Текст книги "Найти тебя"
Автор книги: Санта Монтефиоре
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)
Фредерика и Гайтано пошли в церковь. Миссис Халифакс пила кофе в саду, читая «Очарованный апрель», а миссис Уэйнбридж, погруженная в приятные мысли, бродила по аллее апельсиновых деревьев. Здесь же бегали и собаки, несколько запыхавшиеся от утренней прогулки. Они радостно виляли хвостами, получив удовольствие от возможности в очередной раз пометить свою территорию и отпугнуть нескольких незваных гостей. Селестрия наклонилась, чтобы похлопать по спинке Майялино, который, как маленький поросенок, усердно нюхал ее ноги, – его-то, собственно, и назвали итальянским словом, означающим это животное. Миссис Халифакс быстро подняла глаза и тут же опустила их, не желая отвлекаться от чтения своей восхитительной книги.
Селестрия схватила яблоко из чаши в столовой. Она не была голодна. Внутри нее все ликовало и бурлило от удовольствия. Она прошлась по дорожке, усыпанной гравием, минуя горшки с растениями и кусты красных роз, наслаждаясь их буйным последним цветением. Майялино побежал следом, оставив своих приятелей лежать в тени, попил воду из фонтана и с тоской уставился на огромную оранжевую рыбку, плавающую в нем. Селестрия открыла ворота на дорогу и немного постояла, устремив свой взор на бледные стены города мертвых. Сейчас аромат лилий был даже сильнее, чем всегда. Она повернулась и закрыла за собой ворота, вдруг почувствовав, как ее сердце стало биться быстрее от уверенности в том, что Хэмиш находится там, в этом странном городе, хотя она и не могла его видеть. Этот человек навещал могилу своей жены более ревностно, чем кто-либо другой.
Она пошла по вымощенной сосновой аллее, ведущей в город. Селестрия так и не побывала в самом Марелатте с тех пор, как они приехали, а воскресным днем ничего более не оставалось делать, как рассматривать незнакомые места.
В этот момент внимание девушки привлек какой-то шорох над стеной, и она обернулась. Хэмиш стоял в маленькой каменной башне, которая должна была стать библиотекой Гайтано. На нем были лишь брюки цвета хаки, низко висящие на бедрах, да мятая соломенная шляпа, бросавшая тень на лицо. Тело молодого мужчины было мускулистым и загорелым, цвета выделанной кожи, и у Селестрии при виде его внезапно перехватило дыхание. Она остановилась и положила руки на бедра, как бы вызывая его на поединок. Они уставились друг на друга, и это продолжалось довольно долго. Затем она попыталась разглядеть выражение его лица. И хотя его черты были скрыты тенью, можно было заметить печальный изгиб его губ. Хэмиш поднял руку и потер щетину на щеках. На мгновение ей показалось, что он хочет направиться к ней, и она вся напряглась в ожидании, готовая дать достойный отпор. Затем он сделал неопределенное движение, и Селестрия почувствовала такой прилив крови в сердце, будто ей вкололи адреналин. Но уже в следующее мгновение он передумал, давая понять едва уловимым кивком головы, что встречи не будет, и медленно пошел прочь.
Настроение заметно упало. Селестрия была в ярости. Почему он избегает встреч с ней? Неужели то, что она позволила себе на кладбище, так ужасно? Майялино снова стал обнюхивать ее ноги. Она прищелкнула языком, подавив в себе искушение последовать за ним, развернулась и направилась обратно к воротам. У нее теперь не было ни малейшего желания рассматривать город. Утро было испорчено.
Хэмиш стоял в прохладной тени башни, держа в руке пилу, казалось, позабыв обо всем на свете, затем тяжело вздохнул, снял шляпу и потер свой горячий и зудящий лоб. Когда Хэмиш впервые увидел дочь Роберта Монтегю, его сердце буквально взорвалось от ярости. Что ей было здесь нужно? Почему она пришла? Да как она вообще посмела? Он не попался на удочку, как Фредерика, очарованная ее красотой и очевидным обаянием. Она во всем напоминала ему Монти. У нее были та же внешняя красота, легкомысленный свет в глазах, дерзкие губы, которыми все так восхищались. Он презирал ее так же, как и ее отца, и возмущался Фредерикой сейчас больше, чем когда-либо. И снова она серьезно ошиблась в человеке!
Со всей решительностью, типичной для былого Хэмиша, с самоуверенностью, которая исчезла в нем за время жизни с Наталией, он поспешил к пыльной машине Гайтано марки «лансия фламиния», которая находилась за территорией Конвенто и давно уже нуждалась в мойке. Он поехал в Кастеллино с застывшей гримасой решительности на лице, злясь и ненавидя себя за то, что ни о чем другом, кроме Селестрии, не может думать. Хэмиш не навещал Костанцу уже месяц, не было желания. Но сейчас он был натянут как тетива, и, чтобы снять напряжение, ему были просто необходимы успокаивающие ласки любовницы.
Костанца как раз вернулась из церкви. Это была темпераментная женщина, не слишком строгого поведения, у которой за душой было немало плотских грехов. Она овдовела десять лет назад, похоронив мужа, скончавшегося от жестокой гангрены. Но, оставшись одинокой и бездетной, со временем она научилась вкушать удовольствия независимой жизни и совершенно не хотела снова выйти замуж, хотя могла бы похвастаться бесчисленными предложениями руки и сердца. Ей была не по нраву такая распространенная черта итальянских мужчин, как ревность. Они все считали, что женщина должна находиться в их полном распоряжении. Костанца сама себя содержала, но время от времени была не прочь завести интрижку, когда подворачивался подходящий мужчина. У нее было множество разных кавалеров, но ни один из них не отличался такой красотой и таким бурным темпераментом, как своенравный шотландец, однако никто и не заставлял ее так страдать.
Костанца очень обрадовалась, увидев своего прекрасного мачо в саду. Она немедленно скинула черную шляпу с вуалью, тут же забыла о недавнем покаянии и позволила ему обнять себя. Из одежды на Хэмише были только штаны. Кожа на могучих плечах была горячей и липкой от пота. Он поцеловал ее, вкушая соленый вкус губ и улыбаясь радости, которую вызвал в ней его неожиданный визит. Они молчали. Женщина взяла его за руку и быстро повела через дом в спальню, которая была так же ему знакома, как и его собственная. Он шел, опираясь на палочку, ощущая скованность движений в коленном суставе острее, чем обычно.
Потом их голые тела сплелись в любовном экстазе. Костанца пылко осыпала его тело нежными поцелуями, гладила волосы, демонстрируя свою гладкую, как бархат, кожу, и искусно помогла ему разрешиться от бешеного напряжения, позволяя входить в себя резкими толчками. Задыхаясь от собственных громких стонов, которые, казалось, вырывались из самой глубины его груди, Хэмиш несколько раз овладел ею с неистовством и злобой, которые она ошибочно приняла за пылкую страсть. Когда все закончилось, они, ничего друг другу не говоря, молча расстались, обменявшись лишь ничего не значащими поцелуями, нежными взглядами, благодарными улыбками и помахав на прощанье руками. Костанца с сожалением наблюдала, как он отъезжал от ее дома. Он никогда не оставался надолго и никогда с ней не разговаривал, а ей так хотелось проникнуть в его мысли и понять его. Она была уверена, что могла бы сделать его счастливым, если бы он только позволил заглянуть к себе в душу. Но он потерял свою горячо любимую жену и, возможно, всякое желание влюбиться снова. Она махала до тех пор, пока машина не скрылась за поворотом, затем возвратилась в дом, счастливо улыбаясь. Никогда ранее он не был с ней таким страстным.
Глава 21
Селестрия провела неспокойную ночь, у нее сводило живот от волнения из-за неизбежности встречи с Салазаром на следующее утро. Ее душевное равновесие было нарушено, так как Хэмиш до сих пор еще не ужинал с ними. Собственно, она и не собиралась заострять на нем особое внимание, она жаждала лишь мести тому, кто убил отца, однако почему-то не могла выкинуть грубияна из головы. Он заполнил собой все мысли, и девушка ни о чем другом не могла думать, чувствуя, как кровь закипает от ярости.
– Ты готов отвезти меня к Салазару? – спросила Селестрия Нуззо на следующее утро, находясь во дворе Конвенто.
– Салазар. Да, госпожа. – Он с готовностью закивал головой, а затем повернулся к миссис Уэйнбридж. – Здравствуйте, госпожа, – произнес он, широко расплывшись в лучезарной улыбке.
– Доброе утро, Нуззо, – ответила она, глядя, как итальянец направляется к двери. У него были такие кривые ноги, как будто большую часть своей жизни он провел верхом на лошади. Селестрия вопросительно вскинула брови на свою спутницу.
– Думаю, ты ему очень нравишься, – произнесла девушка.
– Он очаровашка, – признала Уэйни.
– Не попадись на удочку. Я слышала, итальянцам нельзя доверять. – Миссис Уэйнбридж с минуту стояла поникшая, не заметив иронии в глазах Селестрии.
– Я такое говорила? – произнесла она, открыв рот от удивления, и на ее щеках снова появилась краска смущения.
– Да, именно ты.
– О боже, мне так стыдно! Мне вообще-то нравятся итальянцы.
– Тебе определенно нравится один из них.
Миссис Уэйндбридж подняла глаза и посмотрела на маленькое окно монастырской стены, где в день их приезда ворковал голубь. Неужели та птица была знаком для нее?
– Удачи, милочка, – произнесла Уэйни, похлопывая ее по руке. – Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь.
– Я тоже надеюсь, – ответила Селестрия. – И тогда мы сможем вернуться домой.
Уэйни даже изменилась в лице. Селестрия пожалела о том, что произнесла последнюю фразу, потому что она тоже не хотела домой.
Селестрия надела очки и последовала за своим спутником через маленькую деревянную дверь, ведущую во двор под раскаленное солнце. Нуззо указал ей на несколько достопримечательностей, которые, как он считал, могут быть интересны госпоже. Она мельком взглянула на маленькую башню Гайтано, надеясь увидеть там Хэмиша с его голым загоревшим торсом, переливающимся на солнце, и с пилой в руке.
Главной гордостью Марелатта являлась Пьяцца делла Виттория. Ее украшали каменные фонтаны и бордюры из ярких и пестрых цветов, на мощеном тротуаре стояли железные скамейки. Пальмы высились среди оливковых и апельсиновых деревьев, казавшихся живыми из-за птиц, громко щебечущих с веток. Парочка юных влюбленных, держась за руки, прогуливалась по тенистым аллеям, а два беззубых старика сидели на лавочке в тени, с завистью наблюдая за ними. Селестрия и Нуззо продолжали идти. Они пересекли площадь и пошли по широкой улице, на которой находилось здание муниципалитета в стиле барокко, гордо возвышавшееся в центре города. Оно было больше и роскошнее, чем скромные здания, окружавшие его. Узенькая улочка сворачивала налево, там виднелся фасад ничем не примечательного дома с железными балконами, украшенными терракотовыми цветочными горшками, с которых свисала красная герань, а немного поодаль в тени можно было заметить бледно-розовое здание церкви с изящным фронтоном.
По пути Нуззо приветствовал прохожих. Селестрия замечала оценивающие взгляды, которые они бросали в ее сторону. Стайка мальчуганов с загорелыми лицами даже прекратила игру в мяч, а их пронзительные крики затихли. Они молча столпились, глядя на блондинку с внешностью ангела широко распахнутыми любопытными глазами. Она ответила им улыбкой, и они принялись слегка толкать друг друга локтями, отстаивая право на ее расположение.
– Госпожа понравилась мальчишкам, – сказал Нуззо, улыбнувшись. Селестрия засмеялась, не понимая значения слов, которые градом посыпались ей вслед.
Наконец Нуззо свернул на вымощенную булыжником улочку, куда даже не попадали лучи солнца. Здесь, в тени было прохладнее. Кошка чесала свою серую спину о стену и ловко отпрыгнула в сторону на своих трех здоровых ногах, увидев, как они приближаются. Нуззо остановился перед деревянной дверью незамысловатого здания с плоской крышей. Через тюлевые занавески правого окна, словно сквозь туман, можно было рассмотреть комнату.
– Вот мы и пришли, – сказал он.
На стене возле двери находились звонок и медная табличка с надписью «Ф. Дж. Б. Салазар». Селестрия минуту колебалась, собираясь с духом. Она не репетировала то, что должна была сказать. А сейчас у нее просто уже не было на это времени. Она нажала на кнопку и, почувствовав, как ее сердце бешено забилось, стала ждать ответа. Казалось, прошла целая вечность, пока дверь наконец открылась и на пороге показалась взволнованная женщина.
– Добрый день, госпожа. К господину Салазару пришла мисс Монтегю, – сказал Нуззо, почтительно сняв шляпу.
– Его нет, – ответила женщина, тряся головой. Нуззо задал несколько вопросов. Женщина что-то быстро ему ответила, пожала плечами и закрыла дверь.
– Что она сказала? – спросила Селестрия.
Нуззо сочувственно взглянул на нее.
– Господина Салазара нет.
– Его сейчас нет на месте? И когда же он вернется? – Она раздраженно посмотрела на Нуззо. Бедняга сделал недовольное лицо. Он не понимал ее вопросов, а даже если бы и понял, то не смог бы ответить на них по-английски. – Это просто смешно! – резко сказала она. – Я проделала весь этот путь в Италию, чтобы только увидеть его. И сколько же он будет отсутствовать? Как долго мне слоняться здесь, чтобы наконец его дождаться? – Она была очень раздосадована. Нуззо выглядел испуганным. Селестрии стало его жалко, ведь он был ни в чем не виноват. – Давай возвратимся в Конвенто и спросим Фредерику, – прибавила она более мягким тоном.
– Конвенто? Госпожа Гансия? – Глаза Нуззо загорелись. Он снова надел шляпу и вышел на солнце. – Поедемте! – сказал он, сделав знак идти следом. С минуту она оставалась на месте, глядя в окно и надеясь увидеть там Салазара, затем с раздраженным вздохом отправилась следом за Нуззо.
Селестрия приехала в Конвенто взвинченная и раздраженная. Она обнаружила Гайтано во дворе, он разговаривал с пожилым человеком, у которого была повозка, доверху наполненная древесиной, тем самым, с которым остановился поболтать Нуззо накануне. Гайтано ей улыбнулся, а мужчина почтительно снял шляпу. Они закончили разговор и попрощались, а пожилой человек был рад встретить Нуззо, слоняющегося без дела по холлу. Гайтано дружески вскинул брови.
– Ты выглядишь какой-то удрученной, – сказал он, когда Селестрия подошла поближе.
– Я надеялась встретиться сегодня с мистером Салазаром, – ответила она. – Его не оказалось на месте. И, как назло, никто не говорит по-английски. Не могли бы вы спросить у Нуззо, что сказала та женщина?
Гайтано крикнул через двор, и Нуззо, прервав разговор со своим другом и покинув уютное тенистое место, поспешил к мужу Фредерики. Они перекинулись несколькими словами. Гайтано важно закивал головой, а затем, повернувшись к Селестрии, с извиняющимся выражением лица пожал плечами.
– Это Италия. Он всегда в командировках, и его помощница не знает, когда вернется ее босс.
– Но что же мне делать? Я должна переговорить с ним. Это очень важно.
– Уверен, он вернется через несколько дней, – сказал Гайтано, стараясь придать своему голосу оптимистичные нотки. Выражение лица девушки по-прежнему оставалось кислым из-за крушения всех планов.
– Через несколько дней? Чем мне заняться, пока он вернется?
– Ты любишь читать книги? – спросил Гайтано.
– Да, – вяло ответила она.
– И я тоже. Я сейчас занят обустройством библиотеки в саду. Пойдем, я покажу тебе мою коллекцию книг на английском языке.
Он повел ее по вымощенной дороге к маленькой двери, за которой скрывалась просторная сводчатая комната, заполненная книгами. Они были свалены в кучу и лежали повсюду: возле стен, на столах, в центре помещения, образовывая шаткие сооружения, готовые вот-вот упасть на пол.
– Они все на английском языке? – ахнула от изумления Селестрия.
– Я никогда не упускаю возможности почитать в оригинале. – Гайтано с любовью посмотрел на них, как будто они все были его детьми.
– Теперь я понимаю, почему вам необходимо отдельное место под библиотеку, – произнесла она. Очутившись в тени прохладного помещения, подальше от знойного солнца, она почувствовала себя намного лучше. Селестрия бродила среди книг, нагибаясь для того, чтобы рассмотреть корешки, и ей уже было не до Салазара.
– Вижу, вы тоже любите книги.
– Я буквально растворяюсь в литературе, – ответила она, разглядывая сборник стихов Вордсворта. – Мой дедушка покупает мне книги. Он знает в этом толк и еще никогда не подарил мне книгу, которую бы я не оценила по достоинству. Я всегда любила поэзию Уильяма Вордсворта. – Она с нежностью провела пальцами по пыльной обложке. – «Я брел, как облачко весною, один, меж долом и горой. И вдруг увидел пред собою нарциссов желтых целый рой…»
– «В тени деревьев у реки бриз волновал их лепестки». – Гайтано процитировал стихотворение вслед за ней. Его глаза засияли от восхищения. – Позвольте спросить: какая ваша любимая книга?
– «Граф Монте-Кристо», – незамедлительно ответила она.
– Александр Дюма! – воскликнул Гайтано, вскинув брови. – Это любимая книга Хэмиша.
– О, – смущенно пробормотала она. Ей было трудно поверить в то, что такой грубиян мог разбираться в литературе. – А он читал его на французском? – спросила она, возвращая сборник Вордсворта в общую кучу книг.
Гайтано рассмеялся.
– Я очень сильно в этом сомневаюсь. Приехав в Италию, он говорил только на английском. Хотя со временем у него обнаружилась склонность к языкам, что, однако, меня не очень-то и удивило. Ведь он музыкант, а многие из них часто владеют несколькими языками.
– Мой дедушка заставлял меня читать «Графа Монте-Кристо» на французском, но должна признаться, что я перечитала его позже и на английском. И вот тогда-то я и полюбила это произведение.
– Да, это, несомненно, критерий, определяющий качество содержания книги, – когда тебе хочется перечитывать ее снова и снова, каждый раз открывая для себя что-то новое. Хорошая книга всегда притягивает к себе как магнит.
– Как вы точно это подметили. – Посмотрев на него, она очаровательно улыбнулась. – А какая книга больше всего нравится вам?
– «В поисках утраченного времени» Пруста. – Его английский был безупречным. – Я люблю многих, но все же отдаю предпочтение именно этому писателю.
– Как жаль, что я не могу прочитать их все в оригинале, – вздохнула она, беря в руки «Анну Каренину».
– Русский язык сражает меня наповал, – сказал он, и в его взгляде появилось что-то новое. – Нам легко даются романогерманские языки, так как они очень похожи друг на друга. Русский же, напротив, – совершенно отдельный мир. Я вынужден читать Толстого на английском.
– Я думаю, что труд переводчиков очень часто недооценивают. Они, можно сказать, невоспетые герои. А ведь именно благодаря их вдохновенной работе я имела возможность насладиться чтением такого количества иностранных книг. Мне стыдно признаться, но я не знаю ни одной фамилии переводчика.
– Позвольте мне предложить вам книгу. До возвращения господина Салазара она, несомненно, развлечет вас, – с энтузиазмом сказал Гайтано, расхаживая вокруг книг в поиске той, которая бы ей наверняка понравилась.
– С большим удовольствием, спасибо, – ответила она, испытывая знакомое ей чувство волнения при упоминании о новой книге.
– Я ощущаю необыкновенный подъем, в очередной раз открывая для себя мир книг.
– Совершенно с вами согласна. Каждое произведение – это отдельная маленькая планета. Книга может поместиться на твоей ладони, однако пространство, которое она создает в твоем воображении, не имеет границ.
Наконец он остановился, присел на колени и стал проворно водить пальцами по корешкам книг, находящихся в одной из стопок.
– А это моя американская коллекция, – сказал он. – Вы случайно не читали «Век невинности»?
– Эдит Уортон? «Чем более рьяно американцы стремятся к различного рода развлечениям, тем скорее потом они мечтают избавиться от них». – Она хрипло засмеялась. – Я читала ее.
– Я так и понял.
– Мой дед американец.
– Тогда, возможно, мне следует искать совсем не здесь. – Он прошел в противоположный конец комнаты и, надвинув очки на нос, наклонился. – Это собрание английской литературы двадцатого века, – торжественно объявил он. Что-то бормоча себе под нос, Гайтано тщательно просматривал названия книг, то поднимая, то опуская глаза. Наконец его взгляд упал на отличный роман под названием «Сага о Форсайтах».
– Этой книги я точно еще не читала, – сказала Селестрия, наблюдая, как он осторожно вынимает ее, а затем аккуратно поправляет всю конструкцию, чтобы книги, не дай бог, не упали.
– Джон Голсуорси. Отличный писатель. Ты получишь невероятное удовольствие от чтения. – С этими словами Гайтано передал ей книгу.
– Теперь день и ночь я только этим и буду заниматься! – воскликнула она. – Она такого же объема, как «Война и мир».
– Только намного интереснее!
– Если я исчезну на неделю, то обвиню в этом вас. – Она рассмеялась.
Он нежно взглянул на нее.
– Если вы пропадете на неделю, я себе этого никогда не прощу.
Он посмотрел ей вслед, когда она пересекала двор. «Это потрясающе, – произнес он про себя, потрясенный неожиданностью их встречи. – Никогда бы не подумал, что она такая начитанная». И когда появился Хэмиш, он не переставал улыбаться.
– Я уже давно ищу тебя, – сказал он своему тестю.
– А? – Только и вымолвил Гайтано, сняв очки и засунув их в нагрудный карман.
– Мне нужно знать, насколько широкими следует делать эти полки.
– Я только что разговаривал с Селестрией, – как бы между прочим произнес Гайтано. – Знаешь, у нас общая страсть к книгам. – Хэмиш ничего на это не ответил, и Гайтано продолжал: – Угадай, какой ее любимый роман.
– Не знаю. – Он раздраженно передернул плечами.
– Такой же, как и твой.
Хэмиш выглядел так, словно его застали врасплох.
– «Граф Монте-Кристо»? – Молодой человек недовольно нахмурился. Он не представлял, что такая легкомысленная особа, как она, могла бы по достоинству оценить этот роман.
– Она сначала прочитала его на французском. А еще Селестрия легко процитировала Вордсворта и Уортон.
– Думаю, что способность присочинить – ее конек.
Гайтано недоуменно взглянул на него.
– Ее конек?
Хэмиш оставил фразу без комментариев.
– Не мог бы ты пойти и взглянуть на эти полки? Я боюсь сделать их слишком узкими.
Гайтано последовал за ним во двор.
– Я хотел бы разместить по два ряда книг на каждой полке, в противном случае у меня не хватит для них места.
– Тогда тебе придется искать еще одну башню, – засмеялся Хэмиш.
– Представляешь, Фредди говорит, что мне следует часть книг раздать.
– Разве она не понимает, что у тебя одна из лучших коллекций в Италии?
Гайтано театрально вздохнул.
– В отличие от нас, Хэмиш, она не большой ценитель литературы. Глупая женщина, ничего в этом не смыслящая. Раздать – означало бы оторвать кусок от самого себя.
Хэмиш энергично похлопал его по спине.
– Не волнуйся, мы их все затолкаем, а если нам вдруг не удастся, то соорудим книжные полки прямо внутри Конвенто. Фредди придется освободить место, избавившись от части ее собственной коллекции.
– Если все зайдет так далеко, Хэмиш, то лучше ты скажи ей об этом. Ведь ты единственный человек, чье рычание заглушает ее лай и делает его похожим на едва слышное «гав-гав»! – Они оба разразились громким смехом.
Услышав гам внизу, Селестрия выглянула из-за занавесок. Она увидела, как Хэмиш и Гайтано идут по мощеному двору к парадному входу. Хэмиш по-свойски положил руку на плечо тестя, который казался хилым и лысым на фоне мускулистой фигуры зятя и его густой лохматой шевелюры. И в том, как Хэмиш похлопал пожилого человека по спине, было что-то необычайно трогательное, как будто они были двумя закадычными друзьями одного возраста и одинаковой физической силы. Но как Гайтано мог его любить? До сих пор девушка не обнаружила ни одного проявления его учтивости, в чем так пылко пыталась убедить ее миссис Халифакс. Да и образ Хэмиша – ценителя великого романа Александра Дюма тоже никак не укладывался в голове Селестрии. В ее представлении он был отъявленным грубияном, совсем не отличавшимся хорошими манерами, в то время как ему надлежало быть более учтивым. Она смотрела им вслед со все возрастающим чувством негодования. Если он был столь любезным с миссис Халифакс и нежным по отношению к Гайтано, почему же он вел себя таким неподобающим образом с ней?
Она сидела за ленчем в обществе Уэйни, Фредерики и миссис Халифакс, горюя о крушении всех надежд на встречу с Салазаром.
– Он, возможно, еще долго будет отсутствовать! – восклицала она.
– Но твоя неудача сыграет нам на руку! – сказала миссис Халифакс. – Ведь мы сможем наслаждаться твоей компанией чуточку дольше.
– Ну, хоть Гайтано дал мне почитать роман.
– Вот как, он нашел-таки родственную душу, – сказала Фредерика с кривой улыбкой. – Что ж, он будет необычайно рад. У меня на чтение просто не хватает терпения, и в этом мы с Наталией были очень похожи. У нее обычно не возникало никакого желания осилить ту или иную книгу. Она отдавала предпочтение симпатичным вещицам, которые могла надеть на себя. Хэмиш, напротив, страстный ценитель книг. Они на пару с Гайтано могут целый вечер напролет обсуждать какой-нибудь роман.
– Мой дедушка называет это «докапываться до сути стоящей книги», – произнесла Селестрия, пропуская мимо ушей упоминание о грубияне Хэмише. – Мы проводим за этим занятием довольно много часов, совершенно позабыв о том, что уже давно перевалило за полночь. В этих дискуссиях есть что-то поистине волшебное: вот-вот наступит рассвет, но все люди еще пребывают в объятиях сна, и только мы вдвоем находимся в другом, удивительном мире.
– О, как я тебя понимаю, это все мне так знакомо! – воскликнула миссис Халифакс, угощаясь еще одним ломтиком ветчины. – Я предпочитаю вставать очень рано, когда едва забрезжит рассвет. Человек в эти часы наиболее остро чувствует быстротечность окружающего его мира и то, что людская жизнь – всего лишь блик времени. Я люблю находиться в одиночестве, так, чтоб ничто и никто не отвлекал… Именно тогда я размышляю над своей жизнью и, как ни странно, начинаю ценить ее еще больше.
– А вы читаете, миссис Уэйнбридж? – спросила Фредерика. Уэйни вся зарделась и покачала головой. Ей совсем не хотелось говорить им, что она неграмотная.
– Она вяжет очень красивые свитера, – вставила слово Селестрия, догадавшись о ее чувствах.
– Я сейчас вяжу для Селестрии кардиган, – прибавила Уэйни. – Зеленого попугайчикового цвета.
– Зеленого попугайчикового? – переспросила миссис Халифакс. Ее глаза загорелись от восхищения. – Попугайчиковый зеленый – мой любимый цвет. У меня есть восхитительные туфли такой же расцветки, украшенные пурпурными цехинами. Ну разве тебе не повезло, Селестрия? Жду не дождусь, когда ты в нем появишься. – Селестрия выдавила из себя улыбку, представив, что ей, не дай бог, придется надеть этот кардиган.
– О, он еще долго не будет готов, – с надеждой сказала она.
Миссис Уэйнбридж покачала головой.
– Напротив, если этот господин Салазар задержится с приездом, Селестрия, то ты и глазом не успеешь моргнуть, как я его закончу.
Вечером Селестрия приняла душ и переоделась, находясь в каком-то возбужденном состоянии. Она была уверена, что Хэмиш обязательно придет на ужин, однако совершенно не знала, как лучше всего вести себя с ним. Может, просто не обращать на него внимания? Или отвечать на его грубость той же монетой? Мысль о том, что придется с ним говорить, была самым тяжелым испытанием в ее жизни. До этого она была всеобщей любимицей и, впервые столкнувшись с проявлением такой бестактности, сейчас переживала неприятнейший момент из всех, какие только могла вспомнить.
Селестрия натянула на себя бледно-голубые слаксы и легкий кашемировый свитер, так как ночью могло быть прохладно, а волосы завязала в «конский хвост». Она отказалась от макияжа, не желая, чтобы Хэмиш предположил, будто она старается хорошо выглядеть ради него.
Спускаясь вниз по лестнице, она приняла решение вести себя с ним очень холодно и с полным равнодушием. Майялино и Фьяметта лежали под крытой аркадой на куче малиновых подушек. Завидев ее, они больше не вскакивали, так как давно привыкли к ее присутствию на территории Конвенто. Свечи уже были зажжены, хотя еще не стемнело. Запах воска смешался с соленым ароматом моря. Пламя было тусклое, какого-то розового цвета, и его отблески падали сквозь маленькое окошко в стене на мощеный монастырский двор, который еще не поглотила ночная тьма. Она прошла через кухню и очутилась в саду, где остальные гости этого дома, наслаждаясь, пропускали по стаканчику вина.
Хэмиш стоял выпрямившись; он был на голову выше, чем все остальные, включая и отнюдь не низкорослого Гайтано, и, как только Селестрия появилась, он поднял глаза и стал наблюдать за ней. Она усилием воли приказала себе не смотреть на него, хотя ей стало не по себе от его пристального взгляда. Фредерика принесла ей бокал вина и провела к тому месту, где миссис Халифакс болтала с Уэйни, делясь с ней впечатлениями от великолепного заката и обращая ее внимание на розовый цвет облаков, которые плыли сейчас, как легкие шары сахарной ваты, подгоняемые легким бризом.
– Теперь вы можете понять, почему я так люблю приходить сюда и рисовать. Каждый день небо другое. Ежеминутно природа удивляет нас своей неповторимостью. – Она обратилась к Селестрии: – А, моя дорогая девочка! Ты сегодня прекрасно выглядишь.
– Спасибо, – ответила та, заметив эксцентричные туфли, выглядывавшие из-под длинного пурпурного платья миссис Халифакс. – Попугайчиково-зеленые! – воскликнула девушка со смехом.
– Мои любимые. Я надела их исключительно для миссис Уэйнбридж, – сказала она.
– Наверное, тебе следует связать свитер и для миссис Халифакс, Уэйни! – предложила Селестрия.
– Если мы побудем здесь подольше, я свяжу свитера для вас обеих, – ответила Уэйни.
– О, неужели?! – воскликнула миссис Халифакс. – Я бы не отказалась от свитера попугайчиково-зеленого цвета с добавлением пурпура, чтобы надевать к нему свои туфли.
– Я с большим удовольствием сделаю это, – выпалила миссис Уэйнбридж, чувствуя небольшое головокружение от выпитого вина.
Внимание Селестрии было приковано к Гайтано, который разговаривал с Хэмишем. Едва подняв глаза, она сразу же встретилась взглядом с молодым человеком, пристально смотревшим на нее. Она немедленно отвела глаза, метнув в его сторону самый надменный взор, на который только была способна, а затем сфокусировала все свое внимание на миссис Халифакс.
Фредерика подошла к мужу и зятю.
– Мы можем рассчитывать на твое приятное общество за обеденным столом? – спросила она Хэмиша.
Он отрицательно покачал головой.
– Я не останусь, – ответил он.
– Тебе не кажется, что ты ведешь себя немного по-ребячески?
– Я не обязан развлекать ваших гостей, – резко возразил он.
– Это наш семейный бизнес, а ты как-никак член семьи. Я бы хотела, чтобы ты хоть изредка появлялся за обеденным столом.
