Текст книги "Кол"

Автор книги: Ричард Карл Лаймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Глава 24

Когда прозвенел звонок, ученики начали один за другим выходить из класса. Лейн медленно собирала свои книги с полки под сиденьем, чтобы остальные не заметили, что она задерживается.

Незачем знать всему свету, что она остается, чтобы помогать. Некоторые наверняка подумают, что она подхалимничает.

«Не то, чтобы меня это очень волновало, но все – таки лучше не высовываться».

Джессика задержалась в дверях и оглянулась на нее.

Лейн прижала к груди сложенные стопкой книги, словно собираясь вставать.

– Ты уходишь? – спросил мистер Крамер.

– Да нет. Если вам что – нибудь нужно, я останусь.

Кивнув головой, он улыбнулся.

– У меня есть работа, если ты не прочь поработать руками.

– Нет, это будет замечательно. – Лейн глянула в сторону двери. Джессика, вздрогнув, отвернулась и ушла.

– Подойди сюда, – сказал Крамер. Он потянулся за своим портфелем, но не сводил глаз с Лейн, пока она приближалась к нему.

Лейн надеялась, что выглядит хорошо. Джим, во всяком случае, считал именно так. Во время ленча он несколько раз пытался подсунуть руку под ее блузку навыпуск свободного покроя, пока, наконец, у нее не лопнуло терпение.

– Если тебе это не нравится, – сказал он, – то незачем носит такие вещи.

На ней была кофточка, которая надевалась через голову, с капюшоном и короткими рукавами, доходившая ей как раз до талии.

Утром, когда Лейн выбрала эту кофточку и короткую хлопчатобумажную юбку, она и не думала о реакции Джима. Все ее мысли были о мистере Крамере, она хотела хорошо выглядеть для него. И, может быть, чуть – чуть сексуальной.

Если Крамер это и оценил, то не подал виду.

Когда Лейн подошла к столу, он наконец-то обратил внимание на свои портфель. Он вынул оттуда папку, развернул ее к ней и открыл. Внутри лежала пачка портретов.

– Уитмен? – спросила Лейн, глядя на перевернутое лицо на верхнем портрете.

– Очень хорошо.

– Когда я была маленькой, я играла в «Авторах».

– Не смогла бы ты их повесить? Чтобы ученики смотрели на что – нибудь стоящее, когда они мечтают на уроках.

– Чудесно, – сказала Лейн. – Куда вы хотите их поносить?

Крамер показал на пробковую доску между классной доской и потолком.

– Думаешь, справишься с этим? Боюсь, тебе придется залезть на этот высокий табурет.

– Нет проблем, – отозвалась Лейн.

– Замечательно. Просто замечательно. Я бы дал тебе тетради для проверки, но у меня сегодня только сочинения. Я должен их проверить сам.

– О, все будет в порядке.

Крамер вынул прозрачную пластиковую коробку с кнопками из ящика письменного стола и дал ей вместе с папкой с портретами.

– Вы хотите повесить их в каком-то определенном порядке? – спросила Лейн.

– Не имеет значения. – Он принес из угла комнаты табурет.

Он доходил Лейн до талии, с металлическими ножками и круглым деревянным сиденьем. Такой табурет был почти в каждом классе. Учителя часто взгромождались на него, но мистер Крамер никогда им не пользовался, предпочитая сидеть на краю стола, когда он обращался к классу.

Он отнес табурет к дальнему концу классной доски.

– Может, мне пока что – нибудь подержать?

Лейн передала ему портреты и кнопки. Крамер стоял рядом с ней и смотрел, временами вздрагивая.

– Не волнуйтесь. Падения я не планирую.

– Я уверен, ты помнишь, что сказал Берне о самых лучших планах.

– Обещайте поймать меня, если они разобьются вдребезги.

– Я сделаю все, что в моих силах.

Лейн встала на ступеньку, положила колено на сиденье и, упираясь о классную доску, поднялась на ноги.

– Ну как ты там?

– Все в порядке. – Она посмотрела на него сверху вниз и попыталась улыбнуться. Ее позиция была весьма рискованной. На табурете было слишком мало места для ног, и не за что было держаться. Но пробковая доска была как раз перед ее лицом, поэтому ей не надо было тянуться к ней.

– Попробуй один, посмотрим, как получится. – Крамер передал ей портрет Уитмена. Лейн взяла его в левую руку. Потом протянула наискось правую руку, и мистер Крамер положил ей в ладонь две кнопки.

Лейн подняла портрет и плотно прижала к пробковой доске. Удерживая его одной рукой, она воткнула кнопку в правый верхний угол.

И поняла, что происходит с ее кофточкой. Она осознала, что допустила ошибку, выбрав ее. Но Лейн думала, что будет проверять тетради, а не забираться на этот табурет и тянуться вперед обеими руками, в то время как мистер Крамер будет стоять внизу.

Она чувствовала, что низ кофточки задрался не менее, чем на дюйм, над поясом ее юбки. Сзади Лейн не могла себя видеть. Да в этом и не было необходимости. Она все себе очень ясно представляла. Если мистер Крамер посмотрит случайно в нужном направлении, то, вероятно, увидит все, вплоть до бюстгальтера.

От этой мысли ее бросило в жар.

Лейн воткнула вторую кнопку на место, опустила руки и взглянула вниз на учителя.

Он кивнул головой.

– Пока хорошо, – сказал он, улыбаясь, и передал ей портрет Марка Твена.

– Наверное, я справлюсь сама, – сказала Лейн. – А вы можете идти проверять тетради. Только передайте мне коробку с кнопками и поставьте картины на подставку для мела.

– Ты уверена, что я здесь тебе не нужен?

– Я думаю, у меня все будет в порядке.

Крамер отдал ей кнопки, затем вынул стопку портретов из папки и расставил их на подставке для мела. Но не уходил.

«Ну и черт с ним, – подумала Лейн. – Невелика беда».

Она наклонилась и подняла портрет Марка Твена.

– Повесь его поближе к Уолту. Можно даже немного внахлест. Используй одну кнопку для обоих.

«На меня он и внимания не обращает, – сказала себе Лейн. – Да, а ты уверена?

Если он такой же, как большинство парней, то сейчас наверняка заглядывает под кофточку. Или пытается рассмотреть, не видны ли трусики».

Лейн пристроила пластиковую коробку под подбородок, чтобы освободить правую руку и вынуть кнопку из угла портрета Уитмена.

«Сейчас, – подумала она, – Джим наверняка начал бы гладить мою ногу.

Слава богу, мистер Крамер – это не Джим.

Кроме того, я ученица. Он не осмелится тронуть меня, даже если бы очень захотел».

Лейн соединила края картин и вставила кнопку. Она удерживала Марка Твена, пока Лейн вытаскивала из – под подбородка коробку, приседала и поднимала портрет Чарльза Диккенса с подставки для мела. Выпрямляясь, она оглянулась на мистера Крамера. Он одобрительно кивнул.

– Похоже, что все под контролем, – заметил он.

– Да.

– Если я тебе понадоблюсь, ты только свистни, – сказал он ей и направился к своему столу.

Он сел и, взяв ручку с красными чернилами, склонился над тетрадями.

«Слава тебе, Господи», – подумала Лейн.

Хотя чувства ее были несколько странными, – с одной стороны, облегчение, что он больше не стоит около нее внизу, а с другой, – легкое разочарование, что ее бросили.

«Наверное, это не произвело на него никакого впечатления», – подумала она.

Лейн вставила кнопку в углы картин с Диккенсом и Твеном.

«Я ведь и не хотела, чтобы он заглядывал под мою одежду!

Может, он даже не воспользовался такой возможностью».

Она слезла с табурета, передвинула его и увидела, что мистер Крамер смотрит, как она залезает на него.

– Осторожней, – предупредил он.

Она улыбнулась и кивнула головой.

Внезапно ее пронзила ужасная мысль.

«А что, если он считает, что я так оделась, чтобы соблазнить его?»

Лейн всю, словно огнем обожгло.

«Он, должно быть, подумал, что я какая – нибудь потаскушка».

И пока она прикрепляла портрет Теннисона, она просто вся обливалась потом.

«Я действительно хотела хорошо выглядеть ради него, – сказала она себе. Но я понятия не имела…»

Лейн молила Бога, чтобы она оказалась в джинсах и в длинной облегающей кофточке, которую можно было бы заправить.

«Я бы так и сделала, – молила она. – Так помоги мне. Я бы так и сделала, если бы имела хоть малейшее представление…

Я не потаскушка.

А что, если он считает, что я сделала это ради оценок?»

Известно, что многие ученики флиртуют со своими учителями в надежде получить более высокие оценки. Возможно, что некоторые даже предлагают секс. Хотя Лейн не знала никого, кто бы занимался этим, но предполагала, что иногда такое случается.

«Я и так получаю самые высокие оценки, – говорила себе Лейн. – Он не может подумать, что я так оделась ради этого.

А раз это так, то с какой стати он должен считать, что я так вырядилась ради него. Скорее всего, он думает, что я так стараюсь ради своего приятеля».

Мало – помалу ее смущение проходило, и Лейн почувствовала себя лучше.

«Ну, конечно, – подумала она. Он и не подозревает, что я так оделась ради него. Он не умеет читать чужие мысли».

Она продолжала прикреплять картины, балансируя на табурете, наклоняясь за новыми, поднимая их вверх и вставляя в них кнопки, часто слезая и передвигая табурет все ближе и ближе к столу мистера Крамера.

Она частенько поглядывала на него. Учитель читал сочинения. Однако несколько раз оказывалось, что он смотрит на нее через плечо. Когда это случалось, он никогда не пытался отвернуться и сделать вид, что не смотрел. Обычно он просто улыбался или кивал головой и говорил что – нибудь вроде: «Хорошо работаешь», или «Рад, что там наверху ты, а не я», или «Не переутомляйся, слезай, если начнешь уставать».

В конце концов Лейн начала подозревать, что ему вообще все равно, во что она одета.

«Я могла бы с таким же успехом напялить на себя какой – нибудь комбинезон, – подумала она. – Интересно, может ли он быть нахальным?»

«Прекрати, – сказала она себе. – Чего ты хочешь? Он ведь учитель».

Она спустилась опять на пол и передвинула табурет еще на пару футов ближе к его столу. Развернув свой стул, мистер Крамер обозревал ряд портретов под потолком.

– Отлично, – сказал он. – Тебе не кажется, что они придают особый дух комнате?

– Еще лучше было бы, если бы они были живые.

– К сожалению, литературный мир не слишком-то заинтересован в живых писателях. Они не могут стать «великими писателями», пока не умрут.

Лейн считала, что он не прав. Ей было неудобно вступать с ним в дискуссию, но обычно он любил поспорить с учениками. Кроме того, если она сейчас замолчит, то он опять вернется к своим сочинениям.

– Отец говорит, что это миф, – сказала она и залезла на табурет. Она подняла портрет Хемингуэя и приложила к пробковой доске. – Большинство из этих ребят имели огромный успех и были очень известны в свое время, при жизни. – Лейн вставила кнопку в угол картины. – Лишь только некоторые из них были признаны после смерти. Как По, например.

Наклонившись, чтобы взять портрет Стейнбека, она посмотрела на него через плечо. Мистер Крамер улыбнулся и кивнул головой.

– К тому же По был очень эксцентричным человеком, – добавила она.

Мистер Крамер рассмеялся.

– Так и должно быть, судя по тому, что он писал.

– Не знаю, не знаю, – Лейн выпрямилась и прижала картину к доске. – Отец пишет об еще больших ужасах, чем По, а он совершенно нормальный. Я встречала уйму писателей ужасов – ну и что? – Лейн прижала кнопку, затем осторожно повернулась на табурете и посмотрела вниз на мистера Крамера. – Некоторые из них – лучшие друзья отца. И никто из них не является чем-то вроде вурдалака. На самом деле, они даже более нормальны и коммуникабельны, чем большинство людей, которых я знаю.

– Даже трудно поверить.

– Знаю. Вы, наверное, думаете, что они какие – нибудь буйные сумасшедшие, да?

– По крайней мере, слегка ненормальные.

– А вы знаете, что такое ненормальный? Почти все из тех, кого я знаю, большие юмористы. Они всегда заставляют хохотать меня до коликов.

– Странно. Может быть, этот юмор является отражением их несколько необычного взгляда на жизнь.

– Более, чем вероятно. – Лейн спустилась с табурета, передвинула его еще ближе к мистеру Крамеру и залезла на него снова. Поднимаясь, она взяла портрет Фолкнера и прикрепила его кнопками на место. Услыхав поскрипывание, Лейн оглянулась. Мистер Крамер развернул свой стул и смотрел на нее снизу вверх.

Он ничего не говорил.

Лейн присела за следующей картиной. Поднимаясь, она сказала:

– Вы помните, что мы говорили об умерших писателях и их судьбе?

– Миф.

– Правильно. Хотите знать еще кое – что? Верно и обратное. Во всяком случае, в наши дни. – Она прикрепила кнопками портрет Фроста. – Когда писатель сыграет в ящик, он становится никому не нужен.

Она услышала, как учитель рассмеялся. Повернувшись, она улыбнулась ему.

– Издатели заинтересованы в том, чтобы «сделать» писателя. А раз он мертв, он им больше не нужен.

Смех стал еще громче.

– Это правда. Если только он действительно не великий. К большинству же они просто теряют интерес. Я слышала об одном агенте. Одна из его самых лучших писательниц умерла, так он оставил это в тайне! Она была известным романистом. С ее смертью он мог потерять свое состояние. Так что же он сделал? Нанял каких-то литературных поденщиков, которые стали писать, подражая ей, а он стал продавать эти книги, подписанные именем умершей писательницы. Разве можно в такое поверить?

– Придает несколько новое значение понятию о «неувядаемой литературной славе».

– Да, это уж, точно.

Лейн отвернулась и взяла с подставки портрет Сандберга. Выпрямившись, она поняла, что надо было передвинуть табурет. Фрост уже висел от нее немного левее. Чтобы повесить Сандберга, придется тянуться еще дальше. Но Лейн решила, что справится.

Подавшись немного вперед, она уперлась правой рукой о классную доску, а сама потянулась влево. Она достала до того места, где должна была висеть картинка с Сандбергом, и прижала ее к стене, как вдруг табурет качнулся.

Лейн только успела воскликнуть:

– О, черт!

Казалось, частичка ее разума отсоединилась, отлетела в сторону и смотрела со стороны на эту смешную и неловкую ситуацию. Лейн видела, как она падает вниз, руки взлетели над головой, табурет перевернулся, а ее правую ногу отбросило вверх к потолку. Ее юбка задралась до бедер. Кофточка приподнялась до половины груди.

Она услышала грохот, но это упала не она. Пока не она. Очевидно, это стул Крамера ударился о стол.

«Он спешит на помощь? – подумала она. – Или просто пытается отодвинуться с дороги?»

Спешит на помощь, поняла она, когда одна рука схватила ее под мышкой, а другая обхватила ее обнаженную поднятую ногу, значительно выше колена. Лейн почувствовала что-то вроде рывка вверх, а затем она ударилась об пол, крякнув от удара.

Мистер Крамер убрал руки.

– Боже милостивый, с тобой все в порядке?

Кивнув ему и пытаясь отдышаться, Лейн повернулась на спину. Мистер Крамер стоял на коленях, наклонившись над ней. Лицо у него было красным, глаза широко раскрыты, губы искривлены.

– Кажется, жива, – прошептала Лейн, попытавшись сесть.

– Пока не надо, – сказал мистер Крамер, легонько толкнув ее в плечо. Она послушно опустилась. – Не пытайся встать. Сначала передохни минутку. – Он растирал ей плечо. – Весьма неудачное падение.

– Спасибо, что поймали меня.

– Я сделал, что мог. Все произошло так быстро.

– Вы задержали мое падение.

– Не намного.

– Я чувствую себя неуклюжей курицей.

– Со всяким может такое приключиться. – Его правая рука поглаживала ее по животу. – Надеюсь, с тобой все в порядке. – Ты и правда меня очень напугала. – Его рука оставалась там же, большая и теплая на ее обнаженной коже как раз над поясом. – Где ты ударилась? – спросил он.

– Кажется, боком.

Мистер Крамер наклонился над ней еще ниже. Его рука скользнула с живота на ее бедро.

– Здесь?

Она кивнула.

– И ребрами.

– Будем надеяться, что ничего не сломано.

– Вроде нет.

Лейн закрыла глаза. Мистер Крамер нежно растирал ее бедро и часть ягодицы. Другой рукой он приподнял вверх ее кофточку.

– Довольно красная, – пробормотал он. – Синяк будет приличный.

– Что поделать, – сказала она, потом вздохнула, так как он начал растирать ее грудную клетку.

– Больно? – спросил он.

– Да, немного.

Рука его поднималась все выше, пальцы массировали кожу, уменьшая боль.

– Резкая боль есть? – спросил он.

– Нет. – Лейн застонала, когда он стал растирать под грудью.

– Больно здесь? – спросил он, надавив на ребра. Рука его медленно двигалась, массируя тело.

– Просто небольшая боль, – прошептала она.

Мистер Крамер массажировал ей бок, запястье его оставалось на ее груди, поглаживая Лейн сквозь тонкую ткань ее бюстгальтера.

«Неужели он не понимает, где находится его рука», – думала она.

И надеялась, что нет.

Если бы понимал, то уже бы остановился.

Его другая рука находилась ниже. Юбка Лейн была поднята. Она чувствовала, как он сдавливает и поглаживает ее ногу высоко вверху.

– Получше? – спросил он.

– Да.

Крамер продолжал растирать ее.

«Неужели он не осознает, что делает?» – спрашивала себя Лейн.

Он легонько похлопал ее по ноге.

– Все хорошо, – наконец, сказал он. – Почему бы нам теперь не попробовать подняться?

Лейн подумала, может, сказать, что она еще не готова. Хотя, если потянуть еще немного, то станет слишком очевидным, что его прикосновения значат больше, чем просто снятие боли.

Мистер Крамер крепко взял ее за руку, подставил другую руку снизу под шею и помог ей сесть.

Кофточка ее не помялась и опустилась вниз к талии. Юбка была там, где Лейн и подозревала. Она заметила, что между ног виднеется что-то голубое и быстро одернула юбку, чтобы скрыть это.

«Несколько поздновато для скромности», – подумала она.

Мистер Крамер держал ее за руку, пока она не встала.

– Спасибо, – прошептала она.

Когда он отпустил ее, она оглядела себя и расправила юбку.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да, кажется. – Лейн подняла глаза. – По крайней мере, я рада, что на мне чистое нижнее белье, – добавила она и усмехнулась, не в силах поверить, что могла брякнуть такую глупость.

– Так и должно быть, – сказал мистер Крамер, и на его лице появилась улыбка. – Никогда не знаешь, что с тобой может приключиться.

– Так и мама говорит.

– Все мамы так говорят.

– Какую чушь я несу, – сказала она и опустила голову.

Мистер Крамер положил ей на плечи руки и помассажировал их.

– Я так рад, что с тобой все в порядке. Я ведь все – таки отвечаю за тебя.

– Я такая корова.

– Ты просто потрясная молодая леди. И никогда не думай иначе.

Лейн посмотрела ему в глаза. Они были небесно – голубыми, нежными и понимающими.

– Спасибо.

– Я действительно так считаю. А теперь тебе лучше отправиться домой.

– Но я еще не закончила.

– Остальное я сделаю сам. На твоем месте я бы сейчас принят горячую ванну. Хорошенечко пропариться. Это облегчит боль.

– Я так и сделаю.

В этот вечер Лейн дождалась обеда, потом пошла в ванную. Она все еще была в школьной одежде. Там Лейн легла на пол. Она приподняла свою юбку и кофточку точно так же, как они были после ее падения. В такое же положение она поставила и ноги: левая нога прямая, вытянута на ковре, а правая немного приподнята, согнута в колене под небольшим углом. Приподнявшись на локтях, она осмотрела себя.

«Вот так я выглядела для мистера Крамера.

Ну, просто корова».

Тут она заметила на правой ноге небольшое красное пятно. «Отпечаток руки мистера Крамера? Должно быть, как раз здесь он схватил меня, чтобы задержать падение», – догадалась она. Это было чуть ниже паха.

– Боже, – прошептала она.

– Ей казалось, что она все еще чувствует его руку там, где он касался ее.

«Если бы Джим так схватил меня… Забудь о Джиме», – сказала она себе.

Лейн поднялась, встала перед зеркалом и опять подняла юбку. Трусики туго облегали ее, голубая ткань была почти прозрачной.

Она состроила рожицу своему отражению. Лицо у нее сильно покраснело.

– Наверняка он увидел более, чем достаточно, – прошептала она.

Но при этом он не смеялся. Он действовал, как истинный джентльмен. В этом и заключается разница между взрослым, чутким человеком, таким, как мистер Крамер, и грубым подростком, вроде Джима.

Лейн заткнула пробкой ванну и пустила воду. Пока ванна наполнялась, она разделась и повернулась к зеркалу. Над выступом левой бедренной кости и в нижней части грудной клетки были синяки.

Лейн осмотрела свою левую грудь. Отклонившись назад, она рассматривала ее снизу, там, где запястье мистера Крамера растирало ее через бюстгальтер. Кожа была гладкой и белой.

«А ты что ожидала?» – спросила она себя.

Но ей казалось несправедливым, что не осталось никаких видимых следов его прикосновения.

Тряхнув головой, Лейн повернулась к ванне, выключила краны и перелезла через край.

Она забралась в горячую воду. Там она растянулась и лежала, слегка извиваясь, чтобы жидкость поглаживала ее, потом опять легла в то же положение, что и на полу в классе, и закрыла глаза.

Она вспоминала ощущения от прикосновений мистера Крамера. В ее воображении учитель перестал массировать ей ребра. Его рука нежно гладила ее по груди, он опустился на нее, и их губы встретились. Она обняла его и, крепко прижавшись, растворилась в его жарком поцелуе.