Текст книги "Амулет воинов пустыни"

Автор книги: Райнер Шрёдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

3

Помолившись, рыцари тут же отправились к Морису. Они желали сами убедиться в том, что их друг выздоравливает. Им также хотелось обменяться с Морисом хотя бы парой слов.

Но разговор с больным пришлось отложить на другое время. Когда рыцари вошли в каюту француза, тот крепко спал. Спокойное, размеренное дыхание Мориса действительно свидетельствовало о том, что он чувствовал себя лучше.

Француз проснулся днем. Он уже чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы поговорить с друзьями. Рыцари рассказали Морису, как близко он подобрался к смерти и что своим выздоровлением он обязан Беатрисе, которая заботилась о нем днями и ночами, ни на шаг не отходя от его постели. Они наперебой пели ей хвалебные гимны. Но каждый из рыцарей помнил, что рано или поздно им придется побеседовать с Морисом о его попытке достать Святой Грааль. И никто не хотел начинать этот разговор первым.

Наконец его завел сам Морис. Он дотронулся рукой до уже зажившей раны на своей щеке и удивленно спросил:

– Скажите, откуда у меня это?

В каюте воцарилась гробовая тишина. Некоторое время Герольт, Тарик и Мак-Айвор украдкой обменивались взглядами. Каждый надеялся, что Морису ответит другой, найдя при этом нужные слова.

Морис тут же заметил, что его вопрос вызвал замешательство друзей.

– Что с вами? Что такого страшного я сказал?

Герольт вздохнул.

– Ты уже ничего не помнишь?

– О чем я должен помнить? – наморщил лоб Морис. – Наверное, я метался в жару, и вам пришлось меня укрощать? Да?

– Он и в самом деле не помнит, – проговорил Тарик.

Морис выпучил глаза.

– О Господи, да не томите же меня! Говорите, откуда у меня эта царапина! Скорее же!

– Скажи ты, Герольт, – предложил Мак-Айвор.

– Благодарю за возможность, которую ты мне любезно предоставил, – мрачно ответил немец. Он свирепо взглянул на Мак-Айвора и обратился к Морису: – Нам и в самом деле пришлось укрощать тебя, поэтому у тебя на щеке оказалась рана. Но дело не в том, что ты метался в бреду, а в том, что ты тайком вынес из нашей каюты черный куб, заперся с ним у себя и пробовал достать священную чашу, чтобы из нее выпить.

Морис побледнел.

– Это… это, наверное, шутка. Плохая к тому же.

– К сожалению, нет, – возразил Тарик. – Все было именно так. Мак-Айвору пришлось ломать дверь, и в последний момент он сумел мечом выбить из твоей руки кинжал. Иначе случилось бы несчастье. Ты уже просунул пальцы сквозь стенку куба. Оттуда, изнутри, выходил яркий свет, который мог нас всех ослепить.

Мак-Айвор кивнул.

– К сожалению, в этот момент ты качнул головой, и мой меч встретился с твоей щекой. Будет жалко, друг, если у тебя на щеке останется шрам. Но у меня не было выбора. Все произошло слишком быстро.

Морис побледнел пуще прежнего. Он наконец понял, что могло случиться, если бы Мак-Айвор и Герольт своевременно не вмешались. Он прикрыл глаза и попытался овладеть собой. Когда француз поднял веки, его глаза были влажными. Видимо, он боролся со слезами.

– Я ничего не могу вспомнить, – произнес он дрожащим, сдавленным голосом. – Но это ничего не меняет. Я так ужасно… опозорился. Я оказался недостоин быть рыцарем Святого…

– Не говори так, – торопливо перебил его Герольт. – Ты вовсе не опозорился. Ты был смертельно болен, Морис! Жар помутил твой рассудок и заставил тебя это сделать. Ты не должен стыдиться или считать себя недостойным быть рыцарем Святого Грааля.

Тарик и Мак-Айвор тоже принялись убеждать Мориса, что самое плохое удалось предотвратить и что никто из его друзей при этом не пострадал.

– Правда, с полной уверенностью я бы так не сказал, – добавил Мак-Айвор, пытаясь закончить этот разговор на шутливой ноте. Сделанным раскаянием в голосе он продолжил: – Если на щеке у тебя останется шрам, я буду повинен в том, что придал твоему красивому лицу немного лихости. Ведь тогда тебе просто деться некуда будет от поклонниц!

– Боже упаси! – крикнул Тарик. – Нас тогда и видно рядом с ним не будет!

Герольту тоже пришлось добавить от себя пару шуток. Морису следовало поскорее избавиться от потрясения. Надо было дать ему понять, что он не должен предаваться самоистязанию. Постепенно француз приходил в себя. К нему стала возвращаться вера в то, что его дружба с Тариком, Герольтом и Мак-Айвором была по-прежнему сильна.

– Каждый из нас может попасть в положение, в котором он будет зависеть от других людей, – добавил Герольт, заметив, что Морис уже устал и с трудом держит глаза открытыми. – Вспомни, какую клятву мы дали: «Друг за друга в верности и чести!» Так будет и впредь!

Мак-Айвор и Тарик кивнули.

– Так что гони подальше тяжелые мысли. А теперь спи да набирайся сил. Скоро мы будем в Марселе. Хорошо, чтобы к тому времени ты хотя бы немного окреп и был готов к дальнейшему пути.

– Благодарю вас, друзья мои, – пробормотал Морис. Он откинулся на подушку и заснул прежде, чем последний из его товарищей покинул каюту.

– Надеюсь, Морис всерьез отнесся к нашим словам, – озабоченно сказал Тарик уже в коридоре. – Он был сильно потрясен, когда узнал, что чуть не совершил в бреду.

– Потрясение пройдет еще нескоро. Хотя со стороны это вряд ли будет заметно, – предположил Мак-Айвор. – Такие вещи сразу не проходят. Вам известны его гордость и чувство собственного достоинства. Он оказался на волоске от предательства. И для него, скажу я вам, это тяжелый удар!

4

Во второй половине следующего дня прозвучало радостное известие. Гулкая дробь босых ног по палубе сопровождала Герольта, когда он спускался вниз, к Морису и Тарику, охранявшим Святой Грааль. Из-за шума наверху стук его сапог был неслышен, и он остался незамеченным, когда подошел к приоткрытой двери Мориса. Герольт уже хотел толкнуть ее и войти, как вдруг услышал голос Беатрисы.

– Морис, сколько еще вы будете благодарить меня за то, что я ухаживала за вами во время болезни? – недовольно спросила девушка.

– Вы заслужили больше благодарностей, чем я способен произнести. Я обязан вам своей жизнью, Беатриса. Я не знаю никого, кому хотел бы быть обязанным больше, чем вам, – прозвучал ответ Мориса.

В каюте раздался тихий смех.

– Будьте уверены, что эти заботы не составили для меня никакого труда, потому что я умирала от страха за вас.

– Полно! За один только страх, который вы испытали из-за меня, я не сумею расплатиться до конца дней. Что уж говорить обо всем остальном. Я ваш вечный должник. Потребуйте от меня все, что захотите, и я переверну небо и землю, дабы выполнить ваше желание, прекрасная Беатриса!

– Перестаньте, наконец, смеяться надо мной. Вам следует относиться ко мне серьезно, Морис. Я вам не Элоиза, – капризным голосом произнесла Беатриса.

– И все-таки я сделаю это.

– Нет, не надо. Вы все время шутите со мной и счастливо уклоняетесь, когда… – Беатриса не закончила.

– Когда что? – спросил Морис.

Герольт продолжал колебаться, уместно ли будет своим появлением прекратить эти шутки, которые настораживали его все больше и больше. Но от этого шага его удержало любопытство: что же ответит Беатриса его брату-тамплиеру? Герольт стыдился своей слабости, но был неспособен превозмочь себя. Возможно, рыцарям пришла пора наконец узнать, как далеко зашли отношения Мориса и этой девушки. Прежде они могли лишь строить догадки на этот счет.

– Вы прекрасно знаете, что я имею в виду, – ответила Беатриса. Голос ее был наполнен нежностью. – Я, во всяком случае, не забыла поцелуя, которым вы наградили меня в пальмовой роще в Аль-Фаюме. Вечером того дня, когда мы выехали в пустыню. Вы, верно, про это уже и забыли.

– Как вы могли допустить, что я забыл это восхитительное мгновение?!

– Это был единственный поцелуй, который вы подарили мне. Хотя он был… самым восхитительным из всех, которые мне довелось испытать. И мне хотелось бы… чтобы вы сделали это еще раз… и чтобы вы сказали… чтобы вы сказали, какого рода чувства вы ко мне испытываете. С того самого часа этот вопрос томит мое сердце.

Оставаться в коридоре дальше Герольт уже не смог. Того, что он услышал, было более чем достаточно для подтверждения его догадок. Ему и впрямь пора был войти, прежде чем Морис успеет сделать ко многому обязывающее признание. Он сделал два громких шага, стукнул в дверь и открыл ее, не дожидаясь приглашения.

– Морис, я хочу сказать… – начал Герольт и остановился, сделав вид, что он не ожидал увидеть Беатрису у койки своего друга. – О, вы тоже здесь! – Рыцарь притворился, будто не заметил, что девушка сжимала руку его брата-тамплиера, а когда он вошел, быстро выпустила ее.

Покрасневшая Беатриса тут же встала со скамеечки у койки.

Продолжая делать вид, что он не заметил ничего необычного, Герольт продолжил:

– Ну и прекрасно. Вы тоже сразу все и узнаете.

Морис овладел собой быстрее, чем Беатриса.

– Что случилось, Герольт? – осведомился он.

– Хорошая новость! Наше плавание скоро закончится. Матрос с главной мачты увидел берег Франции, – сообщил немец. – Подойти к Марселю до наступления ночи мы не успеем, но на рассвете корабль будет уже в гавани. Вскоре под ногами у нас будет твердая земля!

– Рад это слышать, – сказал Морис, а затем добавил с улыбкой: – Хотя во время болезни за мной так ухаживали, что я смог бы продержаться на борту еще несколько дней.

Румянец на лице Беатрисы после этих двусмысленных слов густо побагровел.

– Слава богу, завтра это мучительное плавание закончится! – воскликнула она. – Элоиза об этом знает? Нет? Пойду скажу ей. Как же она будет рада!

И, опустив глаза, девушка выскользнула из каюты.

Герольт закрыл дверь и присел у койки. После того что он услышал, стоя в коридоре, у него не осталось сомнений: пора задать французу несколько неприятных вопросов. Расспрашивать Мориса ему не хотелось, но он знал, что обязан так поступить и что разговор этот нельзя больше откладывать на потом.

– Сегодня ты выглядишь намного лучше, друг мой.

– Почти цвету, не правда ли? – рассмеялся Морис. – Заботы милой юной женщины действительно могут творить чудеса.

– Раз ты заговорил о Беатрисе, скажи, не приходило ли тебе в голову, что ты играешь с огнем?

Морис удивленно поднял брови.

– Как прикажешь тебя понимать?

– Думаю, ты прекрасно понимаешь меня, – ответил Герольт. – Или ты действительно считаешь, что я не замечаю, как Беатриса строит тебе глазки и тем чрезвычайно тебя возбуждает?

– Ты нас подслушивал! – сказал Морис. – Признавайся!

Герольт не хотел лгать. Он пожал плечами.

– Я не подслушивал, но случайно услышал конец вашего разговора. Но я и без него давно заметил, что между тобой и Беатрисой происходит нечто такое, что…

Герольт запнулся.

– …что недопустимо для тамплиера и хранителя Грааля. Ты это хотел сказать, не правда ли?

– Да, что-то в этом роде, – кивнул Герольт. – Не пойми меня превратно, Морис. Я прекрасно понимаю, что такая привлекательная девушка, как Беатриса, не оставила тебя равнодушным, и ты…

– Правда? – спросил Морис. – Ты и это обнаружил?

Герольт сделал вид, будто не заметил насмешку.

– Но мы стали хранителями Грааля. А это предполагает, что своей тяжелой и священной службе мы будем отдавать все силы. Для тебя и для нас становится, наконец, опасной твоя неопределенность. Понимаешь ли ты, какому делу обязан отдавать себя целиком, без остатка? Меня волнует только это. Если бы волновало что-то другое, я, поверь, не завел бы этот разговор. Мне совсем не хотелось обидеть тебя. Твоя дружба значит для меня слишком много.

Морис долго молчал. А затем подавленно произнес:

– Я тоже не вижу никакого подвоха в том, что ты вызвал меня на откровенную беседу. Хорошо, что ты об этом заговорил. В последние дни у меня было много времени, чтобы все это обдумать. И должен признаться, мной овладело серьезное сомнение. Готов ли я на самом ли деле к службе хранителя Грааля? Достаточно ли я созрел духом?

– Какую ерунду ты говоришь! Конечно, созрел! – воскликнул Герольт, пытаясь скрыть смущение. – Если ты имеешь в виду историю с кубом, то это неразумно. Ведь ты не можешь отвечать за поступки, совершенные в бреду. Тебе надо просто забыть об этом, Морис.

– Правда? Ты действительно уверен в этом? А я нет, – задумчиво ответил его друг. – Возможно, я сделан не из того материала, из которого должен быть сделан стойкий рыцарь Грааля. Ты и сам знаешь, что я все еще питаю слабость к женскому полу. Эта страсть не покинула меня, хотя я тамплиер.

– Никто из нас не свободен от страстей, – возразил Герольт. Он тут же вспомнил о том утре в пустыне, когда его взгляд упал на полуобнаженную грудь Беатрисы. У рыцаря чуть не закипела кровь от чувства, охватившего его тогда. – Главное, что мы знаем о них и не поддаемся им.

– Верно. Но с тех пор, как мне повстречалась Беатриса, я себя постоянно спрашиваю: хватит ли у меня сил сохранить обет воина-монаха? – сказал на это Морис. – Обещание быть бедным мне сдерживать легко. До этого я в мгновение ока потратил все свое состояние на вино, игру и доступных женщин. – На лице Мориса заиграла лукавая улыбка. – Слушаться старших мне уже гораздо труднее. Потому меня и выгнали из монастыря, еще когда я был послушником. Но обет целомудрия с самого начала оказался для меня самым тяжелым. И сейчас мое… мое чувство к Беатрисе смущает меня все больше и больше.

Герольт молчал. Что он мог на это сказать?

Морис вздохнул полной грудью и посмотрел ему в глаза:

– Брат мой во Христе, признаюсь честно, я не знаю, как мне быть! Суждено ли мне искать счастья с Беатрисой, или же Господу угодно, чтобы я продолжал службу тамплиера и рыцаря Грааля? Помоги мне понять, Герольт!

Немец помотал головой.

– Нет, Морис, решить эту проблему можешь только ты сам, – серьезно произнес он. – Тебе следует прислушаться к своему внутреннему голосу. Он непременно подскажет ответ. Мое же мнение таково: если бы на тебе не лежало Божье благословение, ты ни за что не смог бы вытащить меч из скалы подземного святилища.

– Уже два голоса «за», включая твой, – проговорил Морис. Но на лице его все еще оставалась печать мучительных сомнений.

– Морис, хранителями Грааля мы стали вместе, все четверо, – горячо продолжал Герольт. – Это придало нам силы и уверенность в том, что вопреки всем человеческим слабостям и соблазнам мы окажемся достойными великого дела! Мы можем случайно оступиться, упасть в грязь. Но это не позор. Позором для нас будет, если мы, потерпев поражение, останемся лежать, вместо того чтобы встать, собраться с силами и решительно стряхнуть с себя грязь, дабы впредь не совершать тех же ошибок.

Выслушав брата-тамплиера, Морис долго молчал. Затем на его лице появилась робкая улыбка.

– Это удивительно, – сказал он. – Ты – самый младший из нас. Однако все мы, рыцари Грааля, воспринимаем тебя как старшего брата. – И, как будто устыдившись своей откровенности, Морис насмешливо добавил: – Воистину, мало логики в том, как распределяются достоинства и пороки среди людей.

Растроганный Герольт попытался ответить в том же насмешливом тоне:

– И все же никто из нас не способен объединить в себе все человеческие достоинства. Так что не завидуй моим озарениям. Они очень редки.

– Но всегда своевременны!

Герольт смущенно махнул рукой и встал с места.

– Хватит. Мне пора наверх.

– Подожди!

Герольт вопросительно посмотрел на Мориса.

– Окажи мне милость, брат. Пусть то, о чем мы говорили, навсегда останется между нами, – попросил Морис.

– Разумеется. Я и не смог бы никому об этом рассказать, – заверил его Герольт. – Но и я в свою очередь хочу попросить тебя о любезности.

– Какой же?

– Отныне не делай и не говори ничего, что Беатриса смогла бы расценить как ухаживание и что могло бы дать ей надежды на ваше общее будущее, – сказал Герольт. – Держи ее на расстоянии, избегай оставаться с ней наедине. По крайней мере, до тех пор, пока окончательно не выяснишь, что для тебя важнее: ее любовь или служба хранителя Грааля. Думаю, так будет лучше не только для тебя, но и для нее.

Морис кивнул и с серьезным лицом произнес:

– Хорошо, Герольт. Даю тебе слово! Я не оставлю своих братьев в столь трудном положении. Что бы я ни выбрал, можете быть уверены: я буду с вами до тех пор, пока священная чаша не окажется в парижском замке тамплиеров.

– Договорились. И давай больше не будем об этом. Мы вернемся к нашему разговору только тогда, когда ты все для себя решишь окончательно.

Он подбодрил француза улыбкой и вышел из его каюты.

Конечно, Герольт оставил Мориса в невеселых раздумьях, но и его собственные мысли тоже не были радостными. Однако немец верил, что его брат-тамплиер достаточно зрел и мудр для того, чтобы, нажив горький опыт, самостоятельно выйти из очень непростого положения. Герольт надеялся на это всем сердцем. Ведь по дороге в Париж хранителей Грааля наверняка подстерегают новые опасности и испытания. И возможно, скоро судьбы рыцарей и священной чаши будут зависеть от веры Мориса в свое призвание и от дара, которым наделил его Святой Дух.

5

Поздним вечером, когда «Мария Селеста» была уже в нескольких десятках миль от берега Франции и плыла по тихой воде, четыре рыцаря и сестры Гранвиль собрались в самой большой из отведенных им кают. Друзья должны были обсудить все детали путешествия, предстоявшего им после завтрашней высадки в Марселе.

– Слава Богу, Морис уже немного оправился от болезни, – начал Герольт. – Но сил у него недостаточно, чтобы ехать на лошади верхом.

– Ничего подобного. Не настолько уж я ослаб, – тут же возразил Морис. – Я смогу держаться в седле. По крайней мере попробую. Как-нибудь удержусь.

Тарик замотал головой.

– Советую тебе воздержаться от таких попыток. Если у тебя закружится голова и ты упадешь с лошади, мы все окажемся связанными по рукам и ногам. Герольт прав. Ты еще недостаточно окреп, чтобы ехать дальше верхом.

– Я тоже так считаю, – поддержал братьев Мак-Айвор. – Нам предстоит дорога недели на две, а то и больше. В это время года на дорогах туман, дожди и распутица. Чтобы ехать через Францию поздней осенью, и всадник, и лошадь должны быть достаточно сильны. Нет, такая конная прогулка Морису противопоказана.

Беатриса энергично закивала в знак согласия.

Француз глубоко вздохнул.

– Кажется, большинство голосов уже собрано.

Элоиза подмигнула ему и сказала лукаво:

– Еще бы, пять против одного. Больше и быть не могло, господин де Монфонтен.

– Как же, по-вашему, мы поедем дальше? – поинтересовался Морис.

– Купим карету. Один из нас сядет на козлы, а двое других будут сопровождать экипаж верхом, – предложил Герольт. – Внутри же будут сидеть Беатриса и Элоиза.

Уже после бегства из Аль-Кахиры рыцари решили, что они не оставят сестер Гранвиль в Марселе, а отвезут их в Париж. Приютить девушек мог только один родственник – их дядя по материнской линии, который был купцом и жил в Париже. Христианский долг велел рыцарям поступить именно так: доставить сестер в безопасное место. Остальное зависело от милосердия их дяди.

– Я тоже об этом подумал, – сказал Тарик. – Конечно, с каретой нам придется ехать только по главным дорогам, а окольные пути окажутся для нас закрыты. Зато мы будем привлекать меньше внимания. Если кто-то и подстерегает нас во Франции, он высматривает четырех всадников-тамплиеров, а не карету с двумя провожатыми.

– Правильно, – согласился Мак-Айвор. – К тому же наверняка ищейки считают, что в Марселе мы должны будем обратиться к местному комтуру, чтобы получить новые тамплиерские одежды и заменить ими наряды обычных рыцарей.

– Прекрасно. Скорее всего, так оно и есть. Ну вот мы все и выяснили, – сказал Тарик.

Беатриса слушала рыцарей внимательно, но с некоторым беспокойством. И теперь она спросила:

– А почему для вас было бы лучше ехать не по главным дорогам, а по окольным? Ведь они гораздо хуже. Каких это ищеек вы опасаетесь, господа рыцари?

Тамплиеры переглянулись. До сих пор им удавалось держать в секрете от сестер Гранвиль тайну их миссии и значение черного куба из эбенового дерева. Причину нападения искарисов, случившегося вскоре после выхода в пустыню, они объяснили довольно туманно, и сейчас им тоже не хотелось говорить ничего лишнего. Но оставлять Беатрису и Элоизу в полном неведении было уже невозможно. Ведь в случае встречи с искарисами их жизни тоже подвергались опасности. Сестры должны были узнать об этом, прежде чем сделать выбор: ехать с рыцарями дальше или остаться в Марселе и ждать попутчиков, с которыми можно было бы без опаски отправиться в Париж.

– Беатриса, это слишком длинная и сложная история, чтобы рассказывать ее сейчас, – ответил Морис. – Кроме того, мы связаны обетом, который позволяет нам открыться только посвященным в некоторые дела людям. Но вы должны знать, что, возможно, нас станут преследовать бессовестные люди, тела и души которых преданы злу. И это единственное, что я могу вам ответить.

– Поэтому вы должны хорошенько подумать, стоит ли вам ехать с нами и подвергать себя опасностям, – добавил Герольт. – Возможно, вы предпочтете путешествовать с большой группой купцов или паломников, направляющихся в Париж. О деньгах, которые для этого нужны, можете не беспокоиться. Мы снабдим вас всем необходимым, и вам не придется зависеть от милостей посторонних людей.

– Эти злые люди ищут вас, чтобы отнять драгоценный черный куб? – осмелилась спросить Элоиза. В ее голосе не было ни капли страха. Напротив, она смотрела на рыцарей с самым живым интересом.

Мак-Айвор, привязавшийся к маленькой девочке сильнее своих товарищей, рассмеялся и кивнул.

– Да, они хотят поймать нас любой ценой, потому что в кубе находится драгоценная реликвия. Уж это, я полагаю, тебе и твоей сестре знать можно. – Оглядев друзей, Мак-Айвор понял, что они с ним согласны.

– И еще, – продолжил Герольт. – Не исключено, что нашим преследователям о вас известно. Возможно, дамы, вам действительно будет лучше ехать в Париж отдельно от таких опасных спутников, как мы.

– Вы уже не раз спасали нам жизни, – сказала Беатриса. – Без вас мы бы утонули в бухте Аккона или погибли в пустыне… А еще нас могли изнасиловать в гареме или продать в рабство. На протяжении всего пути мы невольно становились для вас обузой. Что ж, пусть это длится и дальше, до самого Парижа. Я и не подумаю отказываться от вашего великодушия и защиты. Мы останемся с вами, что бы нам ни угрожало. Вы прекрасно преодолеваете все опасности. А если повезет, мы их вообще не встретим.

Втайне Герольт надеялся, что Беатриса примет иное решение и останется в Марселе. Так было бы лучше и для нее, и для Мориса. Недели разлуки, несомненно, привели бы к целительному охлаждению их чувств. Герольт догадывался, что к своему решению девушка пришла главным образом из-за Мориса. Но, как ни странно, одновременно с разочарованием рыцарь испытывал непонятную радость, представляя, что еще несколько недель проведет в обществе сестер Гранвиль. Герольта самого обеспокоила двойственность своих чувств, и он попытался следовать лишь одному из них.

– Возможно, вы поспешили с решением, Беатриса. Вы не дали договорить мне до конца, и поэтому не знаете, что такое решение означает для вас. Если вы все-таки отправитесь с нами, вам и вашей сестре придется не только переодеться в мужскую одежду, но и испачкать лицо, чтобы как можно меньше походить на женщину.

– Что? – воскликнула Беатриса. – Мы с Элоизой оденемся мужчинами? Да еще испачкаем лица? Ради всех святых, зачем это?

Герольт развел руками.

– К этому нас вынуждают обстоятельства. Мы должны использовать все возможности, чтобы сделать дорогу безопасной. Именно для этого нам и придется устроить маскарад. Если преследователи уже поджидают нас во Франции, они, как уже было сказано, будут высматривать группу из четырех тамплиеров или четырех мужчин в сопровождении милой девушки и не менее очаровательной девочки. Но не пятерых мужчин и мальчика. По крайней мере, мы на это надеемся.

– Правда? – прошептала Беатриса. Лицо ее исказила гримаса отчаяния. Она с мольбой взглянула на Мориса.

Тарик не мог понять чувства девушки.

– Ну и что в этом такого? – недовольно спросил он. – Пара недель неудобств и маскировки не повредят вашей красоте.

– Да, к сожалению, придется на это пойти, – произнес, наконец, и Морис. – Если есть возможность снизить риск, мы обязаны этим воспользоваться. Так вы согласны?

– Ну конечно! – радостно крикнула Элоиза. – Подумаешь, немножко грязи. От этого не умирают. Господин Коннелли, можно я тоже буду сидеть на козлах?

– Можно, – с улыбкой произнес Мак-Айвор.

Беатриса опустила голову.

– Будь что будет, – удрученно прошептала она, с упреком во взгляде посмотрев на Мориса.

– Отлично, с этим покончено. Тогда пойдем дальше, – произнес Герольт.

Путники провели в каюте еще некоторое время, рассуждая о каретах, лошадях, провианте, одежде и маршруте, по которому они собирались ехать в Париж. Вскоре Беатриса потеряла к разговору интерес и вместе с Элоизой ушла в каюту на другой стороне коридора.

– Кто играет с кошкой, должен мириться с царапинами, – насмешливо заметил Тарик. Затем он перевел взгляд на Мориса и добавил: – А кто хочет иметь все, тот все и потеряет.

Герольт тут же перевел разговор на тему денег. Надо было остановить Тарика, чтобы не допустить ответных реплик Мориса. Французу и так было не по себе, и в этом состоянии он становился особенно чувствительным к настоящим или мнимым обидам. К тому же рыцарям действительно следовало поговорить о стремительно таявшем запасе денег, оставшихся после того, как в порту Зефира Магна они продали последние драгоценности. Им не хотелось обсуждать эту тему в присутствии Беатрисы.

Рыцари сосчитали оставшиеся деньги и составили список необходимых вещей. Сопоставление того и другого их ошеломило.

Мак-Айвор был готов рвать на себе волосы.

– Непостижимо, – ужаснулся он. – Из Аккона мы выбрались с целым кладом золота и драгоценных камней. И что от этого осталось? Когда мы купим все самое необходимое, у нас, наверное, не останется денег даже на то, чтобы заплатить хозяевам постоялых дворов и таверн.

– Про таверны лучше забыть, – заявил Герольт. – Роскошные застолья нам не по карману. Но чтобы до Парижа не голодать самим и не уморить лошадей, денег нам хватит вполне.

– Сидеть на воде и хлебе? А вино? Господи, как я это переживу! Тут любой тамплиер от стыда сгорит! – бушевал Мак-Айвор.

– Сам виноват, – насмешливо сказал Тарик. – Каждый из нас вынес из Аль-Кахиры по нескольку драгоценных камней или слитков золота. Ты же отправил свои изумруды и рубины в выгребную яму караван-сарая.

Посмотрев на Мак-Айвора, Герольт и Морис не смогли удержаться от смеха. Шотландец мрачно помолчал, но затем тоже расхохотался.

– Погодите! – крикнул он, когда рыцари наконец угомонились. – Уж я позабочусь о том, чтобы в дороге мы не умерли от жажды. Провалиться мне на этом месте, если каждый день у нас не будет одного, а то и двух кувшинов красного вина!

– Давай-давай! Пришпорь свою фантазию, шотландец! – веселился Тарик.

После вечерней молитвы рыцари отправились спать. Каждый из них, отходя к последнему сну на море, радовался тому, что утром все они окажутся в Марселе. И одновременно с этим каждый беспокоился об одном: на дороге в Париж искарисы наверняка приготовили им засады.

Рыцари не сомневались, что за время их путешествия по Северной Африке искарисы разослали гонцов во все стороны света и подняли на ноги слуг Князя Тьмы. Конечно, хранителей ждали и во Франции. Ждали и готовились убить, чтобы завладеть Святым Граалем.