355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Саймон Грин » Стражи Хейвена » Текст книги (страница 86)
Стражи Хейвена
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 01:59

Текст книги "Стражи Хейвена"


Автор книги: Саймон Грин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 86 (всего у книги 100 страниц)

– Разумеется, – ответил сэр Вивиан. – Вы уверены, что я не могу убедить вас поступить разумно и сперва немного отдохнуть?

– Если мы сядем, то уже не встанем, – объяснила Фишер. – Пока мы двигаемся, все хорошо.

– Как хотите, – сдался сэр Вивиан. – У меня есть уютное местечко неподалеку отсюда. Мои гвардейцы обеспечат нам уединение.

Хок и Фишер последовали за сэром Вивианом по боковому коридору. Шли они медленно, но ровно и больше не опирались друг на друга. Хок обнаружил, что ему приходится очень осторожно ставить ноги, потому что голова, по ощущениям, находилась где-то очень далеко от всего остального. Он также чувствовал, что готов проспать неделю, но это подождет.

Он потрогал языком шатающийся зуб и поморщился. Не хотелось терять еще один.

Фишер права – в Хейвене полномочия капитанов Стражи и собственная репутация служили им защитой. В Лесном замке они являются просто парочкой иностранцев и законной добычей для любого, кто полагал, будто справится с ними.

Хок нахмурился. Хватит разговаривать повелительным тоном и стращать людей. Отныне для того, чтобы перехитрить и обойти противника, придется пользоваться исключительно мозгами. Странно, но эта мысль не внушила ему отвращения. Ему все меньше нравилось то, какого человека сделал из него Хейвен. Это и послужило одной из главных причин его готовности уехать.

Сэр Вивиан препроводил капитанов в небольшую комнатку, скудно обставленную самой простой мебелью, с одиноким портретом короля Харальда на стене. Хозяин затеплил единственную лампу и жестом велел своим людям стать на страже в коридоре. Дверь он тщательно закрыл и запер. Зевнул, извинился, пожал плечами и уселся в самое удобное кресло. Хок и Фишер прислонились к стене.

– Магус не может не быть замешан в смерти Харальда, – заявил сэр Вивиан, переходя прямо к сути разговора. – Либо он снял щиты, чтобы пропустить убийцу, либо они с самого начала не были так уж прочны. Это единственное объяснение случившемуся. Только он, с его способностями, мог пройти незамеченным мимо меня и моих гвардейцев. Все подходы к королевским покоям были у меня закрыты надежней, чем коленки монашки.

– Магус – единственный в замке колдун, достаточно могущественный, чтобы проделать подобное? – поинтересовался Хок.

Сэр Вивиан нахмурился.

– Теоретически, да. Никто не знает, на что способен Шаман, если его прижать. В свое время он проделывал некоторые вещи, которые внушали немалое опасение. Харальда он беспокоил. Король не встречался с ним и не разговаривал. Я имел строжайший приказ: ни при каких обстоятельствах и близко не подпускать Шамана к королю. Я пытался приставить к Шаману телохранителей – якобы для его собственной безопасности, – чтобы присматривать за ним, но он так быстро оторвался от них, что не имело смысла продолжать.

– И больше никого? – помолчав, спросила Фишер. – Сразу по приезде мы миновали целый зал, набитый колдунами.

– Все они гроша ломаного не стоят, – мрачно отозвался сэр Вивиан, – а то не торчали бы там. Страна отчаянно нуждается в высококвалифицированных волшебниках, и трон хорошо платит за их услуги. Годись они на что-нибудь, они уже удостоились бы нашего внимания и давно отправились отрабатывать жалование. Кроме того, Магус всегда отслеживает потенциальных конкурентов. Вы знаете, кем был мой отец? Конечно. Все это знают… Единственное новое имя, которое приходит на ум, – это Тиффани. Академия очень гордится ею. Они почти силком отправили ее ко двору. Вчера сия девица весьма неплохо выступила против тьмы. Подозрительно, что никогда прежде она подобную мощь не демонстрировала.

– Вы не особенно высокого мнения о магах, не так ли? – заметила Фишер. – Я чувствую это по вашему тону.

– Им нельзя доверять. Магия всегда будет самым главным в жизни. Вы не знали моих родителей. Знаменитого своей ненадежностью Верховного мага и недоброй памяти Ночную Ведьму. Пьяница и чудовище. Когда Синяя Луна вошла в полную силу и Долгая ночь угрожала всему живому, мир спасли вовсе не колдуны. Это сделали принц Руперт и принцесса Джулия. И все остальные, честные и верные люди, сражавшиеся с демонами холодной сталью и твердостью сердец. Магия не является жизненно необходимой. Просто нам так кажется, потому что с ней гораздо удобней жить. Но некоторые вещи не должны быть простыми – они существуют для того, чтобы мы, преодолевал их, становились сильными. Упование на магию ослабляет людей. Всем было бы гораздо лучше без нее.

– Верховный маг и Ночная Ведьма – это крайности, – осторожно возразил Хок. – Я так понимаю, вы не были близки с родителями?

– Я встречался только с отцом, да и то он держался на расстоянии. Он не желал иметь ничего общего со своими детьми и не занимался нашим воспитанием. Во всяком случае, я узнал его достаточно хорошо, чтобы не хотеть походить на него ни в чем. – Голос сэра Вивиана звучал ровно, но взгляд стал ледяным. – Магия разрушила его жизнь. Он сумел стать легендой, но так и не научился быть человеком. Что касается моей матери, то она убивала юных девушек и купалась в их крови, дабы сохранить собственную юность и красоту. Никто не знает, как они с отцом спутались, и почему она решила родить нас с братом. Когда я был помладше, то порой мечтал отправиться в Черный лес и найти ее. Хотя никогда не понимал зачем – чтобы обнять ее или убить. А потом пришла Синяя Луна, и стало слишком поздно. Вероятно, она погибла во время войны демонов. Честно говоря, меня мало волнует, каким образом Ночная Ведьма ушла из мира. Она не имеет отношения к тому, кем я стал в конечном итоге.

– А ваш брат, сэр Гавейн? – Фишер никогда не слышала, чтобы сэр Вивиан был так откровенен, и ей стало любопытно посмотреть, куда это приведет. Она знала его только как предателя короля Иоанна, но он явно представлял собой куда более сложную фигуру.

– Гавейн? Детьми мы были неразлучны, но, став старше, отдалились друг от друга. Он – истинный герой Алой башни. Он решил остаться и сражаться. Просто потому, что это было правильно. Он не думал о том, чтобы уцелеть. А я остался там только потому, что не мог бросить его одного. Гавейна все любили. Очаровательный придворный и в то же время воин. Я же был лишь его спутником, братом, тенью, следовавшей туда, куда вел Гавейн. И делал это с радостью. Он заставил меня совершенствоваться, подражая ему. Я сделался героем, лишь бы не разочаровать обожаемого брата. А потом он женился на Эмме. Красивой и пустоголовой Эмме. Она околдовала Гавейна, но не меня. Я знал, что она представляет собой на самом деле, – пиявка, живущая за счет его славы, мужества и энергии. Прямо как я. Мы доводили Гавейна до умопомрачения, ссорясь из-за него. В конце концов, приключился скандал – все из-за Эммы, разумеется, – и они уехали в Редхарт. Слышал, Эмма вскоре умерла там. Я этому рад. Может, теперь брат вернется домой. Хотя, по слухам, он сделался правой рукой новых редхартских владык Виктора и Катрионы.

– Как вы относились к Харальду? – спросил Хок, изо всех сил стараясь, чтобы вопрос прозвучал непринужденно как бы между прочим.

– К королю? – поджал губы сэр Вивиан. – Его было непросто узнать. Я не питал к нему особенной любви. Однажды он предал меня, но правильно сделал. Я участвовал в том дурацком заговоре против короля Иоанна. Можете ознакомиться с подробностями, если интересно. Король Иоанн мог бы меня казнить. Я искренне ждал именно этого. Но он что-то разглядел во мне и дал мне второй шанс – отправил меня во внутреннюю ссылку, учить крестьян защищать себя и свои семьи от демонов. Если я к концу войны останусь в живых, то могу вернуться и получить прощение. Таково было его условие. Я не сомневался в том, что погибну в Долгую ночь, но радовался возможности доказать мою благодарность королю. Когда Война демонов кончилась, я, к моему безграничному изумлению, оказался цел и невредим. Я возвратился в Лесной замок и обнаружил, что мой король мертв. Но Харальд ласково принял меня, простил, посвятил в рыцари и сделал главнокомандующим гвардией замка. Он доверял мне настолько, что отдал в мои руки собственную безопасность. Я бы умер за него. А вместо этого проворонил убийц.

– Этого мы не узнаем, пока не выясним, кто именно убил Харальда и как он это сделал, – поправила Фишер. – Если убийца – Магус или некто столь же могущественный, то, что вы могли поделать? Расскажите нам о вашей жизни в изгнании, сэр Вивиан. Все говорят, что оно изменило вас.

Обращенное к ней и Хоку лицо сэра Вивиана было холодно, а синие глаза горели, как лед под солнцем.

В маленькой комнате повисло неловкое молчание. Фишер уже подумывала о том, не зашла ли она слишком далеко. И тут сэр Вивиан впервые за весь их разговор улыбнулся.

– Изгнание все изменило. Король Иоанн знал, что делал, когда посылал меня воевать бок о бок с крестьянами. Он знал, что я их презираю. Поначалу я рассматривал это как часть моего наказания. Но, сражаясь рядом с ними против бесконечных волн демонов, я разглядел, наконец, их истинное лицо. Их мужество, порожденное непрестанной борьбой. Год за годом им приходится отбивать урожай у земли – а земля не прощает ошибок, и погода всегда коварна. Я увидел силу этих простых людей и их целеустремленность. Поколение за поколением служили они земле – вот что закалило их. Они завоевали мое сердце. Я восхищался ими, потому что они оказались лучше и честнее, чем я. С тех пор я старался отстаивать их интересы. Это не трудный выбор: простые люди, все они гораздо храбрее и достойнее любого из придворных аристократов.

– А как смотрел на это король Харальд? – спросил Хок.

– Я никогда не говорил с ним об этом, – медленно ответил сэр Вивиан. – Я верю в демократические реформы, производимые постепенно, изнутри существующей системы. Но король не допустил бы даже таких мягких мер. Он знал о моих пристрастиях, но никогда не поднимал этого вопроса. Мои политические взгляды не влияли ни на мою службу, ни на мою верность его величеству.

– Какова ваша позиция теперь? – поинтересовалась Фишер.

– Мои взгляды не изменились. Какую бы форму демократии мы в скором времени ни приняли, перемены следует осуществлять постепенно, дабы избежать гражданской войны. Я по-прежнему служу трону, Фелиции и Стефену. Все вокруг желают каких-то перемен, но у нас слишком много фракций и замкнутых сообществ, намеренных защищать собственные интересы. Лично я никогда не хотел власти для себя, но ради сохранения мира мне приходится иметь дело с теми, кто к этому рвется. Я нынче занимаюсь переговорами и обеспечиваю соблюдение законности в замке. Бог знает, куда катится страна, капитаны, а я того не ведаю. Я придерживаюсь своего долга перед Фелицией и Стефеном это единственное, что осталось ясного для меня.

– Один последний вопрос, – сказал Хок. – Где вы находились в момент убийства короля?

– Я был один, у себя, работал с накопившимися за день бумагами. Свидетелей нет, но гвардейцы снаружи у дверей видели бы, если бы я выходил.

– Ваши гвардейцы, – уточнила Фишер.

– Разумеется.

– Спасибо за помощь, главнокомандующий, – поблагодарил Хок, отступая от стены. Принц заставил себя непринужденно улыбнуться сэру Вивиану. – Вы помогли нам больше всех.

– Обычно меня нелегко вызвать на откровенность, – холодно произнес сэр Вивиан, поднимаясь на ноги. – Но я сделаю все возможное, чтобы найти убийцу моего короля. Короля, который поверил в меня. А еще, может быть, потому, что вы напоминаете мне тех, кого я когда-то знал.

Он по очереди поклонился Фишер и Хоку и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Тиффани присоединилась к Чансу и Чаппи. Девушка не могла поделиться с Алленом тем ужасом, который так перепугал ее, но все же посоветовалась с сестрами-ведуньями. Она рассказала им об утреннем видении, о будущем королевства, охваченном тьмой и Синей луной. Увы, они не смогли ободрить ее. Чем больше они обсуждали увиденное, тем более напуганными и встревоженными становились. Потребовалось немало пролитых слез, истерик и взаимных объятий, прежде чем они снова сумели взять себя в руки. Сестры поощряли выплеск эмоций, но не прилюдно, чтобы не смущать народ. В конечном итоге они были только ведуньями, к тому же очень молодыми и сознающими пределы своей силы.

Тиффани передала свое видение в Академию, чтобы более опытные наставницы могли изучить его, вытерла слезы и еще немного пообнимала сестер, а потом отправилась на поиски иного источника утешения – квестора Аллена Чанса. Она обнаружила его в терпеливом ожидании перед закрытыми дверями тронного зала. Дневное заседание, наконец, двинулось полным ходом, королева восседала на троне в исключительно поганом настроении, и обсуждение повестки дня уже переросло в склоки, обзывательства и отдельные потасовки.

Чанс не торопился явить свой лик пред светлые очи придворных – не в последнюю очередь по причине отсутствия сколько-нибудь важных новостей. Он радостно улыбнулся Тиффани, чья красота и обаяние были словно глоток свежего воздуха в темном и мрачном склепе. Чаппи бешено завилял хвостом, когда Тиффани наклонилась, чтобы погладить его.

– Как ты думаешь, где сейчас Хок и Фишер? – спросила она, наконец, выпрямляясь и обжигая Чанса прямым взглядом зеленых глаз.

– Последнее, что я слышал, – с ними отправился потолковать Шаман, – ответил юноша. – Два неподвижных объекта на пути к неизбежному столкновению. Поскольку ни за кем из них не отмечено способности уступить или проявить маломальскую дипломатичность, нам остается только надеяться, что обойдется без крови.

Тиффани нахмурилась. Это выглядело неуместно на ее хорошеньком, гладеньком личике.

– Хок и Фишер мне не нравятся. Жестокие, грубые люди. Я не удивлюсь, если они попытаются выколачивать из людей признания силой.

Чанс заколебался, разрываясь между желанием защитить друзей и невозможностью объяснить, почему он это делает.

– Уверен, они заинтересованы только в том, чтобы добраться до истины, – произнес он, наконец, довольно нескладно.

Тиффани фыркнула.

– А сколько народу они унизят и запугают на своем пути? В Хоке и Фишер присутствует нечто тревожное. В них определенно скрыто больше, чем кажется на первый взгляд. Я пока не в состоянии увидеть, что именно. Не могу отделаться от ощущения, что пропустила нечто, имеющее к ним прямое отношение. Нечто очень важное.

Чанс решил, что тему менять слишком поздно.

– У них свои способы выяснять правду, у нас – свои. Главное – найти убийцу короля и заставить его поплатиться за содеянное.

Тиффани улыбнулась:

– Это настолько по-твоему, Аллен! Неизменный голос разума.

– Такая уж у меня работа. Хотя прямота Хока и Фишер порой восхищает. В наши дни все труднее получить честный ответ. При таком количестве интриг, заговоров и противоборствующих политических фракций почти каждому при дворе найдется, что скрывать. А дворянство вообще отказывается сотрудничать со следствием. Они уже поклялись, что ничего не знают об убийстве. Дальнейшие вопросы означают, что их честное слово ставится под сомнение. Не хватало только, чтобы какой-нибудь чрезмерно самолюбивый кретин счел свою добродетель запятнанной и вызвал дознавателя на дуэль. Один Господь знает, чем это закончится. Особенно если ему хватит глупости бросить перчатку Хоку или Фишер. А изрядное число аристократов взяли себе за правило, глядя мне прямо в глаза, подчеркнуто строго интересоваться, в той ли мере я предан трону, как был ему предан мои отец. Сэр Чэмпион всегда оставался безусловно верен королю, а вот во мне, мол, они слегка сомневаются.

– Ты – не твой отец, – сказала Тиффани, интуитивно понимая, что именно ему нужно сейчас услышать.

– Это так, – твердо произнес Чанс. – Королева и даже трон могут пасть, но люди будут жить дальше. А моя работа – защищать их от любой угрозы. Я восхищаюсь королевой. Я бы хотел поддержать трон. Но времена меняются, и стране придется меняться вместе с ними. Как насчет тебя, Тифф? Можешь ли ты сказать, на чьей стороне твои симпатии?

– Разумеется, нет, – ответила Тиффани. – Я ведунья. Нам полагается сохранять ореол таинственности. Но я всегда верна своим друзьям.

Аллен и Тиффани обменялись улыбками, и на мгновение слова им стали не нужны.

– Прямо все разжевали и в рот положили, – проворчал свернувшийся клубком у их ног позабытый Чаппи. – Лично я верен тому, кто меня кормит. Вы скоро собираетесь в койку? От ваших фермонов дышать нечем. Между прочим, откладывать так надолго вредно. В чем дело? Что вы так на меня смотрите? Чанс, почему ты издаешь такие смешные звуки?

Сэр Роберт Хок, мастер клинка, бывший герой и последний ландграф, сидел за письменным столом в своих скромных, но уютных апартаментах и перечитывал письмо во второй раз. Ему следовало присутствовать в тронном зале, но он был совершенно уверен, что в течение первого часа все будут препираться из-за мест, так что мог позволить себе опоздать. Если о чем-нибудь важном доложат раньше полудня, это можно считать чудом. Со смертью Харальда отправлять председательские обязанности стало некому, поэтому все пытались говорить одновременно. И никто не желал уступить из боязни показаться слабым.

Роберт вздохнул и вернулся к письму.

Его разведенная жена, Дженнифер, по обыкновению в резкой форме интересовалась, где ежемесячный банковский перевод. Очевидно, двое его детей опять выросли из штанов и пора платить за школу. Забавно: когда требовались деньги, ребята мгновенно становились его детьми во всех прочих случаях они оставались детьми Дженнифер. Роберт попытался улыбнуться по этому поводу, но не нашел в себе надлежащих сил. Ему не следовало жениться на Дженнифер. Простого гвардейца, недавно посвященного в рыцари, очаровало прелестное личико. Дочку мелких дворян ослепила перспектива выйти за героя Войны демонов, а не за какое-нибудь узкоплечее чучело, выбранное папочкой. В постели у них все шло прекрасно, но вне ее они с трудом находили темы для разговоров. У них не было ничего общего, а ее попытки сделать из него «настоящего дворянина» довели обоих до отчаяния. Вскоре она оставила его и забрала с собой обоих мальчиков. Роберт не возражал. Все равно ему никогда не удавалось поговорить с ними. Он не скучал по ним. Политика казалась гораздо интересней.

Ему очень хотелось вложить ее письмо в папку и забыть об этом. Всегда можно сказать, что вообще не получал никакого письма. Она писала только тогда, когда требовались деньги.

Сколько бы он ни посылал, всегда не хватало. Дженнифер то ли не умела, то ли не желала понять, что можно быть рыцарем, землевладельцем, заседать в Совете и при том не быть сказочно богатым. Земля, которой он владел, была бедной и перенаселенной, почва давно истощилась. У Роберта просто не хватало духу прибегать к жестким мерам, необходимым в том случае, если он намерен собрать решительно все полагающиеся ему налоги. Он знал, что времена тяжелые для всех. Он уже дважды закладывал поместье. Банкирам, жившим достаточно далеко, чтобы не представлять себе, насколько велик риск.

Разумеется, можно разбогатеть, принимая хотя бы половину тех взяток, которые ему ежедневно предлагали за ту или иную политическую услугу. Но Роберт Хок сохранил остатки гордости и чести, хоть и изрядно потускневшие. Он позволял себе взять случайные комиссионные, плату за совет или введение в курс дела, но только при условии, что это не выйдет ему боком.

Роберт тяжело вздохнул и выронил письмо на стол. Он напишет ей позже, пошлет что-нибудь. Для мальчика. Роберт выдвинул ящик стола, отпер потайное отделение и вынул бутылочку с серо-голубыми пилюлями. Он вытряхнул парочку на ладонь и проглотил, запив глотком вина. Так, маленькая поддержка для усталого человека. Помогает собраться. Не терять остроты восприятия. Он сделал глубокий вдох, ощущая действие наркотика, резко приводящего в состояние бодрости и бдительности, словно ушат ледяной воды в лицо. Сердце болезненно заколотилось в груди, кончики пальцев покалывало.

Сейчас Роберт чувствовал себя способным справиться с кем угодно. Припомнилось время, когда для подобного самочувствия ему не требовались таблетки. Но тогда он был моложе, в расцвете сил. Теперь он… не стар, нет, не стар. Просто больше не молод. Поэтому он время от времени принимает витамины, чтобы получить небольшое преимущество. Всем надо на что-то опираться.

Раздался вежливый стук в дверь, и сэр Роберт крикнул посетителям, чтобы вошли. Дверь распахнулась, И на пороге возникли три жалких создания, с которыми он вынужден иметь дело на данном этапе. Политика и в лучшие-то времена заставляет водиться с самыми неподходящими людьми, а когда играешь на стороне слабых, приходится принимать любую поддержку.

Сэр Роберт улыбнулся и, не вставая, поклонился. Гости пробормотали вежливые приветствия. Сэр Роберт жестом указал на приготовленные для них кресла и не без скрытого ехидства наблюдал, как они рассаживаются, изо всех сил пытаясь скрыть неловкость. Никто из них не числился среди его друзей, но они с сэром Робертом могли быть полезны друг другу, поэтому старательно сохраняли лицо.

Сэр Моррисон и леди Эстер вот и все, что осталось от Золотой и Серебряной монополий. Некогда они обладали громадной властью, но те времена миновали, и это понимали решительно все, кроме Золота и Серебра. Являясь ландграфом, сэр Роберт представлял их при дворе, что обязывало его время от времени получать руководящие указания от предполагаемого «начальства».

Сэр Моррисон был длинным и тощим человеком, всегда облаченным в официальный черный костюм, с бритой головой и карандашно-тонкими усиками. Спокойный, утонченный, способный иногда сухо пошутить. Он рассматривал демократические реформы как способ вернуть себе власть, и был безоговорочно готов переступить через любого, кто встанет на его пути.

Леди Эстер – низенькая, крохотная женщина – одевалась дорого, но небрежно, и слишком сильно красилась. Длинные черные волосы, собранные на макушке в замысловатую прическу, удерживались изящными серебряными гребнями и шпильками. Леди Эстер была холодна, расчетлива и всегда высказывалась по существу. Безжалостная, лишенная совести, она могла бы стать опасной, не будь она столь рассеянна. Недавно леди завела себе третьего мужа. По слухам, предыдущие двое скончались от изнурения.

И, наконец, имелся Франц Пенделтон, ставленник определенных кругов делового сообщества, полагавший, что наделенный избирательным правом и процветающий рабочий класс обеспечит большие прибыли. Поскольку деловая активность переживала подъем благодаря притоку товаров с юга, большая часть потраченных на эти товары денег уходила обратно на юг – вместо того чтобы оседать в карманах местных коммерсантов.

Поэтому, в интересах определенной части этих людей, требовалось провести закон о контроле за южным портом. От наслаждавшейся предметами южной роскоши аристократии помощи ждать не приходилось. Инциденты, могущие повлиять на бесперебойность поставок, также никому не были нужны. Поэтому деловые круги полагали, что демократическое крыло придворных партий может оказаться более открытым для влияния. И наконец, дельцы искали основу для стабилизации обстановки в стране. Чрезмерная политизация общества вредит бизнесу. Демократия казалась им наилучшим выходом. Королева не могла похвастать практической сметкой, да ее подобные вещи и не заботили, а дворянство не желало видеть опасности неограниченного притока товаров с юга. И уж совсем никому не хотелось, чтобы делами заправлял из-за кулис герцог Арлик. Вот уж кто может обобрать Лес до нитки ради укрепления Герцогства под горой.

Так что Пенделтон крепко сбитый, осанистый, громогласный тип, уверенный, что каждый имеет свою цену, вовсю поддерживал демократические реформы. Он уже видел себя неким распорядителем, который, оставаясь за сценой, заставляет вертеться колеса истории. Пенделтон полагал, что сможет добиться этого, швыряя деньги на решение проблем, пока те не рассосутся. Учитывая нынешнее состояние Лесного королевства, он был в основном прав.

Нынешний и весьма неприятный план действий, выработанный заговорщиками, призывал сэра Роберта провернуть одну маленькую и крайне секретную интригу, в ходе которой следовало убедить Шамана уничтожить и королеву, и герцога при помощи его таинственной магии. Затем сэру Роберту надлежало, используя свое мастерство фехтовальщика, прикончить Шамана. Тот хоть и являлся сильным сторонником демократии, но, по мнению заговорщиков, был чересчур неуравновешен и непредсказуем, чтобы оставлять его разгуливать на свободе. Когда это случится, союз предпринимателей выдвинет сэра Роберта на пост регента: в конце концов, он – знаменитый герой Войны демонов. К тому же все увидят, как он прикончил отвратительного убийцу королевы и герцога. Проще пареной репы. А уж тогда сэр Роберт, разумеется, позаботится о продвижении законов, ослабляющих аристократию и укрепляющих позиции истинных тружеников Леса.

Таков был план, в прошлый раз представленный этой троицей сэру Роберту. Однако, с точки зрения последнего, в данном прожекте имелась одна маленькая загвоздка, а именно: его полная бредовость. План не только не сработает, но в результате неминуемо приведет всю компанию за решетку и на плаху. К сожалению, сэр Роберт не мог просто взять и сообщить им об этом. Он уже взял у них очень много денег.

– Как продвигается наше дельце? – осведомилась леди Эстер. – Как скоро мы сможем нанести удар?

– Нельзя торопить заговор, миледи, – плавно произнес сэр Роберт. – Все элементы должны быть тщательно подогнаны и изучены на предмет недостатков.

– Вам уже достаточно заплатили, – заявил Пенделтон. – Пора бы показать нам что-нибудь взамен. Уж не струсили ли вы?

– Возникли определенные сложности, которые, мне кажется, следует обсудить, – сказал сэр Роберт.

– Тогда, ради всего святого, изложите же нам, наконец, эти вопросы, – вступил сэр Моррисон. – Дабы мы рассеяли ваши сомнения.

– Ну, – осторожно начал государственный муж, – во-первых, у нас сложности с Шаманом. А именно он – безумец. Несет всякую околесицу. Хотя мне, скорее всего, удастся убедить его прикончить и королеву, и герцога, сыграв на его симпатиях к простому народу и широко известной ненависти к монархии. Наверное, у него даже хватит могущества поразить обе цели на расстоянии. Однако мной овладело сильное подозрение, что Шаман не ограничится только этими двумя. Он ненавидит всех, кто не принадлежит к крестьянству. Стоит нам заставить его развязать крестовый поход, один Бог знает, когда он остановится. Вероятнее всего, Магус сумеет нейтрализовать его почти сразу, но к тому времени мы можем оказаться уже по пояс в дохлых аристократах.

– Контроль за Шаманом мы возлагаем на вас, – обещала леди Эстер. – Если он не станет делать, что велено, просто убейте его. Вы же мастер клинка. Вы прошли через Черный лес с принцем Рупертом. Вы – участник последней великой битвы за Лесной замок.

– Шаман из другой оперы, – возразил сэр Роберт. – И, похоже, никто не знает, из какой именно. Мои исследования дают основание полагать, что он гораздо более могущественный колдун, чем мы подозревали изначально. Все мое мастерство окажется бесполезным, если я буду восседать на листике кувшинки в каком-нибудь пруду, глотать мух и громко квакать.

– С другой стороны, – спокойно заметил сэр Моррисон, – трон никогда не был слабее, чем ныне. Жаль проиграть сейчас из-за недостаточной выдержки.

– Не забывайте о наших финансовых вливаниях в это дело! – рявкнул Пенделтон.

– Предположим, мы нашли некий способ обезвредить Шамана, – продолжила леди Эстер. – С помощью Магуса или сэра Вивиана. У вас имеются еще какие – либо возражения?

– Имеются, – ответил сэр Роберт. – Не могу отделаться от предчувствия, что взяток окажется недостаточно, чтобы обеспечить их согласие до и после убийств. Магус никогда не рвался к богатству, а больше нам нечего ему предложить.

– Ну, посулим ему власть и высокий пост при новом режиме, – бросил сэр Моррисон.

– Все это у него уже есть, – напомнил сэр Роберт.

– Сэр Вивиан верит в демократию, – проговорила леди Эстер. – Он нередко публично высказывался за необходимость политических перемен.

– Сэр Вивиан не смог защитить короля Харальда от убийцы, – не согласился сэр Роберт. – И воспринял это очень тяжело. Он не изменит своему долгу перед вдовой Харальда – независимо от своих политических убеждений. Сэр Вивиан – один из самых порядочных людей нашего времени.

– Тогда вы должны убить сэра Вивиана! – выпалил Пенделтон. – Уберите эту фигуру с доски, пока он не представляет для нас угрозы!

– Ого! – изобразил оживление сэр Роберт. – То есть наряду с убийством вероятно самого неординарного чародея в лице Шамана, мне также полагается прикончить легендарного героя Алой башни? А вдобавок, надо понимать, еще и Магуса… Леди, джентльмены, боюсь, вы наслушались этих кошмарных сказаний о моих подвигах в Долгой ночи. Поверьте, они не имеют ничего общего с действительностью.

– Если вы не тот герой, за которого мы платили, – пробормотал сэр Моррисон, – тогда какой от вас прок?

– Вы платите за мой опыт, – бесстрастно отозвался сэр Роберт. – Я пережил больше смертей, насилия и ужаса, чем вы способны вообразить. И помогла мне в этом отнюдь не глупость. Если вы хотите и дальше следовать данному плану – дело ваше. Я в состоянии запустить процесс. Я только высказываю свое тщательно взвешенное мнение касательно того, почему все с самого начала пойдет наперекосяк, и все мы в результате погибнем, Дамы и господа, давайте расставим все точки над «i»: у нас только одна попытка. Если мы промахнемся, то до следующей просто не доживем. Следовательно, нам надлежит убедиться в стопроцентной надежности плана, прежде чем начинать операцию.

Последовало неприятное молчание.

– Очень хорошо, – сказала, наконец, леди Эстер. – Пока ничего не предпринимайте. Мы обдумаем ваши слова и доработаем проект. Тем временем мы хотим, чтобы вы не спускали глаз с Хока и Фишер. Они представляют собой неизвестную величину и, следовательно, опасны. Нам нужно знать, что лучше: заключить с ними сделку или убить. Я так понимаю, вы в состоянии организовать смерть двух простых капитанов Стражи?

Сэр Роберт пожал плечами:

– Они без труда справились с герцогом и его громилами. Позвольте мне побеседовать с ними, прежде чем примете решение. Поскольку они заняты расследованием обстоятельств смерти короля и не проявляют интереса к текущей политической ситуации, думаю, мы спокойно можем не принимать их в расчет. – Он умолк, подняв бровь. – Надеюсь, я могу не сомневаться, что вы не имеете отношения к смерти Харальда?

– Разумеется! – запальчиво воскликнул Пенделтон. – Может, мы и обсуждали разок подобную вероятность, но живой Харальд был нам гораздо полезнее, чем мертвый. При его жизни мы могли бы с ним договориться. Именно его смерть вызвала весь этот хаос, вынудивший нас пойти на отчаянные меры.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю