Текст книги "Найти тебя"
Автор книги: Санта Монтефиоре
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)
Хэмиш неохотно уступил ей дорогу. Он находился в полном замешательстве и никак не мог предвидеть проявления такой грубости со стороны девушки. Ее поведение просто выбило у него почву из-под ног. Он видел, как она зашагала прочь через двор и, поднявшись по лестнице, исчезла, не оглянувшись. Она даже не приняла его извинений.
Глава 24
После ленча Селестрия составила телеграмму деду. Она писала, что Салазар совершенно не помог ей и, вероятнее всего, утаил от нее правду. А у нее нет никакой возможности докопаться до истины. Она не говорит по-итальянски, и у нее здесь совсем нет связей, на которые она могла бы рассчитывать. Девушка также упомянула о француженке и о том, как та бросила камень в окно офиса адвоката. «Что мне делать дальше?» – спрашивала она. Закончив, Селестрия поспешила в город, чтобы найти почтовое отделение.
Миссис Уэйнбридж и Нуззо прогуливались по вершинам утесов, где каменистая земля неохотно давала жизнь дикорастущей траве и побегам лекарственных растений. Кучерявые овцы паслись на головокружительных склонах холмов, явно не боясь свалиться в море. Воздух был напоен целебным ароматом эвкалиптовых деревьев, а шум волн, мягко набегающих на камни внизу, давал им возможность насладиться их неповторимой музыкой. Нуззо снял пиджак и закатал рукава, обнажив свои мускулистые загорелые руки. Берет спасал его голову от палящих лучей солнца, однако кожа на лице была грубой и обветренной, так как большую часть своей жизни он провел на воздухе, обдуваемый всеми морскими ветрами.
Миссис Уэйнбридж тоже надела шляпу, она изнывала от жары и несказанно обрадовалась легкому бризу, подувшему с моря. Солнце уже стояло в зените, когда женщина с ужасом увидела, что ее бледная кожа стала краснеть, а на плечах явно проступили веснушки. Нуззо, заигрывая с ней, старался научить ее итальянскому языку, указывая на предметы и произнося их названия так же отчетливо, как и в тот первый вечер, когда он познакомился с ними.
– Пекора, – сказал он, указывая на овцу.
– Пекора, – повторила она.
Его лицо радостно просияло.
– Пекора, браво! – Он выискивал глазами, на что бы указать еще. – Маре, – сказал он, указывая на море. – Маре.
– Маре, – произнесла она.
– Браво, синьора. Маре.
Миссис Уэйнбридж чувствовала, как переполняется ее сердце. Энтузиазм Нуззо был настолько вдохновляющим, что она снова почувствовала себя молодой.
– Сьело, – произнес он, махнув рукой в сторону неба. – Сьело.
– Сьело, – повторила она.
Он покачал головой, явно довольный услышанным.
– Брависсимо! – воскликнул он. Нагнувшись, он сорвал маленький желтенький цветок, примостившийся между двумя камнями. – Фьоре, – произнес он, вручая его Уэйни.
– Фьоре, – нежно повторила она. Он внимательно посмотрел на нее, и в его взгляде было сильное чувство. – Белла, – робко сказал он.
Миссис Уэйнбридж сглотнула. Даже она знала значение слова «белла». Она взглянула на цветок.
– Белла, – произнесла она.
– Нет, не он, а госпожа. – Нуззо покачал головой и, указывая на нее рукой, сказал: – Вы красивая.
Уэйни удивленно посмотрела на него.
– Я?
– Да, госпожа. Вы самая красивая.
Вернувшись с почты, Селестрия прошла через кухню и присела на лавочке в саду, со всех сторон окруженная терракотовыми горшками с лавандой. В безмятежности сада, благоухающего ароматом лекарственных растений, она принялась обдумывать свой следующий шаг. Встреча с Салазаром ничего ей не принесла. И теперь не оставалось ничего иного, как ждать инструкций от деда. Сколько она ни старалась, у нее никак не получалось освободиться от навязчивого образа Хэмиша, который постоянно ее преследовал, не желая ни на минуту оставить в покое. Фыркнув, она прогнала его, а через минуту увидела Уэйни, которая наконец вернулась с экскурсии. Пламенеющие щеки и горящие глаза выдавали ее и говорили о том, что прогулка была приятной. В руке она вертела маленький желтенький цветок.
– Мне ничего не удалось разузнать, – уныло поделилась с ней Селестрия. – Ума не приложу, где и кого теперь искать.
Миссис Уэйнбридж присела возле нее, радуясь возможности очутиться в тени огромного брезентового навеса.
– Может, ты ищешь совсем не там, где нужно.
– Нет, я уверена, что права. Но мошенник никак не хочет раскалываться. Он играет со мной, как кошка с мышкой. Я не говорю по-итальянски и не имею никакой возможности узнать, не лжет ли он.
– Почему бы тебе просто не расслабиться и не насладиться отдыхом? – Хитро улыбнувшись, Уэйни сняла шляпу, чтобы обмахнуться ею, как веером. – Это прекрасное место. Белла, пекора, сьело, маре, фьоре, белла. – Ее голос зазвучал мелодично и тихо.
– Я не стану праздно терять время, пока не узнаю, почему отец покончил с собой. Я подозреваю, что его шантажировали.
– Шантажировали?
– Мне жаль, Уэйни. Как я могла ожидать, что ты это поймешь, если я даже не ввела тебя в курс дела? Да и моя встреча не принесла желаемых результатов. Хотя я встретила француженку, швырнувшую камень в окно офиса господина Салазара, так что полицейским пришлось уводить ее силой. Он явно не пользуется большой любовью, а этот город просто наводнен самыми отъявленными грубиянами.
– А также очень милыми людьми.
Уэйни посмотрела на апельсиновую рощицу, которая лежала между садом и маленькой группой домов. Казалось, они боролись за право спрятаться от солнца под сенью возвышающихся над ними сосен.
– С которыми можно и пофлиртовать. Я правильно поняла? На самом деле, Уэйни, я шокирована. Ведь не прошло еще и недели, как ты здесь!
Миссис Уэйнбридж игриво вертела в руках маленький цветок.
– Нет ничего плохого во флирте. Думаю, я не смотрела на другого мужчину с тех пор, как Алфи ушел из жизни. А этот Нуззо – малый что надо.
– Как же вы общаетесь друг с другом? Он ведь ни слова не говорит по-английски.
– Мы кое-как приноровились.
Селестрия не могла усидеть на одном месте, поэтому предложила Уэйни прогуляться. Но та, изрядно подустав от утреннего променада, отказалась. Она был рада посидеть на солнышке, погруженная в свои раздумья. Ее не посещали такие приятные мысли уже очень и очень давно. И Селестрия отправилась одна. К своему удивлению, она поймала себя на мысли, что везде ищет глазами Хэмиша, но вместо него увидела миссис Халифакс, рисующую на вершине утеса маленькую покинутую крепость.
– Знаете, – начала женщина, вглядываясь в даль моря, – в Апулии жили греки, римляне, византийцы, нормандцы, французы, испанцы и неаполитанцы. Эти наблюдательные посты были сооружены специально для того, чтобы следить, не появятся ли воинственные турки. И дозорные передавали сигналы тревоги вдоль всего побережья, зажигая огни и тем самым предупреждая остальных людей об опасности. Ужасно романтично, не правда ли? – Селестрия присела на сухую остроконечную траву и тоже устремила взгляд в море. – Здесь еще есть красивые мавританские здания. Это место – огромная плавильная чаша различных культур. Я очень люблю его.
– Я ожидала, что оно будет выглядеть, как Тоскана.
Миссис Халифакс засмеялась.
– Вот уж нет и еще раз нет. В этом-то и состоит его прелесть.
– Вы очень хорошо рисуете, – заметила Селестрия, взглянув на холст.
– У меня за плечами огромный опыт.
– А вам не наскучило?
– Конечно же, нет. И почему мне, собственно, должно наскучить? Каждый пейзаж, который я пишу, совершенно не похож на другой.
– Но вы все время одна.
– Я окружена удивительной красотой природы. Она наполняет мою душу. Кроме того, мне нравится оставаться наедине со своими мыслями. Я вспоминаю прошлое, и это делает меня счастливее.
– Почему вы не вернулись во Францию?
– Ага, я разожгла твое любопытство!
– Но вы сами обещали мне рассказать.
Она перестала рисовать.
– Я влюбилась.
Селестрия выглядела удивленной.
– Вы влюбились?
– Я знаю, о чем ты думаешь: старые леди не влюбляются. Это не совсем то, что ты думаешь. Я влюбилась в мальчугана, жившего в замке.
– А, – произнесла Селестрия, кивнув головой.
– Его мать работала там же. Он был немым. Славный такой мальчишка. Прелестный, белокурый, с огромными любопытными и умными глазами. Он напомнил мне сына. – Женщина вздохнула и снова взялась за кисть. – А однажды, прямо на мессе, случилось настоящее чудо. Господь вернул ему голос.
– Правда?
– Да. Знаешь ли, чудеса время от времени все-таки случаются, если мы верим в них.
– А что произошло с ним потом?
– Он уехал жить в Америку. Его мать полюбила американца и переехала с ним в США на постоянное место жительства. Я ее не виню. Он был красавчиком, каких я редко встречала в жизни. После этого замок стал притягивать меня все меньше. Без Миши, так звали мальчугана, это место казалось холодным, пустым и безрадостным. Я туда никогда не возвращалась. Но я всегда вспоминаю о нем. В моем сердце есть место, где живет этот мальчишка вместе с покойными сыном и мужем.
– Оно, должно быть, наполнено печалью, – произнесла Селестрия.
– Печалью? Нет, моя дорогая, это наисчастливейший уголок, заполненный воспоминаниями о людях, которых я когда-то любила. Со временем ты и сама узнаешь, что любовь порой многолика. Удивительно, но она приходит нежданно-негаданно и иногда так молниеносно захватывает тебя целиком, что ты с трудом веришь в случившееся. В мире нет ничего более важного, чем любовь. Это единственная вещь, которая останется с тобой после смерти. – Миссис Халифакс устремила взор в даль моря, и задумчивая улыбка, освещенная солнечными лучиками, сделала прекрасным ее лицо.
– Как же здесь тихо! – через минуту произнесла Селестрия.
– Тебе понадобится некоторое время, пока ты отвыкнешь от сумасшедшего шумного Лондона.
– Но я люблю Лондон, – живо сказала она.
– Я тоже его люблю, но в малых количествах! Ты хочешь что-нибудь нарисовать?
– О, не думаю, чтобы у меня это хорошо получилось.
– Почему бы тебе все-таки не попробовать? Загляни в мою сумку, там лежит небольшой альбом. Хватай угольный карандаш и принимайся за работу, и тебе вовсе не обязательно показывать свой рисунок кому бы то ни было, если не хочется.
До приезда дедушки Селестрия не знала, чем ей заняться, поэтому решила набросать портрет миссис Халифакс. Старая женщина с соломенной шляпой на голове сидела в тени иссохшего вечнозеленого дерева, чьи ветви с колючими неприветливыми листьями почти касались земли, и держала перед носом кисть, то и дело измеряя перспективу. Пока девушка рисовала, она развлекала миссис Халифакс, рассказывая ей истории о своей семье, случившиеся в Корнуолле. Дафни громко хохотала.
– О боже, какая ты смешная девчонка, – говорила она, вытирая глаза. – Твоя тетушка Пенелопа еще тот орешек.
– Она очень аппетитная, – сказала Селестрия, глядя, как Дафни смеется. – Как чаша с сочными красными сливами.
Зарисовка Селестрии никуда не годилась, но это было совсем не важно. Девушка вдруг почувствовала, что получает огромное удовольствие от безмятежного спокойствия дня, нежных звуков волн, разбивающихся о камни, и даже лая собаки, доносящегося откуда-то издалека. Ей также очень нравилось находиться в компании миссис Халифакс.
– Ты милое создание, Селестрия. Должно быть, в Англии не один поклонник сходит по тебе с ума.
Селестрия подумала об Эйдане.
– Вообще-то нет, – ответила девушка. И, решив, что нет смысла врать тому, кто почти ничего не знает о ее жизни, она прибавила: – Я согласилась выйти замуж за одного человека.
– Боже правый, но ведь ты же не собираешься сдержать свое обещание, не так ли?
Селестрия очень удивилась.
– А почему, собственно, я должна отказаться от него?
– Да потому что ты не влюблена. Ведь это же очевидно.
– Но он очень милый.
– Если слово «милый» – это единственное определение, которым ты можешь описать своего жениха, то на твоем месте я бы точно повременила идти с ним под венец. Тебе разве не запрещали произносить это прилагательное-паразит в школе? Мне – да. Милочка моя, если земля не ходит ходуном у тебя под ногами, это не любовь.
– Но, миссис Халифакс, земля ведь и не может ходить ходуном!
– Бог мой, да ты все еще рассуждаешь, как маленький ребенок! Однако у тебя в запасе полным-полно времени для открытия удивительнейших моментов жизни. Поверь мне, это обязательно случится. Она будет дрожать, трястись, вертеться, и вот тогда-то у тебя не останется и тени сомнения, что ты по уши влюблена. Кстати, зови меня просто Дафни.
В тот же вечер Селестрия, вернувшись в Конвенто, приняла ванну и стала наряжаться к ужину. Она размышляла над тем, правильно ли дедушка понял то, что она хотела сказать в телеграмме, и очень надеялась, что он таки принял решение приехать к ней.
Селестрия провела довольно много времени в своей комнате, втирая масло в тело и делая педикюр в своей любимой светло-розовой гамме, как вдруг услышала до боли знакомый голос, доносящийся со двора. Завернувшись в полотенце, она поспешила к окну и сквозь ставни увидела Хэмиша, разговаривающего со своим тестем. Сердце рванулось из груди. Молодой человек указывал на местность, лежащую ниже монастыря, а Гайтано задумчиво потирал подбородок. Оба говорили по-итальянски.
Одеваясь, Селестрия почувствовала, что все ее тело вдруг встрепенулось, словно от внезапного выброса адреналина в кровь. Открытая конфронтация с ним показалась ей наилучшим решением. Она была во всеоружии, негодование и защитный женский рефлекс давали ей уверенность в том, что при случае она сможет дать достойный отпор своему противнику. Девушка надела симпатичный белый сарафан, доходящий до середины икр и выгодно подчеркивающий ее стройную фигуру, а потом накинула бледно-голубой кардиган. Затем Селестрия нанесла духи на запястья и за ушами, и опять от нее повеяло ароматом колокольчиков. Она почти не сомневалась, что после недавнего поражения он обязательно придет сегодня вечером на ужин, хотя бы для того, чтобы иметь возможность оставить последнее слово за собой.
Поспешно спустившись вниз по каменным ступенькам, девушка выбежала во двор. Она бросила взгляд в сторону маленькой двери, за которой незадолго до этого исчезли Хэмиш и Гайтано, ожидая, что они вот-вот появятся снова. Затем наклонилась, чтобы похлопать по спине Примо, который спал, развалившись на одной из пурпурных диванных подушек, брошенных прямо тут, под монастырскими стенами, возле низенького столика с искусно сделанными и вышитыми куклами из Афганистана. Она оттягивала время, однако никто не появлялся. И когда наконец во дворе стемнело, она поняла, что ей не остается ничего другого, как пойти в столовую.
Миссис Халифакс уже что-то обсуждала с Уэйни и Фредерикой. Мужчин и здесь не было видно.
– Извините за опоздание, – произнесла Селестрия, садясь рядом с Фредерикой напротив двух других женщин.
– В Конвенто не существует такого понятия, как «опоздать», – сказала Фредерика. – Вы все наши гостьи, а потому можете приходить и уходить, когда заблагорассудится. Кроме того, Селестрия, ты пришла не последняя.
– Прекрасно выглядишь, – произнесла Уэйни, обращаясь к девушке. – Вы не находите, миссис Халифакс?
– О, как бы хотелось снова стать молодой, чтобы иметь возможность носить такие же симпатичные женственные вещицы! – произнесла пожилая женщина, взглянув на Селестрию. – Вместо этого я ношу эти дурацкие туфли. – Селестрия заметила, что на столе стоят еще два прибора, и она сразу догадалась, для кого именно они предназначены. Биение сердца участилось в предвкушении предстоящей стычки с угрюмым, но привлекательным шотландцем.
– Тебе сегодня утром пришла телеграмма, – сказала Фредерика. – Я забыла сказать об этом раньше. – Она сунула руку в карман и вытащила белый конверт. Селестрия с волнением открыла его.
– Это от моего дедушки, – со счастливым видом сказала она. В следующее мгновение ее лицо осунулось. – Он не приедет, – чуть слышно произнесла она, очень расстроенная.
– И что же он пишет? – спросила Уэйни, очень надеясь, что они смогут остаться в Конвенто еще какое-то время, ведь сейчас она стала получать так много удовольствия от этого места. Миссис Уэйнбридж уже успела вложить маленький желтенький цветок, подаренный Нуззо, в свою книгу.
«Мой драгоценный Шерлок, кому, как не тебе, под силу докопаться до истины? Воспользуйся своей хитростью и воображением. А также подумай, не самое ли время Англии и Франции подружиться», – писал ее дед.
– Что это он имеет в виду? – спросила Уэйни.
– Я-то прекрасно знаю, о чем он говорит. Я просто надеялась, что он приедет сюда и поможет мне. Понимаете, – сказала девушка, обращаясь к Фредерике, и ее плечи поникли, – я ведь приехала в Конвенто вовсе не для отдыха, а для того, чтобы выяснить причину, по которой отец покончил с собой.
Фредерика побледнела.
– Он что, покончил с собой?
– Мне жаль, что я не сказала вам всей правды.
– Не извиняйся, – нежно произнесла Фредерика, коснувшись ее руки. – Да и не за что приносить извинения. – Однако лицо старой женщины стало понурым. – А может, лучше не тревожить его душу?
– Об этом не может быть и речи. Я полна решимости.
Не успела Селестрия сказать очередную фразу, как через кухню в комнату вошла француженка, с которой они виделись в полицейском участке.
– Ну и денек, – с раздражением в голосе произнесла она, – хуже не придумаешь.
– Не только у тебя, – сказала миссис Халифакс.
Селестрия в ужасе смотрела на незваную гостью. Она уже успела сменить свой кремовый костюм на темно-синие слаксы и надеть блузку в сине-белую полоску, а вокруг шеи повязать шелковый шарф. Ее волосы были подняты с лица и собраны сзади в «конский хвост», а как раз над губой виднелся тоненький белый шрам, доходящий почти до носа.
– Не думаю, что вы знакомы с Селестрией, – произнесла Фредерика. Взгляд француженки упал на молодую девушку. Она тотчас узнала ее.
– Мы уже встречались. Боюсь, я довольно грубо обошлась с вами. Приношу извинения. Меня зовут Армель. – Она протянула руку. – У меня был просто ужасный день.
– Глядя на вас, в это трудно поверить, – сухо произнесла Селестрия.
– Ну что ж, внешность может быть обманчива. Вы не знаете и половины всего. – Она присела. Луиджи налил ей бокал вина. Она сначала понюхала его содержимое, а затем сделала небольшой глоток. – Очень хорошее, – сказала она, – для итальянского вина. – Фредерика пропустила мимо ушей ее комментарий, хотя Селестрии он показался крайне оскорбительным. – И что вас может связывать с этой хитрой крысой Салазаром? – спросила она Селестрию. Девушка почувствовала, как вся напряглась. Какое ей до этого дело? Однако, вспомнив совет дедушки, она решила быть хитрее и дипломатичнее и тут же подбросила француженке своеобразную приманку.
– Я считаю, что он украл деньги моего отца, – сказала девушка, глядя Армель прямо в глаза.
Фредерика покачала головой.
– Я не доверяю Салазару и намерена вывести его на чистую воду. Он напыщенный осел! – добавила Селестрия.
– У нас с вами есть кое-что общее, – таинственно сказала Армель, переплетя свои длинные смуглые пальцы. – А я полагаю, что он украл деньги моего мужа.
– Да уж… Думаю, женщины не каждый день швыряют ему камни в окно, – сказала Селестрия, чуть улыбнувшись.
– И вот что самое удивительное! – воскликнула Фредерика. – Вы обе одновременно очутились в одном и том же месте.
– Этот тип Салазар и не догадывается, с кем имеет дело, – сказала миссис Халифакс, глухо засмеявшись.
– Я пыталась что-нибудь разузнать о нем в полиции, – с серьезным видом произнесла Армель, устремив свои карие глаза навыкате на Селестрию.
– А я думала, что вы лишь хотели привлечь к себе внимание.
Армель не улыбнулась.
– Я сделала все возможное, дабы узнать, проходил ли он когда-либо по делу о мошенничестве. – Селестрия, должно быть, смотрела на женщину очень недоверчиво, ибо Армель прищелкнула языком и угрюмо прибавила: – Но я не могу делать все сама. У меня нет никаких связей в Италии. Только благодаря случайному стечению обстоятельств я узнала, что мой муж посылает Салазару деньги. И я хочу знать, куда они подевались. Салазар сказал, что муж снял их со счета, но это ложь.
Улыбка мигом исчезла с лица Селестрии. Она почувствовала головокружение, кровь отлила от ее щек.
– Ваш муж отсылает деньги Салазару? – медленно повторила она.
– Точнее, отсылал деньги этому человеку. Мой муж умер.
Фредерика переводила взгляд с одной женщины на другую.
– Боюсь, – сказала она, вцепившись в бусы, висящие на груди, – это какое-то безумие. – Селестрия почувствовала, как комната поплыла перед глазами. Она в упор посмотрела на Армель.
– У нас даже намного больше общего, чем вы могли себе представить, – произнесла девушка. – Мой отец также умер.
Теперь от беззастенчивости Армель не осталось и следа. Ее глаза заблестели, а губы задрожали.
– Простите меня, – прошептала она. Ей понадобилось какое-то время, чтобы взять себя в руки, в течение которого Селестрия и Уэйни в недоумении смотрели друг на друга. Миссис Халифакс не знала, как понимать такой неожиданный поворот дел, а страх Фредерики возрастал, превращаясь в ужас. Что-то очень плохое происходило в Марелатте. – Нам нужно поговорить наедине, – наконец произнесла Армель. – Возможно, мы не единственные, кто попался в этот капкан.
– Вы думаете, кто-то еще пострадал?
– Конечно, почему бы и нет? – сказала она, пожимая плечами. – Салазар настоящий плут. Я полагаю, что моего мужа убили. И, думаю, за этим стоит именно он.
– И что же нам делать? – спросила Селестрия, кусая заусеницу на большом пальце. Сейчас Армель выглядела старше своего возраста и казалась не такой бесчувственной, как раньше.
– Не знаю. Но теперь нас двое. – Она слабо улыбнулась, но в ее глазах не было ничего, кроме чувства безнадежности.
– Не сбрасывайте и нас со счетов, – сказала Фредерика, ее щеки снова порозовели. – Вы можете рассчитывать и на нашу помощь. Не забывайте, что я итальянка и у меня есть кое-какие связи. – Она обратилась к Селестрии, и страх, вызванный этой нелепой ситуацией, постепенно рассеялся. – Я хочу помочь, – сказала она. – Я действительно хочу помочь.
В этот момент в комнату вошел Гайтано в сопровождении Примо и других собак.
– Простите, что задержался, – весело сказал он, садясь на последний стул за столом. Селестрия почувствовала всплеск разочарования, когда поняла, что Хэмиш, скорее всего, не присоединится к ним за обедом. – Я обговаривал со своим зятем кое-какие детали. Работы по оборудованию библиотеки продолжаются. Настоящий труд любви.
– Мы все еще перестраиваем комнаты, – прибавила Фредерика, пытаясь избавиться от мрачного чувства, которое две иностранки посеяли в этой комнате. Однако ее жизнерадостное настроение не могло обмануть мужа.
– Что здесь происходит? – спросил он с серьезным видом, скользя взглядом по лицам всех четырех женщин. Фредерика вздохнула и рассказала ему все по порядку.
– Это очень странно, – в заключение сказала она, – что один англичанин и один француз умирают, переслав огромные суммы денег Салазару.
– Мой муж не был французом, – вставила Армель, – он был англичанином.
– Мой отец часто ездил в Париж по делам, – сказала Селестрия.
– А у моего мужа был бизнес в Лондоне.
– Вы ведь не думаете, что… – Голос Селестрии затих. Слишком уж много было загадочных совпадений.
– Они знали друг друга? – произнесла Армель. Она сделала большой глоток вина. – Тебе тоже пришла эта мысль в голову? Почему бы и нет?
