Текст книги "Дух демона"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 40 страниц)

ГЛАВА 27
ИЗБАВЛЕНИЕ

– Они отбыли? – спросил у брата Фрэнсиса отец-настоятель.

Маркворт с самого утра оставался в своих покоях, не желая столкновения с Джоджонахом. Тот был на грани срыва, до которой отец-настоятель сознательно его довел. Маркворт опасался, что грузный магистр чего доброго полезет в бой, да еще на глазах у других братьев, а этого отцу-настоятелю совсем не хотелось. Пусть Джоджонах воюет в Палмарисе с Де'Уннеро!

– Да, во главе с магистром… с настоятелем Де'Уннеро, – ответил Фрэнсис.

– Что ж, теперь мы можем вплотную заняться допросами пленников, – произнес Маркворт таким ледяным тоном, что у брата Фрэнсиса по спине забегали мурашки. – Магическая повязка кентавра у тебя?

Брат Фрэнсис извлек из кармана повязку.

– Отлично, – кивнул Маркворт. – Мне он нужен живым.

Он направился к двери. Брат Фрэнсис поспешил вслед за ним.

– Мне кажется, что другим пленникам тоже требуется помощь, – сказал он. Особенно трактирщице. Судя по всему, она серьезно больна.

– Может, им и требуется помощь, но нам они больше не нужны, – жестко отрезал Маркворт.

– Наверное, все же стоило немного помочь им, применив камень, – заикаясь проговорил Фрэнсис.

Смех Маркворта ударил его прямо в сердце.

– Ты что, не слышал моих слов? – спросил старик. – Они нам больше не нужны.

– Однако мы не собираемся их выпускать.

– Почему же, – возразил Маркворт, но прежде, чем брат Фрэнсис успел с облегчением улыбнуться, отец-настоятель добавил: – Мы их выпустим, когда придет их час предстать пред лицом Божьего гнева. А пока пусть гниют в своих темных норах.

– Но, отец-настоятель…

Под колючим взглядом Маркворта брат Фрэнсис умолк.

– Ты беспокоишься из-за каких-то двух человек, когда на карту поставлена судьба всей церкви, – отчитал его старик.

– Но если эти люди нам не нужны, зачем же держать их в заточении?

– Потому что, как ты помнишь, мы разыскиваем некую девчонку, и, если она уверена, что ее родители у нас, это может заставить ее явиться прямо к нам, – ответил Маркворт. – Пока она считает их живыми, какая разница, живы ли они на самом деле!

– Почему мы не можем сохранить им жизнь?

– Нам не нужны свидетели! – прорычал Маркворт, вплотную приблизив свое старое, морщинистое лицо к лицу брата Фрэнсиса. – Прикинь-ка, как отнесутся к их россказням. Все ли поймут, что страдания этой пары вызваны нашей заботой о большем благе? Кстати, ты не забыл про их сынка? Уж не желаешь ли ты, чтобы они публично тебя обвиняли?

Брат Фрэнсис сделал глубокий вдох и попытался успокоиться. Отца-настоятеля все глубже снедает навязчивая идея, да и он сам серьезно замешан во все эти дела. Ретивый брат вновь оказался на перекрестке. При всем своем послушании отцу-настоятелю и церкви, где-то в глубине сердца брат Фрэнсис сознавал, что пытки Чиличанков и кентавра являются злодеяниями. Но эти злодеяния совершались не без его участия. Если бы не власть Маркворта, его вина давно выплыла бы наружу. Ведь трактирщицу сломила прежде всего гибель сына.

– Нам нужно заманить сюда эту девчонку, – продолжал Маркворт. – Живы ее родители или нет – это уже не важно.

– Живы или убиты, – возразил Фрэнсис.

Эти слова он почти прошептал, так что вновь направившийся к лестнице Маркворт их не услышал. Молодой монах сделал еще один глубокий вдох. Потом он выдохнул, загасив робкий огонек сострадания в своем сердце. Там опять стало темно. Да, им приходится заниматься отвратительным и жестоким делом, – мысленно сказал он себе. Он выполняет распоряжения отца-настоятеля Абеликанской церкви – человека, ближе кого бы то ни было стоящего к Богу.

Брат Фрэнсис поспешил за Марквортом, чтобы открыть ему дверь на лестницу.

– Петтибва? Петтибва, почему ты не отвечаешь? – уже в который раз повторял Грейвис Чиличанк.

Еще вчера вечером они переговаривались через стену, разделявшую их камеры. Голос жены, доносившийся из кромешной тьмы, служил ему немалым утешением.

В самих словах Петтибвы было мало утешительного. Грейвис знал: смерть Греди, словно проказа, разъедала ей сердце и душу. Внешне Грейвису приходилось еще тяжелее: его пытали более жестоко и изощренно. Малейшее движение отзывалось острой болью в его старых костях, многие из которых были перебиты. Ему почти не давали есть. При всем этом он не сомневался, что душевные терзания Петтибвы значительно превосходят его телесные муки.

Грейвис снова и снова звал жену, умоляя ее отозваться.

Петтибва не слышала призывы мужа. Все ее внимание было обращено внутрь. Она находилась в длинном туннеле, и далеко впереди, возле ярко освещенного выхода, увидела Греди, протягивающего к ней руки.

– Я вижу его! – воскликнула Петтибва. – Это он, Греди, мой мальчик.

– Петтибва, ты слышишь меня? – продолжал звать Грейвис.

– Он указывает мне путь! – снова воскликнула Петтибва, и в голосе ее появилась давно утраченная сила.

У Грейвиса от отчаяния и ужаса округлились глаза. Петтибва умирает! Она с радостью покидает его и весь этот жестокий и отвратительный мир!

Грейвису инстинктивно захотелось крикнуть и попытаться вернуть ее назад. С уст уже были готовы сорваться мольбы не покидать его.

Но он вовремя спохватился и погасил в себе своекорыстные желания. Петтибва готова уйти; значит, она должна уйти. В своей следующей жизни она обязательно попадет в лучшее место, чем этот мир.

– Иди к нему, Петтибва, – дрожащим голосом крикнул Грейвис, и слезы покатились по его впалым щекам. – Иди к Греди, обними нашего мальчика и скажи, что я его тоже очень люблю.

Грейвис замолчал, и ему показалось, что вместе с ним смолкло все вокруг. Воцарилась такая тишина, что за стеной ясно слышалось ровное дыхание Петтибвы.

– Греди, – несколько раз повторила она, глубоко вздохнула и…

Тишина.

Искалеченное тело старого Грейвиса тряслось от рыданий. Потом он со всей силой стал дергать цепь, пока не вывихнул себе запястье. Жгучая боль заставила его привалиться к стене. Он кое-как поднес к лицу руку, чтобы вытереть слезы. И вдруг он резко встал. Грейвис даже не подозревал, что у него еще осталось столько сил. И сейчас он найдет им достойное применение.

Он сосредоточился и для большего мужества вызвал перед мысленным взором образ мертвой Петтибвы. Потом он до предела натянул цепь с наручником, сковывавшим его вывихнутую руку. Не обращая внимания на боль, Грейвис продолжал тянуть. Металл наручника врезался в кисть, содрал кожу. Еще сильнее, еще. Он даже не слышал, как хрустнула кость. Словно дикий зверь, он с остервенением отрывал кисть собственной руки.

Через несколько минут жесточайшей боли кисть больше не являлась одним целым с его рукой. Напряжение спало, и у Грейвиса подкосились ноги.

– Не раскисать! – приказал он себе.

Грейвис вновь выпрямился и повернулся, чтобы ухватить болтавшуюся цепь. Протянув другую руку, он подпрыгнул и перебросил окровавленную цепь через голову. Цепь тяжело легла вокруг его шеи.

Стоя на цыпочках, он пока еще мог дышать. Вскоре ослабевшие ноги потянули обмякшее тело вниз, и цепь сдавила Грейвису горло.

Больше всего ему сейчас хотелось найти тот туннель и увидеть ожидавших его Петтибву и Греди.

– Я же говорил тебе, что он – злодей! – рявкнул брату Фрэнсису Маркворт, когда они оказались возле висевшего Грейвиса. – Но даже я недооценивал глубину его коварства. Лишить себя жизни! Какая трусость!

Брату Фрэнсису хотелось безоговорочно согласиться со стариком, но что-то в его совести саднило и не позволяло принять столь простое объяснение. Только что в соседней камере они обнаружили мертвую Петтибву, которая явно не накладывала на себя руки. Фрэнсису оставалось лишь предположить, что Грейвис узнал о смерти жены, это явилось последней каплей для истерзанного старика и он, лишившись рассудка, повесился.

– Это не имеет значения, – поспешно произнес Маркворт.

Увиденное все же несколько потрясло его. Впрочем, разве они с Фрэнсисом не обсуждали подобную возможность?

– Как я и говорил тебе наверху: им было больше нечего сообщить нам.

– Откуда у вас такая уверенность? – осмелился спросить молодой монах.

– Потому что они – слабые людишки, – рассерженно ответил отец-настоятель.

Он указал рукой на безжизненное тело Грейвиса.

– Вот тебе доказательство. Слабость. Если бы у них были какие-нибудь действительно важные сведения, мы давно бы вытрясли из них все до последнего слова.

– Теперь семья этой Пони мертва, – с тяжелым чувством заключил Фрэнсис.

– Пока она об этом не знает, нам сгодятся и их трупы, – язвительно сказал Маркворт. – Об их смерти – никому ни слова.

– Никому? – удивленно переспросил Фрэнсис. – Значит, мне опять хоронить их одному, как тогда я хоронил Греди?

– Потому и хоронил, что сам его угробил, – огрызнулся Маркворт.

Брат Фрэнсис поперхнулся и так и не нашел ответных слов.

– Оставишь их здесь, – пояснил отец-настоятель, решив, что достаточно помучил своего подопечного. – Что здесь, что в земле – черви все равно их съедят.

Фрэнсис принялся возражать, но на сей раз осторожно. Однако, оглядевшись по сторонам, он быстро умолк. Здесь, в глубоком подземелье, запах двух разлагающихся трупов вряд ли будет особо ощутим и уж наверняка не очень отравит дух этого места. Его сильно задевало другое: какими бы ни были при жизни эти люди, теперь их тела бросили гнить даже без отходной молитвы. Хорошо, Грейвис – самоубийца. Но ведь Петтибва умерла своей смертью.

Фрэнсису пришлось напомнить себе, что и он не безгрешен. Его руки тоже запятнаны, и с этим обстоятельством, равно как и с другими, подопечному Маркворта нужно считаться. Волевым усилием он полностью выкинул мысли о Чиличанках из головы, вновь потушив тоненькую свечку сострадания.

Маркворт велел ему открыть следующую дверь, и от Фрэнсиса не ускользнуло, что отец-настоятель нервничает. Маркворт считал кентавра более важным пленником. Брат Фрэнсис выскочил в коридор с каменными закоптелыми стенами и земляным полом и направился к двери камеры Смотрителя, возясь на ходу с ключами.

– Убирайся, проклятый пес! Ничего ты от меня не узнаешь! – раздалось из-за двери.

Фрэнсис с большим облегчением вставил ключ и открыл замок.

– А это мы еще посмотрим, кентавр, – спокойно и злорадно процедил Маркворт. – Повязка у тебя с собой? – спросил он подошедшего Фрэнсиса.

Фрэнсис полез в карман и замешкался.

Трюк не удался. Маркворт протянул руку и забрал у него повязку.

– Вернемся-ка мы к нашим делам, – сказал весьма довольный отец-настоятель.

От беззаботного тона Маркворта у брата Фрэнсиса похолодела спина. Он вспомнил, как впервые увидел эту повязку на руке Смотрителя там, в развалинах Аиды.

ГЛАВА 28
СНОВА ГОБЛИНЫ

Когда Элбрайн, Пони и Джуравиль поднялись в Палмарисе на борт парома, над водной гладью Мазур-Делавала дул свежий ветер. Многие пассажиры с любопытством поглядывали на закутанного эльфа, но Пони вела себя так, словно Джуравиль – ее больной сын. А поскольку болезни были отнюдь не редкостью в благословенном Хонсе-Бире, страх перевесил любопытство, и никто из пассажиров не решался подойти ближе.

Впрочем, стонал Джуравиль не без причины: покрывало больно сдавливало ему крылья.

Матросы развернули паруса, и неуклюжий паром покинул гавань Палмариса. Поскрипывали снасти, волны ударялись о низкие борта судна. Пассажиры – их было более полусотни – разбрелись по широкой и плоской палубе, а команда из семи матросов привычно и неторопливо занялась своей работой. Этот паром годами плавал через Мазур-Делавал, делая при благоприятной погоде по два рейса в день.

– Говорят, на пароме можно узнать много такого, о чем не узнаешь на суше, – шепнул эльф Элбрайну и Пони. – Плавание страшит людей, и они, надеясь, что кто-то рассеет их страхи, бывают очень откровенны.

– Пойду, проверю, – сказал Элбрайн и отделился от своей «семьи».

Судя по одежде, эти трое мужчин и двое женщин были рыбаками. Едва Элбрайн поравнялся с ними, как тут же услышал вопрос:

– Чем хворает ваш мальчонка?

– Мы жили на севере, – стал объяснять Элбрайн. – Эти твари спалили всю нашу деревню, мы едва унесли ноги. Больше месяца пробирались лесами, уворачиваясь то от гоблинов, то от поври. Ели что придется, а чаще голодали. Скорее всего, мой Белли… Белли, так его зовут, съел какой-то гриб. С тех пор и мучается. Сами не знаем, чем еще это может кончиться.

Вынужденная ложь вызвала сочувственные возгласы, особенно у женщин.

– И куда путь держите? – спросил все тот же рыбак.

– На восток, – коротко ответил Элбрайн и во избежание дальнейших расспросов поинтересовался сам: – А вы куда?

– Недалеко. В Эмвой.

– Мы все там живем, – пояснила одна из женщин.

– Жизнь-то теперь вроде поспокойней стала, вот и решили проведать друзей в Палмарисе, – добавил рыбак.

Элбрайн кивнул и перевел взгляд на воду. Паром поймал сильный попутный ветер, и причалы на палмарисском берегу быстро удалялись.

– Если вам ехать дальше Эмвоя, будьте осторожны, – предупредила рыбачка.

– Постараемся.

– Не удивлюсь, если вы направляетесь прямиком в Санта-Мир-Абель, – произнес рыбак.

Элбрайн недоуменно посмотрел на него, но быстро спохватился и отвел глаза.

– Будь у меня больной мальчишка, я бы именно туда и поехал, – продолжал рыбак.

К счастью, ни он, ни его спутники не заметили настороженного удивления Элбрайна.

– Тамошние монахи умеют лечить любые хвори, да только пока их упросишь, помереть можно!

Все засмеялись, кроме женщины, предупредившей Элбрайна. Ее лицо оставалось серьезным.

– Если поедете на восток, будьте осторожны, – уже решительнее повторила она. – Говорят, там рыщут шайки поври. А уж эти твари не пощадят ни вас, ни больного мальчика. Нечего и сомневаться.

– Там и гоблинов хватает, – добавил рыбак. – Ходят слухи, что поври сбежали и бросили их одних. Вот те и шатаются с перепугу взад-вперед.

– Нет более опасной скотины, чем перепуганные гоблины, – вставил другой рыбак.

Элбрайн благодарно улыбнулся.

– Мне уже приходилось иметь дело и с поври, и с гоблинами.

С этими словами он поклонился и пошел дальше. До него долетали обрывки разговоров. Людей тревожили слухи о вражеских шайках на востоке. Но ничего важного он больше не услышал.

Элбрайн обошел всю палубу и вернулся к Пони и Джуравилю. Эльф сидел, плотно закутавшись в покрывало, а Пони пыталась успокоить лошадей, в особенности Грейстоуна. Качка взбудоражила их. Грейстоун то и дело бил копытами, фыркал и ржал. Его мускулистая шея блестела от пота.

Элбрайн с силой потянул за поводья. Грейстоун ненадолго успокоился, но затем вновь начал бить копытами и трясти гривой.

Дар вел себя значительно спокойнее, и когда Элбрайн увидел, как Пони прислонилась щекой к магическому камню коня, он все понял.

Грейстоун дернулся, едва не отбросив Элбрайна. Лошадь попыталась встать на дыбы, но Элбрайн не растерялся и еще сильнее натянул поводья.

Несколько пассажиров и двое матросов поспешили ему на помощь, пытаясь утихомирить Грейстоуна, ибо разбушевавшаяся лошадь на палубе угрожала стать опасным попутчиком.

Неожиданно для всех Дар оказался рядом с Грейстоуном и положил свою голову поперек его шеи. Они оба фыркали и ржали. Грейстоун вновь ударил копытом и хотел было встать на дыбы, но Дар пригнул ему шею и даже поднял переднюю ногу, чтобы удержать более низкорослого собрата.

Затем, к удивлению собравшихся, включая и Элбрайна с Пони, Дар отпустил Грейстоуна и приблизил свою морду к его морде, фыркая и качая головой. Грейстоун еще брыкался, но уже не так сильно.

Вскоре оба коня успокоились.

– Хороша у тебя лошадь, – заметил кто-то из пассажиров.

Другой поинтересовался, не согласится ли Элбрайн продать Дара.

– Камни Эвелина. Они помогают нам везде и всюду, – сказала Пони, когда зрители разошлись.

– Я еще понимаю, что тебе удается общаться с Даром, поскольку мы оба делали это не раз, – сказал Элбрайн. – Но мне никак не поверить, что Дар сумел передать твои слова Грейстоуну.

– Похоже, что именно так оно и есть, – покачав головой, ответила Пони, поскольку и она не могла объяснить произошедшее.

– До чего же вы, люди, невежественны, – вмешался Джуравиль, – Неужели вас удивляет, что лошади умеют общаться друг с другом? Умеют, но по-своему. А как бы они выжили, если бы не умели?

Сраженные простой логикой, Элбрайн и Пони рассмеялись. Затем лицо Элбрайна вновь посуровело.

– Я услышал, что в восточных землях бесчинствуют шайки поври, – сообщил он. – А кроме них – орда перепуганных гоблинов.

– Ничего удивительного, – ответил Джуравиль.

– Судя по слухам, на востоке среди врагов царит такой же разброд, – продолжал Элбрайн. – По другим слухам, поври бросили гоблинов, и те, верные своей гнусной природе, превратились просто в толпы разбойников.

Джуравиль кивнул, а Пони поспешно добавила:

– Ты хочешь сказать, что среди части наших врагов царит разброд. Мне думается, сейчас ни поври, ни гоблины не идут ни в какое сравнение с нашими злейшими врагами.

Болезненное напоминание о предстоящем заставило всех троих умолкнуть и придало их мыслям мрачное направление. Оставшиеся два часа пути они провели почти молча, присматривая за конями, и облегченно вздохнули, когда паром пристал к причалу в Эмвое.

Стоя возле сходней, капитан предупреждал всех пассажиров об опасности столкнуться с гоблинами и поври и советовал быть крайне осторожными, если поедут на восток.

Припасов друзьям хватало, поэтому они не стали задерживаться в Эмвое и покинули его через восточные ворота, где стража вновь посоветовала им быть осторожнее. Вскоре портовый городок остался позади.

Лесов в этих местах было меньше, чем к северу от Палмариса, а возделанных полей – больше. Поля перерезали широкие дороги, некоторые из них были замощены булыжником. Впрочем, друзья предпочитали двигаться не по дорогам, а по мягкой траве полей и лугов. В тот же день они проехали мимо большого селения, держась от него на безопасном расстоянии. Селение не имело защитных стен, но имело защитников, дежуривших на крышах с луками. На площади стояла в боевой готовности катапульта.

Им встретились крестьяне, не прекращавшие трудиться на полях. Заметив путников, они приветственно помахали и предложили бесплатно накормить их. Однако Элбрайн, Пони и Джуравиль лишь кивнули в знак благодарности и проехали мимо. Ближе к вечеру на их пути попалось еще одно селение, меньше первого. Чувствовалось, что по мере удаления от берегов Мазур-Делавала земли становились менее населенными.

Друзья обогнули эту деревню с востока и, отъехав от нее, устроили привал. К этому времени почти совсем стемнело, и вдали виднелись лишь силуэты деревенских домов. Все трое решили, что сегодня они будут ночным дозором для жителей.

– Сколько нам еще до цели? – спросил Джуравиль, когда они ужинали, сидя возле небольшого костра.

Элбрайн посмотрел на Пони, которая не один год провела в этих краях.

– Не более двух дней, – ответила она.

Пони вытащила из костра прутик и начертила на земле подобие карты, пометив Мазур-Делавал и залив Всех Святых.

– Насколько я помню, от пролива до Санта-Мир-Абель не более сотни миль.

Она продолжила свою карту на восток и отметила еще два места – Макомбер и Пирет Талме.

– Я находилась здесь, в Пирет Талме, а когда мы встретились с Эвелином, мы двинулись к Мазур-Делавалу. Но тогда мы дали приличный крюк, обогнув Санта-Мир-Абель с юга.

– Два дня, – пробормотал Элбрайн. – Возможно, три. Пора бы нам решать, как действовать дальше.

– А что тут решать? – заявил Джуравиль тоном отважного рыцаря. – Подъедем к дверям монастыря и потребуем отдать нам пленников. Если посмеют отказать, мы камня на камне не оставим от этого места!

Вместо веселого смеха на лицах друзей появились лишь жалкие улыбки, ибо все, включая Джуравиля, понимали, насколько тяжела и опасна стоящая перед ними задача.

В Санта-Мир-Абель – несколько сот монахов, и многие из них владеют магией самоцветов. Если Элбрайна, а в особенности Пони схватят и опознают, задача быстро будет решена другим способом.

– Тебе нельзя было брать с собой камни, – сказал Элбрайн.

Пони чуть не подскочила на месте: камни были самым грозным их оружием, без них разведка и проникновение в стан врага становились невозможными.

– Монахи могут засечь, что мы применяем магию, – объяснил свой довод Элбрайн. – Кто знает, может, они способны почувствовать присутствие камней, даже если ты ими не пользуешься.

– Внезапный удар – наш единственный шанс, – согласился Джуравиль.

Пони кивнула. Ей не хотелось сейчас увязнуть в спорах.

– Если нас обнаружат, – мрачным голосом продолжал Элбрайн, обращаясь непосредственно к Пони, – нам с тобой придется сдаться в плен в обмен на освобождение монастырских пленников.

– Мы вдвоем – как плата за освобождение семьи Чиличанк и Смотрителя, – подытожила Пони.

– Затем Джуравиль заберет камни Эвелина и вместе со Смотрителем вернется в Дундалис, – продолжал Элбрайн. – А потом ты привезешь камни в Эндур'Блоу Иннинес и попросишь свою госпожу Дасслеронд навсегда сохранить их.

Джуравиль резко покачал головой.

– Тол'алфар не станет иметь дело с этими камнями, – сказал он.

– Но ведь ты уже имеешь с ними дело! – возразила Пони.

– Не совсем так, – поправил ее эльф. – Я помогаю друзьям, плачу долги, и не более того.

– Тогда просто помоги нам, – попросила Пони, однако Элбрайн, лучше знавший щепетильность эльфов, сразу понял бессмысленность этой затеи.

– Мы не можем вмешиваться в дела людей, – объяснил Джуравиль. – Это противоречит нашим принципам.

– Я прошу сохранить камни как память об Эвелине, – продолжала Пони.

– Это дело церкви, – быстро ответил Джуравиль. – Церковь сама должна определять свой путь, и тол'алфар здесь ни при чем.

– Ты прав, этот вопрос должны решать люди, – согласился Элбрайн.

Он взял Пони за руку, желая успокоить. Она не отрываясь глядела на Элбрайна, но тот медленно и решительно качал головой, показывая любимой всю безнадежность подобного спора.

– Я бы просил тебя взять камни и передать их Смотрителю, – сказал он эльфу. – Пусть зароет их в надежном месте.

Джуравиль кивнул.

– Грейстоуна ты вернешь Роджеру, – продолжала Пони. – А Дара отведешь в леса за Дундалисом. Там его родина.

Эльф снова кивнул. Все трое надолго умолкли, и ночную тишину нарушил лишь внезапный смех Джуравиля.

– Нечего сказать, храбрые мы воины! – произнес эльф. – Вместо мыслей о победе предрекаем себе поражение. Разве тебя этому учили, Полуночник?

На лице Элбрайна, поросшем трехдневной щетиной, появилась улыбка.

– Меня учили побеждать, – сказал он. – Мы найдем способ проникнуть в Санта-Мир-Абель, вызволить пленников и убраться оттуда раньше, чем монахи вообще что-либо почуют.

Они выпили за победу, доели ужин и принялись устраивать стоянку, позаботившись о ее надлежащей защите.

Джуравиль отправился на разведку, оставив Элбрайна и Пони одних.

– Мне действительно страшно, – созналась Пони. – У меня такое ощущение, что дорога, которая началась, когда я встретила Эвелина, теперь подходит к концу.

Несмотря на свои недавние храбрые слова, Элбрайну было нечем возразить.

Пони подошла и обняла его. Она заглянула Элбрайну в глаза, поднялась на цыпочки и поцеловала его. Затем опустила голову, чувствуя, как у нее внутри нарастает напряжение. Тогда Пони вновь поцеловала Элбрайна, уже настойчивее, и он ответил, прижавшись небритыми щеками к ее губам, чувствуя, как ее руки гладят сильную спину.

– А как же наш обет? – хотел спросить Элбрайн, но Пони приложила свой палец к его губам, потом начала целовать любимого снова и снова, увлекая вслед за собой на землю.

Элбрайну показалось, что они совсем одни в огромном мире под ярким звездным небом. И в этом мире нет ничего, кроме них и ласкового летнего ветерка, который обдувает им тело, нежно щекочет кожу и несет прохладу.

На рассвете, едва небо порозовело, они двинулись дальше, пустив лошадей вскачь. Все разговоры о том, как им проникнуть в Санта-Мир-Абель, отпали сами собой. Пока они не увидят монастырь и не поймут, насколько защищены подступы к нему, говорить бесполезно. Кто знает, может, в монастырь беспрепятственно пускают беженцев из близлежащих деревень. А может, наоборот: двери накрепко заперты и на монастырских стенах день и ночь толпятся десятки дозорных.

Сейчас об этом можно было лишь гадать, и потому друзья прекратили всякие споры и двигались вперед на полном скаку, намереваясь к следующему утру достичь Санта-Мир-Абель.

Здесь-то они и заметили дым, который, словно пальцы демона, поднимался над грядой холмов, окаймленных деревьями. Им уже доводилось видеть подобный дым, и они сразу поняли, что он исходит не от домашнего очага и не от походного костра.

Они понимали всю неотложность своей миссии и знали, что ставки в предстоявшей им борьбе слишком высоки. И все же, не сговариваясь, Элбрайн и Пони повернули коней и понеслись к холмам, а потом к деревьям, росшим на вершине. Джуравиль, прихватив лук, спорхнул с Грейстоуна и взобрался на самый верх, чтобы видеть всю панораму.

Элбрайн и Пони замедлили шаг коней, потом спешились и с осторожностью двинулись к вершине холма. Внизу, в лощине, напоминающей чашу, они увидели несколько повозок, нагруженных товарами. Судя по всему, люди приготовились к обороне – повозки были составлены вкруговую, хотя и не слишком плотно. Несколько повозок горело. Снизу доносились крики. Кто-то требовал воды, другие призывали готовиться к обороне. На земле валялись убитые, от нестерпимой боли стонали раненые.

– Купцы, – определил Элбрайн.

– Надо спускаться им на подмогу, – сказала Пони. – Наверное, камень души еще может кому-то помочь.

Элбрайн с сомнением поглядел на нее. До Санта-Мир-Абель не так уж далеко, и лучше не пользоваться камнями.

– Дождемся возвращения Джуравиля, – остановил он Пони. – Среди убитых нет ни одного гоблина или поври. Скорее всего, сражение только началось.

Пони согласилась, хотя ей больно было слышать крики и стоны раненых.

Вскоре вернулся Джуравиль, который устроился на нижней ветке, прямо над головами Элбрайна и Пони.

– Положение можно считать хорошим и плохим одновременно, – сообщил эльф. – Важнее всего, что среди нападавших нет поври. Одни гоблины, а с ними разделаться проще. Однако, их около сотни, и они готовят второе нападение.

Он показал в направлении южного холма, находившегося на другом конце лощины.

– Гоблины там, за деревьями.

Элбрайн, предпочитавший вначале наметить тактику и знавший повадки гоблинов, внимательно осмотрел местность.

– Каково их состояние? Держатся уверенно? – спросил он Джуравиля.

Эльф кивнул.

– Раненых у них совсем немного, и никто не возражает против второго удара.

– Они полезут прямо оттуда, – рассуждал Элбрайн. – Скатятся вниз по склону, чтобы побыстрее напасть на купцов. Гоблины не привыкли думать о собственной гибели, поэтому не станут тратить время на обдуманные и согласованные действия.

– А им и незачем этого делать, – подхватил Джуравиль, глядя на повозки и жалкие попытки обороняться. – Купцам и их охране нечего и надеяться отразить удар.

– Если мы им не поможем, – вмешалась в разговор Пони.

Ее рука инстинктивно скользнула в мешочек с самоцветами, но Элбрайн это заметил. Он пристально посмотрел ей в глаза и покачал головой.

– Не надо пускать в ход камни, пока мы не почувствуем, что нам без них никак не обойтись, – велел он.

– Я насчитал не менее восьми десятков этих тварей, – сказал Джуравиль.

– Но это всего лишь гоблины, – возразил Элбрайн. – Если мы убьем каждого четвертого, остальные попросту разбегутся. Давайте готовиться к бою.

– Пойду-ка я еще послежу за гоблинами, – сказал Джуравиль и в мгновение ока исчез.

Элбрайн и Пони объехали вокруг лощины. Держась подальше, чтобы их не увидели люди из повозок, они пересекли дорогу и поднялись по южному склону к деревьям.

– Они жаждут сражения и одновременно испытывают страх, – отметил Элбрайн.

– Купцы или гоблины?

– Скорее всего, и те и другие, – ответил Элбрайн. – Но я говорю о гоблинах. У них чешутся руки. К тому же они перепуганы и доведены до отчаяния, что делает их опасными двойне.

– Выходит, если мы убьем каждого четвертого, остальные не побегут с поля боя? – спросила Пони.

Элбрайн пожал плечами.

– Они забрались слишком далеко от родных краев и не имеют возможности туда вернуться. Полагаю, что слухи верны: поври бросили их, а вокруг – одни враги.

Пони искоса взглянула на него.

– Не хочешь ли ты пощадить их? – спросила она.

Элбрайна такая мысль заставила усмехнуться.

– Гоблинам нет пощады, – твердо произнес он. – Особенно после Дундалиса. Я молю лишь о том, чтобы никто из них не ушел живым, иначе они принесут еще больше бед. Нет, пусть погибнет каждый гоблин, который спустится с этого холма.

К этому времени они поднялись на холм и увидели гоблинов. Те сгрудились на склоне другого холма, в полумиле отсюда. Деревьев здесь было мало, и Элбрайн с Пони быстро отказались от мысли разыскать Джуравиля. Сейчас их занимало только одно: как и чем захватить врасплох орду гоблинов, когда она ринется в атаку. Пони разглядывала молодые деревца, намереваясь соорудить из них ловушки. Внимание Элбрайна остановилось на большом высохшем вязе, который словно нарочно стоял на самой вершине холма.

– Эх, если бы удалось опрокинуть на них эту громадину, – мечтательно произнес Элбрайн.

– Не хватает лишь тягловых лошадей, – иронически заметила Пони, поскольку мертвый вяз крепко врос в землю.

Однако Элбрайн не был бесплодным мечтателем. Он полез в сумку и извлек оттуда склянку с красной мазью.

– Подарок эльфов, – пояснил он. – Думаю, ствол внутри и так подгнил.

Пони кивнула. Она уже видела, как Элбрайн в недрах Аиды с помощью этой мази настолько размягчил металлический засов, что тот рассыпался от одного удара мечом.

– Я тоже устроила одну ловушку. Попробую сделать еще несколько, – сказала она. – Я спрятала в траве остроконечные палки. Думаю, тоже не будут лишними.

Элбрайн рассеянно кивнул. Он даже не заметил, как Пони отправилась делать новые ловушки. На стволе вяза Элбрайн отыскал самое уязвимое место и проверил его длину и податливость. Элбрайн не сомневался, что несколькими сильными ударами Урагана он смог бы свалить дерево, но это не принесло бы желаемого результата. Когда на тебя движется орда гоблинов, не всегда удается точно рассчитать время. Но если все как следует подготовить заранее…

Элбрайн вынул меч и слегка плашмя ударил по стволу. Он тут же поспешно отошел, ибо дерево недовольно скрипнуло. Элбрайн нашел другое место на стволе и проделал то же самое, затем еще раз. Потом он достал склянку и нанес на места ударов красноватую мазь. С помощью этой мази эльфы делали податливыми и ломкими самые различные материалы. Он прикинул угол удара так, чтобы, падая, дерево зацепило с собой пару соседних.

Когда Элбрайн закончил, к нему подъехала на Грейстоуне Пони.

– Надо бы предупредить их, – сказала она, указывая на купцов.