Текст книги "Генеральный штаб в годы войны"

Автор книги: С Штеменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 66 страниц)

Должен сказать, что если у нас в делах разведки иногда были серьезные просчеты, то немецко-фашистская разведка в годы Великой Отечественной войны часто делала грубые промахи. От ее глаз ускользнуло сосредоточение войск из состава стратегических резервов советского Верховного Главнокомандования под Москвой, и ставка Гитлера не предвидела нашего контрнаступления. Разведка противника не сумела своевременно предупредить свое руководство об угрозе слабым флангам немецких войск под Сталинградом, и главные силы 6-й немецкой армии оказались в кольце окружения. Плотность нашей обороны и даже Резервный фронт перед Курской битвой не были достаточно точно расшифрованы разведкой противника, что обусловило шаблонный характер последующих действий немецко-фашистского командования. На заключительной стадии войны промахи немецко-фашистской разведки приняли систематический характер.

Не менее важные выводы полководец делает о своих войсках. Обычно основные данные о них он хорошо знает: в установленные сроки о численном составе, вооружении, моральном состоянии войск представляются донесения. Однако количественных показателей для формирования полководческого решения еще недостаточно. Это – только основа для выводов, в результате которых следует уяснить, кто и какую может выполнить задачу в предстоящей операции и в этой связи – как использовать свои силы и средства: что из них иметь в первом и последующих эшелонах, в резерве и где, определить, в чем его войска слабее, а в чем сильнее войск противника, где и что надо улучшить, кого доукомплектовать личным составом, кому добавить вооружения. Полководец учитывает способности командиров, от личных качеств которых во многом зависят ход и исход боя, сражения. Выводы о своих войсках во многом формируют решения полководца.

Следующим элементом обстановки, который подвергается глубокому анализу, являются действия соседей. Их надо учитывать особенно тщательно, иначе общий успех может быть достигнут не в полной мере или может возникнуть угроза попасть впросак. Прежде всего надо знать, где соседи – соприкасаются ли их войска с нашими или между ними существует промежуток. Хорошо, если они впереди. А если отстали? Значит, надо срочно принимать меры по обеспечению своих флангов. Кроме того, необходимо знать, какие задачи имеют соседи и как они намерены их выполнять. Все это в состоянии сделать штаб. Дело же полководца – определить, чем сосед может помочь его войскам и чем он, полководец, может пособить соседу в интересах решения общей задачи разгрома врага.

Надо быть постоянно в курсе положения дел соседей, иначе можно упустить успех или провалить операцию, проиграть сражение или бой. Вот почему советское Верховное Главнокомандование внимательно следило за тем, чтобы командующие фронтами всегда знали о действиях соседствующих фронтов и не упускали возможности со своей стороны решительно повлиять на успех общей борьбы.

В 1942 г. мне пришлось иметь непосредственное отношение к операциям на кавказском направлении и лично наблюдать за тем, как Верховный Главнокомандующий в интересах разгрома противника на южном фланге советско-германского фронта систематически информировал командующего Закавказским фронтом генерала армии И. В. Тюленева и командующего Северной группой войск этого фронта генерала И. И. Масленникова о наших успехах под Сталинградом и о состоянии противника, требовал от них предельного напряжения сил. А когда 11 декабря 1942 г. было замечено, что враг перебросил часть своих сил на север и ослабил себя на Северном Кавказе, И. В. Сталин направил на Закфронт телеграмму. "Самовольный отход противника на северном берегу Терека нельзя считать случайностью,– писал он.– Создалась, таким образом, благоприятная обстановка для наступления всех ваших войск. Ваша задача состоит в том, чтобы не упускать момента и действовать посмелее..."

Победа под Сталинградом положительно сказалась и под Воронежем, где 13 января 1943 г. развернулись весьма успешные Острогожско-Россошанская, а 24 января – Воронежско-Касторненская операции Воронежского фронта.

В целом с 19 ноября 1942 г. по 24 января 1943 г. в активные действия были введены многие соседствующие между собой советские фронты – Юго-Западный, Донской, Сталинградский, Закавказский, Воронежский, Брянский,– а на другом фланге стали наступать Волховский и Ленинградский фронты.

Очень большое значение для полководческих замыслов имеет местность. Она не бывает повсюду одинакова, а потому и использовалась всегда по-разному. В то же время наличие удобного естественного прохода для крупных масс войск типа "смоленских ворот" или "фокшанских ворот" предопределяло в какой-то мере сходное направление стратегических ударов. Такие своеобразные районы местности, как Полесье или Карпаты, расчленяли действующие здесь группировки войск, требовали для их связи и взаимодействия особых оперативных мероприятий.

Даже неискушенный в военном деле человек представляет себе, что в горах, лесах, населенных пунктах, особенно крупных, на открытой местности вести бой следует по-разному, а в некоторых случаях требуются специально обученные войска, например горные. Поэтому первая забота военачальника или командира выявить, благоприятствует ли местность выполнению задачи или препятствует, что собой представляют эти препятствия и как их можно преодолеть.

Изучая местность, полководец определяет меры, затрудняющие действия противника (затопление, завалы, эскарпы и другие препятствия) и облегчающие свои действия. При анализе местности хорошо изучаются пути сообщения, чтобы знать, сколько их, начертание, какие они, как их использовать.

Все данные о местности соберет штаб, но полководец должен, если так можно выразиться, обладать чувством местности и даром видеть за множеством топографических символов на карте живую природу, а не мертвую бумагу. Это значит, что при взгляде на карту ему ярко должны представляться реальные горы, леса, реки, болота. Не каждому это дается, но многие таким даром наделены. Этим людям легко изучать местность по карте, и они сразу видят ее положительные и отрицательные стороны.

Напомню читателю о характерном полководческом использовании местности в упомянутых ранее операциях советских войск на Правобережной Украине весной 1944 г. Тогда здесь царствовала распутица. Дороги превратились в сплошное месиво. Немецкое командование полагало, что наступать нельзя, советские войска-де будут ждать просыхания почвы, и надеялось к нужному времени закончить организацию своей обороны. Но командующие советскими фронтами Н. Ф. Ватутин, И. С. Конев, представитель Ставки Г. К. Жуков думали иначе. Они изучили на месте возможности нашей боевой техники и транспорта и предложили наступать, чтобы поймать врага на его необоснованных расчетах. Генеральный штаб и Ставка полностью с ними согласились. Операции были проведены, как уже знает читатель, с большим успехом.

Роль местности в полководческом замысле легко проследить в операциях на примере Карпат. По замыслу Н. Ф. Ватутина и Г. К. Жукова войска 1-го Украинского фронта наносили удар в предгорья Карпат. С выходом сюда они рассекли фронт противника, лишив его возможности маневра по кратчайшим путям. Южная группировка врага вынуждена была пользоваться для маневра дальними дорогами через Румынию и Венгрию, взаимодействие сил противника было серьезно осложнено.

Наиважнейшее значение на войне имеет фактор времени. Нигде не относятся ко времени с таким пристрастием, как в окопах и на командных пунктах. Время оценивается здесь с большой философской широтой, хотя и в связи с обыденными, можно сказать, прозаическими вопросами накопления сил и средств, совершенствования боевой подготовки войск и готовности их к бою. Солдат высчитывает время преодоления в момент атаки зоны сплошного огня противника перед его траншеями и ловит миг, удобный для поражения цели. Военачальники колдуют над картами и расчетами. Лексикон разговора не очень обширен: "успеваем", "не успеваем", "упреждает"...

В Ставке и Генеральном штабе оценивается, понятно, и многое другое, то, к чему командующий фронтом не имеет обычно прямого отношения. Но выбор момента перехода в наступление является прямой задачей командующего фронтом. И время нанесения контрудара по наступающему противнику, срок ввода в дело резервов и вторых эшелонов – все это вопросы непосредственной деятельности командующих и командиров, от которых зависит ход и исход боя, сражения и операции.

Большому испытанию подвергается воля полководца, когда он берет на себя ответственность доложить Ставке Верховного Главнокомандования, что время, ранее намеченное этим высшим органом стратегического руководства для проведения мероприятия, способного изменить ход войны, является нереальным. Так, подготавливая контрнаступление под Сталинградом, советское Верховное Главнокомандование направило на фронты своих представителей. Начальник Генштаба А. М. Василевский прибыл на Сталинградский фронт. Срок начала операции был намечен примерно на 20 октября 1942 г.{64}

Момент был сложным: противник переживал кризис наступления, а его оборона не была еще достаточно организована и оборудована. На это немецко-фашистскому командованию требовалось какое-то время. Именно теперь была самая подходящая пора нанести мощный удар по врагу. Однако наши фронты еще не успели сосредоточить необходимые для контрнаступления войска и материальные средства. А. М. Василевский должен был доложить в Москву, что операция не готова, и вместе с тем, продолжая подготовительную работу, не упустить время, которое предоставляло советскому командованию возможность опередить противника и сломить его прежде, чем он приобретет способность успешно нам противодействовать.

Начало контрнаступления перенесли на 10 ноября. Но и новый срок оказался в условиях той обстановки нереальным: в него не укладывались подходившие из глубины страны резервы, а ледостав на Волге помешал переправить на правый берег реки те силы, которые уже подошли.

А время шло...

Пришлось опять все рассчитывать и еще раз докладывать. Положение было до крайности напряженным, но расчеты показали, что время еще играет нам на руку, и момент перехода Сталинградского фронта в контрнаступление вторично был отложен, на этот раз на 20 ноября 1942 г. Верховное Главнокомандование, отлично зная А. М. Василевского, полностью доверяло его докладу по обстановке и согласилось на перенос срока на месяц позднее первоначально намеченного.

О весеннем наступлении Советских Вооруженных Сил на Правобережной Украине в 1944 г. уже говорилось, но я позволю себе вернуться к нему еще раз с точки зрения учета роли времени и борьбы полководца за выигрыш этого времени на примере работы И. С. Конева. Ставка советского Верховного Главнокомандования тогда особо подчеркнула, что момент повелевает как можно быстрее перейти в наступление, "дабы не дать возможности противнику организовать на р. Южный Буг оборону". Так и отмечалось в директиве фронтам. Командующие учли это требование, а И. С. Конев – командующий 2-м Украинским фронтом – сумел подготовиться и бросить войска в наступление не 6 марта, как было намечено Ставкой, а 5 марта, чтобы не дать противнику лишнего дня для организации обороны{65}. Наступление, как известно, было проведено весьма успешно, враг был разбит и выброшен за границу нашей страны с Румынией.

Для определения времени подготовки и начала наступления нужны тщательнейшие расчеты по всем вопросам предстоящей операции. Здесь имеют исключительно большое значение политические, экономические и военные условия. В зависимости от их влияния сроки подготовка операций колебались в пределах от 1,5-2,5 месяца (Белорусская, Львовско-Сандомирская, Восточно-Прусская, Висло-Одерская) до 1-2 недель (Во-сточно-Померанская, Пражская).

Генеральным штабом и командующими фронтами весьма искусно выбиралось время проведения операций как по срокам подготовки, так и с учетом времени года, что позволяло достигать внезапности со всеми вытекающими для противника последствиями. Например, Корсунь-Шевченковская операция (24 января – 17 февраля 1944 г.) была подготовлена в короткие сроки и осуществлялась в весьма, казалось, неудобное зимнее время. Немецко-фашистские генерал-шаблонисты ее не ожидали и потерпели жестокое поражение. Десять вражеских дивизий и одна бригада были окружены и ликвидированы. Общие потери противника составили свыше 73 тыс. солдат и офицеров. Вслед за тем, тоже после короткой подготовки, в самый разгар весенней распутицы развернулись операции на Правобережной Украине (Проскуровско-Черновицкая и Уманско-Ботошанская операции) и увенчались важными оперативно-стратегическими результатами.

Время является диктатором в течение всего периода подготовки операции. Если Ставка ставит задачи фронту за 15-30 и более суток до начала операции, то, чем ниже инстанции, тем позднее ставится задача, например полку – за несколько дней до начала операции, а роте – накануне дня наступления. Это тоже имеет свой смысл. С одной стороны, частям, подразделениям можно подготовиться к бою за один-два дня; дивизии, армии – надо соответственно больше, а фронту еще больше. С другой стороны, этим обеспечивается скрытность подготовки операции: чем меньше людей знает о замыслах и чем короче время до начала действий, тем лучше для дела.

Советская Армия была обучена вести боевые действия в любых условиях обстановки, во все времена года, днем и ночью. И тем не менее влияние различных факторов времени всегда внимательно учитывалось, поскольку, например, ночные атаки особенно выгодны в том случае, когда войска хорошо обучены, расположение противника досконально известно и местность позволяет вести атаку ночью.

Таким образом, время на войне в прямом и относительном смысле – один из решающих факторов достижения победы. Это хорошо знали и полководцы прошлого. "Одна минута,– говорил А. В. Суворов,– решает исход баталии, один час – успех кампании, один день – судьбы империи". А вот афоризм Наполеона: "Идите, бегите и не забывайте, что мир сотворен в шесть дней".

После уяснения задачи и тщательной оценки обстановки полководец принимает решение, на основе которого начинается очень важный этап подготовки операции организация взаимодействия между фронтами и группами фронтов, между видами вооруженных сил – сухопутных войск с авиацией, с военно-морским флотом, если операции ведутся на приморских направлениях. Затем внутри видов вооруженных сил отрабатывается взаимодействие между родами войск: пехоты, артиллерии, танков, инженерных и специальных войск, связи и других. Организуется взаимодействие в авиации – истребителей со штурмовиками и бомбардировщиками, то же делается на флоте. Наконец, отрабатывается взамодействие с соседями.

От того, как организовано взаимодействие, во многом зависит ход кампании, операции, сражения. Согласованные операции войск, расположенных на различных стратегических направлениях, всегда были важным и вполне реальным средством влияния на ход вооруженной борьбы. Уже в первые дни Великой Отечественной войны Ставка заметила стремление противника добиться решающих успехов на Западном направлении, выводящем к Москве в центре советско-германского фронта. Важно было не дать врагу собрать все возможные силы на этом главнейшем тогда направлении и отвлечь часть их на другие участки фронта, что и удалось сделать. Героическое сопротивление защитников Ленинграда, Киева, Одессы, Севастополя и других боевых рубежей позволило растянуть и тем ослабить усилия врага на Западном направлении. В последующем подобные методы применялись на всех фронтах войны, особенно широко в 1944– 1945 гг., о чем хорошо известно.

С помощью целесообразной организации взаимодействия фронтов Ставка влияла на ход борьбы в самых разнообразных условиях обстановки, в том числе и на одном стратегическом направлении, что давало возможность обеспечить внезапность, ставило противника в трудное оперативное положение, вынуждало его распылять силы. Классическим примером служат операции советских войск на Западном направлении летом 1944 г. Тогда наступление трех Белорусских фронтов привлекло на себя значительные силы противника из полосы 1-го Украинского фронта И. С. Конева. Войска фронта тоже перешли в наступление, нанесли тяжелое поражение врагу на львовском направлении и захватили стратегически важный сандомирский плацдарм на левом берегу Вислы.

К месту сказать, Львовско-Сандомирская операция представляла собой пример успешного взаимодействия двух ударных группировок внутри фронта, созданных по плану И. С. Конева. В период подготовки операции у Ставки были большие сомнения в целесообразности двух ударов в полосе фронта – одного для разгрома львовской, а другого – для уничтожения рава-русской группировок противника. Казалось, что один мощный удар на Львов может принести наибольший успех. Однако командующий фронтом сумел доказать правильность своего замысла: два удара (а силы для них имелись) не дадут противнику маневрировать войсками, особенно танками и моторизованными дивизиями, растянут силы его авиации.

Примеры можно было бы умножить, но и этого достаточно, чтобы правильно понять и по достоинству оценить влияние мысли полководца на организацию взаимодействия войск при выполнении замысла операции.

Во время подготовки операции одновременно с отработкой взаимодействия совершаются необходимые перегруппировки сил и средств, прибывает пополнение, которое вливается в подразделения, и начинается подготовка войск. Проводятся учения, стрельбы. В нужных местах сосредоточиваются боеприпасы и другие виды материальных средств. Совершенствуется план действий, разрабатываются и проводятся мероприятия по дезинформации противника. Штаб строго следит за тем, чтобы не были вскрыты противником истинные наши намерения, и ведет работу по достижению внезапности наступления. Но еще более занят командующий. В процессе многообразной и трудоемкой работы по подготовке операции он лично учит командный состав, как действовать в предстоящих боях, проводит инструктажи и занятия, уточняет поставленные войскам задачи, контролирует выполнение принятых решений. Полководец стремится побывать всюду, увидеть все своими глазами, где помочь советом, а где и власть употребить. Эту важнейшую часть подготовки операции никому нельзя перепоручить, поскольку, как указывал в свое время В. И. Ленин, "всякое сражение включает в себя абстрактную возможность поражения, и нет другого средства уменьшить эту возможность, как организованная подготовка сражения"{66}.

Наконец, все готово, хотя понятие это относительное, и ни одно наступление не начиналось тогда, когда, как говорится, застегнуты все пуговицы на шинели последнего солдата. Всему есть граница дозволенного. Напряжение достигает крайней степени. Теперь, образно говоря, надо своевременно спустить стрелу из натянутого до предела лука. В противном случае может быть спад достигнутого накала.

Это очень тонко чувствовали и понимали наши полководцы. Некоторые из них, как уже видел читатель, в отдельных случаях начинали операции с согласия Ставки даже несколько ранее установленных им сроков.

Наступает долгожданный день "Д". Накануне, конечно, никто не спит. Редко найдется человек с железными нервами, который смежит глаза на два-три часа. Командующий фронтом, командующие армиями, командиры корпусов, дивизий и полков отправляются на свои наблюдательные пункты. Каждый выбирает НП так, чтобы можно было видеть поле боя. Командиру полка это полностью удается почти всегда. Командиру дивизии – лишь иногда. Командиру корпуса и командарму удается видеть, как правило, только главное поле сражения, где дерутся их дивизии. Командующий фронтом обычно находится в расположении армии, действующей на направлении главного удара. Со своего НП он не столько наблюдает, сколько чувствует пульс хода сражения.

Вот сотряслась земля, видны вспышки выстрелов и взрывов, а потом на барабанные перепонки навалилась тугая звуковая волна – началась артиллерийская подготовка.

С тыла слышится нарастающий глухой, низкий гул: авиация идет на бомбежку и штурмовку противника в ближнем и дальнем его тылу.

То тут, то там видны дымки и слышны разрывы в расположении наших войск. Это противник, очнувшись от первого потрясения, повел огонь по позициям нашей артиллерии и скоплениям войск. Тотчас же по невидимым глазу батареям противника, засеченным по звуку, обрушивается шквальный огонь артиллерии, выделенной для контрбатарейной борьбы. На время он заставляет умолкнуть противника. Впереди теперь слышны отдельные орудийные выстрелы, частая дробь пулеметов и характерные звуки стрельбы 120-мм минометов... Близится время "Ч" – момент атаки пехоты и танков, ее поддерживающих.

Вблизи НП и далее вправо и влево вспыхнули в небе и рассыпались искрами цветные ракеты – сигнал атаки пехоты и переноса огня артиллерии в глубину. Невдалеке слышится лязг гусениц – танки пошли к переднему краю противника. Через несколько минут за ними появились фигуры бойцов, выскакивающих из окопов и прижимающихся к танкам. Огонь артиллерии стал как бы глуше и реже. Усилилась дробь пулеметов и автоматов. Через нее доносится "ура" – атака началась...

Командующий вместе с ближайшими помощниками непрерывно наблюдает за ходом сражения, принимает по средствам связи короткие доклады командармов. Приходит известие, что пехота на главном направлении ворвалась в первую траншею и успешно продвигается вперед, а рядом – залегла, ее прижал к земле огонь не подавленных в период артподготовки огневых точек противника. С одного из флангов просят поддержать наступление авиацией. Командующий принимает меры. Приходит доклад командарма слева: он считает, что назрел момент ввода второго эшелона армии. Комфронта проверяет соображения командарма на карте: не рано ли вводить свежие силы? Командарм, наступающий в центре, почему-то медлит с развитием успеха и придерживает второй эшелон. Командующий фронтом решает выехать в эту армию и там на месте решить. приспело ли время ввода сил второго эшелона...

И так весь день и ночь... И опять день... И неизвестно, сколько дней и ночей: пока идет сражение, комфронта, командармы держат руль управления войсками в своих руках, влияя на ход сражения словом и делом, помогая одному своими силами и средствами, наставляя другого "на путь истинный", выезжая на место к третьему... На ходу едят, дремлют в машине во время переездов... Одному богу известно, как выдерживают эти люди. А они выдерживают! И все это в зоне действительного огня противника, при постоянной угрозе жизни. Об этом, однако, никто не думает: говорят – привычка. Вероятно, речь идет о способности человека в минуту опасности уметь держать себя в руках и работать, решать, творить. Хилый телом и слабый духом не может быть не только полководцем, но и хорошим командиром. Война выдвинула много талантов, но и развенчала некоторых "полководцев" мирного времени! Да и не только полководцев, а и командиров, которые не смогли хорошо командовать во время войны, хотя и старались. Не каждому, оказывается, это дано.

Рассмотрим теперь более детально, в каких условиях приходится работать полководцу и его штабу во время войны, в какой обстановке протекает его умственная деятельность, где и как он должен творить. Не надо обладать специальными познаниями в области военного дела, чтобы понять, что условия этой работы не похожи на обстановку деятельности других представителей интеллектуального труда.

Надо, во-первых, отметить, что разум полководца совершает невероятно сложную и большую работу. Анализ оперативных материалов – процесс многосторонний и трудный, а полководческое решение должно быть обязательно простое, ясное и понятное всем исполнителям. Полководец обязан отразить сложное многообразие вопросов, решаемых одновременно на огромном пространстве, в простой формуле решения. Мне не известно ни одного решения, директивы, приказа больших и малых военачальников, где бы имелись какие-нибудь пункты так называемого порученческого характера, где кому-то что-то предлагается изучить и доложить, как это нередко делается в других организациях. Командующий принимает свое решение тут же и другим лицам ничего изучать поручить не может. Он не может дать и неопределенный ответ на тот или иной вопрос, а должен однозначно сказать, что надо делать в той или иной ситуации. В ходе боевых действий могут быть только приказ и его исполнение – иные методы работы не пригодны. В этом тоже заключается сложность и особенность положения и труда полководца.

Во-вторых, полководец постоянно и жестко ограничен временем. На анализ материалов, выводы по ним и принятие решения даются часы, а в ходе сражения и боя – даже минуты. За этот срок необходимо проанализировать уйму самых различных и подчас противоречивых материалов. Тут и запутанные данные о противнике, и трудные обстоятельства для своих войск, откуда надо найти выход, и болезненные вопросы снабжения и обеспечения, поскольку на войне всегда чего-нибудь не хватает. Материалов много, а времени мало; что хочешь, то и делай. Один штабной остряк говорил: в таком случае надо все документы закрыть в сейф по крайней мере на сутки, обстановка изменится, и они не потребуются. Однако это шутка. Полководец обязан мгновенно ориентироваться в обстановке, экономно мыслить и досконально знать все вопросы ведения сражения и боя, руководить действиями войск, не привязываясь к справочникам и пухлым письменным фолиантам.

Во время сражения с борта разведсамолетов, как правило, постоянно поступают данные о противнике. Наиболее важные из них докладываются командующему. Например: из района Н-ска движется на северо-восток колонна танков и пехоты глубиной около 50 км. В 7.00 голова колонны там-то, хвост там-то... Командующий должен сразу определить, что это за колонна, и почти мгновенно рассчитать, сколько времени ей потребуется, чтобы встретиться с нашими войсками. В то же время в его голове созревают необходимые распоряжения авиации, артиллерии и общевойсковому командиру, которые незамедлительно отдаются.

Полководец не должен спрашивать, сколько времени потребуется авиации, чтобы подняться и долететь до колонны,– он это знает. Он не будет спрашивать артиллериста, достанут ли его орудия до этой колонны, и если достанут, то на каком рубеже,– он обязан это знать. Он, наконец, не станет спрашивать общевойскового командира, что тому нужно делать; перейти ли к обороне против этой колонны или разбить ее во встречном бою. Он сам все обдумает и решит, что в данном случае выгоднее, и отдаст нужные распоряжения.

Полководцу приходится решать такие вводные постоянно на протяжении всего сражения. Уместно еще раз повторить: чтобы хорошо управлять войсками, уметь в кратчайшее время принимать решение – надо работать непрерывно, совершенствовать свое мастерство, вырабатывать качества быстрой ориентировки и, как говорится, верного глаза военного.

Следующая отличительная черта условий, в которых осуществляется деятельность полководца, состоит в том, что он, решая вопросы проведения операций, несет громадную, ни с чем не сравнимую ответственность: он отвечает за жизнь сотен тысяч людей и судьбу того участка фронта или района боевых действий, который надлежит удержать или захватить, за исход боя, сражения и даже войны. Любая ошибка военачальника в боевой обстановке влечет за собой крайне драматические последствия.

Наконец, нельзя не сказать о том, что работа полководца, даже самая сложная,– анализ обстановки и принятие решения – проводится в условиях угрозы его жизни. И. С. Конев, например, в ответственный период прорыва обороны противника на львовском направлении в июле 1944 г. продолжительное время находился на передовом командном пункте 60-й армии генерала П. А. Курочкина в так называемом колтувском коридоре шириной около 6 км. КП находился под вражеским огнем, велика была опасность удара по нему противника, но командующий фронтом именно здесь мог наиболее полно определить условия действий 3-й гвардейской и 4-й танковых армий, 4-го гвардейского и 31-го танковых корпусов, которые вводились им тогда в прорыв. В подобном положении не всякий человек в состоянии нормально думать и тем более творить. Иного охватит чувство страха, и ум будет занят лишь тем, как избежать опасности. Результат его деятельности окажется ничтожным. Есть люди, которые в подобных условиях теряют самообладание. Но не о них речь. По характеру своей профессии большинство командиров – люди мужественные, презирающие опасность, относящиеся к ней внешне равнодушно. Война отбирает таких людей, ум которых в минуты опасности обостряется, сила мышления становится глубже, логика размышлений убедительнее.

Вопрос не в том, испытывает ли человек страх в бою или нет. На это можно дать один ответ – испытывает. Вопрос заключается в том, что сильнее сказывается на работе человека в условиях постоянной угрозы его жизни отрицательная эмоция угнетенности от страха или положительная эмоция боевого возбуждения? Боевое возбуждение есть необходимый спутник настоящего военачальника, оно присуще не только полководцам, но и командирам всех рангов. Вспомним, как Л. Н. Толстой описывает капитана Тушина во время Шенграбенского боя и как хорошо это показано в кинокартине С. Бондарчука "Война и мир". А сколько беззаветных храбрецов было в годы Великой Отечественной войны! Их чувства любви к Родине, имевшие глубокие корни, и воинский долг позволяли им презирать опасность и совершать чудеса героизма.

Хочу рассказать читателю, как работали в период опасности два известных советских полководца – К. Е. Ворошилов и Г. К. Жуков.

Климент Ефремович Ворошилов, как известно, еще в период гражданской войны выделялся мужеством, смелостью и храбростью. Эти его качества сохранились и снова проявились в период Великой Отечественной войны. Мне пришлось быть с ним на керченском плацдарме зимой 1944 г., когда готовилась операция по освобождению Крыма. Плацдарм был небольшой и насквозь простреливался огнем артиллерии противника, а значительная его часть находилась под действительным минометным и пулеметным огнем.

Жили мы в землянках, точнее, ночевали в них, а днем работали в войсках и на КП командующего Приморской армией, который располагался поблизости от нас. Климент Ефремович пребывал тогда в приподнятом настроении. Его буквально тянуло в войска, находящиеся в обороне в непосредственном соприкосновении с противником. Выезды маршала в первую линию войск были часто весьма рискованными. Он сам и сопровождавшие его генералы и офицеры подъезжали, например, на "виллисах" близко к переднему краю обороняющихся войск, что обычно никто не делал. Пять – десять минут спустя противник производил сильный минометный и артиллерийский налет по тому месту. Машины обычно успевали уже уйти, и все кончалось более или менее благополучно. Затем К. Е. Ворошилов и все сопровождающие шли по ходам сообщения, которые далеко не везде были в рост глубиной. Приходилось нагибаться, чего Климент Ефремович, конечно, не делал. Кое-где это сходило с рук, а в иных местах начинался огонь со стороны противника. Попав под обстрел, Климент Ефремович шутил и вел себя так, словно опасность доставляла ему особое удовольствие. Меня интересовала психологическая сторона такого поведения маршала, и я убедился, что это не был внешний прием, бьющий на эффект или в назидание другим. Убежден, что у Климента Ефремовича складывалось внутреннее состояние боевого возбуждения: он выслушивал доклады командиров, осматривал местность, беседовал с офицерами и солдатами, давал указания.