Текст книги "Кол"

Автор книги: Ричард Карл Лаймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

Глава 10

Она ночью ехала на водных лыжах по реке. Ей не хотелось этого, она боялась.

Она хотела остановиться, но не могла. То существо в воде может схватить ее до того, как катер развернется и подберет ее.

Она не знала, кто прячется в воде. Просто кто-то. Кто-то ужасный.

Катер летел все быстрее и быстрее, будто хотел помочь ей убежать. Она вглядывалась в гладкую черную поверхность, судорожно сжимала тонкий трос, трясясь от страха.

Она почему-то знала, что скорость катера была слишком мала. Та тварь из воды догоняла ее.

Если бы они были только ближе к берегу! Если бы катер подвез ее поближе к причалу, она могла бы отпустить трос, и ее по инерции выбросило бы на берег.

Но берега не было видно.

Ни одного из берегов, только темнота.

«Так не бывает, – думала она. – Эта река шириной не больше четверти мили. Где же мы?»

Не помня себя от ужаса, она подумала: «Это не река Колорадо».

Схватив перекладину троса правой рукой, она левой помахала катеру, чтобы правил к берегу.

Где бы берег ни был.

Но катер продолжал идти по прямой.

– Посмотри на меня! – мысленно кричала она. – Черт возьми, обрати же на меня внимание!

Вдруг она поняла, что не знает, кто ведет катер.

Потом она увидела, что катер уплывает.

Как будто трос перерезан.

Медленно уходили вдаль огни, пока не исчезли совсем. Вскоре не стало слышно даже шума мотора.

Кругом стояла тишина, только лыжи поскрипывали.

Буксирный трос тащил ее в темноту.

Рядом никого не было.

Кроме той твари под водой.

«О, Боже, что я собираюсь…»

Холодные руки схватили ее за локти, потянули прямо вниз. Она была все еще на лыжах, все еще ехала, держась за трос, но уже под водой. Вода обволакивала ее. Она затекала в открытый рот, заглушая крик, а руки шарили по ее ногам.

Она чувствовала спиной его ледяное тело. Существо стояло на лыжах позади нее, ехало на них, обнимало ее, держало за руки, пытаясь оторвать их от деревянной перекладины. Но она цеплялась из последних сил.

«Если я отцеплюсь, он прикончит меня!»

Он схватил ее за левую руку и ломал в локте. Какое-то мгновение рука еще продолжала держать перекладину, провиснув в сломанном месте. Потом сильное течение унесло их.

Чужая рука зажала ей рот, сдавила ноздри.

Она пыталась вздохнуть.

Почему-то она могла каким-то образом дышать под водой, которая заливалась ей в рот. Но рука – другое дело. Она была жесткой. Легкие ее горели.

Она схватилась за эту руку и проснулась, но рука была все еще здесь, сдавливая разбитый рот, зажимая ноздри.

– Ни звука, Джессика.

Обезумев из – за отсутствия воздуха, она кивнула. Рука отпустила рот. Она жадно хватала ртом воздух.

– Видела небольшой кошмар, – прошептал он.

Он был на кровати. Сидел верхом на девушке и, наклонившись, держал ее за плечи. Простыня с Джессики была сброшена. В лунном свете, падавшем в окна, она видела, что Крамер был без рубашки. А ощущая телом тепло его кожи, она поняла, что прежде, чем залезть на нее, он разделся до гола. Он и ей задрал рубашку. Его левая рука лежала у нее на груди, прикосновение ладони было тяжелым и холодным.

– Ты, ублюдок.

– Ш-ш – ш. Если ты разбудишь родителей, мне придется убить их. И тебя тоже. Мне всех придется убить. Ты же этого не хочешь, верно?

– Нет, – прошептала она.

– Я так и думал.

– Чего тебе надо? – спросила она. Глупейший вопрос. Что ему надо, было ясно и без слов. Но она надеялась, что это конец.

В субботу вечером она сказала ему, что все кончено, что он может искать себе другую, угрожала пристрелить его, если он не перестанет. Это тоже было глупейшей угрозой. Но закончив «учить» ее, он сказал:

– Я тобой сыт по горло, гадкая замарашка.

– Я думал о тебе, – прошептал он. – Я беспокоился.

– Я не собираюсь рассказывать никому.

– Откуда я знаю, что не расскажешь?

– Не бей меня, пожалуйста.

– Я пришел сюда не бить тебя, Джессика. Я тут лишь по одной причине. Ну, может быть, по двум. – Он тихо рассмеялся. Она скорчилась, когда рука соскользнула с плеча и схватила ее грудь. – Я здесь, чтобы дать тебе урок. Урок безопасности. Понимаешь?

Она кивнула.

– Если ты хоть слово скажешь обо мне, я приду в твой дом, как это сделал сейчас. С одною лишь разницей. В руке у меня будет опасная бритва. Начну я с того, что перережу глотки твоим родителям во сне. А потом я приду к тебе.

Он ногтем обвел ее сосок.

– Я всю тебя изрежу. Везде. Буду заниматься этим всю ночь. А перед рассветом перережу тебе горло от уха до уха. Ты поняла?

– Да.

– Очень хорошо. – Бледное пятно его лица наклонилось. Он поцеловал ее распухшие губы. – Очень хорошо, – снова прошептал он.

Глава 11

Кроме понедельника, отданного мучительным попыткам создать новый сюжет, Ларри всю неделю посвятил работе над «Ночным путником». Эта работа шла прекрасно.

А что дальше?

Он не чувствовал, что его переполняют новые идеи. Так что гораздо проще продолжать разрабатывать знакомую жилу «Ночного путника». Он знал, чем окончит эту книгу, и ему доставляло наслаждение подводить сюжет к этой развязке.

Сегодня была пятница.

Он не мог больше тянуть с этой проблемой.

«Подумай, тебе же сразу станет легче, – говорил он себе. – Как только ты напишешь развернутый план новой книги.

Подробный план, но без той отвратительной твари под лестницей с колом в сердце».

Он нашел диск с записью, сделанной в понедельник, вывел ее на экран: «Записки к роману – понедельник, 3 октября». Пока Ларри чистил трубку и набивал ее свежим табаком, он читал бегущие вверх строчки. На три страницы стоящего материала. И ничего больше.

Много всякой чепухи по поводу этого вампира.

«В итоге, – прочитал он, – это восхитительное создание становится твоей рабыней».

«Большие возможности».

Как же.

Может, сегодня пойдет лучше.

Ларри раскурил трубку. Ниже слов «Большие возможности» он напечатал: «Записки – пятница, 7 октября».

«Как насчет племени пустынных мусорщиков? – написал он, припоминая идею, вертевшуюся у него в голове, когда они подъезжали к Полынной Степи. – Они подстраивают аварии на дорогах и нападают на несчастных путников».

«Слишком уж похоже на „У холмов есть глаза“. Кроме того, я уже писал нечто подобное в „Деревянном дикаре“.»

Ларри уставился на экран. Лучше бы он не вспоминал «Деревянного дикаря». Этот проклятый роман, второй по счету, едва не стоил ему карьеры. Главной причиной того, что почти все издание осталось на полках, была эта несчастная ядовито – зеленая размалеванная обложка.

«Не думай об этом, – велел он себе. – Давай, выдавай новые идеи».

«Как насчет парня, который находит остатки старого разбитого патефона – автомата? Он реставрирует его и…»

И что?

«Там нет пластинок. Он ставит свою собственную. Но патефон не хочет играть новые песни. Он будет играть лишь добрые старые вещи, к которым привык. Мысленно возвратиться назад, в те времена, когда он еще не был разбит… Эй, может, он хочет отомстить вандалам, которые сделали из него мишень».

«Здорово. Свихнувшийся музыкальный ящик. А что он делает, слоняется по округе и бьет людей током?»

«Может оказаться чем-то вроде машины времени. Парень приводит ее в действие, и машина переносит его в прошлое. Так что он оказывается выброшенным где-то у лавочки Холмана – или как-то переносится назад – в середину шестидесятых».

«Может быть».

«Может, патефон хочет, чтобы он расправился с подонками, которые изрешетили его. Банда мотоциклистов или вроде того. Настоящее стадо скотов».

«Бедолага не знает, что там его ждет. И он очень расстроен. Это пояс Временных Сумерек. Одну минутку, у него есть жена и дети, есть прекрасный дом, хорошая работа. И вдруг, на тебе, он оказывается в столовой умирающего города на двадцать пять лет в прошлом. Черт с ним, с городом. Все, что он хочет, – это попасть к себе назад, домой».

«Пока не влюбляется в красивую молоденькую официантку. Вот тут-то все это начинает ему нравиться».

«Неприятности возникают, когда банда головорезов на мотоциклах врывается в городок».

«А, может, патефон перенес парня в прошлое, чтобы тот спас официантку? Тонко. Патефон ЛЮБИТ ее. Иногда, по вечерам, после закрытия столовой, она ставит свои любимые пластинки и танцует в темноте».

«По ходу дела, в первый раз, мотоциклисты насилуют и убивают ее. Патефон перенес туда нашего героя, чтобы изменить ход событий – спасти ее».

«Что он, конечно, и делает».

«Его миссия окончена, патефон возвращает парня назад, домой. Но тот скучает по красивой официантке. (Хорошо, у него нет красавицы – жены и детей. Он разведен или что-то вроде того). Он ищет девушку и находит ее».

«Это – его мать. А он – свой собственный отец. Она забеременела во время их недолгого знакомства в 1965 году, и он оказался тем малышом, который родился».

«Ему должно быть около тридцати лет. А ей – двадцать пять, когда они встретились в столовой».

«Ей пришлось по какой-то причине оставить малыша (нашего героя). Его усыновили, но он всегда пытался выяснить, кто его родители».

«Если это его мать, то можно оставить ему жену и детей».

«Еще лучше, если он находит свою официантку в настоящем, и они становятся в итоге любовниками. А как же быть с их возрастом? Пусть ему сейчас тридцать. Как же может девушка быть примерно одного с ним возраста, когда он находит ее?»

«Если ей сейчас тридцать, значит, ей должно было быть всего лишь пять лет, когда он спас ее от бандитов».

«А что, если официантка, в которую он влюбляется, была ее мать? И поэтому ее дочь сейчас ровесница парня в настоящем. И она-точная копия своей матери, девушки, которую он любил».

«Недурно. Может сработать».

Трубка Ларри погасла. Он мог с чистой совестью сказать, что в ней не осталось ничего, кроме пепла. Он положил трубку в футляр и вернулся к экрану.

«Наш главный герой воскресил патефон – автомат. Сначала патефон кажется злодеем, но все оборачивается к лучшему. Патефон становится свахой. Парень влюбляется в официантку, у которой к тому времени уже была маленькая девочка. Множество слез и волнений и всякой чепухи вроде бандитов (сделать их полными дегенератами, монстрами). Столкнувшись с ними (он пугается, но преодолевает страх и доказывает самому себе, что он – мужчина), он кончает тем, что спасает малышку, которая потом становится его настоящей любовью».

«Почему бы и нет?»

Ларри с улыбкой подмигнул экрану.

«Порядок! Вот и сюжет. Еще пара дней на разработку сюжета…»

Следующие два дня.

Он чертыхнулся.

Уик – энд был коротким. Как только Лейн вернется из школы, они поедут в Лос-Анджелес, повидать родителей Джины.

Всю жизнь мечтал это сделать.

Особенно сейчас, когда у него в голове созрела новая идея.

Однако отвертеться не удастся. Придется отложить эту идею до понедельника.

Это даст ему пищу для размышлений во время езды. Он, вероятно, сможет разработать несколько ключевых сцен, сможет продумать некоторые остроумные повороты сюжета. Но он слишком хорошо знал, что дневные грезы на тему романа, когда ты сидишь за рулем, дают слишком мало, по сравнению с работой за компьютером. Процесс воспроизведения мыслей на экране позволял сконцентрироваться на них, что было невозможно при отвлеченном рассуждении. Дневные грезы текли медленно и извилисто. А предложения были конкретными, следующими друг за другом.

А в этот уик – энд такого не произойдет.

Этот уик – энд пойдет псу под хвост.

«Хорошо, – пытался он себя утешить, – родители Джины – хорошие люди. И у них действительно юбилей. Скорее всего, я прекрасно проведу время, даже если бы я лучше…»

Он услышал звонок в дверь.

Джина откроет сама.

Интересно, вернуться ли ему опять к «Ночному путнику», или же весь день работать над сюжетом о музыкальном ящике.

Назовем роман «Ящик», вдруг осенило его.

И тут он улыбнулся.

Он напечатал: «Ящик. Потрясающее название. Тут есть ореол таинственности. И это слово относится не только к музыкальному ящику, который посылает героя в прошлое, но и к ловушке, к „ящику“, в котором он оказывается. Он заперт в ловушку обстоятельствами. Явного пути назад нет. Это слово относится и к сексу. Пусть один из бандитов обратится к главной героине, как к ящику. „Рыжий ящик“. И, может быть, главный герой – бывший боксер (убил на ринге противника и завязал с драками „в ящике“?) Нет, это не годится. Слишком избито. Но, может, есть еще какие – нибудь „ящики“. Бог с ними».

Он услышал приближающиеся шаги Джины. Она может через плечо прочитать запись, так что он нажал кнопку «вверх» и подождал, пока весь текст не передвинется за верхнюю границу экрана.

Джина постучала и открыла дверь. В руках она держала пакет, прибывший с вечерней почтой, который выглядел уж слишком увесисто для пакета с рукописью.

– Это принесли тебе. Из издательства Чендлер.

Издательство Ларри.

Джина следила, как он распечатывает пакет. Внутри была толстая рукопись, перевязанная резинкой. И записка от редактора:

«Ларри.

Это – копия с редакторскими правками рукописи „Сумасшедшего дома“. Изменения незначительные, так что, я надеюсь, ты будешь доволен.

Мы бы хотели, чтобы ты внес любые поправки, какие сочтешь нужным, и вернул рукопись не позднее 13 октября, если это возможно.

Всего наилучшего.

Сюзанна.»

Ларри скривился.

– Что там? – спросила Джина.

– Это «Сумасшедший дом». Отредактированная копия. Мне надо отослать ее до 13 октября. – Он посмотрел на календарь. – Боже, да это же в следующую среду.

– Немного же тебе дали времени.

– Уж это точно, – проворчал Ларри. – Они держали его почти полтора года, а мне предоставили… шесть дней.

– Что ж, развлекайся, – сказала Джина. Она вышла из комнаты, плотно прикрыв дверь, чтобы табачный дым не шел по всему дому.

Ларри отодвинул стул от стола, сел нога на ногу, водрузил рукопись на колено и развязал ее. Он бросил записку Сюзанны и титульный лист на заваленный бумагами поднос около стула.

И тут у него вырвался стон.

Для «незначительных» изменений на первом листе было что-то слишком много.

Посредине страницы у него был такой абзац:

«Она толкнула дверь. Заперто. Боже, нет! Она обернулась и с трудом подавила стон. Он уже слез со стола для вскрытий, направляясь к ней, его голова качалась и поворачивалась на сломанной шее. В руке у него был скальпель».

Ларри стал расшифровывать исправления. Одни слова были зачеркнуты, другие – добавлены. Абзац был исчиркан вдоль и поперек. Наконец, он разобрал следующее:

«Толкнув дверь, она увидела, что та заперта. Нет! Оглянувшись, она в отчаянии взвизгнула, так как увидела, что труп направляется к ней со скальпелем в руке. Его голова болталась на сломанной шее из стороны в сторону».

– Иисус Христос с клюкой, – простонал Ларри.

Он нашел Джину в спальне, она вынимала одежду из комода и раскладывала ее по чемоданам. Оба чемодана лежали открытыми на кровати.

Он присел на край постели.

– У нас проблема.

– Рукопись?

– Я только что просмотрел ее всю. Роман совершенно испорчен.

– Только не это.

– Да.

«Сумасшедший дом» был его двенадцатым романом, и третьим, который разгромил редактор.

– Он что, так плох?

– Нет, вещь стоящая.

– Тогда почему они так сделали?

– Господи, не знаю. Думаю, мне просто повезло. На этот раз они ухитрились послать мою книгу на редакцию идиотке, возомнившей себя писательницей.

– Или идиоту, – возразила Джина, встав на защиту своего пола.

– Или это вообще «оно».

– А ты не можешь просто написать Сюзанне или позвонить и объяснить ситуацию? Может, они смогут послать чистую копию кому – нибудь еще.

Ларри покачал головой.

– Не думаю, что Сюзанне это понравится. Она просто устроит всем разгон за то, что послали мой роман неграмотной скотине. Кроме того, они уже оплатили эту работу. А сейчас они, наверное, в большой запарке, иначе не дали бы мне всего шесть дней.

– Может, тебе следует позвонить Сюзанне.

– Меньше всего мне хотелось бы заиметь репутацию скандалиста.

– Ты что, собираешься все так оставить?

– Я собираюсь сидеть на заднице с резинкой в одной руке и копией британского издания в другой. Если в Лондоне не стали исправлять мой роман, значит, и исправлять нечего. – Он опустил голову и вздохнул.

Джина подошла к нему. Она погладила его плечи. – Мне очень жаль, дорогой.

– Повезло, как утопленнику. Эта вещь… ее надо отослать в среду, чтобы она ушла на другой день. Если я поеду к твоим предкам, то мне останется всего три дня, чтобы пройтись по всей этой проклятой книге и попытаться… спасти ее.

– Можно взять ее с собой.

– Во всех отношениях это будет неудобно. Может быть, вы с Лейн поедете без меня, – как только он произнес эти слова, то понял, что не хочет оставаться дома. Но и ехать он никак не мог.

– Если я проведу весь уик – энд над рукописью, то к вашему возвращению, возможно, почувствую себя человеком.

– Я полагаю, мы можем договориться по телефону, – сказала Джина, гладя его по голове. – Поедем на той неделе, а не сейчас.

– Нет, не надо. Это их юбилей. Кроме того, вы собрались поехать. Не стоит всем вам страдать из – за одного кретина.

– Ну, если ты в этом уверен, – пробормотала Джина.

– Не вижу ничего другого.

Ларри прошел назад в кабинет. В горле у него стоял комок.

«Ты же не хотел ехать вначале», – напомнил он самому себе.

Но это было до того, как он узнал, что ему придется корпеть над «Сумасшедшим домом».

Он посмотрел на экран.

«Может, есть какие – нибудь еще „ящики“. Бог с ними».

Правильно. Конечно. Может, на той неделе и отыщутся.

Больше ему не работать над деталями «Ящика». Не корпеть над окончанием «Ночного путника».

Следующие дни принадлежат «Сумасшедшему дому», книге, которую он окончил восемнадцать месяцев назад. Книге, уже изданной в Англии, – и все, что там заменили, так это слово «лобовое стекло» на «ветровое стекло» и уточнили название цветов.

– Так кто же это сказал, что жизнь прекрасна? – произнес он и выключил компьютер.

Глава 12

– Я хочу сделать следующее объявление, – сказал мистер Крамер за две минуты до звонка. – Как я уже говорил, отделение драмы городского колледжа на той неделе ставит «Гамлета». Я думаю, постановка будет достойна внимания каждого из вас, и я настаиваю, чтобы вы все, по возможности, посмотрели ее. Дело вот в чем: у меня есть четыре бесплатных билета на субботнее представление. Смогут пойти только четверо из вас, но этих счастливчиков я смогу еще и подвезти туда. – Он улыбнулся. – Так что вам не придется просить машину у родителей. – Некоторые ученики рассмеялись. – Те из вас, кто хочет попытать счастья, пусть останутся после звонка.

Лейн прикусила губу. Остаться или нет? Джим может пригласить ее куда – нибудь вечером.

«Мы всегда сможем пойти куда – нибудь вместе в пятницу», – сказала она себе. «Будет просто здорово посмотреть пьесу, особенно с мистером Крамером. Неважно, что это младшее отделение».

Звонок прозвенел. Лейн осталась.

Встав с места, Джессика глянула на Лейн и покачала головой.

«Наверное, считает меня дурой, способной убить вечер на Шекспира.

Может, так оно и есть. Если выяснится, что Джим в пятницу занят, я забью гол в свои ворота. В те выходные уезжал он, я уеду в эти. Итого – три недели подряд, если он будет занят в пятницу».

Она именно эту субботу хотела провести с ним. Всю неделю он был особенно мил с ней. Очевидно, как считала Лейн, пытаясь загладить свое дурацкое поведение в понедельник утром.

Она обернулась назад. В классе осталось еще пятеро подростков.

«Нас тут уже шестеро, а учитель сможет взять всего четверых. Так что, если меня не возьмут, все решится само собой».

– Вижу, что у меня больше поклонников Шекспира, чем билетов, – сказал мистер Крамер. – Это, конечно, радует, но и создает некоторые трудности. Придется их разрешить. – Он запустил руку в карман слаксов и достал оттуда монетку. – Я кину эту монетку. Первые двое, кто не угадает, орел или решка, покинут комнату. Все согласны?

Никто не протестовал.

– Хорошо, Лейн – первая. Говори, пока она не упала. – Он положил монетку на ноготь большого пальца и подбросил высоко вверх.

– Орел, – сказала Лейн.

Монетка упала на правую ладонь учителя. Он шлепнул ею по тыльной стороне левой руки, подержал немного и улыбнулся.

– Хочешь переменить решение?

– Нет. Орел.

Он посмотрел.

– Действительно, орел, – сказал Крамер, убирая руку и стряхивая монетку.

Лейн обратила внимание, что он никому не показал результата.

Что, черт возьми, такого особенного в этих билетах?

– Хорошо, теперь ты, Джорж.

Джорж тоже выиграл. Как и Аллан с Сандрой.

Джерри с Хайди проиграли, снова кинули монетку, чтобы определить кандидата, если вдруг кто-нибудь из выигравших поехать не сможет. Выиграла Хайди.

– Хорошо, – сказал мистер Крамер, – в подробности я посвящу вас позже. В любом случае, приятного уик – энда. Не делайте ничего такого, чего не сделал бы я.

Это замечание вызвало смех.

Лейн собрала книги и встала.

– Я рад, что тебе повезло, – сказал Крамер. – Возможно, я смогу переговорить с твоим отцом, когда заеду за тобой перед спектаклем.

– Я уверена, он будет рад встретиться с вами.

– Мне придется прихватить с Собой одну из его книг и взять у него автограф.

– Для него это будет большая радость.

– И, может, мы договоримся с ним о дате посещения школы.

– Да. Он сказал, что после первого сможет в любой день.

– Ну, при встрече мы с ним и уточним этот день.

Лейн кивнула.

– Приятного вам отдыха, мистер Крамер.

– Тебе тоже. Постарайся все уладить. – Он подмигнул девушке.

– А как же иначе? – сказала она, краснея.

Он рассмеялся в ответ, и она, попрощавшись, вышла.

В коридоре было полно ребят, хлопали двери, стоял шум и гам. Лейн прислонилась к стенке и стала ждать Джима. Через пару минут он подошел к ней.

– Мне надо закинуть кое – что в мой шкафчик, – сказала Лейн. Они вместе пошли по коридору.

– Когда ты уезжаешь в Лос-Анджелес? – спросил Джим.

– Как только вернусь домой.

– Паршиво.

– Но ведь у нас будут еще уик – энды. Следующая пятница, во всяком случае. В субботу я еду смотреть пьесу с мистером Крамером.

– Да? – он посмотрел на Лейн, подняв брови. – А не староват ли он для тебя?

– Не глупи. Это классное мероприятие. Он берет четверых из нашего класса.

– Здорово.

– Ох, только не надо дуться. Я. совершенно свободна в пятницу вечером.

– Свободна, да? Хотел бы я посмотреть на это.

– Уверяю тебя, что это именно так. Сам убедишься, – Она почувствовала, как его рука съехала с талии ниже. – Прекрати.

– Прости. Просто стараюсь освежить воспоминания. Мы не виделись толком уже две недели, а это будет третья.

– Ну, меня это тоже мало радует. Но ведь я ничего не могу тут поделать. – Она подошла к шкафчику и стала набирать код.

– Может, тебе притвориться больной, – предложил Джим. – Может, тебе разрешат остаться дома? Я мог бы зайти к тебе завтра вечером и…

– Размечтался.

Лейн открыла шкаф, положила одни учебники и достала другие, нужные для домашней работы. Потом захлопнула дверцу.

– Даже если я и останусь дома, мне нельзя принимать мальчиков, когда нет родителей.

– А кто узнает?

– Я узнаю. Во всяком случае, забудь про это. Такого никогда не будет. – Они пошли обратно по коридору. – Если пообещаешь себя хорошо вести, я смогу подбросить тебя домой.

– А как же твои придурковатые друзья, Толстушка и Страшила?

Лейн сердито вскинулась на Джима.

– Я не понимаю, о ком ты говоришь.

– Прекрасно понимаешь. О Бетти и Генри.

– Тогда не называй их так в моем присутствии, хорошо? Они – мои друзья.

– Бог его знает, почему.

– Ты что, хочешь поссориться?

– Нет, нет. Просто дурачусь. Они – славные ребята, соль земли.

– Хорошо, если бы ты больше походил на Генри.

– Ну уж нет. – Джим состроил сонно – улыбающуюся рожу и стал покачивать головой.

– Очень смешно, – сказала Лейн сердито, но не смогла не рассмеяться. – Прекрати, это нехорошо.

– Ну, ладно.

– Просто после школы их встречает мама Бетти и отвозит на урок скрипки.

– То есть в машине мы будем вдвоем?

– Если в машине поместится твоя большая голова.

– Она постарается.

В конце коридора Джим распахнул перед Лейн двери. Она вышла и посмотрела на стоянку для машин. Высмотрела свой «мустанг».

Рейли Бенсона рядом видно не было.

После того понедельника она каждый день ожидала увидеть его сидящим на крыле ее машины. Но он больше там не появлялся. Хотя они встречались сорок раз на дню, он ни чего не делал, только кидал злобные взгляды.

Лейн надеялась, что он отказался от своих планов круто отомстить ей.

Может быть, это Джессика отговорила его.

За добрые дела всегда воздается, решила она. Особенно, если их делать тому, кто в близких отношениях с твоими недоброжелателями, готовыми с тебя шкуру спустить.

Открыв дверцу, Лейн почувствовала, как ей в лицо ударил поток горячего воздуха. Ребята открыли окна нараспашку. Лейн достала из шкафчика пляжное полотенце и расстелила его на сидении, чтобы ворсистая ткань не раздражала ноги.

– А у тебя нет еще одного, для меня? – спросил Джим.

– Зачем тебе? Ты же не носишь юбку.

– Зато ты – носишь, – сказал он и наклонился вперед, будто желая рассмотреть ее трусики, когда она усаживалась в кресло. – Розовые, – объявил он.

– Нет, не розовые.

Лейн завела мотор. Выезжая со стоянки, она смотрела в заднее окно и чувствовала, как футболка натянулась на ее груди. Джимми, конечно же, уставился туда.

– Если твои трусики соответствуют бюстгальтеру, то они – белые, – сказал Джим.

– Интересно, а ты о чем – нибудь, кроме секса, думаешь? – спросила Лейн с улыбкой.

– Конечно. Просто иногда думаю и о сексе.

Лейн покачала головой, посмотрела вперед и выехала со стоянки.

– Наверное, все время в бюстгальтере очень жарко.

– С чего ты взял, что я ношу его все время?

– По крайней мере я тебя все время в нем вижу.

– Ты уверен?

– Шутишь? Да за милю определю, в нем моя малышка или нет.

– Впечатляет.

Желая переменить тему разговора, Лейн спросила.

– Слушай, а долго твоя машина будет еще на профилактике?

– Завтра забираю ее. Я хотел, чтобы она была готова, и мы смогли бы поехать куда – нибудь.

– Жаль, что так не получится.

– Слушай, а может мне заехать в гости к моей Кэнди?

– Знаю, что ты просто шутишь.

Джим ничего не сказал. И у Лейн на душе кошки заскребли. Она ехала, не отрывая глаз от дороги.

– Ты же не будешь против, правда?

– Бога ради.

Она понимала, что Джим разыгрывает ее. Он не собирался встречаться с Кэнди. Он ведь бросил ее ради Лейн. И Джим просто мстил Лейн, говоря о встрече с Кэнди.

– Знаешь, что говорят про синицу в руках, – сказал Джим.

– Что это лучший способ запачкать руки.

– А еще она более общительна, чем некоторые мои знакомые.

– И у нее огромное желание доказать это.

– О – о – о. Несомненно.

– Да не стесняйся, сходи к ней. Это – твое дело.

Джим дотянулся рукой до колена Лейн. – Ты же сама знаешь, что я не пойду к ней.

– Мне известно лишь то, что ты говоришь мне.

– Я скучать буду без тебя, и это все.

– Я тоже соскучилась по тебе. Но с этим уик – эндом я ничего поделать не могу.

– Да, я знаю, – он сжал ее колено, и его рука поползла к краю юбки. Он погладил ее бедро. Это было приятно.

– Только не говори каждый раз, когда сердишься, что ты вернешься к Кэнди.

– Ревнуете?

– Представь, что я каждый раз грозилась бы променять тебя на Клиффа Рикера?

– Этого сопляка?

– Думаешь, тебе бы это понравилось?

– Это бы тебе самой не понравилось. Если ты и попробовала бы.

– Он – забавный.

– Но не такой, как я. – Рука Джима забралась под юбку. Лейн оттолкнула ее. – Он совсем не джентльмен.

– А ты?

– Я – не Клифф. Он не из тех парней, кто признает отказы. Как только заупрямишься, – сразу же получишь в глаз. Ну, если это то, что тебе нужно, я с радостью для тебя расстараюсь.

– Ты расстарался с Кэнди, и у тебя ничего не вышло.

– Х-мм. Мне это нравится. Думаешь, что если не вышло, то и не выйдет?

– Надежда умирает последней.

Лейн притормозила на обочине у дома Джима. Посмотрев в окна и боковое зеркало, она увидела, что вокруг никого нет и повернулась к Джиму. Обняла его рукой за шею. – Не дурачься. Быстренько целуй.

– Может, зайдешь, выпьешь пепси или еще чего – нибудь?

Лейн покачала головой.

– Я должна ехать. Предки ждут.

– На десять минут. Это совсем недолго. Скажи, что пришлось задержаться в школе.

– Я ведь и в самом деле задержалась, это же правда. А твоя мама дома?

Вместо ответа Джим показал большим пальцем через плечо туда, где на дорожке стояла красная «Мазда».

– Ладно, – сказала Лейн. – Десять минут, но не больше.

Она отпустила его шею и вылезла из машины. Пока они шли по плиткам к крыльцу, Джим держался впереди. Он отпер дверь и распахнул ее перед Лейн.

В доме было прохладно.

Кроме работающего мотора кондиционера, в доме не было слышно ни звука.

Джим не подал голоса, чтобы сообщить о своем приходе.

– Ты уверен, что она дома? – спросила Лейн.

– Может, она спит? Или в ванной. Кто знает?

Ребята вошли в кухню. Лейн прислонилась к обеденному столу, пока Джим доставал из холодильника бутылки. Воздух на кухне был свежий. Было даже чуть прохладно. Влажная футболка приятно холодила спину.

Джим нашел стаканы, бросил в них кубики льда и наполнил лимонадом.

Держа в каждой руке по стакану, он шагнул к Лейн. Девушка потянулась за одним из них. Вместо того чтобы отдать ей стакан, он обхватил ее обеими руками и поставил стаканы на стол за ее спиной. Его руки крепко обняли ее.

– А что, если мама войдет? – прошептала Лейн.

– Думаю, что не войдет. – Он вытащил ее футболку из юбки и обнял Лейн за голую спину.

Лейн позволила себе прижаться к Джиму. Она поцеловала его.

«Нельзя этого делать», – подумала она.

Во всяком случае, должна же она поцеловать его на прощание. К тому же его руки так нежно поглаживали ее спину. И ей нравилось так тесно прижаться к нему грудью. Она чувствовала, как он дышит, как бьется его сердце.

Джим начал возиться с застежкой ее бюстгальтера.

Она быстро отстранилась.

– Ой, не надо.

– Все хорошо.

– Нет, не все.

Все – таки он ухитрился расстегнуть бюстгальтер. Лейн почувствовала, как он соскользнул вверх. Она схватила Джима за руки и с силой опустила их.

– Я сказала «нет», – значит «нет».

– Ну что же в этом плохого?

– Только одно. Твоя мама.

– Она сейчас, наверное, сидит в городе в салоне красоты, – сказал он, улыбаясь с таким видом, будто совершил подвиг.

– А машина…

– Обычно она ездит с Мери, нашей соседкой, по пятницам, около трех.

– Так ты был уверен, что ее нет дома?

Все еще улыбаясь, Джим пожал плечами.

– Так ты солгал мне?

– Просто не все сказал.

– Ужасно, – проворчала Лейн, пытаясь руками застегнуть за спиной бюстгальтер.

– Не надо, не делай этого. – Джим потянулся к ее груди.

– Убери руки.

– Ну что ты, тебе же приятно.

– Говорю тебе… – Она застегнула один из крючков. Он же продолжал ласкать ее грудь. Ей это и в самом деле было приятно. – Черт возьми, Джим… – Не заботясь о других крючках, она обеими руками оттолкнула его. – Мне же пора ехать.

– Ты не поедешь. Ну же, давай.

– Это что, расплата за мое доверие к тебе, а?