Текст книги "Зеркало Медузы"

Автор книги: Роберт Маселло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

Глава 46

Кэтрин Ван Оуэн смотрела из окна пентхауза на озеро Мичиган. Наблюдая за отблесками лунного света, скользившими по замерзшей обсидиановой поверхности, она в тысячный раз гадала о судьбе Дэвида Франко. Нашел ли он «Медузу» или, подобно Паллисеру и многим другим ее агентам, попал в смертельную паутину и больше никогда не появится вновь? Из соседней комнаты донесся телефонный звонок. Сирил поднял трубку. Она не слышала, о чем говорил ее помощник, но через минуту он вбежал в гостиную с чудесной вестью.

– Звонила девушка из регистратуры хосписа.

Люди Кэтрин вели слежку за семейством Дэвида. Предполагая возможные проблемы, она предложила администраторам хосписа хорошее вознаграждение за любые новости о возвращении Франко.

– Дэвид у них. Прямо сейчас!

Сердце Кэтрин подпрыгнуло в груди. Она знала о диагнозе Сары. Но зачем Дэвид приехал в хоспис? Чтобы спасти сестру или просто попрощаться? Кэтрин направилась к двери. Сирил торопливо схватил ее пальто и перчатки. Обычно она ожидала, когда ее помощник подгонит лимузин к крыльцу. Но сегодня вечером Кэтрин пошла вместе с ним в гараж, сама открыла дверь машины и быстро забралась внутрь.

Сирил выехал из гаража, свернул на Лейк-Шор-драйв и влился в поток транспорта, который из-за непогоды стал еще плотнее. Кэтрин проклинала ветер, наносивший снег на полосы дороги. Из-за этого все ехали медленно, мешая ей на пути к заветной цели.

Как давно вернулся Дэвид? Почему он не позвонил ей из аэропорта? Может быть, не хотел признаваться в своем поражении? Или он пытался скрыть успех? Ах, лучше бы она предупредила его, чем чревата магия зеркала. Кэтрин боялась, что он мог воспользоваться зеркалом. Хотя она догадывалась, что он не внял бы ее советам. Ведь она и сама как наживку использовала критическое состояние его сестры. Чтобы заглушить сомнения Дэвида – сомнения разумного человека, – она превратила розыски медальона в поиски магического лекарства. Вот почему он хотел найти «Медузу», как никто другой из прежних агентов. Но повлияло ли это на результат?

С одной стороны мелькали огни чикагских небоскребов и коттеджей, с другой простиралась пустота замерзшего озера. Кэтрин все время возвращалась к мысли о проклятом зеркале. Нашел он его или нет? Окажется ли «Медуза» в ее руках? Сможет ли она уничтожить эту злобную силу? Сколько раз за прожитые столетия Кэтрин вспоминала ту жаркую ночь в студии Бенвенуто, когда она вытащила из тайника железную шкатулку и начала рассматривать ее содержимое… и затем очнулась на полу, обнаженная, с седыми волосами. Она помнила, как Бенвенуто склонился над ней, причитая скорбным тоном: «Что ты наделала? Что ты натворила?» Даже теперь, через века, слова Челлини звучали в ее голове, как будто он снова был рядом.

Сирил выехал на широкую магистраль, идущую вдоль берега. Еще через пару минут машина свернула на почти пустую городскую улицу. Чуть позже они остановились на подъездной дорожке хосписа, освещенной яркими белыми светильниками. Кэтрин уже сидела на краешке сиденья, как лыжница, готовая к прыжку с трамплина. Не ожидая, когда Сирил откроет дверь, она выскочила из машины и побежала к зданию. Полы ее мехового пальто развевались.

Женщина в регистратуре, узнав ее, тут же сказала:

– Палата номер три. Вам в ту дверь. Прямо по коридору! Затем направо.

Кэтрин быстро зашагала в указанном направлении. Узкий коврик приглушал стук каблуков, скрывая ее нетерпение. Из динамиков звучала музыка Вивальди. В мягком свете ламп она увидела дородного мужчину во фланелевой рубашке. Он протягивал стаканчик с кофе истощенному парню, который, сутулясь, сидел в пластмассовом кресле. Кэтрин с изумлением узнала в нем Дэвида Франко. Его голова свисала вниз, плечи были приподняты. Но больше всего Кэтрин напугали его волосы. Они были абсолютно седыми. О боже! Он не только привез зеркало из Франции. Он успел заглянуть в его глубины!

Когда она подошла к нему, он поднял голову. Их взгляды встретились, но она не могла понять выражения на его лице. Это не был триумф. И это не было поражением. В его глазах застыла неопределенность.

– Отдайте мне медальон, – сказала она, протянув к нему ладонь.

– Извините, – произнес мужчина, судя по всему, муж Сары. – Кто вы такая?

– Подруга вашей жены, – ответила Кэтрин, не глядя на него. – Фактически лучшая подруга, какая у нее когда-либо была. Вы так не считаете, Дэвид?

Она по-прежнему протягивала к нему ладонь.

– Гэри, ты не мог бы оставить нас на пару минут? – попросил Дэвид.

– Конечно, – ответил тот, с неохотой отступая в сторону. – Я пойду к Саре. Если понадоблюсь, зови.

Когда он удалился, Дэвид тихо спросил:

– Как мне узнать, подействовала ли магия?

Кэтрин отмахнулась от его вопроса, как от назойливого комара.

– Вы себя-то видели?

Он устало кивнул.

– Тогда к чему эти сомнения?

– Но Сара… – начал он.

– Достаточно! Еще одно слово, и я подумаю, что вы пытаетесь нарушить нашу сделку.

– Я никогда бы так не поступил.

– Хорошо, – сказала она, вытаскивая из кармана запечатанный конверт. – Мне кажется, вы знаете, что тут находится.

Дэвид безучастно посмотрел на нее.

– Многие люди проявили бы большую радость, получая сумму в миллион долларов.

Долговязый мужчина с именной карточкой на белом халате вышел из палаты и, отметив что-то на бланке, направился к Дэвиду.

– Мистер Франко, я хотел бы с вами поговорить.

Он молча повернулся к Кэтрин, явно ожидая, что она оставит их наедине. Когда Дэвид представил ее как члена их семьи, доктор Росс удовлетворенно кивнул головой.

– Видите ли, я поставлен в тупик, – сказал он.

– В тупик?

– Ваша сестра утверждает, что чувствует себя прекрасно. Но, поверьте мне, ни о каком улучшении не может быть и речи!

– А если она действительно чувствует себя лучше?

– Я пока не могу заявлять что-либо конкретно. Результаты анализов поступят только завтра. Но я не отпущу ее домой сегодня вечером. Честно говоря, я потрясен. Не знаю, что произошло, но она восстанавливается с неимоверной скоростью. Науке подобные случаи неизвестны. Все ее жизненные функции возвращаются к нормальному состоянию. Мне только что звонили из лаборатории. Ее анализ крови не выявил признаков болезни! Они решили, что я перепутал пробирки.

Он покачал головой в изумлении.

– А как она выглядит! В сто раз лучше! Гэри сказал, что она позвонила домой и попросила привезти к ней Эмму. Конечно, я не одобряю такого энтузиазма – ведь девочке завтра в школу – но это же ремиссия! Поймите меня. Мне очень хотелось бы заявить, что в нашей клинике случилось чудо. Но я не понимаю, что происходит! Я ничего такого не сделал.

– Значит, кто-то другой постарался, – предположила Кэтрин.

– Может быть, и так, – согласился доктор Росс. – Тут нужно разбираться.

Еще раз пожав руку Дэвиду, он радостно добавил:

– Что бы с ней ни случилось, это хорошие новости. Утром я займусь ее анализами, и тогда посмотрим, что делать дальше.

Он взглянул на седые волосы Дэвида и склонил голову набок.

– Зачем вы перекрасились?

– Это вышло чисто… импульсивно.

Доктор Росс по-отечески потрепал его по плечу.

– В следующий раз, когда у вас появится подобный импульс, посоветуйтесь с Сарой. Из вас двоих она куда благоразумнее.

Он зашагал по коридору, пощелкивая пальцами при каждом шаге. Кэтрин сунула чек в нагрудный карман Дэвида. Он без лишних слов снял с себя медальон. «Медуза» медленно вращалась на цепочке. Свирепый лик горгоны тускло поблескивал в свете ламп. Когда амулет опустился на ладонь миссис Ван Оуэн, она сжала его в кулаке. Капкан захлопнулся.

– Иметь с вами дело – одно удовольствие, – сказала она и, повернувшись, направилась к выходу.

Кэтрин сжимала амулет с такой силой, что у нее болели пальцы. Она добилась своего! Наконец она получила это зеркало!

Миновав вращающуюся дверь, миссис Ван Оуэн спустилась по ступеням. На тротуаре кружилась поземка. Она с наслаждением вдохнула холодный воздух. Заметив рядом синие отблески фар, Кэтрин испуганно повернулась к подъездной дорожке. В пяти шагах от нее остановился черный «мерседес седан». Она отошла к ступеням и махнула Сирилу, чтобы он подогнал к ней лимузин. Задняя дверь «мерседеса» открылась. Кончик черной трости с тихим стуком опустился на тротуар. Из машины вышел статный мужчина в плаще, наброшенном на плечи. Континентальный стиль, отметила Кэтрин. Она взглянула на его лицо. Сильные черты, крючковатый итальянский нос, густые усы и черные волосы, припорошенные на висках сединой. Такой хмурый вид мог бы напугать и римский легион.

Сердце Кэтрин замерло в груди. Она пошатнулась, едва не столкнувшись с мужчиной. Он извинился, прошел мимо, но тут же обернулся. И его взгляд стал последним доказательством. Он сначала недоверчиво нахмурился. Затем на его лице расцвело изумление. Кэтрин видела, как он вглядывался в ее глаза. Губы Бенвенуто приоткрылись, не смея произнести ее имя.

– Катарина?

Над их головами кружили нимбы из снежинок. Планета перестала вращаться. Мир остановился. Кэтрин чувствовала, как силы покидают ее тело.

– Бенвенуто, – прошептала она.

Плащ упал с его плеч. Отбросив трость в сторону, он схватил ее в объятия – так яростно, что «Медуза», сжатая в руке Кэтрин, выскользнула из пальцев и упала со звонким хрустом на ступени.

– О, мой бог! – воскликнула она, глядя вниз на тысячу крохотных осколков магического зеркала.

Тонкая струйка светло-зеленой жидкости стекала на асфальт, шипя на льду, как кислота. Едва Кэтрин успела подумать о последствиях, как волна горячей крови устремилась в ее вены. Щеки заалели от румянца. От такого потрясения с ее губ сорвался долгий вздох. Ее возлюбленный пошатнулся и едва удержался на ногах. Его лицо просветлело. Дыхание ускорилось. Их взгляды встретились, и они слились в поцелуе. Им ничего не нужно было говорить. Они знали мысли и чувства друг друга. Они веками мечтали об этом освобождении.

Удерживая ее в своих объятиях, Бенвенуто посмотрел на упавшую трость. Но Кэтрин чувствовала, что его спина выпрямилась. Он крепко стоял на ногах. В его теле бурлила сила, которую он не ощущал в себе столетиями. И то же самое было с ней.

–  Il mio gatto, – сказал он. – Мой котенок!

Он широко улыбнулся и кончики усов приподнялись. Сильные руки подхватили и подняли Кэтрин.

– Я смотрю, ты по-прежнему роняешь все подряд.

От нахлынувших чувств она не знала, что ответить. Он крепко поцеловал ее в губы и в порыве восторга откинул голову назад. Снежинки падали на его усы и брови. Он рассмеялся, и его громкий смех пронзил ночную тишину, чтобы затем, отразившись от стен хосписа, унестись куда-то вдаль на крыльях ветра.

– Ты знаешь, что это такое? – с триумфом спросил он. – Ты знаешь, что произошло?

Кэтрин догадывалась, что Бенвенуто обращался не к ней. И она понимала, о чем он говорил. Они снова попали под власть времени. К ним вернулась сила жизни. Стрелки, которые остановились пятьсот лет назад, опять пришли в движение. Стоявшие на месте часы вновь затикали.

Челлини приподнял ее и со смехом закружил. Он держал ее так крепко, что Кэтрин едва могла дышать. Но она тоже смеялась. Сирил и семейная пара, приехавшая в хоспис, смотрели на них с изумлением. Кто бы подумал, что в таком учреждении, где царствовали смерть и печаль, какие-то люди могли восхвалять смертность плоти? И когда ее ноги опустились на землю, Кэтрин – нет, снова Катарина, теперь уже на всю оставшуюся жизнь – услышала, как хрустнуло тонкое стекло под ее изящными каблучками.

Глава 47

Этот январский день во Флоренции был не по сезону солнечным и ярким. Когда Дэвид подъехал к пьяцце делла Синьория, он увидел не только туристов, но и местных жителей, вышедших подышать свежим воздухом и полюбоваться ясным небом. Уличные торговцы протягивали ему карты и сувениры, а один из горожан даже предлагал стать его личным экскурсоводом. Но он уже знал лучшего гида в городе. «Italienisch Mâdchen», «итальянская девушка», как описал ее в своем дневнике герр Линц.

По пути в Италию, на борту межконтинентального лайнера, Дэвид наконец ознакомился с этим необычным документом, похищенным им из ныне сгоревшего замка Пердю. В нем излагались планы чудовищного проекта, посвященного созданию самого огромного музея в истории мира. Неудивительно, что его строительство намечалось в Линце – родном городе Адольфа Гитлера. Автор идеи хотел выставить там все свои величайшие приобретения, кроме, естественно, «Медузы».

Впрочем, Дэвид знал – из уст самого Сант-Анджело, – что подобный предмет уже никогда не появится вновь. Зеркало разбилось, и его магия исчезла. Для людей, попавших под чары «Медузы», все волшебство закончилось. На смену бессмертию пришла обычная жизнь, начавшаяся вновь с того места, где она остановилась. Простая жизнь, не обремененная хворями и болезнями. Этого было достаточно. Сара снова стала здоровой и красивой женщиной. Со стороны казалось, что она вообще никогда не болела. Доктор Росс хотел провести полное исследование этого случая. Он даже приезжал к Дэвиду и просил его о поддержке. Но Гэри, как он выразился, «нажал на тормоза».

– Извините, док, – сказал он Россу, а Дэвид молча стоял рядом. – Мы хлебнули в вашей больнице все, что только могли выдержать. Не обижайтесь, но мы надеемся, что больше не увидим вас снова.

Доктор Росс принял его слова вполне спокойно и достойно. Они проводили его до конца лужайки перед домом. Когда он сел в машину и уехал, Гэри повернулся и опустил ладонь на плечо Дэвида. Его голос был полон благодарности.

– Я не думаю, что ты расскажешь мне правду о том, что действительно произошло тем вечером.

– Это длинная история, – ответил Дэвид. – И ты все равно не поверишь ни одному моему слову.

Гэри медленно кивнул.

– Наверное, ты прав.

Он взглянул на волосы Дэвида.

– Знаешь, скоро они снова потемнеют.

– Приятно это слышать.

– Я уверен, что девушке, о которой ты рассказывал, тоже будет приятно узнать об этом. Как ее звать? Оливия Леви? Честно говоря, стиль Энди Уорхола тебе не к лицу.

Дэвид не сомневался в его правоте. Чтобы уберечь Оливию от сердечного приступа, он на всякий случай купил себе шляпу.

И вот сейчас он смотрел на нее. Оливия стояла на ступенях перед лоджией. Она, как пастушка, управляла группой пожилых туристов. Старички покорно направились за ней к постаменту «Персея». Дэвид находился слишком далеко и не слышал, что говорила Оливия, но ему было видно, как она жестикулировала и выразительно описывала статую, пока седовласые мужчины и женщины жались плотной кучкой, стараясь уловить каждое сказанное слово.

Когда Дэвид примкнул к заднему ряду экскурсантов, Оливия спросила у пожилых людей, что им известно об истории Персея и горгоны. Ей ответил солидный мужчина с внешностью профессора. Он вышел вперед и сказал:

– Царь потребовал у Персея свадебный подарок и хитростью заставил его пообещать ему голову Медузы. Один взгляд горгоны превращал людей в камень. Поэтому герой призвал на помощь нескольких богов.

Некоторые туристы одобрительно закивали головами, и профессор, воодушевившись, продолжил рассказ:

– Гермес дал ему меч. Афина снабдила Персея полированным щитом, в котором можно было увидеть отражение чудовища. И именно глядя в щит, а не в глаза Медузы, герой убил эту горгону.

Оливия захлопала в ладоши. К лацкану ее пиджака был прикреплен пурпурный цветок.

– А как насчет создателя этой величественной статуи? Кто может назвать его имя?

Профессор собирался что-то сказать, но Дэвид опередил его.

– Бенвенуто Челлини!

Все экскурсанты повернули головы и неодобрительно посмотрели на чужака. Оливия, щурясь от яркого солнца, наконец заметила его в толпе. Она начала спускаться по ступеням.

– И кто сделал заказ? – спросила она, ловко обходя старушек и старичков.

– Козимо Медичи.

– С какой целью? – продолжила она опрос.

– Как символ, – торопливо шагая навстречу, ответил Дэвид.

– Символ чего? – прошептала она, когда они обняли друг друга.

– Стойкости. Персей славился тем, что он всегда выполнял невозможное и получал желаемое…

А затем они вообще замолчали. Склонив голову, чтобы поцеловать ее, Дэвид услышал шепот среди экскурсантов. Они уже обсуждали между собой, «кем мог быть этот парень для нашей Оливии». Кто-то начал возмущаться непредвиденной паузой. И тогда профессор в переднем ряду решил взять ситуацию под свой контроль.

– Я читал лекции по искусству в Скрентонском университете, – сказал он, и группа тут же вздохнула с облегчением. – Поэтому мне известен один секрет! Если вы посмотрите на эту статую сзади, то увидите, насколько хитроумно она сделана.

Экскурсанты послушно последовали за ним.

– Посмотрите на шлем, – продолжил профессор. – В извивах орнамента скрыто лицо скульптора. Видите?

– Эти экскурсии не бесплатны, – прошептала Оливия. – Сам понимаешь.

– Я стольким тебе обязан… Одним словом, как вновь назначенный директор отдела новых приобретений чикагской частной библиотеки «Ньюберри», я предлагаю тебе свое сердце, руку и банковский счет с солидной суммой.

– Правда? Тогда я подумаю.

Они слились в поцелуе. Дэвид прижал ее к себе с такой силой, что пурпурный цветок на лацкане Оливии стал плоским, а его шляпа упала. При виде его седых волос она отстранилась и с удивлением спросила:

– Что случилось? Только не говори, что ты покрасил волосы.

– Я оставлю эту часть истории без комментариев.

– О чем еще ты умолчал? – спросила она, оттолкнув его на расстояние руки. – Подожди… С твоей сестрой все в порядке?

– Да, она чувствует себя прекрасно.

– А она помнит о том, что случилось?

– Немного. Мне кажется, она считает те события ужасным сном.

– Чудо, – с понимающим взглядом прошептала Оливия. – Вот как я это назвала бы.

– В любом случае, такое уже не повторится.

– Значит, «Медуза» действительно исчезла?

Дэвид кивнул, и она печально покачала головой. Медальон годами находился в плохих руках, и теперь, после его возвращения, магические свойства амулета были утрачены навсегда.

– Эта статуя представляет собой вершину искусства великого скульптора и художника, – подытожил профессор из Скрентона. – Несмотря на долгую и плодотворную жизнь Челлини – одного из самых выдающихся мастеров Ренессанса, – «Персей» остался его единственным шедевром, уцелевшим до наших времен.

И хотя Дэвид и Оливия могли бы оспорить последнее утверждение, они не сказали ни слова.

Глава 48

В это время герцог уехал, со всем своим двором и со всеми своими сыновьями, за исключением принца, каковой был в Испании; поехали сиенскими болотами; и этим путем он добрался до Пизы. Схватил отраву этого дурного воздуха раньше остальных кардинал; и вот, спустя несколько дней, на него напала чумная лихорадка, и вскорости она его убила. Это был правый глаз герцога; он был красивый и добрый, и его было премного жаль. Я дал пройти нескольким дням, пока не решил, что слезы высохли; затем я поехал в Пизу. [10]10
  Бенвенуто Челлини. Жизнеописание. Перевод с итальянского М. Лозинского.


[Закрыть]

Маркиз отодвинул от себя рукопись и поднес к губам чашку горячего шоколада. За окнами послышался вой полицейской сирены. Он вновь взглянул на последние строки своей автобиографии, написанные в декабре 1562 года. В ту пору он отчаялся и решил прервать описание своей жизни. На протяжении веков Сант-Анджело иногда делал кое-какие записи, которые теперь хранились в подвале его особняка. К чему рассказывать остальную часть истории, думал он, если для этого пришлось бы раскрыть самый важный секрет, лежащий в ее основании? И какой смысл продолжать автобиографию, которая не имела конца?

Однако недавно он заметил в себе радикальные изменения. Его руки вновь обрели утраченный талант. Он набросал эскиз статуи, и тот ему понравился. Маркиз впервые за века заказал глыбу мрамора. Он вдруг почувствовал нараставшую потребность взять ручку и возобновить рассказ о своей судьбе независимо от того, будет опубликована рукопись или нет, поверят ему люди или посчитают его безудержным фантазером.

– Бенвенуто, уже почти полночь, – послышался голос маркизы. – Может быть, пойдешь в постель?

Он повернулся и увидел Катарину, стоявшую в дверном проеме. Ее длинные черные волосы ниспадали на плечи. В белом шелковом пеньюаре она походила на призрачную фею, а ее интонации предлагали нечто большее, чем сон.

– Я пью горячий шоколад, – с улыбкой ответил он. – Не хочешь присоединиться?

Асканио оставил серебряный кувшин на столе.

– Вот почему ты не спишь по ночам.

– Мне нравится ночь. Разве ты не помнишь, как я однажды оснастил студию дюжиной факелов, чтобы работать в любое время суток?

– Я помню, – ответила она, скрывая зевоту ладонью.

– А потом соседи начали жаловаться на стук молотка по ночам.

– И ты все равно запаздывал с каждым заказом. Иногда я удивлялась тому, что герцог не повесил тебя на башне Барджелло.

– Он сам был виноват. Связался с Бандинелли. Когда я думаю о той безвкусице, которую он учинил на пьяцце делла Синьория…

Катарина покачала головой, отказываясь попадаться на крючок. Она слышала все это тысячи раз.

– Я иду спать, – сказала маркиза, подходя к супругу и склоняясь, чтобы поцеловать его в лоб.

Она хотела отойти, но Сант-Анджело обвил ее руками и затащил к себе на колени.

– Помнишь тот вечер, когда я впервые увидел тебя? В руках того хлыща в Фонтенбло?

– На самом деле это я постаралась тогда очаровать тебя. Ты был занят разговором с французским королем, убеждая его в необходимости нового фонтана.

– И он признал правоту моих слов.

– Ты был таким бесстыдным и ненасытным! Мне это очень понравилось.

– Я влюбился в твои глаза.

Они по-прежнему остались фиолетовыми, манящими и полными соблазна.

– Что это? – спросила она, переворачивая страницы рукописи. – A-а, понимаю. Ты решил продолжить автобиографию?

– Я подумываю о такой возможности.

– Тебе придется о многом умолчать. Ты так не считаешь?

– Зато сколько нового я расскажу!

– Тебе никто не поверит.

Он понимал правоту ее слов. Но какая разница? Мастер тем и отличается от ремесленника, что делает свою работу, не тревожась о мнении публики. Они поцеловали друг друга. Она похлопала рукой по его широкому плечу и, выскользнув из объятий, сказала:

– Ты знаешь, где найти меня.

Сант-Анджело допил остатки шоколада и выключил настольную лампу. Ему не хотелось спать. Наверное, Катарина правильно определила причину его бессонницы. У него возникло желание покопаться в старых записях, собиравших пыль в глубоком подвале. Этим вечером он чувствовал странное вдохновение.

Маркиз спустился на первый этаж и, одолев еще один пролет лестницы, подошел к тяжелой стальной двери, которой мог бы позавидовать директор любого солидного банка. Приложив палец и глаз к биометрическим сканерам, он повернул колесо замка, и дверь открылась. Автоматически включился свет. Вентиляторы воздуховодов тихо зажужжали.

Перед ним раскинулась череда подвальных комнат, в которых хранились бронзовые статуи, масляные картины в золоченых рамах, античные гобелены и шкафы, наполненные бесценными геммами. Такой могла быть пещера Али Бабы. Но Сант-Анджело не останавливался. Он направился в самое дальнее и секретное место в подвале. Хотя лампы над его головой имели ту же яркость, что и в других комнатах, этот угол по каким-то причинам всегда казался темнее остальных помещений, как будто некая мистическая сила приглушала здесь яркость освещения. Даже маркиз, при всей его храбрости, старался не задерживаться тут на долгое время. У дальней каменной стены располагался приземистый черный сейф, в котором он держал свои бесценные сокровища. Сант-Анджело пригнулся к замку, ввел комбинацию и, повернув несколько ручек, открыл тяжелую двойную дверцу.

На нижней полке лежал волшебный венок. Рядом на черной вельветовой подушке покоилась гарпа. В среднем отделении хранилась потрепанная кожаная папка с его биографическими записями. Он вытащил ее и положил на крышку сейфа. В затемненном пространстве верхней полки угадывались очертания железной шкатулки. Она тускло поблескивала, как глаз крокодила. Маркиз закрыл двойную дверь, но что-то заставило его остановиться. Он много лет не открывал шкатулку, которую когда-то сделал для хранения магического зеркала. Позже Сант-Анджело поклялся себе, что больше никогда не прикоснется к ней. Но сейчас она манила его. Любопытство стало таким сильным, что он вытащил ее и провел ладонью по круглым дискам, размещенным на крышке. Секретной комбинацией служило прозвище Катарины. Он аккуратно повернул диски и услышал тихие щелчки замков. Сант-Анджело замер, не зная, открывать ли шкатулку или убрать ее обратно в сейф. Однако его пальцы, будто обладая собственной волей, приподняли крышку и откинули ее назад на маленьких петлях.

Холодный свет ламп проник в шкатулку. Какое-то время трофей, покоившийся внутри, не подавал признаков жизни, но затем, пока маркиз удерживал взгляд на зеркале, закрепленном на внутренней стороне крышки, существо пробудилось от долгого сна. Сначала в желтых глазах отразилось смущение. Потом зрачки сузились в отчаянии. Змеи, заменявшие космы волос, зашевелились в воздухе, их крохотные зубы защелкали впустую. Рот горгоны открылся в привычном оскале, словно собирался закричать. Но даже если это был бы крик ярости, кто, кроме маркиза, услышал бы его?

Он наблюдал за ее отражением в зеркале, стараясь не выдавать свой инстинктивный страх. Взгляд отсеченной головы источал бессильную ярость – бурлящую невыразимую злобу. По прошествии веков горгона по-прежнему оставалась нетленным воплощением безумия, смерти и разорения. Он смотрел в ее глаза, как в бездну. Маркиз много раз хотел предать свой приз очищающему пламени. Но при каждом таком случае его рука останавливалась по воле таинственного импульса. Уничтожение головы казалось ему неправильным поступком. Теперь, когда его жизнь стала такой же обычной, как у всех других людей, он не осмеливался уничтожать последнее и живое доказательство бессмертия. Жизнь и смерть, добро и зло – все это являлось частью непознанного космического плана. И хотя маркиз пресек свое вмешательство в законы природы, он не мог преодолеть чувство гордости, восторга и удивления.

Опустив железную крышку и услышав щелчки замков, он поместил шкатулку обратно на верхнюю полку. Маркиз запер сейф и быстро прошел через подвальные комнаты. Он закрыл стальную дверь, повернул колесо массивного запора и, сунув рукопись под мышку, поднялся по лестнице. Его рука твердо сжимала перила. Сильные ноги перескакивали по две ступени за раз. Все это время ему казалось, что за ним молча гналось адское создание, готовое одним гибельным взглядом превратить его живую плоть в холодный камень. Он, не останавливаясь, поднялся на верхнюю площадку лестницы, затем обернулся, взглянул на длинный пролет ступеней и выключил свет. Темнота метнулась к нему, но он успел захлопнуть дверь – так громко, что едва не пробудил всю округу.