Текст книги "Замок лорда Валентайна. Хроники Маджипуры"

Автор книги: Роберт Сильверберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 35 страниц)

Валентайн Понтифик
том 1

Замок лорда Валентайна

Король Снов

После долгого дня пути, дня теплого, окрашенного в золотую дымку, что собиралась над ним, как легкая влажная шерсть, Валентайн оказался у большого каменного выступа, возвышавшегося над городом. Пидруд был провинциальной столицей, расползшейся и пышной.

Да, это был самый большой город, который Валентайн увидел с… ну, самый большой за долгое время странствий, во всяком случае.

Путешественник остановился и присел на край мягкого, крошившегося белого гребня, погрузив обутые в сапоги ноги в хлопья осыпавшегося камня, и стал смотреть вниз, на Пидруд глазами младенца, увидевшего новую игрушку.

До сумерек оставалось еще несколько часов, и солнце висело высоко на юго-западе за Пидрудом, над Великим Морем. Передохну чуток, решил Валентайн, спущусь в город и поищу место для ночлега.

Задумавшись, он все-таки услыхал, что сзади, с более высокой части гребня катятся камешки. Он оглянулся и увидел спускавшегося к нему соломенноволосого, с веснушчатым лицом погонщика. Он возглавлял вереницу шедших по горной тропе пятнадцати верховых животных. Это были откормленные, лоснившиеся, пурпурного цвета твари, явно ухоженные. Животное, на котором сидел мальчик, выглядело старше других, было поджарым, экономным в движениях.

– Эй! – первым окликнул мальчик. – Куда путь держишь?

– В Пидруд. А ты?

– Тоже. Веду их, – он кивнул на вереницу, – продавать. Устал за день. Нет ли у тебя капли вина?

– Немного найдется, – сказал Валентайн.

Он похлопал по фляжке на бедре, где более воинственный человек носил бы оружие.

– Неплохое красное вино. Жаль, что остатки.

– Давай хоть это – а я разрешу тебе проехаться верхом до города.

– Договорились, – согласился Валентайн.

Он отвинтил крышку, дожидаясь, пока погонщик спустится к нему с откоса.

Мальчику было не больше четырнадцати-пятнадцати лет. Он был невелик ростом, зато широкогруд и мускулист. Он едва доставал до локтя Валентайна, умеренно высокого, крепкого мужчины среднего веса, широкоплечего и большерукого.

Погонщик взболтнул фляжку, принюхался с видом знатока, одобрительно кивнул, сделал большой глоток и крякнул.

– Глотал пыль всю дорогу до самого Фалкинкипа! Чертовская жара – нечем дышать! Еще один такой, час – и я стал бы покойником!

Он вернул фляжку Валентайну.

– Ты живешь в городе?

Валентайн нахмурился.

– Нет.

– Значит, приехал на фестиваль?

– Какой фестиваль?

– А ты не знаешь?

Старший покачал головой. Настойчивый взгляд мальчика смущал его.

– Я путешествовал и не следил за новостями. Значит, в Пидруде будет фестиваль?

– На этой неделе, – ответил мальчик. – Начало в Звездный день. Большой парад, цирк, Королевское торжество. Глянь-ка вниз. Разве не видишь отсюда, как он входит в город?

Валентайн проследил за вытянутой рукой мальчика, показывавшей на южный угол Пидруда, но увидел только скопление зеленых черепичных крыш и лабиринт старых улиц, построенных без всякого плана. Он снова покачал головой.

– Вон там, – нетерпеливо сказал мальчик, – внизу, у гавани. Видишь корабли? Пять потрясных кораблей с его знаменем на мачтах. А вон через Ворота Дракона идет процессия, она направляется к Черному Шоссе. Наверно, это его колесница проходит теперь мимо Арки Снов. Неужели не видишь? Может, у тебя плохо с глазами?

– Я не знаю города, – мягко объяснил Валентайн. – Ну да, я вижу гавань и пять кораблей.

– Уже лучше. Теперь смотри чуть правее города. Видишь большие каменные ворота и широкое шоссе, проходящее под ними? Это и есть церемониальная арка…

– Теперь разобрался.

– А его знамя над колесницей?

– Чье знамя? Ты прости, что я такой бестолковый, но…

– Как чье? Знамя лорда Валентайна! Колесница лорда Валентайна! Она окружена телохранителями лорда Валентайна! Разве ты не знаешь, что в Пидруд прибыл сам Коронованный?

– Нет.

– А фестиваль? С чего бы ему быть летом, как не для того, чтобы приветствовать Коронованного?

Валентайн улыбнулся.

– Я уже говорил тебе, что путешествовал и не следил за новостями. Хочешь еще вина?

– Там мало осталось, – сказал мальчик.

– Пей. Закончи его. В Пидруде я куплю еще.

Он протянул погонщику фляжку и повернулся к городу. Пробежал глазами по лесистому склону перед городом, по множеству крыш, послал взгляд в сторону – к воде и большим кораблям, потом к знаменам и маршировавшим воинам – к колеснице Коронованного. Наверно, это великий момент в истории Пидруда: Коронованный правит из далекого Горного Замка по ту сторону моря, и он, и Замок так далеко, что оба стали почти легендарными в мире Маджипуры. Коронованные Маджипуры нечасто бывали на западном континенте. Но Валентайна почему-то мало трогало присутствие внизу его сиятельного тезки.

Я здесь, думал он, и Коронованный здесь, я заночую в какой-нибудь копне сена, а наутро начнется фестиваль, но мне то что? И вдруг устыдился за свое спокойствие перед возбужденным мальчиком, счел это невежливым и сказал:

– Извини меня – я так мало слышал о том, что произошло в мире за последние несколько месяцев. Почему Коронованный здесь?

– Он решил объехать все королевство, чтобы отметить свой приход к власти. Новая власть – новая метла. Лорд Валентайн всего два года на троне. Он брат умершего лорда Вориакса. Ты ведь знаешь, что Вориакс умер, а лорд Валентайн стал нашим Коронованным?

– Я слышал, – отозвался Валентайн.

– И сейчас он в Пидруде. Как только лорд получил Замок – сразу же отправился в путешествие. Целый месяц он был на юге, в лесных провинциях, а третьего дня причалил у нас. Ночью он войдет в город, и несколько дней у нас будет фестиваль – еда и выпивка для всех, игры, танцы и прочие удовольствия, большой рынок, где я продам свою животину за хорошую цену. После он пересечет весь континент Зимроель от столицы к столице – это столько тысяч миль, что голова кругом, а на восточном берегу он отчалит назад в Альханроель, в Горный Замок и никто из нас его не увидит больше лет двадцать, а то и больше. Хорошо быть Коронованным!

Мальчик засмеялся.

– Доброе у тебя вино. Меня зовут Шанамир. А тебя?

– Валентайн.

– Валентайн? Замечательное имя!

– Обычное, по-моему.

– Поставь впереди слово лорд – и ты Коронованный!

– Это не так просто. Да и зачем мне быть Коронованным?

– Власть, – коротко объяснил Шанамир.

Взгляд его затуманился.

– Хорошая одежда, – стал перечислять он, – еда, вино, драгоценности, дворцы, женщины…

– Ответственность, – сумрачно вставил Валентайн, – и недосуг. Ты думаешь, Коронованному нечего больше делать, как только пить хорошее вино и разъезжать в процессиях? Думаешь, он приплыл сюда ради своего удовольствия?

Погонщик задумался.

– Должно быть, нет.

– Он правит миллиардами людей на территории такой огромной, какую мы и представить не можем. На его плечах лежит столько! Проводить демократию Понтифика, поддерживать порядок и справедливость на всей планете – мне даже подумать об этом страшно. Он следит, чтобы мир не скатился в хаос… я не завидую ему, мальчик! Пусть делает свое дело.

Помолчав, Шанамир сказал:

– А ты не так глуп, Валентайн, как я подумал вначале.

– Решил, что я дурак?

– Ну, не дурак, а… простачок. Взрослый мужчина, а о некоторых вещах – ни бельмеса. Я вдвое моложе, а должен все объяснять. Впрочем, я недооценил тебя… Двинем в Пидруд?

Валентайн мог сесть на любую животину из тех, что брели на рынок, но так как все они казались ему одинаковыми, он только сделал вид, что выбирает, а взял первую попавшуюся. Удобно уместился в естественное седло на спине; эти твари выводились тысячелетиями из животных, созданных с помощью магии. Они были сильны, неутомимы, терпеливы и ели что угодно. Искусство получать эту породу четвероногих было давно утрачено, но существующие стада размножались, как все живое, без них передвижение по Маджипуре было бы невозможно.

Примерно с милю дорога на Пидруд шла вдоль высокого гребня, затем резко спускалась в прибрежную равнину.

Валентайн дал мальчику возможность выговориться, и Шанамир, болтая безумолку, рассказал, что до округа, где он живет, два с половиной дня пути к северо-востоку. Там он, его отец и братья выращивают этих животных для продажи на рынке Пидруда и живут в достатке, что ему тринадцать лет и он неплохо о себе думает, что не бывал еще за пределами провинции, чья столица Пидруд, но когда-нибудь он обрыщет всю Маджипуру, совершит паломничество на Остров Снов и преклонит колени перед Леди, пересечет Внутреннее Море до Альханроеля, дойдет до подножия Горного Замка, потом отправится на юг, может быть, даже за парящие тропики в раскаленную область Короля Снов – потому что какой же ты молодой и здоровый, если не видишь всех чудес мира, в котором живешь!..

– А ты, Валентайн, скажешь мне, кто ты, откуда и куда идешь? – спросил он вдруг.

Старший был захвачен врасплох. Убаюканный болтовней погонщика и мерным шагом животного, спускавшегося по извилистой тропе, он не был готов отвечать. И сказал только:

– Я из восточных провинций. Кроме Пидруда, не планировал ничего. Побуду здесь, сколько можно.

– Зачем же ты здесь?

– А почему бы и нет?

– Ох, – сказал Шанамир, – ладно. Уклоняешься от ответа? Ты младший сын герцога в Ни-мое или Пилиплоке, ты навел на кого-то нехороший сон, тебя застукали, и твой отец дал тебе кошелек с деньгами и отправил подальше. Правильно?

– Точно, – ответил Валентайн и подмигнул мальчику.

– Ты нагружен роалами и кронами, – продолжал погонщик, – и устроишься в Пидруде, как принц, и будешь пить и плясать, пока не истратишь последнюю монетку, а затем сядешь на корабль и поплывешь в Альханроель и возьмешь меня оруженосцем. Так или не так?

– Точно, мой друг. За исключением денег. В этом я за твоей фантазией не поспел.

– Но хоть какие-то деньги у тебя есть? – перешел Шанамир на серьезный тон. – Ты ведь не нищий? В Пидруде не любят нищих. И бродяг там плохо привечают.

– Есть у меня несколько монет, – успокоил его Валентайн. – Их хватит на весь фестиваль и еще останется. А потом увидим.

– Если пойдешь в море, возьмешь меня с собой?

– Если пойду – возьму.

Они уже наполовину спустились со склона. Пидруд, раскинувшийся на берегу, был окружен с внутренней стороны холмами, холмы высились и на большей части берега. Лишь в одном месте они отступали и пропускали океан, который образовал здесь бухту, и у Пидруда была великолепная гавань. Когда, уже поздним вечером, Валентайн и Шанамир спустились к морю, их встретил прохладный ветер, прогоняющий дневную жару. С запада к берегу тянулся туман, в воздухе чувствовался привкус соли, он был насыщен водой и пахнул рыбой и морскими драконами.

Валентайн был потрясен размерами города, лежавшего перед ним. Он не мог вспомнить, видел ли когда-нибудь такой же. Но, по правде, вспомнить он не мог и многое другое.

Здесь был край континента. Весь Зимроель был теперь за спиной Валентайна, и он знал, что прошел его из конца в конец – из самого восточного порта Ни-мои. Или из Пилиплока? И он знал еще, что достаточно молод, и прикидывал – можно ли пройти такой путь пешком за его жизнь? Он не помнил также, были ли у него какие-то верховые, как то, на котором он ехал сегодня. Но ведь умеет же он ездить верхом – как уверенно он сел в широкое седло животного! Это доказывало, что добрую часть пути он все-таки проехал… Но разве это важно сейчас? Он здесь, и не чувствует усталости. Раз уж он прибыл каким-то образом в Пидруд, в Пидруде и останется, пока не явится причина идти дальше. Жажды Шанамира к путешествиям у него не-было.

Мир был так велик, подумать страшно: три больших континента, два огромных океана, пространство, которое можно представить только во сне, да и то, проснувшись, не поверить. Говорят лорд Валентайн Коронованный живет в замке, построенном восемь тысяч лет назад, каждый год в нем строилось по пять комнат, и стоит этот замок на такой высокой горе, что она пронзает небо. Ее высоченные пики тридцати пяти миль, а на склоне горы разместилось пятьдесят городов, таких же больших, как Пидруд. Этакое просто невозможно представить. Да, мир слишком огромен, слишком стар и перенаселен, чтобы человек это уразумел. Я буду жить в этом городе, думал Валентайн, найду способ заплатить за еду и ночлег и… буду счастлив.

– В гостинице тебя, конечно, не ждут? – спросил Шанамир.

– Я об этом, не успел подумать. Кажется, – нет.

– Из-за фестиваля в городе сейчас все забито. Где же ты будешь спать?

– Где-то устроюсь. Под деревом. На куче песка. В парке. Там, направо, где высокие деревья, парк?

– Ты помнишь, что я говорил тебе насчет бродяг? Тебя схватят и посадят на месяц под замок, а после ты будешь убирать навоз, а платить будут столько, что едва-едва хватит на жратву.

– Хватило бы навоза, – пошутил Валентайн.

Но Шанамир не засмеялся.

– Здесь есть гостиница, где останавливаются продавцы верховых животных. Я как-нибудь договорюсь там насчет тебя. Что бы ты без меня делал!

– Ты ведь догадываешься, что я не стану подметать навоз.

Мальчик протянул руку к уху животного, оно стало. Пристально посмотрел на спутника.

– Что ты собираешься здесь делать, Валентайн? Я тебя не понимаю. То ли ты в самом деле дурак, то ли самый беспечный человек в Маджипуре.

– Я и сам хотел бы это знать, – ответил старший.

Гребень сошел на нет, тропинка влилась в шоссе, которое тянулось вниз с севера и поворачивало на запад к Пидруду. Дорога была широкая и прямая, она пролегала по цветущей долине, по краям ее высились белые мемориальные доски с двойным гербом Понтифика и Коронованного – Лабиринтом и сверкающей звездой. Под ногами лежал гладкий голубовато-серый материал, слегка пружинящий, без единого изъяна. Но, может, и она была одной из прекрасных древностей, как и многие другие в этом мире.

Животные шли без остановок. Синтетические, они не знали усталости и могли пройти от Пидруда до Пилиплока без отдыха и жалоб. Время от времени Шанамир оглядывался, проверяя, не отстал ли кто из них, поскольку твари не были связаны, но все они шли друг за дружкой, почти уткнув морду в хвост идущего впереди.

Солнце по-вечернему забронзовело, и город был совсем близко.

Остаток пути заставил Валентайна еще раз удивиться. По обеим сторонам дороги росли ошеломляюще красивые деревья: раз в тридцать превышающие рост человека, с гладкими, темно-синей коры стволами, мощной кроной, в которой поблескивали черно-зеленые, острые, как кинжалы, листья. Из кроны выглядывали яркие, как светильники, красно-желтые гроздья цветов.

– Что это за деревья? – спросил Валентайн.

– Огненные пальмы, – ответил Шанамир. – Они растут только на побережье и цветут одну неделю в году. Пидруд славится ими. Зимой с них падают кислые ягоды. Из них делают вино. Вечером попробуешь его.

– Коронованный выбрал подходящее время для приезда.

– Думаю, это не случайно.

Двойной ряд синестволых великанов продолжался, они ехали вдоль него до самых полей, за которыми начинались первые загородные виллы. Дальше пошла каменистая пригородная дорога с более скромными домами по бокам, за ней – пыльная зона маленьких фабрик и наконец они увидели древнюю стену самого Пидруда. Она была в два раза ниже огненных пальм, дорога ныряла под арку с архаически выглядевшим навершием.

– Ворота Фалкинкипа, – объявил Шанамир, – восточный вход в Пидруд. Входим в столицу. Одиннадцать миллионов душ, а Валентайн? Здесь ты встретишь все расы Маджипуры – и не только людей, а и прочих: скандаров, хьертов, лименов и так далее. Говорят, тут живет даже небольшая группа Меняющих Форму.

– Кто это?

– Их называют древней расой или первоначальными.

– И как-то еще, – неуверенно добавил Валентайн, – метаморфами, кажется?

– Да. Но это то же самое. Я слыхал, что так их зовут на востоке. У тебя, между прочим, странный акцент. Ты знаешь об этом?

– Не страннее твоего, дружище.

Шанамир засмеялся.

– У меня его вообще нет, а вот твой-то действительно странен. Ты как-то не так выговариваешь слова. «И как-то еще», – передразнил он. – Вот как это у тебя звучит. Так говорят в Ни-мое?

На этот раз усмехнулся Валентайн.

– Знаешь, я боюсь Меняющих Форму, – сказал Шанамир, – метаморфов. Без них планета была бы, наверное, счастливее. Шныряют везде, всем подражают, причиняют зло… Я бы хотел, чтобы они держались своей территории.

– Их здесь много?

– Порядком. Но я слыхал, что они есть в каждом городе. Замышляют, наверно, какие-то каверзы против нас всех.

Мальчик схватил Валентайна за руку, озабоченно глянул в его глаза.

– Знаешь, их можно встретить где угодно – скажем, сидящих на гребне горы или гуляющими по Пидруду…

– Уж не считаешь ли ты меня метаморфом, обратившимся человеком?

Шанамир смутился.

– А ты докажи, что не метаморф!

Старший поискал способ показать, кто он есть на самом деле, не нашел, скроил страшнючую рожу, растянул пальцами щеки, да еще свернул рот на сторону и выкатил глаза.

– Вот мое настоящее лицо! – сказал он. – Ты разоблачил меня!

Оба прыснули, спутники проехали арку и пересекли границу города Пидруда.

Казалось, они переступили границу веков. Древние дома поражали количеством углов, стены вверху изгибались, как края чаши, и были выше крытых черепицей крыш. Сама же черепица, растрескавшаяся и кое-где расколотая, была усеяна островками низкорослой травы с мясистыми листьями.

Над крышами завис тяжелый слой тумана, под ним сразу стало темно и холодно. Почти в каждом окне горел свет.

Шоссе все сужалось и сужалось, и наконец Шанамир повел своих животных по очень узкой, но все еще идеально прямой улице. Множество улочек отходило от нее в обе стороны.

В городе было полно народа. Валентайн не любил людской толкотни, и сейчас силился вспомнить, было ли хоть когда-нибудь вокруг него столько людей. Они толпились, перебегали дорогу перед самым носом животных, кто-то, орудуя локтями, пробивался к ним, – уличные торговцы, носильщики, разносчики, моряки, люди с гор, которые, как Шанамир, только сегодня приехали в город, туристы в нарядных плащах с яркими вышивками, вездесущие мальчишки прямо под ногами… фестиваль в Пидруде!

С верхних этажей зданий через всю улицу тянулись ярко-зеленые полотнища с уже виденным ими гербом и надписью, приветствовавшей лорда Валентайна Коронованного и его приезд в самую большую метрополию запада страны.

– Далеко еще до гостиницы? – спросил Валентайн.

– Скоро будем там. Ты проголодался?

– Чуть-чуть. Хотя нет, больше.

Шанамир что-то крикнул своим животным и они послушно повернули в тупичок между двумя арками; здесь-то и спешились. Спешились и направились на противоположную сторону улицы, к крошечному неказистому ларьку.

Над пылающими углями томились насаженные на вертел сосиски. Продавец был лимен, приземистый, с рябой черно-серой кожей и тремя глазами, сверкающими, как угли. Шанамир объяснился с ним жестами, и спутники немедленно получили два вертела с сосисками и две кружки светло-янтарного пива.

Старший достал монету и шлепнул ею об стойку. Это была тяжелая блестящая монета, лимен посмотрел на нее так, словно это был скорпион.

Мальчик мгновенно накрыл ее своей ладонью и вернул Валентайну, а взамен положил свою – медную, квадратную, с треугольной дыркой в середке. Они взяли угощенье и пошли в закуток, где валялось несколько ящиков.

– Я сделал что-то не так? – забеспокоился Валентайн.

– За твою монету можно было купить этого лимена вместе со всей его лавкой и месячным запасом пива! Где ты ее взял?

– Из кошелька…

– У тебя есть такие еще?

– Должны быть.

Он глянул на монету, словно не видел ее раньше. На одной стороне был изображен худой и морщинистый старик, на другой – лицо молодого и сильного человека.

– Пятьдесят роалов… Значит, она слишком ценная, чтобы расплачиваться ею где попало? Что же можно на нее купить?

– Пять моих животных, – ответствовал Шанамир. – За нее можно жить целый год как принцу, смотаться даже в Альханроель. И, может, что-то еще останется. Пятерым нашим пришлось бы за нее работать несколько месяцев. Ты разве совсем не знаешь цены вещей?

– Похоже, что так, – сказал старший, подыскивая ящик.

– Наши сосиски стоят десять весовых единиц. Сто единиц – крона, десять крон – роал, а твоя монета – аж пятьдесят роалов. Теперь дошло? Я тебе разменяю ее на рынке, а пока держи при себе. Пидруд честный город, здесь более или менее безопасно, но с кошельком, набитым такими монетами, лучше быть настороже. Почему ты не сказал мне, что у тебя этакое богатство?

Валентайн развел руками.

– Потому что опять не знал, правильно? Ты даже среди простаков будешь странен, Валентайн! Рядом с тобой я чувствую себя мужчиной, в свои тринадцать. Ты вообще что-нибудь знаешь? Ну хотя бы сколько тебе лет?.. Допивай пиво и поехали дальше.

Валентайн покивал, соглашаясь со всем. Сто весовых единиц – крона, десять крон – роал. Он задумался, как ответить Шанамиру насчет возраста.

Двадцать восемь? Тридцать два? И о нем он не имел представления. Что же сказать? Тридцать два, решил Валентайн. Это хорошо звучит: тридцать два. Десять крон – это роал, а блестящая монета, на которой изображены старик и молодой человек, ценится в пятьдесят раз дороже. А ему тридцать два года.

Улица в гостиницу пересекала центр Пидруда, проходила через кварталы, где даже в этот поздний час шумел возбужденный народ. Валентайн поинтересовался, приезд ли Коронованного тому причиной, но Шанамир ответил, что город по вечерам всегда такой – ведь он главный порт на западном побережье Зимроеля. Отсюда корабли уходят во все другие порты Маджипуры не только в обе стороны побережья, но и через Внутреннее Море в далекое плавание, в Альханроель, что занимает солидную часть года. Здешние купцы торгуют даже со слабо населенным южным континентом и сожженной солнцем берлогой Короля Снов…

Когда Валентайн подумал обо всей Маджипуре, обо всей ее массе, почувствовал, как давит его тяжесть этого мира… Впрочем, он сознавал глупость своего представления, ибо что такое Маджипура? Свет и воздушное пространство, гигантский пузырь на планете – огромный, но без видимой субстанции; человек здесь ощущает себя на поверхности, словно бы плывет… Откуда же тогда эта тяжесть, давящая на плечи, откуда этот неожиданно приходящий страх? Он постарался стряхнуть с себя наваждение.

Скоро он ляжет спать, а утром встретиться с новыми чудесами.

– Пересечем Золотую Площадь, – услышал он голос Шанамира, – пройдем по Портовой Дороге, она ведет к пирсам, а там и наша гостиница – в десяти минутах… Глянь-ка на площадь.

Посмотреть стоило – огромный квадрат, на котором могли бы проводить учения две армии, был застроен высоченными зданиями, чьи широкие фасады сверкали в свете фонарей узорами из золотых листьев, сверкали и башни, словно были целиком из золота.

Оказалось, что сегодня площадь переходить нельзя – уже через несколько шагов они наткнулись на толстый витой шнур, в десятке метров от него стоял отряд солдат в униформе, телохранителей Коронованного – важных, бесстрастных, сложивших руки на груди, на зеленых с золотом камзолах. Шанамир спрыгнул наземь и поговорил со стоявшим перед шнуром торговцем-разносчиком. Вернувшись, угрюмо сказал:

– Везде загорожено. Да пошлет им Король Снов кошмар в эту ночь!

– Что-то случилось?

– Коронованный расположился в главном дворце. Видишь – вон то здание, что с золотыми завитками на стенах? Оно самое высокое. Никто и подойти к нему не может. Нельзя даже обогнуть площадь ни слева, ни справа – там столько народу, что не протолкнешься. Все хотят посмотреть на лорда Валентайна! Придется нам кружить темными переулками, а это займет не меньше часа.

Ну ладно, спать – не главное, я думаю. Смотри – вон он!

Шанамир показал на балкон, осветившийся внезапно прожекторами. Люди на нем казались не больше мышей, но мышей важных, одетых в роскошные одежды. Людей было пятеро и стоящий в середине был наверняка Коронованным.

Шанамир вытянул голову, встал на цыпочки, чтобы лучше видеть. Валентайн сумел рассмотреть немногое: темноволосого человека, кажется, с бородой, в белом меховом плаще поверх темного, зеленого или синего камзола. Коронованный оперся на перила балкона и протянул руку к толпе, которая ответила ему поднятыми над головой растопыренными пятернями – знак сверкающей звезды – и восторженными воплями:

– Ва-лен-тайн! Ва-лен-тайн!

Шанамир тоже кричал:

– Ва-лен-тайн! Лорд Валентайн!

Старшего затрясло от отвращения.

– Подумать только! – забормотал он. – Вопят, словно само божество спустилось поужинать в Пидруде. А ведь он всего-навсего человек. Когда его кишки полны, он их опорожняет, верно?

Мальчик всплеснул руками.

– Он Коронованный!

– Это для меня такое же ничто, как я для него – меньше, чем ничто.

– Он правит! Он следит за справедливостью, отгоняет хаос. Ты сам это говорил! Разве такое не заслуживает уважения?

– Уважения – да, но не поклонения, как богу.

– А что в этом нового? Отец рассказывал мне, как было в старину. Коронованные существовали всегда, еще на Древней Земле, и знаешь, как им поклонялись? Почище, чем богу!

– И знаешь, чем все кончалось? Одних убили их же рабы, других отравили собственные министры, третьих задушили жены, были и такие, которых свергли подвластные им народы, – и всех забывали в одночасье!

Валентайна душила злость и он с отвращением сплюнул.

– Множество стран на Древней Земле обходилось без коронованных. Зачем они на Маджипуре, эти сумасброды – старый и страшный Понтифик, прячущийся ото всех в Лабиринте, посланец скверных снов Сувраеля! Нет, мальчик, может быть, я и глуп для понимания всего, но уж для поклонения Коронованному достаточно умен. Это не что иное, как безумие! Послушай-ка эти вопли! Даже близкого им мэра Пидруда они так не приветствуют.

– Коронованные нам нужны, – настаивал погонщик, – этот мир слишком велик, чтобы им руководили только мэры. Нам нужны великие и могучие монархи, почти равные богам, чтобы держать все в руках. Смотри, смотри!

Мальчик снова показал на балкон.

– Видишь того, в белом плаще. Это Коронованный Маджипуры! Неужели тебя не бросает в дрожь, когда ты видишь его?

– Нисколько.

– И ты не взволнован, зная, что в этом мире столько миллиардов людей – и только один Коронованный, и ты видишь его собственными глазами и больше, может, никогда не увидишь? Я вот умираю от восторга!

– Зря.

– Очень ты странный человек, Валентайн. Первый раз вижу такого. Как может быть, чтобы смертного не трогало лицезрение Коронованного!

– Значит, может, – Валентайн пожал плечами. – Пойдем-ка отсюда – я устал от толпы. Где твоя гостиница?

Обойти площадь оказалось трудным делом: все улицы шли к ней, а параллельных ей не было. Наш караван шел все ширящимися кругами, пытаясь держаться западного направления, животные безмятежно постукивали копытцами по мостовой. Наконец они вышли из района отелей и богатых магазинов и скоро оказались перед захудалой гостиницей с обнажившимися черными балками, темной от дождей соломенной крышей. Погонщик отвел животных в стойло на заднем дворе и отправился к хозяину гостиницы, оставив старшего одного. Валентайн ждал его довольно долго. Моментами ему чудилось, что он слышит далекие крики толпы – Ва-лен-тайн! Ва-лен-тайн! – но хотя это и было его собственное имя, ничто в нем на него не отзывалось.

Послышались легкие шаги – это возвращался Шанамир.

– Все устроено! Дай мне какую-нибудь монету.

– Пятьдесят?

– Мельче, много мельче, что-то вроде кроны.

Валентайн достал деньги, разложил их на ладони и отбросил несколько самых невидных. Протянул Шанамиру. Спросил:

– За ночлег?

– Взятка сторожу, – поднеся монеты к лицу, сказал мальчик. – Лишней постели сегодня не сыщешь. Кто-то пожалуется, что пустили больше, чем положено – и сторож нас выкинет. Иди за мной и помалкивай.

Они вошли в дом. Воздух был спертый, пахло и плесенью. За столом их встретил расползшийся, похожий на большую жабу, хьерт с серым, как у всех хьертов, лицом. На столе перед ним лежали узоры из игральных шнуров.

Шанамир положил перед ним монеты – хьерт чуть заметно кивнул. В узкой длинной комнате без окон, освещенной красноватым светом трех тусклых ламп, лежали матрасы, большинство которых было занято.

– Здесь, – сказал мальчик.

Он слегка поправил ногой ближайший к нему матрас, быстро снял верхнюю одежду и лег, оставив половину ложа старшему.

– Приятного сна, – пробормотал он, уложив голову на руку.

– И тебе того же, – ответил Валентайн.

Он разделся и лег рядом. Ему снова почудились далекие крики, но, видимо, они звучали уже в мозгу, это ему не понравилось – что если они еще и приснятся? Сны он должен держать под контролем, расшифровывать каждое утро… но как хочется спать! Спать, спать, он сегодня устал! А что будет утром? Начнется новый день… И ничего не случится. Ни-че-го.

Сон, разумеется, приснился – где-то в середине ночи.

Валентайн сумел отстраниться от него и следил за его движением, как учили еще в детстве. Сны имели большое значение, они были посланиями Сил, правящих миром, они же вели жизнь человека. Зная путь истины – истинный путь, – сны оберегали от опасностей…

…Валентайн увидел себя посреди огромной разящей пурпуром пустыни, под таким же пурпурным небом и слепящим янтарным солнцем. Он был один, лицо его иссохло, глаза ввалились. Он шел, а земля перед ним расступалась, образуя трещины, сияющие изнутри ярко-оранжевым светом, из трещин выскакивали, как детские пугалки из коробки, какие-то существа, визгливо смеялись ему в лицо, прятались в трещины, а те сразу же закрывались…

Вот и все. Сон был неполный, он ни о чем не рассказывал, в нем не было ни конфликтов, ни символов. Это был какой-то образ, единственная сценка, фрагмент какой-то картины – а всю он так и не увидел. И ко всему, Валентайн не мог сказать, кем был послан этот сон – Благословенной Леди с Острова Снов или злобным Королем Снов.

Проснувшись, он лежал, обдумывая какое-то время свой сон и решил наконец, что не стоит придавать ему значения.

И одновременно с этим почувствовал, что как-то отдалился от своего внутреннего «Я», у него не было с ним связи, словно он вообще не существовал до вчерашнего дня, и так же была от него скрыта премудрость этого дня…

Он снова уснул и ничто не тревожило его, кроме недолгого шумного дождя, и снов он больше не видел. Разбудил его свет, теплый, зелено-золотистый, лившийся в открытую дверь из окна холла. Шанамира рядом не было. Кроме Валентайна, в комнате спали еще двое.

Валентайн поднялся, потянулся, размял руки и пару раз присел. Потом оделся, умылся над раковиной у двери и вышел во двор, почувствовав себя отдохнувшим и готовым ко всему, что принесет ему этот день.

Утренний воздух был теплым, влажным, ночной туман успел исчезнуть. С чистого неба падал уже жар летнего солнца.

Осмотрелся и увидел три лозы, поднимающиеся по стенам. Стволы их были шире человеческого тела, бронзовые лопатообразные листья отливали глянцем и казались тяжелыми, как металл. Растения были усыпаны ярко-розовыми цветами, похожими на оркестровую трубу, привлекали взгляд и созревающие, голубоватые ягоды, еще блестевшие от утренней росы. Валентайн сорвал одну ягоду – она была сладкой с привкусом вина. Он съел и вторую, потянулся за третьей, но передумал.