Текст книги "Обитель Варн"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

Мысленно же и того на путь не затрачиваю. Доля секунды и я штурмую Черный замок,

вхожу в зал и говорю тебе: Здравствуй! Кажется, я забыла сказать, что люблю тебя!…

После можно и уйти. Но уже не смогу.

Нет, глупо и думать о том.

Нет, я не стану ничего делать. И излечусь. Как, возможно, излечился ты. А

впрочем – болел ли?

Возможно, я была для тебя забавой, как для меня в ту пору твой глобус.

Возможно, ты уже не помнишь меня. Имя Лесс затерялось в списках Агнешек, Ойко и

множества других имен. В этом мире все преходяще, тленно и тщетно….

Только рядом с тобой я думала иначе. Верила свято как иной фанатик своим божкам.

Но лишь сейчас поняла, что ты для меня, и лечу себя мыслью, что я не то же самое

для тебя. А это главное. Ведь любовь, прежде всего, единение душ, их соитие, а

не плотская утеха. Меня, пожалуй, никто не понимал, как ты, и пожалуй, я не

понимала никого так, как тебя. Ты ничего не просил, не ждал, в отличие от других.

Ты просто не знал, что нужно давать и обязательно ждать, что взамен дадут втрое,

четверо больше. И не просил, потому что нечего было просить. Странно… Наверное,

эти странности и являются главными отличиями человека от Варн. Но если так, то

за что вас гнать и травить, из-за чего бояться?

Только сейчас я поняла, насколько мне не хватает вас, насколько я привязалась к

вам: к Тесс и Май, Мааон и Рыч, к Соувисту, Смайху… даже к Ойко и Хоф…

Тоска. Надеюсь, тебя не касаются ее черные крылья'.

`Чему, спрашивается, учил меня Тропич? Я никак не могу совладать с собой. Ты, ты,

ты – куда бы ни пошла, где бы ни была, что бы ни делала! А ведь прошло

достаточно времени, чтоб излечиться от любой болезни! Но любовь не холера…

Вирус психического заболевания!

Я работаю охранником в круглосуточном супермаркете. Сутки на ногах, скачки по

всему периметру. Три этажа, восемьдесят камер. Бешенная нагрузка и на психику, и

на организм. И что? Думаешь, я устаю? Думаешь, мне стало лучше? Нет! Наоборот!

Я поняла, что уже не стану человеком!

Я по-прежнему Варн!

Не знаю, в чем дело? В навязчивых мыслях о тебе, в тоске по тем временам, что мы

были свободны и вместе? Не знаю! Но точно осознаю, что я не человек!

Я не бегу, а парю. Не сплю по ночам и не чувствую усталости. Не могу есть мясо и

пить молоко. Обострено обоняние, чутье. Я вижу в темноте и слышу, как бьются

волны о песок сквозь гул голосов, лес стен и пластика! Порой слышу мысли мамы и

братьев! Соседей, покупателей, сослуживцев!

Что со мной, Бэф?

Не повод ли это прийти к тебе и спросить: что ты сделал со мной, во что

превратил?

И за что?

Лучше б ты не спасал меня. Разве я просила? Надеюсь, та девочка, внучка

профессора, не узнала вкус твоего поцелуя? Если нет – я не завидую ей'.

`Меня опять уволили.

Мне нет места среди людей, как нет места рядом с тобой. Если б ты действительно

любил меня, то нашел бы способ поставить на ту или другую сторону, а не бросить

посередине. Я словно шарик, зависший в воздухе. И на землю не опуститься, и в

небо не подняться. И не знаешь, что хуже, где и как лучше.

Вчера я была Варн, сегодня опять – человек. Походка стала тяжелой, мысли

ленивыми. Я вижу и слышу не больше других. И сплю, как медведь зимой. Но не

высыпаюсь. Днем не могу открыть глаза, а ночью – закрыть.

Мама тоже не спит, ходит и слушает мое дыхание.

Лучше б я не возвращалась – ей было бы меньше тревог и волнений.

А меня не мучили бы мысли о тебе'…

Вероника Львовна Сталеску осторожно закрыла тетрадку и покосилась на дочь. Та

спала, укутавшись в плед. Лицо, как у мертвеца – серое, с заостренным носом,

блеклыми губами. `Девочка моя', – вздохнула женщина и прикрыла рот ладошкой,

чтоб не вспугнуть чуткий сон дочери своим всхлипом. Подло, конечно, читать ее

записи, но как иначе узнать, что происходит с девочкой? Хотя вроде уже не

девочка – влюбленная женщина, отслуживший офицер. Но не для матери.

Как же тебя искалечили, доченька!

Чем тебе помочь?

Женщина подошла к дивану и села в ногах Алисы, погладила ее. Лиса тут же открыла

глаза, развернулась и уставилась на мать: что-то случилось?

– Т-ш-ш. Все хорошо, успокойся.

– Мам? – еще больше насторожилась девушка от смущенно расстроенного вида

женщины. Вероника Львовна понимала, что нужно откровенно поговорить с дочерью, и

откладывать разговор не стоит, но с чего начать, что сказать и спросить, чтоб не

травмировать Алису еще больше, не вспугнуть?

– Ты ничего не хочешь рассказать мне? – и вздохнула – глупый вопрос.

Риторический. Сейчас брякнет – `нет', и конец разговора.

Лесс нахмурилась: что это с мамой? Взгляд девушки прошелся по ее лицу, скользнул

в сторону, выхватил сдвинутую на столе тетрадь. Ах, вот в чем дело. Мама прочла

дневник. Конечно, нужно было понять сразу, что рано или поздно это случится.

Самое идиотское занятие – вести дневник. Доверять свои сокровенные мысли бумаге,

все равно, что кричать в микрофон. Да-а… А ведь знала, что так и будет. Может,

за тем и позволила себе расслабиться и выплеснуть наболевшее в белый свет, как в

копеечку?

Алиса села:

– Все прочла?

– Извини, – совсем расстроилась Вероника Львовна.

– Не за что, мама. Ты меня извини, что с тетрадью разговаривала, а не с тобой.

– Боялась не пойму? – посмотрела на нее женщина.

– Да. Представила, что ты будешь чувствовать, узнав, что твоя дочь мало…

убийца… так еще и любит Варн, и понятно, молчала.

– Ты не убийца, девочка, ты – солдат. Был приказ, и ты его выполняла, как любой

подневольный. Тяжело нести чужие грехи, но не стоит принимать их на себя…

– Ты оправдываешь меня?

– Я стараюсь быть объективной. Тебе не в чем себя винить, не в чем, Алиса. Зря

ты боялась мне сказать. Неужели ты думала, что я не пойму тебя, оттолкну? Ты моя

дочь, а я твоя мать. Что бы ты ни сделала, чтоб ни случилось с тобой, это

останется непреложным. Я всегда буду рядом, приму, пойму, помогу. Я очень люблю

тебя, девочка моя, – обняла растерянную Лису женщина, зашептала тихо, ласково.

– Думаешь, мама старая, глупая? Думаешь, не понимает, что творится вокруг, что

значит служба в спецвойсках? Почести, деньги ничего мне не надо, только б вы

были счастливы, живы, здоровы. Списали-то как ненормальную, а разве ты

ненормальная? Разве ты виновата, что жизнь так обернулась?… Сколько я молилась,

девочка моя, сколько вестей от тебя ждала…

Голос женщины дрогнул от слезливых ноток. Лиса зажмурилась – и у нее глаза

щиплет.

Заплакать что ли? – уставилась перед собой зло.

– Ты ведь, как с войны пришла… Не узнала я Алисы. Не знаю. Отчего больше

плакала – от счастья или от горя. Поздно теперь и думать, и делать. Ты вот что,

доченька: что было, то было, не думай о том. Забудь. А он… раз так мил, то

какая разница – кто?

– Он не человек, мама, – заглянула ей в глаза Лиса: понимает ли? Ни укора, ни

страха, ни осуждения в ответ. Улыбнулась ласково. По голове погладила:

– Я поняла.

– Совсем не человек.

– Неправда. Что с ним не так? Летает? Разговаривает со звездами? Слышит мысли?

Тонко чувствует?… Слава Богу.

– Он прототип вампира.

– Пьет кровь? Убивает людей?

– Нет, – качнула головой Алиса, удивляясь спокойствию матери.

– Тогда в чем дело? Почему он там, а ты здесь? Ведь ты любишь его. Зачем

выдумывать преграды?

– Если я уйду, больше не вернусь…

Вероника Львовна отвернулась: хуже, чем плохо. Но…

– Ты хочешь быть с ним?

– Да.

– Тогда в чем дело? Если во мне, то скажу честно: мне больно потерять тебя, но

еще больнее видеть несчастной. Если ты будешь с ним счастлива, если тебе будет

лучше жить с ним, то лучшего и мне не надо.

– Мама…

– Да, Алиса, уезжай к нему, доверься своему сердцу.

– Мамочка, – прижалась к женщине Лиса. – Неужели ты благословляешь меня на

жизнь с иным существом?

– Я благословляю тебя на жизнь. Когда-нибудь ты поймешь, что счастье матери в

счастье ее детей. Уезжай, Алиса, не жди, не губи себя. Если дашь весть, что у

тебя все хорошо, мне будет довольно. И помни, девочка, у тебя есть дом и я. Мы

всегда будем ждать тебя и любить…

– Я тоже люблю тебя, мамочка….

Бэф не знал, насколько его яд проник в организм Лесс, но точно понял, что яд

слов Урва отравил его разум. Неделю он смирял желание кинуться к любимой и

узнать, как у нее дела, просто увидеть. Услышать, убедиться, что ей ничего не

угрожает. И вот не выдержал. Постоял у окна, оглядывая расцвеченный весенними

красками пейзаж, и покинул замок.

Он только пролетел над ущельем, как почувствовал знакомый запах – Лесс?

Вожак завис в воздухе, озираясь в поисках девушки. Может, ему показалось?

Нет… Лесс!! – ошалело сердце от радости.

Алиса стояла на краю ущелья и методично сматывала страховочный трос, косясь на

другой край пропасти, где стоял замок. Обитель Варн – ее конечный пункт.

Осталось кинуть трос, переправиться, влезть на стену и спрыгнуть с окна внутрь:

Здравствуй, Бэф! Не ждал?

– Ждал.

Девушка вздрогнула и повернулась на голос. На валуне слева от нее стоял

Бэфросиаст и вертел в руке эдельвейс, с улыбкой поглядывая на любимую. Сердце

Лисы попыталось пробить грудную клетку, выйти наружу и сплясать джигу на

радостях. Руки ослабли, выпуская ненужную веревку.

– Бэф… – дрогнули губы. И в тот же момент он оказался рядом:

– Лесс? – тепло его дыхания коснулось ее лица. Взгляд ласково обнял.

Алиса лукаво улыбнулась:

– Кажется, забыла тебе сказать… Я люблю тебя, Варн!

Бэф рассмеялся, рассыпая хрустальный звон. Подхватил Алису на руки и закружил

над ущельем:

– Я тоже люблю тебя, человек!

Урва хитро улыбнулся и, как обычно, незаметно спрятал в рукаве пиковую шестерку,

что мешала ему обыграть Смайх….

Объедененные Национальные войска.

Вневедомственные правоохранительные войска.

Спецвойска особого назначения.

Пропускной пункт.

Беспилотные системы слежения.

Райдо Витич «Обитель Варн» Авторские права защищены