Текст книги "Веспасиан. Фальшивый бог Рима"

Автор книги: Роберт Фаббри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

ГЛАВА 9

агн хмуро смотрел прямо перед собой.

– Итак, поскольку ты по зову своего члена отправился в пустыню, – процедил он сквозь зубы. – Антония вновь поймала тебя в свои сети, и нам снова светит грязная работёнка.

Магн вдохнул, и черты его лица разгладились. Веспасиан повернулся к другу.

– Полегчало?

– Полегчало.

– Пока непонятно, должен ли я что-то предпринимать или нет. Она сама ещё не решила, что ей делать с Макроном.

– Чушь, она всё давно решила, – недовольно буркнул Магн. – Неужели и ты вправду веришь, что вы с Корбулоном сидели бы с ней и старшим консулом, слушая её точку зрения на все эти события, не будь вы оба частью принятого ею решения? – Магн на миг умолк, затем выразительно хмыкнул. – Как бы не так! Помяни моё слово, она наверняка уже придумала для нас работёнку, иначе она бы просто велела тебе оставить ларец Капеллы на столе, любезно поблагодарила и отправила домой ужинать.

Вошёл Корбулон. Мельком взглянув на Магна, он прошёл мимо, снял набедренную повязку, повесил её на крючок и устроился над дыркой по другую сторону от Веспасиана. Большую нужду он справил шумно и быстро.

– Скажу честно, я на такое не давал согласия, – заявил он, облегчив кишечник. – Я пришёл в качестве свидетеля вашего разговора, а вовсе не для того, чтобы быть втянутым в политические интриги.

– Нет, Корбулон. Ты пришёл, чтобы вернуть долг. Кстати, до выборов в преторы остаётся всего несколько дней. Так что ты должен благодарить меня хотя бы за то, что теперь твоё имя упоминается вместе с именем старшего консула, чьё мнение многое значит в Сенате. Тебя вполне могут избрать в этом году. Может даже, ты обойдёшь моего брата.

– Я неплохо поработал сам на себя. И да, представитель моей семьи непременно должен победить такого выскочку, как Сабин, – бросил в ответ Корбулон. – Меня заботит другое. Если Антония порушит планы заговорщиков, пятеро весьма влиятельных фигур будут далеко не в восторге.

– Это как понимать?

– Макрон и Ирод упустят свой шанс получить власть. Клавдий потеряет большие деньги. Поппей тоже лишится больших денег и шанса получить хотя бы какую-то власть. Калигула же потеряет лицо, ибо был настолько глуп, что допустил подобные вещи.

Веспасиан на миг задумался. А ведь Корбулон прав.

– Если же станет известно, что ларец доставил Антонии ты, а я тебе помогал, – продолжал Корбулон, – это значит, что мы наживём себе не одного врага.

– Что я тебе говорил, господин, – подал голос Магн. – Держись подальше от политических интриг.

– Заткнись и лучше передай-ка мне ведро.

Вытащив из ведра с чистой водой палку с губкой на конце, Веспасиан стряхнул излишек воды и, присев на корточки, принялся наводить чистоту.

– Калигула против нас ничего иметь не будет. В конце концов, мы убережём его от чудовищной ошибки.

– Это понятно, – согласился Корбулон.

Веспасиан тем временем сунул губку на палке назад в ведро и повращал, смывая с неё грязь.

– Это нужно ради самого Рима, и мы всё это понимаем, – продолжал рассуждать Корбулон. – Но поймёт ли Калигула?

– Конечно поймёт, – ответил Веспасиан, надевая набедренную повязку.

Губка на палке перешла к Магну.

– Или же он, став императором, расценит это как вмешательство в свои планы. Императоры, как известно, не совершают ошибок. Что будет, узнай он, что мы предотвратили его самую большую ошибку?

– А вот это мудро подмечено, господин, – поддакнул Магн, в последний раз пройдясь по ягодицам губкой. – Даже если сейчас ты считаешь Калигулу своим другом, вполне может статься, что впоследствии ты станешь для него напоминанием о его былых промахах.

– Видишь, Веспасиан, это понятно даже твоему слуге с его-то мозгами!

Магн взял ведро и опрокинул его на ноги Корбулону. Грязная вода выплеснулась ему на шлёпанцы.

– Дать тебе губку? – любезно спросил Магн, протягивая, разумеется, грязную.

* * *

– Итак, все присутствующие согласны, что мы должны положить конец козням Макрона, – объявила Антония, когда они снова собрались в её комнате. – Вопрос в другом: как сделать это с минимальным ущербом моим собственным интересам?

Все трое вопросительно посмотрели на неё, но только Азиатику достало мужества задать вопрос:

– Ты имеешь в виду интересы Рима?

– Это одно и то же, консул. Буду с вами честна. В течение последних нескольких лет я единственная, кто стоял между относительно устойчивой государственной властью и возвращением к гражданской войне. Поскольку Тиберий отгородился от внешнего мира, удалившись на Капри, на мои плечи легла тяжкая ноша стравливать друг с другом фракции в Сенате, дабы ни одна не захватила себе слишком большую власть. Именно мне пришлось решать вопрос с Сеяном. Тиберий был слеп и не замечал его козней, Сенат же – слишком напуган, чтобы сказать хотя бы слово против.

Азиатик открыл было рот, чтобы возразить.

– Избавь меня от твоих аргументов, консул. Вы были в храме Аполлона, когда Сенат собрался на заседание, полагая, что им предстоит проголосовать за трибунские полномочия Сеяна. Скажи мне лучше, если бы в письме Тиберия содержалась такая просьба, каковы были бы результаты голосования?

Азиатик надул губы.

– Проголосовали бы единогласно, – был вынужден признать он.

– Верно, потому что любой сенатор испугался бы голосовать против. От мук совести были бы избавлены лишь те, кто, «случайно» забыв про заседание, разъехались по своим поместьям, а также те, кто имел несчастье накануне съесть несвежих креветок.

В ответ на её слова Корбулон тотчас ощетинился, что не скрылось от Веспасиана. Именно этим тот объяснял своё отсутствие на том заседании.

– Мне понятен твой довод, матрона, – признался Азиатик.

– У меня и в мыслях нет оскорбить тебя лично, консул. Я лишь говорю о фактах, каковы они есть. Для меня важно, что когда моего деверя не станет, я по-прежнему смогу оказывать влияние на политику Рима либо через моих внуков, Гая или Гемелла, либо через сына Клавдия. Кстати, в последнее время я всё чаще склоняюсь в пользу такого выбора... – Антония выдержала паузу, давая присутствующим возможность побороть замешательство. – Я ещё об этом скажу. А пока давайте подумаем, как нам помешать планам Макрона, не вызывая у него подозрений. Потому что стоит ему заподозрить, что за этим стою я, как он поведёт себя, словно загнанный в угол зверь. Не пройдёт и месяца, как и Тиберий, и я будем мертвы. Если я попытаюсь сорвать планы Клавдия и Нарцисса по продаже договоров, это тоже его насторожит. Если же Гай пойдёт на попятную и откажется от своего обещания, Макрон также узрит в этом мои происки. Что же нам делать?

– Устранить его, как ты устранила Сеяна, – предложил Азиатик.

– Я уже сделала в этом направлении кое-какие шаги. К сожалению, это долгий путь, если только не подослать к нему наёмного убийцу, от чего лично я воздержалась бы. Нам не нужен мятеж преторианской гвардии, которая, как вам всем известно, ему верна и истолкует его убийство как покушение на свои привилегии.

– Не лучше ли устранить Поппея, домина? – предложил Корбулон с мстительным блеском в глазах. – Нет его, не будет и денег.

– Да, но как? Если я выдвину против него обвинения в измене, Макрон тотчас насторожится. Более того, догадается, что я в курсе его замыслов.

– В таком случае прикажи его убить, – предложил Веспасиан, отказываясь верить собственным ушам.

Сколь же короток оказался путь от получения взяток до предложения убить человека!

– Это имело бы тот же результат, – ответила Антония, без колебаний отвергнув его идею.

– Но только не в том случае, если он умрёт от вроде бы естественных причин.

Антония в упор посмотрела на него. Её губы медленно растянулись в улыбке.

– Отличная мысль, Веспасиан. Это должно сработать. Если Поппей умрёт, Макрон подумает, что ему просто не повезло, и станет подыскивать другого продажного толстосума, на что могут уйти месяцы, если не годы. Что ж, очень даже разумно.

– Да, но как? И кто возьмёт это на себя? – спросил Азиатик. Доводы Антонии его не убедили. – Вряд ли мы сможем внедрить в его дом своего человека, который бы задушил его во сне подушкой. Да и вообще, там слишком много людей, поэтому все на виду.

– Это сделаю я, – негромко предложил Корбулон. – Понимаю, что это не слишком достойный способ убрать сенатора. С другой стороны, он ведь тоже пытался меня убить, причём ещё менее достойным способом. Так что будем считать, что это мой шанс отомстить ему. И я им воспользуюсь.

Веспасиан знал: он больше никогда не сможет посмотреть Корбулону в глаза. Ведь кто, как не он сам, предложил столь низкий способ убрать их общего врага, а вот о собственном участии даже не заикнулся.

– Я помогу тебе, Корбулон, – поспешил он загладить промах, правда с камнем на душе.

Где же те высокие идеалы, которые он проповедовал, когда десять лет назад впервые приехал в Рим? Увы, они разбиты вдребезги. В этот момент он понял, что готов на всё, лишь бы тот образ Рима жил в его сердце и дальше – Рим, которым правит честь, Рим, свободный от гражданских войн, которые положили конец республике. И вот теперь он предлагает защитить этот образ с помощью убийства. Как бы смеялась сейчас над ним его бабка Тертулла, будь она жива, подумал он.

– Спасибо вам, господа, – искренне поблагодарила их Антония. – Знаю, всё это противоречит тому, во что вы привыкли верить. Но я никогда бы не просила вас об этом, будь у меня иные возможности.

Веспасиан и Корбулон посмотрели друг на друга и хмуро улыбнулись. Оба знали, что только что вызвались сделать нечто такое, за что им никогда не будет прощения.

Азиатик прочистил горло. Только что принятое решение его отнюдь не радовало. Тем не менее он понимал, что иного выхода у них нет, и потому перевёл разговор в практическое русло.

– Как же нам достичь нашей цели, если мы решим сделать это в его же доме? Ведь это практически невозможно.

– Только не яд, – сказала Антония. – Его пришлось бы давать долго и мелкими дозами, чтобы со стороны показалось, что Поппей медленно умирает от какой-то загадочной болезни. К тому же это предполагает постоянный доступ на кухню.

После этих слов за столом воцарилось молчание. Все судорожно пытались придумать способ убить человека так, чтобы его смерть показалась естественной, причём не в постели и не за рабочим или обеденным столом.

В конце концов молчание нарушил стоявший в двери Палл.

– Могу я чем-то помочь, домина?

Антония обернулась в его сторону.

– Не сомневаюсь, что у тебя найдутся ценные соображения, Палл. Я всегда рада их слышать, так что можешь прийти нам на помощь.

Управляющий сделал шаг вперёд от двери.

– Ты добра ко мне, домина. У меня есть лишь одно замечание. Если вы хотите, чтобы всё выглядело убедительно, это нужно сделать без свидетелей, а вот тело должно быть найдено в публичном месте. Если мы исключим убийство Поппея в его собственном доме, нам следует найти другое укромное место. Где ещё в Риме бывает Поппей? Куда он ходит? В Сенат, бани, суды? К друзьям на пиры? Ни одно из этих мест нельзя назвать укромным. Он никогда не примет приглашение от тебя, домина. Что касается дома старшего консула, совершать подобное деяние там не пристало – это означало бы утрату всякой порядочности и чести.

Азиатик кивнул в знак согласия.

– Запятнать убийством дом старшего магистрата в Риме – значит искушать терпение богов.

– Верно, – согласился Палл. – Мне видится лишь единственный момент в обозримом будущем, когда Поппей предпочтёт укрыться от посторонних глаз, – это когда он будет заключать тайную сделку.

– А именно, обменивать договоры на долговую расписку в доме Клавдия! – воскликнул Веспасиан. – Ну конечно же! Но это означает, что в наш план придётся посвятить Клавдия и Нарцисса!

– Вот это не проблема, – заявила Антония. – Тем более что дело касается денег. Главное, дождаться момента, когда этот обмен произойдёт. После чего, я уверена, мой сын и его вольноотпущенник будут только рады нам помочь или, по крайней мере, не станут мешать. В конце концов, ведь это им только на руку: им останется долговая расписка, а также договоры на все семь египетских поместий. Думаю, такая перспектива их соблазнит. Кроме того, это на руку и мне самой. Клавдий получит дополнительный доход, а он ему понадобится, если я вдруг решу, что для Рима желательно получить в его лице следующего императора.

– Ты способна решать такие вещи? – Азиатик недоумённо выгнул бровь.

– Всё зависит от того, как в ближайшие несколько месяцев будет себя вести мой сорванец-внук Гай. Но на твоём месте, Азиатик, я бы сохранила дружбу с моим идиотом-сыном.

– Что я и намерен сделать, – ответил консул с заговорщицкой улыбкой.

Антония же вновь переключила внимание на управляющего.

– Спасибо тебе за своевременное замечание, Палл. Коль ты просветил нас относительно места, не найдётся ли у тебя соображений по поводу того, как это лучше сделать?

– Боюсь, что нет, домина, – пристыженно ответил Палл. – Но у меня есть идея, кто бы мог нам помочь в столь щекотливом деле. Тем более, если мы вспомним загадочную кончину одного из эдилов в прошлом году. Могу я пригласить Магна?

– По-моему, прекрасная идея! – радостно воскликнула Антония.

Магн подозрительно обвёл взглядом комнату.

– Боюсь, я плохо тебя понял, домина, – произнёс он, нервно поёрзав на деревянном табурете, который поставили для него на дальнем конце обеденного стола.

– Только не строй из себя дурачка, Магн! – резко бросила Антония. – Вопрос был задан просто, и я уверена, что ты знаешь ответ на него.

– Есть один способ, правда, я сам никогда им не пользовался, но я слышал о нём от одного знакомого, – нехотя признался бывший кулачный боец. – Больше я ничего не знаю, и никогда не делал таких вещей, – поспешил добавить он и с опаской покосился на старшего консула.

– Всё в порядке, Магн, – успокоила его Антония. – Старший консул здесь для того, чтобы услышать от тебя совет, а не затем, чтобы судить тебя.

– Если ты – тот самый Магн, что возглавляет Братство Южного Квиринала, – добавил Азиатик, – и если тебе не даёт покоя «естественная» смерть тамошнего эдила в прошлом году, можешь не волноваться. Сенатор Поллон убедил городского префекта, что ты не имеешь к этому никакого отношения, и вообще, нет ничего странного в том, что здоровый молодой человек был найден на улице мёртвым, но без видимых следов насилия. Ни ран, ни даже синяков. Лично мне было бы интересно узнать, как такое возможно. Будь добр, просвети нас.

Магн облегчённо вздохнул.

– Всё очень просто. Суете головой в бочку с водой, стараясь при этом не оставлять следов на шее или на груди, и держите, пока не захлебнётся. Перед этим его лучше раздеть, чтобы не порвать одежду и чтобы она не намокла. Затем подвешиваете его вверх тормашками – чтобы верёвка не оставила следов, лодыжки лучше обмотать одеялом, – и лупите кулаками по груди, пока не выйдет вода, которой он нахлебался. Но только не сразу. Лучше какое-то время подождать, иначе он оживёт. Затем снимаете, насухо вытираете волосы, одеваете, и вот вам покойник без единого синяка! Кстати, подвешивать лучше рядом с очагом, чтобы, когда его найдут, он был ещё тёплым. Если вам, конечно, это надо...

– Спасибо, Магн, – поблагодарила его Антония.

Веспасиану показалось, что он заметил в её глазах блеск, говоривший о чём-то большем, нежели простая благодарность.

– Есть ещё один способ, – предложил Магн, входя во вкус, – но для этого нужно всунуть воронку в...

– Спасибо, Магн. Можешь не продолжать. Думаю, у нас уже есть решение вопроса. На сегодня всё. Ты свободен.

– Слушаюсь, домина! – буркнул Магн и вышел вон.

Что-то подсказало Веспасиану, что этим вечером его другу вряд ли светят ласки исступлённых рабынь, празднующих Капротинии.

– Итак, господа, – произнесла Антония, как только дверь за Магном закрылась. – Поппей мёртв, но где же будет обнаружено его бездыханное тело?

– У меня есть предложение по этому поводу, – подал голос Палл.

– Я на это надеялась, – с улыбкой ответила Антония.

– Поппей обычно ходит с палкой и считает ниже своего достоинства передвигаться по городу иначе как на носилках. В них он прибудет и в дом Клавдия. Нужно будет посадить тело в носилки. Рабы доставят его на Форум, где, как я предлагаю, их остановит старший консул. Он отдёрнет занавески и, к своему великому расстройству, обнаружит, что такой достойный человек, как Поппей, скончался.

Азиатик расхохотался.

– Великолепно! Более публичное место трудно себе представить. Я с удовольствием сыграю отведённую мне роль.

– Но как мы посадим тело назад в носилки, чтобы носильщикам показалось, что их хозяин жив и что именно он приказывает им нести его на Форум? – спросил Веспасиан.

– Мы создадим иллюзию, что он всё ещё жив.

– Но как?

– А вот это, Веспасиан, оставь мне. Всё не так сложно, как ты думаешь, – заверил его Палл. – Но ты будешь нужен мне, чтобы оставить здесь ларец.

– Итак, господа, думаю, мы завершили наше дело, – подвела итог Антония. – Спасибо, что уделили мне время. Консул, прошу тебя задержаться на пару слов.

– Разумеется, домина.

– Спасибо вам, Веспасиан и Корбулон. Завтра утром мы с Паллом нанесём визит моему идиоту-сыну и его интригану-вольноотпущеннику, чтобы сделать необходимые приготовления, а также довести до их сведения, что отказ выполнить мои пожелания будет иметь для них нежелательные последствия. Вы присоединитесь к нам во втором часу.

– С удовольствием, домина, – ответил Веспасиан, правда, довольно неискренне, и вышел вон.

Корбулон последовал за ним.

Выйдя на дорожку, тянувшуюся вокруг освещённого факелами перистиля, Веспасиан расстроился. Он так и не увидел Ценис, а ведь она почти всегда бывает рядом с хозяйкой.

Думая об этом, пока они молча шагали в обход колоннады, внезапно он сделал для себя одно малоприятное открытие: как секретарь Антонии, Ценис наверняка получила копию письма Корвина. Иными словами, она узнала про Флавию ещё до того, как он успел ей хоть что-нибудь объяснить.

– Ну что я тебе говорил, господин, – сказал Магн, шагнув из тени. – Она действительно приготовила нам подарочек – самое что ни на есть хладнокровное убийство. Насколько я понимаю, это Поппей?

– Он, – резко ответил Веспасиан.

– Что ж, это ещё куда ни шло. Редкостный кусок дерьма.

– Но ты ошибся. Она заранее ничего не планировала. Скажу больше, пребывала в растерянности. Убить его предложил я.

Магн расхохотался.

– Конечно же ты, кто же ещё! Только готов спорить на что угодно, что перед этим она отмела все другие способы, как плохо осуществимые или слишком медленные...

– Этот был единственно возможный, – оборвал его Корбулон. – Я вызвался это сделать, а Веспасиан предложил свою помощь. Антония нас ни о чём не просила.

– Разумеется, нет! Ведь это единственно возможный способ, который она сама предложить никак не могла.

– Почему ты так считаешь? – спросил Веспасиан.

– А что, разве я не прав? – вопросом на вопрос ответил Магн. – Антония в любой ситуации знает, как ей поступить. Но не могла же она сказать такое в присутствии старшего консула! Мол, я хочу, чтобы Поппея убили, но только так, чтобы никто ничего не подумал, и кстати, Веспасиан и Корбулон, не будете ли вы так любезны, чтобы засунуть свою честь сами знаете куда и совершить поступок в духе евнуха из гарема восточного царька или мстительной бабёнки? Вам ничего не мешало отказаться, и, честное слово, она бы поняла ваш отказ.

Веспасиан и Корбулон переглянулись: а ведь, похоже, Магн говорит правду. Веспасиан простонал.

– Просто раз мы подали идею, вполне резонно, что мы же предложили её осуществить. Антония получила то, что ей нужно, причём для этого ей не пришлось просить двух сенаторов, чтобы они убили третьего.

– Да, она мастерица играть в такие игры, – с ухмылкой заметил Магн.

– Кому это знать, как не тебе. Иди и играй с ней, и оставь на ней от моего имени пару синяков.

– Да, такое она любит, причём чем грубее, тем ей больше нравится.

– Верно, иначе зачем ей нужен такой мужлан, как ты? Ладно, увидимся завтра. Нам предстоит нанести один визит. Приходи на заре к дому Гая.

– Понял. Надеюсь, к тому времени я своё дело здесь сделаю. Клянусь Аидом, я бы предпочёл парочку горячих рабынь. Доброй ночи, господин. Зири остаётся со мной, но мои братишки проводят тебя до дома.

– Как ты только терпишь его, Веспасиан? – спросил Корбулон, когда Магн направился в дом ублажать Антонию.

– Так же, как и тебя, Корбулон. С ним не соскучишься.

Ночной воздух был прохладен. Сама ночь – тихая и ясная.

Над городом висела почти полная луна, омывая призрачным светом мраморные стены и колонны храмов и общественных зданий, отчего те казались ещё белее на фоне тёмных кирпичных стен и терракотовых крыш более древних или более скромных построек. То здесь, то там из труб пекарен и кузниц к небу поднимались клубы дыма, постепенно бледнея и растворяясь в ночном небе. Эта мирная картина резко контрастировала с пьяным гомоном, доносившимся из Субуры, – бедная часть города шумно отмечала последние часы праздника рабынь. Свой вклад вносили цоканье копыт и стук железных ободов по мостовой. Торговля и ремесло в городе не утихали даже ночью.

Шагая вслед за Марием и Секстом, Веспасиан и Корбулон быстро спустились с Палатина. Оба молчали, не решаясь посмотреть друг другу в глаза. «Если и бывают случаи, когда цель оправдывает средства, то это он и есть», – размышлял Веспасиан. У подножия Целия Корбулон попрощался с ним и, отказавшись от сопровождения, зашагал вверх по холму.

Втроём они двинулись в обход западного края Субуры. Веселье, похоже, было в самом разгаре. По улицам, горланя похабные песни, бродили пьяные толпы. То здесь, то там вспыхивали потасовки. На мостовой, в лужах собственной мочи и блевотины, валялись те, кто успел напиться до бесчувствия. В тёмных углах и переулках обжимались парочки, а то и вообще бесстыдно предавались на виду плотским утехам.

– Похоже, город сегодня гуляет на всю катушку, – со вздохом прокомментировал Марий, проходя мимо юной рабыни, которую одновременно обихаживали два мужлана-вольноотпущенника, причём оба ещё умудрялись отхлёбывать из меха вино.

– А что ещё нам остаётся? – ответил Секст. – Особенно, если учесть все наши новые передряги.

– Что за новые передряги? – поинтересовался Веспасиан.

– Нехватка зерна; что же ещё. Или ты не знал, господин?

– Это да, – поддакнул Марий. – Месяц назад пайку зерна урезали вдвое, и теперь многие едва сводят концы с концами.

– Это лишь потому, что буря потопила наши зерновозы. Как только придут новые, всё снова войдёт в прежнюю колею, – успокоил их Веспасиан.

– Я бы не стал на это рассчитывать, – возразил Марий, когда они начали подниматься на Квиринал. – Нехватка началась давно, ещё до того, как корабли с зерном потонули. Мой двоюродный брат работает в зернохранилище. По его словам, таких скудных запасов хлеба он не припомнит. Уменьшаться они начали ещё прошлым летом, когда с каждым новым конвоем зерна прибывало всё меньше и меньше. Это пытаются держать в секрете, но он уже слышал разговоры про спекулянтов.

– Но ведь так оно бывает всегда. – Секст с досады даже сплюнул. – Бедняки живут впроголодь, а богачи наживаются на наших страданиях. А все эти сенаторы, разрази их Юпитер!.. Ты уж прости меня, господин.

– Думаю, сенаторы здесь ни при чём, – возразил Веспасиан, с тяжким сердцем думая о том, что Корбулон рассказал ему про Помпония. – Согласно законам, они не имеет право заниматься торговлей.

– Так-то оно так, но что их остановит? – резонно заметил Марий.

– Что ж, порой ты бываешь прав, – согласился Веспасиан.

– Сам знаю. Мой братишка сказал мне, что один из двух уцелевших кораблей разгрузился в каком-то складе. Причём отвечающий за зерно эдил не может выяснить, где тот расположен и кому принадлежит. А значит, на склад нельзя наложить арест.

– Этот эдил – мой брат. Я спрошу у него, почему он не может этого сделать.

– Потому что этот склад хорошо спрятан, вот почему. А такое по силам только сенатору.

– Неужели сенатор настолько глуп, чтобы ввязываться в спекуляции зерном? Если об этом узнает император, ему не сносить головы. Имущество же будет конфисковано.

– Император? А кто он нам? Его не видели в Риме вот уже десять лет. Сидит безвылазно на своём острове. С тем же успехом его могли сбросить в Тибр. И это не только моё мнение.

– Я бы не советовал тебе высказывать его вслух. Оно попахивает изменой.

– Тебе видней, господин. Знаю лишь одно. Зерна в городе осталось всего на один месяц, и все об этом молчат. Императору на это наплевать, зато кто-то пытается хорошо нагреть на этом руки.

Наконец они подошли к дому Гая. Веспасиан отпустил своих провожатых, сунув каждому в руку за труды по денарию. С сонным лицом ему открыл дверь новый темнокожий красавчик, который снова юркнул в раскатанную на полу вестибюля постель.

Веспасиан прошёл по спящему дому, думая о том, что его первый день в Риме прошёл совсем не так, как ему хотелось бы. Он так и не увидел Ценис и теперь заподозрил, почему. Что ещё хуже, он в очередной раз оказался втянут в интриги Антонии, в мир, где единственным мерилом людских поступков служила политическая целесообразность. И вот теперь в довершение ко всему – нехватка зерна. Эта мысль не давала ему покоя. Он уже видел нечто подобное в Киренаике. Но то были происки Ирода Агриппы. Агриппа скупал зерно, предназначавшееся этой провинции. Похоже, теперь то же самое происходит в Риме.

Сбросив тунику, Веспасиан лёг в постель и устремил взор на белёный потолок своей крошечной комнаты. Возможно, всё дело в гибели флота или в эгоизме горстки людей. Одно он знал точно: если кто-то задумал в своих корыстных целях вызвать в Риме беспорядки, лучший способ это сделать – через желудки бедноты.