Текст книги "Дух демона"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 40 страниц)

– Неужели кто-то своей решимостью способен превзойти брата Фрэнсиса? – спросил магистр Джоджонах.

Оба взглянули в сторону Фрэнсиса, который склонился над картами, до мельчайших подробностей изучая Барбакан.

– Брат Фрэнсис тоже обладает верой, – согласился Браумин. – Жаль, что она ведет его не по тем дорогам. Возможно, он все же отыщет правильный путь. Похоже, что время, проведенное в обществе славного альпинадорца, пошло ему на пользу.

Магистр Джоджонах не ответил, а продолжал сидеть, внимательно глядя на Фрэнсиса. Кажется, действительно веселый дух Андаканавара немного разгладил внутренние морщины этого человека. Но Джоджонах не торопился утверждать, будто Фрэнсис переменился.

– Если мы не найдем проход к центру горы, где же нам тогда еще искать? – спросил брат Браумин. – И что будем делать, если и ее плоская вершина не поведает нам ничего важного?

– Тогда мы продолжим поиски с помощью гематита, – ответил магистр.

– Думаю, нам стоило бы так поступить с самого начала.

Магистр Джоджонах кивнул, ничуть не удивившись этому заявлению. Он и сам понимал: первоначальный осмотр Аиды прошел бы намного легче, если бы монахи использовали магические камни. Но Джоджонах отказался от такого решения, вспомнив опыт общения брата Браумина с Андаканаваром. Ведь никто не знал наверняка, покинул дух демона-дракона эти места или продолжает витать где-то рядом. И если не сведущий в магии альпинадорец сумел посредством духовного контакта выйти к месту их стоянки, то что же тогда говорить про демона-дракона!

– Будем пока полагаться на свой разум и умение, – ответил Джоджонах. – Если этого окажется недостаточно, тогда пустим в ход магические камни.

Брат Браумин вполне доверял своему наставнику и потому согласился с таким решением.

– Когда брат Фрэнсис должен установить связь с отцом-настоятелем? – спросил он.

– Я велел ему обождать до утра. Думаю, эта дыра – неподходящее место для духа отца-настоятеля, и было бы неразумно открывать ему доступ сюда.

Сказанное многое объяснило брату Браумину, в особенности – причину хорошего настроения брата Фрэнсиса.

– Пусть все идет своим чередом, – решил брат Браумин. Он положил руку на широкое плечо магистра Джоджонаха и пошел заниматься делами, которых всем хватало.

Прошло часа три, и монахов начало беспокоить долгое отсутствие брата Делмана и тех, кто ушел вместе с ним. Еще через час магистр Джоджонах решил, что пора прибегнуть к помощи гематитов. Он уже был готов отдать соответствующее распоряжение, когда монахи, несущие дозор с западной стороны лагеря, крикнули, что видели свет факела.

Вскоре магистр Джоджонах увидел, как из прохода у подножия Аиды появилась фигура человека и со всех ног побежала в сторону лагеря.

– Это брат Делман, – сообщил Браумин, когда бежавший несколько приблизился. Он стремительно несся вниз по склону, постоянно рискуя потерять равновесие и споткнуться.

– Всем собраться и приготовиться к обороне! – скомандовал магистр Джоджонах.

Монахи привычно распределились: одни взяли в руки магические камни, другие – оружие, а третьи направились, чтобы защищать лошадей.

Брат Делман запыхавшись вбежал в лагерь.

– Где остальные? – тут же спросил магистр Джоджонах.

– Там… внутри, – хватая ртом воздух, ответил Делман.

– Они живы?

Молодой монах выпрямился и запрокинул голову, глотая воздух и стараясь прийти в себя. Когда он взглянул на Джоджонаха, страхи магистра значительно уменьшились.

– Да, живы, – спокойным голосом ответил брат Делман. – Если только не случится обвал, других опасностей там нет.

– Тогда почему ты убежал оттуда? И почему так взбудоражен? – спросил Джоджонах.

Мы там обнаружили… странное существо, – ответил брат Делман. – Человек… вернее, наполовину человек, наполовину лошадь.

– Кентавр? – спросил брат Браумин.

Брат Браумин пожал плечами, впервые услышав это слово.

– У кентавра туловище, плечи, руки и голова – человеческие, – объяснил брат Фрэнсис. – А в остальном он напоминает лошадь: четыре ноги и вообще все, что присуще лошадям.

– Да, кентавр, – согласился брат Делман. – Он находился в пещере, когда на него обрушилась гора. Целые глыбы камней.

– Вы его откопали? – спросил магистр Джоджонах.

– Мы не знаем, откуда начинать, – ответил брат Делман.

– Несчастное создание, – сочувственно произнес брат Браумин.

– Так оставьте его в этой могиле, – отрезал брат Фрэнсис, и всем показалось, что он вновь стал прежним Фрэнсисом. Джоджонах и Браумин лишь беспомощно пожали плечами.

– Но, брат Фрэнсис, – возразил Делман, – этот кентавр жив!

– Ты ведь только что сказал… – напомнил ему магистр Джоджонах.

– Да, глыбы камней, – договорил за него брат Делман. – По всем признакам он должен быть мертв. Должен! Никто не смог бы пережить такую чудовищную тяжесть. Внешне он и выглядит, словно мертвый: весь покалеченный и высохший. Но он жив! Он открыл глаза и умолял меня, чтобы я его убил!

Трое старших монахов застыли с раскрытыми ртами; младшие братья взволнованно перешептывались.

– Ну а ты? – наконец спросил магистр Джоджонах.

– Я не смог, – ответил брат Делман, которого, судя по всему, ужасала сама эта мысль. – Я представляю, как он мучается от боли. Но я не мог лишить его жизни.

– Бог не посылает нам непосильных испытаний, – отчеканил брат Фрэнсис.

Магистр Джоджонах бросил на него неодобрительный взгляд и поморщился. Временами эта старая фраза использовалась всего лишь как отговорка, которую отцы церкви привычно твердили прозябающим в нищете крестьянам, хотя сами жили в роскоши.

Однако Джоджонах сознавал, что сейчас не время для дебатов, и потому никак не отозвался на замечание Фрэнсиса.

– Ты поступил правильно и справедливо, – сказал он Делману. – Остальные братья находятся возле кентавра?

– Да, возле Смотрителя, – ответил брат Делман.

– Как ты сказал?

– Смотритель. Так зовут этого кентавра. Я оставил братьев возле него, чтобы хоть как-то облегчить его страдания.

– Пойдемте посмотрим, что мы в состоянии сделать, – сказал магистр Джоджонах и, обращаясь к брату Браумину, добавил: – Собери все камни, кроме двойных, и возьми с собой, брат Фрэнсис, – громко произнес он, чтобы слышали все, – ты возглавишь охрану повозок.

Теперь уже брат Фрэнсис скорчил гримасу, но магистру Джоджонаху было не до него. Старый монах двинулся вслед за братом Делманом, желая поскорее увидеть Смотрителя – создание в какой-то степени бессмертное.

Путь не был длинным, да и брат Делман шел быстро. К тому времени, когда впереди показались огни факелов, Джоджонах вовсю пыхтел, сопел и отирал с лица пот. Молодые монахи почтительно расступились перед магистром, и он опустился на колени перед искалеченным телом кентавра.

– Ты же по всем признакам должен быть мертв, – сухо произнес магистр Джоджонах, изо всех сил стараясь скрыть ужас.

Удивительно, что каменные глыбы пощадили человеческое туловище и переднюю часть конской половины кентавра. Все остальное было придавлено гигантской каменной плитой, поднимавшейся из низкого коридора прямо к вершине разрушенной горы. Но и неповрежденная часть Смотрителя была жутким образом повернута так, что его глаза все время смотрели на каменную могилу. Некогда мускулистые руки кентавра сейчас висели как плети, словно от голода его тело пожирало само себя. Магистр Джоджонах приблизился и наклонился настолько, насколько позволяло его грузное тело, изучающе и сочувственно глядя на кентавра.

– Можешь не сомневаться, я и чувствую себя мертвым, – ответил Смотритель.

Его голос, когда-то густой и звучный, теперь дрожал от истощения.

– По крайней мере, все к тому идет. Тебе не понять, насколько мне больно.

Кентавру удалось-таки повернуть голову, чтобы разглядеть магистра. Затем он удивленно наклонил голову, уставился на Джоджонаха и горько усмехнулся.

– Почему ты смеешься? – спросил его магистр.

– А, значит, у тебя есть сын? – спросил Смотритель.

Магистр Джоджонах оглянулся через плечо на брата Браумина, который беспомощно развел руками. Почему это странное создание в такое время и в таких условиях вдруг задает подобный вопрос – было недоступно пониманию их обоих.

– Нет, – просто ответил магистр Джоджонах. – У меня нет ни сына, ни дочери. Мое сердце отдано Богу, а не женщине.

Кентавр сдавленно рассмеялся.

– Сколько же ты потерял, – сказал он, подмигнув магистру.

– А почему ты спрашиваешь об этом? – удивился магистр Джоджонах. Что, если здесь – не просто случайное совпадение? – подумал он.

– Да ты напоминаешь мне одного человека, – ответил Смотритель, и по его тону чувствовалось, насколько ему дороги и приятны воспоминания о старом друге.

– Монаха? – уже настойчивее спросил Джоджонах.

– Безумного монаха, как он сам себя именовал, – ответил кентавр. – Не дурак выпить, но все равно хороший человек он был… или есть, если ему удалось выбраться из этого проклятого места.

– А как было его имя? – спросил магистр Джоджонах.

– Он был мне братом, – продолжал кентавр, разговаривая больше с собой, чем с окружающими. Складывалось ощущение, будто он находится где-то далеко. Может, он впал в забытье или бредил.

– Если не по крови, то братом по делам, – произнес Смотритель.

– Его имя? – громким голосом напомнил брат Браумин, подходя ближе и наклоняясь к самому лицу Смотрителя.

– Эвелин, – тихо ответил кентавр. – Эвелин Десбрис. Самый замечательный из всех людей.

– Его необходимо спасти во что бы то ни стало, – раздался голос сзади.

Все монахи обернулись и увидели брата Фрэнсиса, в руке которого ярко светился бриллиант.

– Тебе было поручено возглавить защиту лагеря, – сказал ему магистр Джоджонах.

– Я не подчиняюсь приказам магистра Джоджонаха, – послышался ответ, и тогда Джоджонах понял, что отец-настоятель Маркворт воспользовался телом Фрэнсиса и появился среди них.

– Мы должны вытащить его отсюда, – продолжал Маркворт, осматривая каменную глыбу.

– У вас не хватит сил поднять гору, – сухо сказал Смотритель. – Как и мне не хватило сил удержать ее, пока мои друзья выбегали отсюда.

– Твой друг Эвелин? – торопливо спросил Маркворт.

– Другие мои друзья, – ответил кентавр. – Не успел спросить их имен.

Он умолк и сморщился, поскольку, когда он поворачивался, чтобы взглянуть на собравшихся, скала немного подвинулась, причинив ему боль.

– Нет, вам ее не поднять, – простонал кентавр.

– Это мы еще посмотрим, – сказал отец-настоятель. – Почему ты до сих пор жив?

– Откуда я знаю!

– Остается только допустить, что ты – бессмертное существо, – с иронией и упреком продолжал Маркворт.

Он раздвинул собравшихся и опустился на корточки рядом с магистром Джоджонахом.

– Забавная мысль, – подхватил Смотритель. – Мне всегда говорили, что я малость упрямый. Может, просто я отказался умирать.

Маркворту такой ответ явно не понравился.

– Взять моего отца, так он умер, – продолжал кентавр. – И мама тоже умерла больше двадцати лет назад. Молнией ее ударило – вот такая странная смерть у нее приключилась! Выходит, я – вовсе не бессмертный.

– Возможно, в твое тело вселился бессмертный дух, – не унимался Маркворт.

– А разве не все духи бессмертные? – решился перебить его Джоджонах.

Колючий взгляд Маркворта положил конец разговорам на эту тему.

– Некоторые духи, – отчеканил он, глядя на Смотрителя, но адресуя слова Джоджонаху, – способны входить в тело и поддерживать его жизнь, хотя телу давным-давно надлежало бы быть мертвым.

– Дух во мне – мой собственный, правда, он не слишком твердо держится на ногах, – заявил кентавр, с трудом улыбаясь и подмигивая. – А вот хороший глоток «болотного вина», если у вас есть с собой, чуть-чуть уменьшил бы мою боль.

Лицо Маркворта ничуть не изменилось.

– Я взаправду не знаю, почему не умер, – уже серьезным голосом признался кентавр. – Наверное, я умер, когда глыба придавила мне ноги и потащила вниз. Честно скажу, у меня желудок больше недели все время стонал и просил меня умереть.

Отец-настоятель Маркворт едва слушал речь Смотрителя. Он достал другой камень, небольшой, но мощный гранат, который позволял распознавать малейшее проявление магии. С помощью этого камня Маркворт обследовал плененного кентавра и почти сразу нашел ответ.

– На тебе какая-то магия, – объявил он Смотрителю.

– Либо это, либо удача, – вставил магистр Джоджонах.

– Скорее неудача, – заметил кентавр.

– Магия, – вновь с уверенностью произнес отец-настоятель. – У тебя на правой руке.

Смотрителю стоило немалых усилий повернуть голову настолько, чтобы увидеть правое предплечье.

– Проклятый дракон и все его чертовы сестрички, – проворчал он, увидев кусок красной ткани, которой Элбрайн обвязал ему руку почти у самого плеча. – Элбрайн думал, что делает мне добро. Два месяца страданий, два месяца полной голодухи, а эта проклятая тряпка не дает мне помереть!

– Что это такое? – спросил магистр Джоджонах.

– Целебная ткань эльфов, – ответил Смотритель. – Эта чертова штука затягивает мои раны с той же скоростью, с какой эта чертова гора наносит их мне! Оказывается, даже без воды и пищи можно жить!

– Эльфов? – повторил брат Браумин, выразив общее недоумение всех присутствующих.

Смотрителя, в свою очередь, удивила реакция монахов.

– Вы, значит, не верите в эльфов? – спросил он. – И в кентавров – тоже? А как насчет поври или парочки великанов?

– Довольно, – прервал его Маркворт. – Нам вполне понятно твое недоумение. Просто нам не доводилось встречать эльфов, а до сего дня – и кентавров.

– Тогда мир стал более приятным местом, – сказал Смотритель и вновь подмигнул, но тут же поморщился от боли.

Маркворт поднялся и велел остальным отойти от кентавра.

– Будет непросто вытащить его оттуда, – сказал он, когда монахи отошли настолько, чтобы Смотритель не слышал их разговор.

– Я бы даже сказал, невозможно, – заметил брат Браумин.

– Можно попытаться с помощью малахитов приподнять глыбу, – предложил магистр Джоджонах. – Правда, боюсь, всех наших сил не хватит, чтобы сдвинуть такую махину.

– Меня больше волнует другое. Когда мы приподнимем глыбу, из кентавра может хлынуть кровь, и ни его магическая повязка, ни наши усилия не успеют ее остановить, – сказал отец-настоятель.

– Но мы все равно должны попытаться, – не отступал брат Браумин.

– Разумеется, – согласился Маркворт. – Этот кентавр – слишком ценный узник, чтобы мы позволили ему умереть. Благодаря ему мы сможем узнать не только о том, что здесь произошло, но и о судьбе брата Эвелина.

– Я больше имел в виду сострадание, – осмелился высказаться брат Браумин.

– Я знаю, что ты имел в виду, – мгновенно ответил Маркворт. – Когда побольше узнаешь, начнешь думать по-другому.

Отец-настоятель поспешно вышел, жестом велев остальным следовать за ним. Брат Браумин и магистр Джоджонах недовольно переглянулись, однако сейчас от них мало что зависело.

По приказу Маркворта, который все сильнее уставал от пребывания в чужом теле и нуждался в отдыхе, дальнейшие действия были отложены до вечера следующего дня.

Монахи успели хорошо отдохнуть и подготовить свой разум и сознание. На следующий день вечером Маркворт вновь вошел в тело брата Фрэнсиса и повел их в пещеру, держа в руках малахит и гематит.

Взявшись за руки, все монахи каравана, кроме магистра Джоджонаха, у которого также был гематит, направили свою общую энергию в глубины камня, а затем передали ее малахиту. Когда энергия достигла высшей точки, отец-настоятель Маркворт высвободил ее, направив на каменную глыбу, придавившую Смотрителя.

Только сейчас магистр Джоджонах сообразил, какому риску подвергал Маркворт… нет, не себя самого, ибо в Санта-Мир-Абель телу настоятеля ничего не угрожало. Рисковали монахи каравана. Едва каменная глыба вздрогнула, приподнятая магической силой, в проход посыпались мелкие камни, и его заволокло клубами пыли. Джоджонах опасался, что камнями может завалить весь проход. Разумнее было бы потратить несколько дней на устройство подпорок. Все это лишь зримее показывало магистру, с каким неистовством отец-настоятель стремился найти Эвелина Десбриса.

Усилиями монахов удалось еще немного сдвинуть глыбу. Смотритель вскрикнул и задергался. Джоджонах бросился к нему, подхватил кентавра под широкие плечи и изо всех сил потащил наружу.

К своему ужасу, магистр понял, что не в состоянии сдвинуть кентавра с места. Даже искалеченный и изможденный, Смотритель весил более четырехсот фунтов. Джоджонах схватился за гематит, но не для того, чтобы исцелить раны кентавра, как намеревался ранее. Магистр внедрился в мысли остальных монахов, умоляя их отдать часть энергии кентавру, чтобы он сумел вытащить Смотрителя из каменной ловушки.

Задача была не из легких. Джоджонах боялся, что глыба вновь рухнет вниз. Однако Маркворт, повелевавший могучей силой самоцветов, приказал монахам направить часть левитационной энергии на кентавра.

Джоджонах вытащил Смотрителя и сразу же переключил свое внимание на гематит, чтобы немедленно заняться ранами кентавра. Он не заметил, что Маркворт и монахи подхватили их обоих и потащили наружу, стремясь поскорее выбраться из опасного прохода.

Теперь к усилиям Джоджонаха присоединился дух Маркворта, дух брата Браумина и еще нескольких братьев. Все вместе они осматривали раны кентавра.

Прошло более пяти часов. Совершенно обессиленный, магистр Джоджонах лежал на земле у подножия Аиды. Рядом с ним лежал брат Браумин. Они проспали здесь всю ночь и, проснувшись поздним утром, увидели стоящего над ними брата Фрэнсиса. Сейчас это был настоящий Фрэнсис.

– Где кентавр? – спросил магистр Джоджонах.

– Отдыхает и чувствует себя намного лучше, – ответил брат Фрэнсис. – Мы покормили его. Вначале дали самую малость, но затем он съел несколько фунтов мяса, половину наших запасов оленины и выпил огромное количество воды. Ну и сила у этой повязки, если он выздоравливает на глазах.

Магистр Джоджонах с чувством истинного облегчения кивнул.

– Мы нашли путь к вершине горы, – добавил брат Фрэнсис.

– А нужно ли теперь туда забираться?

– Думаю, вам будет интересно увидеть то, что мы обнаружили под пеплом, – резко произнес брат Фрэнсис.

Магистр Джоджонах воздержался от дальнейших вопросов, разглядывая Фрэнсиса. Не осталось и следа перемен, происходивших с этим братом. Все бесследно исчезло. Возможно, тому содействовало появление отца-настоятеля. Лицо брата Фрэнсиса вновь стало холодным, смех в глазах угас. И кроме знакомой деловитости – ничего.

– Мне нужно отдохнуть, – наконец сказал магистр Джоджонах. – Сегодня я хочу поговорить со Смотрителем. Забраться на Аиду мы сможем и завтра.

– У нас нет времени, – отрезал брат Фрэнсис. – И никому не позволено говорить с кентавром до тех пор, пока мы не вернемся в Санта-Мир-Абель.

Магистру Джоджонаху не понадобилось спрашивать, от кого исходит приказ. Ему становилась все более понятной перемена в настроении брата Фрэнсиса. Когда они впервые увидели разрушенный Барбакан, Фрэнсис, помнится, утверждал, что катастрофа могла быть либо делом рук благочестивого человека, либо результатом действия магических сил, вырвавшихся из-под контроля демона-дракона. Теперь, когда стало известно о причастности брата Эвелина, магистр Джоджонах был полностью уверен, что после объяснений отца-настоятеля Фрэнсис перестал считать Эвелина благочестивым.

– Мы поднимемся на гору сегодня, – продолжал брат Фрэнсис. – Если вы не в состоянии, пусть вместо вас отправится брат Браумин. После этого мы сразу же уезжаем отсюда.

– Когда мы спустимся с горы, уже стемнеет, – сказал брат Браумин.

– Мы будем безостановочно ехать днем и ночью, пока не возвратимся в Санта-Мир-Абель, – заявил брат Фрэнсис.

Распоряжение показалось магистру Джоджонаху довольно глупым. Разгадка, возможно, где-то поблизости. Поспешное возвращение в Санта-Мир-Абель – бессмыслица, если только оно не вызвано глубоким недоверием отца-настоятеля Маркворта лично к нему. Появление свидетеля меняло ход событий. Естественно, Маркворт не допустит, чтобы в нынешней щекотливой ситуации Джоджонах принимал самостоятельные решения.

Магистр взглянул на брата Браумина. Мысли у обоих были сходными: не настало ли время открыто выступить против отца-настоятеля и самой церкви?

Джоджонах едва заметно покачал головой. Им не удастся победить.

Когда, вернувшись к повозкам, магистр увидел Смотрителя в цепях, это не удивило его, но вызвало болезненное сострадание. Зато он немало удивился тому, как быстро к кентавру возвращались силы.

– Вы бы хоть волынку мне дали, – попросил кентавр.

Магистр Джоджонах повернулся туда, куда был устремлен тоскливый взор Смотрителя, и на козлах соседней повозки увидел запыленную волынку. Он хотел ответить, но брат Фрэнсис не дал ему произнести ни слова.

– Достаточно того, что его кормят и возятся с его ранами, – сказал Фрэнсис. – Как только он вполне выздоровеет, мы снимем и повязку.

– Нет, Эвелин был гораздо лучше всех вас вместе взятых, – ответил на это Смотритель.

Затем он прикрыл глаза и стал что-то напевать себе под нос. Лишь один раз он сердито подмигнул монахам и пробормотал:

– Ворюги.

Джоджонах, дождавшись, пока Фрэнсис уйдет, сходил за волынкой и подал ее кентавру. Смотритель с благодарностью посмотрел на него и начал играть. Музыка была чарующе прекрасной, и все монахи, за исключением упрямого брата Фрэнсиса, буквально заслушались игрой кентавра.

Магистр все же нашел в себе силы, чтобы после полудня отправиться с Фрэнсисом и шестью другими монахами на вершину Аиды. Правда, вершина нынче представляла собой широкую черную чашу. Пепел и застывшие потоки каменной лавы успели затвердеть, и монахи шли без особых затруднений.

Брат Фрэнсис указал место, где из-под пепла виднелась высохшая человеческая рука. Пальцы были согнуты, словно прежде они что-то удерживали.

Магистр Джоджонах наклонился и внимательно оглядел руку и пальцы. Он узнал их! Он почувствовал, кто здесь лежит, ощутил величие этого места, состояние умиротворенности и присутствие благочестивой силы.

– Брат Эвелин, – прошептал он.

У всех, кроме Фрэнсиса, едва не подкосились ноги.

– Это лишь наше предположение, – тут же заговорил брат Фрэнсис. – Похоже, что Эвелин находился в сговоре с драконом и был уничтожен вместе со своим покровителем.

Магистр Джоджонах чуть не задохнулся от гнева, услышав такую явную ложь. Он выпрямился и резко повернулся к брату Фрэнсису, обуреваемый сильным желанием ударить ретивого монаха.

Но не ударил. Он понимал, что отцу-настоятелю выгодно распространять ложь и клевету в отношении Эвелина. Если раскроется, что Эвелин погиб, уничтожая дракона (а Джоджонах знал, что именно так оно и было), тогда многие притязания Маркворта и его положение в церкви могут оказаться под угрозой. По той же причине отец-настоятель распорядился не допускать разговоров с кентавром, пока караван не возвратится в Санта-Мир-Абель и Смотритель не окажется во власти Маркворта.

Магистр Джоджонах заставил себя сдержаться. Битва только начиналась, еще рано выступать в открытую.

– Как по-вашему, что находилось у него в руке? – спросил брат Фрэнсис.

Джоджонах поглядел на высохшую руку и отрицательно покачал головой.

– Вблизи этого человека ощущается магическое присутствие, – пояснил Фрэнсис. – Может, один-два камня.

– Мы это установим, когда выкопаем тело. Правда, Эвелин похитил столько самоцветов, что от них должна исходить огромная сила.

Выкопаем тело. Сама эта мысль ужаснула Джоджонаха. Это место необходимо сделать священной гробницей, местом, где укрепляется вера и закаляется характер. Магистру захотелось накричать на Фрэнсиса и надавать ему по губам только за то, что он осмелился высказать подобную богохульную мысль. Но Джоджонах опять сказал себе, что время битвы еще не настало и вести ее надо не таким способом.

– Тело покоится под камнем, – высказал свой довод Джоджонах. – Разрушить его будет нелегко.

– У нас есть графит, – напомнил ему брат Фрэнсис.

– Если внизу разлом или пропасть, то от нашего вмешательства самоцветы, скорее всего, провалятся туда и исчезнут навеки.

Брат Фрэнсис не на шутку встревожился.

– Так что вы предлагаете? – резко спросил он.

– Осмотреть место с помощью гематита и граната, – ответил магистр Джоджонах. – Вряд ли так уж сложно установить, есть ли какие-либо самоцветы вблизи этого человека и какие именно. Направь свет бриллианта прямо в трещину возле руки, а затем пусть твой дух произведет осмотр.

Брат Фрэнсис, скорее всего, не догадывался, что у отца-настоятеля могли быть более веские причины для разрушения этой гробницы, и потому он, недолго думая, согласился. Согласился он и на то, чтобы магистр также направил свой дух в трещину. Отец-настоятель очень устал вчерашней ночью и вряд ли скоро вернется в его тело. К тому же Джоджонах был единственным, кто мог опознать брата Эвелина. Сам Фрэнсис видел этого человека всего лишь раза два; он вступил в орден незадолго до того, как Эвелин бежал из монастыря.

Вскоре магистр Джоджонах подтвердил, что обнаруженный ими человек – это действительно Эвелин и что поблизости от него находится только один самоцвет – солнечный камень. Правда, Джоджонах ощутил слабые магические излучения, исходившие от другого камня – огромного аметиста. Магистр ничего не сказал Фрэнсису про аметист.

Ему не составило труда убедить ретивого брата, что простой солнечный камень, которого в Санта-Мир-Абель полным-полно, не стоит того, чтобы задерживаться и так рисковать, поднимая тело из-под завала.

Во главе с Фрэнсисом монахи покинули вершину Аиды.

Магистр Джоджонах уходил последним. Он задержался и еще раз оглядел место последнего упокоения Эвелина, размышляя о вере и вспоминая своего ученика, у которого он столь многому научился.

Когда они возвратились в лагерь, Джоджонах тайком вложил бриллиант в руку брата Браумина и велел ему своими глазами увидеть священное место. Он шепотом объяснил, как туда добраться.

– Я сумею задержать брата Фрэнсиса, пока ты не вернешься, – пообещал Джоджонах.

Брат Браумин не все понял, однако по тону наставника почувствовал всю важность этого посещения. Он уже готов был уйти, когда магистр Джоджонах остановил его.

– Возьми с собой брата Делмана, – попросил Джоджонах. – Он тоже должен увидеть и это место, и этого человека.

У брата Фрэнсиса здорово испортилось настроение, когда он узнал, что из-за обнаруженной поломки колеса отъезд придется отложить.

И все же перед рассветом караван двинулся в обратный путь. Кентавр, судя по всему, вполне окреп, хотя Фрэнсис пока не решался снять повязку. Наигрывая на волынке, Смотритель бежал рысью за повозкой Фрэнсиса, к которой его приковали цепью. Несколько монахов должны были бдительно следить за ним.

Магистр Джоджонах, братья Браумин и Делман за всю ночь и весь следующий день не произнесли ни слова. Посещение Аиды, казалось, лишило их дара речи. Каждый из них знал, что увиденное останется с ним до конца дней. Все трое размышляли о вере и собственном предназначении.