Текст книги "Амулет воинов пустыни"

Автор книги: Райнер Шрёдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Хасан был отважным воином, он прекрасно владел саблей. Но искарис, с которым он сразился, был воином еще более опытным и умелым. Издеваясь над бедуином, апостол Иуды играючи выбил саблю из его руки, а затем вогнал клинок в его тело, прежде чем тот успел схватиться за кинжал.

Теперь положение Герольта стало исключительно опасным: человек, убивший Хасана, отскочил к своим товарищам, а затем уже вместе с ними начал наступать на тамплиера слева. Герольт отбивался сразу от двоих слуг Черного Князя. Ему пришлось отступить, чтобы уклониться от меча своего врага, пытавшегося поразить его с левой стороны. Дважды рыцарь чудом избежал смерти, отделавшись лишь легкими ранениями. При третьей атаке искарисов он ошеломил врагов тем, что прыгнул навстречу одному из них, до того как тот успел нанести удар.

Герольт изо всех сил резанул своим мечом по мечу искариса. Удар был настолько сильным, что высек искры. Руку Герольта пронзила острая боль, которая тут же отозвалась в плече. Однако сильный удар достиг своей цели: он отбросил руку искариса, и на мгновение грудь врага осталась без прикрытия. Герольт вонзил острие меча в сердце апостола Иуды, стоявшего слева, и тут же дернул клинок на себя, чтобы отразить удар второго врага, заносившего свой меч с правой стороны.

Однако на это у Герольта времени уж не оставалось, поскольку в процессе выпада вперед и возвращения в прежнюю позицию он потерял равновесие. Рыцарь споткнулся, и в этот момент искарис начал опускать свой клинок на его затылок.

Внезапно к ним метнулась тень. Это был Морис, и он вовремя успел ударить по мечу искариса.

– Вонючий скот, тебе следовало бы выучить правила честной драки! – крикнул француз. – Боюсь только, времени у тебя на это уже не осталось! – и в тот же миг он взмахом меча отсек от туловища голову апостола Иуды.

Герольт уже успел выпрямиться.

– Весьма признателен за помощь, ваша светлость! – крикнул он Морису.

– Всегда к вашим услугам, господин рыцарь-разбойник! – насмешливо ответил француз, оглядываясь в поисках следующего искариса. Но на его долю уже ничего не осталось. Мак-Айвор, Тарик и три бедуина сражались очень храбро. Все искарисы были мертвы. Но вместе с ними на каменистой земле лежал и погибший Хасан. Гариб был тяжело ранен в левое бедро. Остальные отделались сравнительно легкими резаными ранами.

Хабир и Джамал наложили раненому Гарибу повязку. Оказать ему более серьезную помощь сейчас было невозможно. Хасана они похоронили в песке у подножья дюны. Положив погонщика в могилу, бедуины произнесли короткую молитву, засыпали его тело песком и навалили сверху камней. Все это было сделано без лишних слов и, как могло показаться со стороны, без чувств. Ведь в пустыне смерть угрожает бедуину на каждом шагу.

– Этот сброд мы оставим здесь, – сказал хабир, посмотрев на мертвых искарисов. – О них позаботится пустыня. Они это вполне заслужили.

Из верблюдов врага путники отобрали для себя только двух. Обследование провианта и бурдюков поверженного воинства показало, что искарисы ушли в пустыню налегке и долго там оставаться не собирались. Поэтому хабир решил взять только двух сильных верблюдов и несколько бурдюков с водой. Остальных животных Селим Мабрук напоил из последнего бурдюка и предоставил самим себе.

– Если эти верблюды хотя бы немного обучены, они сумеют найти дорогу назад. Если же нет… – Бедуин равнодушно пожал плечами. – Иншалла!

Беатриса, которая немного оправилась от пережитого страха, самыми высокопарными словами расхваливала хитрость и храбрость рыцарей. Но когда девушка узнала о решении Селима Мабрука оставить верблюдов на произвол судьбы, она вышла из себя.

– Хабир, как вы можете это делать? – спросила она, требуя от Мориса дословно перевести ее слова. – Ведь они умрут от жажды!

Но Селим уже готовил караван к уходу, потому что не желал ночевать рядом с покойниками.

– На все воля Аллаха, – объяснил он. – Кроме того, верблюды не могут умереть от жажды. Если они и погибнут, то только от голода.

С этими словами хабир отвернулся, всем своим видом показывая, что разговор окончен, и начал седлать животных.

Позднее Тарик объяснил Беатрисе, что верблюды – это жвачные животные, которые используют воду из своих внутренних запасов для переваривания пищи в переднем желудке. Если эти запасы иссякают, пища превращается в клейкую массу и забивает пищевод. И тогда верблюды погибают, даже если их передние желудки все еще полны еды.

Караван двигался по ночной пустыне в полной тишине. Лишь изредка ее нарушали стоны раненого Гариба. Он сидел на своем верблюде, скорчившись от боли и прижимая руку к больному месту. И все же Селим Мабрук остановил караван лишь через два часа, когда каменистая равнина осталась позади и путники оказались между двумя цепями дюн. Там хабир и решил разбить ночной лагерь.

Когда сестры уже отошли ко сну, а рыцари сидели у подножия странствующей дюны и вспоминали события минувшего дня, Тарик тихо произнес:

– Нас спасла зоркость хабира, да отблагодарит его Всевышний! Если бы он не заметил искарисов, сейчас мы бы лежали там, на камнях.

– А Святой Грааль был бы утрачен, – прошептал Мак-Айвор. – Когда я представляю себе это, мороз продирает меня до самых костей.

– А я думаю, что самой большой опасности мы уже избежали, – с довольным видом произнес Морис.

– Да, но на пути к морю и порту нам еще предстоит трудная дорога по коварной пустыне, – напомнил друзьям Герольт.

Никто из рыцарей в этот вечер не мог и подумать, что новой смертельной опасностью им грозит вовсе не жестокая природа. Спустя четыре ночи «волки пустыни» оказались настолько уверены в своем превосходстве, что осмелились присесть к костру путников!

7

За прошедшие четыре дня рана Гариба воспалилась настолько, что он уже едва держался в седле. Езда на постоянно качавшейся спине верблюда усиливала боль в теле погонщика, и поэтому путники были вынуждены постоянно делать получасовые привалы.

Если прежде Беатриса пребывала в мрачном настроении и изматывала всех своими постоянными жалобами, теперь она вдруг проявила себя с другой стороны. Во время коротких привалов за Гарибом ухаживала именно она, и делала это на редкость умело. Девушка промывала рану от гноя и накладывала на нее новые повязки. Это не только мирило Беатрису с Герольтом, Тариком и Мак-Айвором, но и вызывало уважение к ней со стороны Селима и Джамала.

На четвертый день после схватки с искарисами, когда караван стал собираться в путь после полуденного привала, подул горячий южный ветер, который бедуины называли кибли. Они боялись его больше всего на свете.

– Да не позволит Аллах перерасти этому ветру в самум, – озабоченно сказал Джамал. – Такая песчаная буря может длиться много дней. Однажды я вынес пять дней такой бури – хвала Аллаху, это случилось в оазисе. Когда буря застает караван вдали от источников, ему приходится очень плохо. Верблюды теряют много сил, а воды расходуется гораздо больше, чем в обычное время. Намного больше.

– Почему? – спросил Герольт.

– Потому что самум обладает ужасным свойством осушать бурдюки. Они даже могут порваться. Поэтому, чтобы во время самума спасти воду, используют глиняные кувшины, – объяснил Джамал. – К тому же во время такой бури человек может обходиться без воды не больше десяти минут.

Хабир посмотрел на лица европейцев и сказал:

– Вряд ли, шейх Салехи, дело дойдет до самума! Это всего лишь небольшой кибли. Скоро он исчезнет.

Ветер действительно не прибавлял силы. Однако шлейфы песка, который он срывал с гребней дюн, досаждали путникам все сильнее. Им пришлось полностью закрыть рты и носы при помощи платков. Лишь перед наступлением темноты ветер немного утих. Но пески по-прежнему походили на бурное море.

Этой ночью путники остановились на ночлег раньше обычного. Они разбили лагерь между двумя цепями дюн. Используя лежавших верблюдов как защиту от ветра, Беатриса сделала Гарибу новую перевязку, Джамал разложил костер, а Селим приготовил чечевичный суп. Этой ночью в закопченный котелок были положены последние куски вяленого мяса.

Хабир как раз достал первую из выпеченных лепешек, когда Джамал вздрогнул и рывком повернул голову налево.

– Чужие! – тревожно прошептал он.

Шесть фигур возникли перед путниками совершенно неожиданно, как будто вышли из-под земли или соткались из песчаных шлейфов. Один из незнакомцев бегло осмотрел людей, полукругом сидевших у костра, и снова исчез в темноте.

Хранители Грааля нащупали рукоятки мечей, лежавших рядом с ними на песке.

Но Джамал шепнул им:

– Осторожно! Не дайте им повода, чтобы напасть на нас. Возможно, нам повезет, и мы сумеем обойтись без кровопролития.

– О чем вы говорите? Их только пятеро, – тихо сказал Морис. – Если они на нас нападут, их можно считать покойниками.

– Ты ошибаешься! – прошептал Джамал. – Неподалеку расположились их сообщники. Иначе они не вели бы себя так нагло. Шестой уже идет к банде, чтобы рассказать об увиденном.

– Неужели ты знаешь этих людей? – удивился Герольт.

– Это «волки пустыни», – сквозь зубы процедил Джамал. В его голосе слышалось презрение, но и чувство страха тоже. – Магрибские работорговцы. Уверен, что сейчас они возвращаются на родину.

Хабир кивнул.

– «Волки пустыни» именно так себя и ведут. Двигаясь по пескам вперед, эта стая все время высылает разведчиков, чтобы узнать, есть ли возможность совершить газву – разбойничий налет.

– Их банда всегда передвигается большим караваном, – продолжил Джамал. – И мы должны сделать все, чтобы избежать схватки, понимаете? В сражении с ними мы не победим! Так что сидите молча и предоставьте слово хабиру и мне.

– Работорговцы? Черт возьми, только их нам не хватало, – выругался Мак-Айвор.

Беатриса и Элоиза прижались друг к другу. От страха они не могли выговорить ни слова.

В этот момент пятеро «волков пустыни» подошли к путникам. Сознавая превосходство в силе, они приблизились и, не поздоровавшись и не получив приглашения, нагло уселись возле костра. Вид этих пятерых мужчин с суровыми лицами, мрачно смотревших перед собой, не предвещал ничего хорошего.

Они носили одежду бедуинов, однако их костюмы и тюрбаны были преимущественно черного цвета. Все имели при себе кривые сабли и длинные ножи. За пояс одного из «волков» был засунут курбаш – кнут из кожи бегемота. На шее у этого человека с темным, покрытым светлыми шрамами лицом болталось ожерелье из волчьих клыков. Предплечье правой руки второго «Волка» покрывала манжета из черной кожи, прошитая железной проволокой. На кисти левой у него не хватало двух пальцев.

Хабир произнес обычное приветствие бедуинов и пригласил пришельцев к костру, как бы не замечая того, что они уже обошлись без его приглашения.

– Избавь нас от своей болтовни! – грубо крикнул человек с ожерельем. – Скажи лучше, что ты для нас приготовил.

Кадык на шее Селима дернулся, но он тут же справился со страхом. С сожалением в голосе хабир произнес:

– Не хочется вас огорчать, но к супу с мясом вы немного опоздали.

Работорговцы зловеще расхохотались.

– Как ты думаешь, Сабир, в самом ли деле этот грязный погонщик верблюдов так глуп или же он просто хочет посмеяться над нами? – произнес беспалый.

Сабиром оказался работорговец с ожерельем из волчьих клыков.

– Конечно, Кадыр, это набитый дурак, – ответил он. – Иначе он не связался бы с вонючими франками и не шлялся бы с ними по пустыне. Ведь уже только за это он заслуживает смерти.

Взгляд Сабира скользнул по рыцарям Грааля, которые сидели у костра и, подчиняясь требованию Джамала, молчали. Затем «волк пустыни» начал рассматривать Беатрису и Элоизу. И губы его скривила злобная ухмылка.

– Ладно, пару неплохих подарков он нам все же приготовил. Погонщик, я освобожу тебя от ноши, которой ты недостоин. Кожа белых женщин нуждается в неге. Твои грубые руки на это неспособны.

Разбойники рассмеялись, а Кадыр злобно произнес:

– Твоя радость, Сабир, не будет долгой. Насколько я знаю Тибу эль-Дина, он тут же отнимет у тебя этих красоток и сам продаст их в Дофе.

Герольт заметил, что Джамал чуть заметно вздрогнул при упоминании Тибу эль-Дина.

– Еще посмотрим! – прорычал оскорбленный Сабир. – Прежде чем забрать белых женщин, поглядим, что еще они для нас припасли. Возможно, не очень-то мы на них и рассердимся.

Взглянув на рыцарей, он пролаял:

– У вас, белые свиньи, есть деньги! У всех франков есть деньги! Доставайте! Выкладывайте денежки, собаки! Мы все равно их заберем!

«Что же делать? – лихорадочно соображал Герольт. – Неужели нельзя сделать ничего, чтобы избежать драки?» Сами наглецы, усевшиеся у огня, его ничуть не беспокоили. С ними тамплиеры могли справиться без особого труда. Но издалека уже доносился звон множества колокольчиков, подвешенных к шеям верблюдов. Караван, к которому направился шестой разведчик, был уже недалеко. А с бандой из нескольких десятков опытных работорговцев им было уже не справиться. К тому же на кону стояли не только жизни путников, но и Святой Грааль. Священная чаша ни в коем случае не должна была стать добычей работорговцев. Через них она запросто может попасть в руки искарисов.

И тут Герольта осенило: чтобы предотвратить беду, он должен использовать дар хранителя Грааля! Рыцарь мысленно обратился к Богу с мольбой о помощи.

– Воины пустыни! – торжественно произнес он, сделав вид, что не замечает тревожного взгляда Джамала. – Мы отдадим вам все свое золото и серебро. Но сначала возьмите по куску испеченного нами хлеба. Ведь вам просто необходимо подкрепиться!

С этими словами Герольт указал на испеченную погонщиками лепешку, которая лежала на песке у самого костра. Все свои силы, всю волю рыцарь сосредоточил на этом хлебе.

Внезапно лепешка сама поднялась с песка, медленно перелетела через костер и закачалась в воздухе перед глазами Сабира и Кадыра.

– Ну, кто первый? – спросил Герольт.

У Беатрисы вырвался сдавленный крик.

И работорговцы, и сестры Гранвиль будто окаменели при виде хлеба, который висел в воздухе и качался от прикосновений невидимой руки.

Мак-Айвор тут же понял, в чем дело, и решил развить успех Герольта.

– Чтобы досыта накормить наших гостей, этого мало, брат. А давай-ка испечем вторую лепешку! – крикнул он. С этими словами шотландец сунул руки в костер и набрал в ладони раскаленных углей.

Один только Герольт заметил, что Мак-Айвор все же помедлил, прежде чем решился на этот фокус, а на лбу его выступили капли пота. Шотландец выбрал пылающий уголь величиной с грецкий орех и сунул его в рот. Он с наслаждением покатал его языком, одобрительно кивнул и выплюнул в костер.

– Горячий! Не желаете ли сами убедиться? – И, дружелюбно улыбаясь, Мак-Айвор протянул грабителям ладонь с мерцавшими на ней углями.

У всех присутствовавших, не знакомых с тайной хранителей Грааля, глаза начали вылезать из орбит. Даже Джамал издал возглас изумления.

– Но все-таки перед едой вам было бы лучше сначала избавиться от оружия. Вы ведь сидите, а оно сжимает ваши желудки. Нехорошо. Начнем, пожалуй, с курбаша, – разошелся Герольт. Он положил хлеб на бедра сидевшего по-турецки Сабира и сосредоточился на его кнуте. К радости Герольта, его тайные силы все прибывали. И не удивительно, ведь он так много практиковался, когда сидел в темнице. Рыцарю удалось рывком вытащить кнут из-за пояса грабителя и швырнуть его в костер. Для того чтобы вселить ужас в непрошеных гостей, большего и не требовалось. Пятеро «волков пустыни» вскочили так стремительно, словно их ужалил скорпион.

– Джинны! Это джинны! – завопили они.

– Шайтан!

– Гули! Мстительные белые гули!

– Кель эссуф!.. Духи с того света!

Охваченные паникой, грабители бежали. Хотя они и были «волками пустыни», их суеверия оказались сильнее доводов разума. Задирать духов безнаказанно никому не позволялось. Ведь известно, что существа, пришедшие с того света, уже свели с ума и лишили жизни множество бесстрашных людей! Поэтому «волки» сломя голову убегали от лагеря гулей и джиннов.

– Во имя Всевышнего… во имя Судьи милостивого и праведного… – пролепетал хабир, бледный, как кости верблюда на аламе. – Что… что это было? Кто дал вам такие волшебные силы? Кто вы такие?

– Это может быть только делом рук дьявола, – прошептала Беатриса, не знавшая, что она должна делать: радоваться ли бегству разбойников или бояться еще большей опасности. – Пресвятая Дева, заступись!

– Успокойся, хабир. И вы, женщины, тоже, – вмешался уже овладевший собой Джамал. – Способность творить чудеса этим людям даровал Аллах. Я сам в этом убедился. Они не имеют дел с джиннами и с шайтаном. Их магия служит добру, и ей я обязан жизнью.

– Шейх говорит правду, – подтвердил Герольт.

Беатриса смотрела на Герольта так, будто увидела его впервые.

– К сожалению, мы не можем вам объяснить, откуда мы получили свои особые способности и для какого задания их применяем, – обратился к Беатрисе Морис. – Но будьте уверены, что вы стали свидетелями не дьявольских промыслов. Совсем наоборот. Нам помогает Всевышний. Клянусь честью, вам нечего бояться! Никто из нас не связан с дьяволом.

– Даже если бы в это дело вмешался шайтан, я бы не очень сожалел, – сухо отозвался Джамал. – Главное, что мы отделались от этой банды.

– Ты прав, шейх Салехи, – пробормотал хабир. Он все еще был испуган увиденным. Рыцари Грааля понимали, что в их присутствии он теперь чувствовал себя очень неуютно.

– Но довольно говорить об этом, – сказал Джамал, берясь за свое седло. – Мы должны как можно скорее уйти из этого места. Ведь бандиты могут собраться с духом и снова наведаться к нам. Только тогда их будет впятеро больше. Придется изменить планы и уклониться с нашего пути на запад. Имя Тибу эль-Дин известно всем от Магриба до сердца Судана, и я не надеюсь на то, что этот страшный человек поверит пятерым дуракам. Он соберет своих приближенных и обязательно вернется.

Джамал взглянул на юг. Оттуда продолжал дуть горячий ветер.

– Да смилуется над нами Аллах! Пусть он сделает кибли хотя бы немного сильнее, чтобы ветер замел наши следы!

8

Пожелание Джамала начинало сбываться. Ветер набирал силу и заметал следы, по которым работорговцы смогли бы найти маленький караван…

Эта ночь не принесла заметного похолодания, потому что кибли постоянно крепчал и приносил с собой жару. Ветер становился все сильнее. Скоро вокруг каравана повис плотный туман из песка и пыли, мешавший определить стороны света. Для Герольта и его товарищей оставалось загадкой, что позволяло Селиму и Джамалу не сбиваться с пути. Бедуины даже не собирались останавливаться и готовить укрытие от песчаной бури.

Вихри мельчайшего песка танцевали вокруг каравана подобно безумным дервишам, забирались под одежду людей и даже под платки, которыми те окутали лица. Постепенно ветер набрал такую силу, что метания песка превратились в удары бича, до крови рассекавшие кожу на руках беглецов и не позволявшие держать глаза открытыми. Путников начали мучить страшные головные боли. А бурдюки дрожали и трещали на ветру, как остатки порванного паруса.

Наконец дальнейшее продвижение вперед стало совершенно невозможным: песчаная буря разошлась настолько, что, казалось, была готова сорвать и унести путников в неизвестную даль. Бедуины прекратили неравную борьбу со стихией и остановили шествие по песчаному морю.

В одном из коридоров между дюнами измученные путники свалились с седел. С мокрых шкур верблюдов капал пот. Последние силы люди потратили на то, чтобы освободить животных от поклажи, наложить на их ноги путы и разбить две палатки.

Гариба, терявшего сознание от боли, Герольт и Тарик отнесли в палатку бедуинов. Не могло быть и речи о том, чтобы промыть его рану и наложить новую повязку. Песок продолжал летать повсюду, даже в палатке, и смена повязки принесла бы погонщику больше вреда, чем пользы.

Элоиза обессилела настолько, что в палатке, которую рыцари разделили с ней и Беатрисой, она выскользнула из рук сестры, упала наземь и тут же уснула. Остальные путешественники, хотя они тоже очень устали, не могли заснуть еще долго.

Кибли тем временем превратился в настоящий самум. Он бушевал в лагере, бросал в стены палаток тучи песка, подобные волнам прибоя, рвал певшие на ветру веревки и завывал в своей безмерной ярости.

Беатриса свернулась в клубок возле спавшей сестры, хныча от страха и моля Богоматерь о помощи, в то время как песок градом бился о стены палатки.

Завывания бури как будто отвечали стенаниям девушки, спрятавшейся от стихии и считавшей, что ее убежище надежно. Самум завывал снова и снова, будто ночь наполнили вопли грешных душ, вырвавшихся из подземного царства.

Час проходил за часом, а буря все не унималась. С наступлением дня самум даже усилился, словно решил отнять последние силы у животных и людей, осмелившихся бросить ему вызов.

Сбылись и опасения Джамала: во время самума действительно нельзя было обойтись без глотка воды и десяти минут. Ужасающая жара и песок, который облаком носился по палатке, стали настоящей пыткой. Путникам то и дело приходилось прикладываться к бурдюку пересохшими губами. Помня о том, что ближайший источник находится очень далеко, они старались продержать воду во рту как можно дольше.

– Черт возьми! – с отчаянием произнес Мак-Айвор, в очередной раз хватаясь за бурдюк – язык шотландца стал словно деревянный и, казалось, вознамерился удушить рыцаря. – Если бы сейчас мне пришлось выбирать между двадцатью до зубов вооруженными работорговцами и этой проклятой бурей, я не колебался бы ни мгновения!

Путники, будто оглушенные, лежали в палатке, с трудом поддерживая дыхание через платки. Минуты и часы стали вечностью, заполненной песком и жаждой.

Внезапно раздался громкий, наполненный ужасом рев верблюда, поддержанный другим его сородичем. И тут же крики животных потонули в завываниях самума.

Встревоженные рыцари бросились из палатки наружу. Первыми вышли Герольт и Морис. Когда они выбирались наружу, ветер чуть не вырвал из их рук полог. Они с трудом могли удержаться на ногах и покидали свое убежище чуть ли не ползком. Мир вокруг них превратился в полнейший хаос. Хотя уже давно наступил день, солнечные лучи не могли пробиться через облака песка и пыли. Господствовали сумерки. Если бы не ужасающая жара и песок, носившийся в воздухе, Герольт мог бы подумать, что вышел из палатки туманным зимним утром на лесной опушке в Эйфеле.

– Видишь что-нибудь?! – попытался перекричать бурю немец.

– Нет! – так же криком отозвался Морис.

Слева от них вдруг вырисовались неясные контуры человеческой фигуры. Сделав пару шагов вперед, рыцари узнали хабира.

– Назад в палатку! – прокричал Селим. – Еще пять… шагов вперед… и вы потеряетесь!.. Мы вас не найдем!

– Что с верблюдами?! – с трудом прокричал Герольт. Его пересохшее горло саднило.

– Исчезли!.. Пятеро или шестеро… может, больше!.. Среди них, кажется, мой Матара! – кричал Селим. Рыцари с трудом понимали обрывки фраз, долетавшие до них: – Агали порвались… Сейчас нельзя… Найдем позже… Да помилует Аллах… Назад в палатку… Назад!.. Воду… берегите!

Совершенно обессиленные, рыцари вернулись в свое жалкое убежище. Сколько же верблюдов у них осталось? Хватит ли им воды, чтобы по окончании бури добраться до ближайшего источника?

Самум бушевал в течение многих часов. И только к вечеру буря начала ослабевать. Но песок продолжал носиться в воздухе всю ночь, так что о поисках верблюдов нечего было и думать.

Утрата была тяжелой и даже зловещей. Исчезла большая часть животных. Остались лишь четыре верблюда, да и те нуждались в большом количестве воды. Положение путников стало крайне опасным.

Когда наконец пришел новый день и видимость постепенно стала улучшаться, рыцари вместе с Джамалом и Селимом отправились на поиски верблюдов. Гариб, измученный жаром и постоянно терявший сознание, был оставлен на попечение Беатрисы и Элоизы.

– Неужели господа рыцари не могут остаться с нами? Хотя бы двое из них? – жалобно спросила Беатриса. Отсутствие всякой защиты ужасало ее настолько, что она даже хотела отправиться на поиски, вместо того чтобы оставаться возле больного Гариба и Элоизы.

– Это невозможно! – жестко сказал Джамал. – Все мужчины отправятся на поиски. Ты же для нас будешь только обузой. Без тебя мы справимся лучше – скорее вернемся и приведем как можно больше верблюдов. В противном случае всем нам придется очень плохо, и мы уже не сможем добраться до ближайшего колодца. Так что останься в лагере и смирись с неизбежным!

– Возможно, мы уходим надолго, вплоть до наступления ночи, – сказал рыцарям хабир. – Верблюды могли уйти далеко от лагеря. И наверняка они разбрелись в разные стороны. Так что запаситесь терпением!

Чтобы осмотреть как можно большую территорию, бедуины и рыцари образовали длинную цепь. Некоторые по двое ехали на верблюдах, а остальные шли пешком. Всадники старались не упускать из виду пеших товарищей. Время от времени те и другие менялись местами.

Мужчины двигались в направлении пронесшейся бури. Только там скорее всего и можно было найти верблюдов. Еще многие часы после восхода солнца в воздухе продолжал висеть песок, жара все усиливалась, и поэтому поиски оказались гораздо более трудными, чем предполагалось. Рыцарям казалось, что они ищут жемчужину в копне сена.

Наконец около полудня нашлась верблюдица Фарха, на которой ездил Герольт. Но тревога людей нисколько не ослабла, ведь другие животные могли уйти в любую сторону и потеряться окончательно. Благодаря найденному животному цепь стала длиннее, и поиски продолжились.

Несколько часов спустя Морис увидел в долине между дюнами сразу трех «кораблей пустыни». Это был черный Матара с двумя верблюдицами. Найденные животные вселили в людей новые надежды и сделали цепь еще длиннее. Однако ожидания путников не оправдались. Час проходил за часом, а другие верблюды все не появлялись. Наконец хабир прекратил поиски.

– Мы можем обыскивать дюны много дней, но так и не найти ни одного животного. Времени у нас нет и воды тоже. Иншалла! Возвращаемся назад!

Мужчины успели вернуться в лагерь еще до наступления темноты. Но там их ждало ужасное зрелище. В отсутствие рыцарей и бедуинов на лагерь напали. Гариб с перерезанным горлом и вывернутыми руками и ногами лежал среди обломков носилок, обрывков палаток, сбруи, провианта и опустошенных бурдюков. Беатриса и Элоиза исчезли. Вместе с ними исчез и Святой Грааль.