Текст книги "Обитель Варн"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

профессор проглотил сам, но не понял. Третий пошел автоматом, а четвертый,

наконец, помог обрести ему слух, зрение, речь.

Зелинский огляделся и увидел весьма колоритную компанию, расположившуюся в столь

же колоритной зале, что в прошлом служила приютом отчаявшихся сердец, уединенных

молитв и горячих клятв. Когда-то здесь жил Бог, сейчас жили Варны.

Очень символично – с грустью подумал мужчина и потупил взор. На него со всех

концов залы было устремлено слишком много пристальных и неприязненных взглядов.

Адам впервые реально осознал, на что, собственно, решился, и почувствовал себя

глупым ротозеем, попавшим в вольер к хищникам. Прайд Варн, что рисовало его

воображение, был иным, чем являлся на самом деле, и рождал у него внутреннюю

дрожь, как у любого обывателя, что насмотрится на ночь триллеров, а потом в

силуэте вазы на столе видит мерзкое чудище, ползущее к нему с враждебными целями.

– Пойдемте в библиотеку, Адам, – предложил Бэф, уловив его состояние. – Там

нам не помешают.

И скользнул по воздуху к выходу.

– Только, если можно, – вскинулся в мольбе старик. – Я пойду сам, как привык.

Ногами.

Бэф кивнул, скрыв насмешку и перехватив по дороге одной рукой Лесс за талию,

другой – фужер с нектаром, медленно, чтоб за ним успевал профессор, направился в

библиотеку.

Лесс, оторванная от ужина, недовольно зашипела, извернулась и цапнула из рук

зазевавшегося Смайха фужер с нектаром, в фужер Коуст сунула ноготки,

позаимствовав и у него пару капель нектара. А у Хоф пару капель тяпнуть не

успела – увернулся жадюга, даже не взглянув на голодную воришку. Впрочем, она

ничуть не огорчилась, дотянулась до фужера Май, взяв у нее, что не удалось взять

у Хоф.

`Жадина'! – улыбнулся Бэф.

`Не-а'! – мурлыкнула Варн, вылизывая ноготки, и вскинула на него горящий взгляд:

`Есть хочу-у'!

Вожак засмеялся.

Профессор шел за парой, глядя на них во все глаза. Уникальная возможность узнать

систему межполовых, семейных и прочих отношений внутри прайда столь же

уникальных существ лишила Зелинского и смущения, и страха. Теперь им двигало

любопытство изыскателя, трепетное чувство восторга: ведь он, пожалуй,

единственный, кому представилась подобная возможность! Впрочем, монографию на

эту тему он, увы, не напишет. Монументальные научные труды, уникальнейшие

документальные трактаты останутся в его голове, станут достоянием лишь одного

человека. Жаль, вот этого как раз искренне жаль…

Бэф стряхнул Лесс со своей руки на диван, сел рядом и указал профессору на

удобное кресло напротив. Лесс не довольно рыкнула, за то, что ее потревожили, и

продолжала с урчанием поглощать нектар, чувствуя себя голодной, как стая

одичавших Варн. Ей нужно было восстановиться, и организм требовал в три, четыре

раза больше обычного. Бэф понимал это и не мешал ей, держал наготове свой фужер,

уверенный, что и его Лесс проглотит через пару минут. Вожак поглядывал на

Зелинского, ожидая, когда ему надоест смотреть на Варн, как на пулевое отверстие

в лобной кости мамонта, и захочется поговорить. Но вскоре понял, что ждать

придется долго, если не поторопить гостя.

– Моё гостеприимство закончится на рассвете, Адам, а до него не так уж далеко.

Итак, три моих вопроса против вашей просьбы. Первый: вы сказали – `предполагал,

но не знал точно', что встретите меня. Отсюда вопрос – в связи с чем

предполагали? Второй вопрос – кого же все-таки вы искали? Третий – откуда вы

узнали, где искать?

– Я отвечу, уважаемый Бэфросиаст…

– Можно просто – Бэф. Здесь церемонии излишни и даже обременительны.

– Хо-рошо. Однако мне будет довольно трудно преодолеть естественную дистанцию…

– Вы ее уже преодолели, совершив марш-бросок до нашей обители. Итак?

– Я понимаю, что вызвал определенную неприязнь тем, что посмел нарушить ваш

покой, вторгся на вашу территорию.

– Вы живете на моей территории. Оставьте реверансы, Адам, они утомляют. Я не

замечал за вами в прошлые встречи подобных менуэтов. Прочь снобизм и ханжество.

– В прошлую встречу мы с вами были на равных, сейчас же…

– У меня выросли клыки, как у тех, кому вы посвящаете свои монографии? —

насмешливо посмотрел на него Бэф. – Оставьте, Адам, ничего не изменилось, кроме

одного: вы теперь точно знаете, что я не человек, но не можете понять, вампир ли

я. Если так, то возникает естественный вопрос – как вам со мной вести себя, чтоб

я не обиделся и не покусал вас до того, как вы изложите свою просьбу? Вы многое

знаете о нас, но ваши знания основаны на исследованиях мифов, сказаний, древних

свитков трактатов. Человек вы достаточно умный, чтоб понять, насколько большая

часть попавших вам в руки документов отображает истину – в лучшем случае 50 %,

но и в этом вы не можете быть уверены. В основном это догадки, слухи, в которых

минимум истины, максимум вольной фантазии. Отсюда вывод – вы шли на авось, брели

к мифической Шамбале, а когда достигли ее – растерялись и стоите у ворот, решая

для себя, принять ли ее реальность или все же пойти дальше, сделав вид, что

ничего подобного вы не видели и не видите… Выбор за вами.

Зелинский думал с минуту, потом выпил фужер вина для храбрости и согласно кивнул:

– Вы абсолютно правы, Бэфросиаст. Именно своеобразность вашего мышления, острый,

свежий взгляд на вещи, импонировал мне. Вы верно подметили мое смущение,

колебания и некоторую неуверенность, что овладела мной, когда я убедился в

собственных догадках. Да, вы правы – не стоит тянуть время – прочь этикет. `Шамбала'

есть – этот факт уже неоспорим для меня, но естественно, лишь для меня. Наша

встреча, все, что мы скажем друг другу, останется меж нами, я обещаю не потому,

что боюсь репрессий со стороны известных нам обоим государственных органов, а

потому, что иначе было бы в какой-то степени низко и недостойно человека

отвечать подобным на лояльность, гостеприимство, ваше терпение… столь

замечательное вино, что вы великодушно мне предоставили.

Речь профессора вышла несколько напыщенной и даже задиристой в нотках, что

периодически слышались в голосе. Лесс они не понравились, и она скорчила мужчине

устрашающую рожицу, подсела к Бэф и обняла, показывая, что готова защищать его.

`Успокойся', – не удержался от смешка Варн – детеныш собирается защищать вожака!

– `профессор просто решился, наконец, изложить суть дела'.

`Нудный он' – скривилась Лесс.

`А ты нетерпелива… Насытилась'?

`Угу-у'.

`Тогда посиди спокойно'.

Лесс вздохнула – Бэф хочет, чтоб она совершила подвиг? Так и быть. Ради него она

потерпит нудность и пространность речей старика со слишком пристальным,

изучающим и тем нервирующим ее взглядом. И даже не укусит вредного человечка…

Варн, пристроив голову на плече Бэф, сладко зевнула, показав профессору всю

стоматологию без какой-либо патологии. Отсутствие характерных для вампиров

клыков у девушки, как и у вожака, окончательно успокоило профессора. Он по-отечески

улыбнулся на зевание Варн и обратился к Бэф.

– Она совсем юна. Я не ошибся?

– Вы пришли узнать ее возраст? – со сталью в голосе спросил Бэф.

– О, я, кажется, задел вас? Простите, стариковское любопытство. И не просто

любопытство. Если я прав, то это значит – не зря обратился к вам. Не каждый

столь заботливо будет относиться к потомству.

– Как мне истолковать сказанное? Вы решили загадать мне загадку? Или собрались

организовать приют для юных, неприкаянных вампиров, а меня пригласить нянькой?

Увольте, данное поле деятельности не по мне. Так что оставим тему воспитания

потомства вашего ли, моего ли, и приступим к делу. Я жду ответов на заданные

вопросы, профессор. Имейте ввиду, мое терпение небезгранично.

– Да, да, уважаемый Бэфросиаст, я отвечу. В бытность свою меня сильно

интересовала мистика, особенно существа, о коих мы слышали, но не имели чести

быть знакомыми лично. Вампиры относились к области то ли мистики, то ли

мифологии, но именно они составили основу моей первой диссертации. Ее заметили,

но, к сожалению, не те, на кого она была рассчитана. Особый отдел – Паранорм.

Скрытая от обывателя организация, находящаяся в ведомстве спецотдела разведки

СВОН. Мне предложили работать на них, предложили так, что отказаться я и не

подумал. Нет, ни угроз, ни давления – наоборот – райские кущи, фолианты

древнейших документов, научные лаборатории, новейшая аппаратура, доступ во все

книгохранилища. Да, что говорить: то, о чем я не мог и помыслить, будучи по сути

никем, что смогу лицезреть уникальнейшие исторические рукописи, о коих и не

помышлял, не ведал об их существовании! Любые исследования – пожалуйста!

Пароанорм занимался исследованием иных рас. Величайшие знания принадлежали лишь

небольшой группе людей и были тщательно, продуманно и целенаправленно скрыты от

остальной части человечества. Я был возмущен, я был оскорблен, если хотите, но

СВОН – это паутина, отлаженная сеть для ловли инакомыслящих. Многие, очень

многие, посмевшие открыть рот и пойти против системы, что создала эта

организация, хм, организация в организации… я не стану раскрывать суть

этой глобальной паутины, наверняка вы в курсе их деятельности. Так, о чем я? Ах,

да, многие умнейшие люди погибли, несчастные случи, исчезновения. Я не хотел

стать одним из них, поэтому молча продолжил работать. Мое молчание было

расценено, как лояльность госорганам. Мне стали доверять, впрочем, как всем

служащим, с периодической проверкой моей деятельности, самой жизни, окружения.

Но я был готов, привык к постоянному контролю и даже научился его…м-м-м…

обходить. Я стал настойчивей, даже…хм, наглее, если хотите. Мой отдел долгое

время работал над сывороткой по рецептам друидов. Вскоре нам удалось вывести

довольно действенный препарат против…хм, не смейтесь, уважаемый Бэфросиаст,

против очарования вампиров.

И все-таки Бэф рассмеялся, так искренне, громко и задорно, что Лесс

встрепенулась и рассмеялась в ответ. Профессор шумно вздохнул:

– Понимаю, вам кажется это вздором, но препарат уже десять лет с успехом

применяется во всех отделах СВОН.

– Помогает?

– Э-э-э, говорят, да. Статистика, впрочем, э-э-э… Она минимальна, увы.

Несколько однобокое исследование. Но, увы, иных нет. Много лет Паранорм мечтает

завладеть вампиром, чтоб провести более детализированные исследования, но вы

неуловимы.

– Профессор, я пока не услышал ответа на свой вопрос, зато понял, что, с вашей

точки зрения, являюсь вампиром. Очень интересно, учитывая, что я представился, и

вы знаете, что я Варн. Так что смешало директории понятий в вашей голове?

– Простите, что я несколько увлекся автобиографией, но это не случайно, скоро

вы поймете, к чему я все это говорю. А насчет остального… Видите ли, у нас

создалась классификация данных существ: организованная часть – вампиры живущие в

общинах, и не организованная – одиночки, маленькие группы по две, три особи….

Далее возраст, сила воздействия на жертву и так далее…Конечно, данные, что

были предоставлены для изучения и легли в основу классификации, допускаю, далеки

от истины.

– Близко к ней не подходят. Вампиры, Адам, вымысел человека. Психологическая

методика борьбы со страхом. Сначала человек облек свой страх в образ, наделил

его зачаточным мышлением, определенными, минимальными и самыми низшими

инстинктами, а потом придумал методы борьбы с продуктом своего воображения.

Наверняка тот первый сказитель, бард встретился с Варн. Они, видимо, не смогли

найти общий язык, – усмехнулся Бэф. – Человек с испугу приписал той

исторической встрече и самой Варн массу виртуальных `достоинств'. Так родился

вампир, и вот уже около полутора тысячелетий он благополучно `пьет кровь' из

психики обывателя и смирно рассыпается в прах от святой воды и осинового кола.

Кстати, поясните, чем именно осина заслужила роль киллера вампира?

– На осине удавился Иуда…

– Ясно. Очень символично. Раз предатель, христопродавец почил в ветвях именно

осины, значит, сиё древо способно удавить любую вздорную живность, не

отягощенную человеческим моральным кодексом. Позвольте в связи этим задать еще

один вопрос? Иуда целенаправленно выбирал для удавки осину или она сама к нему

пришла? Подманила, как Одиссея сирены?

– Э-э-э…

– Ладно, Адам, меня в принципе не интересует человеческая система мышления и

ценностей, так что будем считать вопрос риторическим и вернемся к предыдущей

теме: как я понял, вы относите меня к организованным вампирам, – Бэф не

удержался от смешка. Лесс фыркнула и вновь улеглась на плечо вожака. – Извините,

профессор, очень забавная информация. Давно я так не веселился. Так все же, что

заставило вас думать так, а не иначе, и почему вы подумали на меня, а не скажем,

на соседа за столиком в бистро?

– Вы правы, уважаемый Бэфросиаст, здесь есть над чем посмеяться, и если б мне

не было так горько, я бы, пожалуй, присоединился к вам… При всей уникальности

документов, что легли в основу исследований о вампирах, очень трудно отделить

правду от вымысла, не имея подтверждающих теорию фактов на более реальной основе.

Около пяти лет назад был создан еще один отдел, которому и ставили задачу добыть

натуральный экспонат. Но… при всей активности и профессионализме их работы,

никаких результатов не было достигнуто, кроме… – профессор тяжело вздохнул, —

увеличения статистики исчезновений. Да, уважаемый Бэфросиаст, они отправляли

своих людей в места обитания вампиров, основываясь на криминальную сводку

загадочных смертей, в места так называемой паранормальной обстановки. Но агенты

либо возвращались в состоянии аффекта, либо не возвращались совсем. Исчезали,

терялись, превращаясь по состоянию интеллекта и психики в неизлечимо больных:

олигофрения, паранойя, инфантилизм, минимум – амнезия и галлюциногенный синдром.

В таком состоянии пять из десяти агентов. Остальные просто исчезли…За пять лет

отдел потерял белее тысячи своновцев, отборных, элитных воинов. Конечно, это не

приводило в экстаз начальство. Вскоре отдел сменил тактику, перейдя в сверх

секретное ведомство под руководство полковника Горловского. Они начали разведку,

взяли под контроль всех, кто по каким-либо параметрам мог иметь отношение к

вампирам.

Бэф скептически скривился и, не сдержавшись, расхохотался: какая

изобретательность!

– Вы смеетесь, Бэфросиаст? Да, да – смешно, вы правы. Большая часть

подозреваемых оказалась всего лишь больными людьми, остальные не имели и

малейших отклонений от нормы. Но…Вы тоже попали в поле внимания. Вас стали

отслеживать, каждый шаг, каждый вздох, наверняка, вы это почувствовали.

– И что? Какое мне дело до забав человечков?

– Но вас вычислили. Ко мне пришли после наших с вами бесед там, в Любице. Потом

вызвали и попросили написать подробнейшую докладную о темах, что мы задели в

беседе. Их интересовало все – как вы разговариваете, чем интересуетесь, что

пьете, едите… Мне показалось это странным, а вскоре я выяснил, чем вызвано

любопытство столь высоких органов к вашей персоне. Мне дали задание не

отказываться от встреч с вами, охотно идти на контакт и попытаться выведать ваше

постоянное место обитания. Но вы исчезли, и, как я понял, не в первый раз…

– Чем же я привлек внимание?

– Понятия не имею. Со мной не делятся секретной информацией. Возможно, вы очень

любите путешествовать….

– Насколько мне известно, и человеку не чуждо желание развеяться, посмотреть

других и, понятно, показать себя. Путешествия расширяют кругозор, освежают

взгляд на некоторые вещи. СВОН счел мою активность инвективным качеством,

достойным вампира?

– Вы слишком быстро, нет – стремительно меняли города. Вчера в Милане, сегодня

в Праге, вечером уже в Пафосе.

– Технический прогресс. Чартерные рейсы, монорельсовые поезда, ничем не

уступающие самым высокоскоростным и комфортабельным лайнерам.

– Да, но вы не фрахтовали чартеры, не брали билеты ни на одну линию Мега, ни на

один рейс авиалиний. Берегитесь, Бэфросиаст, я случаем узнал, что к вам

направили очень ценного агента с целью взять вас живым и сделать…

– Мертвым, не пожалев живого! – непонятно отчего рассердился вожак. Профессор

смолк, оглушенный ужасающим шипением, от которого волосы встали дыбом, а по

библиотеке прошел не слабый ветерок. Лесс вжала голову в плечи и оскалилась на

мужчину, добавляя впечатлений.

– Так вы пришли по приказу спецотдела? – спокойно спросил Бэф. Адам удивленно

воззрился на него – неужели то, что произошло, лишь игра его воображения? Варн

не сердился?

– Э-э-э… н-нет…

– Тогда, как вы нашли меня?

– Э-э, логика, анализ… Я не мог представить того обоятельнейшего молодого

человека с коим вел интереснейшие беседы в Любице…хм, вампиром, целью

спецотдела. Мне казалось, речь идет о двух совершенно разных людях, не совсем

людях…. Э-э-э вампиры часто маскируются, но отличие сих существ от человека

разительно, например, они не могут спать ночью, как люди, их биологические часы

перевернуты. С вами же мы встречались утром и… днем. Я не придал особого

значения интересу отдела к вашей персоне, но… вскоре некоторые обстоятельства

заставили меня пересмотреть свое мнение по данному делу. Хм…я предполагал, что

могу рассчитывать на некую лояльность к себе с вашей стороны…Я молился,

уважаемый Бэфросиаст, чтоб тот, кто возглавляет местное сообщество… Варн,

оказались вы. Ах, да, я не сказал, как понял, где искать. Замок Монгрейм, в

развалинах коего мы сейчас находимся, с древних времен имел дурную славу. Здесь

произошло немало загадочных исчезновений, смертей. В свое время он считался

историческим памятником, достопримечательностью города, и толпы туристов

приезжали сюда, чтоб насладиться уникальной архитектурой, предметами старины,

древними фресками. Однако ни одна экскурсия не обходилась без эксцессов.

Говорили, здесь водятся привидения. И верили: реконструкция замка стала

постоянной – стоило сделать одно, осыпалось другое, туристы стали жаловаться на

немотивированный страх, что рождался в их душах, когда они входили под своды

часовни. А потом случился обвал, погибло тридцать человек. Только пришли в себя

и попытались восстановить проход к замку, как случился еще один обвал.

Образовалась огромная пропасть, вокруг всей территории здания. О восстановлении

не могло быть и речи. Всю историю замка Монгрейм я знал с детства, его считали

проклятым – хозяин-то в свое время занимался черными делами, вот считали, беду и

накликал…

– Как вы связали меня и историю Черного замка?

– О, вам известно как его называют?… Да, да, это же понятно… Я подумал, что

если в нашем городе есть организованные представители популяции вампиров, то

лучшего места для обитания нельзя придумать. Сюда не ступала нога человека

полтора столетия минимум. Замок застрахован от вторжения с любой стороны —

образовавшееся ущелье под силу преодолеть не каждому специалисту. В общем, будь

я… хм… вампиром, я бы выбрал его.

– Мы Варн, Адам…

– Да, да уважаемый Бэфросиаст, извините, но Варн для меня нечто неопознанное,

тогда как….

– Вампир ясен и понятен, как географический атлас.

– Э-э-э… да.

– То, что не осознано, Адам, имеет, как правило, более осязаемую основу, чем

тщательно исследованное, пронумерованное и выставленное, как исторический

экспонат. Ваши вампиры – миф, но такой привычный, что вы уже и не мыслите себя

без него.

– Не согласен с вами, – упрямо мотнул головой профессор. – Еще в прошлый раз

я привел вам статистику странных смертей с характерными ранами в области сонной

артерии. То, что жертву укусили – не подлежит сомнению, также не подлежит

сомнению, что смерть наступила в результате мумификации кровеносных артерий и

вен. Они пересохли, как русла рек! И так же неоспорим тот факт, что больше на

теле жертвы не было ни одного ранения, повреждения. Она сама шла в руки палача

очарованная им каким-то сверхъестественным образом… Простите, – смутился

Зелинский, сообразив, что сказал.

– Ничего, профессор, вы вольны думать, как вам угодно, истина от этого не

пострадает, – усмехнулся Бэф и развел руками, – что ж, наша беседа была весьма

поучительна для здешних предметов. Они узнали много нового. Но я так и не узнал,

каким образом вы `предполагали, но не знали точно', что встретите здесь именно

меня, а не тех злобствующих вампиров – привидений, что так не возлюбили туристов?

– Разве я не сказал? Я видел вас в городе три дня назад. Еще окликнул вас. Вы

не помните?

Бэф нахмурился:

– Я не рассчитывал встретить знакомых.

– Вы разговаривали с сержантом ведомства правоохранительных войск. Я смотрел на

вас и думал – это Бог столкнул нас, показал выход, протянул руку помощи. Встреча

с вами – знак свыше.

Бэф с насмешкой посмотрел на Зелинского:

– С нашей прошлой встречи прошло три месяца, но сколь разительные перемены

постигли вашу личность – пространные речи и суеверие. Вы стали набожны, Адам.

Примкнули к какой-нибудь секте поборников светлых идеалов или противников

методов контроля над человечеством со стороны одиозного СВОН?

Мужчина печально посмотрел на Варн:

– Простите, уважаемый Бэфросиаст, но мне не до шуток. Я нахожусь в состоянии

психологического аута. Вся моя жизнь легла под ноги, как скошенная трава. Я смел

надеяться на ваше благорасположение, несмотря на глобальное различие меж нами,

потому что увидел в вас весьма чуткого, вдумчивого человека, способного на

благородный поступок. И сейчас я обращаюсь к вам не как к иному существу, а как

к хорошему знакомому, графу Рицу. Помогите, Бэфросиаст, помогите не мне – моей

внучке. Она моя жизнь, она единственное, что осталось от фамилии Зелинский,

единственное, что держало меня в форме, заставляло жить…

Тот печальный тон обреченного, что звучал в голосе мужчины, вызвало у Бэф

понимание. Если б он мог, наверное – пожалел. Но Варн лишены жалости, как и

многих других качеств, присущих человеку. Мало что нарушает покой ледяных сердец….

Вожак покосился на Лесс, что, прижавшись к его груди, вопреки всему и всем,

отогревала застывшую много веков назад душу. Девушка внимательно разглядывала

старика и переваривала услышанное, прикидывая, а не от такой ли раны, какой

наградил ее вожак, умирали те, кого упоминал профессор, и не случилось ли того

же с его внучкой? Понимание и сожаление кольнуло и исчезло. Лесс протяжно

зевнула и потеряла интерес к происходящему – ее внимание привлек фужер Бэфа,

полный нектара.

`Дай, – потерлась щекой о плечо, заглядывая в глаза. Да, вожак не Коуст и не

Май…

Бэф протянул вожделенный нектар и обратился к мужчине, желая как можно скорее

поставить точку в разговоре:

– Поясните, Адам: чем вампир может помочь человеку? Укусить?

– Вы не вампир, вы Варн, цивилизованный представитель иной расы, и на сколько

худшей, чем наша – вопрос. Во всяком случае, сейчас эта сторона вопроса меня не

волнует абсолютно, потому что вы единственный, кто может помочь Марысе.

– Шутите? – прищурился Варн.

– Нет. Шутки неуместны, когда речь идет о жизни восемнадцатилетней девочки. Она

больна, Бэфросиаст. Не буду утруждать ваш разум медицинской терминологией, скажу

лишь одно – вердикт врачей однозначен – ей осталось не больше двух недель.

Четыре года назад случилось огромное несчастье – мой сын с семьей и жена попали

в катастрофу на серпантине… В живых осталась лишь внучка. Лучшие клиники,

лучшие светила медицинских наук, новейшие препараты, девять операций… Ничего

не помогло, ничего! – всхлипнул профессор и прикрыл глаза, чтоб скрыть их

влажный блеск. – Девочка умирает…

– Что вы хотите от меня? Сократить ей отмерянные вашими светилами две недели?

– Нет! – вскинулся мужчина… и осел, встретившись взглядом с хозяином

невозмутимых карих глаз. – Сделайте ее Варн, Бэфросиаст, пусть она станет одной

из вас.

Варн выгнул бровь:

– Давно меня не удивлял человек.

– Хотите, встану перед вами на колени? Я готов умолять, готов стать вашим рабом.

Мне многое подвластно, и связи помогут предупредить вас о любой опасности,

вытащить из любых ситуаций. Я стану не просто вашим человеком – вечным и

благодарным должником! Я буду предан вам до последнего вздоха, буду работать на

вас…

– И на внучку.

– Естественно, она будет с вами, будет жить, и я сделаю все, чтоб она ни в чем

не нуждалась…

– Вы не знаете, о чем просите, профессор, – нахмурив брови, качнул головой Бэф.

– Давайте оставим этот глупейший разговор…

– Нет, нет, умоляю, не лишайте меня последней надежды! Я все продумал…

– Что именно?! – поднялся Бэфросиаст, навис над человечком. – Всю жизнь вы

изучали сказку для детей и настолько поверили в нее, что готовы впихнуть в нее

свою внучку? Но не понимаете элементарного – у любой сказки есть мораль, порой

много неприятней предложенного текста. Вы не понимаете, о чем просите, как не

понимаете – кого просите.

– Я прошу вас, – расстроено прошептал Зелинский.

– Меня? Кого именно: графа Рицу, приятного собеседника, партнера по висту,

вампира, Варн, человека?

– Вас…

– Вы все перепутали, Адам: меня нет, потому что я – Варн, есть вампиры, которых

нет.

– Но я же объяснил разницу…

– О-о, да… примерно так, как я смог бы объяснить вам разницу меж человеком

обычным и придуманным тем же человеком.

– Я допускаю, что мои знания…

– Стремятся к нулю, профессор. Вы изобрели вакцину против вампиров? Виват! Вот

только одна неувязка – она всего лишь ослабляет гипнотическое воздействие нашего

голоса. Ничего более, профессор, ничего более. И действует она, как правило, на

тех людей, что легко могут обойтись без нее: они достаточно сильны, чтоб

противодействовать любым системам гипноза, достаточно умны, чтоб отделить зерна

от плевел… и непривлекательны для нас. Так на что вы положили десятилетия

своей драгоценной жизни, Адам? На успокоительную микстуру от страха, очередной

миф? Вы изобрели еще один осиновый кол, сверхсовременный, высокотехнологичный…Браво!

– презрительно фыркнул Бэф.

Лесс же, не обращая внимание на жаркую дискуссию, с урчанием принялась

вылизывать опустевший фужер и недовольно зафыркала, злясь на каплю на его дне,

что остается недосягаемой для ее язычка.

– Посмотрите, – кивнул на неё вожак, привлекая внимание и без того

расстроенного мужчины. – Хотите знать ее возраст? Что ж – ей почти три месяца.

Порой она похожа на глупого котенка, одни инстинкты и… холод, что разъедает

ее тело и душу. Память отрывочна, чувства минимальны, одномоментны. Она

любознательна, доверчива и уязвима. И будет такой почти до года, пока память

человека не выветрится из нее до нюансов, пока тело не примет новую форму

существования, не переродится, полностью обновившись, будет готово жить по

неведомым вам законам, вне физики, анатомии, физиологии. Год детеныш Варн уязвим

больше, чем ваши дети. Хотите, я расскажу вам, кто именно стал причиной смерти

тех, кого вы причислили к жертвам вампиров? Юные Варны. Отбились от стаи,

заснули вне дома и безвозвратно потерялись, превратились в зверей, изгоев, что

живут по законам дикой природы. Они приемлют грубые правила охоты, убийство для

них всего лишь игра. Они точат свои зубки о любимое место – шею. Она удобна для

укуса, и их манит желание согреться теплой кровью, что пульсирует в артерии и

просится на язык. Укус Варн опасен для человека. Дело в том, что у взрослых варн

под верхними резцами есть маленькая железа, что вырабатывает парализующий яд. Он

высушивает кровь жертвы, мумифицирует сосуды. Труп выглядит так, словно из него

высосали всю кровь. Вот вам три основные причины, по которым потерявшиеся Варн

убивают человека: забава, инстинктивное желание согреться, напившись горячей

крови, и неосторожность. Да, профессор, некоторые даже не знают, как охотиться,

питаются падалью… Вам нравится будущее вашей внучки? Оно много лучше, чем

смерть? Как вы думаете – она скажет вам спасибо, за великодушный жест во

спасение? А вы сами будете довольны, узнав, во что она превратилась вашими

молитвами?

– Это ужасно, – просипел Зелинский, уставившись в пол. Однако после минутного

раздумья встрепенулся. – Но как же вы тогда выращиваете потомство? Увеличиваете

численность стаи?

– Клана, – поправил его Бэф. – Заводим не больше двух, трех детенышей. С ними

много хлопот, и порой они опасны даже для нас. Но вам не к чему знать

подробности – верьте в вампиров и оставьте будущее вашей внучки на волю вашего

Господа.

– Спасибо за участие, уважаемый Бфросиаст, и за объяснение… Обещаю все

услышанное сохранить в тайне и подумать еще раз.

– Вы говорите так, словно не вы, а я пришел к вам с просьбой превратить вашу

родственницу в иное существо, – качнул головой Бэф, умиляясь профессору.

– Нет, что вы… но…

– Вас отправят в город.

– Буду вам благодарен, хотя средство перемещения и вызывает некоторую дрожь.

Так вы отказываете мне?

Бэфросиаст вздохнул, поманил Лесс, обнял ее и направился к выходу.

– Постойте же, как нам встретиться, если я надумаю, и все же решусь.

– Как ваш Бог даст, – бросил вожак насмешливо, покидая помещение. Лесс уже

обвила его шею и мурлыкала на ухо любовную песню: и иное его уже не занимало.

– Ну, что, Лиса, не страшно? – хитро улыбнулся Игнат, кивнув на забор, за

которым был расположена учебка СВОН.

– Нет.

– Тогда – вперед. Инструктаж пройдешь у Тропич. Держись его. Если что, телефон

у тебя, жилеткой для твоих слез я не буду, но если по делу… так и быть, в

память о десяти страницах сказки, помогу.

– Когда мы увидимся?

– Как только ты пройдешь начальный курс. Через полгода. Потом спецкурс, и будем

работать вместе. Допишем сказку.

– На сколько страниц?

– А это уж от тебя будет зависеть.

– Я хочу пройти курсы быстрей, чем за год.

Игнат внимательно посмотрел на нее, вложил документы в руку и кивнул:

– Значит, встретимся раньше, – и, развернувшись, шагнул к машине.

Алиса проводила его разочарованным взглядом: ей хотелось более теплого прощания,

все-таки не чужие уже… Хотя в любви друг другу не клялись и к аналою не

собирались.

`Но кто знает, может, и это впереди светит', – улыбнулась своим мыслям Сталеску,

еще раз посмотрела на ворота, в которые ей придется войти, чтоб вновь

встретиться с Гнездевским. И поправив лямку дорожной сумки, решительно

направилась к ним.

`Полгода, всего лишь полгода, и мы встретимся, Игнат. Ты поймешь, что не зря

сделал на меня ставку', – думала Алиса, подавая верительные документы лейтенанту

на корпункте.

Мужчина оглядывал ее, она – его: не молод, виски с сединой, но крепкий настолько,

что ясно – любому молодому фору даст. Выцветшие глаз смотрели из-под козырька

фуражки холодно и чуть презрительно. Видимо, не впечатлила его новая курсантка.

– Сержант Тропич, – разжал твердые, обветренные губы мужчина. А голос такой же

бесцветный, как и глаза, и лицо.

– Курсантка Сталеску…

– Курсант, – поправил сержант. – Вы отменили свой пол, войдя в эти ворота.

Раз.

Алиса промолчала – жираф большой, ему видней, а что там – раз и два – время