Текст книги "Замок лорда Валентайна. Хроники Маджипуры"

Автор книги: Роберт Сильверберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 35 страниц)

Валентайн осторожно надел обруч на голову.

Обруч плотно лег на виски и дал странное ощущение, хотя металлическая полоска была так тонка, что Валентайн удивился, что чувствует ее. Леди подвинулась и пригладила его густые длинные волосы.

– Золотые, – весело сказала она. – Никогда не думала, что у меня будет сын с золотыми волосами. Что ты чувствуешь сейчас?

– Немножко давит.

– Больше ничего?

– Ничего.

– Как только ты привыкнешь к нему, давить перестанет. Ты еще чувствуешь наркотик?

– Только легкий туман в мозгу. Я бы, наверное, уснул, если можно.

– Скоро тебе будет не до сна, – сказала Леди.

Она протянула к нему руки.

– Ты хороший жонглер, сынок? – неожиданно спросила она.

– Говорят, да.

– Хорошо. Завтра ты покажешь мне свое искусство. Я думаю, мне будет интересно. А сейчас встань и дай мне обе руки. Вот так.

Он несколько секунд держал ее узкокостные, но выглядевшие сильными руки.

Затем она быстрым решительным жестом переплела его пальцы со своими.

Это было как удар, и обруч сжался.

Валентайн покачнулся и чуть не упал, но Леди крепко держала его. Ему показалось, что через череп прошло что-то острое. Все вокруг завертелось, он не мог управлять своими глазами и видел только отдельные расплывчатые образы: лицо матери, сверкавшую поверхность стола, яркие оттенки цветов, и все это пульсировало, билось и кружилось.

Сердце его колотилось, в горле пересохло. Легкие были пустыми. Это оказалось еще страшнее, чем попасть в брюхо морского дракона. Ноги полностью отказали, он больше не мог стоять и опустился на колени, смутно сознавая, что Леди тоже стоит на коленях перед ним, что пальцы их все еще переплетены.

Лицо его было близко от ее лица. Ужасный, опаляющий контакт их душ не был нарушен.

Перед ним поплыли воспоминания. Он видел гигантский величественный Горный Замок и раскинувшуюся на его вершине немыслимую громаду Замка Коронованных. Его мозг со скоростью молнии проносился по парадным комнатам с золочеными стенами и высокими сводчатыми потолками, по банкетным залам и судебным палатам, по коридорам, широким, как площадь. Яркий свет ослеплял его.

Он ощущал рядом с собой мужчину, высокого, мощного, самоуверенного, сильного, который держал его за руку, и женщину, тоже сильную и самоуверенную, державшую его за другую руку, и знал, что это его родители, и видел мальчика впереди – своего брата Вориакса.

– Что это за комната, отец?

– Это тронный зал Конфалума.

– А кто этот человек с длинными рыжими волосами, который сидит в большом кресле?

– Это Коронованный лорд Молибор.

– А что такое Коронованный?

– Это король, Валентайн, младший из двух королей. А второй Понтифик, который раньше был Коронованным.

– Который?

– Вот тот, высокий, худой, с черной бородой.

– Его зовут Понтифик?

– Его зовут Тиверас. Понтификом он зовется как наш король. Он живет недалеко от Стойенцара, но сегодня приедет сюда, потому что лорд Молибор женится.

– А дети лорда Молибора тоже будут Коронованными?

– Нет, Валентайн.

– А кто будет?

– Пока этого никто не знает, сынок.

– А я буду? Или Вориакс?

– Это может случиться, если вы станете мудрыми и сильными.

– О, я обязательно буду, отец!

Комната растаяла. Валентайн увидел себя в другой, такой же великолепной, но не столь большой, и сам он теперь был уже не мальчиком, а молодым человеком, и здесь был Вориакс со звездной короной на голове и с каким-то одурманенным взглядом.

– Лорд Вориакс!

Валентайн опустился на колени и поднял руки с растопыренными пальцами. Вориакс улыбнулся и махнул ему:

– Встань, брат. Тебе не пристало ползать передо мной.

– Ты будешь самым замечательным Коронованным за всю историю Маджипуры, лорд Вориакс.

– Зови меня братом, Валентайн. Я Коронованный, по-прежнему твой брат.

– Долгой жизни тебе, брат! Да здравствует Коронованный!

И все вокруг закричали:

– Да здравствует Коронованный!

Но что-то изменилось, хотя комната осталась та же. Лорд Вориакс исчез, а странная корона была теперь на Валентайне, и все стояли перед ним на коленях, махали руками и выкрикивали его имя. Он с удивлением смотрел на них.

– Да здравствует Валентайн.

– Благодарю вас, друзья мои. Я постараюсь быть достойным памяти моего брата.

– Да здравствует лорд Валентайн!

– Да здравствует лорд Валентайн! – тихо сказала Леди.

Валентайн очнулся. Минуту он был еще в беспамятстве и не понимал, почему стоит на коленях, и где он, и кто эта женщина, лицо которой так близко от его лица. Затем он понял.

И встал.

Он чувствовал себя полностью преображенным. В мозгу проносились воспоминания: года на Горе Замка, учеба, сухая история с перечнем Коронованных и Понтификов, целые тома конституции, экономическая география провинций Маджипуры, долгие занятия с учителями под постоянным контролем отца и матери, и другие более беззаботные минуты: игру, путешествия по реке, турниры, друзья Элидат, Стазилейн и Тунигорн, легко льющееся вино, охота, счастливое время с Вориаксом, когда они оба были в центре всеобщего внимания, принцы из принцев. И страшная весть о смерти лорда Молибора в море, испуганный и радостный взгляд Вориакса, когда его нарекли Коронованным, а затем, через восемь лет, делегация высоких принцев пришла к Валентайну и предложила ему корону брата…

Он вспомнил все до той ночи в Тил-омоне, когда все оборвалось. После того он знал только залитый солнцем Пидруд, камешки, летящие мимо него с обрыва, мальчика Шанамира, стоявшего рядом с ним со своими животными. Он мысленно видел себя, и ему казалось, что он отбрасывает две тени: светлую и темную. Он смотрел сквозь иллюзорный туман мнимых воспоминаний, вложенных в него в Тил-омоне, оглядывался назад: в непроницаемую тьму того времени, когда он был Коронованным, и знал, что теперь его мозг снова стал целым, как был раньше.

– Да здравствует лорд Валентайн! – снова сказала Леди.

– Да, – сказал он, – я лорд Валентайн, и буду им снова. Мать, мне нужны корабли. Баржазид слишком долго задержался на троне.

– Корабли ждут в Нуминоре, и преданные мне люди будут служить тебе.

– Хорошо. А здесь надо собрать моих. Я знаю, на каких они террасах, но их нужно быстро найти: маленького уруна, нескольких скандаров, хьерта, голубокожего инопланетянина и еще нескольких людей. Я дам тебе список.

– Мы найдем их, – сказала Леди.

– Спасибо, мать, что вернула мне меня самого.

– За что спасибо? Я дала тебе это изначально, за что тут благодарить. Теперь ты родился вторично, Валентайн, и если понадобится, я сделаю это и в третий раз. Но будем надеяться, что не придется. Твоя судьба теперь пошла вверх.

Глаза ее весело блеснули.

– Ты покажешь мне вечером, как жонглируешь? Сколько мячей можешь держать в воздухе?

– Двенадцать.

– Ну, да…

– Меньше двенадцати, – признался он, – но больше двух. После обеда я устрою представление. И… знаешь что?

– Да?

– Когда я снова буду в Горном Замке, я устрою большей фестиваль. Ты приедешь с Острова еще раз посмотришь, как я жонглирую на ступенях трона Конфалума. Обещаю. Да, на ступенях трона!

Семь кораблей Леди с широкими парусами и высокими стройными мачтами отплыли из порта Нуминор под командой хьерта Эйзенхарта, адмирала Леди. Пассажирами его были лорд Валентайн Коронованный, его первый министр Стифон Делиамбер, урун, его адъютанты Карабелла из Тил-омона и Слит из Нарабала, его военный адъютант Лизамона Халтин, его полномочные министры Залзан Кавол, скандар, и Шанамир из Фалкинкипа и другие. Флот направлялся в Стойен на альханроельском Мысе Стойенцар в дальней стороне Внутреннего Моря. Корабли, подгоняемые западным ветром, который дул в этих водах поздней весной, уже не одну неделю были в море, но берега еще не было видно, его еще много дней не будет видно.

Валентайн нашел долгое путешествие приятным. Он не боялся заданий, стоявших перед ним, но и не торопился выполнять их: нужно было время, чтобы привыкнуть к своему восстановленному сознанию и обдумать, кем он был и кем надеется стать, а что для этого может быть лучше великих просторов океана, где ничто, кроме узора облаков, не меняется, и время как бы стоит на месте?

Валентайн часами стоял у поручней флагманского судна «Леди Сиин» поодаль от своих друзей.

Личность, которой он когда-то был, нравилась ему: характер сильнее и тверже, чем у Валентайна-жонглера, но без отталкивающих душевных качеств, свойственных иной раз правителям. Бывшее «я» Валентайна казалось ему чересчур рассудительным, здравомыслящим и умеренным. Это был человек серьезный, не любящий шуток, понимающий природу ответственности и обязательств. Он был хорошо воспитан, как и полагается тому, кто всю жизнь готовился к высокому положению, основательно изучал историю, законодательство, управление и экономику, чуть меньше – литературу и философию и, как считал Валентайн, лишь поверхностно – математику, физику, которыми не слитком увлекались на Маджипуре.

Обретение бывшего «я» было для Валентайна подарком судьбы. Но он все еще не полностью соединился с другим «я» и думал чаще всего «он» и «я» или «мы», вместо того, чтобы видеть себя единым целым. Но эта брешь с каждым днем уменьшалась. Слишком большой удар нанесли мозгу Коронованного в Тил-омоне, чтобы теперь не было разрыва между лордом Валентайном и Валентайном-жонглером. Возможно, от этой трещины навсегда останется рубец, но Валентайн мог по желанию перешагнуть эту трещину и отправиться в любую точку своей прежней линии жизни, в детские годы или в короткое время своего правления. И куда бы он ни заглянул, он видел такое богатство знаний, опыта, зрелости, о каком и не мечтал во время своих странствий. Он входил в эти воспоминания, как в энциклопедию, библиотеку, и был уверен, что полное объединение с прежним «я» произойдет своевременно.

На девятую неделю путешествия на горизонте показалась тонкая зеленая линия суши.

– Стойенцар, – сказал адмирал Эйзенхарт. – Видишь, сбоку темное пятно? Это гавань Стойен.

Валентайн изучал берег приближавшегося континента в подзорную трубу. Валентайн-жонглер ничего не знал об Альханроеле, кроме того, что это самый большой континент на Маджипуре, который был первым заселен людьми и теперь был местом огромного скопления людей и потрясающих чудес природы, местом пребывания правительства Маджипуры, домом Коронованного и Понтифика.

Лорд Валентайн знал много больше. Для него Альханроель означал Замок на Горе, почти планету, на знакомство с ее склонами можно было потратить всю жизнь и не успеть насладиться всеми чудесами Пятидесяти Городов. Альханроель – это Замок лорда Молибора на Горе, Валентайн так называл его, когда был мальчиком, и сохранил эту привычку даже во время своего правления. Теперь он видел в воображении этот замок на вершине Горы, которая походила на многорукое существо, протянувшее свои скалы и пики в альпийские луга, а ниже – громадные долины. Замок со многими тысячами комнат, здание, которое жило как бы собственной жизнью и добавляло по собственному желанию новые флигели и пристройки. Альханроелем был также холм над Лабиринтом Понтифика, и сам подземный Лабиринт, полная противоположность Острову Леди. Леди жила во внутреннем Храме на согреваемой солнцем продуваемой ветром высоте, окруженной кольцом открытых террас, а Понтифик зарылся как крот, глубоко в землю, в самую нижнюю часть своего королевства, окруженную кольцами Лабиринта. Валентайн только однажды много лет назад был в Лабиринте по поручению лорда Вориакса, но воспоминание о винтовых пещерах все еще жило в нем.

Альханроель означал также шесть рек, сбегавших со склонов Горы Замка, и животные-растения Стойенцара, и деревья Треймона, и каменные руины Вальсерской Равнины, которые, как говорят, существовали еще до появления человека на Маджипуре.

Тонкая линия на востоке стала шире, но все еще была едва заметна.

Валентайн ощутил всю беспредельность Альханроеля, развертывавшуюся перед ним, как титанический свиток, и спокойствие, воцарившееся в его мозгу во время путешествия, сразу растаяло. Он жаждал как можно скорее высадиться на берег и начать поход к Лабиринту.

Он спросил Эйзенхарта:

– Когда мы достигнем земли?

– Завтра вечером, милорд.

– Тогда устрой сегодня праздник. Выставим для всех лучшее вино и покажем представление на палубе.

Эйзенхарт серьезно посмотрел на него.

Адмирал был аристократом среди хьертов, более стройный, чем большинство его соплеменников, он отличался до странности сдержанными манерами. Валентайн находил их несколько неприятными. Леди весьма высоко ценила адмирала.

– Какое представление, милорд?

– Жонглерское. Мои друзья тоскуют по своему ремеслу. Вот как раз подходящий случай отпраздновать благополучное окончание нашего путешествия.

– Да, конечно, – сказал Эйзенхарт.

Он поклонился, как полагалось, но ему явно не нравились такие выходки на борту его флагмана.

Валентайн предложил это из-за Залзана Кавола. Скандару на корабле было беспокойно, он часто двигал своими четырьмя руками, как бы жонглируя, хотя никаких предметов у него в руках не было. Ему было труднее, чем кому-либо другому. Год назад Залзан был королем своей профессии, непревзойденным мастером жонглирования, его восторженно встречали всюду, где он появлялся в своем поразительном фургоне. Теперь же он был лишен всего. Фургон сгорел в лесах Пьюрифайна, два брата остались там же, третий – на дне океана. Он больше не отдает приказаний своим работникам, а вместо вечернего представления перед пораженной публикой, набивавшей его карманы кронами, следует теперь в кильватере за Валентином.

В Залзане Каволе скапливалась неиспользованная сила и энергия. Это видно было по его лицу и поведению, потому что в прежние времена его грубый характер бурно прорывался, а теперь стал как бы совсем мягким, и Валентайн понимал, что это признак тяжелого внутреннего кризиса. Агенты Леди нашли Залзана на Террасе Оценки, где он вяло занимался черновой работой, как бы покорившись тому, что будет заниматься этим до конца жизни.

– Хочешь поработать с факелами и ножами? – спросил его Валентайн.

Залзан Кавол просиял.

– Еще бы! А ты видел эти щепки?

Он указал на несколько дубин фута в четыре длиной, лежавших кучей у мачты.

– Прошлой ночью, когда все спали, мы с Ирфоном с ними практиковались. Если твой адмирал не возражает, мы их вечером возьмем. Эти? Разве можно жонглировать такими длинными?

– Ты только получи разрешение адмирала, милорд, а вечером сам увидишь!

Все послеобеденное время труппа репетировала в большом пустом трюме. Это было впервые после Илиривойна, с тех пор, казалось, прошла вечность. Работали с импровизированным набором предметов, собранных скандарами, все быстро вошли в ритм.

Валентайн смотрел на них, не отрываясь.

Слит и Карабелла азартно обменивались дубинками. Залзан Кавол, Роворн и Ирфон придумали причудливый новый обмен взамен пропавшего с гибелью трех их братьев. На миг показалось, что вернулись старые времена Фалкинкипа или Долорна, когда одно лишь имело значение: чтобы наняли на фестиваль или в цирк, и уж затем – координация руки и глаза. Но те дни больше не вернутся. Теперь труппа ввязалась в политическую интригу со сменой Власти, и никто из них не станет прежним. Эти пятеро обедали с Леди, делили жилье с Коронованным плыли на свидание с Понтификом. Она стали уже частью истории, даже если кампания Валентайна не увенчается успехом. Но все-таки они снова жонглировали, как если бы жонглирование было смыслом их жизни.

Потребовалось много дней, чтобы собрать их всех во Внутреннем Храме. Валентайн думал, что Леди и ее иерархам достаточно закрыть глаза, чтобы добраться до любого мозга на Маджипуре, но все оказалось не так просто: связь была неточной и ограниченной. Первыми нашли скандаров на внешней террасе.

Шанамир был на Втором Утесе, и по своей юношеской беспечности он продвигался быстро. Слит, отнюдь не юный и не беспечный, тем не менее ухитрился попасть на Второй Утес, как и Виноркис, Карабелла была как раз перед ними на Террасе Зеркал, но ее по ошибке искали сначала в другом месте, отыскать Кона и Лизамону оказалось просто, поскольку внешне они очень отличались от остальных пилигримов, однако три бывших работника Гарцвела – Пандемон, Корделин и Тизм прямо-таки растворились среди населения Острова, и Валентайну пришлось бы оставить их, если бы они не объявились в последний момент. Труднее всего оказалось выследить Делиамбера. На Острове было много урунов, некоторые из них тоже была мелкими колдунами, поэтому не обошлось без ошибок.

Флот готовился к отплытию, а Делиамбера все не было. Валентайн разрывался между необходимостью двигаться вперед и нежеланием остаться без своего самого полезного советника, но тут урун сам появился в Нуминоре, никак не объяснив, где был и как прошел через весь Остров незамеченным. Итак, все собрались.

На Горе Замка у лорда Валентайна был свой круг приближенных; чьи лица и имена восстановить теперь в памяти было легко. Элидат, Стазилейн, Тунигорн были самыми близкими друзьями. Однако хотя он чувствовал, что предан этим людям, все они стали очень чуждыми его душе. Ему гораздо ближе была эта случайно собранная во время странствий компания, и он думал, как сумеет примирить эти две группы, когда вернется в Замок.

В одном, по крайней мере, он был уверен: в Замке его не ждала ни жена, ни невеста, ни даже какая ни на есть любовница, могущая оспаривать место Карабеллы рядом с ним. Как принц и как молодой Коронованный, он жил, благодарение Божеству, свободным от забот и привязанностей. И так нелегко будет показать двору, что возлюбленная Коронованного – простая женщина из нижнего города, странствующий жонглер, а уж если бы его сердце было отдано кому-то раньше, это было бы совсем немыслимо.

– Валентайн! – окликнула его Карабелла.

Ее голос вывел его из задумчивости.

Он оглянулся. Она засмеялась и бросила ему дубинку. Он поймал ее, как его учили, так, чтобы она попала между большим пальцем и остальными, и чтобы головная часть ее была обращена к углу. Тут же прилетела вторая дубинка от Слита и третья – от Карабеллы. Он засмеялся и послал дубинки кружиться над головой старым знакомым рисунком, бросал их и ловил, а Карабелла хлопала в ладоши и тоже бросала и ловила. Как хорошо было снова жонглировать!

Лорд Валентайн, великолепный атлет с быстрым зрением, искусный во многих играх, но слегка прихрамывающий после давнего падения с лошади, жонглировать не умел.

Жонглирование было искусством простого Валентайна. На борту этого корабля он был окружен теперь аурой авторитета, вернувшегося к нему после того, как мать вылечила его мозг, и чувствовал, что его компаньоны держатся от него на почтительном расстоянии, но тем не менее стараются по возможности видеть в нем прежнего Валентайна из Зимроеля. Поэтому ему было особенно приятно, что Карабелла так непочтительно швырнула ему дубинку.

Работать с дубинками ему тоже было приятно, даже несмотря на то, что он уронил одну, а пока поднимал, вторая стукнула его по голове, что вызвало презрительную усмешку Залзана Кавола.

– Если так пойдет вечером, – сказал скандар, – неделю проведешь без вина!

– Не бойся, – ответил Валентайн, – я уронил ее только для пробы. Вечером ты таких ошибок не увидишь.

Их и в самом деле не было. Весь корабельный народ собрался на палубе, когда зашло солнце. Эйзенхарт со своими офицерами занял платформу, откуда было лучше видно. Он позвал Валентайна, предложив ему почетное кресло, но тот с улыбкой отказался. Эйзенхарт растерянно посмотрел на него, но выражение его лица даже отдаленно не соответствовало тому, каким оно стало через несколько минут, когда Шанамир, Виноркис и Лизамона ударили в барабаны и затрубили в трубы, из люка показались жонглеры и среди них – лорд Валентайн Коронованный, который начал весело швырять дубинки, блюда и плоды, словно самый обыкновенный жонглер.

Если бы адмирал Эйзенхарт действовал по своему усмотрению, Валентайну была бы устроена в Стойене пышная встреча, вроде фестиваля в Пидруде во время визита фальшивого Коронованного, но Валентайн, узнав о планах Эйзенхарта, тут же пресек их.

Он не был еще готов к тому, чтобы требовать вернуть себе трон, публично обвинить того, кто назвал себя лордом Валентайном, или ждать каких-то почестей от горожан.

– Пока я не получу поддержки Понтифика, – твердо сказал он адмиралу, – я намерен спокойно плыть и собирать силы, не привлекая внимания. Так что никаких фестивалей для меня в Стойене не будет.

Итак, «Леди Сиин» причалила без всякой помпы в большом порту на юго-западе Альханроеля.

Хотя флотилия состояла из семи кораблей, а корабли Леди, достаточно известные в гавани Стойена, в таком количестве обычно не прибывали, вошли они спокойно, особо не выделяясь.

Портовая администрация почти не задавала вопросов: корабли явно прибыли по делам Леди, а ее заботы были вне компетенции обычных чиновников.

Для поддержания этого мнения адмирал в первый же день разослал в район верфей агентов покупать материал для парусов, инструменты и тому подобное.

Тем временем Валентайн и его компания без лишнего шума поселились в скромном торговом отеле.

Стойен был преимущественно приморским городом – экспорт-импорт, склады, судостроение. Город с населением около пятнадцати миллионов тянулся на сотни миль вдоль края громадного мыса, отделявшего Залив Стойен от основной части Внутреннего Моря. Ближайшим портом от Острова был не Стойен, а Алейсор, в тысячах миль к северу, но в этом сезоне ветров быстрее и легче было путешествие до Стойена, чем более короткий, но трудный переход к Алейсору.

Пополнив запасы воды и продовольствия, они должны были отправиться по спокойному заливу вдоль северного берега Мыса Стойенцар в тропический Карсиден, а затем в Треймон, прибрежный город неподалеку от Лабиринта.

Стойен показался Валентайну поразительно красивым. Весь мыс был плоским, едва двадцати футов над уровнем моря в самых высоких точках, но жители города сложили удивительные платформы из кирпича, облицованного белым камнем, чтобы создать иллюзию холмов. Среди этих платформ не было двух одинаковых по высоте: одни едва достигали десяти футов, другие возносились на сотни футов.

Район шел вверх гигантскими пьедесталами в несколько десятков футов высотой и более четверти мили шириной.

Некоторые большие здания имели собственные платформы и стояли над окружающими их домами, как на ходулях. Чередование высоких и низких платформ создавало потрясающий эффект.

Все, что выглядело явно механической причудой, смягчалось тропической растительностью, подобно которой Валентайн еще не видел. У основания каждой платформы росло множество деревьев с широкими кронами. Их ветви, переплетаясь, создавали непроницаемое покрывало. По стенам платформы спускались каскады лиан. Вдоль широких скатов с улиц на платформы стояли бетонные ящики с группами утесов и кустов, узкие листья которых поражали разнообразием расцветок. В больших общественных парках города росли всевозможные диковинные растения.

Там были сады знаменитых одушевленных растений, растений, поскольку они жили, укоренившись в одном месте и питались веществами почвы и воздуха, и в то же время существ плотских, потому что у них были трубчатые тела, качавшиеся и изгибавшиеся, руки двигавшиеся в различных направлениях, пристально глядевшие глаза. Хотя они получали достаточно питания-от солнечного света и воды, они всегда были не прочь сожрать и переварить какое-нибудь мелкое живое существо, если удавалось его схватить.

Красиво рассаженные кусты этих растений, окруженных низкой каменной стеной, декоративной, и в то же время предупреждающей об опасности, были в Стойене повсюду. Валентайн находил в них какое-то зловещее очарование. Он подумал даже, нельзя ли будет привезти такую коллекцию в Горный Замок.

– У меня от них мурашки по коже, – сказал Слит. – А тебе они нравятся, милорд?

– Не то что нравятся. Они своеобразны.

– Может ты и те, людоедские, привезешь?

– Конечно, – воскликнул Валентайн.

Слит только застонал. Но Валентайн не обратил на это внимания. Взяв за руки Слита и Карабеллу, он сказал:

– Каждый Коронованный что-то добавлял к Замку: библиотеку, обсерваторию, парапет, оружейную палату, зал для обедов, палату трофеев, и с каждым правлением Замок рос, изменялся, становился богаче и сложнее. Я так недолго был Коронованным, что не успел даже обдумать, что вложу в него. Но скажите, какой Коронованный узнал Маджипуру, как я? Кто путешествовал столько и с такими перипетиями? В память о своих приключениях я соберу все странные растения, которые видел: и плотоядные, и эти одушевленные, и деревья-пузыри, и несколько деревьев двикка, и рощу огненных пальм, сенситивы и поющий папоротник – все чудеса, виденные нами. В Замке нет ничего подобного, лишь маленькая оранжерея, устроенная лордом Конфалумом. А я расширю ее. Сад лорда Валентайна! Звучит, как по-вашему?

– Это будет чудесно, милорд, – сказала Карабелла.

Слит кисло заметил:

– Я не хотел бы гулять среди плотоядных растений ни в саду лорда Валентайна, ни в герцогствах Ни-мои и Пилиплока.

– Мы заставим тебя, – засмеялся Валентайн.

Но пока Валентайн снова не поселится в Замке, не будет никаких прогулок и никаких садов. А он вот уже неделю бездельничает в Стойене, ожидая, пока Эйзенхарт пополнит запасы.

Три корабля, груженные нужными Острову товарами, вернутся обратно, остальные пойдут за Валентайном как тайный эскорт. Леди дала ему более сотни своих самых крепких телохранителей под командой грозного иерарха Лоривейд. Они не были воинами в прямом смысле этого слова, потому что Остров не знал насилия после последнего вторжения метаморфов несколько тысяч лет назад, но это были ловкие и бесстрашные мужчины и женщины, преданные Леди и готовые отдать жизнь за то, чтобы в королевстве восстановилась гармония.

Они были ядром частной армии, впервые созданной на Маджипуре, если не считать давние времена.

Наконец флот был готов к отплытию.

Первыми ушли корабли, возвращавшиеся на Остров. Они отплыли на северо-запад ранним утром Второго дня. Остальные в середине Морского дня поплыли в том же направлении, но с наступлением темноты свернули на восток, в залив.

Длинный и узкий Мыс Стойенцар выступал из центрального массива огромным пальцем. На его южной морской стороне было нестерпимо жарко. На этом побережье, покрытом кишевшими от насекомых джунглями, почти не было населения. Основная часть жителей селилась вдоль берега залива. Там через каждую сотню миль высились города, а между ними непрерывно тянулись рыбачьи деревушки, мелкие городки и фермерские округа. Сейчас здесь было начало лета и на почти неподвижной воде залива лежала плотная дымка жары.

Флот остановился на день в Карсидине, где берег сворачивал к северу, а затем шел к Треймону.

Валентайн много времени проводил в своей каюте, осваивал обруч, который дала ему Леди. Через неделю он овладел искусством впадать в легкий дремотный транс, научился опускать мозг ниже порога сна, будучи в любой миг готовым поднять его снова, и в то же время сознавать то, что происходит вокруг.

В таком состоянии транса он мог входить в контакт с другими мозгами, пусть легкий и непродолжительный, мысленно пройтись по кораблю и коснуться ауры спящих, поскольку спящий мозг легче поддается такому проникновению, чем бодрствующий. Коснуться мозга малознакомых, как, например, плотника Панделона или иерарха Лоривейд, было, пока еще трудно, разве что короткими фрагментарными вспышками, а вот мозга нечеловеческого происхождения вообще не удавалось, даже если это были хорошие знакомые, вроде Залзана Кавола, Кона или Делиамбера. Но Валентайн продолжал учиться и чувствовал, что его умение растет с каждым днем, как было когда-то с жонглированием. По существу и это был род жонглирования, потому что он также занимал положение в самом центре своего духа, не отвлекался на посторонние мысли и координировал все аспекты своего существа на толчке от контакта. К тому времени, когда «Леди Сиин» приплыла к Треймону, Валентайн продвинулся до уровня возможности поместить в чей-нибудь мозг начало сна с событиями и образами.

Он послал Шанамиру сон о Фалкинкипе, о пасущихся на лугах животных и спускающихся с неба громадных джорна-птицах.

Утром за столом мальчик подробно описал свой сон, но сказал, что птицы были милофты, пожиратели падали, с оранжевыми клювами и мерзкими синими когтями.

– Что означает такой сон, когда спускаются милофты? – спросил он.

– Может ты плохо запомнил сон, – сказал Валентайн, – и видел других птиц, скажем, джорна? Они служат добрым предзнаменованием.

Шанамир простодушно покачал головой.

– Если я не умею отличать джорну от милофты, милорд, то мне следует вернуться в Фалкинкип и чистить стойла.

Валентайн улыбнулся, чтобы скрыть улыбку, и решил более тщательно работать над техникой посылания образов.

Карабелле он послал сон о жонглировании хрустальными стаканчиками с золотым вином. Она рассказала об этом, описав форму стаканчиков. Слиту подарил сон о саде лорда Валентайна, где было множество всяких растений, кроме хищных. Слит с восторгом описал сон и сказал, что если бы у Коронованного в Замке был такой сад, он, Слит, был бы счастлив погулять в нем.

Сны приходили к Валентайну. Почти каждую ночь Леди, его мать, издалека касалась его духа. Ее ясное присутствие проходило через его спящий мозг, как холодный лунный свет, успокаивало и ободряло. Он видел былые дни в Замке, юношеские игры, друзей, брата Вориакса, учившего его обращаться с мечом и луком, лорда Молибора Коронованного, который путешествовал по городам на Горе как некий великий сияющий полубог, и многое другое, что поднималось из глубин его мозга.

Но не все сны были приятными. Перед Треймоном Валентайн увидел себя на берегу какой-то затерянной бухты, поросшей низким кривым кустарником. Он пошел к Замку на Горе, высившемуся вдали, но на его пути оказалась стена выше белых утесов Острова Снов, и была она железной – такого количества металла не существовало на всей Маджипуре – темное, страшное железное кольцо, казалось, опоясывало весь мир от полюса до полюса, и Валентайн был по одну сторону, а Замок на Горе – по другую сторону.

Приблизившись, он заметил, что стена потрескивает, как наэлектризованная, и от нее исходит низкое гудение, а когда подошел совсем близко, увидел в блестящем металле свое отражение, но лицо, смотревшее на него с этой страшной стены, было лицом Короля Снов.

Треймон был городом, славившимся во всей Маджипуре деревьями-домами. На следующий день после высадки Валентайн пошел посмотреть на них в прибрежный район к югу от устья реки Трей.

Деревья-дома не приживались нигде, кроме наносной равнины Трея. У них были короткие стволы, несколько напоминавшие двикк, но не такие толстые, с красивой блестящей бледно-зеленой корой. Из бочкообразного тела выходили короткие ветви, отгибавшиеся вверх и наружу, а по ним, закрепляясь во многих местах и образуя уютные чашеобразные укрытия, вились лианы.