Текст книги "Стражи Хейвена"

Автор книги: Саймон Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 87 (всего у книги 100 страниц)

– Ладно, тихо, – успокоил его сэр Роберт. – А теперь, если вы меня извините, я должен заняться собственными делами. Мы не можем допустить, чтобы в тронном зале гадали, куда я подевался.

После их ухода советник тяжело вздохнул и налил себе изрядную порцию выпивки. Идиоты со своими идиотскими заговорами. Это уже седьмой план, изобретенный ими, и он ничуть не лучше предыдущих шести. Роберт знавал леммингов, которые меньше стремились к смерти. Однако пока он продолжает отвергать одну бредовую идею за другой, заговорщики будут продолжать платить деньги. И Роберту нравилось думать, что попутно он вносит свою скромную лепту в защиту трона и страны.

Сэр Роберт взглянул на стенные часы и залпом проглотил содержимое стакана. Прежде чем отправиться на заседание, ему надо еще повидать старого друга. И пусть ему было глубоко наплевать на товарищей по заговору, Роберт скорее умер бы, нежели расстроил Энниса Пейджа.

Сэр Роберт Хок шагал по узким коридорам служебной части замка, и встречные мужчины и женщины уважительно кланялись ему. Были времена, когда он мог ходить среди них незамеченным, ничем не лучше любого другого. Порой ему казалось, что тогда он был гораздо счастливее – простой гвардеец, не обремененный заботами. Ну, разве что разок призадумается – на что спустить очередное недельное жалованье. Но король посвятил его в рыцари в знак признания его заслуг, и некоторое время сэр Роберт очень радовался своему превращению в дворянина и всеми обожаемого героя. Он воображал, что хорошие времена затянутся навечно. Следовало быть умнее.

Новоиспеченному рыцарю пришлось покинуть всех старых друзей, а завести новых в новом кругу было нелегко. Будь ты хоть трижды героем, потомственная аристократия не жаловала выскочек. В их глазах ты – никто, если не располагаешь несколькими поколениями именитых предков. Но, вкусив отравленного плода, сэр Роберт уже не мог вернуться назад. Став дворянином, остаешься им навсегда, навеки отделенный от представителей низших классов.

Принца Руперта никогда не волновали подобные различия. Но принц-то настоящий герой.

Эннис Пейдж был одним из немногих, кто сражался рядом с Робертом Хоком и принцем Рупертом и дожил до конца Долгой ночи. Он славно бился, ни разу не дрогнув под напором тьмы, и убил множество демонов. Хороший человек. Впоследствии дела у Энниса Пейджа пошли не лучшим образом.

Сэр Роберт, наконец, остановился перед дверью в квартирку прислуги, ничем не отличавшуюся от других. Он вежливо постучал. Маленькая изможденная женщина открыла ему и кивнула, как старому знакомому. Ей едва исполнилось сорок, но выглядела она лет на десять старше. Одежда ее была проста и сильно поношена, а руки загрубели от тяжкой работы. Он пригласила сэра Роберта войти и быстро захлопнула за ним дверь.

Строго говоря, ему не полагалось здесь находиться, и оба это знали. Типичное служебное жилье: одна большая комната и проход в спальню. Простая мебель, никаких украшений.

– Привет, Роб. Спасибо, что зашел. Он весь день беспокоится.

– Привет, Мэгги. Я бы пришел раньше, да меня задержали. Он спрашивал обо мне?

– Иногда. Иногда о тебе, иногда обо мне. И то и дело зовет принца Руперта.

И тут оба в ужасе обернулись на стук в дверь. Ладонь сэра Роберта легла на рукоять меча. Кроме него, никто и никогда Энниса Пейджа не навещал, а стук в дверь мог означать только одно – явились за ним. А зачем искать его здесь, если не для того, чтобы наверняка захватить вдалеке от ненужных глаз?

Мэгги вопросительно взглянула на сэра Роберта, уловив его настроение. Другого выхода из квартирки не было. Сэр Роберт вытащил меч, жестом велев Мэгги открыть дверь и отойти подальше. Она так и сделала, и в дверном проеме возникли Хок и Фишер.

– Меня ищете? – спросил сэр Роберт, не опуская меча.

– Мы попросили проводника найти вас, и он привел нас прямо сюда, – ответил Хок. Он видел сталь в руках сэра Роберта, но не сделал попытки выхватить секиру. – Надеюсь, мы не помешали.

– Нисколько, – ответил сэр Роберт. Он убрал клинок, и все немного расслабились. – Входите, капитаны. – Здесь находится некто, с кем вам, на мой взгляд, необходимо познакомиться.

Хок и Фишер вошли, и Мэгги захлопнула за ними дверь. Сэр Роберт представил ее непрошеным гостям, и женщина коротко кивнула. Посетители здесь случались нечасто. Хок сразу вспомнил имя ее мужа, но вида не подал.

– Эннис Пейдж, – протянул он задумчиво. – По-моему, я слыхал это имя в песнях о Войне демонов. Он ведь сражался рядом с самим принцем Рупертом?

– Да, – подтвердил сэр Роберт. – Он был там. Но не получил шпор, в отличие от меня. Его героизм недостаточно бросался в глаза. Король Харальд пожаловал ему немного земли где-то у черта на куличках, но Эннису пришлось со временем распродать ее. Он болел с самой войны, а услуги целителей стоят недешево.

– Что с ним? – спросила Фишер.

– Синдром Войны демонов, – ответил сэр Роберт. – У целителей всегда так. Назвали недуг и думают, что все поняли. Если бы! Прошло двенадцать лет, а они так и не нашли ничего, что помогло бы Эннису. Пойдите и посмотрите сами.

Хок взглянул на Мэгги:

– С вашего разрешения…

– Да-да, конечно. Но не ждите от него слишком многого. У него бывают и плохие, и хорошие дни, а порой… порой мне кажется, что он вернулся с войны не целиком. Наверное, лучшая его часть до сих пор затерялась в Долгой ночи.

Они прошли в спальню. Это оказалась маленькая комнатка, где помещались только кровать да комод. Одетый в серую пижаму и закутанный в шерстяную шаль, Эннис Пейдж сидел на стуле у кровати и тихонько раскачивался вперед-назад. Хок помнил Пэйджа своим ровесником, но этот человек выглядел лет на сто старше. Когда-то это был здоровенный парень, но время и боль сожрали его. Лицо избороздили глубокие морщины, волосы поседели, руки непрестанно дрожали.

На гостей он не отреагировал. Старый солдат уставился в никуда. Быть может, в пустоте он видел нечто, чего не мог забыть. Из уголка его рта свисала тонкая ниточка слюны, и Мэгги поспешила вытереть ее платком.

– Боже мой, – прошептал Хок.

– Таких, как он, много, – сказал сэр Роберт. – Людей, раненных Долгой ночью, да так и не оправившихся. Эннис был опытным бойцом, но ничто не могло подготовить его к ужасам, с которыми он столкнулся под Синей Луной. Он видел кошмарные вещи и делал еще худшие, чтобы выжить. Мрак Долгой ночи – это духовная тьма, и, в конце концов, это его уничтожило. Сломило его тело, разум и дух. Когда-то это был славный парень. Из тех, кого мечтаешь иметь у себя за спиной в заварухе. Храбрый и честный. Бравый вояка с громким раскатистым смехом. А теперь от него осталась только бледная тень. Многие из тех, кто последовал за принцем Рупертом в легенду, потерялись во мраке, да так и не вернулись домой.

– Я не знал, – выдохнул Хок.

– Откуда вам знать? Но таких, как он, полно по всей стране. Сидят по домам под присмотром родных и любимых. Постаревшие до времени, блуждающие в глубинах собственного сознания. Синдром Войны демонов. Не упомянутый ни в одной песне или саге.

– О моем Эннисе до сих пор поют песни, – с вызовом сказала Мэгги. – О моем Эннисе, который сражался рядом с принцем. А покойный король назначил нам пенсию, когда прослышал, что у нас кончились деньги. – Она нежно и печально посмотрела на раскачивающегося на стуле мужа. – Иногда он совершенно нормален. Помнит, кто он такой, кто я, проявляет интерес к моим делам. Видите ли, я уборщица. Время от времени мы немного гуляем по коридору. Наружу не выходим никогда. Он чувствует себя в безопасности только за стенами, как можно дальше от Леса, который он помнит… Он не видел ни солнца, ни луны двенадцать лет. Резкие звуки повергают его в панику. Он не любит оставаться один. Я прошу кого-нибудь посидеть с ним, когда ухожу.

– Он сделался вам, как ребенок, – сказала Фишер.

– Ребенок был бы более независим, – возразила Мэгги. – И он никогда не вырастет. С каждым годом ему становится немножко хуже. Он уплывает все дальше от мира и от меня. Видели бы вы его в юности! Прекрасный, сильный, храбрый мужчина. Любую женщину мог выбрать, но ему всегда была нужна только я. А теперь он боится темноты, ему снятся кошмары, и он кричит во сне. Вот вам и наследство для героя.

– Вы… – Голос у Хока сорвался, и ему пришлось начать снова: – Вы вините принца Руперта за то, что увел вашего мужа сражаться с демонами?

– Нет, – ответила Мэгги. – Эннис был счастлив, что служил вместе с принцем. Говорил, что не встречал человека лучше. Он гордился своим скромным вкладом в спасение страны.

Она резко осеклась и все повернулись к Эннису, который пытался заговорить. Он поднял голову, и взгляд его прояснился, когда он посмотрел на Хока.

– Мой принц, – медленно произнес он. – Вы вернулись.

Хок метнулся глазами в сторону сэра Роберта.

– Он думает, что вы – принц Руперт, – сказал сэр Роберт. – Ваши голоса немного похожи. Поговорите с ним!

Хок приблизился и присел на корточки перед стриком.

– Привет, Эннис. Слышал, тебе пришлось нелегко.

– Война выжала меня до капли. Я теперь много сплю. Как хорошо видеть тебя снова дома, Руперт. Здесь твое место. Ты все расставишь по местам. Да и у тебя самого потрепанный вид.

– Со мной все в порядке. Тебе здесь удобно? Есть что-нибудь, чтобы я мог бы сделать для тебя? Может, жилье получше?

– Нет, спасибо. Это место я знаю. Я счастлив здесь. Моя Мэгги ухаживает за мной. Она славная девочка. Я немного болен. Я теперь просто доживаю отпущенный мне срок.

– Ты не жалеешь, что служил со мной? – спросил Хок. – Я повел тебя в Черный лес. Отправил в безнадежный бой. Я в ответе за то, чем ты стал теперь.

– Нет! – горячо воскликнул Пэйдж, и на мгновение к нему вернулись голос и взгляд прежнего Энниса. – И думать не смей! Я знал свой долг. Я был горд идти за тобой, Руперт. Как и все мы. Я помог доставить тебя домой в целости и сохранности, и ты сумел вызвать Радугу, которая спасла всех нас. Я так рад, что стал частью твоей легенды…

Взгляд его снова померк, возбуждение улеглось. Хок выпрямился, а Мэгги подошла и плотнее закутала шалью плечи мужа.

– Он снова ушел, – спокойно сказала она. – Спасибо вам, капитан. У него давным-давно не было подобных просветлений. Но теперь он захочет спать. Вам лучше идти. Он устал.

– Я зайду к тебе завтра, Мэгги, – сказал сэр Роберт. Он увел Хока и Фишер в гостиную, прикрыв за собой дверь спальни. Капитан и советник смотрели друг на друга бесконечно долгое мгновение.

– Это было очень по-доброму с вашей стороны, – сказал, наконец, сэр Роберт, – притвориться, что вы и есть принц. Я хорошо знал Руперта. Скакал в одном строю, сражался бок о бок с ним. Вероятно, я один из немногих оставшихся в живых, кто хорошо его знал.

– А если бы он очутился здесь, – спросил Хок, – нашлось бы у вас что-нибудь, что вы хотели бы ему сказать?

– Окажись он здесь, я бы сказал ему то же самое, что и Эннис. Что я был горд сражаться рядом с ним. И быть другом настоящего героя. Мне так и не представилось случая открыть ему, как много он значил для меня. А если бы он остался… думаю, из него получился бы гораздо лучший король, чем из Харальда.

– Но ему пришлось спешно уехать, – сказал Хок. – Не простившись с друзьями.

– Да, – кивнул сэр Роберт. – Ему пришлось уехать. – Внезапно он улыбнулся. – Нам нужно кое-что обсудить, капитаны. Здесь неподалеку имеется весьма неплохое кафе. Как вам такая мысль?

– Кафе – это великолепно, – отозвался Хок.

Спустя несколько минут они оказались в дворцовых апартаментах, где завсегдатаями были художники, актеры, музыканты и другие паразиты замка. На небольшую нарядную площадь выходили двери модных кулинарных и увеселительных заведений, окружавших небольшой внутренний садик. Люди в своих лучших одеждах приходили сюда погулять, поболтать, послушать музыку. А с тех пор как открылась Трещина, началось повальное увлечение маленькими ресторанчиками в южном стиле.

Самым популярным и дорогим из них считался «Южный Уют». Сияющий улыбкой хозяин мгновенно узнал сэра Роберта и пригласил внутрь, рассыпаясь в любезностях. Хока и Фишер он полностью игнорировал, что их только позабавило. Хозяин усадил гостей за самый лучший столик и принес меню, отпечатанное на карточках длиной в добрых полметра. Сэр Роберт заказал большой кофейник со всеми аксессуарами. Хок обнаружил в меню шоколадное печенье и пришел в полный восторг, но Фишер не позволила ему взять столь калорийное лакомство. Принц заворчал и надулся бы, не будь с ними сэра Роберта.

О Руперте речь больше не заходила.

– Разве никто из волшебников не в силах помочь Пэйджу? – спросила Фишер, когда подали кофе.

– Шаман пытался, – ответил советник. – Но долгая ночь наложила отпечаток на душу Энниса, а восстановление души – это работа для высококвалифицированного колдуна. Верховный маг, возможно, и сумел бы что-то сделать, но он давно умер. Многочисленные ошивающиеся в замке колдуны готовы помочь Эннису, но, как ни удивительно, их лекарства стоят очень дорого, а успеха никакого не гарантируют.

– Выжил ли кто-нибудь из женского батальона Джулии? – как можно небрежнее поинтересовалась Фишер, потягивая ароматный напиток.

– Определенно. Единственная, о ком я слышал в последнее время, – Джессика Флинт. Она теперь рейнджер. И неплохо поживает, насколько я понял. – Сэр Роберт нахмурился. – Когда-то я мог назвать поименно всех великих героев Войны демонов и сказать, где они сейчас и что поделывают. Но всех разметало временем. Лишь очень немногие сумели извлечь выгоду из своей доблести и славы. Большинство вернулись к прежней жизни, а у власти остались те же люди, что и до войны. Теперь о героях никто и не вспоминает, разве что в пьяных кабацких попевках. Они так и останутся забытыми и безымянными, пока стране снова не понадобится, чтобы они стали героями. – Он вдруг улыбнулся. – Я-то разыграл карту героя по полной программе. Выскочка, парвеню, презираемый со всех сторон, теперь я – нечто вроде заслуженного политического деятеля. Люди платят за мои советы по всевозможным вопросам. И пока мне удается сталкивать их лбами, они будут продолжать обращаться ко мне за моими очень дорогими консультациями.

– Но вы же ландграф, – удивился Хок. – Разве эта должность теперь не дает власти или престижа?

– К сожалению, нет – с тех самых пор, как ландграфы растранжирили остатки величия, пытаясь повлиять на квестора. Дело не в попытке как таковой, а в ее позорном провале. У проигравших нет друзей. Большая часть Лесного серебра и золота поступает теперь напрямую в Герцогство под горой и Редхарт. Я единственное, что осталось от голоса Серебра и Золота при дворе. Я делаю, что могу, и складываю в карман гонорары.

– Вы счастливы? – внезапно спросил Хок.

– Счастливее большинства, – помолчав, ответил сэр Роберт. – Когда-то я был героем, а это больше, чем удается большинству людей. И если моя нынешняя жизнь не вполне такова, как я мечтал, то это справедливо и в отношении всех остальных. У меня есть воспоминания о времени, проведенном с принцем Рупертом, когда все, что я делал, было важно, а моя жизнь имела смысл…

– Если бы Руперт и Джулия сейчас оказались здесь, – тихо спросила Фишер, – чтобы вы посоветовали им?

– Я бы посоветовал им сражаться за правое дело не важно, чего это будет стоить и кто пострадает в процессе. Оставаться теми, кем были когда-то. Потому что, видит Бог, страна нуждается во всех своих героях прямо сейчас.

– А как насчет вас?

– Политика развращает, – ответил сэр Роберт. – И я давным-давно сбился с прямой дороги. Нельзя закладывать душу столько раз, сколько это делал я, и по-прежнему называть ее своей. Давайте сменим тему. Поговорим о смерти Харальда.

– Нам придется заплатить за консультацию? – уточнила Фишер.

– Денег стоят советы. Информацию вы получаете бесплатно.

– Кто, по-вашему, убил Харальда? – напрямик спросил Хок.

– У него было множество врагов, – отозвался сэр Роберт, наливая себе еще кофе. Глядя в чашку, он добавил две ложки сахара и медленно-медленно размешал. – Многими врагами он обзавелся умышленно. Пока Харальд оставался просто принцем, он был несравненным политиком, но, надев корону, он словно выбросил все свои старые навыки на помойку. Он мог бы договариваться, искать компромиссы ради блага страны… Харальд не пожелал делать этого. Он стал неограниченным монархом и решительно намеревался им остаться. У многих имелись веские причины желать ему смерти. Особенно у его королевы Фелиции. У нее был любовник. Никто не знает, кто именно (в замке, подобном нашему, сие граничит с чудом), но все знали: кто-то есть. Харальд не мог не слышать сплетен. А последнее, что ему было нужно, в личном или в политическом плане, – это малейшая тень сомнения в происхождении принца Стефена. Особенно после того, как они с ее величеством столько лет прожили бездетными. Но если это и не королева, то вы можете ткнуть пальцем в любую сторону – и с гарантией попадете на врага Харальда.

– Включая вас?

– Я помню Харальда во время последней великой обороны Лесного замка, когда трупы громоздились такими горами, что мы использовали их в качестве баррикад, – медленно проговорил сэр Роберт. – Он хорошо дрался. Как-то раз он спас мне жизнь, хотя, по-моему, не заметил этого. Я бы пошел за этим человеком. Но король Харальд оказался кем-то другим. Словно он приложил максимум усилий, чтобы взойти на трон, а, добившись заветной цели, не знал, что с ней делать. Это был монарх, занятый только тем, чтобы не уступить никому ни грана власти, – и к черту права и потребности народа! Я верил в демократию. В глазах Харальда это сделало меня врагом.

– Где вы находились в момент убийства короля? – спросила Фишер.

– Встречался с продемократической группой, выражавшей желание нанять меня. Выяснилось, что мои услуги им не по карману.

– Я думал, вы верите в демократические реформы, – не понял Хок.

Сэр Роберт улыбнулся:

– Я – профессиональный политик. У меня больше нет личных мнений, кроме тех, за которые мне платят. На страну неизбежно надвигается некая форма демократии. Все видели это, кроме Харальда. Идея носится в воздухе и деваться никуда не собирается. Монархия была обречена с того самого момента, как Харальд позволил Магусу открыть Трещину. – Сэр Роберт пристально посмотрел на Хока и Фишер. – Я дам вам один совет. Бесплатно, хоть это и противоречит моим правилам. Берегитесь. В замке очень много людей, имеющих веские причины желать, чтобы смерть Харальда оставалась тайной.

Хок и Фишер едва заметно поморщились.

– Мы знаем, – сказал Хок. – Поверьте, мы знаем.

Сэр Вивиан Хеллстром, прославленный герой Алой башни и главнокомандующий гвардией замка, сидел в одиночестве у себя в покоях и читал неинтересную книгу. Он всегда был один, даже в детстве. Люди боялись Вивиана из-за его ужасных родителей и из-за того, кем он мог со временем стать. Единственным другом оставался брат, Гавейн, и Вивиан всегда завидовал его непринужденному обаянию, которое прогоняло страх и превращало врагов в друзей. Но Гавейна больше нет рядом. Поэтому сэр Вивиан просто командовал своими гвардейцами, которые восхищались им и повиновались ему, но никогда его не любили. А когда сэр Вивиан не был нужен при дворе, он уходил домой и сидел там в одиночестве, ожидая, когда он снова кому-нибудь понадобится. Потому что быть нужным почти так же хорошо, как быть желанным.

Книга оказалась очередной монографией о единственном светлом моменте в его жизни, осаде Алой башни. Издатели послали ему сигнальный экземпляр, почтительно осведомляясь, не проверит ли он точность излагаемых фактов и не напишет ли, если не трудно, свои рекомендации. Он одолел уже половину, и никакого впечатления она на него не произвела. Авторы верно изложили факты, но не имели ни малейшего представления об описанных в повествовании людях и силах. Что неудивительно, поскольку никто из главных действующих лиц, включая Гавейна и Вивиана, ни разу не согласился дать интервью. Пусть себе поют песни и рассказывают легенды. На один краткий миг он стал героем и ни с кем не собирался делиться этими воспоминаниями.

В комнате сгустились сумерки. Сэр Вивиан взглянул на свечу, стоявшую на столе возле кресла, и она вспыхнула. Теперь, когда он состарился, магия давалась ему все легче и легче. Он никогда не изучал ее, он даже отказал ей в статусе заветной мечты солдата. Когда их с Гавейном прижали в Алой башне, магия была похоронена в нем так глубоко, что Вивиан не сомневался: они с Гавейном погибнут. Поэтому он сражался с врагом мужеством и холодной сталью и насмерть стоял против целой армии. Но когда все закончилось, они с Гавейном были еще живы. Они удержали Алую башню, и магия была тут абсолютно ни при чем.

Вивиану всегда было важно сделаться человеком, не прибегая к наследию своих бесславных родителей. Поэтому он и стал воином. И все равно никто по-настоящему не любил его и не доверял ему.

В такие моменты сэр Вивиан жалел, что не пьет.

Пока не вспоминал отца.

Сэр Вивиан в определенной степени верил в Хока и Фишер. Они решительно намеревались докопаться до истины и, что еще более важно, никому не давали спуску. Что делало их присутствие глотком свежего воздуха при нынешнем дворе.

Хеллстром добросовестно пытался проникнуться симпатией к королеве, но пока получалось плохо. Фелиция никого к себе не подпускала. И все равно он найдет убийцу ее мужа и покарает предателя, чего бы это ни стоило. Он поклялся в том своим именем и честью. Главнокомандующий старался поддерживать регента и защищать ее от многочисленных недругов, даже от ее собственного отца. Он восхищался силой духа королевы, хотя характерец у нее не из легких. Но Вивиан понятия не имел, знает ли королева о его добрых побуждениях и как она относится к нему. Он никогда не умел разговаривать с женщинами. Что им нужно сказать? Что они хотят слышать? Это всегда была специальность Гавейна.

Сэр Вивиан до сих пор тосковал по королеве Элеаноре, супруге покойного короля Иоанна, хотя ее давным-давно похоронили. Она была красива, очаровательна и очень любезна – даже с косноязычным дураком, вроде юного Вивиана Хеллстрома, который молился на нее издали и готов был умереть за нее. Однажды она ему улыбнулась. Сразу по возвращении из Алой башни. Разумеется, она улыбнулась и Гавейну тоже, но все равно в той улыбке присутствовало нечто особенное, предназначавшееся только для него. Вивиан пронес воспоминание об этом через всю жизнь. Оно согревало его сердце даже в самые холодные дни.

Он обвел взглядом комнату, и повсюду вспыхнули свечи, наполнив помещение светом. Магия. Бесполезная магия.

Сын Верховного мага посмотрел на дверь, и секундой позже раздался уверенный, но почтительный стук. Сэр Вивиан пригласил посетителя войти. Дверь распахнулась, впуская квестора Аллена Чанса. Он коротко кивнул хозяину, который ответил таким же кратким наклоном головы, не вставая с кресла. Посетитель вытянулся перед главнокомандующим по стойке «смирно».

По крайней мере, на этот раз он явился без собаки. Сэр Вивиан никогда не мог взглянуть на Аллена Чанса, не угадывал за спиной юноши призрак его отца, сэра Чэмпиона. Еще один сын, несущий на себе проклятое бремя отцовской славы. Сэру Вивиаву сэр Чэмпион никогда не нравился – хладнокровная машина для убийства и почти психопат, чье единственное спасительное достоинство заключалось в его свирепой преданности трону и стране. К счастью, Чанс, похоже, унаследовал больше от матери. Кем бы она ни была.

– Вы хотели видеть меня, сэр?

– Да, садись.

Он подождал, пока Чанс устроится в кресле напротив, затем отложил книгу и постарался придать лицу самое значительное выражение.

– Поговорим о Хоке и Фишер. Вы провели с ними времени больше всех. Смогут ли они преуспеть там, где мы потерпели неудачу?

– Я абсолютно уверен в них, главнокомандующий.

– Они посторонние люди, не имеющие представления о политических хитросплетениях придворной жизни.

Чанс беззаботно пожал плечами:

– Порой посторонние видят такие вещи, которых не замечаем мы, потому что находимся слишком близко.

– Хорошо, – кивнул сэр Вивиан. – Хорошо. Ты пришел один?

Юноша моргнул, озадаченный внезапной сменой темы.

– Чаппи ждет снаружи. Я знаю, вы с ним не ладите. Его нянчат ваши гвардейцы.

– А ведьма?

Аллен не потрудился скрыть удивление.

– Тиффани? В данный момент она беседует с королевой. Почему вы спрашиваете?

Сэр Вивиан сложил пальцы домиком и уставился поверх них на собеседника.

– Я беспокоюсь о тебе, квестор. Ты не должен позволять этой ведьме чрезмерно приближаться к тебе. Солдат не имеет права доверять магу. И кто знает, какие скрытые цели преследуют ведьмы из Сестринства? Их Академия закрыта для мужчин. Никому не ведомо, что происходит за ее высокими стенами. Какие клятвы они приносят, каким силам втайне поклоняются. Ходят слухи…

– Слухи ходят всегда, – сердито возразил Чанс. – я учился в школе Святого Иуды, помните? Слышали бы вы, что некоторые болтают про нас! У Тиффани нет никаких тайн. По-моему, она вообще не понимает, что такое «скрытые глубины», хотя сама наделена ими в избытке. В этом – часть ее обаяния. Мы неплохо справляемся, сэр. И удачно дополняем друг друга.

– Я знал твоего отца, – медленно проговорил сэр Вивиан. – Сильный человек. Сильный – потому что был сам по себе. Ничто не отвлекало его и не ставило под угрозу его преданность.

– Одинокое чудовище, – мрачно ответил Чанс. – Он и не жил по-настоящему, только играл роль. Никогда не имел времени – ни на друзей, ни на семью, ни на человеческие чувства. Я не хочу так. Я – не мой отец. Думал, уж кто-кто, а вы-то меня поймете.

– Я тебя понимаю, – кивнул сэр Вивиан, отчаянно пытаясь найти правильные слова и чувствуя, что теряет инициативу в разговоре. – Моей матерью была Ночная Ведьма. Все знают, чем она занималась. Нельзя доверять ведьме, квестор. Никакой. Они живут не так, как мы.

– Мы все разные, – мягко возразил юноша. – Вот почему так важно прикасаться к другим людям. Как-нибудь обязательно попробуйте, сэр Вивиан. Вместо того чтобы пытаться заразить других собственной паранойей. Спасибо за совет, главнокомандующий. Разрешите идти?

– Да. Иди! – Сэр Вивиан резко указал на дверь.

Чанс коротко поклонился и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

«Что ж, – подумал Хеллстром. – Все прошло хорошо».

Он тяжело вздохнул. Как всегда: хотел помочь, а сделал только хуже. Теперь резкие слова наверняка лишили его единственного настоящего союзника при дворе. Взгляд упал на книгу, машинально взятую со стола. Чудесная и захватывающая история Алой башни. Единственный стоящий момент в его жизни. Сэр Вивиан отбросил книгу. Подобно многим, он совершил страшную ошибку, пережив собственную легенду. Вероятно, ему осталось только найти какой-нибудь вражий меч и броситься на него, дабы искупить пустую жизнь славной смертью. Как это сделал сэр Чэмпион.

Он сидел в своем кресле, предаваясь мрачным мыслям. Один.

А глубоко внутри бродила и бурлила магия, обещая исправить все на свете, если только он выпустит ее на волю.

Хок и Фишер устроились у Сенешаля пить чай с пирожными. Его апартаменты, сплошь заваленные подушками и подушечками, поражали роскошью. Сам хозяин отяжелел и постарел по сравнению с тем, каким его помнила Фишер, и страдал подагрой. Туго забинтованная нога лежала на обитой мягким материалом скамеечке. Он неожиданно обрадовался визиту капитанов, и вскоре его пухленькая розовощекая жена уже сновала туда-сюда с чайниками и крошечными печеньицами на покрытых салфеточками тарелках.

– Последнее время я нечасто выхожу, – рассказывал Сенешаль, с удовольствием грызя коврижку с глазурью. – Мои заместители в состоянии справиться с большинством вопросов, а маленькие волшебные огоньки, которые сделал для меня Магус, позволяют мне присутствовать где угодно, так что я имею возможность спокойно проводить время с семьей и проклинать подагру. Мой лекарь рекомендует красное вино и красное мясо, но я что-то не замечаю никаких улучшений.

– Во всем остальном вы выглядите совершенно здоровым, – заметила Фишер. – Я слышала, вас крепко потрепали демоны в южном крыле.

– Да, было дело, – признал Сенешаль. – Потрепали. Гады сделали из меня настоящий фарш. Но потомство Верховного мага так просто не прикончишь. Вы знали, что он мой дедушка? Конечно, все это знают. В любом случае, с тех пор как я научился передавать полномочия другим, моя жизнь сделалась гораздо проще. Когда-то я был единственным настоящим проводником в замке и всю жизнь пытался оказаться в нескольких местах сразу. А теперь благодаря огонькам Магуса я и вправду могу находиться везде одновременно. На склоне жизни я женился. Трое детей. Они сильно помогли мне остепениться и научили интересоваться не только собственной персоной. – Он умолк, грустно нахмурившись. – Все шло просто прекрасно… А потом короля Харальда убили, и с тех пор самый воздух в замке провонял интригами.

– Я заметил, вы не упомянули об Опрокинутом Соборе, – вставил Хок.

– Я изо всех сил стараюсь не упоминать о нем, – рявкнул Сенешаль. Слабый выплеск былой раздражительности, столь памятной Фишер. – Ненавижу это чертово место! Невозможное, проклятое строение, прямо в середине замка. Моя магия заключается в том, что я знаю, где находится каждая часть замка в данный момент времени, не важно, как она там перемещается или выворачивается. Но только не Опрокинутый Собор. Его я вообще не вижу. Он словно дыра у меня в сознании или зудящее место, до которого я не могу дотянуться. Я никогда не пытался заглядывать внутрь. Терпеть не могу даже близко к нему подходить. Если быть брутально честным, он пугает меня до мокрых штанов, а этого не так-то легко добиться.

– Согласно моим данным, вы никогда и ничего не страшились, – заявила Фишер почти обвиняющим тоном. – Вы заново открывали пропавшее южное крыло, когда все остальные боялись даже говорить об этом.

– Вы не понимаете, – вздохнул Сенешаль. Он обмяк в кресле, весь его пыл улетучился. – Никто не понимает, хотя, видит Бог, я столько раз им говорил. Опрокинутый Собор – не просто материальная конструкция. Это отросток самой преисподней. Один раз я отправился поглядеть на него, чтобы лично и непосредственно проверить на нем свой дар. Я увидел лишь темную яму. Уходящий в бесконечность провал. Я повернулся и побежал… И никогда не возвращался. Давайте сменим тему. Вы уже побеседовали с моим дядей Вивианом?

– С главнокомандующим? Да, – ответил Хок. – Сильный человек.

– Скорее, упрямый. Он подчинил свою жизнь долгу, как некогда сделал и я. Без конца пытаюсь его расшевелить, но дело движется туго. Мы практически единственные родственники друг у друга в этом замке. Я предлагал ему принять мою семью, как свою собственную, приглашал его на ужины, просил посидеть с детьми. По-моему, он постепенно смягчается по отношению к ним, но с Вивианом никогда нельзя сказать наверняка. Он всегда был холодным человеком. Полная противоположность брату, моему отцу Гавейну. Моя мать, Эмма, недавно скончалась в Редхарте. Король Харальд не отпустил меня на похороны. Мол, я слишком ценный человек, чтобы рисковать мной. Сволочь. Одно время я надеялся, что отец вернется, но, видимо, они очень близки с новым королем Виктором. Отец пишет мне время от времени – когда не забывает. Вот так мы с Вивианом и уживаемся.