Текст книги "Колодец"

Автор книги: Регина Эзера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– Я заходила, но таких нету. Коричневые только тридцать девятого размера. А твой номер – черные с пряжкой, по двадцать семь рублей.

– Пусть сами такие носят! К чему я надену черные? – отозвалась Вия. – Договорюсь с Бенитой, чтоб позвонила мне, когда привезут обувь… Только маме не проболтайся, а то опять заведет волынку… Ее послушать, так можно ходить и в постолах.

Она стояла, прислонившись к столу, руки за спину. С кухни донеслось нервное покашливание Альвины.

– Вы случайно не повздорили?

– С матерью? – удивленно спросила Лаура.

– Ну да. Не успела я переступить порог, она на меня налетела как фурия. Я думала, не случилось ли чего, пока меня не было.

Вия заметила, как пробежала тень по лицу Лауры, но голос, как всегда, был спокоен:

– Нет.

– Боже мой! – вздохнула Вия. – Мать хочет, чтобы я постоянно доказывала ей, что я не забыла, что помню, как трудно ей было меня вырастить. Интересно: ей никогда не приходило и голову – а мне было легко?

Лаура сделала движение.

– Конечно, ты тоже сейчас скажешь – чего мне недоставало, сыта, одета. Это родительский… кретинизм – считать, что трудно только им. А каково было мне, когда мы ездили продавать ягоды и стояли обтрепанные, как нищие, и люди смотрели на нас, на наши обноски, а мать не давала надеть что получше, чтобы не трепать зря на рынке, но я-то понимала – она хочет разжалобить покупателей, и при людях называла меня сироткой, а я со стыда за нее готова была сквозь землю провалиться… А сколько охапок свеклы и сена мы ночью перетаскали из колхоза! Не видели нас? Или только молчали?.. Щадили из-за отца? «За что же тогда Рейнис сложил свою головушку!» – оправдывалась она и не хотела понять, что именно из уважения к его памяти мы не имеем права себя замарать…

На кухне снова покашляла Альвина.

– Вия! – тихо проговорила Лаура.

– Не успокаивай меня, Лаура. Я родилась и всю жизнь прожила под этим проклятым кровом, в доме Августа Томариня.

– Томариня давно нет в живых, Вия.

– Все равно. Сколько ни простоит этот поганый дом, для меня он всегда будет домом убийцы моего отца. И я всегда буду ненавидеть эту старую крышу, источенные стены, это… – У Альвины в комнате начали гулко бить старые часы. Вия бросила мрачный взгляд в ту сторону и закончила: —…это кулацкое барахло.

Часы пробили двенадцать раз, надсадно и очень медленно, будто сожалея, что время так быстротечно и никак его не удержать, и остается только отсчитывать его, отсчитывать…

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

Кухня в Томаринях была полна сладкого чада, и, когда Альвина открыла дверь, чтобы спастись от невыносимой духоты, со двора влетели две осы. Кружа под потолком, у полок с посудой и окон, они искали источник запаха, обнаружили наконец мисочку с пенками, сели на край и стали лакомиться.

– Хи-хи-хи! – болтая ногами под табуреткой, забавлялся Марис. – Посмотрите, как интересно они едят!

Однако ни Альвина, ни Лаура на его слова не обратили внимания. Натужно пыхтя и распространяя аромат, на плите кипела большая кастрюля с яблочным вареньем.

– Капни, Лаура, похоже, что готово, – подавая тарелку, сказала Альвина. – У-у, не растекается, пора снимать.

К заветной кастрюле потянулось и Марисово треснутое блюдце с красными розочками.

– Береги пальцы! – остерегла Лаура и налила ему целую деревянную ложку. – Хлебца нужно?

Ответ последовал отрицательный: конечно, с хлебом есть можно и потом, всю осень и зиму.

– Остуди только, не хватай как индюк! – предупредила Альвина. – Язык обожгешь… Если поварить еще, пока бурое станет, того вкуса нету, свекольным сиропом отдает.

– И по-моему как раз, – подув на ложку и немного попробовав варенья, согласилась Лаура.

– Тогда снимай, вот сюда, на лавку, да тряпки возьми! Стой, постелю газету. Или нет, лучше на пол. Как бы на ноги не опрокинулось. Марис, убери собаку, шастает тут, как…

Лаура сняла с огня кастрюлю, которая долго еще грозно фырчала, не в силах успокоиться. Лаура вспотела и раскраснелась.

– Где вышпаренные банки, мама?

– Тут они, в духовке. Только не ставь на холодный стол, когда лить будешь, лопнут.

На кухню зашла и Вия.

– Доброе утро! Милые вы мои, как здесь аппетитно пахнет! Но духота у вас кошмарная. Как вы только терпите?

Она достала в ящике чайную ложку, дружески потеснила боком Мариса: «Сократись-ка чуток!» – и подсела к нему на край табуретки.

– А мне дашь?

– Бери. – Марис был великодушен и подвинул к ней блюдце. – Вкусно?

– Ммм! Лопай смело, Марис! Нам обоим хватит. А нет, так еще попросим.

– Где ты была вчера? На вечере? – спросил мальчик.

– Ага, – кивнула Вия, облизывая ложку.

– И танцевала?

– Ага.

– Одна?

– Ты что, глупый? Ясное дело, нет. На вечерах танцуют парами.

– С Эгилом?

– С ним тоже.

– В обнимку? Так?

Марис обхватил ее за талию рукой, в которой еще была зажата ложка. С громким лаем и визгом между ними кинулся Тобик.

– Видишь, он… Тобик, хи-хи-хи, не любит… Когда мы с Зайгой так возьмемся, хи-хи, он всегда… подбежит и скулит как сумасшедший.

Альвина оглянулась.

– Сколько же сейчас на часах?

– Скоро двенадцать, – отозвалась Вия.

– И тебе не стыдно спать по сю пору?

Вия взглянула на мать с удивлением.

– Почему стыдно? Я ни у кого ничего не украла. Это во-первых. Во-вторых, сегодня воскресенье, в-третьих…

– Опять, наверно, заявилась ночью, где ж тебя, гулену, дождаться.

– Какое там ночью, уже светало! – откровенно призналась Вия и восторженно продолжала: – Был эстрадный оркестр из «Победы», так я вам скажу – это класс! Не хуже РЭО, честное слово. Познакомилась с мировым парнишкой. Шофер из Цесиса. Начальство возит. Приехал погостить в Малмейстары – Пупам родней доводится. Родня ли, не родня – мне что за дело. Занимается самбо. Черный как черт, белая битловка. А Эгил, ха-ха, прямо позеленел от ревности!

– Ну и… куда же ты катишься?

– А куда мне катиться, мама? – пожала плечами Вия. – Артистки из меня не получилось, а в остальном… – Хорошо выспавшаяся, веселая и довольная, она вовсе не желала ссориться.

Альвина хотела еще что-то сказать, но только вздохнула: говори не говори – какой толк.

– Может быть, пойдем искупаемся? – налакомившись, предложила Вия. Все равно без хлеба и чая какая это еда, одно баловство, еще мутить будет. – Такой день хороший, а вы запряглись…

– Пойдем, Вия! – радостно вскрикнул Марис, уцепившись за ее рукав.

– Лаура!

– Не сманивай ее у меня! – заругалась Альвина. – Надо разлить по банкам, пока горячее.

Вия смотрела на склоненную спину золовки, на острые, выпирающие под платьем лопатки.

– Ну пойдем, Лаура! Вода в озере, наверно, как парное молоко, солнце печет…

Лаура бросила короткий взгляд в открытую дверь, словно удивляясь, что не заметила, хмурый сегодня день или погожий.

– Огурцы в полдень полить надо. Пожелтели вон, – добавила Альвина.

– Если этим чахлым огурцам не помог позавчерашний ливень, так поливка им все равно что мертвому припарки.

– И капусту тоже…

– Осенью в колхозе по пяти копеек купим.

– Уж если за капусту деньги выбрасывать…

– Всего пять копеек кило, мама!

– Тут пять, там пять, где-то еще пять – и рубля нету. Если бы мы сами не растили огурцы, капусту, картошку и поросенка…

– Свинья да капуста, худые ботинки… – сказала Вия, глядя на склоненную спину Лауры.

А Марис, торопя ее, нетерпеливо ныл и зудел, как комар:

– Вия, ну пойдем, Ви-и-ия!

– Где у нас пластмассовые крышки, мама? – рассеянно спросила Лаура.

– В столе, в ящике, – ответила Альвина.

– …смотришь – и отпуск прошел, лето прошло… и жизнь прошла, – продолжала Вия, хотя никто ее не слушал.

– Ви-и-ия, ну пошли! – не отставал Марис.

Она посидела молча, потом вошла к Зайге, и немного погодя они вышли на кухню вместе.

– Стена с той стороны прямо раскаленная. И как только ребенок терпел, как не задохнулся!

Зайга повела вокруг сияющим взглядом, радуясь, что наконец выбралась из заточения. За время болезни девочка совсем побледнела; длинноногая, в желтом платьице, она походила на тонкую восковую свечку.

– Зайга, ты хочешь? – Марис кивком показал на блюдце с остатками варенья.

Бросив на блюдце мимолетный взгляд, девочка отказалась.

– Ничего не ест! – удивился Марис. – Еще возьмет в один прекрасный день и окочурится.

Вия засмеялась.

– Что ты зубы скалишь! – с осуждением бросила Альвина. – А ты болтаешь не знаешь чего! Еще беду накличешь.

– Какую беду! – махнула рукой Вия. – Девчонка на ноги встала. (Зайга ей улыбнулась.) Пойдем на озеро?

– Да, тетя! – горячо откликнулась девочка.

– Смотри не простуди ее. Давно ли с постели встала.

– Сейчас градусов двадцать пять, не меньше. Почти без ветра. Мечта!

– Это из окна глядеть только…

Вия опять прыснула.

– Стоит дойти хоть до уборной, сама увидишь. Лаура, я иду за купальниками, полотенцами, и мы втроем будем внизу тебя ждать.

– Меня? – переспросила Лаура, будто ничего не слыхала, и вдруг повеселела. – Хорошо бы выкупаться после такой жары. Вот разолью остатки…

Воскресенье действительно выдалось яркое, солнечное. Еще не запылившаяся после дождя зелень выглядела по-летнему свежей, и редкие пожелтевшие листья в кронах деревьев казались признаком скорее недавней засухи, чем близкой осени. Изредка над озером пробегал легкий ветерок, отчего вода серебрилась искрами. Звонкий воздух доносил с того берега обычный для воскресенья визг купальщиков. Там, насколько можно было разглядеть, стояло несколько легковых машин, подогнанных к самой воде.

– Кишмя кишит! – сказала Вия скорее радостно, чем сварливо. – Правильно я сделала, что взяла купальники. Нудистам сегодня хода нет, – прибавила она; как раз в этот момент вдали показалась лодка, темная на искристой поверхности воды, словно большая хлебная корка.

– Что это за ну… за нуди..? – тотчас подхватил Марис.

– Нудист – это голый человек.

– Так в бане я тоже… ну как его?..

– Нудист.

– …нудист, а?

Но Вия не успела ответить.

Мальчик вдруг отпустил ее руку, стремглав сорвался по косогору, и только тут она разглядела, что лодка на озере – их собственная плоскодонка.

– Ру-удольф!

Зайга тоже сделала несколько шагов, но потом застеснялась и вернулась к Вие. А мальчик, добежав до берега, вскарабкался на мостки, что есть силы замахал рукой и, качаясь на шатких досках, едва не потерял равновесия.

– Рудольф! Рудольф! Рудольф!

Тот помахал Марису и стал править к мосткам. Вия с Зайгой подошли к берегу одновременно с лодкой.

– Здравствуйте! Приятно видеть, что мои пациенты все на ногах! – втянув весла, приветствовал их Рудольф.

Мальчик спрыгнул в лодку и бухнулся на настил.

– Дай мне погрести!

– А ты умеешь?

– Не знаю.

– Вот попробую, тогда узнаю, так, что ли? – засмеялся Рудольф. – Давай подождем дам.

Марис повел взглядом – где же эти дамы, про которых говорит Рудольф?

– Мы можем предложить вам свои услуги! – крикнул Вии Рудольф.

– В каком смысле? – не сразу сообразила Вия.

– Пока – только покатать на лодке.

– Пока… Вы не слишком застенчивы.

Она обнажила мелкие белые зубы в широкой улыбке и сняла босоножки.

– Иди, Зайга, по мосткам, не замочи ноги, – войдя в воду, сказала Вия, – я тебя подсажу.

– Мы должны подождать маму, – вспомнила девочка и в конце мостков остановилась.

– Мы далеко не поедем. Тут только, – сказала Вия, бредя к лодке. – Когда мама будет спускаться, мы ее увидим и кликнем. Куда мне садиться?

– Если действительно будет грести Марис…

– Да, да! – закричал мальчик.

– …то вам придется идти на нос. А мы с Зайгой как самые тяжелые (девочка бросила на него робкий и в то же время лукавый взгляд) займем место на корме. Давай, Марис, берись за весла. Не так сел, наоборот! Куда же ты грести будешь, в гору, что ли, в Томарини?

Сперва посмеявшись вволю, мальчик перекинул ноги на другую сторону скамьи и взялся за весла. Но плоскодонка не двинулась с места.

– Подожди, оттолкнемся!

Упершись в мостки, Рудольф с силой толкнулся; лодка тронулась и по инерции какое-то время скользила – к радости Мариса, который усердно молотил по воде веслами.

– Ура-а! Едет!

– Не обливай меня! – защищаясь от брызг, вопила Вия. – У меня уже весь бок мокрый. Вы, доктор, нарочно меня сюда посадили, чтобы… Ай, Марис, ну, что это такое!

Несмотря на отчаянные усилия гребца, лодка больше переваливалась с боку на бок, чем продвигалась вперед.

– Подожди, – развеселившись, сказал Рудольф, – так дело не пойдет.

– Пойдет, пойдет! – уверял Марис.

– Ха-ха-ха!

Несколько капель воды попало и ему на рубашку.

– На, Зайга, мою кофту. Накинь на плечи.

– Мне, дядя, не холодно.

– Возьми! И запахнись вот так. Подожди, Марис, остановись на минутку!

Мальчик провел ладонью по лбу, огляделся и, точно проснувшись, сделал открытие:

– Как мало мы отъехали!

– Что, нелегкая работа у гондольера?

По своему обыкновению, Марис тотчас спросил:

– А кто это такой?

– Гондольер? Он делает примерно то же, что делаешь сейчас ты.

Поразмыслив, мальчик на всякий случай сказала

– Так зачем же сразу ругаться?

Воспользовавшись передышкой, Вия отряхивала мокрое платье, но без особого успеха: ведь это не шерсть, с которой капли скатываются, шелк есть шелк; мокрый, он сразу неприятно облепил бедро. Она расстегнула, сняла платье и осталась в цветастом купальном костюме.

– Ну, еще будешь пробовать или меня пустишь? – спросил мальчика Рудольф.

– Я сам!

– Тогда давай потихоньку-полегоньку, с умом.

Марис громко хихикнул.

– Что ты смеешься?

– Как же можно грести, хи-хи, с умом?

– Сейчас увидишь. Наклонись немножко вперед. Руки… руки держи вместе. Так! А теперь весла медленно опускай в воду… Спокойно! Куда ты торопишься? Не тяжело?

– Не-е.

– Так, так, так… Теперь еще раз! Видишь, едем.

– Хи-хи, пошла!

– Когда устанешь, ты…

– Ого, вот это да!

Весла погружались в воду не вместе, одно раньше, другое позже, иногда выскакивали из уключин, вздымая брызги («Ай, Марис, ты опять!»), и все-таки теперь, хоть и враскачку, хоть и вразвалку, это было движение вперед.

– Ну, довольно, – после пяти-шести взмахов сказал Рудольф. – Теперь пусти меня!

– Я хочу показать маме! – закричал Марис. – Ма-ма-а, ви-и-дишь?

Спустившись по косогору до половины, Лаура остановилась, в руке у нее что-то белело, наверное полотенце. Раздувая щеки, мальчик старался изо всех сил, но излишнее усердие не принесло успеха, скорее наоборот – без присмотра Рудольфа лодка стала вихляться как пьяная, от весел полетели брызги. Все – понятно, за исключением Мариса – махали Лауре. А она – странно! – постояв так немножко и не ответив на приветствия, повернулась, взошла на гору и скрылась из виду.

– Наверно, что-то забыла, – сказала Вия.

– Дай-ка весла мне, Марис, – строго сказал Рудольф, – и отправляйся на свое место…

Явно разочарованный тем, что не оценили его стараний, мальчик пересел на место Рудольфа рядом с Зайгой, и Рудольф в два счета подогнал лодку к мосткам.

Оба представителя сильного пола, оставшись в плавках, вошли в воду. Вия возвращалась из-за ольхового куста в голубом нейлоновом купальнике, неся в руках одежду.

– Теплая? – крикнула она издали.

– Да-а-а, – отозвался Марис, жестом приглашая следовать за ними. – Как молоко…

Осторожно ступила в озеро и Вия.

– Ну, не скажем, что кипяток, – вздрагивая, ответила она.

Зайга тихонько села на мостки и с завистью смотрела на купающихся. Ничего не говорила, не просилась и не хныкала – только смотрела. На плечах у нее все еще была серая вязаная кофта, которая защищала ее от брызг и которую она так и не догадалась положить на траву рядом с другими вещами Рудольфа.

Зайдя в воду по щиколотку, Рудольф обернулся и посмотрел на Томарини.

– Идем! – торопил его Марис и подергал за руку.

– Подожди немножко!

Вия заметила взгляд Рудольфа, удивилась:

– Что она так долго? – и тоже посмотрела на хутор.

Наверху не видно было ни души, труба дымиться перестала, – слава тебе господи, с этой ненормальной стряпней кончили.

– Может, сбегаешь, Зайга? Скажи, что мы заждались! – наконец попросила Вия.

– Сейчас.

Болтая рукавами кофты, девочка взбежала на гору и скоро возвратилась, за нею весело трусил Тобик.

– Где мама?

– Мама… – запыхавшись, выговорила Зайга, – мама не придет.

– Почему?

– Она огурцы поливает.

– Запрягла все же, – с усмешкой проговорила Вия.

– Что вы сказали? – спросил Рудольф.

– Это я о матери, – с улыбкой бросила она. – Ну что ж, ничего не поделаешь, идем одни.

Рудольф все еще смотрел наверх, на Томарини.

– Раз сказала – не придет, значит, и ждать нечего, – решительно произнесла Вия. – Пойдемте!

– Пой-дем! – эхом откликнулся Марис.

– Пойдем, – согласился и Рудольф, и они втроем побрели по воде, мальчик посередине, взяв взрослых за руки.

– Вы хорошо плаваете? – спросил по дороге Рудольф.

– Гораздо хуже, чем, например, вы, – лукаво ответила Вия.

– Приятно, что вы даете мне такую высокую оценку, – пошутил он. – Боюсь только, не слишком ли назойливо я себя рекламировал.

– Из Томариней все озеро, как на ладони. Тут ничего не скроешь.

– Рудольф, ты мне покажешь, как нырять? – потребовал Марис.

– Сперва надо научиться плавать. Ты умеешь?

– Смотри!

Пробежав несколько шагов вперед и повернувшись к взрослым, Марис неожиданно плюхнулся в воду, обдав брызгами их обоих, и стал энергично работать руками, продвигаясь к берегу, и взахлеб кричал:

– Я… я так же… как ты…

Это отдаленно походило на кроль.

– Марис, а где у тебя ноги?

– Че-во-о?

– Где у тебя ноги?

Мальчик встал и, отплевываясь, спросил:

– Как ты сказал?

– Ты же, дорогой, переступаешь по дну!

– Да ну!

– Вот тебе и да ну! Давай зайдем поглубже, я тебе покажу, как надо. Ложись грудью мне на руки. Смелей, не бойся!

– Ой, хи-хи…

– Я тебя немного опущу в воду. Когда лицо погрузится, задержи дыхание, а глаза не закрывай. Потом мне расскажешь, что ты…

– Тону-у!

– Не кричи.

– Так я же тону!

– Не можешь ты утонуть, Я тебя держу. Ну!

– Ой-й!

– Не дрыгайся, как лягушка.

– Держи крепче, только, хи-хи, не щекочи.

– Ну, смелей, и увидишь, что ничего нет страшного.

Марис фыркал, визжал и, захлебываясь, кашлял, отчаянно брыкаясь и взбивая брызги. Стоять рядом было просто невозможно, и Вия, зайдя по пояс, легла на воду. Плавала она действительно неважно и быстро устала. Но чтобы выбиваться из сил! В конце концов это же удовольствие поплескаться в летнюю жару, зачем его превращать в мученье… Сзади послышались всплески. Она бросила взгляд через плечо: сильными гребками ее нагонял Рудольф, вдали, у самого берега, скакал по воде Марис, а еще дальше, на мостках, серой птицей на солнечном берегу сидела съежившись бедная Зайга. Рудольф догнал Вию и поплыл рядом, стараясь подладиться под ее темп (она плыла «по-собачьи»).

– А правда, что тут есть места, где глубина доходит до тридцати метров? – спросил он.

– Ой, не пугайте меня! – коротко усмехнувшись, отозвалась она и чуть не захлебнулась.

– Сколько я ни мерил, больше восемнадцати мне пока не удалось обнаружить… если это вас может успокоить. Восемнадцать – максимальная глубина, два – минимальная, на Слезной мели.

– На Горе, – поправила Вия.

– На какой горе?

– То, что вы называете Слезной мелью, местные жители зовут Горой. Когда-то здесь был островок.

– Как романтично! Наверное, с замком, который затонул ночью, в бурю…

– Я не удивляюсь… что Марис льнет к вам… – уже задыхаясь, сказала Вия, – …вы оба настоящие Мюнхгаузены.

– Это что – критика или комплимент?

– Как вам больше нравится… А я поворачиваю назад. Пока!

Ага, Марис вылез из воды; сблизив головы, они с Зайгой копаются в песке. В Томаринях по-прежнему не видно никого, и на огороде тоже. Значит, Лаура уже полила огурцы? Но ведь тогда она могла бы прибежать искупаться. Такой денек, такая вода… Но это же известное дело: дай маме палец… И все-таки неловко перед доктором. Вначале даже казалось, что он обиделся, смотрел на гору, на хутор, но сказать, конечно, ничего не сказал…

Вия оглянулась назад – Рудольфа нигде не было видно, озеро играло искрами, и она тщетно пыталась разглядеть в этом мерцанье темную голову. Или заплыл бог знает куда… Голова показалась совсем близко, он просто нырнул, а теперь стремительно приближался и на мели снова догнал Вию.

– По правде говоря, я заехал сюда, чтобы задать свой неизменный вопрос, – бредя рядом с Вией к берегу сказал он.

– А именно? – заинтригованная, спросила она.

– Могу ли я еще подержать лодку? Возможно, она кому-то понадобится?

– Ах, вот что! – воскликнула она слегка разочарованная, хотя не смогла бы объяснить почему.

Рудольф взглянул на гору, и Вия поняла, что он имеет в виду Лауру.

– И верно, завтра Лаура едет на конференцию! – вспомнила она. – Но про лодку речи не было. Наверное, она опять договорилась с шофером из лесничества.

– Если маме будет нужна лодка… – услыхав разговор краем уха, поспешил вызваться Марис, – я прибегу к тебе в Вязы. Ладно?

– Ладно.

Вие пришло в голову, что она ведь могла бы позвать Рудольфа в гости, не выскочи этот постреленок… Да ладно уж. Дома такое пекло и хаос к тому же, черт ногу сломит, все заставлено банками, конечно, кроме Вииной комнаты. Кровать она застелила, это да, но не осталась ли на стуле голубая комбинашка? Ну, ясное дело, висит на спинке, напоказ выставлена…

– Ты меня будешь ждать, Рудольф? – идя ему навстречу, спросил Марис.

– Обязательно!