Текст книги "Кол"

Автор книги: Ричард Карл Лаймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

Все это напомнило Ларри о патефоне – автомате, лежащем в русле высохшего ручья. Он представил, как нагибается над ним и, вдруг, оказывается на коленях у гроба, рассматривая высохший коричневый труп.

Ларри почувствовал, что внутри у него похолодело.

«Это все в прошлом, – уговаривал он сам себя. – Мы уже дома. Все прошло. Тот проклятый труп находится за пятьдесят – шестьдесят миль от нас».

– Как хорошо снова оказаться здесь, – произнес он.

– Да, уж это лучше, чем оказаться с колом в глазу. Или в груди, что уже имело место.

Джина сморщилась.

Пит надрезал пару лимонов и выжал их в смеситель, потом бросил туда несколько кубиков льда. Из бара он достал высокие стаканы для коктейлей. Протер их края лимоном и опустил в пластиковую солонку.

– Так, малыш, делай свое дело, – обратился он к смесителю, закрывая крышку и нажимая на кнопку. Пошумев несколько минут, машина затихла. Пит наполнил стаканы пенистой смесью и поставил на стол.

Когда он уже садился, пришла Барбара.

– Все в порядке? – поинтересовалась Джина.

– Уже гораздо лучше.

Да она и, в самом деле, выглядела лучше.

Барбара появилась босиком, в спортивных красных шортах и серой футболке. Ларри догадался, что она продезинфицировала ноги и живот. Кровь и грязь исчезли, обнажив красноту ссадин. Дерево обработало ее не хуже рассерженного кота, а ссадины были такие широкие, будто ее потерли крупной шкуркой.

Ларри наблюдал, как она делает бутерброды с сыром.

Спина Барбары смотрелась прекрасно. Загорелая, гладкая, безупречная.

Барбара принесла тарелку с бутербродами, поставила ее на стол и села. Вытянув нижнюю губу, она сдула волосы со лба.

– Наконец-то, – произнесла она.

Пит поднял свой стакан.

– Пусть вампир покоится с миром и никогда не придет сюда, в поисках наших шей.

– Я готова прибить тебя, – сказала Барбара.

– Я помогу тебе, – добавила Джина.

Пит улыбнулся Ларри:

– Ох уж эти девочки, совсем у них плохо с чувством юмора.

Глава 6

Ларри проснулся от холода. Одеяло сползло с него и обернулось вокруг Джины, которая металась и ворочалась во сне. Он тихонько потряс ее за плечо. Она открыла глаза. Зевнула.

– Что… что такое?

– Тебе снились кошмары, – тихо сказал Ларри.

– Да? Хорошо. – Она перевернулась на спину, все еще тяжело дыша. – Задохнуться можно, – пробормотала она и попыталась высвободиться из одеяла. Она сдвинула его в ноги и отбросила к стене.

– Кажется, оно мне еще пригодится, – сказал Ларри, садясь в кровати.

– Ой, прости, пожалуйста.

– Ничего. Я сейчас зажгу свет, – предупредил он и дал время Джине прикрыть глаза рукой, прежде чем дотянулся до туалетного столика и повернул выключатель.

– Подожди, я сама. Ты уронишь лампу.

– Прекрасно, – сказал Ларри и улыбнулся. Минуту назад Джина металась в плену ужасного кошмара. Теперь же она беспокоилась, что он не сможет хорошо расправить простыню и одеяло. Ларри откинулся на локте и смотрел, как Джина вылезает из кровати.

Казалось, она принимала ванну прямо в ночной рубашке. Короткие волосы Джины спутались, влажные завитки прилипли к ушам и голой шее. Гладкая белая рубашка облепила спину и зад.

– Ты вся мокрая, – сказал Ларри. – Наверное, тебе снилась настоящая жуть.

– Наверное. Не помню, – она склонилась над своей половиной кровати и вытащила скомканную простыню. Он видел в глубоком вырезе, как колеблется ее грудь.

– Ты считаешь, что это связано с сегодняшними событиями?

– Ничего удивительного. – Она встряхнула простыню. Когда простыня опускалась, Ларри ухватил ее край, покрыл себя и вытянулся на матрасе. Одной простыни было достаточно, чтобы защититься от утренней прохлады. Но легкое одеяло, которое Джина накинула на него, оказалось совсем не лишним. Джина аккуратно разгладила постель со своей стороны, потом подошла к его краю. Наклонившись, она стала расправлять на муже одеяло. Ларри высвободил руку и обнял жену. Ее рубашка была шелковистой и влажной, а кожа Джины – горячей. Она глянула на Ларри, удивленно подняв брови. Его рука скользнула вниз по ноге и наверх – под рубашку.

Наклонившись, Джина дотянулась до лампы и выключила ее. Рубашка, казавшаяся белой в неясном свете утра, поползла вверх и упала в сторону. Ларри откинул простыню с одеялом, которые она так тщательно расправила. Но она не возражала.

Она юркнула в кровать и прильнула к Ларри. Пока они целовались, Ларри ласкал ее спину и маленькие крепкие ягодицы. Она взобралась на него сверху. Ее груди были теплыми, их гладкая упругость скользила по его телу. Ощущая рядом ее живое тело, он сгорал от страсти, но ее тазобедренные кости больно впивались в него.

Ларри перевернулся, опрокинув жену на матрас и наваливаясь на нее. Чтобы совсем не раздавить ее, он уперся локтями. Джина изогнулась, когда он поцеловал ее в шею, и застонала, когда, опустившись ниже, он стал целовать ее грудь.

Подавшись назад, он устроился поудобнее и прошептал:

– Сейчас.

Джина обняла его. Ее руки легко пробежали по его телу.

– Я думаю, тебе сегодня ничего не надо.

– Ты уверена?

– Да.

– Здорово. Я просто ненавижу эти резиновые изделия.

– Знаю, – Джина улыбнулась.

Зубы сверкнули на бледном лице Джины. Глаза ее утонули в тени глазниц.

Ларри неожиданно снова увидел себя под лестницей, склонившимся над трупом. Он почувствовал, как похолодел.

«Не смей думать об этом!»

Он вдруг понял, что Джина была ростом с то ужасное создание в гробу.

«Прекрати!»

– Что случилось, дорогой?

– Ничего, – ответил он.

В темноте ее кожа казалась темней обычного, но вовсе не такой, как у той несчастной. Груди у нее были выпуклые, не высохшие. Но даже при таком неясном свете он мог различить ее выделяющиеся ребра.

Живот под грудной клеткой был впалый. Тазобедренные кости выступали.

– Дорогой?

Рука на его теле вдруг показалась сухой.

Рука трупа.

Он представил, как сбрасывает эту руку.

Но он прекрасно знал, что это была Джина. Она не превращалась в труп. И тем более у него не было галлюцинаций. Это была всего лишь Джина, а его проклятое воображение опять подшутило над ним.

Ларри пообещал сам себе, что совладает со своим воображением.

Он перекатился на матрас. Джина убрала руки. Ларри поцеловал ее в живот. Теплый, мягкий живот, влажный от пота. Не сухой и не шершавый.

«Не смей сравнивать!»

Но когда его лица коснулись завитки волос, он вспомнил светлые волосы под животом трупа. Его передернуло.

Джина погладила его по голове. Она потянулась и зевнула, прижавшись к нему, зарылась рукой в его шевелюру, и все мысли о трупе вылетели у него из головы.

Вскоре она застонала.

«Но не от кошмара», – подумал Ларри, пока она перебирала его волосы, а он приподнимался на локте. Он прижался горячим ртом к ее губам. Он слился с ней. И, казалось, Джина жаждала почувствовать это.

– Мне надо… почаще видеть кошмары, – сказала она позднее.

– Да.

Джина с трудом переводила дыхание, слегка царапая ему спину. Потом вдруг искривилась, отвернулась и поднесла руку к губам. Пальцами она вытянула что-то изо рта.

– Что это?

– Волосинка.

– Откуда она там взялась?

– Из твоего рта, – ответила Джина, дернувшись всем телом. Она вытерла руку о простыню, потом обняла Ларри и сжала его изо всех сил. Казалось, в это объятие она вложила последние силы. Через мгновение она отпустила его и безвольно обмякла. Подставила ему губы. Он поцеловал ее. Потом выпустил из объятий и лег рядом.

Ларри натянул на себя простыню и одеяло, прижался боком к Джине, положил руку на ее мягкий живот. Вдруг его рука почувствовала влагу.

– Ой, – сказал он.

Джина мягко рассмеялась:

– Нечего жаловаться, разбойник. Это подо мной все мокрое.

– Хочешь, поменяемся местами?

– Долг жены – спать на мокром месте. – Ее рука нашла его пальцы и пожала их.

Лежа в тишине, Ларри начал беспокоиться, что Джина может поинтересоваться, что с ним случилось. Хотя это было маловероятно. Они очень редко обсуждали свои интимные проблемы. Кроме того, он весьма успешно исправился.

– Ну, – сказал он, – я бы сейчас немного поспал, а то завтра я буду ни на что не годен.

– Тебе придется писать, как проклятому, чтобы оплатить новый наряд Лейн.

– Она скупила весь магазин, – пробормотал Ларри, откатываясь от Джины и сворачиваясь калачиком.

Джина рассмеялась и, к удивлению Ларри, прижалась к нему. Обычно они спали в разных концах кровати.

Но ему это понравилось. Дыхание Джины приятно грело шею. Она прижалась грудью к его спине, ее согнутые колени касались его ягодиц. Волосы слегка щекотали плечи. Ее бедра были такими гладкими. Рука Джины нежно обняла его, ее пальцы скользнули по его животу.

– Что, дорогая? – спросил он.

Джина поцеловала его в спину.

– Умница мой. Я просто хочу быть поближе к тебе.

– Ну, тогда все в порядке.

– Спасибо.

– Тебе хорошо?

– Не знаю, – прошептала Джина. – Думаю, что да. А тебе?

– Я хотел бы, чтобы мы не ходили туда сегодня днем.

– Я-тоже. Никогда не видела ничего ужаснее. – Она покрепче прижалась к нему. – С другой стороны, тебе же нужен новый материал для книг.

– Я бы обошелся и без такого материала.

– Реальность слишком груба для тебя, так ведь? – поддразнила она его.

– Действительно.

– Твои поклонники были бы разочарованы, если бы узнали когда – нибудь, какой ты неженка. Ужасный Лоуренс Данбер, мастер кровавых сцен – трусишка.

– Трусишка, да? Ты слишком много общаешься с Питом.

Джина снова рассмеялась:

– Давай спать, мой герой.

СТРЕМЛЕНИЕ

Глава 7

– Счастливой поездки, – пожелал папа и шлепнул Лейн по портфелю, когда она выходила из дверей.

Лейн состроила ему рожицу.

– Передай привет Рою и Дейлу, – прибавил он.

– Ты – сама любезность, – сказала Лейн и, отвернувшись, заспешила к машине. Ее красный «мустанг» сиял в утреннем свете. Она обошла машину и остановилась у водительского места, чувствуя себя свеженькой и неотразимой в новой одежде – футболке в розовый и голубой горошек и в голубом хлопчатобумажном костюме, – джемпер с воротником – галстуком, отделанный белой тесьмой, с узором из голубых цветов на груди, по талии и по подолу юбки; и в белых сапожках с бахромой.

Папа всегда подшучивал над ее манерой одеваться. Но она считала, что в этом наряде смахивает на ковбоя.

На горячую, крутую девочку – ковбоя, так она думала о себе, садясь в машину.

По крайней мере, отец не сделал ей замечания по поводу длины ее юбки. Опускаясь на сиденье, она ощутила обивку почти всей длиной ноги. Разогревая мотор, она склонилась к рулю и посмотрела вниз. Юбка была достаточно короткой.

Сексуально, но в пределах.

Особенно ей нравился отделанный тесьмой подол, то, как ее зубчатый край ложился оборками на бедра.

«Джим с ума сойдет, увидев меня в таком наряде».

Как будто в этом ему надо было помогать.

Тихонько посмеиваясь, немножко подрагивая от предчувствия фурора, который произведет ее появление в школе в такой чудесный день в таком потрясном виде, Лейн выехала на дорогу. Она включила радио на волне «86,9, все лучшее по стране 24 часа в сутки». В эфире был Энди Трэвис. Она сделала звук погромче и выставила локоть в окно, на теплый ветерок.

Боже, как хорошо.

Даже страшно, до чего хорошо.

Лейн прислонилась к дверце, тряхнула головой и почувствовала, как ветер обдувает ее лицо и треплет волосы.

Подумать только, как она переживала, уезжая из Лос-Анджелеса. Наверное, она рехнулась, не желая покидать ту паршивую квартирку, тот город с душным воздухом и землетрясениями. Правда, она там выросла. Она привыкла к тому городу. Она знала, что будет скучать по друзьям, по пляжу, по Диснейленду. Хотя тут было гораздо лучше. Она завела новые знакомства, полюбила реку, а чистые открытые пространства дарили ей постоянное ощущение свободы, сулили каждый день новые радости.

Но самым лучшим, как ей казалось, было избавление от этого проклятого страха. В Лос-Анджелесе опасаться приходилось всего. Город кишел насильниками и убийцами. Ни дня не проходило, чтобы в теленовостях не передавали эти ужасные, кровожадные истории, так что из дому было страшно выйти. Детей похищали. Их тела находили через несколько дней обнаженными и изувеченными, со следами насилия. И не только дети исчезали. Тоже самое случалось и с подростками, даже со взрослыми людьми. Если вас не похитили и не изувечили, то вас запросто могли подстрелить в ресторане, кино, магазине. Да и стены дома не гарантировали безопасности. Было достаточно подонков, разъезжающих по городу и паливших просто так по окнам домов и коттеджей.

Нигде нельзя было уберечься.

Лейн погрустнела, припомнив резкие щелчки выстрелов той страшной ночью. Они сидели тогда дома, на первом этаже, сидели рядышком на диване и смотрели очередную серию «Далласа». У Лейн в руке был пакетик с воздушной кукурузой. По одну сторону от нее сидела мама, а по другую – папа. От первого же выстрела Лейн подскочила так, что пакетик выпал из ее руки, и кукуруза рассыпалась по всей комнате. Потом в ночи раздался такой грохот, будто строчили из пулемета. Мама завизжала. Папа закричал:

– Ложись! – и, не дав Лейн ни секунды опомниться, тут же схватил ее за шею и согнул почти пополам, валя на пол.

Лейн ударилась при этом головой о край кофейного столика. Она всхлипнула, схватилась руками за голову и сжалась в комок, чтобы не оглохнуть от грохота. Потом у нее долго звенело в ушах. Перестрелка прекратилась. А папа все еще держал ее руками за шею.

– Джина! – позвал он высоким срывающимся голосом. – Джина!

Это была ужасная минута. Наконец-то мама отозвалась.

– Все уже кончено?

Они поднялись.

Потом послышался вой сирены и громкий шум пропеллеров полицейского вертолета над головой. Шторы осветились красно – голубыми всполохами. Папа подкрался к окну и выглянул наружу.

– Боже правый, – удивленно произнес он, – да тут целая дюжина полицейских машин.

Выяснилось, что стреляли в семью негров, живших в двухквартирном доме напротив. Родители и трое из их детей были расстреляны. Уцелел лишь грудной младенец.

Лейн была не знакома с этой семьей. Это тоже было характерно для Лос-Анджелеса, то, что соседи не знали друг друга. Но сам факт, что расстреляли кого-то из соседей, был чудовищным.

Слишком уж это близко.

Папа припомнил, как несколько лет назад одну семью расстреляли по ошибке. Это было ужасно. Убийцы, перепутав двери, ворвались не в ту квартиру.

Не успели разъехаться полицейские, как папа сказал: – Мы уезжаем отсюда.

Через две недели после этого они уже были на пути в Мюлехед-Бенд.

Они отдыхали в этом городке за месяц до кровавых событий. Сутки они прожили в отеле, а потом перебрались в плавучий дом на реке. Место им понравилось, воспоминания об этом еще были свежи, и оно казалось подходящим убежищем от сумасшедшей, переполненной бандитами, жизни в Лос-Анджелесе.

Случалось, правда, что в этих местах с ума сводили ветры и жара. Следовало опасаться скорпионов, ядовитых пауков черная вдова и некоторых змей. Но зато почти не было шансов заполучить пулю в голову или быть похищенной бандитами.

Лос-Анджелес казался Лейн тюрьмой, из которой они благополучно выбрались. Свобода была восхитительна.

Лейн свернула на гравийную стоянку у дома Бетти, посигналила. Бетти жила в передвижном доме, как большинство в Мюлехед-Бенд. Дом был крепко посажен на фундамент. К нему были пристроены веранда и еще одна спальня. Снаружи дом выглядел как обычный дом, хотя внутри был тесноват и узковат.

Бетти тяжело спустилась с веранды, будто была не в силах нести свой вес, – весьма значительный. Она с трудом подняла голову и кивнула в знак приветствия.

Перегнувшись через пассажирское место, Лейн открыла ей дверцу. Бетти кинула портфель на заднее сиденье. Ткань ее коричневой блузки уже потемнела под мышками от пота. Бетти села, слегка накренив машину. Она так хлопнула дверцей, что Лейн вздрогнула.

– Ты только посмотри на себя, – сказала Бетти, как всегда уныло растягивая слова. – Ты же похожа на Долли Партон.

– А ты на кого похожа, на Индиану Джонса?

– Сама такая, – пробормотала Бетти.

Лейн внимательно смотрела на дорогу.

– Мы захватим Генри?

– Ну, если тебе так хочется.

– А он ждет нас?

– Наверное.

– А вы снова не подеретесь?

– Он вечно недоволен моими кулинарными наклонностями. Я сказала ему, что он тоже не подарок, и, если он считает, что сможет найти лучше, пусть попробует. Скатертью дорога.

– Вот это любовь, – заметила Лейн.

Она повернула и двинулась к дому Генри. Тот уже ждал их на улице, сидя на маленькой, крашеной белой краской скамейке у дороги, и читал книгу. Увидев девочек, он убрал книгу в кожаный дипломат. Генри встал, пригладил рукой волосы и поднял вверх большой палец, будто голосовал чужой машине.

– Ну и петух, – проворчала Бетти.

– Он довольно мил, – заметила Лейн.

– Зануда.

Лейн тоже так считала. В кроссовках, старых голубых джинсах, клетчатой рубахе и темных очках он вполне мог сойти за нормального парня. Но этот дипломат выдавал его с головой. Так же, как и странное жизнерадостное выражение на худощавом лице. А его голова сидела на туловище, так, что делала его похожим, по мнению Лейн, на ученую черепаху.

Без сомнения, Генри был занудой, но Лейн он чем-то нравился.

– Привет болельщикам!

– Ой! – приветствовала его Лейн.

Бетти вылезла, пригнула спинку переднего сиденья и села назад. Генри залез за ней. Перегнувшись через переднее сиденье, он ухитрился захлопнуть дверцу. После этого его голова повернулась к Лейн.

– Классный прикид, леди.

– Спасибо.

– «Тело ее было подобно горной тропе, – произнес он, – со множеством пещер и заманчивых уголков для пикника».

– Майк Хаммер? – спросила Лейн.

– Мак Донован. «Этот смертельный низкий прилив». – Он упал назад, или, возможно, его дернула Бетти.

– Мне ты никогда такого не говорил, – проворчала она.

Генри в ответ что-то прошептал, но Лейн не поняла из – за Ронни Милсана. Она сделала радио потише и услышала только, как Бетти захихикала. Сделав крутой разворот, Лейн направила машину вниз.

– Итак, у тебя был грандиозный уик – энд? – спросил Генри немного погодя.

– Нормальный, – ответила Лейн. – Ничего особенного. Вчера прошлась по магазинам.

– Без сказочных часов с Джимом Денди, королем школы?

– Ему пришлось поехать за город с родителями.

– Очень плохо. И, думаю, ему даже не хватило любезности оставить тебе свои бицепсы.

– Нет, мне пришлось обходиться своими.

– Паршиво. Тебе бы следовало прокатиться с нами. Посмотрела бы парочку потрясных фильмов: «Отбросы» и «Наступление королев зомби на Воскресную Школу».

– Жаль, что не посмотрела их.

– А мне жаль, что я их посмотрела.

– Ну, ты немного от них видела, это уж точно. Между набегами на буфет и тем франтом…

– Заткнись.

– Мы решили, что ей попалась недоброкачественная сосиска, – пояснил он.

– Генри! – взвизгнула Бетти.

– С другой стороны, это мог быть плохой буррито или чизбургер.

– Лейн совсем не интересны эти твои отвратительные подробности.

– А как там твой отец? – спросил Генри, опираясь обеими руками о спинку водительского кресла. – Он начал уже снимать «Зверя»?

– Нет еще. Хотя они уже заявили свои права.

– Ужасно. Люди, я не могу дождаться, пока посмотрю его. Мне уже приходится перевязывать книгу резинкой. Я читал ее раз пять – шесть. Это – классика.

– Ну, если бы ее написал не мой отец, а кто-то другой, она мне понравилась бы гораздо больше.

– Ах, он такой невозмутимый.

– И, явно, уже чуть – чуть тронулся, – добавила Лейн.

Генри расхохотался.

Выехав на холм, Лейн свернула на Прибрежное шоссе. Многие магазины вдоль шоссе были еще закрыты, и движение было еще небольшим. В фургончике, ехавшем перед ними, сидели дети, направляющиеся в начальную школу, которая была через дорогу от Бафордской средней школы на юге города. Несколько старших детей шагали в том же направлении по обочине.

Генри, раскинувшись на заднем сидении, указал рукой в окно.

– Это случайно не Джессика?

Лейн разглядела идущую впереди девушку. Это и вправду была Джессика. Даже со спины ее нельзя было с кем – либо спутать, у нее были жесткие волосы цвета спелого апельсина, которые всегда выдавали девушку.

Левая рука Джессики была приподнята.

– Смотрите – ка, что творится, – пробормотала Лейн. – Никто не возражает, если мы ее подбросим?

– Нет, нисколько, – ответил Генри.

– Кошмар, – проворчала Бетти.

Лейн свернула на обочину и, не доезжая до вышагивающей девушки, открыла дверцу у пассажирского сиденья.

– Тебя подвезти? – окликнула она Джессику.

Та обернулась.

Лейн вздрогнула, посмотрев на нее.

– Боже, – пробормотал Генри.

Все считали Джессику самой рыжей девочкой в старших классах, а, возможно, и во всей школе.

«Теперь она даже не кажется такой рыжей», – подумала Лейн.

Теперь, глядя на нее, можно было подумать, что за уик – энд она провела десять раундов с чемпионом по боксу в тяжелом весе.

Левая часть лица распухла и была фиолетовой. Разбитые губы вздулись, как сосиски, подбородок был залеплен пластырем, другой пластырь украшал левую бровь. Лейн догадалась, что солнечные очки в розовой оправе скрывали фонари под глазами. В ушах девушка обычно носила огромные серьги – кольца, теперь же мочки ушей украшал пластырь. Глубокий вырез футболки не мог скрыть кровоподтек на подбородке. Другие синяки виднелись на плечах. Даже икры ног, мелькавшие сквозь бахрому обрезанных джинсов, были в синяках.

– Где это ты так? – спросила ее Лейн.

В ответ Джессика пожала плечами, и Лейн услышала, как охнул Генри – скорее всего от того, как дернулась ее грудь, обтянутая тонкой тканью. Она смогла пожать лишь одним плечом. Другое же было прикрыто матерчатой перевязью, на которой покоилась рука в гипсе. Девушка покачивала другой рукой, подходя к машине.

«Может, ее дружно отлупили. Это странно, Лейн. Просто странно. Может, она сама во всем виновата. Не смей так думать!»

Лейн открыла дверцу и распахнула ее настежь.

– Спасибо, – сказала Джессика.

Генри со всего маха плюхнулся на заднее сиденье – наверняка, не без помощи Бетти, – и не мог разглядеть, как садится девушка. «Это очень плохо», – подумала Лейн. Ему бы понравилась нога Джессики, показавшаяся в задранной штанине. Эти синяки на немного охладили бы его пыл.

Лейн захлопнула дверцу. Она осмотрела дорогу в зеркало, пропустила «Фольксваген» и выехала на проезжую часть.

– Ты уверена, что хочешь ехать в школу? – спросила она у Джессики.

– Черта с два. А ты бы хотела в таком виде?

– Ну, думаю, я бы лучше сказалась больной.

– Да. Но это все же лучше, чем торчать на виду у старухи целый день. Она достанет меня.

Лейн сжала губы, облизнула их. Даже по голосу Джессики было понятно, как ей больно.

Бетти подала голос с заднего сиденья:

– Так ты не хочешь нам все рассказать, или предоставишь нам самим догадываться?

Джессика оглянулась со стоном.

– Это нас не касается, – сказала Лейн.

– Действительно. Ну, обчистили меня.

– Кто это сделал? – спросил Генри.

– А пес его знает? Двое типов. Настоящие подонки. Наподдавали мне и стащили все мои деньги.

– Где это случилось?

– За углом бистро.

– За бистро? – удивилась Бетти. – А что ты там делала?

– Они меня туда заволокли. В субботу вечером. Я за сигаретами забежала, а когда выходила, меня схватили.

– Плохие новости, – проворчал Генри.

– Мне тоже так кажется, – согласилась Джессика. Одной рукой она открыла свою сумку и достала пачку «Кэмел». Вытряхнула одну сигарету, зажала ее распухшими губами. Прикурив от автозажигалки, глубоко затянулась и вздохнула.

– А тех, кто это сделал, поймали? – спросила Лейн.

Джессика в ответ покачала головой.

– Уж никак не предполагала, что такое может тут произойти.

– Произошло, можешь мне поверить.

Лейн свернула на школьную стоянку, припарковалась на свободном месте.

– Спасибо большое, что подвезли, – сказала Джессика.

– Рада была помочь. Жаль, что с тобой такое приключилось.

– Мне-тоже. Пока. – Она выбралась из машины и направилась к зданию школы.

– Разве тебе не любопытно до смерти узнать, что же произошло на самом деле? – спросила Бетти.

– Думаешь, она соврала?

– Пусть будет так, как она сказала.

Генри выбирался с заднего сиденья:

– Зачем ей врать на эту тему?

– А почему бы и нет?