Текст книги "Зеркало Медузы"

Автор книги: Роберт Маселло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

– Я сожалею, что мой итальянский язык несовершенен, – посетовал Майнц. – Бесконечное очарование «Божественной комедии» остается недоступным для меня.

– Мне очень жаль. Мир не знал другого такого поэта.

– Вы говорите эти слова по зову крови, не так ли? – со смехом спросил профессор. – Судя по вашей фамилии, вы итальянец. Тем не менее ваша семья веками жила во Франции. Почему?

Сант-Анджело пожал плечами.

– Это старая история.

Профессор скептически посмотрел на него, затем подошел к своему портфелю и расстегнул кожаный ремень.

– Старые истории являются моей специальностью.

Покопавшись внутри, он вытащил пачку бумаг.

– На прошлой неделе мы получили интересную информацию из Национального архива.

Чтобы освободить достаточно места, он передвинул бюст Данте на край стола, едва не сбросив с него венок.

– Я сам делал снимки. Думаю, вы найдете их интересными.

Это были фотографии рисунков и рукописных страниц, написанных на итальянском языке.

– Снимки сделаны с оригинальных рисунков и записей, подготовленных для Наполеона. Слова срисованы со стен камеры в замке Сан-Лео – старой тюрьмы, расположенной неподалеку от Рима. Естественно, я тоже съездил туда, но там ничего не сохранилось. Нам приходится полагаться на эти копии.

Внезапно Сант-Анджело понял, почему нацисты приехали в замок Пердю.

– Я полагаю, вы можете догадаться, кто был узником той камеры, – сказал Майнц.

– Граф Калиостро.

Он уже не видел смысла разыгрывать из себя простака. Сами слова, сопровождаемые египетскими символами, были пустой тарабарщиной. Однако в нескольких фразах упоминался Сант-Анджело и Потерянный замок. Замок Пердю. Старый шарлатан воздержался от признания своего поражения, но оставил достаточно откровенные намеки. С таким же успехом он мог бы предоставить нацистам дорожную карту.

– Теперь вы должны понять, почему мы бросились сломя голову по этому следу. Рейхсфюрер Гиммлер питает огромный интерес к тайному знанию. Во всех частях света мы ищем артефакты, словно трюфели.

Профессор похрюкал, как свинья.

Сант-Анджело знал о пристрастиях нацистов. В качестве символа своей власти они использовали свастику – древний санскритский знак мира. Но их перевернутая свастика превратилась в нечто другое.

– Граф Калиостро был мастером египетских масонских лож, – с холодной улыбкой произнес Майнц. – Судя по документам, он хорошо знал вашего предка. Лично я не назвал бы их друзьями. Скорее они соперничали друг с другом, как два равных по силе профессионала. Вы согласны с моим мнением?

Маркиз хотел возразить, что профессор излишне преувеличивал способности Калиостро. Но в конечном счете он решил промолчать.

– Во всяком случае, Калиостро считал, что замок Пердю хранит могущественные секреты, – продолжил Майнц.

– Если это так, то они еще не раскрыты, – ответил Сант-Анджело.

Он попытался перевести разговор на другую тему, однако заметил, что профессор отвлекся. Майнц к чему-то прислушивался, насторожившись, как охотничий пес. Маркиз вдруг услышал странный звук – низкий гул двигателей небольшого самолета.

– Летит! – сказал профессор, торопливо выходя на балкон. – Он летит!

«Кто летит?» – с удивлением подумал Сант-Анджело. Сумерки сгущались, и далеко на западе маркиз увидел красные огни на крыльях самолета, направлявшегося к замку. Казалось, он возник из заходящего солнца. Самолет начал снижаться, пролетев чуть выше линии хребта. Теперь Сант-Анджело понимал, почему солдаты повалили дубы. Деревья могли бы помешать посадке. Внизу на лугу он увидел бронированные машины, которые были расставлены в две параллельные линии. Их фары отмечали границы импровизированной взлетно-посадочной полосы. В промежутках между машинами стояли солдаты, державшие в руках фонари и флаги.

Колеса самолета коснулись травы, он подпрыгнул и через миг покатился по земле. Выставленные закрылки гасили скорость движения. Несмотря на большое расстояние, Сант-Анджело увидел на фюзеляже нацистскую эмблему и бортовой номер 2600. Это число, по мнению фюрера, содержало какую-то мистическую силу, поэтому он приказал нарисовать его на своем личном самолете.

Неужели сам Гитлер прилетел в его замок?

Солдаты, словно светлячки, размахивали зажженными фонарями. Самолет, подпрыгивая на кочках, покатился по лугу. Когда до густого леса оставалось полсотни ярдов, он резко остановился. Его нос опустился, и хвост приподнялся, как жало скорпиона. После того как шум двигателей затих, два эсэсовца подбежали к пассажирскому люку и помогли опустить откидную лестницу. Офицеры – и среди них Гиммлер – выстроились перед самолетом в одну шеренгу и по стойке смирно ожидали выхода Гитлера.

В нараставшем мраке маркиз увидел небольшую фигуру, появившуюся в проеме люка. На фюрере была полевая форма горчичного цвета, бриджи, сапоги и фуражка. Даже с башни его лицо с темными глазами и характерными усиками можно было узнать безошибочно. Сант-Анджело заметил, что стоявший рядом с ним профессор, как и все эсэсовцы на поле, поднял руку в нацистском салюте. Гитлер ответил небрежным взмахом от локтя и зашагал к воротам замка в сопровождении французского атташе и нескольких офицеров.

– Вам оказана великая честь, – сказал Майнц. – Фюрер проведет эту ночь под вашей крышей.

Сант-Анджело не мог собраться с мыслями.

– Покажите ему что-нибудь! Порадуйте его какой-нибудь вещью!

Майнц, словно студент, ожидавший визита возлюбленной, вбежал в кабинет и начал перебирать фотографии.

– Вот, например, на этом снимке видна надпись «Малый дворец», – сказал он, протягивая фото маркизу. – А ниже Калиостро нарисовал иероглиф.

Иероглиф? Обычная ворона с распростертыми крыльями.

– Похоже на ворону.

– Конечно, похоже, – нетерпеливо согласился Майнц. – Три короткие вертикальные линии рядом с символом указывают на стаю. Этот снимок напоминает вам что-нибудь? Вы видели такой мотив в вашем замке? Возможно, на семейном гербе?

Малый дворец? Граф Калиостро, без сомнения, имел в виду Малый Трианон, подумал Сант-Анджело. Но он не стал делиться своей догадкой с профессором.

– Тогда посмотрите на этот глиф.

Майнц показал ему другую фотографию, с рисунком шакала. Голова животного была откинута назад, словно кто-то сломал ему шею.

– Он написал: «Мастер Потерянного замка одержал победу». Но победу над чем? Неужели над Анубисом? Египетским богом смерти?

Сант-Анджело прекрасно помнил их астральную битву в уютном гнездышке Марии Антуанетты. Очевидно, граф тоже помнил ее. Даже когда им овладело безумие.

Майнц передал ему несколько фотографий. Хотя маркиз не понимал смысл иероглифов, нацарапанных на стенах камеры, французские надписи давали точный перевод. Сант-Анджело чувствовал, что профессор ожидал от него помощи в их расшифровке.

– Взгляните на этот рисунок, – сказал Майнц, аккуратно придвинув к нему желтоватый лист бумаги.

Маркиз осмотрел набросок, сделанный серым углем и чем-то похожим на полоски высохшего красного вина.

– Я питаю большое уважение к французскому Национальному архиву, – продолжил профессор. – Но его работники могли тщательнее заботиться о таких редких и оригинальных документах.

На рисунке изображалась голова горгоны, подвешенная на цепочке. Надпись гласила: «Lo specchio di Eternita, ma non ho visto!» – «Зеркало вечности, не узнанное мной!» Профессор отдернул сырой воротник рубашки, прилипший к его толстой шее.

– Как видите, граф показал себя неплохим рисовальщиком. Скажите, вы когда-нибудь видели нечто подобное? Возможно, зеркало или амулет с головой Медузы? Я подозреваю, что эта вещь принадлежала вашему предку.

Ум Сант-Анджело метался, словно напуганная птица в клетке. Медальон, как обычно, висел на груди под рубашкой.

– Очевидно, Калиостро считал это зеркало могущественным амулетом, – добавил Майнц. – В течение четырех лет он рисовал на стенах камеры египетские символы и надписи. Обычно его инструментами были заостренные камни или кусочки угля. Но для этого рисунка он использовал единственный клочок бумаги и собственную кровь.

Так это была кровь, а не вино! Значит, граф в конце жизни понял истинную ценность «Медузы»? Судя по записям, Калиостро даже не догадывался о секрете медальона, пока маркиз не отнял его. А затем графа посадили в тюрьму, и он уже ничего не мог изменить. Возможно, это и свело его с ума. Злость побежденного мага, который выпустил из пальцев свое бессмертие.

– Ну, хватит, маркиз, – льстивым голосом произнес профессор. – Не притворяйтесь, что вы не смыслите в таких делах. Ваша библиотека служит еще одним доказательством того, что вы изучаете оккультные искусства. Возможно, вы даже мастер. Почему бы нам не стать союзниками? Мы могли бы многому научить друг друга.

О, да! Маркиз мог бы показать ему свои таланты! Прямо здесь и сейчас! Но профессор вдруг отвернулся, и на его лице появилось раболепное выражение. На лестнице послышались голоса, за которыми последовал грохот тяжелых сапог. Майнц развернулся и, несмотря на теплый вечер, вновь надел зеленую шинель без знаков отличия.

Первыми в кабинет вошли два эсэсовца. На их эполетах блестели зазубрины сдвоенной руны «зиг», которые выглядели, как молнии. Солдаты заняли позиции у двери, уступая место Гиммлеру. Тот, держа в руке бокал с вином, остановился на верхней ступени лестницы. Он внимательно осмотрел зеркальные стены и книжные шкафы, стол с бюстом Данте и фотографии из французского Национального архива. Он даже понюхал воздух, словно хотел уловить какую-то потенциальную угрозу или скрытую магическую силу. Затем рейхсфюрер вошел в комнату. Он даже не взглянул на Сант-Анджело.

– Вы что-нибудь узнали? – спросил он у профессора.

– На самом деле мы только начали, – ответил Майнц. – Я показывал маркизу некоторые материалы, которые мы недавно получили.

Гиммлер фыркнул при упоминании титула. Он взял рисунок из руки профессора, приподнял его двумя пальцами и повернулся к Сант-Анджело.

– Когда-нибудь видели это?

– Медуза часто изображалась на предметах античности. Она была одним из общепринятых образов.

– Эта горгона является копией того амулета, который некромант Челлини сделал для герцогини Медичи.

Гиммлер грубо передвинул бюст Данте и сел на край стола. От резкого толчка венок, упав на пол, закатился под кресло. К облегчению маркиза, никто не обратил на это внимания.

– И в какой чертовой глуши вы нашли этот рисунок? – спросил Гиммлер.

– В библиотеке «Лоренциана». Среди документов Медичи.

– То есть во Флоренции? Не понимаю почему, но фюрер чтит этот город. Ему нравится их старый мост.

Воротник гестаповского кителя выглядел слишком большим для его костлявой шеи. Сант-Анджело заметил, что приколотая к отвороту медаль еще больше подчеркивала это несоответствие. Серый китель был увешан орденскими лентами и знаками отличия.

– Трудно поверить, что такой ценный предмет, сделанный Челлини, просто взял и исчез, – сказал Гиммлер. – Предмет, которым жаждали обладать граф Калиостро и Наполеон!

Маленькие, тусклые и подлые глаза рейхсминистра сверкнули за стеклами очков. Внезапно в голове Сант-Анджело мелькнула мысль: «Я могу убить его». А затем пришла еще более интересная идея: «Я могу немного подождать и убить их главаря. Ударить змею в голову». Он жалел, что его гарпа осталась в спальной комнате. Он мог бы, как Персей, отсечь ею голову чудовища. Хотя имелись и другие способы. Века назад ему удалось победить Калиостро и превратить великого мага в малодушного труса. Пусть его художественный дар поблек, но оккультные силы возросли и стали более утонченными. Они созрели, словно старое вино. Конечно, это означало риск, но маркиз знал, что другой такой возможности не будет.

– Судя по рисунку, амулет носился как брелок, – продолжил Гиммлер.

Его костлявые пальцы потеребили медаль на отвороте воротника. Склонив голову набок, он посмотрел на одного из эсэсовцев. Тот быстро обошел вокруг стола, выхватил из кобуры пистолет и грубо прижал ствол к виску Сант-Анджело.

– Снимите с него рубашку, – велел рейхсфюрер другому солдату.

Второй высокий блондин с лицом пустоголового дебила рванул в стороны льняную рубашку маркиза. Пуговицы градом рассыпались по полу. Заметив медальон, солдат приподнял цепочку над головой Сант-Анджело.

– Вот видите? – обращаясь к Майнцу, сказал Гиммлер. – Прямое действие гораздо лучше долгих разговоров.

Эсэсовец передал «Медузу» в руки Гиммлера. Тот повертел медальон в пальцах и оценил его вес.

– Я не чувствую никакой магической силы, – возмутился рейхсфюрер. – Это действительно та вещь?

Сант-Анджело молил небеса, чтобы у него появился шанс вернуть зеркало – по крайней мере до того, как нацисты смогут оценить его магический потенциал. Однако «люгер» все еще царапал его висок, и он не мог даже сдвинуться с места.

– Опустите оружие, – велел Гиммлер. – Мы же не хотим, чтобы чья-то голова разорвалась на части. В ней еще может оставаться что-то ценное.

Солдат, подчинившись, отступил назад на пару шагов. Он по-прежнему держал в руке пистолет. Рейхсфюрер одобрительно взглянул на него и с неприветливой улыбкой повернулся к Сант-Анджело.

– Отвечайте на мои вопросы.

– Это оберег на удачу. Он принадлежит моей семье уже многие годы.

– Что-то он не действует, – с сомнением заметил Гиммлер. – Не оберегает вас.

Прежде чем Сант-Анджело успел ответить, с нижней площадки лестницы раздался резкий возглас:

– Хайль, Гитлер!

Маркиз увидел длинную тень, возникшую на стене. Та медленно поднималась все выше и выше. Гиммлер быстро спрыгнул со стола. Солдаты застыли в неподвижных позах. Майнц смахнул пот со лба и вытер ладонь о рукав. Тень удлинилась и приблизилась. Зеркальные стены комнаты внезапно многократно отразили ее. Сант-Анджело почувствовал приближение чего-то мощного и злого…

– Как здесь можно дышать? – пожаловался фюрер, входя в кабинет. – Откройте те двери!

Дебилоподобный эсэсовец подбежал к французскому окну и распахнул створки настежь. Гитлер обвел взглядом комнату, осматривая людей и обстановку. При этом его голова повернулась лишь на немного. Полевая форма фюрера выглядела гораздо скромнее, чем у Гиммлера. Ее украшали только красный аксельбант и старомодный Железный крест, закрепленный на левом нагрудном кармане. Такой знак отличия с гравировкой 1914 года давали лишь ветеранам Первой мировой войны.

При виде множества зеркал Гитлер презрительно покачал головой.

– Тщеславие является слабостью, – сказал он. – Здесь живет и работает слабый человек.

Никто не возражал ему.

– Почему на такой высоте тут нет сквозняка?

У Сант-Анджело сложилось впечатление, что все присутствующие вдруг почувствовали вину за недостаточно свежий воздух.

Сняв фуражку, украшенную золотым имперским орлом, фюрер бросил ее на стол, козырьком вверх, затем дрожащей левой рукой поправил прическу на затылке. Его волосы – такие же темные, как глаза – ниспадали на лоб длинной челкой, скошенной в левую сторону. На висках они были коротко острижены. Жесткие усы уже успели подернуться легкой сединой.

Заметив медальон в руке Гиммлера, он недовольно проворчал:

– Вы держите эту безделушку с таким видом, будто она представляет собой что-то важное.

– Так и есть, мой фюрер.

– Учитывая все неприятности, в которые вы втянули меня, ей лучше действительно оказаться важной.

Гитлер взял «Медузу» в правую руку и осмотрел ее скептическим взглядом. Сант-Анджело заметил, что левую ладонь он поместил за спину. Сначала фюрер полюбовался жутковатым лицом горгоны, потом перевернул предмет и хмыкнул, увидев черный шелк, закрывавший зеркало. Он удалил его большим пальцем и обнажил искривленное зеркало. Сант-Анджело молил небеса, чтобы Гитлер держался подальше от лунного света, который появился на террасе башни.

– Так это дамское зеркало, – разочарованно сказал фюрер, отворачиваясь от амулета. – И не особенно хорошее. Стекло выглядит поврежденным.

Маркиз надеялся, что он отложит вещь в сторону. Но Гитлер рассеянно намотал цепочку на пальцы и зажал «Медузу» в кулаке.

– Мы верим, что в предмете заключено нечто большее, чем видится глазу, – уважительным тоном произнес Гиммлер.

– Да-да, действительно, – выпалил профессор. – Я верю, что полный манускрипт Челлини объяснит, как было сделано это зеркало и какими силами оно обладает. Возможно, рукопись тоже находится в этом замке.

Гитлер перевел взгляд на Сант-Анджело.

– Ну? Вы можете что-то сказать?

– Могу.

– Тогда говорите. Я не хочу торчать здесь всю ночь.

– Вы уже дали точную оценку этой вещи, – намеренно робким тоном ответил маркиз. – Это маленькое дешевое зеркальце без драгоценных камней. Оно ничего не стоит.

– Вот именно! – вскричал Майнц, не в силах сдерживать себя. – Вещи, наделенные могущественной силой, всегда неприметны!

Пока он с энтузиазмом развивал тему незаметности оккультных и психических феноменов, маркиз невинно сложил руки на груди и опустил подбородок. Сант-Анджело видел, что немцы не принимали его во внимание – Гитлер вообще повернулся в другую сторону, – но именно на это он и рассчитывал. Маркиз сфокусировал мысли на фюрере – так же, как века назад на графе-самозванце. Чтобы проникнуть в ум чудовища, он должен был найти путь, ведущий в его сознание.

Дискуссия не требовала его участия. Майнц уже говорил о Копье судьбы. Гиммлер бубнил о древнем короле по имени Генрих-птицелов. Однако Сант-Анджело пропускал их слова мимо ушей и настраивался только на один сигнал, идущий от Гитлера. Он не сразу нашел его. Но как только связь стала прочной и чистой, маркиза до костей пробрал леденящий ветер. Даже в этой душной комнате теплым летним вечером он почувствовал арктический холод. Его мысли вместо того, чтобы направиться на цель, разлетелись в разные стороны, словно опавшие листья, уносящиеся вдаль по безжизненной равнине.

«Соберись! – велел он себе. – Сконцентрируй внимание!»

Сант-Анджело казалось, что он бредет по полю боя после кровопролитного сражения. Ноги застревали среди павших тел. Смрад разложения разъедал его ноздри. Но он собрал всю волю в кулак и отбросил прочь видение этого гиблого места. С новой силой и с каждой частичкой энергии, находившейся под его контролем, он начал буравить мозг фюрера. В этот раз маркиз увидел, как голова его противника дернулась назад. Гитлер приподнял парализованную руку – интересно, чем он болел? – и вновь пригладил волосы на затылке. Его щека задергалась в нервном тике. Найдя точку входа, маркиз все глубже пробирался в его сознание. Напряжение было таким, что виски пульсировали от прилива крови. Наконец плечи фюрера опустились, колени начали подрагивать и подгибаться.

– Конечно, мы должны подвергнуть его жесткому допросу, – сказал Гиммлер, как будто Сант-Анджело не мог его слышать. – Этот упрямый маркиз только прикидывается невежественным идиотом.

Сант-Анджело старался не привлекать к себе излишнее внимание. Продолжая воздействовать на Гитлера, он сохранял абсолютную неподвижность.

– По моей оценке, весь его замок является источником силы, – добавил профессор. – Я почувствовал это, как только мы прошли через ворота. Нам нужно осмотреть здесь каждый камень.

Кровь отхлынула от лица Гитлера, и он пошатнулся. Его рука дрожала так сильно, что Гиммлер не мог не заметить этого.

– Мой фюрер, как вы себя чувствуете? – спросил он.

Рейхсфюрер указал на резное кресло, похожее на трон.

Один из эсэсовцев поднял этот тяжелый предмет, словно маленькую зубочистку. Он пронес его вокруг стола и поставил перед Гиммлером. Тот взял под руку дрожавшего фюрера и усадил его на бархатное сиденье.

– Приведите доктора! – крикнул Майнц.

Солдат, стоявший у двери, бросился вниз по лестнице. На бровях у Гитлера появились капли пота. Маркиз усилил свое воздействие. Он, будто крот, рыл тоннель в самый дальний и темный угол сознания этого чудовища. Там, в ядре его мозга, он хотел породить мощную бурю, от которой фюрер бы ослеп, оглох и почернел от крови, вскипевшей под кожей. Нацисты в комнате восприняли бы это как апоплексический удар. Такая беда могла поразить любого – даже вождя всемогущего рейха. Никто не понял бы, что здесь произошло.

Внезапно в уме маркиза вспыхнула молния. Началась контратака. Сант-Анджело почувствовал мощный удар. В сравнении с этим грозным ответом магические силы Калиостро теперь казались милой чепухой. Фюрер опустил подбородок на грудь. Его левая рука по-прежнему дрожала. Он не выказывал никаких эмоций. Но волна тошнотворного шока возникла опять, ударив маркиза с такой силой, что он едва не потерял равновесие. Сант-Анджело удивлялся, что никто другой не чувствовал ее. Немного оправившись, он ухватился рукой за стол, чтобы как-то устоять. Внезапно он увидел Майнца, который, пригнувшись, заглядывал ему в лицо.

– Что вы делаете?

Сант-Анджело не ответил. Для противодействия ему требовалось все внимание. Гитлер обмяк в кресле. Гиммлер беспомощно стоял рядом с ним.

– Отвечай! – рявкнул Майнц.

Он сжал огромные кулаки. Вены на его шее вздулись темными узлами.

– Что ты делаешь, мерзавец?

Призвав всю свою силу, Сант-Анджело довел шторм в голове фюрера до абсолютной ярости – до бушующего торнадо из пульсирующей крови и раздувавшихся сосудов, с разрядами электрических пробоев и химических ожогов. Он тащил его на грань сердечного приступа или апоплексического удара. Маркиза не заботило, каким именно будет конец. Но Майнц, почувствовав неладное, схватил его за грудки и повалил на пол.

– Стреляй в него! – закричал он дебильному блондину. – Прострели ему голову!

Отталкивая от себя профессора, Сант-Анджело пережил еще один удар возмездия. Казалось, что его грудь расплющили огромным молотом. Сила фюрера оказалась мощнее всего того, что он встречал в своей жизни. Такая злобная ярость могла исходить только от дьявола. Эсэсовец попытался выстрелить, но Сант-Анджело и профессор сплелись в одно целое, непрерывно перекатываясь по полу. В какой-то момент маркизу удалось вытянуть руку и схватить венок, лежавший под креслом.

Толстые пальцы Майнца сжали его горло. Сант-Анджело впечатал кулак в его подбородок, и профессор ударился затылком о перекладину столешницы. Пока он приходил в себя от потрясения, маркиз ослабил его хватку и надел серебряный обруч на голову. Он оттолкнул противника и пополз к выходу на террасу. Венок уже начинал действовать. Он увидел в зеркалах, как его образ покрыла рябь – как тело, потускнев, исчезло. Пуля эсэсовца разбила оконное стекло. Гитлер вскинул голову. Его прикрытые веками и затуманенные глаза выискивали врага. От лица исходило демоническое сияние, напоминавшее жар раскаленной печи.

Гиммлер, всю жизнь искавший магию, которую только что явил маркиз, стоял с открытым ртом. Профессор и эсэсовец, державший в руке пистолет, замерли на месте, не зная, что делать. Прежде чем они пришли в себя, Сант-Анджело выбежал на террасу башни.

– Стреляй, где он стоял! – крикнул Майнц.

Через секунду пули выбили из косяка несколько длинных щепок.

– Блокируйте дверь! – приказал Гиммлер.

Второй солдат занял позицию на верхних ступенях лестницы, перегородив собой узкий проход. Но это не был единственный путь спасения. Майнц, быстро оценив обстановку, бросился на террасу. К тому времени маркиз забрался на парапет, намереваясь спрыгнуть вниз на лозу винограда. Профессор, размахивая руками, наткнулся на него и ухватил беглеца за полу жилета. Сант-Анджело вырвался, отступил на два шага, но Майнц, казалось, обладал шестым чувством. Он схватил его за ногу.

– Я поймал тебя, ублюдок! – с триумфом взревел он, стягивая маркиза с парапета. – Теперь ты никуда не уйдешь!

Его волосы намокли от крови. С губ срывались клочья пены. Сант-Анджело вцепился руками в его шинель и сделал подсечку. Профессор, потеряв равновесие, повис на невидимом противнике.

– Я поймал тебя, – задыхаясь, повторил Майнц.

Маркиз приподнял его за грудки и подтолкнул к парапету. Профессор ударился поясницей о балюстраду, опасно качнулся назад, затем выгнул спину и замахал руками, стараясь удержаться на террасе. Сант-Анджело еще раз толкнул его в грудь. Майнц перелетел через поручень ограды и, огласив ночной воздух диким криком, рухнул наземь у подножья башни.

– Стреляйте наугад! – рявкнул Гиммлер.

Эсэсовец опустошил обойму, целясь в разные места на небольшой террасе.

– Живым! – прохрипел Гитлер. – Я хочу его живым!

Он поднялся с кресла и, сильно кренясь вперед, направился к дверному проему. Его левая рука неконтролируемо дрожала. Навстречу ему по лестнице поднимались солдаты, вооруженные ружьями и автоматами. Сант-Анджело понял, что нужно спешить. Он, как акробат, вскочил на парапет и прыгнул на крону ближайшего дуба. Раздался треск веток и хруст костей, он каким-то чудом зацепился руками за большой сук – или, возможно, небесная длань поддержала его в ту минуту. Он повис высоко над землей в черноте летней ночи, скрытый пологом листвы и ветвей.

Боль в ногах не шла в сравнение с муками сожаления. За какой-то час он не только упустил свой шанс на уничтожение фюрера… но и потерял «Медузу».