Текст книги "Найти тебя"
Автор книги: Санта Монтефиоре
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)
Глава 30
Селестрия лежала в кровати с закрытыми глазами, слушая веселое чириканье птиц и редкий лай собак. Улыбнувшись воспоминаниям о вчерашней ночи, она блаженно потянулась. Они занимались любовью, и это было великолепно. Ее переполняла неудержимая радость. Хотелось закричать из окна, выплеснуть в мир свои эмоции: пусть каждый узнает, как она счастлива. Но тут же она вдруг почувствовала угрызения совести: ведь нельзя забывать, что отец оказался подлецом, предавшим всю их семью, и просто неприлично так ликовать, когда ее родные дома убиваются от горя. Однако любовь к Хэмишу вытеснила все остальные чувства.
Накинув свой бледно-голубой сарафан в горошек, она взглянула на фотографию Монти, которую оставила на столе среди коллекции рисованных глиняных фигур, принадлежащей Фредди. Он стоял на фоне сводов монастыря в своей фирменной панаме, съехавшей набекрень, и его улыбка показалась сейчас Селестрии фальшивой и вульгарной. Рука на секунду зависла над фотокарточкой, и на душе стало тяжело. Уж лучше бы человек, который сейчас смотрел на нее своими смеющимися глазами, оставался незнакомцем, кем-то, кого она встретила очень давно, но о котором практически ничего не знала. Нет, мужчина с фотографии не был ее любимым отцом, который брал ребят в море на своей маленькой лодке, чтобы поиграть с ними в пиратов, рисовал стрелки на песке, подсказывая им, где якобы находятся сокровища, и при появлении которого от мигрени ее матери не оставалось и следа. Нет, ее горячо любимый папа умер в тот злосчастный день в Корнуолле. И в этом она была уверена сейчас на все сто процентов. И пусть родные оплакивают его, потому что он уже никогда не вернется. С этой мыслью она положила снимок в карман и покинула комнату.
Очутившись в коридоре, Селестрия неожиданно увидела Дафни, выходящую из своей комнаты. На ней было длинное пурпурно-бирюзовое платье и чрезвычайно странные на вид туфли, фиолетового цвета и с золотыми перьями на носочках.
– Доброе утро, моя милочка, – сказала та, тепло улыбаясь. – Ты сегодня прелестно выглядишь. Ты прямо вся сияешь.
– Спасибо! Это потому, что я счастлива.
– И на то есть особая причина?
– О Дафни, можно мне войти на минутку в вашу комнату? – спросила Селестрия, сгорая от желания поделиться своими чувствами.
– Ну конечно. Хотя я уже, наверное, догадалась.
Селестрия вошла за ней и плюхнулась на кровать.
– Я влюбилась! – восторженно произнесла она. – Земля действительно заходила ходуном у меня под ногами. Именно так, как вы и сказали!
Дафни присела на край кровати, явно радуясь услышанному.
– Я знала, что ты и Хэмиш просто созданы друг для друга. Могу по секрету сообщить тебе, что и Фредди была того же мнения. В ту самую минуту, когда ты приехала, она сказала: «Эта девушка предназначена для Хэмиша».
– Так и сказала?
– Именно так. Иногда мы, старики, видим то, что молодые просто не способны увидеть. Не забывай, я ведь прожила долгую жизнь.
– Он непредсказуемый человек, с непростым характером, но я люблю его так, как никогда и никого раньше не любила. Его боль отдается и в моей душе, как будто я чувствую то же самое. А когда он улыбается, весь мир загорается огнями. У него самая очаровательная в мире улыбка. Его обаяние неподражаемо, от него комната наполняется светом. О Дафни, я просто не в состоянии думать ни о чем другом. У мамы будет сердечный приступ, когда она узнает о моем избраннике. Да и все мои родственники не одобрят моего выбора.
– Отчего же так?
– Ведь он почти на пятнадцать лет старше меня. К тому же был женат, у него нет ни гроша за душой, и он не любит причесываться. Мама, наверное, приказала бы ему постричься, а тетушка Пенелопа обязательно спросила бы, где находится его родовое имение, и ужаснулась бы, узнав, что он гол как сокол. И только дедушка ничего не имел бы против, так как тоже начинал с нуля.
– Семья Хэмиша владеет прекрасным поместьем в Шотландии.
– Вот как?
– Он поссорился с ними и отправился на поиски чего-то лучшего. Думаю, Хэмиш не был на родине уже очень много лет. Видишь ли, он крайне независимый человек. Атмосфера, которая царит в высших кругах, пришлась ему не по нутру. Он презирает британское общество за то, что там власть денег и хорошее происхождение определяют все. И я его не виню. Ведь это такая суета!
– Сомневаюсь, что он будет в восторге от моей семьи.
Дафни минутку помолчала, неожиданно выражение ее лица стало обеспокоенным.
– Он никогда не вернется обратно, Селестрия. Он был очень несчастлив в Шотландии. Ты ведь знаешь об этом, не так ли?
– Да, знаю.
– И если ты хочешь его заполучить, тебе придется пойти на очень большой компромисс.
– Ради него я готова сделать все что угодно.
Дафни коснулась ее руки.
– Любить – это не значит всегда жертвовать собой. Уверена, он тоже сделает тебя счастливой.
– Непременно. Кстати, наше расследование не стоит на месте.
– Ах да, твой бедный отец! Что нового вам удалось узнать?
– То, что он был торговцем оружием. Он продавал никуда не годные американские самолеты египтянам, с которыми познакомился в каком-то казино в Монако. Должно быть, он получил много денег и скрылся с ними в неизвестном направлении.
– Так ты полагаешь, что он может быть жив?
– Я не могу с уверенностью говорить об этом. Но я убеждена в том, что он подстроил свою собственную смерть и исчез.
– О мой Бог! Фредди ничего мне об этом не сказала.
– А она вам случайно не обмолвилась, что он был также женат на Армель?
Дафни ужаснулась.
– На Армель?!
– Да. Можете себе представить, насколько это ужасно? Он вел двойную жизнь.
– Но, моя дорогая, как тебе удалось выяснить это?
Вынув из кармана фотографию, Селестрия протянула ее Дафни.
– Я показала ей вот этот снимок. Мой отец был не только Робертом Монтегю, но еще и Бенедиктом Девером.
– Какое нелепое имя! – Дафни с издевкой усмехнулась. – Сразу понятно, что оно выдуманное. Поистине этому человеку не помешало бы иметь больше воображения! Дай-ка я надену свои очки и сейчас рассмотрю его поближе. – Внезапно ее челюсть отпала. – Чтоб мне провалиться на этом месте! – воскликнула она, поднимая на Селестрию глаза. – Господи!
– Что такое? Вы-то хоть не были его женой, так ведь? – попыталась пошутить Селестрия.
Дафни не засмеялась.
– Что?
– Не думаю, что мне следует об этом говорить.
– Говорить о чем?
Дафни какое-то время думала, плотно сжав губы, как будто решая, стоит ли развивать начатую тему или нет. Наконец она вернула фотографию.
– Мое милое дитя, это не имеет ко мне никакого отношения. Однако я полагаю, что следует говорить правду, несмотря ни на какие обстоятельства. Ты имеешь право знать.
Селестрия почувствовала, как у нее внутри все похолодело.
– Продолжайте.
– Я видела этого мужчину за два дня до твоего приезда.
– Вы уверены?
– Абсолютно. Знаешь, вот именно так, немного набекрень, сидела на нем шляпа. И эта улыбка. Ее просто невозможно не узнать.
– Он здесь останавливался?
– Нет. И, думаю, он не хотел бы, чтобы я его увидела.
– Тогда что он здесь делал?
Дафни тяжело вздохнула.
– Он пришел к Фредди.
– К Фредди?! – удивленно воскликнула Селестрия. – За два дня до моего приезда?
– Именно так. Я решила порисовать неподалеку от старой крепости. И когда я пришла, он уже был там. Он казался немного взволнованным, насколько я могу об этом судить сейчас: не мог устоять на месте, все время раскуривал сигару и вертел ее в пальцах вот так. – Женщина продемонстрировала, как именно.
– Точно, это мой отец, – произнесла Селестрия, и ощущение счастья вдруг исчезло.
– При появлении Фредди он заулыбался. Вот тогда-то я и увидела его улыбку. Это что-то незабываемое!
– Только, пожалуйста, не говорите мне, что они были любовниками!
Дафни покачала головой.
– Я не могу уверенно это утверждать. Они обнялись и говорили около часа. И чем дольше длился их разговор, тем более взволнованным становился твой отец, пока в конце концов не расплакался в ее объятиях. Я была ужасно тронута этой сценой. Такой мужчина, как он, и не сдержал своих эмоций! Фредди выглядела убитой. Затем он отдал ей маленький сверток и ушел. Не знаю, ждала ли его где-то машина или же он пошел пешком. Он просто исчез, оставив Фредди рыдать на травянистом склоне как раз там, где ты на днях сидела со мной.
– А что было в свертке?
– Понятия не имею.
Селестрия сложила руки на груди и сердито прищелкнула языком.
– Значит, все это время она была в курсе, что мой отец не покончил с собой.
– Думаю, что да.
– Считаете, Фредди знала, что папа был также женат и на Армель?
– Не знаю. – Дафни пожала плечами. – Трудно сказать, что именно ей было известно. Возможно, он держал ее в неведении так же, как и вас с Армель. Похоже, что он блефовал со всеми подряд.
– Но она была единственным человеком, который знал, что он жив. Он сфальсифицировал свою смерть как во Франции, так и в Англии. Почему же в случае с Фредди все было иначе?
– Возможно, потому что у них не было романа. Она ведь намного старше его, да и замужем за Гайтано.
– Я хочу это выяснить. – Девушка увидела, что Дафни испугалась. – Не волнуйтесь, Дафни, никто не узнает, что вы мне рассказали.
– Спасибо, – ответила та, расслабив плечи. – Бог мой, как все в этом деле запутано, не правда ли?
Селестрия вышла из комнаты Дафни, руки были холодными и дрожали. Ее сейчас мучил один-единственный вопрос, который она так и не смогла задать, а именно: знал ли об этом Хэмиш? Знал все это время и не сказал ей? И поэтому избегал ее? Не из-за своей жены, похороненной в городе мертвых, а из-за собственной темной тайны?
Спустившись вниз, Селестрия увидела во дворе Армель, разговаривающую с Фредерикой. Их окружали хозяйские собаки, ее сумка стояла рядом. Девушка вся напряглась, захотелось прямо сейчас поставить все точки над «i», но она подумала, что выдержка в данной ситуации более уместна. И если Фредди все это время так хорошо удавалось разыгрывать комедию, то у нее может получиться еще лучше. Притворно улыбаясь, она присоединилась к двум женщинам.
– Вы уже уезжаете? – спросила она Армель.
– Боюсь, что да. Мне здесь больше нечего делать. – Она печально вздохнула. – Я вернусь в Париж и постараюсь жить дальше.
– Я буду по вам скучать, – искренне сказала Селестрия. – Мы с вами были хорошей командой.
– И я тоже буду скучать. Наведайся ко мне, если будешь в Париже, хорошо? Наше знакомство – это тот случай, когда говорят, что нет худа без добра.
– Я обещаю.
– А что ты собираешься делать?
– Оплакивать его, как и все остальные. Насколько мне известно, он мертв. – Селестрия взглянула на Фредерику, но женщина и глазом не моргнула. – Я хочу, чтобы в моей памяти отец остался таким, каким он был до своего исчезновения, и не позволю, чтобы то, что я узнала, запятнало мои воспоминания о нем.
– Ты права, – произнесла Фредерика. – Думать нужно только о будущем и смотреть вперед.
Армель уехала. Собаки бежали за повозкой по дороге, пока не выбились из сил. Облако пыли становилось все меньше, потом совсем исчезло из виду, а сбруя лошади на прощанье блеснула в лучах солнца.
– Этому месту будет недоставать Армель, – произнесла Фредерика, проводя рукой по своим длинным блестящим розовым бусам. – Я полюбила ее.
– Вы влюбляетесь во всех людей, которые останавливаются у вас? – спросила Селестрия.
Фредерика, не моргнув, ответила:
– Да, думаю, что так. Видишь ли, это не совсем гостиница. Это скорее семейный очаг, в котором вы – наши гости. – Она направилась во двор. – Я собираюсь до обеда съездить в Кастеллино. Хочешь составить мне компанию?
Селестрия последовала за ней.
– Спасибо, но сейчас я лучше пойду поищу Уэйни. Вы ее случайно не видели?
– Она позавтракала с Армель, а потом куда-то ушла.
– Кажется, я безнадежно потеряла свою компаньонку, не так ли?
Фредерика засмеялась.
– Боюсь, что да. Италия порой довольно странным образом влияет на людские сердца. Надеюсь, и тебя это коснулось, Селестрия.
Девушка не ответила. Несмотря на предательство Фредди, Селестрии по-прежнему нравилась эта женщина.
Дождавшись, когда Фредерика уедет, девушка решила обыскать ее комнату. Маленький сверток отца должен быть где-то тут. На минуту она остановилась перед дверью, озираясь по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху. За последние две недели она превратилась в настоящего сыщика. Она чувствовала, что от той легкомысленной девушки, которой она была в Корнуолле, мало что осталось. Исчезновение отца невероятным образом ускорило процесс взросления, а вдобавок она встретила Хэмиша. Разрыв одних отношений способствовал рождению других.
Стены в комнате Фредерики были украшены картинами, которые сразу же привлекли ее внимание. Мазки кисти были довольно смелыми, цвета живыми, а пейзажи навевали воспоминания. Она поняла, где уже раньше видела похожий стиль, – в мастерской Хэмиша. Девушка подошла поближе и повела пальцами по холсту. Поверхность была грубой и бугорчатой. В нижней части картины стояли инициалы Хэмиша: НМСС. Как же эти пейзажи отличались от тех мрачных, кричащих одиночеством полотен, лежащих возле стены в его студии!
В конце комнаты находилась большая железная кровать, которую украшало, падая складками, многоцветное стеганое одеяло и малиновая и розовая подушки. На столах рядом с кроватью были сложены книги. Окна были открыты нараспашку, и врывающийся ветер развевал льняные занавески. На туалетном столике стояло множество маленьких чаш с кольцами и ожерельями, а над большим зеркалом, расположенным здесь же, хозяйка развесила еще и бусы. Посредине комнаты стоял стол, а на нем – огромные деревянные чаши с бусинами различных цветов и размеров, нанизанными на нить и лежащими россыпью, как в каком-то волшебном магазине. Вдоль стен выстроились в ряд деревянные платяные шкафы, одежда там висела как попало, а пол покрывали коврики, лежащие друг на друге. Если Фредерика запрятала сверток отца где-то здесь, то среди этого хаоса Селестрии будет трудновато его найти. Она даже не знала, с чего начать, к тому же Селестрия смутно представляла себе, что именно она ищет. Отец мог вручить тогда Фредди все что угодно.
В отчаянии вздохнув, девушка начала с ящиков туалетного столика. Каждый из них был до отказа забит бусами, ожерельями, кольцами и другими безделушками, которые хозяйка привозила из своих очередных поездок. Селестрия упала духом. Она не могла пойти на открытый конфликт с Фредди без улики, к тому же пообещав Дафни не выдавать ее. Обшарив платяные шкафы и шкафчики в прилегающей к комнате ванной, она села на кровать, ссутулившись и уже потеряв всякую надежду что-либо найти.
Неожиданно Селестрия услышала голос Фредерики, доносящийся со двора. Женщина разговаривала с Луиджи. Девушка осторожно выглянула из окна и увидела, как та смеется, склонившись над собаками и похлопывая их по спинкам. Через плечо у Фредди висела сумка, доверху наполненная покупками. Должно быть, ее планы изменились, и Селестрия в отчаянии поняла, что обыск провалился. Она уже было направилась к выходу, как вдруг ее взгляд упал на знакомую красную коробочку, выглядывающую из-под груды бусин в одной из чаш, что стояли на столе в центре комнаты. Запустив туда руку, девушка вынула ее с торжествующим видом и восхищенно приложила к носу: она была уверена, что сейчас вдохнет знакомый аромат туберозы. На дне коробочки, переливаясь на свету и словно подмигивая ей, лежала мамина брошка с двумя огромными бриллиантами. Мамины пропавшие звезды, те, которые отец когда-то подарил ей и которые вот так вероломно украл.
Закрыв шкатулку, она подошла к кровати и села на нее в ожидании Фредерики. Ее сердце рвалось и прыгало в груди, однако Селестрия никогда не боялась идти на открытую конфронтацию. Вероятно, сейчас она выяснит всю правду, а может, даже узнает, где скрывается отец. Девушка, не мигая, смотрела на дверь, пока глаза не начали слезиться от напряжения. Наконец тишину прервал звук приближающихся шагов и цоканье когтей собачьих лап. Открыв дверь, в комнату вошла Фредди. Она вздрогнула от неожиданности, увидев Селестрию, спокойно сидящую на кровати с маленькой красной коробочкой в руках.
Четвероногие друзья вбежали следом за хозяйкой и расселись по разным углам комнаты. Закрыв за собой дверь и поставив на пол сумку, она повернулась к Селестрии. Женщина не казалась рассерженной, обнаружив девушку в своей комнате, она также не готовилась обороняться, но выглядела очень печальной.
– Папа подарил это моей маме, – сердито произнесла Селестрия. – Он сказал, что во что бы то ни стало должен найти звезды, достаточно яркие для того, чтобы затмить звезды в ее глазах. И в своем воображении я представляла родителей двумя сверкающими звездами. Но для него брак оказался пустым словом.
– Мне жаль, – сказала Фредерика, присаживаясь рядом с ней на кровать. – Я не знала об этом. – Как ни старалась Селестрия возненавидеть эту женщину, у нее ничего не получалось.
– Итак, скажите мне, что на самом деле вам известно?
– Так же мало, как и тебе. Знаю только, что он жив. Прости меня.
– Так почему же вы мне не сказали?
– Потому что он строго-настрого приказал мне никому не говорить об этом. И я навсегда останусь верной своему слову, потому что люблю его. – Она взяла Селестрию за руку, та не отдернула ее, безвольно позволив держать свою ладонь. – Когда ты приехала и сказала, что он мертв, я просто не находила себе места. Я не знала, как себя вести, и выбрала, на мой взгляд, наилучший путь. Для меня это было самое трудное решение, которое мне когда-либо приходилось принимать. Когда же ты объявила, что собираешься узнать правду, у меня появился шанс, и я им, не раздумывая, воспользовалась. Я всячески поощряла тебя в твоем расследовании, ведь сама-то я не могла открыться тебе. Я подумала, что, возможно, правда вернет его.
– Ничто не способно вернуть отца, и меньше всего правда.
– А я надеялась, – хрипло произнесла она.
– В любом случае я не желаю его возвращения.
– Селестрия, несмотря на то что он сделал, он по-прежнему остается твоим отцом. Его жизни угрожает опасность, и он должен спасаться бегством. У него большие неприятности.
Селестрию передернуло.
– Он не заслуживает никакого оправдания. Так вы никому больше не говорили?
– Никому.
– Даже Гайтано?
– Даже ему.
Селестрия с трудом сглотнула.
– А Хэмишу? Он знает?
– Нет.
У Селестрии отлегло от сердца.
– Ну, это уже что-то. И где же он теперь?
– Не знаю. С тех пор я ничего о нем не слышала, да, честно говоря, уже и не ожидаю услышать.
– Он был вашим любовником, а потом бросил вас?
Фредерика даже засмеялась от нелепости заданного вопроса.
– Конечно же, нет! Я ему почти в матери гожусь. Нет, я любила его как сына, Селестрия. Однако, будь я помоложе, наверняка влюбилась бы в него. Но я старая замужняя женщина и не питаю никаких иллюзий. У нас было полное взаимопонимание, мы понимали друг друга без лишних слов.
– Вот так говорят и все остальные. Знаете, множество женщин свято верило, что именно с ней он был по-настоящему искренним, и вы одна из них.
– Возможно. – Она пожала плечами. – Но это не имеет большого значения. Он принес счастье в Конвенто. После смерти дочери я потерялась, а он помог мне снова найти себя. Я научилась любить память о ней и отпустила ее с миром.
«Жаль, что Хэмиш не может сделать то же самое», – подумала Селестрия, снова чувствуя себя несчастной.
– Он как доктор Джекил и мистер Хайд. Два человека в одном лице. Один приносит счастье, где бы он ни появился, другой обманывает и причиняет боль.
– Твой отец очаровательный, харизматичный человек. Однако, несмотря на это, в нем глубоко сидит порок. Дело в том, что он все время пытается доставить людям удовольствие, в нем живет патологическая потребность быть мистером Замечательным для всех и каждого, кто бы ни встретился на его пути. А это невозможно – даже такому обаятельному, как Монти, не под силу. Желая достичь всеобщего обожания, он всю жизнь создавал новые и новые миры, в которых всегда был в центре внимания. – Она посмотрела на Селестрию с нежностью. – Какое-то время он был также в центре моего мира, и можно лишь догадываться, сколько еще существует таких, как я. Наверняка их много. Слишком много, чтобы знать обо всех. Твой отец, Селестрия, нехороший человек, но я люблю его, несмотря на все недостатки.
– Но откуда в нем эти порочные комплексы? Ведь дядя Арчи и тетя Пенелопа нормальные! Где их родители допустили ошибку?
– Иногда люди уже рождаются с пороком. Думаю, не стоит обвинять твоих бабушку и дедушку. Хотя, насколько я поняла из его рассказов, он испытывал огромное давление со стороны своей матери, которая всячески поощряла в нем это чувство превосходства. Он был ее золотым мальчиком, однако эта любовь обошлась мальчику слишком дорого. Именно эта любовь и погубила его. Ему внушали, что он необыкновенный, уникальный, великолепный Монти, а он в душе чувствовал себя посредственностью, не заслуживающей никакого восхищения, не отвечающей должным требованиям, и это поселило в нем со временем чувство вины и злость на тех, кто от него слишком многого ждал.
– Злость? На кого конкретно?
– Да на всю свою семью.
– Он злился на свою семью?
– Пойми, ему очень не нравилось, что на него возложили столько надежд. Это было слишком, чтобы выдержать.
– Значит, он завел очередную семью, так как ему опротивела старая?
– Я не знаю.
– Кажется, вы знаете о нем невероятно много, – неохотно резюмировала она.
– Я была ему как мать. Тот человек, с которым он мог поговорить по душам и который принял его таким, какой он есть, без прикрас, ничего не требуя взамен.
– Я презираю его, – ответила она.
– Не надо ненавидеть его, просто пожалей.
– Мне жалко себя. Чем больше я стараюсь помнить его таким, каким он был до своего исчезновения, тем меньше я доверяю своим воспоминаниям. Все, что я узнала о нем, разрушает тот образ отца, который мне был дорог. Он считался моим родителем двадцать один год, но кем же он был на самом деле? Он любил маму и подарил ей брошь с двумя звездами, вещь, которую она так лелеяла, однако в конечном итоге отдал ее вам. У него совершенно нет сердца.
– Или, напротив, оно слишком большое. Верни брошь своей матери, – печально произнесла Фредерика, вручая ей коробочку. – Скажи, что нашла ее под кроватью. Не рассказывай правду. Как ты сама понимаешь, в данной ситуации правда намного хуже, чем ложь.
Закрыв коробочку, Селестрия встала.
– Нас всех предали, – произнесла она.
– Но мы нашли друг друга.
– Да, это так, – ответила она, подумав о Хэмише. – И я открыла для себя Марелатт.
Уединившись в своей комнате, она долго писала письмо дедушке, рассказывая ему обо всем, что ей удалось узнать. Он понадеялся на интуицию внучки и поддержал ее стремление узнать истину, и сейчас она очень нуждалась в его совете. Не было ли глупостью с ее стороны полюбить Хэмиша?
