Текст книги "Дух демона"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 40 страниц)

ГЛАВА 6
ОПАСНЫЙ ПРОСЧЕТ

Забавно, подумал Роджер, дозорные поври теперь торчат на окраинах Кертинеллы даже ночью. Обычно карлики и гоблины возвращались в город сразу после захода солнца. Ночь была любимейшим временем гоблинов, которые, вернувшись под защиту городских стен, предавались азартным играм, выпивке и шумным спорам, неизбежно перераставшим в стычки и потасовки.

Но так было до того, как тетушка Келсо его стараниями «превратилась в дерево», а эти твари приписали «превращение» своему божеству – демону-дракону. После этого они стали более бдительными, боясь, что дракон может появиться снова и самолично проверить, как обстоят дела в их армии.

Роджер улыбнулся. Здорово, что учиненная им маленькая проделка доставила чудищам столько хлопот. Дозорные не особо волновали его. Раз он решил отправиться в Кертинеллу, значит, он туда обязательно пойдет, как бы поври ни пытались ему помешать. Разумеется, наличие стражи было некоторым препятствием на его пути, но дозорные никоим образом не догадывались о том, что он рядом.

Двое поври стояли не шелохнувшись: один, засунув руки в карманы, а другой – пыхтя трубкой с длинным чубуком. Даже в тусклом свете сумерек их береты отливали ярко-красным цветом. Сразу видно, давнишние вояки. Поври называли «красными шапками» за их обыкновение опускать свои береты, зачастую изготовленные из человеческой кожи, в кровь своих врагов. Береты пропитывались особыми маслами, сохранявшими цвет крови, причем с каждой новой жертвой цвет этот становился все ярче. По яркости берета нередко можно было определить, какое место занимает тот или иной поври в своей иерархии.

Роджер отшатнулся, увидев два ярко-красных пятна и представив зверства, совершенные этими тварями, но не изменил своих намерений. Наоборот, мысль о том, сколько человеческой крови пролили поври, чтобы искупать в ней свои береты, лишь придала ему решимости. Исполнив задуманное, он хоть немного отомстит за невинно убитых людей. В центре, там, где находились поври, горел небольшой костер. На расстоянии десяти футов от него горели три факела, образуя полукруг. Оставался лишь один небольшой проход, ведущий в город. Роджер, двигаясь бесшумно, словно облачко, которое на миг заслонило луну, проскользнул за пределы полукруга. Теперь путь в город был открыт, однако Роджер повернулся, прокрался за спинами карликов и нырнул за живую изгородь, находившуюся в нескольких футах отсюда. Он на время затаился, желая убедиться, что поври не заметили его и что поблизости нет других тварей. Затем на животе пополз вдоль кромки кустов, направляясь к своей цели.

– Надо и мне курнуть, – произнес один из поври и тоже достал из кармана трубку.

Как только его рука покинула карман, туда мигом скользнули пальцы Роджера.

– Подсыпь-ка травки, – сказал поври, протягивая своему сородичу трубку.

Второй поври взял трубку и полез за мешком трубочной травы, тогда как первый вновь засунул руку в карман. Мгновением раньше карман покинула рука Роджера, зажав в пальцах добычу – пару странных восьмиугольных золотых монет, имевших хождение на Островах Непогоды.

Роджер заулыбался во весь рот, видя, как поври протянул за своей трубкой другую руку, открывая для него доступ ко второму карману.

– Ты уверен? – чуть ли не в десятый раз спрашивал Белстер О'Комели.

– Своими глазами их видел, – отвечал человек по имени Янсен Бриджес. – Буквально час назад.

– Огромные?

– Каждый из них легко мог бы слопать здоровенного мужчину, и в недрах брюха осталось бы достаточно места для его жены, – ответил Янсен.

Белстер поднялся с пня, служившего ему стулом, и подошел к южной оконечности опушки, на которой размещался основной лагерь беженцев.

– Сколько наших отправилось в город? – спросил Янсен.

– Один лишь Роджер Не-Запрешь.

– Он ходит туда каждую ночь, – несколько недовольным тоном произнес Янсен. Он пришел сюда с севера вместе с людьми Белстера и не питал особых симпатий к Роджеру.

– Ходит, благодаря чему у нас прибавляется съестных припасов, – резко ответил Белстер, поворачиваясь к Янсену.

Он понял, что тот не столько рассержен, сколько раздосадован, и отступил.

– Уж если кто и может пробраться в город, то только Роджер He-Запрешь, – сказал он, обращаясь не столько к Янсену, сколько к самому себе.

– Будем надеяться, – ответил Янсен. – Но мы не можем ждать. Я считаю, нам надо отойти еще миль на пять, хотя бы на то время, пока мы не поймем, насколько опасны их новые «гости».

Белстер выслушал его довод и, немного подумав, кивнул.

– Ступай к Томасу Джинджерворту и все ему расскажи, – велел он Янсену. – Если он согласен, что нам лучше сняться с места этой же ночью, наш отряд будет готов к отходу.

Янсен Бриджес кивнул и двинулся через опушку, оставив Белстера наедине со своими мыслями.

Белстер сознавал, что все больше устает от создавшегося положения. Устает от необходимости скрываться в лесах, устает от поври. А ведь был он когда-то преуспевающим трактирщиком в Палмарисе – городе, который с раннего детства привык считать родным. В пятилетнем возрасте он перебрался туда вместе с родителями из южных земель близ У реала. Более тридцати лет прожил Белстер в этом процветающем городе на берегу пролива Мазур-Делавал. Вначале он был подмастерьем у своего отца-строителя, а потом открыл таверну. Через несколько лет умерла его мать, тихо отойдя в мир иной, а менее чем через год вслед за ней отправился и отец. Только тогда Белстер узнал, что у отца были долги, и это наследство тяжким грузом легло на широкие плечи молодого трактирщика.

Белстеру пришлось продать таверну, но вырученные деньги лишь слегка покрыли сумму отцовского долга. Оставалось одно из двух: либо на десять лет идти в кабалу к кредиторам, либо отправляться гнить в долговую тюрьму Палмариса.

Белстер поступил по-своему: собрал нехитрые пожитки и бежал в дикие северные края, а точнее – в Тимберленд, в Дундалис. Город как раз заново отстраивался после набега гоблинов, произошедшего несколько лет назад.

В Дундалисе Белстер О'Комели обрел свой новый дом и место в жизни. Он открыл таверну под названием «Унылая Шейла». Посетителей было немного – край Тимберленд людным не назовешь. В основном его заведение навещали торговцы, проходившие в теплые месяцы со своими караванами через Дундалис. Но в этом далеком провинциальном городе, где люди привыкли сами обеспечивать себя всем необходимым, Белстеру и не требовалось много денег.

А потом гоблины вновь напали на город, в этот раз – вместе с поври и великанами. И вновь Белстеру пришлось спасаться бегством, только теперь ставки были значительно выше.

Он бросил взгляд в направлении Дундалиса, хотя город находился очень далеко отсюда, за густыми лесами и чередой холмов. Белстер знал, что жители Кертинеллы не захотят рисковать жизнью Роджера He-Запрешь. Для них этот парнишка был легендой, своеобразным предводителем, хотя он редко общался с ними и редко вступал в разговор. Однако после того как он спас несчастную тетушку Келсо, его слава возросла еще больше. Если Роджера схватят и убьют, это значительно подорвет дух жителей Кертинеллы.

– Что тебе известно? – услышал он вопрос. Белстер обернулся и увидел Рестона Мидоуза, также бежавшего с ним из Дундалиса.

– Роджер в городе.

– Знаю. Янсен нам рассказал, – мрачно произнес Рестон. – И о «гостях» тоже. Боюсь, что Роджеру придется крепко потрудиться, чтобы подтвердить справедливость своего прозвища.

– Каково решение Томаса?

– В ближайший час мы уходим отсюда. Белстер задумался.

– Возьми пару лучших своих разведчиков и отправляйтесь в Кертинеллу. Попробуйте разузнать, что сталось с Роджером.

– Думаешь, нам троим удастся его вызволить? – недоверчиво спросил Рестон.

Белстер понимал его состояние: в лагере можно было по пальцам пересчитать тех, кто отважился бы на столкновение с Коз-козио Бегулне и его крепкими сородичами.

– Я прошу лишь разузнать о его судьбе, а не решать ее, – пояснил грузный О'Комели. – Если Роджер схвачен и убит, мы придумаем какую-нибудь убедительную историю о том, почему его нет.

Рестон недоверчиво поглядел на него.

– Для них, – пояснил Белстер, указывая подбородком в направлении лагеря. – Нас не сломило то, что Полуночник, Пони и Эвелин отправились в Барбакан. Но какая бы тяжесть легла на наши сердца, если бы они погибли?

Рестон понял.

– Роджер нужен им, – согласился он.

– Им нужно верить, что Роджер трудится не покладая рук ради их свободы, – добавил Белстер.

Рестон кивнул и направился подыскивать тех, с кем он мог пойти на разведку. Белстер вновь остался один. Он стоял и глядел в глубь леса. Да, Белстер О'Комели очень устал, его давил груз ответственности. Он ощущал себя отцом ста восьмидесяти детей, из которых один особенно тревожил его своими рискованными проказами.

Белстер искренне надеялся, что проказник вернется невредимым.

Прихватив добычу, Роджер решил, что пора уносить ноги. Но тут ему на глаза попался моток веревки, какой пленники обычно перетаскивали бревна. Роджер не смог устоять перед искушением. Он обмотал веревку вокруг крепкого ствола дерева, а сам, держа в руках оба конца, вернулся туда, где покуривали ничего не подозревающие поври.

Вскоре Роджер уже находился в лесу. Он решил на обратном пути спугнуть эту парочку. Если они так и проторчат бездвижно до его возвращения, он сможет немного позабавиться. Они бросятся за ним, и тогда петли, обвитые у них вокруг ног, затянутся и вояки рухнут на землю.

Быть может, ему удастся стащить у кого-то из них драгоценный берет, пока эти чудища выпутываются из веревок.

Роджер отложил эти мысли на потом. Город был совсем близко, тихий и темный. Он заметил нескольких гоблинов, шныряющих по улицам. И все. Даже их игорный дом, устроенный в одном из центральных зданий, сегодня был непривычно тих. Он еще раз убедился, насколько эти твари поверили в его трюк с тетушкой Келсо и слухам о драконе. Гоблины и поври старались изо всех сил, опасаясь нового появления своего беспощадного хозяина.

Теперь Роджер даже жалел, что не придумал другой причины исчезновения тетушки Келсо.

Впрочем, что толку сожалеть об этом сейчас? Именно так сказал себе Роджер, подходя к городу. Просто в эту ночь ему придется действовать более осторожно. Не будет привычных перебежек от дома к дому, когда он успевал проверить содержимое карманов у кого-нибудь из поври и подбросить что-нибудь не столь ценное другому, а потом наслаждаться зрелищем вспыхнувшей драки. Нет, сегодня он направится прямо к погребам, чтобы всласть наесться самому и добыть припасов для беженцев, скрывавшихся в лесу.

Дверь погреба оказалась заперта: в скобы была продета массивная цепь, скрепленная тяжелым замком.

И где они только раздобыли все это? – размышлял Роджер, почесывая щеки и подбородок и оглядываясь по сторонам. И зачем столько ухищрений, если они все равно не помогут?

Вздохнув от скуки, Роджер достал спрятанный за ухом кусок проволоки с заостренным концом и просунул его в замочную скважину. Он приблизил ухо к замку, чтобы лучше слышать звуки механизма. Проволока повернулась, потом еще. Внутри что-то несколько раз щелкнуло, и вскоре дужка замка отскочила. Роджер отодвинул ее и принялся развязывать цепь, но потом остановился и задумался. Он вдруг понял, что совсем не голоден.

Он оглянулся по сторонам, вслушиваясь в тишину и пытаясь определить, насколько тревожна обстановка в городе. Может, ему все же удастся немного поразвлечься этой ночью. Потом он вернется сюда и прихватит что-нибудь съестное для своих друзей.

Цепь с замком он взял с собой, но дверь открывать не стал.

Роджер едва успел отойти на пару шагов, когда позади послышалось глухое урчание. Тогда он понял, от чего его уберегла судьба. Парнишка метнулся к двери и припал ухом к ее шершавому дереву.

Изнутри доносилось уже не урчание, а рычание, которое, не успел он и глазом моргнуть, перешло в громкий злобный лай.

Роджер метнулся к соседнему дому. Отыскав со стороны фасада неплотно пригнанную доску, он отогнул ее и запихал внутрь цепь и замок, которые слишком гремели и мешали бежать. Потом он проворно и бесшумно влез на крышу.

К погребу, отпуская проклятия на каждом шагу, подошел поври.

– Ну, чего разбрехалась? – проворчал он. Голос его напоминал скрежет каменных жерновов.

Поври потянулся к двери, но остановился и почесал затылок, сообразив, что здесь чего-то недостает.

– Чтоб тебе провалиться! – процедил сквозь зубы Роджер, видя, как поври поспешно удалился тем же путем, каким пришел. В таких ситуациях парень обычно оставался сидеть не шелохнувшись. Но сейчас волосы у него на затылке вдруг стали дыбом и инстинкт диктовал Роджеру убираться отсюда, и побыстрее. Он отошел к дальнему концу крыши и прыгнул в темноту. В городе поднялась тревога. Один за другим вспыхивали факелы. Тишину ночи нарушил топот ног и громкие крики: «Вор!»

Роджер перескакивал с крыши на крышу, скатывался вниз и поднимался по стенам, пока не перемахнул через частокол и не оказался в загоне для скота, находившемся на северо-западной окраине города. Пригнувшись к земле, парень стал пробираться среди коров, стараясь ничем не тревожить их и шепотом уговаривая животных не поднимать шума.

Наверное, ему так и удалось бы беспрепятственно пройти через стадо, поскольку сонные коровы не обратили особого внимания на его появление. Но на его беду в стаде находились не только коровы.

Если бы мысли Роджера не были так заняты погоней, он бы сообразил, что находится на скотном дворе, принадлежавшем ранее Розину Делавалу, а у того имелся бык, причем самый свирепый во всей Кертинелле. Розин держал быка в отдельном стойле, так как бодливая скотина любила пустить в ход рога и коров после этого частенько было трудно подоить. Но теперь на скотном дворе хозяйничали поври, которых в одинаковой степени забавляли и мучения раненых коров, и страдания гоблинов, которых они посылали сюда за молоком или на убой очередной коровы.

Пробираясь между коровами, Роджер больше оглядывался назад, чем смотрел вперед. Он отпихнул одну сонную тушу, потом слегка оттолкнул другую и сразу почувствовал, что эта громадная корова совсем не собирается уступать ему дорогу.

Роджер опять толкнул ее и… застыл на месте. Перед ним лежал полусонный бык весом не менее двух тысяч фунтов. Роджер не стал будить его, а тихо и медленно попятился назад, но, к несчастью, наткнулся на корову. Послышалось недовольное мычание.

Бык фыркнул и повел по сторонам тяжелой рогатой головой.

Роджер отскочил в сторону, забежал за спину разбуженного быка, затем вновь промчался перед самым его носом. Парню пришла в голову шальная мысль: заставить быка вертеть головой до тех пор, пока она не закружится и тупое животное не рухнет на землю. Но маневр не сработал. Бык двинулся прямо на Роджера, поддевая землю своими острыми рогами.

Парню оставалось только одно – вскочить быку на спину.

Зная, что шуметь ни в коем случае нельзя, он все же не удержался и вскрикнул. Бык взбрыкнул, захрипел и в слепой ярости ударил копытами по земле. Затем нагнулся и прыгнул, опустив голову и резко мотнув ею так, что едва не задел рогами плечо Роджера.

Роджер сумел-таки удержаться на бычьей спине, пока разъяренное животное неслось к дальнему концу загона, где за забором темнел лес. Как нельзя кстати, смекнул Роджер, поскольку с другой стороны сюда неотвратимо приближалась толпа поври и гоблинов. Они что-то кричали и показывали в сторону загона.

Бык изо всех сил рванулся вперед, потом остановился как вкопанный и резко дернулся вправо, а затем влево. Роджер держался, как только мог, схватившись прямо за бычьи рога. На втором повороте бык потерял равновесие, и сообразительный парень тут же воспользовался представившейся возможностью. Он согнул одну ногу и со всей силой уперся ею в рог, повернув бычью голову еще больше влево.

Бык споткнулся и упал. Роджер мгновенно спрыгнул с его спины и бросился бежать. Прежде чем ревущая громадина сумела вновь подняться на ноги, парень перемахнул через изгородь.

Бык приблизился к забору. Хотя Роджер видел, как со стороны города по обе стороны частокола бежали гоблины, он остановился и хвастливо произнес, обращаясь к быку:

– А я ведь мог бы сломать тебе шею.

Сказав это, он щелкнул пальцами перед самым носом быка.

Бык фыркнул, ударил копытами и наклонил голову.

Роджер разинул рот:

– Похоже, ты не понял.

Бык отреагировал по-своему: он начал крушить частокол.

Роджер устремился в лес. Позади него животное рьяно ломало забор, подбрасывая в воздух колья. Наконец бык расчистил себе проход и выскочил на полянку. Гоблины приближались, и, совершенно неожиданно для Роджера, бык превратился в его союзника.

– Ай-иии! – завопил один из гоблинов. Среди своих тупых соплеменников он считался находчивым. Находчивость и здесь не изменила ему. Гоблин схватил одного из сотоварищей и швырнул его прямо под ноги быку. Жертва находчивости дважды перекувырнулся в воздухе и больно шлепнулся на землю. Стараясь не стонать, гоблин отполз в сторону, только бы не привлечь к себе внимание быка, который теперь гнался за улепетывающими гоблинами.

Роджер, восседая на дереве, с истинным наслаждением следил за происходящим. Он просто завопил от радости, когда бык поддел на рога одного из замешкавшихся гоблинов. Рог пропорол тому ногу и раздробил коленную чашечку. Бык мотал головой, заставляя отчаянно кричащего гоблина болтаться в воздухе, перекатываясь через могучую бычью шею. Потом двинулся дальше, неистово дергаясь из стороны в сторону. Гоблин еще некоторое время продолжал мотаться, словно чучело, затем рухнул на землю. Однако быку этого явно было мало, и он, поддевая копытами дерн, вновь бросился на гоблина, прежде чем тот попытался уползти и скрыться.

Роджер добрался до конца сука, на котором сидел, раскачался и перепрыгнул на ветку другого дерева и двинулся дальше, держа путь на север, к лагерю беженцев. Вспомнив про оставленные цепь и замок, он пообещал себе, что вернется за ними в следующую ночь. С их помощью можно будет устроить поври не одну закавыку. Несмотря на то, что ему не удалось побывать в погребе и пришлось столкнуться с быком, неунывающий Роджер считал, что ночь прошла успешно. С легким сердцем, пританцовывая, он спустился с дерева и направился в сторону тех двух дозорных, которых опутал веревкой. Он увидел их издалека; они сидели на земле, отчаянно стараясь выпутаться. Судя по всему, шум и крики в городе привлекли их внимание, они вскочили, а дальше все произошло именно так, как рассчитывал Роджер.

Жаль, конечно, что он не видел эту сцену с самого начала. Ладно, достаточно и того, что он увидел две трубки, валявшиеся в пыли, и услышал глухие проклятия своих жертв. Это пришлось ему по сердцу, и на лице Роджера появилась озорная улыбка. Теперь можно возвращаться.

Но тут послышался странный шум.

– Это еще что? – недоуменно спросил Роджер, прислушиваясь.

Он не знал, что такое собаки-ищейки, и вначале даже не понял, что они идут по его следу. Но поскольку лай становился все громче, он сообразил, что собаки приближаются, и поспешно вскарабкался на раскидистый дуб, стоящий отдельно от других деревьев, и стал вглядываться в темноту.

В отдалении мерцали факелы.

– Ишь, какие упрямые, – пробормотал Роджер, покачав головой. Он по-прежнему был уверен, что этим тварям не удастся найти его в ночном лесу.

Он начал было слезать с дерева, но разом передумал, ибо теперь лай раздавался совсем рядом. Вскоре он заметил четырех собак. Роджеру уже доводилось видеть этих животных – Розин Делавал держал двоих псов, помогавших ему пасти коров. Но то были небольшие дружелюбные собаки, вечно виляющие хвостами и готовые играть с ним и вообще со всеми. Эти же были совсем другой породы, да и лай их не напоминал добродушное тявканье: громкий, угрожающий, словно из кошмарного сна. Судя по черным силуэтам, которые Роджер сумел разглядеть в темноте, эти собаки были намного крупнее собак Розина.

– Откуда же они их взяли? – пробормотал юный воришка.

Да, до сих пор в Кертинелле он еще ни разу не наталкивался на собак. Роджер огляделся по сторонам, подыскивая место, чтобы спуститься как можно дальше от ищеек. И вдруг он понял: если он спустится вниз, собаки его разорвут. Оставалось полагаться лишь на удачу, и Роджер стал карабкаться как можно выше, надеясь, что, потеряв его из виду, свирепые псы утратят к нему интерес.

Он не знал особенностей воспитания этих собак. Ищейки сгрудились у основания ствола, принюхались, поскребли когтями кору и начали лаять. Одна даже подпрыгивала, царапая ствол.

Роджер с тревогой глядел на юг, видя, как неотступно приближаются к нему огни факелов и все слышнее становится гвалт толпы его преследователей. Надо заставить собак умолкнуть или каким-то образом выбраться отсюда.

Он не знал, с чего начать. У него было лишь единственное оружие – небольшой ножик, который годился только для ковыряния в замках, но не для сражения. Да будь у него сейчас даже огромный меч, его все равно била дрожь от одной мысли оказаться внизу, рядом с оскаленными мордами. Роджер почесал затылок, продолжая оглядываться по сторонам. И зачем только его угораздило влезть на это дерево, стоящее так далеко от остальных деревьев?

Ответ был очевиден: он не до конца представлял, на что способны враги.

– Допустить такую промашку, – ворчал на себя Роджер, видя, как пространство под дубом наполняется поври. В считанные секунды его дерево было окружено со всех сторон этими жестокими дворфами, среди которых находился и ухмыляющийся Коз-козио Бегулне. Роджер слышал, как сподручные Коз-козио поздравляли того с мудрым решением – доставкой в Кертинеллу крэгготских ищеек. Именно так называлась порода этих собак.

Теперь Роджер окончательно понял, что проиграл.

– Эй ты, слезай-ка вниз, да поживее, – заорал Коз-козио Бегулне. – Мы же тебя видим, так что валяй вниз, или, клянусь тебе, я сожгу под тобой это проклятое дерево. А потом мои собачки доедят то, что от тебя останется, – издевательски добавил он.

Роджер знал: свирепый Коз-козио отнюдь не шутит. Бессильно пожав плечами, он опустился на нижние ветви дерева, оказавшись в поле зрения предводителя поври.

– Вниз! – потребовал Коз-козио уже более суровым и зловещим тоном.

Роджер недоверчиво глядел на разъяренных собак.

– Что, нравятся мои крэгготские песики? – спросил Коз-козио. – Мы разводим их на Джулиантах специально для охоты на крыс вроде тебя.

Коз-козио Бегулне подал знак своим подручным, и те быстро подошли к собакам, защелкнули на них ошейники с шипами и уволокли прочь. При том состоянии неистовства, в каком находились ищейки, это было непростым и опасным делом. В свете факелов Роджер наконец-то смог рассмотреть крэгготских ищеек. Конечно, эти звери совсем не походили на собак Розина. Мощные головы, широкая грудь, мускулистое тело и длинные тонкие лапы. Короткая их шерсть была коричневого и черного окраса, а глаза пылали в ночной темноте красным светом, словно адский огонь. Даже теперь, когда собак увели, Роджер никак не мог решиться сойти вниз.

– Спускайся! – вновь зарычал Коз-козио Бегулне. – Последний раз повторяю.

Роджер спрыгнул на землю.

– Роджер Биллингсбери к вашим услугам, добрый дворф, – поклонившись, сказал он.

– Ему привычнее называться Роджером Не-Запрешь, – подсказал кто-то из поври.

Роджер улыбнулся, принимая комплимент. Сильный удар Коз-козио напомнил ему, что игра окончена.