этот раз подольше.

Когда она разрывает поцелует, наступает одна из тех молчаливых пауз, которыми я начинаю дорожить. Её рука гладит меня по лицу и играет с моими волосами. У меня возникает странное ощущение, будто она сейчас где-то очень далеко и не замечает меня перед собой. Но затем она встряхивает головой и приоткрывает губы.

– Слушай, Артмаэль… – я напрягаюсь. Мне не нравится, как она только произнесла моё имя. – У тебя ведь… нет врагов, правда?

Наверное, я не смог бы придумать более странный вопрос в этот момент. Не сразу, по крайней мере. Я чувствую потребность разобраться, что же произошло за это время.

– Врагов? – повторяю, словно это слово мне чуждо. В какой-то степени так и есть, потому что никто никогда не выступал против меня. Я считаю себя довольно миролюбивым человеком, если не считать всего, что связано с магией. Медленно качаю головой. – Что случилось, Линн?

– Тебя… пытались отравить.

До меня не сразу доходят её слова. Отравить? Меня? Мне хочется рассмеяться, но тут я замечаю её встревоженное ни на шутку лицо. Этого не может быть. Я никому ничего такого не делал. К тому же, с учётом нашего нынешнего образа жизни, как кто-то вообще может нас найти? Мы ехали быстро и не задерживались больше суток в одном месте. Я снова подношу руку к затылку. Не значит ли это, что кто-то поджидал меня здесь, в лесу? Кто-то знал, что мы едем сюда и в какой-то момент опередил нас.

А чему я, собственно, удивляюсь? Нас однажды уже находили, хотя тогда наёмники преследовали Линн…

– Лорд Кенан? – предполагаю я.

Я понимаю, что Линн подумала о том же, когда она отводит взгляд.

Но это невозможно. Я отправил письмо отцу. Я просил, чтобы его арестовали и заперли в темнице.

Прямо сейчас он должен быть в дворцовых подземельях.

– Н-но никто не пытался причинить мне вреда. Если… если это был он…

Если бы это был он, то его приспешники схватили бы её, и она уже была бы в Сильфосе, снова запертая в борделе. Если бы это был он, она бы уже была у него в руках, и он бы наказал её за то, что напала на него. За то, что сбежала.

Нет, это не мог быть он. Хотя какие у нас ещё варианты… Закатываю глаза.

– Нет. Он сейчас в тюрьме. Может… – начинаю я. Но это бред. Он казался таким безобидным, хотя кто знает, на что способен человек, ставки которого высоки, а положение находится под угрозой? А я теперь известен как герой. Я самая что ни на есть угроза. – Может, это сделал Жак.

Линн поднимает на меня удивлённый взгляд.

– Жак… – повторяет с сомнением в голосе. – Разве ты не говорил, что он хороший человек?

Одно дело – заниматься благотворительностью и другое – позволить кому-то отнять с трудом полученное право на трон.

– Он угрожал моему отцу восстанием среди дворян, – рассуждаю я. – И теперь он понял, что для упрочнения своего положения ему придётся показать зубы.

Я ловлю себя на том, что улыбаюсь, когда Линн хмурится.

– В этом нет ничего смешного, Артмаэль.

Пытаюсь приподняться, но когда не выходит, Линн помогает мне сесть. Я тяну её за руку, чтобы поднялась с пола и села рядом со мной. Её ладонь в моей приносит мир и спокойствие на моей душе.

– Не переживай.

Судя по взгляду, который она на меня бросает, становится очевидно, что выполнить мою просьбу она не в состоянии. Она вся на нервах. Синий свет канделябров на стене не помогает. В комнате, которую я быстро окидываю взглядом, царит зловещая атмосфера загробной жизни. Я сдерживаюсь, чтобы не вздрогнуть.

– Может, тогда… – бормочет моя спутница, вновь привлекая моё внимание. Мне не нравится ни эта интонация, ни то, как она избегает моего взгляда. – Может, тебе пора вернуться домой?

– Нет, – отказ прозвучал так резко, что я тут смягчаю его поцелуем. – Дальше мы едем в Диону, как и обещали Хасану.

Но помощь волшебнику – это только предлог, и мы оба это знаем.

– А потом ты вернёшься в Сильфос, – настаивает она. – Я поеду с тобой и буду рядом, пока ты не решишься все вопросы с замком и троном. И никаких больше героических историй. Боюсь, нас отслеживают именно по ним: мы оставляли слишком заметный след за собой.

– Нет. Мы собирались отправиться на Грат, где ты могла бы начать своё дело, – на самом деле мы никогда не говорили об этом всерьёз. Даже не упоминали вслух, потому что это означало скоро расставание. Мы намеревались продлить наше время вместе как можно больше. Вместе увидеть мир. Продолжить путь, вместе вершить великие дела. Я сжимаю кулаки. – Нет, я никому не позволю испортить наши планы. Никому.

Она кладёт ладони мне на лицо и заставляет посмотреть на себя.

– Я готова потерять тебя, если единственным, что нас разлучит, будет расстояние, – шепчет она. – Но я не готова потерять тебя по-настоящему.

У меня ускоряется сердцебиение. Мы не должны об этом говорить. Вариант со смертью вообще не должен рассматриваться в этом путешествии. Я сглатываю ком в горле, но меня тоже охватывает тревога, пока я смотрю на её испуганное лицо. Знаю, она вспоминает своих родителей. Возможно, она даже задумалась, сколько раз она была на волоске от смерти.

– Со мной не так просто покончить. Ничего со мной не будет, – обнимаю её. – Клянусь.

Она не возражает, но размякает в моих руках, словно бы сдаваясь.

Повисает тишина в комнате, а кажется, что и во всём мире. Я слышу каждый из наших вдохов и выдохов и даже, что звучит совсем фантастически, сердцебиение. Мы сидим молча несколько минут, потерянные в собственных мыслях – или, в моём случае, в попытке ни о чём не думать.

Эту тишину прерывает не кто-то из нас, а стук в дверь, которая распахивается прежде, чем мы успеваем что-то ответить. В комнату заходит смуглый парень. Он одет во всё чёрное, что не помогает исправить моё представление о некромантах, как о злых типах. Он бесшумно пересекает комнату и ставит поднос на стол рядом с нами. Фрукты, хлеб и два золотых кубка с вином. Видимо, уже время обеда. Я понимаю, что очень голоден, беру хлеб и откусываю. Линн встаёт.

– А где Хасан? – спрашивает она. – Магистр дал ему лекарство?

– Я так понимаю, вы о том адепте, который приехал с вами? – отвечает парень, поворачиваясь к нам. Его взгляд задерживается на мне дольше, чем на Линн: он смотрит на меня сверху вниз, и мне не очень-то нравится его пристальное внимание. – Он всё ещё разговаривает с магистром Арчибальдом, но я полагаю, что проблема, с которой он пришёл сюда, решена.

Линн рядом со мной вздыхает. Я предлагаю ей фруктов, но она качает головой и протягивает руку парню, который на вид её ровесник.

– Линн, – представляется она.

Парень отвечает на рукопожатие и крепко сжимает её ладонь.

– Знаю. И Артмаэль из Сильфоса, – он ещё раз окидывает меня взглядом. Я прочищаю горло и обнимаю Линн за плечи. Мне предельно ясно, во что играет этот ребёнок, и хочу прояснить всё сразу. – Я Кларенс, адепт Башни.

Нервно сглатываю, не без помощи глотка вина, и отодвигаю кубок. После прошлого раза я стал осторожнее с алкоголем.

– Адепт? Я-то думал, в Башне есть слуги.

Маг хмурится. По крайней мере, мой комментарий перечеркнул весь возможный интерес.

– Иногда магистры дают мне важные поручения, не касающиеся моего обучения.

Важные поручения? Не думаю, что приносить еду – это очень важно, но не успеваю я посмеяться над ним, как вмешивается Линн:

– Твой магистр сказал, что с нами хочет поговорить другая магистр.

Я окончательно забываю про еду. Мысль, что мне сейчас придётся иметь дело с некромантами, пускай даже речь идёт об обычном разговоре, меня не радует. Я ненавижу, что эти маги знают обо мне всё, хотя я им ничего не рассказывал. Я ведь даже не знаю, как звали того магистра в Верве, а он был в курсе моих разговоров с Линн.

– Магистр Антея, верно. Пойду найду её.

Едва он делает шаг к двери, как там появляется ещё одна фигура, скрытая в тени. Вместо мантии на ней чёрное платье и плащ, накинутый на плечи, на фоне мертвенно-бледной кожи. Это взрослая женщина, но мягкие черты лица не позволяют определить её возраст. Синий камень на серебряной цепочке выделяется на груди. Несколько прядей выбились из закрученного пучка. Когда внимательный взгляд её карих глаз останавливается на нас, она улыбается и подходит ближе.

Кларенс закрывает за ней дверь.

– Линн и Артмаэль, я так полагаю, – хотя на самом деле знает наверняка. – Я уже несколько дней ждала вашего прихода. У нас здесь нечасто бывают гости.

Линн слегка наклоняет голову в знак приветствия.