Текст книги "Стражи Хейвена"

Автор книги: Саймон Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 91 (всего у книги 100 страниц)

Стиснув руки, Пенделтон опустился на краешек стула.

– Зря мы пришли сюда лично. Мы всегда действовали через посредников.

– И именно поэтому ничего не добились, – спокойно подхватил сэр Моррисон. – Наши идеи размываются. Наша настойчивость проходит незамеченной. Сэр Роберт был нашей последней надеждой – и оказался опасно мягок. Ему не хватило пороху на решительные действия, необходимые для захвата власти. Так что в дальнейшем мы обойдемся без него и его дорогостоящих советов. Если получится убедить герцога, считай, полдела сделано.

– Это очень большое «если», – пробурчал Пенделтон.

Тут двери распахнулись, и стражи молча сделали заговорщикам знак войти. Те поднялись и вступили в личные покои герцога, каждый по-своему стараясь выглядеть спокойным и собранным. Герцог восседал в кресле в центре комнаты, поддерживаемый в вертикальном положении ремнями, скобами и подпорками. Он даже не потрудился поднять глаза, пока посетители не очутились прямо перед ним, и тогда взгляд его оказался холодным и откровенно презрительным.

Моррисон и Пенделтон низко поклонились, Эстер присела в реверансе. Герцог еле кивнул посетителям.

– Вы хотели поговорить со мной, – равнодушно произнес он. – Так говорите. И придерживайтесь сути дела, иначе мои гвардейцы выбьют ее из вас.

Пенделтон поморщился. Гвардейцы уже потребовали, чтобы они сдали все имеющееся у них оружие, прежде чем им просто позволили ждать у дверей. Моррисон вежливо улыбнулся и обратился к герцогу тоном полнейшего благоразумия:

– Мы явились, чтобы сделать вам простое предложение, ваша светлость. Мои коллеги и я представляем ландграфов Золота, Серебра и Меди, а также прочие, весьма разнообразные деловые круги страны. Мы не так могущественны, как некогда, но с вашей помощью можем подняться снова. Мы располагаем разветвленной сетью осведомителей, которую предоставим в полное ваше распоряжение. Речь идет о той информации – люди, места и расположение войск, – которая окажется бесценной для вас, если вы сочтете необходимым вторгнуться в Лесное королевство для его же собственного блага. Мы не питаем доверия к нынешнему режиму, который никогда не признавал нашей истинной ценности. Короче говоря, мы предлагаем вам разведданные в обмен на вашу поддержку после прихода к власти. Наши интересы носят чисто экономический характер. Мы хотим только, чтобы все стало как раньше, когда ландграфы представляли собой силу, с которой считались и которую ценили. Не так уж много в обмен на беспроблемное продвижение ваших войск.

– Мы можем даже предоставить вам вооруженных людей, чтобы они сражались рядом с вашими, – добавила леди Эстер. – Наемники, но хорошие бойцы. Кроме того, нам подчиняются наемные убийцы, действующие внутри замка. Мы можем прикончить для вас кого угодно.

– Хороший план, – одобрил герцог. – Я восхищаюсь вашим честолюбием. И безжалостностью. Но вы мне не нужны. Стража, убейте их.

Трое заговорщиков уставились на него, разинув рты, а затем быстро огляделись, так как гвардейцы начали плавно отрезать их от герцога и от путей к отступлению.

Сэр Моррисон с трудом обрел дар речи:

– Вы не можете этого сделать! Мы могущественные и влиятельные люди!

– Вы предатели, – отозвался герцог. – И никто не станет скучать по вам.

– По крайней мере, верните нам оружие, – потребовал сэр Моррисон. – Позвольте нам сражаться!

Герцог с придыханием рассмеялся:

– Разве я похож на дурака?

Сэр Моррисон прорычал проклятие и бросился вперед, пытаясь прорваться к герцогу. Гвардейцы зарубили его раньше, чем он добрался до них. Пенделтон сломался и побежал, и гвардейцы с легкостью прикончили его.

Леди Эстер смотрела, как погибают ее союзники, затем вынула из высокой прически неприятного вида стальную булавку. Она держала длинную спицу словно кинжал, и ближайшие к ней гвардейцы заколебались. Леди Эстер бросила на герцога последний, вызывающий взгляд, а затем пронзила спицей себе сердце, украв у него радость убийства. Герцог наблюдал, как ее тело безжизненно осело на пол.

– Мертвые есть мертвые, – наконец произнес он, ничуть не тронутый случившимся. – А у меня никогда не было времени на предателей. Стража, уберите трупы и выбросьте там, где их никто не найдет. И смойте грязь. Эти люди никогда сюда не приходили.

Чанс отвел Хока и Фишер на встречу с Джерико Ламентом в прилегающий к тронному залу королевский кабинет. Там их никто не побеспокоит. По пути квестор прилагал все усилия, чтобы объяснить капитанам, как им следует держаться с Ламентом. Как избранный воин Господень, Ламент не знает сомнений и неуверенности. Это делает его крайне опасным и сильно сужает его поле зрения. С ним невозможно спорить, ему нельзя что-то доказывать, а если ты попытаешься встать у него на пути, он тебя попросту убьет.

– Похоже, наш человек, – прокомментировал Хок, и Фишер серьезно кивнула. Чанс подумал о том, не отлучиться ли ему ненадолго, чтобы изменить завещание.

Когда Аллен, наконец, провел их в маленькую комнатку, супруги моментально ощутили абсолютное присутствие Ламента. Он просто стоял там, но при этом выглядел огромным и грозным, словно один из самых неприятных Божьих ангелов, спустившийся в трущобы смертных пределов. Хок с минуту прикидывал, не так ли чувствуют себя люди при виде их с Фишер. Или принца Руперта и принцессы Джулии.

У него мелькнула было мысль опуститься на колени и попросить благословения – или хотя бы отпущения грехов, – но он не стал этого делать: отчасти потому, что не отчитывался ни перед кем, кроме собственной совести, но в основном потому, что собирался работать с этим человеком. Важно было, чтобы тот воспринимал Хока и Фишер как потенциально равных себе.

Поэтому Хок вежливо поклонился Ламенту и обжигал супругу взглядом, пока она не сделала то же самое.

Джерико учтиво поклонился в ответ и жестом предложил своим гостям сесть. Все опустились в кресла и сделали вид, что им удобно.

Хок все смотрел на Ламента и гадал, каково это – всегда быть уверенным, что делаешь правое дело. Не знать ни сомнений, ни колебаний. Ни до, ни после. Он-то всегда сомневался, даже когда был принцем Рупертом. Хок все гадал, делает ли такая уверенность Пешехода чем-то большим, чем просто человек, или напротив – умаляет его.

– Синяя Луна еще не покончила с Лесным королевством, – жестко начал Ламент. – Голос внутри меня – голос Бога, и он говорит мне то, что следует узнать и вам. Я прочел кое-какие книги в церковных библиотеках. Старые книги, забытые или запрещенные. Полученные сведения неутешительны. Когда Магус открыл Трещину, соединив север и юг, он нарушил баланс Дикой магии в мире. Примененное им долгосрочное заклинание потребляет ужасное количество Дикой магии. Все оно уходит на поддержание Трещины. Рост магического присутствия привел к возвращению Опрокинутого Собора и сделал возможным повторное появление Синей Луны.

Вы когда-нибудь задумывались о природе Синей Луны? Вокруг какого солнца она должна обращаться, чтобы отражать такой кошмарный свет? Какому миру нужно ее сияние? Ученые веками бились над этими вопросами, и нигде я не нашел удовлетворительного ответа. Я располагаю только именем. Вероятно, это название мира Синей Луны – Грeза.

Пешеход на мгновение умолк, чтобы убедиться в том, что собеседники понимают его слова, а затем продолжал тем же мрачным тоном:

– Есть только один способ не позволить Синей Луне снова показаться в нашем небе. Именно поэтому Бог привел меня сюда. Я войду в Опрокинутый Собор, очищу его от зла и сделаю его снова святым, возродив для Господа. Я верну Собор в мир людей, и он распространит свою святость по всей стране, как изначально и предполагалось, навсегда лишив Дикую магию силы.

– Погодите, – перебил Хок. Ламент удивленно поднял бровь, но капитан, не дав себя смутить, продолжал:

– Вы говорите о том, чтобы перевернуть Собор обратно? Чтобы он вздымался в небеса, а не погружался в бездну?

– Да.

– Позвольте вам только напомнить одно обстоятельство. Данный Собор находится прямо в середине замка. Если он внезапно взлетит ввысь, что произойдет с окружающими строениями? Над ним же сейчас выстроены целые этажи!

– Я не знаю, что произойдет, – сказал Ламент. – Это не важно. Воля Господа должна быть исполнена.

– Погибнут люди!

– Люди все время погибают, – ответил Пешеход. – Сколько их погибнет, если вернется Синяя Луна и в мире снова настанет Долгая ночь? У меня нет желания видеть страдания невинных, но я сделаю то, что должен, дабы предотвратить победу тьмы.

– Ладно. Попробуем взглянуть на проблему под несколько иным углом. Что именно вы собираетесь проделать внутри Опрокинутого Собора? Что очистит и возродит его?

– Пока не знаю. Мне только велено войти в Собор и действовать так, как подскажет внутренний голос и мой собственный опыт.

– Вы не сильны в предварительном планировании, верно? – спросила Фишер.

– Если шаги мои направляет Бог, как я могу ошибиться? – возразил Ламент.

– Мы как-то работали на улице Богов в Хейвене, – сказала Фишер. – Мы встречали много людей, которые утверждали, будто трудятся для того или иного бога. Некоторые из них были отвратительными ублюдками, и нам приходилось их затыкать. А порой мы убивали их, чтобы заставить прекратить делать то, что велели им их боги. Вы, Ламент, говорите, что слышите голос. Это очень хорошо, но мы-то с Хоком ничего не слышим, поэтому нам приходится поступать так, как диктует нам совесть.

– О тебе многое рассказывают, Пешеход, но ведь и о нас тоже. И мы остановим тебя, если создастся впечатление, что ты угрожаешь безопасности замка или страны. Поэтому мы с Хоком отправимся на эту небольшую экскурсию по Опрокинутому Собору вместе с тобой. На всякий случай.

– Я знал, что вы пойдете, – непринужденно отозвался Ламент. – Голос сказал мне.

Хок решил сменить тему, прежде чем давление у Фишер подскочит до опасного предела.

– Сенешаль говорил, что издали заглядывал в Опрокинутый Собор и узрел в его глубинах ад.

Ламент уверенно покачал головой.

– Нет. Собор сделался темным и злым местом, но сам по себе не является областью преисподней. Вероятно, в нем содержатся врата в ад. Если это так, я закрою или уберу их. Я всегда делал, что должен, ради большего блага.

– Я тоже в свое время так думал, – поделился воспоминанием Хок. – Теперь я уже не так уверен в собственной правоте. Поэтому, что бы ты ни вытворял в Опрокинутом Соборе, мы всегда будем рядом. И если ты, Ламент, окажешься просто очередным спятившим ублюдком, мы тебя прикончим.

– Верно, – подержала Фишер. – Прикончим. Внезапно, жестоко и насовсем.

– Я знал, что помещать вас троих в одной комнате ошибочно, – вмешался квестор. – В данный момент я официально меняю тему разговора и не желаю слышать ничьих возражений. Скажите мне вот что, сэр Ламент. Ходят всевозможные слухи, что в Опрокинутом Соборе содержатся спрятанные сокровища и забытые чудеса. Что, по-вашему, там находится?

– Может, Грааль, – совершенно серьезно ответил тот. – Фрагменты Истинного Креста. Головы святых, по-прежнему живые и изрекающие странные истины. Бич, который полосовал спину Иисуса, с запекшейся на нем святой кровью. Даже кое-что из мебели, которую Он делал для своего земного отца. Коснуться чего-то, чего касался руками сам Христос… – Ламент вдруг улыбнулся. – Я не нашел и двух книг, которые сходились бы во взгляде на данный предмет. Но все они уверены в одном: Опрокинутый Собор содержит настоящее чудо, вещь огромной силы. Может, источник магии Собора или ключ к его воссозданию. Или разрушению. Я – Гнев Божий, и если не смогу спасти Собор, то уничтожу его.

– Все ясно, – твердо заявил Чанс. – Я иду с вами в Опрокинутый Собор, ребята. Кто-то должен остаться тихим голосом разума, а иных добровольцев я пока не вижу.

– Ты не можешь пойти, – возразил Хок. – Ты нужен мне здесь, чтобы защищать замок в наше отсутствие. Всегда остается вероятность, что, пока мы будем находиться внутри Собора, оттуда вырвется какая-нибудь дрянь. Помнишь тени-убийцы в тронном зале? А если мы не вернемся, и в Соборе ничего не изменится, здесь должен остаться тот, кто возглавит следующую экспедицию.

Чанс жестом отозвал Хока в уголок, где они могли бы побеседовать наедине. Юноша наклонился поближе к принцу.

– Если бы власть предержащие знали, кто ты на самом деле, тебе не пришлось бы идти одному. Ты получил бы целую армию, готовую следовать за тобой хоть в пасть к самому дьяволу.

– Наверное, – согласился Хок. – Но меня не покидает ощущение, что армия только путалась бы под ногами. Небольшой отряд способен долго оставаться незамеченным. Кроме того, мне не кажется, что эту битву можно выиграть силой оружия. Я пойду с Ламентом. Не знаю, что мы там обнаружим, когда доберемся до дна. И это дополнительная причина не подвергать лишних людей опасности без крайней на то необходимости. Если дойдет до самого худшего, нас троих можно не беречь.

Ламент внезапно повернулся, выбросил вверх руку и поймал что-то в воздухе. Крошечный пленник сердито жужжал внутри его огромного кулака, а затем святому пришлось разжать пальцы, так как Лунный Блик стремительно обрела человеческие размеры. Она сердито уставилась на Пешехода и энергично похлопала радужными крылышками, дабы убедиться, что они не помялись.

– Если честно, – заметила красавица, – некоторые мужчины только и знают, что руки распускать.

– Не выношу соглядатаев, – холодно отозвался Ламент.

– Тогда в политике ты далеко не уйдешь. В Лесном замке всегда кто-нибудь подслушивает, – разозлилась фея. – Тебе следовало бы понимать это. Откуда ты узнал, что я здесь?

– Бог все видит. А теперь уходи. Я не потерплю присутствия тебе подобных. У бессмертных ни души, ни совести. Феи никогда не были настоящими друзьями человека. Отправляйся назад к своему хозяину и вели ему подождать, пока я не приду за ним.

– Преподаватели с курсов обаяния просто взяли у тебя деньги и сбежали, правда? – осведомилась Лунный Блик и махнула Хоку и Фишер. – Увидимся, ребятки.

Она снова уменьшилась до размеров насекомого и выпорхнула, едва не задев голову ошеломленного Сенешаля, который обнаружился в зале. Тот поморгал, провел рукой по остаткам волос, дабы убедиться, что в них ничего не запуталось, вошел и прикрыл за собой дверь. Он кивнул Хоку и Фишер и взвесил на руке длинный полотняный сверток.

– Я решил пойти с вами. Это, несомненно, плохая идея, и она неизбежно закончится плачевно, но без проводника вы заблудитесь через десять шагов. Давайте сразу четко обозначим, что я нахожусь здесь только по причине эмоционального шантажа и что на сей раз я рассчитываю получить свою законную долю сокровищ. Когда я заново открывал южное крыло, подобные материи меня не волновали, но теперь я обязан содержать семью. Неплохо бы получить хорошую пенсию. Я уже интересовался этим вопросом, но мои предшественники, по-видимому, никогда не доживали до соответствующего возраста, а это о чем-то да говорит.

– Вы, должно быть, Сенешаль, – сухо констатировал Ламент. – Именно таким я вас и представлял. Я так понял, вас замучила подагра.

– Замучила, – согласился тот. – Но целитель наложил временное заклятие, так что я ее не чувствую. Нельзя рисковать и применять что-нибудь более сильное, не то магия помешает моим непосредственным талантам. – Он сердито зыркнул на Фишер. – Мне, несомненно, придется впоследствии заплатить за это нечеловеческими страданиями, каких вы себе и вообразить-то не способны, но я не могу отпустить вас в это ужасное место одних. Если только ваша миссия провалится, в опасности окажется весь замок. Поэтому я здесь. Готовый, по доброй воле и ничуть не обиженный. – Он посмотрел на Хока. – Я вам кое-что принес. Подумал – может пригодиться, если нарвемся на неприятности.

Он передал сверток принцу, и тот с секунду неуверенно его разглядывал. Сверток казался необычайно тяжелым, но вес был знакомый. Руперт принялся торопливо снимать ткань, и его сердце забилось быстрее при виде длинного меча в потертых ножнах.

– Радужный меч… – благоговейно произнес Хок.

– Я решил, что у кого-нибудь в этом отряде должен быть Радужный меч, – сказал Сенешаль. – Поскольку все только и твердят, что возвращается Синяя Луна. А капитан показался мне самой подходящей для этого кандидатурой.

– Конечно, – отрывая взгляд от меча, произнес Чанс. – Разумеется, это должны быть вы, капитан.

– Я представитель Бога, – подал голос Ламент. – Если кому и носить это меч…

– Я бы тебе его и в качестве анальной свечки не дал, – огрызнулся Сенешаль. – Ты не внушаешь мне доверия, Ламент. Я хочу, чтоб этот меч находился в руках того, на кого я могу положиться.

– Спасибо, сэр Сенешаль, – сказал Хок. – Надеюсь, он нам не понадобится, но с ним на поясе я чувствую себя гораздо лучше.

Он пристегнул клинок напротив топора. Тяжесть его мгновенно успокоила и породила ощущение правильности. Словно здесь всегда и было место Радужного меча. Затем Чанс достал Руку Славы, при помощи которой открыл Трещину из Хейвена, и Ламент подпрыгнул чуть не до потолка.

– Какого дьявола эта пакость здесь делает?!

– Некоторое время назад ее создал Магус, – сказал Чанс. – Я подумал, она пригодится Сенешалю, чтобы проложить путь в Опрокинутый Собор.

– Ценная мысль, квестор, – одобрил Сенешаль, беря мумифицированную Руку и пристально разглядывая ее. – Рад, что хоть кто-то здесь думает на несколько шагов вперед.

– Это злая вещь, – вскрикнул Ламент. – Продукт нечестивого колдовства и оскорбление Господу!

– Чушь собачья, – отозвался Сенешаль. – Просто магический инструмент, ничем не отличающийся от любого другого. В производстве неприятный, согласен, но то же можно сказать и про заячье рагу.

– Он сделан из руки мертвого человека!

– Видели бы вы, что сделали с остальным телом. – Сенешаль на секунду задумался. – На самом деле – нет, не стоит. Это сорвало бы вас с катушек на всю оставшуюся жизнь. А теперь перестаньте спорить и давайте уже пойдем, черт подери. Можете возглавить отряд, сэр Ламент, раз уж вам так не терпится. – Он задумчиво посмотрел на Пешехода. – Как вы думаете, что мы найдем внутри Собора?

– Спуск по кругам обреченных, – ответил Ламент.

– Понял… больше я с вами не разговариваю.

– Я лучше пойду обратно в тронный зал, – тактично заметил Чанс. – Надеюсь, к этому моменту там уже оправились от небольшого выступления сэра Ламента. По последним данным, политиков до сих пор выуживают изо рва. Удачи вам всем.

Он улыбнулся и вышел. Все выжидательно уставились на Пешехода, который медленно покачал головой.

– Наверное, мне следует проделать это в одиночку.

– И не надейся, – сказал Хок.

– Не в моем замке, – добавил Сенешаль.

– Пойдемте, – заключила Фишер.

Они вышли из комнаты и двинулись по коридору. Принцесса оказалась рядом с Ламентом и попыталась завязать с ним светскую беседу.

– Я слыхала, нынче христианство в большом почете. Полагаю, Долгая ночь на многих нагнала страху.

– Дети преклоняют колени перед Иисусом, пока не узнают цену Его гвоздям, – ответил Ламент.

– Я с вами больше не разговариваю, – сказала Фишер.

По дальнему пустынному коридору Лунный Блик во весь дух неслась обратно к Магусу. Ему следовало знать о происходящем. Он не предвидел прибытия Пешехода. И того, что Джерико Ламент решит спуститься в Опрокинутый Собор. А это значит, что все тщательно выверенные планы Магуса могут пропасть втуне. Фея очень спешила, надеясь, что доберется до любимого вовремя.

7. ВСЕ ВНИЗ И ВНИЗ

Тяжкий гнет Опрокинутого Собора они ощутили задолго до того, как заметили первые признаки его присутствия. Медленно приближаться к охранному периметру было все равно что подходить к зубодеру с окровавленными руками или к хирургу, держащему в волосатых лапах пилу, облепленную засохшими мозгами. Острое ощущение тревоги и предчувствие неизбежной боли. Последние несколько коридоров были тихи и пустынны, только беспокойные тени толкались здесь по углам. Живые стражи отсутствовали. Ни один человек не мог долго выносить близость Опрокинутого Собора.

Маленький отряд состоял из совершенно особенных людей, каждый из которых имел все основания считаться чем-то чуть большим, нежели просто человеком. Но даже эти храбрецы чувствовали, что впереди их подстерегает исходящая угрозой жуть.

Когда четверка, наконец, достигла покоев, где находился вход в Опрокинутый Собор, их постигло даже некоторое разочарование. Перед ними была просто средних размеров комната с квадратным люком в полу посередине. И все. Ни мебели, ни картин или гобеленов. И, разумеется, никаких признаков жизни – ни человеческой, ни какой-либо иной. Только смутное ощущение давления в воздухе, словно толкаешься в невидимый барьер, не позволяющий войти.

Все четверо столпились в дверном проеме и тщательно осмотрели пустое помещение.

– Вы уверены, что это то самое место? – наконец спросил Хок у Сенешаля.

– Разумеется, – огрызнулся тот, не оборачиваясь. – Чувство направления никогда меня не подводит. И, кроме того, согласно моим обширным познаниям в топографии Лесного замка, этой комнаты вообще не должно здесь быть. Тут полагается находиться длинному непрерывному коридору. И двенадцать лет назад так оно и было. Интересная мысль: существует ли эта комната на самом деле, имеет ли она реальную историю или же возникла здесь только для того, чтобы обеспечить вход в Опрокинутый Собор? Была ли она возведена давным-давно человеческими усилиями или же это всего лишь магическое построение?

– А какая разница? – не поняла Фишер.

Сенешаль смерил ее жалостливым взглядом.

– Если эта комната построена человеческими средствами, она не обязательно исчезнет, как только прекратит действовать магия Опрокинутого Собора. В конце концов, никто не знает, что произойдет, как только мы начнем возиться там внутри.

– Огромное спасибо, – проворчала Фишер. – Теперь мне придется беспокоится еще и об этом.

– Я просто делаю свою работу, – пожал плечами Сенешаль.

– А что на нас давит? – быстро сменил тему разговора Хок.

– Защитные поля Магуса, – пояснил Ламент. – Он установил отклоняющее заклятие. И очень мощное. Только обладатель сильной воли и четкой цели может хотя бы заглянуть в эту комнату. Если мы попытаемся войти, давление усилится еще больше. Чем упорнее мы будем пытаться, тем сильнее будут щиты нас выталкивать. Как у вас нынче с силой воли, капитан Хок?

– О, этот упрямый, как черт! – вместо мужа ответила Фишер. – да и сама я всегда славилась дьявольской упертостью.

– В жизни бы не догадался, – пробормотал Ламент. – Ладно, вы двое пойдете первыми. Посмотрим, насколько далеко вам удастся продвинуться. Сенешаль и я останемся наблюдать отсюда и делать пометки.

– На тот случай, если вы не вернетесь, – ободряюще пояснил Сенешаль.

Хок и Фишер переглянулись, пожали плечами, перехватили поудобнее оружие и осторожно шагнули вперед, в комнату. Их шаги по голому деревянному полу звучали болезненно громко. Все выглядело по-прежнему, но давление мгновенно возросло в несколько раз. Все инстинкты Хока прямо-таки вопили, чтобы он поворачивал и бежал прочь отсюда. Сердце бешено колотилось в груди, а дыхание сделалось резким и торопливым. Он просто знал, что сейчас случится нечто плохое, и стискивал рукоять меча, пока костяшки пальцев не побелели.

Принц окинул комнату быстрым, настороженным взглядом, но в ней по-прежнему было тихо, спокойно и пусто. Совсем рядом с ним Фишер шаг за шагом преодолевала сопротивление. Лицо ее сделалось бледным и напряженным, а глаза мучительно расширились.

Супруги переглянулись и обменялись невеселыми улыбками. Они продвинулись всего на дюжину футов, а у Хока уже дрожали ноги. И – видимо, из солидарности с конечностями – сводило мышцы живота. Ощущение угрозы сделалось настолько реальным, что, казалось, ее можно потрогать. Пот струился по лицу и капал с подбородка. Хок даже не мог оглянуться и посмотреть, как дела у Фишер. Каждый последующий шаг требовал полной концентрации воли. Весь мир сузился до размеров комнаты, лежащей перед глазами, и люка впереди. Поэтому капитан очень удивился, когда внезапно погасли все огни, и его окутала темнота. Давление вдруг исчезло, и он сделал несколько еще неловких шагов вперед, прежде чем пришел в себя. Темнота была полной, в какую сторону ни повернись. На мгновение он решил, что снова оказался в Черном лесу, один и всеми покинутый. Паника угрожала захлестнуть Хока, но он безжалостно задавил ее. Принц больше не боялся темноты. Не боялся – и все. Он окликнул Фишер, затем Ламента и Сенешаля, но ответа не последовало.

Хок не был даже уверен в том, что находится в той же самой комнате. Может, они с Фишер активировали какое-нибудь скрытое заклятие Магуса и перенеслись куда-то еще? Он ощущал вокруг себя открытое пространство, но не имел понятия, насколько оно велико. Дыхание снова участилось при мысли о том, что он и впрямь мог снова очутиться в гнилом сердце Черного леса и Долгой ночи, где всегда темно. Достаточно темно, чтобы сломить кого угодно.

Хок опустился на колени и потрогал землю под ногами. Его захлестнуло облегчение, когда он ощутил под ладонью голые доски. Он по-прежнему находился в комнате. Хок выпрямился, сердясь на себя за то, что едва не утратил самообладание, и вновь осторожно двинулся вперед, вытянув перед собой руку. У него имелась коробка спичек, однако на то, чтобы зажечь их, требовалось хотя бы на мгновение выпустить меч, а ему пока не хотелось этого делать. И вообще, кто знает, какую дрянь привлечет свет в подобной темноте?

И тут впереди, на некотором расстоянии перед ним, возник огонек. Серебристое свечение, странное и неестественное, приняло форму, и в пятне света появилось лицо, вынырнувшее из Хокова прошлого. Из тех лет, когда у него было другое имя и другая легенда. Серебристый свет исторг мертвеца, покойного короля Иоанна Четвертого, некогда правителя Лесного королевства, отца принца Руперта.

Король был в точности таким, как в последние мгновения перед великой обороной Лесного замка от надвигающейся армии демонов, – облаченный в полный доспех. Нагрудную пластину покрывали защитные руны, а в руке он держал великий и ужасный меч «Скалолом», один из древних и могущественных Даров преисподней. Когда говорил «Скалолом», мир содрогался. Волосы у короля были седые, а лицо изборождено морщинами – немыми свидетелями возраста, боли и потерь. Однако Иоанн по-прежнему держался прямо и гордо очень по-королевски. Хок всегда жалел, что отец научился быть королем только в самом конце жизни.

Принц стоял на месте, а его отец все приближался и приближался и, наконец, остановился прямо перед ним. Король Иоанн смерил сына откровенно презрительным взглядом.

– Я знаю, кто ты, – произнес король.

– Разумеется, знаешь, – ответил Хок. – По-моему, от мертвых скрыто немногое. Что ты делаешь здесь, отец?

– Твой позор поднял меня из могилы, – резко ответил король. – Ты разочаровал меня, Руперт. Ты подвел меня, подвел своего брата и не сумел выполнить долг перед страной. Я привел тебя в этот мир, я и отвечаю за то, чтобы убрать тебя из него.

Он бросился вперед, занеся «Скалолом» обеими руками, и в последний момент Хок поднял топор и блокировал удар. Они принялись медленно кружить друг вокруг друга.

Фишер тоже на некоторое время потерялась в темноте, но затем отринула страх – в точности так же, как это сделал Хок. Она тоже увидела серебристый свет, и оттуда к ней тоже вышло знакомое лицо. Она приняла боевую стойку, держа меч перед собой, и покойный принц Харальд замер на почтительном расстоянии от нее. Он выглядел в точности таким, каким она его помнила: высокий, мускулистый классически красивый. Он был одет в покрытую рунами броню и держал, в руках меч по имени «Яркая Вспышка». Когда говорил этот ужасный клинок, мир горел. Харальд медленно оглядел ее, лицо его было холодно и бесчувственно.

– Что ты делаешь здесь? – почти сердито спросила Фишер. – Отправляйся в свою могилу! Я слышала твое послание. Я найду твоего убийцу.

– Тебе не следует находиться здесь, – произнес Харальд едва различимым шепотом. – Любопытство и грехи привели тебя в место, где ходят мертвые. Здесь искупаются старые обиды и исцеляются старые раны. Если бы ты осталась в замке, Джулия… если бы ты любила и осталась со мной, я был бы жив. Мне не следовало доверять тебе.

И тут он напал на нее. Длинный, смертельно опасный клинок описал широкую дугу. Фишер встретила его собственным мечом, и посыпались искры. Два лезвия взлетали и скрещивались, Фишер и Харальд кружили во тьме, предпринимая одну безжалостную атаку за другой. И все это время Фишер думала: «Это не может быть Харальд. Он бы не сделал этого. И что более важно, Харальд мне не доверял. Он не доверял никому и никогда. А поскольку истинный Дар преисподней уже давно разнес бы мой обыкновенный меч, – это не Харальд».

Она сделала шаг назад, не опуская оружия, но и не желая продолжать бой, пока не поймет: с кем или с чем она сражается.

Хок тоже начал гадать, кто его противник, когда король внезапно прекратил бой и побежал. Принц не стал его преследовать. Это не мог быть Иоанн. Они с отцом помирились давным-давно. Кто-то пытался манипулировать ими, а они с Фишер никогда не играли в чужие игры. Да и в приемах противника было что-то чертовски знакомое. Ответ уже вертелся на кончике языка, когда кто-то твердо ухватил Хока сзади за локоть и вытащил из темноты на свет.

Хок и Фишер стояли рядом, подслеповато моргая. Ламент держал их обоих за руки до тех пор, пока не убедился, что они сознают, где находятся. Тогда он отпустил их и отступил на шаг, задумчиво их разглядывая. Сенешаль по-прежнему топтался в дверях и вид имел смущенный. Хок потер глаза и сообразил, что снова оказался на пороге. Он посмотрел на Фишер, а затем перевел взгляд на Ламента.

– Мы сражались друг с другом, верно?

– Да, – ответил Ламент. – Вы оба достигли определенной точки, замерли как вкопанные, пробормотали несколько слов и напали друг на друга. Достойное зрелище. Вы оба – великолепные бойцы. А потом вы внезапно остановились, и я воспользовался моментом и сумел вытащить вас оттуда.

– Вы не видели темноты? – уточнила Фишер.

– Темноты не было, – отозвался Сенешаль. – Что произошло?

– Заклятие, – ответил Хок. – Оно заставило нас видеть всякие вещи. Людей из прошлого. Оно обманом втянуло нас в бой друг с другом.

– Черт, – ругнулась Фишер. – Ненавижу, когда меня проводят, как девчонку.

– Интересно, сколько еще уровней у охранного заклятия, и каковы они? – сказал Ламент. – Наверное, в итоге мне все-таки придется идти одному.

– К дьяволу! – рассердился Сенешаль. – Никто не смеет мне указывать, куда я могу, а куда не могу идти в собственном замке!

И прежде чем его успели остановить, он шагнул прямо в комнату.