Текст книги "Мечты камня (ЛП)"
Автор книги: Селене Паскуаль
Соавторы: Ирия Паренте
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)
Торопливо хватаю с пола нижнее бельё и платье, одеваюсь так быстро, как только могу. Даже не пытаюсь завязать шнуровку на спине, чтобы не тратить время. Кенан стонет за моей спиной, пытаясь позвать на помощь, делая всё, чтобы выжить, но не способен даже закричать. Тем не менее, кто-то может услышать странные звуки и зайти проверить.
Подхватываю небольшую сумку, в которую побросала всё необходимое, и оглядываюсь на умирающего Кенана на белых простынях в багровых пятнах. Его лицо искорёжено от боли, он отчаянно хватается за постельное бельё, выдавливая мольбы.
– Я же сказала, что уйду, – шепчу ему.
Открываю окно. Больше не оглядываюсь на Кенана. Меня даже не волнует, как долго он ещё будет мучиться, пока окончательно не сдохнет.
Набравшись смелости, я прыгаю навстречу свободе.
АРТМАЭЛЬ
Дуан, может, и не лучшее место в мире, но я всё равно буду по нему скучать. Поэтому я позволяю себе, перед тем как покинуть город, остановиться в таверне и выпить за процветание столицы Сильфоса и её жителей. Изначально я планировал заказать только один кувшин, но затем пораскинул мозгами (ведь в пути меня может одолеть жажда!) и в итоге выпил три.
Когда я покидаю таверну, на улице уже смеркается. Мне известно, что городские ворота закрываются на ночь, поэтому я решаю воспользоваться проходом, о котором мне рассказывал отец много лет назад. Конечно, я знаю эти улицы, как свои пять пальцев, да и много раз держал в руках карты столицы со времён основания. Гигантские, надёжные стены, были возведены вокруг неё. Тогда ещё не было домов за ними, но численность населения с тех пор увеличилась, и некоторые лачуги скрываются в тени этих стен, из соображений безопасности, хотя согласно хроникам, Сильфос уже много веков ни с кем не воевал. Последнее масштабное бедствие, известное как Хлебный бунт, случилось больше пятидесяти лет назад, когда городские пекари «убедили» короля снизить налоги на муку. Для этого они добавили в тесто одну травку, от которой у дворян потом всю неделю был понос. Достойный поступок? Не очень. Но пекари добились своего. С тех пор при дворе всегда высокий спрос на дегустаторов.
Решаю отложить размышления о том бунте (а то ещё есть захочется) и напеваю себе под нос гимн страны, как бы отправляясь в путь во славу родины, и уже чувствую себя немного… героически. А может, это алкоголь ударил в голову.
Может быть, поэтому я не слышу шагов, пока не сворачиваю за угол.
И может быть, поэтому в меня врезаются, вышибая весь воздух из лёгких, и сбивают с ног на полной скорости. Пытаясь удержаться, хватаюсь за того, кто в меня влетел. Мы оба падаем на землю, и моя голова начинает кружиться от удара об камень.
Отличное начало героической истории, Артмаэль.
Я потираю шею и со стоном открываю глаза. В свете луны, а также ламп из окон нескольких ближайших домов, в том числе и из шумной таверны с открытой дверью, мне удаётся разглядеть, как надо мной нависает чья-то фигура, и кончики волос щекочут мне лицо. Не могу сдержать улыбку. Моя рука пристроилась на спине девушки, которая сейчас лежит на мне со сбившимся дыханием. Обычно они это делают после того, как я задираю им юбки… Но не подумайте, что я жалуюсь. Я замечаю, что её платье застёгнуто не до конца, и мои пальцы касаются обнажённой кожи. Опустив взгляд, я наслаждаюсь невольно открывшимся видом на её грудь в вырезе платья.
– Привет-привет, – слова сами вырываются из меня, и я не знаю, к кому они обращены: к девушке или двум её подружкам, прямо-таки напрашивающимся на знакомство.
Незнакомка краснеет. Моя ладонь слегка соскальзывает с её спины. Она разглядывает меня и в полумраке ночи прищуривает глаза.
– Принц? – бормочет недоверчиво.
Говорю же, Жак – идиот. Все меня знают. Даже девушки, которых я совершенно точно никогда не встречал. Я бы запомнил.
– Вижу, моя слава бежит впереди меня, – посылаю ей улыбку, слегка приоткрывая губы. – И хотя я обычно не прошу леди вставать в моём присутствии, мне кажется, это не самое подходящее место для такой позиции.
Хотя, при желании, есть здесь рядом один переулок, достаточно тёмный, чтобы продолжить более близкое знакомство.
Она послушно поднимается, не говоря ни слова. Торопливо поправляет платье, завязывает шнуровку, и я даже ощущаю укол разочарования. Уверен, мы могли бы воспользоваться неловкой ситуацией так, чтобы понравилось обоим. Неплохое было бы прощание с городом.
Я бы даже сказал, очень хорошее.
Встаю, стряхивая пыль с одежды. Она пристально за мной наблюдает. Очевидно, разглядев меня, она теперь не может оторвать глаз.
– Не откажете ли вы бедной, несчастной девушке в одной маленькой просьбе, о мой великодушный принц?
Хм, это можно считать за официальную просьбу о помощи.
Моя первая девица в беде.
Как трогательно.
– Конечно! – восклицаю я и изящно кланяюсь. – Пусть все знают, что Артмаэль Сильфосский добрый и благородный господин, который заботится о своём народе! – оглядываюсь по сторонам и понимаю, что мы здесь одни. Впрочем, никогда не знаешь, кто может проходить мимо. Многие слухи начинаются с того, что кто-то что-то услышал. – Скажи мне, что я могу сделать для такой очаровательной девушки? Проводить домой? Неужели какой-то злоумышленник угрожал вашей чести, красавица?
Она приподнимает бровь. Надеюсь, этот скептицизм связан с давно уже утраченной невинностью, а не с моей торжественной речью. В моей голове её реакция была немножко иной.
– Плащ, – требует она, протягивая руку. С соседней улицы доносятся крики и торопливые шаги, похоже, заставляя мою новую знакомую нервничать. – Дай его мне!
Хотел бы я думать, что она просто замёрзла, но даже такой порядочный человек, как я, не может быть настолько незамутнённым. Это подозрительно. И уж точно никто не входил в историю, подарив плащ. Кроме того случая, когда из-за накидки началась крапивница, которая потом привела к войне.
Колеблюсь. Мне нравится мой плащ.
Артмаэль Тёплый плащ. Звучит не так плохо, когда я начинаю мысленно повторять возможное прозвище, и даже тихонько шепчу. Такое могли бы дать доброму королю, который защищает своих подданных под своим надёжным крылом. Или который всегда носит настолько тёплый плащ, что ему никакой другой одежды не надо.
Артмаэль Тёплый плащ звучит всяко лучше, чем Артмаэль Некоронованный.
Решив, что хуже не будет, я снимаю плащ, чтобы отдать его ей, хоть она и не проявила должного уважения к человеку моего статуса. Но я великодушен к невежественным беднякам.
Она даже не благодарит, тут же накидывает на себя и скрывает лицо в тени капюшона. Снова раздаются звуки шагов и беготни, огни факелов мелькают в переулках. Немного удивившись, я продолжаю стоять на месте и наблюдать за происходящим.
– Вы идите туда! – выкрикивает голос, вызывая у меня тревогу. Они разыскивают кого-то.
Прежде чем я успеваю прийти к выводу, что им нужна моя собеседница, она грубо толкает меня в тёмный переулок. Моя спина ударяется о стену какого-то дома, а девушка обнимает меня. Я не могу разглядеть её выражение лица, но чувствую, как она напрягается всем телом, словно готовясь к прыжку. В ней определённо есть нечто кошачье. Я бы не отказался, чтобы она вцепилась своими ноготками в мою спину, довольно мурлыча подо мной.
Есть у меня слабость к плотским желаниям.
– Слушай, красавица…
Она накрывает мой рот ладонью, затыкая.
– Принц, безгранично заботящийся о своём народе, говоришь? Хотел проводить меня до дома? Что ж, может, тогда расскажешь самый быстрый и простой способ незаметно ускользнуть из этого проклятого города? Можешь начинать прямо сейчас.
Моргаю, потому что не могу говорить из-за её руки, и она меня отпускает. Как мило, пытается строить из себя плохую девочку. Интересно, что такого она могла натворить. Украла что-то? Соблазнила женатого? Женщины бывают жуткими собственницами, когда дело касается их мужей. А злобная жена опасна, как дракон, который неделю ничего не ел. Если не хуже. Они знают, куда нужно бить коленом, чтобы было больнее.
– Давай кое-что проясним: во-первых, я не подчиняюсь ничьим приказам, и уж тем более от плебейки; во-вторых, я не идиот: очевидно, ты сделала что-то плохое, и помощь тебе не пойдёт на пользу той репутации, которую я пытаюсь создать. Что-то мне подсказывает, что я должен схватить тебя и передать стражникам, а потом готовиться получать поздравления за свершение подвига, – скрещиваю руки. – Поэтому, если только тебе не нужна защита от ложных обвинений, настоятельно советую не тратить моё время. А, и верни плащ: это мой любимый.
Я не знаю, откуда она его достала. Наверное, в платье был какой-то кармашек, а рука у неё быстрая. Не могу ничего утверждать, кроме того, что, не успел я оглянуться, как она приставила к моему горлу нож.
Сдерживаюсь из-за всех сил, чтобы не закричать, как девчонка.
– Убедился, что твоё время не настолько ценно, чтобы пропускать мои вопросы мимо ушей?
– Угрожаешь своему принцу? – сдавленным голосом спрашиваю я. – Да ты должна стоять на коленях!
– Ах, ну раз ты так сопротивляешься, то я не против дать Сильфосу повод для траура.
Звучит как сарказм. Поднимаю руку и, хотя девчонка всё ещё неудобно давит оружием на мой кадык, кладу палец на рукоять, пытаясь отодвинуть его хоть немного. Её рука не дрожит, но одно неосторожное движение, и мне будет очень неприятно.
– Ладно, – уступаю я. И мысленно молюсь, чтобы никто никогда не узнал, что в мою первую ночь вне дома на меня напала и взяла в плен девушка, которая ростом едва достигает моего уровня глаз, и к тому же наверняка весит вдвое меньше меня.
Артмаэль Униженный. Вот уж действительно, история, заслуживающая быть увековеченной в легендах.
Краем глаза замечаю приближающийся свет. Девушка напрягается. Кажется, даже кривит лицо.
А затем целует меня.
Она хватает меня за рубашку и заставляет наклониться. Нож всё ещё у моего горла, но он уже не имеет значения, когда её губы пылко накрывают мои. Она поднимает одну ногу, задирая юбку. Своей рукой кладёт мою ладонь себе на бедро. Я даже не против, чтобы моей жизни угрожали, если потом всё будет заканчиваться вот так. Она прижимается ещё сильнее и засовывает язык мне в рот, когда из-под полуприкрытых век я замечаю оказавшийся рядом факел. Нас освещают – больше меня, чем её, всё ещё скрытую под моим плащом. Кладу руку на её попку и прижимаю девушку ещё ближе к себе и своему дружку. С оружием или без, она может делать со мной всё, что захочет. Уверен, у неё ещё никогда не было возможности поиграть с мечом принца.
Она останавливается, когда в переулке снова становится темно. И отстраняется так резко и внезапно, что я ещё несколько секунд продолжаю сжимать руками воздух. Тяжело дыша, я вдруг осознаю, что нож всё ещё прижат к моей шее. Вот как? Меня использовали в своих целях? И теперь собираются бросить вот так, на полпути, с жаром в низу живота и кровью, отлившей от мозга?
Это насколько надо быть жестокой и бесчеловечной?
– Где выход? – она давит ножом. – Быстро.
Сучка.
– Я, конечно, принц, но боюсь, это не даёт мне право требовать открыть городские врата по капризу, – бормочу я.
Облизываю губы, всё ещё чувствуя вкус её поцелуя. Неопытной её не назовёшь, это уж точно. Прикрываю глаза. Наверное, я бы что-то заподозрил, если бы мог думать хоть о чём-то, кроме как задрать её юбку. Или о боли на шее. Кажется, у меня идёт кровь.
– Хочешь сказать, здесь нет ни одного прохода? – недоверчиво спрашивает она. – Никакого выхода, кроме как через врата? А на случай осады что? Город останется беззащитным?
– Разумеется, проходы есть, но подразумевается, что они секретные, поэтому, сама понимаешь, я не могу тебе их показать.
Нет, не понимает – судя по тому, как сверкают её глаза в темноте. Я задерживаю дыхание, когда она угрожающе поднимает колено к моим штанам. Этот единственный жест пугает меня больше, чем нож. Наверное, у меня сейчас с лица сошли все краски.
– Хорошо, – соглашаюсь, и она отступает на шаг, а я прикрываю уязвимое место. Она ненормальная. Лучше соглашаться с ней во всём, пока не уйдёт. – Здесь, недалеко, – добавляю я, небрежно указывая рукой в сторону, куда направлялся сам, пока она не врезалась в меня.
– Будь хорошим принцем и отведи меня до места. А потом можешь забыть, что мы вообще встречались.
Последнее будет сделать сложнее всего, учитывая состояние, в котором она меня оставила. Если, конечно, она не предложит компенсацию за причинённые неудобства.
– А поцелуй мне тоже забыть? Потому что, по правде говоря, он был хорош, и…
Она фыркает и бормочет что-то вроде: «Все мужики думают только об одном».
– Я поцелую тебя ещё раз, если ты покажешь мне выход из города и сохранишь мой побег в тайне.
Не знаю, поможет ли это или станет только хуже, но я всегда придерживался мнения, что следует принимать то, что предлагает жизнь. По крайней мере, я получу хоть что-то в обмен на услугу, про которую никто не должен знать о моём участии. Помощь преступникам – не лучший способ заработать репутацию уважаемого человека, хотя по сути, это должно пойти на пользу местному обществу: если её здесь не будет, она не сможет больше сделать ничего плохого.
Любопытно, но мне, даже с оружием в руке, она не кажется… плохой. Просто маленький дикий зверёк. О, как бы хотел я её приручить. Даже необъезженных кобылок, рано или поздно, можно оседлать.
– Как насчёт того, чтобы убрать нож? Я провожу тебя, как настоящий рыцарь, коим и являюсь, – она не отвечает, и я добавляю: – Тебе ничего не грозит, слово принца.
– Слово любого мужчины, от самого богатого до самого бедного, для меня всегда значит только одно: ни-че-го, – я вздрагиваю и собираюсь возразить, когда она тянется ко мне и свободной рукой выхватывает меч из ножен. Внезапно я чувствую себя каким-то… кастрированным. – Иди вперёд. Я за тобой.
Ворчу себе под нос, но она только кивком головы указывает вперёд, и я плетусь в нужном направлении. Надеюсь, обещанный поцелуй того стоит. Внезапно пришедшая мысль начинает волновать меня ещё сильнее: что, если она расскажет о нашей встрече кому-нибудь за стеной? Это меня уничтожит. У меня вырывается стон. Я мог бы подстроить ловушку и отвести её к какому-нибудь посту стражников, но это едва ли поможет. Меня назовут самым трусливым принцем Маравильи, недостойным короны. Во всей стране, на всём континенте, во всём мире будут ходить легенды об одном придурке, который дал себя обезоружить какой-то девке. Даже Иви из Дионы посмеялась бы надо мной, и не было бы ни свадьбы, ни короны… Только стыд и позор, после чего я бы никогда больше не рискнул появиться на людях.
Понимая, что выбора у меня нет, веду её к выходу из Дуана. Тайный проход, помнится, находился на конце переулка, вдали от самой заселённой части города. Наклонившись, вытаскиваю из мощёной дороги один камень, который, как я знаю, не закреплён, и тяну за железное кольцо под ним, не без усилий открывая чёрный ход, как пасть чудовища, в котором лестница словно бы спускается в самые недра земли.
– В общем, вот, – объявляю равнодушно.
Она внезапно колеблется.
– Спасибо, – произносит после паузы.
Она протягивает мне меч, который с ворчанием забираю. Вернув оружие в ножны, я вновь чувствую себя целым.
– И плащ тоже, – напоминаю ей.
Кажется, ей это не понравилось.
– Этот проход выведет меня из города, так?
Закатываю глаза. Нет, чёрт возьми, в покои короля.
– Он ведёт к реке, да.
Несколько секунд молчания, которые кажутся вечностью, пока она путается в плаще, пытаясь его снять. Я протягиваю руку, и она передаёт его мне.
– Что ты такого сделала? – решаюсь спросить. Не то чтобы это важно, но меня гложет любопытство.
– Меньше знаешь – крепче спишь. Так что если кто-то будет просить аудиенции во дворце, требуя возмездия и справедливости, ты даже не поймёшь, что это была я, и тебя не будет мучить совесть. Спасибо за помощь.
Плохой аргумент. Даже если я зачем-то вернусь во дворец, что маловероятно, и с чего-то вдруг буду присутствовать на этой аудиенции, что ещё невероятнее, то я сразу пойму, о ком идёт речь. Или девчонка не верит, что я смогу сложить два и два?
Не оглядываясь на меня, она начинает спускаться по лестнице.
Замираю на мгновение в нерешительности, а затем заглядываю в проход. Её силуэт не более чем пятно на ступеньках, ведущих вниз.
Наверняка она придерживается рукой за стену.
– Ты обещала поцелуй!
Она останавливается. И вроде даже разворачивается.
– Ты собираешься преследовать меня, пока я тебя не поцелую? – спускаюсь на пару ступенек вниз и на ощупь пытаюсь закрыть вход. – А я-то думала, принц Артмаэль не какой-то там нуждающийся.
Мы оказываемся в кромешной тьме, когда я закрываю люк. Не вижу ничего, даже своих собственных рук. Открыты глаза или закрыты – почти нет разницы. Я ищу руками стену и нахожу. Слой пыли и грязи моментально прилипает к коже. Здесь пахнет сыростью, землёй и гнилью, будто там внизу что-то разлагается.
– На самом деле нам просто нужно в одну сторону, поэтому я подумал, что мы могли бы развлечь друг друга по пути. Я бы предложил поболтать, но ты не очень-то общительна.
– Даже не мечтай. Хочешь развлечься – возвращайся в свой замок и зови кого-нибудь из служанок.
Её шаги удаляются, такие осторожные: она старается не поскользнуться и не споткнуться. Я следую за ней.
Шагаю, наверное, с большей уверенностью, чем она, но тоже наощупь.
– Я не собираюсь возвращаться, – сообщаю ей, не знаю зачем. Мне не нравится это молчание, повисшее между нами. Не нравится темнота, слишком подавляющая. Становится холодно. Сильнее укутываюсь в плащ.
– Что?
– Ну, я явно слишком хорош для этого места, – вру. Не могу же я сказать ей, что во дворец заявился бастард. Что меня лишили короны, потому что никто в меня не верит. Но официального объявления пока не было, и ей вовсе не обязательно об этом знать, раз она всё равно сбегает. И надеюсь, навсегда. – Я собираюсь жить своей жизнью. Сражаться с драконами, спасать девиц и так далее – всё, чем занимаются настоящие принцы.
А если ещё и прославлюсь при этом, то вообще замечательно.
– И трёх дней не продержишься.
– Сколько?!
– Да, чего это я, три – слишком много. Даю два дня.
Как будто она что-то понимает в героизме и мужском долге. Она же просто… девчонка. Фыркаю. Непослушная девчонка, которой ремня отцовского не хватает.
– Ты ничего обо мне не знаешь. Я способен на великие свершения.
– Ах да? Поэтому ты в первую же ночь своего приключения сделал всё, как я хотела, стоило только ножиком пригрозить? Ну-ка расскажи мне, что ты будешь делать, если на тебя нападут разбойники? Или если тебя похитят? Или если закончатся деньги? Что ты будешь делать, если на тебя нападёт кто-нибудь по-настоящему опасный? Драконы, говоришь? Ты для них, принц, не страшнее зубочистки. Возвращайся к себе в замок. Дворяне не могут жить без привычных удобств.
Сжимаю кулаки. Что-то пробегает у меня под ногами.
– Да что ты знаешь? Ты же… ты же просто… – теряюсь. – Всего лишь женщина.
Только посмотрите, сколько презрения в этом жестоком оскорблении. Прирождённый оратор просто. Артмаэль Грязный Язык.
– К этому аргументу прибегают все мужчины, когда им больше нечего возразить. «Ты же всего лишь женщина!»
– Да потому что вы ничего не знаете о жизни, – наступаю на что-то странное. Молюсь, чтобы это был просто камешек, и иду дальше. – У вас нет никаких забот. Вам не нужно ничего решать, кроме как какое платье надеть сегодня. Тогда как мужчины управляют миром, если ты не заметила. Кто сидит на троне? Кто занимает все ключевые посты? Кто вас содержит? Кто даёт вам крышу над головой?
Резко врезаюсь в неё. Она, оказывается, остановилась без предупреждения. Отшагиваю назад, чтобы не упасть.
– Что такое? – спрашиваю её, немного взволнованно. Только бы не пауки. И не крысы. Вообще не хочу, чтобы это было что-то двигающееся, и особенно ползающее. Сдерживаю дрожь.
– Твоё лицо, – произносит она, и я чуть было не вскрикиваю, тут же поднося руки к лицу, уже ожидая, что там куча хищных муравьёв или ещё что похуже. У меня уходит секунда на осознание того, что она ничего не видит в темноте, как и я. Сразу же успокаиваюсь. Значит, она не могла заметить ничего страшного… – Где оно? Я задолжала тебе поцелуй.
Улыбаюсь. Ладно, раз дама желает поцелуй, то кто я такой, чтобы отказывать ей? Поднимаю руки, и наши пальцы соприкасаются. Похоже, ей нравится целоваться в тёмных местечках. Здесь, по крайней мере, нас никто не найдёт.
Это будет как с завязанными глазами, когда все чувства обостряются.
– Здесь.
Я тяну её ладонь к своей щеке. От её нежного прикосновения всё моё тело, с головы до пят, охватывает покалывание. Делаю глубокий вдох.
– Да. Вот так… – шепчет она, и в её голосе определённо слышится желание.
Желание врезать мне, потому что она тут же даёт мне пощёчину. Я даже не знаю, как реагировать. Прижимаю руку к горящей щеке. Сердце колотится в груди. Больно.
Откуда только взялась эта ненормальная?
– Мы, женщины, имеем такие же права, как и вы, дебила кусок. То, что некоторые сделали этот мир местом для мужчин, не значит, что мы не заслуживаем жить в нём, заниматься своей жизнью и делать с ней, что захотим, – её лицо так близко, что я чувствую её дыхание, но достаточно далеко, чтобы я сбросил наваждение и отшагнул назад. Что она несёт? – Мы свободны, умны и способны на всё то же самое, что и мужчины. То, что в Маравилье дела обстоят именно так, вовсе не означает, что так во всём мире. Далеко за пределами этого континента есть страны, где женщина сама распоряжается своей жизнью и может управлять государством. Цивилизации, где одни только женщины, – продолжает она, как будто мне это интересно. – В Сильфосе и остальных странах Маравильи до сих пор относятся к нам, как к… бесполезным вещам, только из-за таких, как ты: людей, способных многое изменить, но предпочитающих сохранять древние неписанные законы, столь удобные для вас, позволяющие думать только тем, что находится у вас между ног. А теперь прошу меня простить, ваше высочество, но дальше я пойду одна.
Её решительные шаги удаляются, и я позволяю ей уйти. Прислоняюсь щекой к каменной стене. Она холодная и успокаивает жжение, поэтому я остаюсь стоять так ещё несколько минут, необходимых для того, чтобы больше никогда не встречаться в этой психованной. Каждый из нас пойдёт своей дорогой.
– Сумасшедшие. Все, как одна, ненормальные, жестокие и непостоянные… – бормочу я.
Женщины: естественный враг мужчины, но, как ни парадоксально, единственная возможность для размножения.
ЛИНН
Я, конечно, слышала, что принц Сильфоса – избалованный мальчишка с манией величия, обожающий празднества, выпивку и женщин, но никогда не думала, что он окажется конченным придурком. Теперь понятно, почему дела в королевстве обстоят именно так, почему существуют такие люди, как Кенан и прочие варвары, которых я встречала в борделе. А как иначе, если даже члены королевской семьи разделяют их идеи? Фыркаю. Бедный Сильфос. Если этот парень когда-нибудь взойдёт на трон, то мне уже страшно за страну: Бридон, по крайней мере, серьёзный человек, сильный правитель, защищающий свой народ; этот же мальчишка – просто ребёнок, решивший поиграть в героя. Да ещё и думает, что для этого нужно, конечно же, спасать девушек. Как будто мы сами не можем позаботиться о себе! Как будто он может помочь хоть кому-то! Если уж даже мне удалось легко и просто обезоружить его и заставить слушаться меня…
В общем, хватит о нём. Я больше не слышу шагов позади: видимо, он всё-таки отцепился от меня (или, точнее сказать, от моей задницы, в которую он впился пальцами в том переулке, воспользовавшись моментом). Вот ни разу не сомневаюсь, что эта пародия на мужчину в слезах побежит обратно в свой замок, стоит только запачкать дорогую одежду или остаться без гроша в кармане после встречи с разбойниками. Если ему, конечно, хватило ума не покидать замок без денег.
Задумываюсь над этим. Может, мне стоит вернуться и самой забрать у него всё, что найду? Деньги лишними не бывают. Хотя я прихватила с собой все накопления, не могу сказать, что их много. И вообще я могла бы преподать ему урок: научить его скромности и доказать, на что способны женщины: раздела бы его до трусов и совсем не с той целью, какой бы ему хотелось. После этого у него не осталось бы иного выбора, кроме как вернуться к своему папочке, хныча, как младенец: «О, как жесток и несправедлив этот мир: такому распрекрасному мне не дали стать героем, хотя у меня есть всё, что надо… Все женщины – змеи подколодные!»
Я всерьёз обдумываю вариант вернуться и воплотить эту фантазию в жизнь, как вдруг врезаюсь в стену передо мной. Выругавшись, морщусь от боли. Ощупываю в темноте пространство перед собой и обнаруживаю груду камней, заблокировавших проход. Похоже, я пришла в тупик.
Дрожь волнения пробегает по спине.
Вот оно, начало моей новой жизни.
Быстро начинаю разбирать камни. Каждый следующий приближает меня к свободе, дальше от этого королевства, дальше от всего остального. Вскоре я вижу свет луны, сияющий в ночи, и, раскидав ещё несколько камней, оказываюсь снаружи. Нетерпеливо выбираюсь из прохода, и понимаю, что нахожусь у пещеры, не очень глубокой, посреди тёмной рощи, и где-то рядом пролегает река. Над головой силуэты ветвей заслоняют звёздное небо, качаясь на ветру, будто приветствуя меня. Колыбельная быстрого течения и звуки леса кажутся мне самой чудесной музыкой, которую я когда-либо слышала. Где-то вдалеке ухает сова. В траве шуршит мелкий зверёк.
Чувствую непреодолимое желание улыбнуться. Всё осталось позади. Теперь я сама решаю, как жить.
Оглядываюсь на пещеру и последний раз думаю о городе, в который ведёт этот тайный проход. Это город, в котором я родилась и выросла. Город, в котором я потеряла всё, что у меня когда-либо было. Город, в который я не вернусь никогда. Особенно если Кенан действительно умер. Морщусь, вспомнив, как я ударила его кинжалом. Может, мне и удалось покинуть столицу Сильфоса, но я ещё должна успеть покинуть страну, прежде чем меня объявят в розыск по обвинению в убийстве.
Проституция – не лучшее занятие в мире, но моя голова хотя бы ещё у меня на плечах. И я бы предпочла, чтобы она там и оставалось.
Перехватываю сумку поудобнее и делаю первые быстрые шаги, уходя как можно дальше от этого места.
Но стоит мне пройти несколько метров, как я слышу голос:
– Прошу прощения, госпожа, не подскажете, в каком королевстве мы находимся?
Вздрагиваю. Первым делом оборачиваюсь назад, к тайному проходу, но там никого нет. Одна лишь темнота, в которой ничего не разглядеть. Я хмурюсь и оглядываюсь вокруг. Пальцы рефлекторно сжимают рукоятку кинжала, пока глаза вглядываются в ночь, пытаясь найти источник звука…
– Внизу. Прямо под вашими ногами.
Моргаю и опускаю глаза вниз. Вглядываюсь в тёмный силуэт прямо передо мной, освещаемый луной. Что-то очень маленькое… Мне приходится сесть на корточки, чтобы увидеть. Рот сам открывается от шока.
– Говорящая лягушка?
В ответ раздаётся кваканье, но вместе с тем я отчётливо различаю человеческие слова, когда лягушонок подпрыгивает на земле. Протираю глаза: кажется, я сплю.
– Я не лягушка, я маг.
Ох, ладно. Это многое объясняет…
Нет, ничего это не объясняет.
– Почему ты тогда в облике лягушки, если ты маг? – спрашиваю, протягивая руку к маленькому земноводному… или человеку, или кто это вообще. Лягушка запрыгивает мне на ладонь, и я выпрямляюсь, чувствуя, какая склизкая у неё кожа.
– У меня… скажем так, возникли небольшие проблемы с заклинанием.
– Проблемы с заклинанием?.. Если ты маг, то ты можешь его отменить, разве нет?
– Нуууу, магия – капризная штука, а я… Мы сейчас, случайно, не в Верве?
Моргаю, растерявшись от столь резкой смены темы, но раз уж он потерялся… Или она? Как тут понять? Голос вроде мальчишеский, немного детский. Но это ведь лягушка, хоть и волшебник. Как называют лягушек мужского рода?
Что за бред лезет мне в голову?
– Нет, ты не в Верве, – объясняю я, хотя это самое странное, что со мной происходило в этой жизни. Да я разговариваю с лягушкой, ради всего святого! Ночь и так была довольно странной (одна только встреча с принцем чего стоит), но это уже выходит за пределы моего воображения. – Даже не близко. До Вервы отсюда несколько дней пути. Мы в Сильфосе, рядом с Дуаном.
Если лягушки могут быть грустными (а кто их знает? Я никогда не задумывалась о чувствах лягушек), то это выглядит примерно так. По крайней мере, последующее кваканье звучит очень жалобно:
– А у вас в Сильфосе нет Башен магии, да?
Кажется, это риторический вопрос, – особенно если учесть, что из нас двоих маг он и ему лучше знать, – и всё же я отрицательно качаю головой.
– Но если тебе нужно найти других магов, то в Сильфосе кто только не живёт, даже без всяких Башен…
– Мне нужно найти магистра магии. Неважно какого. Но вы, полагаю, не слышали, чтобы где-нибудь поблизости жил такой?
Откровенно говоря, на своей бывшей работе я встречала самых разных людей. По-настоящему разных. Я спала с мужчинами всех известных рас, да и колдуны в нашем королевстве – не такая уж редкость, они часто работают целителями и помогают тем, кто не может позволить себе оплатить их услуги. Но я никогда особо не расспрашивала своих клиентов о жизни, чтобы знать их магический ранг или ещё что-нибудь подобное. А если бы даже и знала, что среди них был магистр, то уж точно не стала бы сейчас возвращаться ради говорящей лягушки. Юный маг даже не подозревает, что находится в руках беглой преступницы.
– Прости, я не знаю ни одного магистра.
И снова это печальное кваканье:
– Ладно, в любом случае спасибо… – бормочет он. Я снова ловлю себя на мысли, что голос у него слишком высокий для взрослого мужчины. – Может, тогда знаешь, как добраться до Вервы?
– Да, но боюсь, в таком облике это займёт у тебя вечность.
– А, не переживай: колдовство обязательно рассеется. Рано или поздно… – вздыхает лягушонок, а я не упускаю из внимания, что он начал мне «тыкать». – У меня не очень хорошо получается, понимаешь?
Какие-то нотки в его голосе – то, как он произносит последнее предложение, – заставляют меня проникнуться к нему сочувствуем. Он кажется очень несчастным. Похоже, ему по-настоящему плохо, и он как будто винит в этом сам себя. Он оказался здесь, потому что его заклинание не удалось?
Я долго смотрю на него, потом перевожу взгляд на лес перед нами, в ночную тьму, и снова на лягушонка. Точнее, на мальчика или кем бы он ни был на самом деле. Он такой маленький… Я же могла наступить на него и не заметить, если бы он вдруг не заговорил.
Прикусываю губу. Верва… Верва – это своего рода центр Маравильи. Славится прекрасными тканями. Активный участник торговли, соединяющий все страны континента. Может быть… хорошим местом, чтобы начать своё дело, а это именно то, чего я хочу – пойти по стопам отца, который был купцом. Верва находится не так уж далеко, а я всё равно не знаю, куда идти: чёткого плана у меня не было и нет. Если так посмотреть, то это вполне нормальный вариант. К тому же так меня не будет всю жизнь терзать совесть мыслями о том, что же случилось с магом-лягушонком, которого я бросила на произвол судьбы.
