Текст книги "Зеркало Медузы"

Автор книги: Роберт Маселло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 19

Несмотря на скорость, доходившую до двухсот миль в час, поезд почти не раскачивался и не подскакивал на рельсах. Как день и ночь в сравнении с чикагскими электричками, подумал Дэвид. Он рассматривал в окно холмистую местность итальянской сельской глубинки. Сумерки сгущались. Вдали едва различимо виднелись стены очередного средневекового города, мимо которого они проезжали. При любых других обстоятельствах Дэвид получал бы удовольствие от каждой минуты путешествия. Но эта поездка в Париж была особенной.

Он трижды пытался дозвониться до Чикаго, после чего, решив немного подождать, закрыл мобильный телефон. Последний раз, когда он говорил с Гэри, Сара проходила в больнице очередное обследование.

– Пока все нормально, – сообщил ему Гэри. – Показатели ее здоровья улучшаются или остаются стабильными. Надеюсь, что ничего плохого не произойдет.

У Дэвида тоже появилась надежда – не только на улучшение показателей, но и на кое-что большее. Теперь он хотел воплотить ее в жизнь.

Щелкнул замок душевой, и Оливия вышла в купе, расчесывая гребнем мокрые волосы. В обтягивающих джинсах и водолазке она выглядела гладкой и грациозной, как морской котик. За несколько прошлых часов их отношения перешли в новую фазу. После первых объятий на ступенях ее дома все барьеры между ними рухнули. Те подозрения, которые он имел насчет Оливии, ушли вместе с пустыми страхами и ненужными словами. Теперь они могли стать не только деловыми компаньонами, но и любовниками – еще до того, как закончится ночь.

– Я тут подумала кое о чем, – сказала она, в последний раз проведя гребнем по черным волосам.

– О чем именно?

– Нам не мешало бы перекусить. Я с утра ничего не ела.

Дэвид вспомнил, что он тоже за весь день не проглотил ни крошки.

– И еще я выпила бы немного вина, – добавила его спутница.

Дэвида не нужно было уговаривать. Захватив с собой сумку и закрыв купе на замок, он направился следом за Оливией по длинному проходу. Они прошли через два вагона и наконец почувствовали запах еды – очень вкусной еды. Стюард в синей форме поздоровался с ними и с улыбкой сказал:

– Я рекомендую форель, только что пойманную.

Дэвид с восторгом осмотрел вагон-ресторан. По обе стороны узкого прохода стояли маленькие столики. На белых льняных скатертях блестело столовое серебро. Небольшие светильники с розовыми абажурами создавали интимную обстановку. Когда официант в белой куртке усадил их за столик, Дэвид заказал бутылку холодного бордо. Последний раз он ужинал в поезде по пути в Детройт. Это был рейс «Амтрака», и ему предложили пачку чипсов, несвежий сандвич и теплую колу. Все-таки европейский перевозчик явно выигрывал.

Официант налил вино в бокалы, принял заказ на форель под соусом «альмондин» со спаржей, и они какое-то время не знали, что сказать друг другу. Их общее прошлое включало лишь несколько дней знакомства и работу в библиотечном зале. А теперь они проводили романтический вечер в ночном поезде, мчавшемся в Париж. Теплое сияние лампы отражалось в темных глазах Оливии, придавая им загадочный блеск. Он не мог налюбоваться чувственным изгибом ее полных губ. Она поймала взгляд Дэвида и, посмотрев на него поверх бокала, спросила с хитрой улыбкой:

– Тебя что-то удивляет? Или ты хочешь в чем-то признаться?

– Нет, – смущенно ответил он. – Просто сегодня такой день…

– Да, – кивнув, ответила Оливия. – День действительно сумасшедший. Будь у нас побольше времени в моей квартире, я показала бы тебе кое-что интересное.

– Свою сову? – пошутил Дэвид. – Мы с ней успели познакомиться.

– Нет. Я говорю о старых библиотечных карточках.

Он не ожидал такого поворота разговора.

– Карточках?

Оливия буквально бредила ими. Неудивительно, что доктор Валетта так сердился, когда слышал о них.

– Я прячу их в духовке.

Дэвид вновь наполнил их бокалы вином.

– В газовой плите? А они не сгорят?

– Нет. Я уже не помню, когда мне отключили газ. Дело в том, что я не умею готовить.

С каждой минутой он узнавал о ней все больше нового.

– И эти карточки ты, видимо, стащила из библиотеки «Лоренциана»?

Она улыбнулась. Ее губы блестели в свете лампы. Интересно, подумал Дэвид, это был эффект губной помады или на него уже действовало вино?

– Ты не поверишь, – сказала она.

Прежде чем Дэвид успел спросить, во что он не поверит, Оливия пригнулась к нему, скрестила руки на столе и тихо прошептала:

– Я собрала их все – с 1938 по 1945 год. Некоторые из них оригинальные.

Пожилая пара, сидевшая через проход, подозвала официанта и оплатила счет. Старик тайком подмигнул Дэвиду.

– Это как-то связано с твоим изгнанием из библиотеки?

– Я только хотела посмотреть, кто запрашивал книги по магии и оккультизму.

– А что ты хотела найти? Запрос Адольфа Гитлера на книгу о воскрешении мертвецов из могил?

– Вот ты смеешься надо мной, – с легким негодованием сказала Оливия. – Но твои слова недалеки от истины. Что ты знаешь о нацистах и оккультизме?

– Только то, что видел прошлым вечером по каналу «История».

Он не хотел расстраивать ее.

– Я не знаю, о чем ты говоришь. Какой еще канал? Телевизионный?

– Забудь, – махнув рукой, ответил он. – Я просто хотел сказать, что все это фантазии и спекуляции.

– Нет, ты не прав. Хотя кое-кто пытается внушить нам такие выводы.

Ее глаза сердито сверкнули, и она взмахнула бокалом, едва не расплескав вино.

– Но исторические факты невозможно скрыть! Даже назвав их фантазиями или спекуляцией! Между Первой и Второй мировыми войнами Германия и Австрия – обе страны – были буквально напичканы мистическими ложами и тайными братствами. Ариософисты, «Общество Туле», «Общество Врил». Каждый город, каждый поселок от Гамбурга до Вены имел свои филиалы и отделения таких организаций. Гитлер состоял во многих тайных обществах. Занявшись политикой, он создал свою агентуру в братствах и ложах. Его осведомители поставляли ему ценную информацию.

Официант принес их тарелки, и Дэвид подумал, что это изменит направление беседы. Но он ошибся. Оливия успевала и жевать, и продолжать свое повествование.

– Рейхсфюрер Генрих Гиммлер тоже слыл большим почитателем оккультизма. Проводя парады своих отрядов на улицах Берлина, он часто использовал доспехи тевтонских рыцарей. И немцам это нравилось. Нацисты верили в сверхрасу – арийскую расу, которая ослабла и, смешавшись с нечистой кровью, была почти уничтожена. Имелось множество теорий, утверждавших, что эта раса могла снова возродиться и расцвести. Ей предстояло очистить себя и создать новый Тысячелетний рейх.

Дэвид слушал Оливию, но его нацеленность на поиски «Медузы» не позволяла ему проявлять интерес к побочным темам. Кроме того, он с радостью поговорил бы с ней о чем-нибудь более романтическом. Его терпение уже почти иссякло. Он уважал эрудицию своей спутницы, однако ее рассказ напоминал ему нелепые фантазии о «копье судьбы», которым якобы обладал Гитлер. По словам конспирологов, фюрер вызывал с его помощью сатанинскую силу, и это позволяло ему контролировать народные массы. Дэвид не нуждался в каких-то сверхъестественных объяснениях зла. Он всю свою жизнь изучал историю и знал, что подобные слухи росли везде, как сорная трава. Их даже поливать не нужно было.

– И как это связано с библиотечными карточками? – спросил он, выливая остатки вина в бокал Оливии.

Она поблагодарила его и жестом просигналила официанту, чтобы тот принес им еще одну бутылку. Сделав глоток, Оливия с жаром продолжала свою историю.

– Когда речь касалась оккультных вопросов, Гитлер, Гиммлер и Геббельс всегда полагались на мнение одного человека – известного профессора из Гейдельбергского университета. Этот ученый написал несколько книг о язычестве, солнечных символах, свастиках и о так называемых «корневых расах». Его книги считались бестселлерами, а лекции вызывали огромный интерес среди студентов.

– Может быть, я слышал о нем?

– Скорее всего, нет. Его звали Дитер Майнц.

Она сделал небольшую паузу, а затем, постукивая пальцами по стулу при каждом следующем слове, добавила:

– На каждой из собранных мной карточек имелась его подпись!

Дэвид начал понимать, к чему она клонила.

– Майнц заказывал не только оккультные книги, но и манускрипты Челлини. В определенных кругах Бенвенуто был известен как маг. Вспомни его рассказ из автобиографии, где он описывал события в Колизее после того, как они с некромантом Строцци вызвали духов.

Дэвид помнил указанный отрывок, хотя в опубликованной версии инцидент завершался без каких-либо подробностей. Когда сонмы демонов были вызваны, Челлини расспросил их о женщине, которую когда-то любил. Духи ответили, что рано или поздно он встретится с ней. И на этом эпизод заканчивался – резко, будто отсеченный саблей.

– Теперь сравни тот текст с путешествием, которое он описал в «Ключе к жизни вечной».

Там Челлини продолжил историю, придав ей фантастический оттенок. Когда Оливия впервые прочитала эту рукопись, ее глаза расширились от удивления. Они тогда работали в библиотеке «Лоренциана», и Дэвид часто вспоминал свой восторг в то мгновение.

Официант остановился, чтобы наполнить их бокалы. Небольшой мужчина с худым и бледным лицом ненавязчиво занял место за противоположным столиком. Он склонился над книгой, рассеянно черпая ложкой куриный суп с вермишелью.

– Нацисты знали, что имелось несколько версий автобиографии Челлини, – продолжила Оливия. – Они надеялись, что в одной из них будет рассказана полная история. Судя по всему, они не имели информации о «Ключе к жизни вечной».

Миссис Ван Оуэн утверждала, что о рукописи знала только она. По ее словам, существовал один-единственный экземпляр. Запах дыма, исходивший от страниц, говорил о том, что и эта книга едва не сгорела во время пожара.

– Дитер Майнц считал, что Челлини мог спрятать секреты своего оккультного знания в каком-то из изготовленных предметов. И действительно! Никто в то время не создавал таких великих и утонченных статуй, как «Персей». Немцы верили, что человек, достигший подобных чудес в своем искусстве, мог иметь другие нераскрытые секреты.

– Например, бессмертие?

– Точно, – сказала Оливия. – И именно об этом он написал в «Ключе».

– Бессмертие, – повторил Дэвид, позволив слову скатиться с языка.

Он должен был многим поделиться с Оливией и, прежде всего, рассказать об истинной причине своих поисков магического зеркала. Но стоило ли откровенничать сейчас?

– Если и существовала какая-то вещь, которую жаждал Гитлер, то это был волшебный амулет бессмертия, – подытожила Оливия. – Фюрер не просто хотел основать Тысячелетний рейх. Он сам хотел править им – тысячу лет и больше.

– Представляю, как он опечалился, когда Красная армия взяла Берлин. А затем ему вышибли мозги в подземном бункере.

Оливия откинулась на спинку стула и скептически покачала головой.

– Его тело, знаешь ли, не нашли.

– Нашли, – возразил Дэвид. – Вместе с Евой Браун. Их сожгли в канаве.

Во всяком случае, так писали в учебниках.

– Там действительно нашли какие-то останки, – согласилась Оливия. – Их обнаружили русские. Они заявили, что это останки Гитлера, но никто не получил разрешения на их осмотр. Никто их даже не видел. Позже русские сказали, что тела сожгли неподалеку от городка Шенебек, а пепел выбросили в реку Бидериц. – Она сделала еще один глоток вина. – Но мы-то знаем, как доверять этим русским!

Официант подошел и попросил разрешения убрать посуду со стола. Пока он собирал тарелки, Дэвид, пытаясь переварить услышанное – а также съеденное и выпитое, – откинулся на спинку стула. Мужчина, сидевший через проход, улыбнулся ему и кивнул головой. Его серые зубы напоминали клыки хищника.

– Простите, что вмешиваюсь в разговор, – сказал он с заметным швейцарским акцентом. – У вас медовый месяц?

Оливия засмеялась, и Дэвид ответил:

– Нет, вы ошиблись.

– О, прошу прощения, – извинился мужчина, смущенный своим промахом.

– Мы не в обиде.

Дэвиду понравилось, что они создавали такое впечатление.

– Я воспользовался случаем и заказал особый шнапс, сделанный в моем родном городе, – сказал мужчина. – Мы традиционно используем его для свадебных тостов в честь жениха и невесты.

– Это очень мило с вашей стороны, – сказала Оливия, улыбнувшись Дэвиду.

– Поэтому позвольте мне пожелать вам счастья!

Он жестом указал на три маленькие рюмки, которые стояли в ряд на его столике. Протянув две из них Дэвиду и Оливии, швейцарец гордо добавил:

– Напиток сделан из дикой вишни, которая растет в нашей долине. Я очень горжусь этим фактом. Надеюсь, вы поймете меня.

Дэвид не хотел смешивать шнапс с выпитым вином. Но его отказ мог быть воспринят как бестактность. Оливия поблагодарила мужчину. Они проглотили терпкий шнапс, и после нескольких минут беседы швейцарец представился Гюнтером – продавцом медицинских товаров из Женевы. Чуть позже они пожали ему руку и, извинившись, попрощались.

Пройдя через один вагон, Дэвид понял, что напился допьяна. Сумка в руке казалась свинцовым грузом. Его шатало от усталости. Похоже, Оливия чувствовала то же самое. Когда они подошли к своему купе, их качало в стороны, как при сильном шторме. Он едва открыл замок.

* * *

Все сладкие мечты, которые Дэвид лелеял по поводу их первой совместной ночи, разлетелись вдребезги. Оливия рухнула на нижнюю полку, даже не разобрав постель. Он бросил сумку на верхнюю койку и, покачиваясь, ввалился в ванную комнату. Его лицо, отраженное в зеркале, выглядело опустошенным и усталым. На языке по-прежнему чувствовался привкус вишневого шнапса. Он выключил свет, запер дверь и укрыл Оливию плащом, затем вскарабкался на верхнюю полку, которая в его нынешнем состоянии показалась ему самой лучшей и мягкой постелью на всем белом свете. Дэвиду хотелось спать. Равномерное и тихое постукивание колес напоминало колыбельную песню. Одна его рука покоилась на сумке, другая свешивалась с края полки.

Беспокойные мысли заполнили ум. Дэвид вошел в какое-то странное состояние, где сон перемешался с явью. Он подумал о швейцарце с серыми зубами и представил его собиравшим вишни в большую корзину. Он подумал о прежнем приятеле Оливии и увидел его с окровавленным лицом и кляпом во рту. Джорджо что-то настойчиво пытался рассказать ему, но перед Дэвидом уже разворачивалась другая картина.

Ему представился парад тевтонских рыцарей. Они скакали на лошадях по Понте Веккьо во Флоренции. Процессию возглавлял сам Гитлер. На всем пути горели факелы, и в их свирепом зареве Дэвид увидел свою сестру, стоявшую на противоположной стороне моста. Как она там оказалась? С непокрытой головой, без волос, в одном синем больничном халате она с ужасом наблюдала за рыцарями. Дэвид бросился к ней, но на его пути были кони. Он выкрикивал ее имя, однако Сара не слышала его. Всадники в шлемах теснили ее к краю моста. Она вот-вот могла упасть! Дэвид протискивался сквозь плотный строй тевтонцев. Нацистские знамена трепетали на их копьях. Несмотря на все его усилия, он не мог продвинуться дальше. Кто-то подталкивал его руку. Неужели лошадиная морда?

– Сара, – крикнул он. – Сара, я здесь!

Его рука снова сдвинулась в сторону. Он приоткрыл один глаз. Угол подушки мешал обзору, но что-то темнело над ним, словно черная лента. Длинный предмет заканчивался где-то между его телом и стеной. Он плотно закрыл глаза, стараясь вернуться на мост. Его сестра стояла уже на самом краю. Рыцари по-прежнему блокировали путь, а рядом кто-то вновь приподнимал его руку. Он еще раз открыл глаза. На стене подрагивало маленькое яркое пятно. Нечто похожее он видел в кабинете оптометриста, когда ему проверяли глаза. Тонкий луч света сдвинулся в сторону и переместился на предмет, который находился под его рукой – черный, твердый и гладкий, как кожа.

Сумка с документами!

Он открыл глаза шире, и его тело напряглось. Сумку ощупывали чьи-то толстые пальцы. Внезапно Дэвид понял, что это не сон. В тот же миг он услышал тихое дыхание грабителя. Он быстро развернулся и пнул ногой по темной фигуре. В ответ раздалась тихая брань. Дэвид попытался встать, но ударился головой о потолок. Он машинально отбросил сумку еще дальше в угол.

Сонливость как рукой сняло. В затемненном купе он разглядел лысую голову и синие глаза грабителя. Дэвид снова нанес удар ногой. На этот раз его пятка попала мужчине в подбородок. Тот с грохотом рухнул на пол. Оливия проснулась и прокричала его имя. Дэвид спрыгнул с верхней полки и набросился на противника. Мужчина толкнул Дэвида в грудь, отбросив его на постель Оливии. Из соседнего купе раздались сердитые требования прекратить беспорядок. В другом купе кто-то забарабанил в стену.

– Дэвид, берегись! – прокричала Оливия.

Он увидел в руке грабителя блестящий предмет – очевидно, нож. Бежать было некуда. Чтобы защитить себя, Дэвид схватил рюкзак и выставил его перед собой. Сильный удар вспорол ткань. Лезвие уткнулось в сменное белье. Он прижался к окну, готовясь к следующей атаке. Яркие огни железной дороги попеременно освещали темное купе. Внезапно дверь открылась, и он увидел на пороге стюарда и охранника. Они включили свет. Стюард прокричал на итальянском и французском одну и ту же фразу: «Немедленно прекратить драку!» Охранник, большой и сильный мужчина, вооруженный полицейской дубинкой, оттолкнул лысого мужчину к стене.

– Что здесь, черт возьми, происходит? – рявкнул он.

– К нам вломился грабитель! – ответила Оливия.

Лысый мужчина, несколько секунд назад показавший себя проворным и опытным бойцом, вдруг покачнулся и, изображая пьяное смущение, невнятно заворчал:

– Кто вломился? Это мое купе. Выметайтесь отсюда!

– Сейчас мы разберемся, кто из вас кто, – сказал охранник, потребовав паспорта и билеты.

– У него нож! – предупредила Оливия.

Лысый мужчина покачал головой.

– Какой нож? У меня только фонарик. Я в темноте плохо вижу.

Он показал им серебряный фонарик-авторучку, а затем, порывшись в карманах, достал билет. Дэвид, с трудом отдышавшись, почувствовал жуткую пульсацию в висках. Затылок едва не раскалывался от сокрушительной боли. Это было наихудшее похмелье, которое он когда-либо имел. Вряд ли боль объяснялась шнапсом или вином. Во рту по-прежнему ощущался привкус каких-то медикаментов.

Охранник передал билет стюарду, и тот, окинув лысого мужчину строгим взглядом, произнес:

– Ваше купе находится в следующем вагоне.

– Мое? – ответил лысый мужчина, чуть держась на ногах. – В следующем вагоне? Это кто так сказал?

Дэвид отметил, что грабитель прекрасно имитировал нахального пьяницу.

– Я так сказал, – ответил стюард.

Он схватил лысого мужчину за руку и потащил за собой. Тот, волоча ноги, позволил вывести себя в коридор.

– Эти извращенцы заняли мое купе! – прокричал он на весь вагон.

– Говорите тише, – прошипел ему стюард. – Люди же спят.

Охранник отдал Дэвиду паспорта и билеты.

– Он не влез бы к вам, если бы вы заперли дверь.

Дэвид хотел возразить, что он закрывал дверь на замок, но у него не было полной уверенности в этом. Охранник еще раз взглянул на них, очевидно удивляясь тому, что они спали в одежде и на разных полках. Затем, покачав головой, он пожелал им доброй ночи и закрыл за собой дверь. Через стеклянную панель он жестом попросил Дэвида повернуть защелку замка и опустить штору. Дэвид так и сделал. Когда он повернулся к Оливии, та перемахнула через кровать и уселась на краю постели.

Откинув волосы с лица, она хрипло прошептала:

– Не думала, что эта ночь окажется такой.

Осмотрев свою одежду, она вопросительно взглянула на него.

– Я тоже надеялся на что-то другое, – ответил Дэвид. Шум поезда внезапно изменился. Они помчались через тоннель, который вел на территорию Франции.

– Что ты скажешь об этом происшествии? – спросила Оливия. – Он просто вор-неудачник?

– Возможно.

Несмотря на головную боль, Дэвид размышлял над тем же вопросом. Судя по взгляду Оливии, они оба пришли к схожему выводу. Закрыв замок на два оборота ключа, он решил не спать до самого Парижа.

Глава 20

Зимой 1785 года снег покрыл долину Луары, словно белая простыня. Холодный ветер гудел в яблоневых садах, на пустых полях кружили вихри, а почтовая дорога больше походила на изогнутую ледяную ленту. Как кучер ни старался доставить пассажиров в замок Пердю до темноты, он почти ничего не мог сделать. Начни он подгонять лошадей, они поскользнутся и сломают ноги. Или одно из колес, сойдя с колеи, соскочит с оси. Это уже раз случилось, и только с помощью двух гвардейцев, сопровождавших карету, ему удалось произвести ремонт и продолжить нелегкий путь.

Чарльз Август Бомер, официальный ювелир при дворе Людовика XVI и Марии Антуанетты, уже сожалел, что затеял это путешествие. Возможно, он и его партнер, Поль Бассанж, сидевший сейчас на противоположном сиденье, могли бы убедить королеву пригласить маркиза в Версаль. Так было бы гораздо проще и, судя по всем неприятностям, которые они претерпели, намного безопаснее. Но он знал, что маркиз ди Сант-Анджело всегда поступал по-своему, и поездка в Версаль в такую погоду ему бы не понравилась. Кроме того, Бомер догадывался, что маркиз не появлялся при дворе из-за присутствовавшего там графа Калиостро – известного мага и гипнотизера. Сам Бомер не имел от графа никакой выгоды, но, пока тот развлекал королеву и свиту, ювелир, естественно, оставался желанным гостем.

На перекрестке дорог карета сбавила ход и остановилась. Бомер, обвязав шарф вокруг шеи, высунул голову в окно. Посреди дороги лежал иссохший труп коровы. Трое облаченных в лохмотья крестьян кромсали его ножами и небольшими топорами. Они поглядывали на экипаж и верховую охрану с почти неприкрытой враждебностью. Вся сельская местность голодала. Зима выдалась лютой. Бомер знал, что ярость народа, уже годами кипевшая во Франции, в любой день могла перерасти в революцию. Он изумлялся, что король и королева относились к этому с такой беспечностью.

– Простите, мсье, – обратился Бомер к одному из мужчин в красной вязаной шапке, который теперь недвусмысленно помахивал топором. – Не могли бы вы подсказать нам, какая из дорог ведет в замок Пердю?

Мужчина молча зашагал к нему. Лед звонко захрустел под его тяжелыми деревянными башмаками. Он осмотрел блестевшую от лака карету и пару ухоженных черных коней, тянувших экипаж. Дыхание животных оставляло в холодном воздухе белое облако пара. Лошади нервозно били копытами по обледеневшей дороге. Бомер, словно черепаха, инстинктивно всунул голову обратно в карету. Один из гвардейцев направил коня поближе к экипажу.

– У вас дела к маркизу? – дерзко спросил мужчина.

В былые годы он не посмел бы говорить подобным тоном.

– Мы едем к нему по поручению королевского двора, – ответил Бомер, надеясь, что их охранник предпримет какие-то меры.

Мужчина встал на цыпочки и заглянул в карету. Бомер нервно поправил кашемировую шаль, лежавшую на коленях. Бассанж бесстрастно продолжал набивать табаком турецкую трубку. Крестьянин кивнул, словно их вид объяснил ему присутствие вооруженных гвардейцев.

– И вы говорите, что маркиз ожидает вашего приезда? – спросил он.

– Извините, но я не понимаю, как это может вас касаться, – ответил Бомер, стараясь придать голосу твердость, которой так не хватало сейчас его духу.

– Маркиз поручил мне присматривать за дорогой. Ему не нравятся случайные гости, и я помогаю ему хранить уединение.

Бассанж, быстро поняв намек крестьянина, положил трубку на сиденье и вытащил из кармана несколько франков. Он склонился к окну и вручил их мужчине с топором.

– Гражданин, мы надеемся на вашу помощь.

Крестьянин принял монеты, сжал их в кулаке и, смягчившись, сказал:

– Поворачивайте налево. Вам осталось около трех километров. Там вы увидите сторожку у ворот.

Взглянув на небо, он добавил:

– На вашем месте я бы поспешил.

Бомер почувствовал в его словах какую-то смутную угрозу. Ему захотелось уехать отсюда. Как можно быстрее!

– Мы были бы вам очень благодарны, если бы вы с вашими друзьями освободили дорогу.

– Насколько благодарны? – спросил мужчина.

Бассанж покачал головой, не одобряя медлительность Бомера. Он протянул крестьянину еще несколько франков. Когда труп коровы стащили с дороги и карета снова тронулась в путь, Бассанж рассмеялся и мрачным замогильным голосом прокомментировал ситуацию:

– Можно подумать, что вы еще не научились давать взятки.

– О чем вы говорите?

– О деньгах, дорогой коллега. Деньги – это универсальная смазка, которая смягчает любые трения.

Бомер знал, что его компаньон был прав. Он всю жизнь старался быть честным, дружелюбным и вежливым с каждым встречным и с теми, с кем вел дела. И теперь, перебравшись во Францию, он все еще не мог привыкнуть к стране, где в отношениях доминировали враждебность и подозрительность. Будучи швейцарскими евреями, с детства жившими среди христианской общины, они с Бассанжем чувствовали себя здесь чужаками. Тем не менее благодаря своим талантам и умелой дипломатии они добились звания королевских ювелиров и получили значительные привилегии при дворе. А где еще можно было достичь таких высот, учитывая их происхождение?

Тем временем карета проехала через небольшой городок – унылые дома, харчевня, брошенная кузница и лесопилка. Они промчались мимо мельницы, ее водяное колесо застыло в замерзшем ручье, а затем начался лес, густой, молчаливый и мрачный. Он теснил дорогу, надвигаясь с обеих сторон. Изогнутые ветви, будто костлявые пальцы, царапали бока кареты. Колеса скрипели, проламывая лед в неровной колее. Замок Пердю, подумал Бомер. Потерянный замок. Подходящее название. Хотя он никогда не приезжал сюда прежде и не знал никого, кто посещал бы это место, ему однажды рассказали, что триста лет назад один нормандский рыцарь, вернувшись из крестового похода на Святую землю, построил неприступный замок. Скрытый в дальнем углу огромного земельного надела, он располагался на вершине скалы с чудесным видом на Луару и ее долину. По прошествии лет эта изолированная крепость приобрела дурную репутацию. Ходили слухи, что в ее стенах совершались ужасные и кощунственные преступления. Затем замок опустел и начал превращаться в руины. И тогда его выкупил таинственный итальянец маркиз Сант-Анджело.

Карета замедлила ход. Вновь выглянув из окна, Бомер увидел каменную сторожку с горевшим внутри фонарем. Вышедший на крыльцо хромой старик переговорил с одним из гвардейцев, затем открыл замок на воротах, и экипаж помчался дальше. Вокруг по-прежнему простирался густой лес. Никаких признаков замка. Деревья стояли так близко друг к другу, что их корни, не находя себе места под землей, создавали феерические сплетения между мощными стволами. В сумеречном небе летали сотни ворон – каркавших недобрых вестниц. В ложбинах слой снега был такой глубокий, что карета еле ползла. Колеса то и дело попадали в невидимые ямы, а в чаще Бомер несколько раз замечал движущиеся тени с мерцающими желтыми глазами. Как волки находили себе пропитание в этой необитаемой местности?

Дорога начала медленно подниматься вверх, и деревья отступили. Там, где ветер сдул снег, колеса громыхали на неровной твердой земле. Бомер еще раз выглянул в окно.

– Что-нибудь видно? – спросил пыхтевший трубкой Бассанж.

– Да. Кажется, впереди какой-то свет.

Сначала он видел только крохотный огонек, мерцавший над утесом. Но затем, когда карета подъехала ближе, яркая точка обрела форму факела, горевшего на верхней площадке черной конической башни. Постепенно из сумрака выступили контуры замка. Каменные стены с амбразурами и пять башен поднимались высоко над грядой утеса, так что любой приближавшийся человек был виден за километр. Бомер чувствовал, что за ними тоже наблюдали.

Обледеневшая грунтовая дорога сменилась ровной аллеей, усыпанной гравием. Карета проехала по подъемному мосту, опущенному над широким рвом с замерзшей водой. За массивными воротами виднелась поднятая решетка. Ее заостренные концы целились вниз, как длинные кинжалы. Чуть позже она, грохоча цепями, опустилась, пропустив их. Экипаж и верховые гвардейцы выехали на мощеный двор, окруженный со всех сторон серыми стенами и освещенными окнами замка. Бомер пригладил одежду. Поездка оказалась долгой и опасной.

– Достаньте наш багаж, – сказал он Бассанжу.

Его компаньон выбил золу из трубки и, пригнувшись к тайнику под сиденьем, вытащил ореховую шкатулку, в которой хранился бесценный груз.

Лакей из замка открыл дверь кареты, опустил лесенку и помог Бомеру сойти вниз по шатким ступеням. Ночная мгла опустилась на мир с такой же быстротой, как занавес на сцене во французской опере. Во дворе завывал холодный ветер. На верхней площадке широкого крыльца виднелись раскрытые створки массивных дверей, обитых железными кольцами. За ними начинался холл с манящим камином. Все кости и суставы Бомера болели после длительной поездки. Сейчас ему хотелось встать перед огнем и немного согреться.

Из замка выбежали несколько слуг. Одни приступили к разгрузке экипажа, другие повели лошадей на конюшню. Гвардейцев провели в помещения, предназначенные для прислуги. Бомер и Бассанж торопливо поднялись по ступеням и вошли в просторный холл. Маркиз, которого они встречали при дворе (и часто под руку с Марией Антуанеттой), уже спускался к ним по деревянной лестнице. Рядом с ним бежали два грозных волкодава. Он, как обычно, носил не пышный дворцовый наряд, а кожаную куртку, бриджи и верховые сапоги. Его черные глаза блестели в свете камина, и он выглядел сильным и крепким, как каменщик. Бомер, внушительный живот которого заставлял его шагать вперевалку, как утка, позавидовал его осанке. Не все придворные имели такую аристократичную внешность, подумал он. Впрочем, и сам король оставлял неприятное впечатление.

– Я уже хотел послать отряд на поиски вашей кареты, – сказал маркиз с заметным итальянским акцентом. – С каждым днем разбойников становится все больше.

– Нет, ничего плохого не случилось, – сказал Бомер, пожимая руку маркиза. – Но дороги обледенели, и у нас слетело колесо.

– Я велю своим людям починить.

Бассанж поблагодарил его, и, пока слуги переносили багаж в комнаты, маркиз провел гостей через геральдический зал с коллекцией средневекового оружия. Они прошли в большую трапезную, где кессонный потолок сиял золотыми отблесками в свете дюжины больших канделябров. Здесь им подали обильный ужин с жареным кабаном и щукой, сдобренный несколькими бутылками местного сансера. Это было лучшее вино, которое когда-либо пробовал Бомер, – а уж он-то отведал немало знаменитых марок.

Маркиз оказался приятным хозяином, хотя от него веяло какой-то нераскрытой тайной. Он обладал большим состоянием, но никто при дворе не мог отследить его родословную или источник богатства. Предыдущий король Людовик XV проявлял к нему благосклонность, однако итальянца угораздило поссориться с мадам Дюбарри – печально известной любовницей монарха. По словам некоторых придворных, это было как-то связано с ее портретом. Так или иначе, он вскоре стал тайным союзником нынешней королевы, чье презрение к Дюбарри ни для кого не являлось секретом.