Текст книги "Дух демона"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 40 страниц)

– Нашла время для игры, – саркастически прошептала она, попадая под магическую силу камня.

Равновесие ей представлялось в виде кружка, надетого на кончик вязальной спицы. Если поднять краешек этого кружка вверх, появится свет.

Вместо этого Пони опустила его вниз.

Костер неожиданно потускнел, огни факелов замигали и начали слабеть, пока не превратились в искорки света. Поначалу Полуночник подумал, что это порыв ветра. Наверное, ветер дул где-то в вышине, предположил он, поскольку его кожа не ощущала дуновения. Мысль показалась ему нелепой: какой ветер смог бы с такой легкостью потушить огромный костер?

Затем опустилась полная мгла, и Дар, по-прежнему державший путь к западной стене, сбавил шаг, не видя заграждения и не зная, где ему перепрыгивать.

– Это Джилсепони с ее камешками, – предположил Джуравиль, хотя сам эльф опасался, что причина неожиданной мглы может оказаться иной и свидетельствовать о появлении демона-дракона.

Эльфу однажды уже пришлось столкнуться с этим исчадием, когда он покинул идущего на Аиду Элбрайна и повел беженцев под прикрытие Эндур'Блоу Иннинес. Тогда демона-дракона окружало облако тьмы. Правда, та тьма отличалась от нынешней, и скорее, была сравнима с волной отчаяния, подступившей к сердцу, чем с отсутствием света для глаз.

– Они ослеплены, – сказал Элбрайн, заметив, как лихорадочно мечутся враги на всем протяжении дороги. Полуночник понял, что они потеряли из виду не только его, но и землю под ногами, и стены вокруг.

– Я тоже ничего не вижу, – быстро отозвался Джуравиль.

Элбрайн задумался. Он надеялся, что Пони действительно удалось с помощью магии ослепить врагов. Эльф говорит, что тоже перестал видеть. Но почему сам он видит?

Кошачий глаз – вот и ответ. Самоцвет, вделанный в обруч, что был надет у него на голове. Как бы там ни было, Полуночник не собирался упускать открывавшуюся возможность. Он телепатически приказал Дару повернуться и скакать назад, туда, где находился костер и узники. Как уже прежде не раз бывало, Элбрайн стал «глазами» коня и, общаясь с ним при помощи бирюзы, направлял его бег.

– Держись крепче, – велел Элбрайн Джуравилю, и тот охотно подчинился, ибо стрелять в кромешной мгле из лука он не мог.

Они приближались к центру города. Полуночник старался изо всех сил, помогая Дару объезжать бредущих ощупью гоблинов и поври и держаться подальше от двух великанов, маячивших возле домов. Внезапно конь вылетел из тьмы и оказался прямо перед костром. Большинство врагов продолжало блуждать в потемках, разыскивая Элбрайна, но громадный Мейер Дек стоял возле огня, поигрывая тяжелым мечом.

Бросив взгляд в сторону, Элбрайн заметил среди цепочки пленников Роджера, лихорадочно пытавшегося открыть замок кандалов.

– Долго же мне пришлось ждать, – спокойно и лениво произнес великан.

– Мне тоже, – угрожающим тоном ответил Элбрайн.

Самое главное сейчас – подольше удержать внимание великана и всех остальных.

– И мне тоже! – раздалось за спиной у Элбрайна.

С этими словами Джуравиль пустил стрелу прямо в лицо Мейеру Деку.

Великан отшатнулся, но с таким же успехом он мог оставаться неподвижным; метко пущенная стрела в последнее мгновение отклонилась и пролетела мимо.

– Быть этого не может, – пробормотал Джуравиль.

Полуночник лишь тяжело вздохнул. Он понял, в чем дело, поскольку уже видел такое прежде. Когда он сражался в лесу с Улгом Тик'нарном, Элбрайн тоже никак не мог понять, почему его стрелы не попадают в поври.

Судя по всему, земная магия оберегала и Мейера Дека. Даже если бы великан сражался, будучи голым и не имея никакого оружия, кроме собственных рук, такая магическая защита обеспечивала ему серьезные преимущества. Полуночник не сомневался в этом.

– Ну что, Полуночник, пошли! – прогремел великан.

Он запрокинул голову и затрясся от издевательского смеха.

Однако веселье разом оборвалось, когда послышались тревожные крики сотоварищей Мейера Дека. Все пленники, а с ними и Роджер разбежались в разные стороны. Некоторые напали на ближайших к ним врагов и завладели их оружием, другие побежали со всех ног прочь или взобрались на заграждения.

– Это еще что? – заревел великан, озираясь вокруг. – Забудьте о них! – чуть ли не выл он, указывая на Элбрайна. – Забудьте обо всех, кроме этого! Это Полуночник! Мне нужна его голова!

Элбрайн пришпорил коня. Нет, он не поскакал прямо на Мейера Дека. Было бы глупо затевать с ним бой прямо сейчас. Вместо этого Полуночник пустил Дара вкруговую. Конь поскакал, давя копытами врагов. Звенел меч Элбрайна, нанося смертельные удары, а Джуравиль вновь пускал стрелы из своего маленького лука. Сейчас требовалось создать замешательство, и двое всадников на великолепном коне мастерски справлялись с этой задачей.

Элбрайн содрогнулся, увидев человека, раздробленного молотом поври, затем другого, расплющенного палицей великана. Однако большинству пленников удалось бежать, перебравшись через заграждения и скрывшись в лесу. На стене, напротив костра, Полуночник заметил Роджера. Парень улыбнулся ему, помахал рукой и скрылся из виду.

Наведенная магической силой тьма рассеялась. Элбрайн пустил коня по проезду в направлении окраины, расправляясь с ошеломленными врагами, которые оказывались поблизости. Затем он резко развернулся и вновь поскакал к центру города, стараясь привлечь внимание к себе и отвести угрозу от пленников.

Полуночник продолжал кружить, и казалось, что Дар всегда бежал на один шаг впереди своих преследователей, в числе которых находился и разъяренный Мейер Дек. Джуравиль запел насмешливую песенку, сопровождая каждую строчку мастерски пущенными стрелами.

Так прошло несколько минут. Дар тяжело дышал. Кольцо преследователей сжималось, и Элбрайн благоразумно решил, что пора кончать эту игру. Он направил коня к ближайшему участку заграждения. Перебравшись через него, всадники устремились в ночь. Полуночник решил двинуться на юго-восток, затем, дав большой крюк, повернуть к лагерю беженцев. Пленников придется вручить заботам Роджера и Пони.

Однако Элбрайну пришлось изменить свои замыслы, когда на южной окраине он заметил массивную фигуру Мейера Дека. Великан переступил через заграждения и побежал в лес.

Значит, сражения с великаном не избежать.

– Мы должны держать их в замешательстве, – сказал Джуравиль, перебираясь со спины Дара на ветку ближайшего дерева.

– Этим придется заняться тебе, – ответил Элбрайн. – У меня неотложное дело на юге.

– Великан? – недоверчиво спросил Джуравиль. – Но он же заколдован!

– Я уже видел подобную магию, – сказал Элбрайн, – и я знаю, как с ней справляться. Он хочет со мной сражаться. Что ж, он это получит!

Джуравиль ничего не сказал вослед удаляющемуся Элбрайну.

Погоня за пленниками едва ли даже могла называться погоней. Гоблины и поври кружили по лесу, не зная толком, куда двигаться. Вскоре многие прекратили это занятие, во-первых, потому, что не понимали, за кем гонятся, а во-вторых – им вовсе не улыбалось столкнуться один на один с Полуночником.

Только упрямый Мейер Дек продолжал идти вперед, призывая Элбрайна выйти и сразиться с ним.

Благодаря этим призывам Полуночник достаточно точно знал, где находится великан. Его порадовало, что погоня захлебнулась, и ослепленный яростью Мейер Дек остался один. Но вначале, подумал Элбрайн, ему необходимо разыскать Пони.

– Солнечный камень, – пробормотал он.

Элбрайн вспомнил, как с помощью этого камня Эвелин сломил магическую защиту Коз-козио Бегулне. Но он тут же вспомнил, что в сумке Эвелина солнечного камня не оказалось; самоцвет исчез в момент взрыва Аиды.

Тогда Полуночник взглянул на свой меч. В его рукоятку был вделан особый камень, представлявший собой сочетание различных самоцветов, включая и солнечный камень.

Впереди появилась массивная фигура фоморийца. От лужайки, где находился Элбрайн, его отделяли лишь кустарники да несколько сосен.

– Помоги мне, Ураган, – прошептал Элбрайн.

Он объехал лужайку, скрываясь за деревьями, и появился с противоположного ее конца, когда великан был уже на полпути.

Мейер Дек несколько опешил, удивившись, что человек осмелился открыто выйти ему навстречу.

– Ты отправился сюда искать меня, – спокойным голосом произнес Элбрайн. – Ты меня нашел. Так давай кончать с этим.

– Кончать с тобой! – послышался громогласный ответ.

Мейер Дек подозрительно озирался по сторонам.

– Я здесь один, – уверил его Элбрайн. – Насколько мне известно, разумеется. Ты все время пытался идти за мной по следу, но я сам вышел на твой след.

Полуночник телепатически передал Дару несколько приказов, велев коню прийти ему на помощь, если подведет солнечный камень. Затем он спрыгнул с седла, держа в руке меч, и медленным, твердым шагом пошел навстречу фоморийцу.

С каждым его шагом злорадная улыбка на лице Мейера Дека становилась все шире. Великан предполагал, что по возвращении в город у него могут быть кое-какие неприятности. Еще бы: ведь он швырнул вожака поври в костер. Но разве все они – великаны, гоблины и даже упрямые поври – не склонятся почтительно перед ним, когда он войдет в город с головой Полуночника? Мейер Дек не допускал даже мысли о собственном поражении. На нем были особые браслеты с шипами – подарок демона-дракона, и потому никакому оружию не одолеть их магической силы.

Однако, к полному удивлению великана, Полуночник стремительно пробежал последние пятнадцать футов, подпрыгнул и сделал быстрый выпад, сильно ударив его в живот. Сверкающий меч прорвал одежду и кожаный пояс и почти наполовину вошел в глубь живота Мейера Дека.

Элбрайн сразу же вытащил меч и сплеча ударил великана по колену. Как он и предполагал, нога великана дернулась, и Элбрайн, проскользнув под массивными, словно стволы деревьев, бедрами великана, упал и покатился головой вперед. Тяжеленный меч великана ударил по траве, не причинив ему вреда.

Сделав пол-оборота и поджав под себя ноги, Полуночник вновь прыгнул на великана, когда тот лишь начал поворачиваться, и нанес ему еще один удар, глубоко ранив подколенное сухожилие. После этого Элбрайн соскочил и обежал вокруг великана, затем резко повернулся, чтобы находиться с Мейером Деком лицом к лицу.

Великан явно испытывал боль и замешательство. Одной рукой он крепко прижимал вываливающиеся из раны кишки.

– Ты верил, что доспехи твоего демона спасут тебя от моих ударов, – сказал Элбрайн. – Однако подарок Бестесбулзибара обернулся против тебя, Мейер Дек, ибо моя магия, магия милосердного Бога, несравнимо сильнее!

В ответ Мейер Дек зарычал и бросился на Элбрайна.

Полуночник выпрыгнул вперед, вскинул над головой меч, словно намеревался парировать удар. На самом деле он даже не надеялся остановить сокрушительный удар меча великана, и Элбрайн это прекрасно сознавал. Поэтому он в последний момент отскочил в сторону, позволив вражескому мечу полоснуть воздух, а потом вновь ударил Мейера Дека в живот.

Мейер Дек сумел довольно быстро зажать в руке тяжелую рукоятку своего меча и частично отвести удар. Затем он резко отвел руку в сторону. Рукоятка ударила юркого Элбрайна в его раненое плечо, и тот кувырком полетел на землю.

Элбрайн не потерял равновесия и тут же вскочил на ноги. Однако после тяжелого удара правое плечо саднило и дергалось. Мейер Дек, увидев, что получил небольшое преимущество, бросился вслед за Элбрайном, бешено размахивая мечом.

Великан сделал неторопливый выпад, проверяя оборону Элбрайна. Меч Полуночника со звоном ударился о массивное лезвие великаньего меча, потом еще раз, отводя его в сторону.

– А ты хорошо умеешь махать своим тощим мечом, – заметил великан.

– К сожалению, только не тогда, когда он находится у тебя в брюхе, – ответил Элбрайн.

Как и следовало ожидать, Мейер Дек свирепо зарычал и взмахнул своим мечом, нацелившись снести Элбрайну голову с плеч.

Однако Полуночник к этому моменту уже находился на коленях и, едва массивное лезвие просвистело у него над головой, сразу же поднялся. Его меч метнулся влево, вправо, потом опять влево, после чего он нанес три лобовых удара, нацеленных великану в живот.

Элбрайн тут же нырнул вниз, потому что великан внезапно изменил направление и ударил слева. На этот раз лезвие прошло так низко, что Полуночнику пришлось распластаться на земле.

Мейер Дек бросился вперед, поднял свою ножищу и с силой топнул, рассчитывая тяжеленным сапогом вдавить Элбрайна в землю.

Элбрайн откатился, потом еще раз. Великан продолжал надвигаться. Откатившись в третий раз, Полуночник поджал под себя ногу. Когда Мейер Дек вновь занес свою огромную ногу, Элбрайн распрямился, словно пружина, схватил обеими руками рукоятку Урагана, уперев ее в грудь, и с силой вонзил меч в подошву великаньей ноги прежде, чем тот успел топнуть.

Лезвие пропороло кожу сапога, как бумагу, и вонзилось в ногу. Мейер Дек пытался высвободиться, но Элбрайн не сдавался.

Вся поляна содрогнулась, когда Мейер Дек с размаху повалился на спину. Великан ощущал, как Элбрайн, вспрыгнув на его бедро, стал подниматься вверх по туловищу. Мейер Дек попытался схватить его своей свободной рукой, но взмахом меча ему отсекло фалангу одного пальца и ранило другие.

Полуночник добрался до массивной груди великана, затем подпрыгнул, оказавшись над его плечом, и нанес удар в шею. Затем он отскочил назад и, оказавшись на ногах, обежал корчащегося великана, стараясь не зацепиться за его огромный меч.

Элбрайн успел отбежать на двадцать футов, когда Мейер Дек шатаясь поднялся на ноги. Кровь фонтаном хлестала у него из шеи. Исход всего этого был ясен.

– Нет, ты заплатишь мне за все, жалкая крыса! – зарокотал Мейер Дек. – Я раскрою тебя надвое. Я…

Великан замолчал, приложил покалеченную руку к шее, затем поднес к лицу, с удивлением увидев, что она залита кровью. Мейер Дек оторопело оглянулся на Элбрайна.

Тот, убрав меч в ножны, садился на коня.

– Ты мертв, Мейер Дек, – объявил Элбрайн. – Единственное, что могло бы тебя спасти, – это магия милосердного Бога. Но вряд ли Бог будет милосерден к тому, кто совершил столько отвратительных преступлений.

Полуночник развернул коня и поскакал прочь.

Мейер Дек хотел было двинуться вслед за ним, но остановился и вновь поднял руку, проведя ею по шее. Когда он убедился, что кровь безостановочно струится из его шейной раны, он крепко зажал ее и бросился в сторону Кертинеллы.

Но, еще не успев пересечь поле, великан почувствовал, как у него холодеет тело. Он ощутил прикосновение смерти и увидел, как глаза заволакивает тьма.

ГЛАВА 14
ПРАВЫЕ И ВИНОВАТЫЕ

– Да что ж это делается, господин священник? – стуча зубами и заикаясь, спрашивала женщина. – Я так и не возьму в толк, что вам понадобилось от бедной старой Петтибвы.

Отец-настоятель Маркворт недоверчиво посмотрел на женщину, зная, что она – отнюдь не такая дурочка, какой старается казаться. Естественно, она сильно напугана, вот и несет разную чушь. Еще бы! Ее вместе с мужем Грейвисом и сыном Греди вытащили прямо из принадлежавшего им маленького трактира «У доброго друга», что в бедном квартале Палмариса, и привели сюда.

Маркворт отметил про себя: надо будет поговорить с братьями Юсефом и Данделионом. Принуждение должно быть скрытым, незаметным для принуждаемых. А эти своими жестокими действиями лишь насторожили всех троих, и теперь вытянуть из них какие-либо сведения будет намного труднее. Не окажись там самого Маркворта, его подручные явно покалечили бы это семейство, а то и вовсе убили бы их сына Греди.

– Не волнуйтесь, госпожа Чиличанк, – с притворной улыбкой произнес отец-настоятель. – Мы просто разыскиваем одного из наших собратьев, только и всего. У нас есть основания полагать, что этот человек встречался с вашей дочерью.

– Киска? – воскликнула женщина, и от Маркворта не ускользнуло, что в ней что-то шевельнулось, хотя он и не представлял, о какой «Киске» идет речь.

– Я говорю о вашей приемной дочери, – вновь сказал он. – О сироте из Тимберленда.

– Киска, – искренне согласилась Петтибва. – Бродячая Киска, так мы ее звали, вы же знаете.

– О таком имени я не слыхал, – признался отец-настоятель.

– Ну, Джилл, так ее звали по-настоящему, – пояснила трактирщица. – Точнее, это часть ее имени. О, как бы я хотела снова увидеть мою Джилли!

Джилли. Маркворт несколько раз мысленно повторил это имя. Джилли… Джилсепони… Пони. Да, все прекрасно совпадает.

Если вы нам поможете, то, скорее всего, увидите ее, – пообещал довольный Маркворт. – У нас есть все основания полагать, что она жива и здорова.

– И служит в королевской армии, – добавила Петтибва.

Маркворт ловко скрыл свою досаду. Если Петтибва и ее семейство не знают ничего нового, то вряд ли от них будет много толку.

– Я же говорила другому вашему священнику, что не знаю, куда отправили мою девочку, – продолжала трактирщица.

– Другому священнику? – повторил отец-настоятель.

Неужели брат Квинтал уже успел ее порасспросить? – с удивлением и надеждой спросил себя Маркворт. Если это так, значит, Квинтал обязательно должен был обнаружить связь между Эвелином и семьей Чиличанк.

– Вы, наверное, имеете в виду кого-нибудь из монахов Сент-Прешес? – осторожно спросил Маркворт.

– Нет, здешних братьев я знаю почти всех. Как-никак отец Добринион сам венчал мою Джилли, – с гордостью произнесла Петтибва. – А у того священника была такая же темно-коричневая сутана, как ваша. И выговор у него был такой, как у людей из восточных земель. Санта-Мир-Абель, так вы назвали ваше место? Припоминаю, он тоже был оттуда.

Отец-настоятель придумывал способ удостовериться, что это был действительно Квинтал, не вызвав подозрений Петтибвы. Однако словоохотливая женщина сама пришла ему на помощь.

– Он был такой большой и толстый, клянусь вам! – сказала она. – Вы, должно быть, хорошо кормите их у себя в Санта-Мир-Абель. Скажу вам по правде, и вам самому не мешало бы чуточку поправиться!

На какое-то мгновение Маркворт опешил: на мускулистом теле Карающего Брата не было ни складки жира.

И вдруг он понял и теперь едва сдерживал волнение:

– Брат Эвелин? – прошептал он. – С вами говорил брат Эвелин из Санта-Мир-Абель?

– Эвелин, – сорвалось с языка Петтибвы. – Да, господин, вы правы. Брат Эвелин приходил расспросить меня о моей Джилли.

– Она тогда жила с вами?

– Нет, к тому времени она уже давно находилась в армии, – вздохнула Петтибва. – А он хотел разыскать ее. Расспрашивал, откуда она родом и как оказалась у нас с Грейвисом. До чего ж обходительный мужчина!

– И вы рассказали ему?

– А как же! Все и рассказала, – призналась Петтибва. – Я не собираюсь гневить церковь!

– Советую вам хорошенько помнить эти слова, – сухо произнес отец-настоятель.

Он понимал, что кусочки мозаики начинают складываться в цельную картину и между ними не остается пустых мест. Скорее всего, Эвелин повстречал эту Пони, или Джилли, где-то возле Пирет Талме, после вторжения поври, и затем отправился с ней через Палмарис на север. Там они встретились с кентавром. Маркворт предполагал, что девчонка уцелела после взрыва на Аиде, равно как и ее таинственный дружок по кличке Полуночник, которого, сам того не желая, живописал Смотритель. И теперь камни находились у них.

– Я могла бы приготовить вам замечательную жирную поджарочку, – лепетала Петтибва, когда Маркворт вернулся к разговору.

Судя по ее пышным формам, подумал он, еда занимала в ее жизни одно из важнейших мест.

– Я бы не отказался, – ответил отец-настоятель. – Но только не сейчас.

– Уж конечно, не сейчас, – согласилась Петтибва. – Приходите к нам в трактир сегодня вечером или когда сможете, и я на славу угощу вас.

– Боюсь, что сегодня вы не вернетесь в трактир, – объявил ей Маркворт, поднимаясь из-за массивного стола отца Добриниона и делая знак брату Данделиону, который скрывался в тени просторного кабинета. – И в ближайшее время тоже, – добавил он.

– Но…

– Вы только что сказали, что не собираетесь гневить церковь, – перебил ее Маркворт. – Я помню эти слова, любезная Петтибва Чиличанк. Наше дело – исключительно важное и безотлагательное, и оно не идет ни в какое сравнение с доходами вашего жалкого трактира.

– Жалкого? – повторила Петтибва настороженным и сердитым тоном.

– Брат Данделион проводит…

– А я так не считаю! – огрызнулась трактирщица. – Я, господин отец-настоятель, не враг церкви, но у меня есть своя жизнь и своя семья.

Маркворт не стал отвечать; он порядком устал от этой болтливой женщины и был достаточно раздосадован ее словами. По сути дела, она лишь подтвердила то, что он и так знал. Он вновь сделал знак брату Данделиону. Тот подошел к Петтибве и схватил ее за круглый локоть.

– А ну-ка пустите меня! – закричала трактирщица, пытаясь вырваться.

Данделион вопросительно взглянул на Маркворта.

Отец-настоятель кивнул. Тогда монах вновь схватил Петтибву, уже сильнее. Она попыталась вырваться, но хватка Данделиона была железной.

– Поймите же, госпожа Чиличанк, – ледяным тоном произнес Маркворт, приблизив к ней свое старческое морщинистое лицо. – Вы все равно пойдете с братом Данделионом, какие бы действия ему ни пришлось для этого применить.

– И после этого вы еще называете себя благочестивым человеком? – бросила ему Петтибва, однако ее злость прошла, уступив место обыкновенному страху.

Она вновь попыталась вырваться, но брат Данделион сильнее сжал пальцы и больно ударил ее, заставив замолчать.

От нестерпимой боли у трактирщицы подкосились ноги. Тогда Данделион просунул ей руку под мышку и обвил плечо. Так он повел Петтибву из кабинета, не переставая сдавливать ее пальцы.

Маркворт, безразличный к страданиям трактирщицы, вернулся за стол.

Едва Данделион и его жертва скрылись в дверях, в кабинет вошел порядком рассерженный настоятель Добринион.

– Это так вы обращаетесь с моими прихожанами? – сурово спросил он.

– Так церковь обращается с теми, кто не желает ей помогать, – холодно ответил отец-настоятель.

– Не желает? – недоверчиво повторил Добринион. – Или не может? Семейство Чиличанк – исключительно честные и порядочные люди, кого ни спросите. Если они не могут помочь в ваших поисках…

– В моих поисках? – загремел Маркворт, вскакивая на ноги и ударяя кулаком по столу. – Вы думаете, будто я один заинтересован в них? Да вы хоть в состоянии понять важность всего этого?

Добринион замахал рукой, пытаясь успокоить распалившегося старика. Однако примирительный жест лишь подбавил масла в огонь.

– Мы нашли еретика Эвелина, – пролаял он. – Представьте, мы нашли его. Мертвого, чего он и заслуживал, погибшего при взрыве на Аиде. Вероятно, против него восстал его же союзник – демон-дракон. Или он слишком переоценил собственную власть и силу, ибо гордыня всегда была в числе его многочисленных грехов!

Настоятель Добринион едва ли был способен хоть как-то ответить. Его в равной степени ошеломили слова Маркворта и беспредельная ярость, с какой тот их произносил.

– А эта женщина, – продолжал отец-настоятель, указывая костлявым пальцем на дверь, в которую вышли Петтибва и Данделион, – и ее коварное семейство могут располагать кое-какими ответами, касающимися местонахождения наших камней. Наших камней, дарованных Богом Санта-Мир-Абель и украденных вором и убийцей Эвелином Десбрисом, да будет проклято его злое имя! Известно ли вам, отец Добринион, какое количество самоцветов он похитил? Если эти камни попадут в руки врагов церкви, война станет повсеместной, можете не сомневаться!

У Добриниона возникло подозрение, что здесь отец-настоятель передергивает. Он успел поговорить с магистром Джоджонахом, и того пропавшие камни вовсе не волновали так, как Маркворта. Но Добринион и сам был старым человеком, чье время в этом мире быстро приближалось к концу. Он понимал значимость репутации. Превыше всего Добриниону хотелось, пока он еще возглавлял Сент-Прешес, добиться канонизации брата Аллабарнета. И здесь он вполне поддерживал упорное стремление Маркворта вернуть камни.

Пожалуй, он мог бы сейчас сказать обо всем этом отцу-настоятелю. Но того было не остановить. Маркворт вошел в раж и начал вдруг излагать учение церкви, затем заговорил о магистре Сигертоне – прекрасном человеке, убитом Эвелином. С Сигертона он перескочил на семейство Чиличанк и с пафосом заявил, что владельцы трактира могут быть единственной нитью, способной привести к вероломной девчонке и похищенным самоцветам.

– И не надейтесь, что здесь я отступлюсь, – закончил Маркворт, понизив голос до угрожающего шепота. – Если попытаетесь мне помешать, я отплачу вам в тысячекратном размере.

У Добриниона даже вытянулось лицо. Он не привык, чтобы ему угрожал человек, входивший с ним в один орден.

– Как вам известно, магистр Джоджонах отправился в Сент-Хонс для улаживания дел, связанных с канонизацией брата Аллабарнета, – уже спокойным тоном произнес Маркворт. – Я в любой момент могу вернуть его и зарубить канонизацию на корню.

Добринион уперся ногами в пол и расправил плечи. Ему показалось, что отец-настоятель переступил очень опасную грань.

– Я признаю, что вы являетесь главой Абеликанской церкви и человеком, облеченным огромной властью, – произнес Добринион. – Но вопрос канонизации простирается за пределы вашей личной власти и подлежит решению всеми аббатами, а не одним лишь отцом-настоятелем Санта-Мир-Абель.

Маркворт засмеялся, не дав ему договорить.

– Зато я мог бы рассказать удивительные истории про брата Аллабарнета, – со злорадной усмешкой сказал он. – Позабытые свидетельства, обнаруженные в подземельях Санта-Мир-Абель. Скажем, дневник этого досточтимого брата, где он описывает свои странствия по восточным землям. Чего там только нет! И шумные скандалы, и разные непотребства с женщинами, и обильные возлияния. Даже мелкая кража!

– Это невозможно! – вскричал Добринион.

– Очень даже возможно, – не колеблясь, мрачным голосом возразил Маркворт. – Сфабриковать подобные истории и придать этим записям соответствующий внешний вид – пара пустяков.

– Ложь не выдержит испытания временем, – не сдавался Добринион. – Такую же клевету изливали и на святого Гвендолина Морского, но это не помешало причислить его к лику святых!

– Но оттянуло канонизацию почти на двести лет, – бесцеремонно напомнил ему отец-настоятель. – Возможно, ложь не выдержит испытания временем, впрочем, как и ваши старые кости, друг мой.

Добринион с трудом удержался, чтобы не упасть. У него было чувство, будто его жестоко избили.

– Я намерен собирать сведения всеми необходимыми для этого средствами, – бесстрастно произнес Маркворт. – В данный момент Грейвис, Петтибва и Греди Чиличанк задержаны по подозрению в заговоре против церкви и самого Бога. Возможно, мне придется говорить и с этим Коннором Билдеборохом, чтобы выяснить, не является ли и он причастным к заговору.

Добринион хотел было ответить, однако решил удержать свои мысли при себе. Коннор Билдеборох – любимый племянник палмарисского барона, и барон относится к нему как к сыну и наследнику. А Рошфор Билдеборох обладает немалой силой и влиянием. Но пусть отец Маркворт убедится в этом сам, решил Добринион. Этот старый мерзавец рискует нажить себе очень могущественного и опасного врага.

– Как желаете, отец-настоятель, – ответил Добринион и с кратким поклоном вышел из кабинета.

Когда за ним закрылась дверь, Маркворт насмешливо фыркнул, считая, что поставил Добриниона на место.

В тот вечер Коннор Билдеборох направился в трактир «У доброго друга». Интересно, думал он, удастся ли ему сегодня узнать от Дейнси Окоум что-нибудь новенькое. Служанка трактира отнюдь не была красавицей, да и умом не блистала, но отличалась достаточной наблюдательностью. Это было на руку Коннору, который не раз пользовался ее простодушием в своих целях.

Племянник барона частенько наведывался в этот трактир, хотя, сказать по правде, после разрыва его брака с Джилл отношения между ним и Петтибвой Чиличанк стали достаточно натянутыми. Однако ее сын Греди по-прежнему был рад считать молодого аристократа своим другом, и даже Грейвис не слишком винил Коннора за расстроившийся брак. Как-никак, ведь это Джилл отказала ему в выполнении супружеских обязанностей.

И потому Коннор продолжал бывать в трактире «У доброго друга», хотя человек его положения, несомненно, встретил бы радушный прием в лучших тавернах Палмариса. Но там он был лишь одним из знатных посетителей, а здесь, среди привычного шума и гама, он ощущал свое превосходство во всем.

К удивлению Коннора и многих завсегдатаев трактира, заведение оказалось закрытым. Освещены были только две комнаты для постояльцев, находившиеся на втором этаже, и кухня. Коннор заметил, что лучик света выбивался и из-за ставен небольшой комнатки в задней части дома, где когда-то жила Джилл, а теперь обитала Дейнси.

Он осторожно постучал в дверь и негромко позвал девушку:

– Дейнси, выйди и объясни, что у вас происходит.

Ответа не было.

– Дейнси Окоум, – уже громче позвал Коннор. – Ты бы видела, сколько народа околачивается на улице. Нас что, так и будут мариновать?

– Дейнси здесь нет, – ответила девушка, неумело стараясь изменить голос.

Коннор отпрянул. Его удивило, что в голосе звучал какой-то страх.

– Черт побери, да что здесь происходит? – спросил он.

Опять молчание.

– Дейнси, это Коннор… Коннор Билдеборох, племянник барона, – уже жестче произнес он. – Я знаю, что ты прячешься за дверью и слышишь каждое мое слово. Я требую, чтобы ты объяснила мне, что здесь происходит!

Вместо ответа послышалось негромкое всхлипывание.

Это еще более взволновало и насторожило Коннора. Здесь явно что-то случилось, и, быть может, нечто ужасное.

– Дейнси! – теперь уже закричал он.

– Ой, господин Билдеборох, прошу вас, ступайте отсюда, – послышался умоляющий голос. – Я не сделала ничего плохого. Уж и не знаю, какими прегрешениями хозяин с хозяйкой могли так разозлить церковь. За моей дверью нет греха. И сплю я всегда одна… ну, было с вами… и всего-то два, нет, три раза.

Коннор лихорадочно пытался разобраться в услышанном. Прегрешения против церкви? Со стороны семейства Чиличанк?

– Быть этого не может! – громко произнес племянник барона.

Он намеревался со всей силой ударить в дверь, но сдержался и решил поступить по-иному. Девчонка напугана, и явно не без причины. Если он напугает ее еще сильнее, то из Дейнси вряд ли удастся что-нибудь вытянуть.

– Дейнси, – тихим и ласковым голосом заговорил Коннор, стараясь успокоить ее. – Ты же меня знаешь, и знаешь, что я – друг семьи Чиличанк.

– Не припомню, чтобы хозяйка ставила вас так высоко, – резко ответила Дейнси.

– Но ты же знаешь, в чем причина, – сказал Коннор, изо всех сил стараясь говорить спокойно. – Тебе известно, что я не виню Петтибву за то, что она терпеть меня не может. Но я по-прежнему прихожу сюда и считаю это место своим домом. Я не враг семейству Чиличанк и не враг тебе.