Текст книги "Стражи Хейвена"

Автор книги: Саймон Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 100 страниц)

Его религию никогда не считали значимой, но те, кто находился с ним в тот день, кто видел чудо и слышал его проповеди, оказались чрезвычайно стойкими верующими. Они считают, что их кумир превратился в Бога, который переступил границу Времени, чтобы общаться в ином мире, на другом уровне, недоступном нашему пониманию. В один прекрасный день вознесшийся вернется и поделится своими знаниями с истинно верующими. Прошло уже двадцать два года. Все это время они терпеливо ждали, и вот теперь кто-то убил их Бога.

– Но зачем построили именно такой дом на Улице Богов? – спросил Хок. – Почему не церковь или храм, как у представителей других вероисповеданий?

– Это его собственный дом, – пояснила сестра Анна. – Вернее, самая достоверная копия его. Мы строили дом вокруг нашего Бога, комнату за комнатой. Нам хотелось, чтобы он почувствовал себя дома, когда вернется. – Она поставила на стол поднос и налила всем чай из фарфорового чайника с серебряным ситечком. После этого она села за стол, и некоторое время все молча пили чай. Хок незаметно изучал сестру Анну. По ее лицу пролегли глубокие морщины, глаза покраснели и опухли, будто она недавно плакала. Плечи опущены, взгляд рассеянный. «Запоздалый шок, – Подумал Хок – Чем дольше он сохраняется, тем сильнее действует». Он взглянул на Могилу, вопросительно подняв бровь, но колдун, по-видимому, предоставил ему продолжать разговор. Хок взглянул на сестру Анну и откашлялся.

– Когда вы обнаружили, что ваш Бог мертв? – спросил он осторожно, стараясь не придавать своему голосу слишком официальный тон.

– В четыре часа утра, шесть дней назад, – ответила сестра Анна ровным голосом. – С ним всегда находился один из наших людей, чтобы Бог не чувствовал себя одиноким, когда вернется к нам. Тогда дежурил брат Джон. Он уснул, сам не зная почему. Это на него совсем не похоже. Когда он проснулся, наш Бог уже не стоял возле алтаря, который мы ему соорудили. Он лежал на полу с ножом в сердце. Повсюду была разбрызгана кровь. Брат Джон поднял тревогу, но никаких следов убийцы мы не обнаружили. Мы и сейчас не понимаем, как преступнику удалось войти и выйти.

– Можно поговорить с братом Джоном? – спросил Хок.

– К сожалению, нет. Он в тот же день отравился. И он не единственный, кто так поступил. Мы все немного посходили с ума.

– Понимаю.

– Нет, вы не можете этого понять, капитан – Сестра Анна посмотрела ему прямо в лицо. – Мы ждали двадцать два года, мы посвятили свои жизни Разлученному, и все только ради того, чтобы узнать, что делали это зря. Ведь в конце концов оказалось, что он вовсе и не Бог. Боги не теряют кровь, они не умирают. Разлученный был обыкновенным человеком, возможно, он обладал магической силой, но не более того. Из верующих осталась одна я. Больше никого нет. Одни покончили жизнь самоубийством, другие отправились по домам, к семьям, которые они бросили ради своей веры. Иные ушли на поиски нового Бога. Кто-то сошел с ума. Дни проходят, а наш Бог мертв.

Некоторое время все молчали.

– Тело еще здесь? – наконец спросила Фишер.

– Да, конечно, – сказала сестра Анна. – Никто не захотел унести его. Нам даже трудно прикасаться к нему.

Она повела их по узкой лесенке на второй этаж в маленькую уютную спальню. Разлученный лежал на полу, скрючившись, в теле торчал убивший его нож. На полу вокруг тела засохла кровь, но признаков борьбы не видно. Хок опустился на колени рядом с погибшим. Рана была единственной, никаких порезов на руках и плечах, которые свидетельствовали бы о стремлении защититься от нападавшего. В теле торчала рукоятка обыкновенного ножа, такие продавались по всему Хейвену. Лицо мертвого спокойно и умиротворенно. Хок поднялся на ноги и медленно покачал головой.

– Здесь нет никаких следов и улик, ничего, что могло бы помочь нам. Во всяком случае, я их не вижу. Сестра Анна, вы не возражаете против того, чтобы вызвать сюда экстрасенсов?

– Нет, – потупилась она – Делайте что считаете нужным, капитан. Это сейчас не имеет значения.

– А почему вы остались здесь? – спросила Фишер – Все ушли, а вы остались. Что держит вас?

Сестра Анна посмотрела на лежащее тело и едва заметно улыбнулась.

– Я впервые появилась на Улице Богов двадцать два года тому назад, когда эта история только началась. Я шла мимо, а он посмотрел на меня, улыбнулся, и я остановилась послушать его проповедь. Он был прекрасен. Когда он кончил проповедь и пошел, я последовала за ним. С того момента я всегда рядом с ним. Когда его взяли от нас, разлучили со временем, этот дом стал и моим домом, здесь я ждала его возвращения ко мне. Как я могла оставить его? Для меня не имело значения, кто он – Бог или человек. Я осталась, потому что всегда любила его.

Храм Кармадинского Ловчего оказался дверью в стене. С одной стороны двери находилась симпатичная маленькая часовня Ясной Дамы, вся в цветах, плюще, раскрашенная в нежные краски. С другой стороны стоял открытый воздушный храм, посвященный Январскому Человеку. Сама дверь ничем не примечательна. Шести футов в высоту, трех в ширину, с облупленной краской, потрескавшимся деревом и большим висячим стальным замком. По опыту Хок знал: такие двери обычно делают в складах где-нибудь на задах доков, где лежит ценный товар. Он задумчиво рассматривал дверь, чувствуя на себе взгляд Могилы, ожидающего комментариев. Похоже, Могиле не терпелось снова опровергнуть его заключения. Но он не доставит колдуну такого удовольствия!

– Чудесно, – произнес он спокойно. – Вот и дверь. Постучим или сразу войдем?

– Позвольте мне провести вас, – сказал Могила. – Ловчие не любят незваных гостей, даже если у посетителей есть разрешение Совета.

– Минуточку, – вступилась Фишер. – Если Кармадинский Ловчий убит, почему его последователи все еще околачиваются здесь?

– Они ждут, что он воскреснет из мертвых. Я признаю ваше право, капитан Фишер, капитан Хок, но я бы посоветовал вам по возможности сократить свой визит и задавать вопросы по существу. Кармадинский Ловчий довольно неприятный Бог одиозного ордена. Если его последователям не понравится наше общество, я не уверен, выйдем ли мы из их логова живыми.

– Не беспокойтесь, – уверенно сказал Хок. – Мы многое повидали. Нас не так-то просто огорчить.

Могила пристально посмотрел на него и повернулся к двери. Он сделал движение рукой – и висячий замок открылся с резким щелчком. Могила толкнул дверь – она отворилась, стало видно зеленоватое свечение и ощущался тошнотворный запах. Могила вошел первым. Хок направился было за ним, но остановился как вкопанный, когда в его ноздри ударил сильный запах – застойный, удушливый запах тления и гниения. Зеленое свечение приобрело зловещий оттенок, напомнив Хоку о погребальных кострах, пылавших на недавно возведенных каменных пирамидах. Он собрался с духом и вступил вслед за Могилой в это сияние. За его спиной шла Фишер, держа руку на поясе с мечом.

Дверь за ними захлопнулась, и они очутились в длинном туннеле с кирпичными стенами, ведущем куда-то вниз и освещенном странным зеленым светом, который исходил отовсюду и ниоткуда одновременно. Высота туннеля позволяла одной только Фишер идти во весь рост, ширина его была не больше трех-четырех футов. Кирпич на стенах потрескался и местами осыпался – следы времени и неухоженности, на полу стояли лужи темной пенистой воды. Мхи и лишайники кое-где, словно оспины, покрывали кирпичную стену; запах смерти и разложения стал почти невыносимым. Откуда-то издалека слышались мерные удары колокола, похожие на медленное неумолимое биение огромного бронзового сердца.

– Что за проклятое место? – проговорила Фишер, настороженно вглядываясь в глубь туннеля.

– Мы находимся во владениях Ловчих, – спокойно объяснил Могила, – это иное измерение, хоть и приспособленное к нашей реальности, но не составляющее ее часть. Следуйте за мной, прошу вас.

Могила повел двух Стражей по бесконечному лабиринту узких кирпичных туннелей. Туннели изгибались, заворачивались и часто кончались тупиками. Вдали трезвонил колокол, но звук оставался в отдалении, не приближался. С низкого потолка капала вода, бежала по стенам маленькими ручейками. Хок внимательно следил за дорогой, но все равно первый жрец попался ему на глаза совсем неожиданно. В нише кирпичной стены туннеля сидела, скрестив ноги, костлявая фигура. Жрец был старый, страшно худой, мертвенно-бледный и совершенно голый. Сквозь кожу проступали острые кости. Дышал он замедленно и неглубоко. Опущенные ресницы чуть подрагивали. Стальной цепью, закрепленной на массивном кольце, вделанном в стену, жреца приковали к огромному стальному крюку, глубоко сидящему в его плече. Острие крюка прорвало кожу чуть ниже подмышки. Судя по тому, что рана вокруг крюка зажила, сидел он в таком состоянии уже очень давно.

Могила и оба Стража продвигались осторожно, стараясь ступать потише, но, когда они проходили мимо живого трупа, веки жреца медленно приоткрылись. Хок замер, положив руку на топор. У жреца не было глаз, одни пустые глазницы, но он повернул голову по направлению к Хоку. Жрец медленно растянул губы в улыбке, обнажив рот, полный острых зубов, и снова закрыл глаза. Хок кивнул Фишер и Могиле – они продолжили свой путь. По дороге им попалось еще несколько неподвижно сидящих в своих нишах жрецов. Никто из них не шевельнулся и не заговорил, но все следили пустыми глазницами за группой пришельцев.

Но вот наконец они вошли в большой, совершенно пустой зал, лишь в центре которого стоял огромный бронзовый трон. На троне распростерлось то, что осталось от Кармадинского Ловчего. Хок медленно подошел поближе, внимательно следя за боковыми туннелями. Перед троном он остановился и сморщил нос, увидев останки Ловчего. Обесцвеченные кости еле держались на разлагающихся мышцах, череп со зловещим оскалом почти без плоти. Мертвый Кармадинский Ловчий являл собою премерзкое зрелище и наверняка выглядел еще отвратительней при жизни. Он был около восьми футов ростом, с широкой грудью и большой плоской головой. Руки и ноги его гораздо длиннее и толще, чем у обыкновенного человека. На пальцах рук и ног выделялись зловещие когти, в растянутой в ухмылке пасти торчали длинные острые зубы. Хок на минуту попытался представить, как выглядело это Существо в расцвете своих сил, и у него захватило дух.

– Ловчий был мерзким божеством, – промолвил Могила приглушенным голосом, словно боялся кого-то разбудить. – Его религия основывалась на ритуальных жертвоприношениях, убийствах и каннибализме. Не стоит задерживаться здесь, капитан Хок. Это скверное место. И может стать еще хуже, Когда Ловчие поймут, что их Бог не восстанет из мертвых.

– Хорошо, – согласился Хок. – Начнем все сначала. Как погиб Ловчий?

– По-видимому, это произошло ночью, три дня тому назад. Согласно официальным данным, Ловчему стукнуло почти семьсот лет. Глядя на труп, мне думается, что Ловчему наконец воздалось за все то зло, которое он натворил.

– Отсюда следует, что убийца был колдуном, – высказалась Фишер. – Или колдун, или тот, кто обладает Символом Могущества. Такие случаи встречались на Улице Богов.

Хок быстро осмотрел зал, но не увидел ничего, что могло бы послужить уликой.

– Кто бы нам подсказал, каким образом убийца вошел сюда, а потом вышел?

– Никто не будет говорить с нами, капитан. Ведь мы неверующие.

– Тогда уходим отсюда, да поскорее. Это место напоминает мне западню.

Могила кивнул и поспешил к туннелю, по которому они пришли в зал. Фишер шла вплотную за ним, держа в руке меч. Хок пятился спиной, не спуская глаз с мертвого Бога. Ему казалось, что в любой момент высохший труп приподнимет свою костлявую голову и взглянет на него… Хок продолжал следить за мертвецом, пока поворот в туннеле не скрыл от него зал с троном. Тогда он повернулся и поспешил за Могилой и Фишер. Огромный бронзовый колокол продолжал гулко отбивать удары, размеренные, звучные удары, предвещавшие кровь и мрак.

Могила уверенно вел Стражей по запутанным коридорам, вдруг резко остановился, прикусив губу. Хок нахмурился. По его расчетам, они не преодолели и половины пути к выходу на Улицу Богов. Могила стоял неподвижно, взгляд его затуманился, он словно отсутствовал. Хок быстро огляделся. В обоих направлениях простирался пустой зловещий туннель, заполненный тошнотворным вездесущим зеленоватым сиянием.

– Сюда кто-то идет, – проговорил Могила.

Хок взялся за топор, Фишер обнажила меч.

– Кто именно? – спросил Хок.

– Группа людей. Их много. Почти двадцать человек. Все вооружены. По-видимому, приверженцы Кармадинского Ловчего не желают выпускать нас отсюда, – Могила внезапно встряхнулся, и его взгляд прояснился. – Может, я и ошибаюсь, но похоже, они намереваются принести нас в жертву, надеясь, что это поможет их божеству воскреснуть.

– Чудесно, – рассмеялся Хок. – Вы колдун. Придумайте что-нибудь.

– Это не так просто, – произнес Могила.

– Я предвидела его ответ, – скорчила гримасу Фишер.

– Я кое-что умею, – объяснил колдун, – но в этом измерении мне нужно время на подготовку. Вам придется немного задержать их.

Хок и Фишер переглянулись.

– Задержать? – повторил Хок.

– Двадцать человек, – уточнила Фишер.

– Да, и все религиозные фанатики, вооруженные до зубов.

– Конфетка, а не дельце.

Оба Стража умолкли. В глубине одного из боковых туннелей послышались шаги – осторожные, но в гулкой пустоте туннелей далеко разносился даже самый слабый звук. Могила оглянулся и принялся быстро бормотать какие-то заклятия себе под нос. Из бокового туннеля появился первый Ловчий, и Хок приготовился встретить его. Ловчий был высокий и жилистый, с ухмылкой на лице и горящими глазами. Длинная широкая одежда развевалась на нем, он угрожающе размахивал кривой саблей, потом вдруг бросился на Хока, целясь кривым лезвием ему в шею. Хок легко отразил удар и вонзил топор прямо в физиономию Ловчего. Тот упал на колени, из ухмыляющейся рожи хлынула кровь; когда же Хок рывком освободил топор, нападавший рухнул на пол.

Из бокового туннеля с дикими глазами выбежали еще несколько Ловчих. В призрачном зеленом свете засверкали мечи и топоры. Хок и Фишер бросились на атакующих. Поступление свежих сил Ловчих внезапно прекратилось. Хок короткими сильными ударами топора валил Ловчих направо и налево. Фишер сражалась рядом с ним, парируя удары Ловчих так молниеносно, что они не успевали за ней. Кровь забрызгала стены туннеля, скопилась в лужи на полу.

Узкое пространство туннеля не давало Ловчим возможности развернуться, сразу всей группой они не могли атаковать Хока и Фишер, поэтому им никак не удавалось справиться с ними. Но, движимые фанатической ненавистью и злобой, Ловчие переступали через тела убитых, а Хок и Фишер шаг за шагом отступали в глубь туннеля. С ними отступал и Могила, по-прежнему бормоча что-то себе под нос.

Хок, работая топором двумя руками, старался освободить пространство перед собой, но натиск противника оказался слишком силен. Куда ни взглянешь, всюду мелькали сабли, горели глаза, в жуткой ухмылке сверкали острые зубы. Фишер одним точным ударом поразила Ловчего в живот и, не дожидаясь, пока он упадет замертво, обернулась к следующему. Но тут ее подстерегала неожиданность: умирающий Ловчий ухватил ее двумя руками за ноги, силясь свалить. Она почти машинально отразила удар сверкнувшей над ней сабли и попыталась стряхнуть со своих ног Ловчего, но тот цеплялся за них решительно и крепко. Кровь из его раны пропитала одежду Фишер, которая начала уже терять самообладание, но Хок заметил, что жене трудно, и ударил Ловчего топором в шею. Тот обмяк и освободил ноги Фишер. Эта схватка продолжалась всего одну-две минуты, но у Фишер, когда она вновь ринулась в бой, по лбу текли капли холодного пота.

«Кажется, начинаю стареть, – горько подумала она. – Надо же так глупо вляпаться. Мне никогда не составляло труда драться одной против десятерых. Наверное, надо бросать работу, пока совсем не ослабла».

Она поразила одного Ловчего, выпустила кишки другому и ударила по глазам третьего. Фишер про себя усмехнулась: «Нечего и думать об отставке, через неделю помру со скуки».

Очередной возникший перед ней Ловчий внезапно остановился, раскрыл в изумлении рот – и в следующее мгновение его голова лопнула. Кровь и мозги залепили потолок и стены туннеля. Фишер от неожиданности едва успела отскочить. Последовала целая серия резких хлопающих звуков, и через несколько мгновений туннель был усыпан мертвыми безголовыми телами. Хок и Фишер опустили свое оружие, переглянулись между собой, ища глазами Могилу.

– Простите, я несколько задержался, – спокойно сказал колдун. – Но этот вид колдовства довольно сложный. Нужно очень точно выбрать место для десятичного знака, – он вдруг замолчал, свесил голову набок, прислушиваясь. – Нам следует поторопиться. Сюда идет пополнение Ловчих. Их гораздо больше, боюсь, я не справлюсь с таким количеством.

– Тогда какого черта мы здесь стоим? – рявкнул Хок. – Вперед!

Он подтолкнул Могилу – и все трое быстро бросились бежать по кирпичным туннелям к выходу. Они не ушли далеко, когда услышали за собой топот бегущих ног. Хок и Фишер прибавили скорость, подталкивая впереди себя Могилу. Он уверенно вел их по лабиринту туннелей, и совсем неожиданно они оказались за дверью на Улице Богов и зажмурились от яркого света.

Могила повернулся лицом к двери, сделал резкий жест рукой, и дверь исчезла, осталась глухая стена.

– Это их задержит, – сказал Могила. – Мы успеем улизнуть. Теперь вы представляете, с чем придется иметь дело в дальнейшем?

– Еще бы, – ответил Хок. Его дыхание постепенно приходило в норму. – Для тренировки нет ничего лучшего, чем бежать от целой армии фанатиков, жаждущих твоей крови.

– Вот и хорошо, – промолвил Могила. – А сейчас я вынужден оставить вас. Ведь у меня есть и другие обязанности, – из потайного кармана он вытащил сложенный лист бумаги и протянул его Хоку. – Это список Существ, которые не откажутся поговорить с вами, что поможет получить более полное представление о происходящем в данный момент на Улице Богов. Я не знаю, чем еще вам помочь. Выслеживать преступников – выходит за рамки моей компетенции.

– Мы сами справимся, – успокоила его Фишер. – Ведь мы – капитаны Стражи, нас не надо водить за ручку. Верно, Хок?

– Верно, – подтвердил Хок.

– Рад слышать, – сказал Могила. – Если я или еще кто-то из Отряда будет вам нужен, поспрашивайте людей. Кто-нибудь обязательно укажет, где мы находимся. Всегда оставаться на виду – часть нашей работы. Желаю успеха.

Он учтиво поклонился им обоим и отправился по Улице таким решительным шагом, что возможность продолжить дискуссию явно исключалась. Хок взглянул на Фишер.

– Он что-то скрывает. И не хочет, чтобы ему задавали вопросы. Интересно узнать что.

Фишер пожала плечами.

– На Улице Богов можно ожидать всего, чего угодно.

Чарльз Бакен сидел на краешке стула и с нетерпением ожидал, когда к нему придет Аннет. Орден Сестер Радости официально считался религией и имел один из самых больших храмов на Улице Богов, хотя внутри храм напоминал сверхдорогой бордель. По существу так оно и было.

Орден Сестер Радости, основанный в незапамятные времена, по утверждению некоторых, старше самого Хейвена. Орден имел свои филиалы во всех Нижних Королевствах, что приводило в бессильную ярость такие же древние, но более ортодоксальные религиозные общества. Сестры начинали свою деятельность как храмовые проститутки Богини Плодородия, Ныне всеми забытой, которая, возможно, не слишком отличалась от Ясной Дамы, и с помощью тантрической магии приобрели много власти и зловещего могущества.

В основе тантрической магии лежит чувственность, сексуальность. Сестры Радости занимались тем, что с помощью секса лишали людей силы и жизненной энергии, поскольку сами питались этим. Украденная энергия обеспечивала им устойчивое долголетие и помогала стать могущественными волшебницами, правда, до тех пор, пока поддерживался энергетический уровень. Для поддержания жизненной силы им требовалось много людей, но в те времена человеческая натура была таковой, что у Сестер никогда не наблюдалось недостатка в гостях. Или жертвах. Все зависит от того, как на это смотреть.

Строго говоря, тантрическое колдовство вообще не входило в Высокую Магию, оно уходило своими корнями в древнюю, не пользующуюся большим уважением Первобытную Магию. Такова одна из причин того, что большинство современных колдунов не желали иметь с такой магией ничего общего. Другая причина состояла в следующем: в тантрической магии женщины проявляли себя куда активнее сильного пола, а Высокая Магия по преимуществу находилась в поле деятельности мужчин. Поэтому Высокую Магию общество допускало в свою жизнь, а тантрическая магия была лишена этого права. Однако Сестер Радости это не беспокоило. Они шли своей дорогой, как то было испокон веков. Их дверь всегда, днем и ночью, открыта для тех, кто искал у них утешения. Сестры давали им ласку, комфорт, заботу, а взамен приходившие становились эмоционально зависимыми от них. Многие утверждали, что утешения Сестер Радости действуют как наркотик, кто попадал под их влияние, не отличался от рабов. Конечно, никто не осмеливался говорить об этом вслух и публично.

Бакен встал со стула и начал мерить комнату большими шагами. Скоро явится Аннет.

Гостиная блистала почти непристойной роскошью. Пол покрывал толстый ворсистый ковер, картины и гобелены фривольного содержания почти полностью скрывали стены. Воздух пропитан сладким запахом духов. Удобные кресла, кушетки, изящно отделанные столики, уставленные винами, ликерами, крепкими напитками и разнообразными наркотическими зельями, создавали обстановку дорогого притона. Здесь ничего не запрещалось, ни за что не надо платить. Для начала. За многие века Сестры Радости накопили значительное богатство и получали щедрые пожертвования от своих благодарных клиентов.

Сделав над собой большое усилие, Бакен заставил себя прекратить хождение: это ведь признак слабости, а он не мог позволить себе быть слабым. Бакен снова посмотрел на бронзовые часы на каминной доске и нахмурился – он не должен оставаться здесь слишком долго, Могила и Рауэн начнут беспокоиться. А также и Хок с Фишер. Ему следует проявлять осторожность с этими Стражами. Уж они-то умеют вынюхивать тайны, добираться до сути. Осторожный Бакен навещал Сестер Радости переодетым, но на Улице Богов и этого недостаточно. О его связях с Сестрами знали только аристократы, да и то не все. По правде говоря, вряд ли городская знать станет обсуждать подобные дела с типами вроде Хока и Фишер.

Аристократы не будут судачить с чужаками о человеке своего круга. Пусть даже они сами изгнали такого человека из своей среды.

Бакен едва заметно улыбнулся. Не так давно он занимал важное положение среди знати, славился отличной репутацией, был всем нужен. Тогда его похождения были не более, чем прекрасная пища для сплетен. Знать обожала сплетни. Но даже самые отъявленные распутники из числа аристократов не переступали черты в отношении Сестер Радости. Сестры считались вне закона. Сначала его предупреждали об этом друзья, потом враги. Семья запретила ему посещать Сестер под угрозой лишения всех прав. Но Бакен уже не мог отказаться от их услуг. В конце концов знать отвернулась от него, а семья выгнала без гроша в кармане.

Но ему было все равно. Он начал новую жизнь в Отряде, и у него осталась Аннет.

Тут дверь отворилась, и она вошла. У него перехватило дыхание, как всегда, когда он видел ее. Он долго стоял молча, наслаждаясь ее красотой. Высокая, стройная, изящная и очень красивая. Длинные светлые волосы волнами спадали по плечам, глаза были такие же голубые, как и у него. Она улыбнулась ему особой улыбкой, которую сберегала только для него одного, и бросилась в его объятия.

Могила медленно поднимался по лестнице в комнату Рауэн, перед ним по воздуху плыл серебряный поднос, на котором стояла чашка с дымящимся чаем. Рауэн последнее время внушала колдуну сильное беспокойство. Она постоянно прихварывала и не хотела показаться врачу. Она не верила докторам и предпочитала накачиваться своими собственными мерзкими микстурами. Могила не знал, из чего она составляет их, но каждый раз, когда Рауэн готовила очередную партию, кухарка грозила уволиться. Могила и сам переносил подобные ароматы с трудом. Он скривил губы, хотя ему было не до смеха. Вот уже несколько недель Рауэн принимала свое мерзкое зелье, но ей ничего не помогало. Если ее состояние в самое ближайшее время не улучшится, он приведет врача, хочет она этого или нет. Он не мог спокойно созерцать, как она с каждым днем теряет силы.

Бесшумно ступая, он прошел на лестничную площадку и остановился перед дверью в комнату Рауэн. Могила тихонько постучал, сверкнул глазами в сторону подноса, начавшего в нерешительности колебаться. Ответа не последовало, и он постучал еще раз. Дожидаясь у двери, он рассеянно поглядывал по сторонам. Рауэн редко отзывалась на первый стук в дверь. Она любила одиночество и часто никого не хотела к себе впускать. Могила вздохнул, переступая с ноги на ногу.

Тишина. Бакен куда-то ушел, слуги отпущены на выходной день. Могила служил в Отряде почти одиннадцать лет и хорошо знал дом и его нравы. Однако в последнее время тишина в доме приобрела какой-то зловещий оттенок: тишина невысказанных слов и накопившихся тайн. Конечно, дому к тайнам не привыкать. Никто не приходил в Отряд с абсолютно безупречным прошлым. Возможно, поэтому лишь очень немногие задерживались в Отряде. Не каждый свыкался с необъяснимыми явлениями на Улице Богов. За прошедшие годы Могила перевидал многих воинов и ворожей. Ему очень хотелось, чтобы Рауэн осталась в Отряде. Она не такая, как другие. Он посильнее постучал в дверь.

– Рауэн? Это я, Могила. Хочу угостить тебя прекрасным чаем. Разреши войти.

Не дождавшись ответа, Могила открыл дверь и тихо вошел. За ним неуверенно плыл чайный поднос. Рауэн спала глубоким сном. На огромной кровати она казалась маленькой, хрупкой, беззащитной. Могила притворил дверь. Поднос с чаем проплыл вперед и расположился на столике у кровати. Рауэн медленно зашевелилась во сне, потом затихла. Как обиженный ребенок, она разметала простыни, и Могила осторожно поправил их. Он сделал шаг назад, осмотрел комнату и снова взглянул на Рауэн. Сейчас она спала спокойно. Ему здесь больше нечего делать. Нет причин оставаться дольше.

Он сел в кресло у кровати. Комната такая же стандартная и безликая, как и его собственная, но за недолгое время Рауэн умудрилась придать ей гораздо больше индивидуальности, чем он своему жилищу за все одиннадцать лет. На стенах висели картины, написанные маслом, – ее собственные работы. Судя по ним, она была небесталантной художницей. На полу у кровати валялась симпатичная игрушка с вышитой улыбающейся рожицей. Рауэн любила брать игрушку с собой в постель, когда ее товарищи уходили на задание, и ворожея оставалась в доме одна. Могила мог такое понять. Мы все порой ощущаем потребность прижаться к кому-нибудь ночью. Недавнее приобретение – ковер на полу. Могила потратил полдня, бродя с ней по рынкам в поисках ковра нужной ей расцветки, гармонировавшей с покрывалом на кровати.

Она снова пошевелилась. Могила бросил на нее быстрый взгляд, но Рауэн не проснулась. Он еще немного посидел рядом. Ему нравилось смотреть на нее.

Могила мог бы вот так просидеть дни и ночи напролет, охраняя ее, заботясь о ней. Любя ее. Улыбка тронула его губы. Он никогда не произносил этого слова вслух, только мысленно. Однажды он признался ей в своих чувствах, целый час собираясь с духом. Рауэн перенесла это без насмешек, но откровенно заявила: он ей безразличен, продолжения не последует. Могила грустно улыбнулся. Разве все так просто? Он не на шутку влюбился. Она не отличалась ни красотой, ни особенным умом, но прочно и навсегда завладела его сердцем, и он ничего не мог изменить.

Нехотя он поднялся на ноги. Рауэн могла проснуться в любой момент, а ему не хотелось, чтобы она застала его у себя и рассердилась. Могила тихо вышел из комнаты, неслышно закрыв за собой дверь. Спускаясь по лестнице, он припоминал, чем ему следует заняться в первую очередь. Надо написать кучу бумаг, хотя подобную работу никогда не переделаешь. С ней можно повременить. Могила решил пройтись по Улице, поговорить с людьми, выяснить реакцию обитателей на появление Хока и Фишер. Конечно, проведать Ле Бель Инконну.

Сойдя вниз, он остановился. Сейчас не следует этого делать. Слишком опасно, когда на Улице Хок и Фишер. Они не поймут. Но и медлить дольше нельзя. Со времени последнего визита слишком много воды утекло. Он оглянулся на лестницу. С Рауэн ничего не случится. Защитные средства вокруг дома сохранят ее покой. А если что-нибудь понадобится, ей достаточно только позвать – Могила ведь услышит ее, где бы он ни находился. Она об этом знает.

Могила поспешно прошел через холл, снял с вешалки накидку, надел ее. Капюшон надвинул на голову так, чтобы полностью скрыть лицо. Он мог бы с помощью магии принять иной облик, но на Улице слишком много таких мест, где на магию положиться нельзя.

Сейчас есть дела поважнее.

Мановением руки колдун отворил дверь и вышел на Улицу Богов.

Хок и Фишер бродили по Улице Богов, следуя списку, который дал им Могила. Проходили часы, но солнце над головой не двигалось. На Улице Богов стоял полдень, и это продолжалось уже несколько дней. Закутанные в широкие одежды паломники спешили мимо Стражей по своим, только им ведомым делам, с опущенными головами, чтобы выразить уважение и смирение своему Богу и не замечать церквей и храмов более богатых, чем их собственные. Уличные проповедники часто доводили друг друга до истерики, но на них никто, кроме туристов, не обращал внимания. Хок и Фишер исходили всю Улицу, пытаясь добыть сведения у Существ, перечисленных в списке Могилы, и изо всех сил старались не отвлекаться на чудеса и ужасы, случающиеся на Улице Богов.

Ночные Люди принадлежали к старой секте некромантов, растерявшей свое былое богатство. Их Верховный жрец принял Хока и Фишер в склепе в Соборе Кости. Замысловатые узоры из отполированных костей украшали пол, стены и потолок склепа. Некоторые кости были явно человеческого происхождения. Другие выглядели настолько огромными и причудливыми, что Хок решил не раздумывать, кому же они первоначально принадлежали. В воздухе пахло мускусом и корицей, в окнах мелькали странные огоньки. На протяжении всего времени, что они провели там, у Хока было ощущение, что за ними наблюдают, словно какое-то ужасное и безжалостное существо прячется и терпеливо выжидает, когда они ослабят бдительность. Хок придвинул руку поближе к топору.