Текст книги "Обитель Варн"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

весь клан, на все сообщество. Но у человека свой подход к данной проблеме, они

живут огромными поселениями, образуя не то что города, мегаполисы, и все равно

не видят, не слышат, не чувствуют друг друга и не столько не понимают, сколько

не хотят понять. Пусть проблема будет одна на сотню миллионов, каждый все равно

будет нести ее в одиночку, не поделится, не попытается помочь. Эта сотня

миллионов одиночеств будет корчиться в моральной ломке строго каждый по

отдельности, в своей соте-квартире, четко сам с собой. И натягивать на лицо

маску безмятежного спокойствия при звонке в дверь, шутить и мило улыбаться

непрошенному гостю, прикрывая ханжеской лирикой гостеприимства стон и плач в

душе. А иначе – никак, а иначе они не умеют жить.

Бэф закрыл номер, прошел по коридору и… получил по носу внезапно

распахнувшейся дверью номера любителя громких оргий. Впрочем – любительницы.

Взъерошенного вида мадмуазель стояла, подперев одной рукой бок, другой, опираясь

на ручку дверцы, всем своим видом показывая крайнюю степень недовольства всем, а

опешившим от неожиданности мужчиной, в частности. И при этом ворчала, выкрикивая

в глубину коридора:

– Эй! Портье или как вас там?! Уснули?! Мне что самой за чаем сходить? Тогда

какого черта они здесь делают? В преферанс играют? Я чая дождусь или нет?! Черт!

Сколько можно ждать?!

– Успокойтесь, я позову кого-нибудь, – отнял руку от носа Бэф. Девушка кинула

на него злобный взгляд:

– Зачем мне кто-то?! Мне нужен чай! Черт знает, что! Десять минут назад сделала

заказ, сколько можно заваривать чай? Они что, его в Китае разливают?

Бэфросиаст настороженно прищурился – экспрессия девушки была нарочитой,

поведение слишком вызывающим, грубость беспричинной. Но при этом на

неврастеничку девушка была абсолютно не похожа.

– Проблемы?

– Да! Обслуживающий персонал захолустной гостиницы!

– Зря, гостиница приятная, обслуживание великолепное.

– Часто путешествуете?

Бэф облокотился на дверь, нависнув над девушкой с понимающей улыбкой:

– Скучаете?

– Хотите развлечь? – игриво выгнула бровь фурия. Бэф выгнул бровь в ответ:

значит, вся эта комедия была разыграна для него? Что ж, интересно. И почему бы

не поиграть, чтоб узнать причину внимания? К тому же действительно скучно…

– Почему нет?

Девушка окинула фигуру мужчины оценивающим взглядом и отошла, пропуская его в

номер:

– Что ж, проходите.

Бэф шагнул внутрь.

– Садитесь. Любите рок?

– Нет, что-то я охладел к нему в последнее время, – поморщился Варн.

– Хорошо, поищу классику. Где-то была…Хотя, зря. Рок вечен. Живые голоса,

живая музыка нетленная. Мы с вами умрем, а она останется.

`Надеюсь, я ее переживу', – хмыкнул мужчина, оглядывая помещение.

Ничего примечательного: стандартный интерьер гостиничного номера, в котором

живет легкомысленная и немного неряшливая особа. На стойке под телевизором

засушенный букетик незабудок, томик стихов с розовой лентой-закладкой. Ряд

дисков фривольного характера, на полу розовые тапочки с пушистым мехом. Вокруг

музыкального центра внушительная стопка флешек, раскиданных дисков. Открытая

дверь в спальню, где видна смятая постель. На пуфике валяется золотистый пеньюар,

на трельяже кавардак из баночек с кремами, пудрой, флакончиков духов, лака,

губной помады. Посередине на полу стоят замшевые полусапожки на тонкой шпильке.

Именно они и не понравились Бэфросиасту. Мало они стояли ровно, носок к носку,

чуть не по линейке, были явно новыми, так еще и смотрелись слишком элегантно для

столь экспрессивной особы, что пыталась изобразить девушка. Взгляд Бэф мгновенно

выхватил и другие неувязки – превалирование розовых и золотистых цветов, притом,

что сапожки были сиреневыми, а на мадмуазель была надета свободная светлая

блузка с черным геометрическим рисунком на груди и черные обтягивающие брючки.

Что говорит о присутствии вкуса и чувства стиля, а не отсутствии оного.

Ступни девушки босые при том, что рядом стоят тапки. Темно-синий педикюр,

маникюр. Черные, с синеватым оттенком волосы. Сама ухоженная и аккуратная,

стройная, гибкая как лоза. Но с грацией в натянутых отношениях – плавные

движения переходят к резким. Нервничает? Бэф почувствовал бы.

При всей легкомысленности созданного антуража девушка подобное впечатление не

создавала, диссонируя острым, слишком внимательным взглядом с прилипшей к ее

накрашенным губам улыбкой. Такой не подойдут те розовые бантики, цветочные

заколки со стразами и тонкие браслетики, что кинуты на столе. И вряд ли она

знает, как носить изящную обувь.

Девушка, наконец, отыскала диск с классической музыкой и получила поднос с чаем.

Молча. Тогда как пару минут назад усиленно возмущалась. Дала чаевые с

трогательно-кроткой улыбкой и ласковым голосом попросила дубль заказа плюс

пирожное.

Бэф еле сдержал смех, сложив все воедино и представив, как вытянется лицо

девушки, если он спросит: Вы случайно не агент разведки приставленный ко мне?

Забавная ситуация. Предсказуемая. Зря он зашел в надежде развеяться. Все ясно у

порога. Минут десять разговора, и он начнет зевать со скуки, слушая заранее

отрепетированные, отредактированные реплики, вопросы, ответы. Неужели нельзя

было послать более высококлассных специалистов?

Впрочем, десять минут тоже нужно как-то убить.

Бэфросиаст сел, вальяжно раскинув руки по спинке дивана, и с насмешкой уставился

на глупышку.

– Еще немного и вы начнете зевать, – заметила она, проходя мимо. Поставила

Вивальди и села напротив Бэф, поджав ноги:

– Меня зовут…Нет, сначала представьтесь вы.

– О, а я думал, вы сейчас скажете: а как вам больше нравится?

– Меня зовут Алиса.

– Это ваше настоящее имя? – не скрывая иронии, спросил Бэф.

– Нет, взяла напрокат. Так как вас зовут, мистер Остроум?

– Бэфросиаст.

– То же взяли напрокат? Застрелите того, кто вам его презентовал, —

рассмеялась девушка.

– Это родное имя.

– А-а. Не повезло.

– Отнюдь.

– `Отнюдь'… Вы отпрыск дворянской фамилии?

– Граф.

– Ничего себе! Настоящий?

– Всамделишный, – не сдержал улыбки Бэф. Ее искреннее любопытство было забавно,

смех – заразителен. Запаха лжи не чувствовалось. Девушка не играла. Это и

нравилось ему и не нравилось, но точно – интриговало. Может, он ошибся? В конце

концов, с кем не бывает? – Граф Рицу к вашим услугам, мадмуазель Лесс.

– Лесс?

– Алиса больше подходит для девочки, Алисия – слишком напыщенно, Лис – не для

ваших искренних глаз. Значит – Лесс.

Девушка во все глаза смотрела на Бэфросиаста с долей восторга, любопытства и…

недоверия. Она явно пыталась что-то понять.

– А вы чудак, граф. Хорошо, уговорили, буду Лесс. Мне даже нравится. А вот и

ваш чай, – качнула пальчиком в сторону двери, услышав стук.

– Вы будете холодный? – кивнул на ее чашку.

– Не люблю горячий, – кивнула в ответ на его чашку с дымком.

– Как скажете. Счет пришлете в соседний номер, – бросил служащему. Тот

согласно отвесил поклон и вышел.

– Так о чем мы побеседуем? – и был уверен, она скажет: расскажите о себе. Но

вместо этого услышал:

– Зачем вам графский титул? Соблазнять любительниц геральдики?

– Примерно. А чем занимаетесь вы?

– Не поверите – служу Отечеству. А в данный момент отдыхаю от этого.

– Вы служащая?

– Что вас так удивило? Нормальная профессия.

– Но не женская. В каком же вы чине?

– До графьев далеко.

Да, ему запомнилась встреча с Лесс: удар по носу, острый взгляд темных глаз. А

вот разговор – частично. Два часа, потраченные на пустую беседу, действительно

от скуки, выветрились, как только он покинул номер девушки. Она не флиртовала с

ним, не выведывала, не играла роль томной кошечки или острозубой пираньи. Она с

искренним интересом слушала его рассказы о городах и странах, которые он посетил,

почти не задавала вопросов, охотно отвечала на его, не скрывала, что имеет

отношение к спецвойскам и, естественно, уходила в сторону от этой темы. Они

расстались так же легко, как и встретились. К ночи Бэф уже забыл о новой

знакомой. Пара часов неспешных бесед за чашкой чая – о чем помнить? Подозрения

его развеялись, а особого интереса не возникло. Было в Алисе что-то, было. Но

его ли это дело?

Как он был не прав тогда. И ничего, ничего не говорило за то, что эта встреча

стала роковой для обоих.

Он не учел, не понял, как, возможно, и сейчас что-то скидывает со счетов.

Бэфросиаст посмотрел на стайку студенток, что звеня голосами прошли мимо, обдав

его запахом духов, и понял, что ему, пожалуй, стоит посетить одного навязчивого

человечка, что никак не может уняться.

Игнат разложил свои трофеи на столе. Взял головку чеснока, покрутил, очистил,

понюхал и скривился – бе-е-е.

– Да уж не приятный запах, – раздался вкрадчивый голос со стороны окна. – Я

знаешь, тоже от него не в восторге.

Игнат, вздрогнув, выронил чеснок и уставился на непрошенного гостя со смесью

ужаса и растерянности. Бэф восседал на подоконнике, грозя свалиться на улицу, и

лениво покачивая ногой, выжидательно посматривал на парня.

– Вы-ы… Что вам надо? – очнулся, наконец, тот.

– Гениальный вопрос. Ответ мне озвучить или сам в состоянии?

– Вы… из-за Лесс.

– Точно. Напомни, я предупреждал тебя, что с ней лучше не встречаться?

– А?… Да. Но вы мне не отец и не…

– А родители – за? В восторге от невестки. Прав?

Игнат отвел взгляд не в силах прямо смотреть в насмешливые глаза.

– Ага, – рассмеялся гость. – Чувствую, что у тебя уже наметились трения с

родными по данной теме.

– Не ваше дело.

– Не надо хамить, юноша, – поморщился Бэф, легко спрыгивая с подоконника в

комнату. – Ты просто умиляешь меня своим героизмом. Связаться с вампиром… Это

любовь.

– Не смейтесь. Вам все равно этого не понять. Для вас Лесс пешка,

неодушевленный предмет. Жертва ваших амбиций!

– А ты защитник справедливости, заступник угнетенных вампиров? – улыбнулся

Варн, приближаясь к столу. Навис над ним, с интересом разглядывая разложенные

предметы. – Средства защиты? Браво, какой тщательный подбор. Осиновый кол с

серебряным наконечником. В какой лавке древностей вы его приобрели, юноша?

Знатная вещь, учитывая его стоимость.

Скепсис вампира был невыносим Игнату. Парень начал злиться, видя пренебрежение

мужчины к тем предметам, что могли нанести ему существенный урон, и по всем

признакам, по всем догмам – убить.

Он выхватил кол из рук Бэф и приставил к его груди.

– А дальше? – спросил тот, с насмешкой глядя на парня.

Одно движение, решительный толчок и острие бы вошло в грудь соперника, но легко

убить в мыслях, на деле почти невозможно. Игнат дрогнул:

– Не искушайте, – то ли предупредил, то ли попросил.

– Ну, что вы, что вы. Может, начнем с менее радикальных средств. Что это у нас?

– взял склянку со святой водой, не обращая внимание на острие у груди. Отвернул

крышку и глотнул. – Недурственно. Высокий процент серебра. Да, вас не обманули

– действительно святая вода, – кивнул, оценив и отсалютовав банкой с водой,

словно бокалом с марочным вином, залпом выпил все содержимое.

Игнат уставился на Бэф в ожидании, что тот сейчас упадет замертво, рассыплется,

как должно быть, как пишут в книгах, показывают в фильмах. Гость хмыкнул в ответ

на выжидающий взгляд юноши:

– Не расстраивайтесь, наверное, доза недостаточная. Еще есть? Нет? Жаль. Тогда

попробуем распятье.

Мужчина взял деревянный крест и, повертев в руке, спросил:

– Мне его кусать или куда-то прикладывать? Ко лбу, да? – приложил, замер,

копируя позу парня. – Вы не подскажете, сколько мне его так держать? И что в

принципе должно последовать? Позвольте, угадаю: кожа должна зашипеть,

расползтись, оголить кость черепа, прожечь и ее…

Бэф поморщился и хлопнул деревяшку на стол:

– Вы не задавались вопросом, отчего вы так кровожадны? Представьте сцену, что я

вам описал – мерзость. А вы верите в это, смотрите… придумываете все новые

леденящие душу истории. Более лояльных средств уничтожения у вас нет?

Обязательно нужна кровь, грязь! Скотство, – качнул головой, – и вы нас

обвиняете в кровожадности. Ладно, не будем вдаваться в тонкости человеческой

психики и ее производные. Вернемся к прежней теме. Так, это серебро. Пули? Вы

ими как косточками от вишни, стрелять в меня собрались? Нет? Н-да-а. Все. Весь

арсенал? Не богат выбор, прямо скажу, скудновато у вас со средствами защиты от

вампиров. Кол-то будете пробовать или на слово поверите, что эффект тот же, что

и от остального?

Кол дрогнул и ушел в сторону. Бэф внимательно посмотрел на поникшего юношу:

– Надеюсь, вы приобрели все это не для того, чтоб апробировать на Лесс?

– Не смейте! – зло процедил Игнат, вскинув горящий взгляд на непробиваемого

монстра. – Я человек, а не какая-то нежить!

– А в чем разница? – вздохнул Бэф, отворачиваясь. Облокотился на край стола и,

сложив руки на груди, задумчиво протянул. – Сейчас мы с вами равны. Вот в чем

суть. Мне пятьсот лет, вам двадцать от силы. У меня за спиной огромный жизненный

путь, у вас – нулевой опыт. Я фактически неуязвим, бессмертен. Вы хрупки, как

стекло, смертны, уязвимы до смехотворности, даже не видимая глазу кроха —

бактерия может отправить вас в могилу. И все же мы равны и стоим в одном тупике.

Но каждый попал в него по воле случая. Забавно, не правда ли?

– Нет, – отрицательно мотнул головой Игнат, глядя прямо в глаза мужчины. В них

больше не было насмешки – в них плавала печаль.

– Н-да, – вздохнул Бэф, отвернувшись. – Что будем делать? Биться за право

владеть дамой, как это принято у вас, или дадим ей право выбора, как это

заведено у нас?

Игнат задумался, занервничал:

– Вы влияете на нее, давите.

– Нет.

– Я же видел, она подчинена вам, вы сделали ее себе подобной, и сделаете все,

чтоб она такой осталась. Выбор ясен – она выберет вас, потому что не видит иного

пути, не признает, не понимает!

Бэф грустно посмотрел на него:

– Вот самое главное отличие меж нами. Остальные второстепенны.

– Причем тут наши с вами отличия – речь идет о душе Лесс! О ее жизни!

– И вы готовы все решить один, не спрашивая ее, не давая возможности выбрать,

потому что боитесь, что выбор будет не в вашу пользу. Поэтому лучше изнасиловать

предмет своих чаяний собственной волей, прикрыв столь инвективный способ

достижения заманчивой, вожделенной вами цели патетическими лозунгами,

гротескными по сути, отвратительными в своей фальши. Солгать, надавить,

обхитрить – не важно, что придется применить, чтоб склонить Лесс на свою сторону.

Главное, достичь той заветной цели, где вы на коне, а она… А где будет она,

где вообще она в вашем плане? Где-то далеко в тумане красивых декораций? Ваших

фантазий, заметьте, не ее.

– Наоборот. Не подменяйте свои алчные цели моими.

– Опять – вашими. А речь, как вы правильно заметили – о ней, – Бэф внимательно

посмотрел на парня и качнул головой: что он хотел, придя сюда? Парень явно ему

не соперник. Обычный болван, очарованный голосом Варн, но не осознающий этого. И

тем опасный. – Вы больны. Больны чарами Варн, и из-за этого, как любой в

приступе лихорадки, вы бредите не существующими миражами. Вы готовы сломать Лесс,

завоевать ее любой ценой, и будете стоять до конца, испробуете все средства, от

простейших до самых изощренных. Вы дойдете до пика отчаянья в попытке завладеть

грезой и, возможно, добьетесь своего, если я позволю. Но я не позволю, потому

что не могу позволить. Сделайте прививку от очарования вампиров. Сейчас

вакцинацию проводят даже в ВПВ. Через сутки вы поймете, что Лесс нужна вам не

больше, чем вы мне. Кстати, это будет самый разумный шаг с вашей стороны, самый

человечный поступок: сломать себя, стереотипы своего мышления, а не того, кто

живет в ваших мыслях с утра до вечера, владеет вами, словно наваждение. Лесс

виновна в том, не больше, чем вы в том, что попали ей навстречу.

– Я люблю ее, и это не мираж…

– А всего лишь заблуждение. Одно из многих. Не первое, наверняка и точно – не

последнее. Очнитесь, юноша. Выкиньте все ваши штучки, сойдите со стези охотника

на нечисть. Ступайте в пункт ВПВ, вакцинируйтесь. Не могу сказать, что вам это

точно поможет, но облегчение принесет – бесспорно.

– Не собираюсь!…

– Вы упрямец. Зря. Поверьте, я редко даю советы людям, но если дал, к ним стоит

прислушаться.

– Я христианин, и не собираюсь слушать всякую нежить! Проповедь сатаны для меня

пуста. Вы не получите ни меня, ни Лесс. Я вырву ее из ваших грязных лап!

Бэф прищурился:

– Порой грязь чище, чем душа иных христиан. А нежить, как вы выразились,

светлее в помыслах, чем иной религиозный фанатик. Будем считать попытку

вразумить вас неудачной. Вы мало, что услышали, еще меньше поняли. Не скажу, что

я удивлен или ожидал нечто иное. И все же шанс вам был предоставлен, вы

отказались. Ваше решение – ваше право. Теперь пусть выбирает Лесс, я же обещаю,

что сделаю все, чтобы это был лично ее выбор и ничей более. Ее довольно ломали и

гнули подобные вам. Пока она под моей защитой этого не повторится. Прощайте,

молодой человек, но помните – я пристально слежу за вами, и если замечу

опасность для Лесс в любом проявлении с вашей стороны – наша встреча будет

последней для вас.

– Тогда укусите меня! – решился Игнат. – Укусите, и я стану одним из вас,

таким как Лесс! Я готов, не буду сопротивляться! Хотите, я заплачу вам за это?!

Бэф скривился: сначала профессор, теперь этот экспрессивный студент.

Куда катится мир людей?

– Вы еще более наивны, чем я предполагал. Счастливо оставаться.

Бэф в совершенном разочаровании покинул парня, не обращая внимания на его

отчаянные попытки вернуть гостя.

`Если б я мог руководствоваться теми же правилами что этот пылкий юноша, я бы

силой удержал тебя среди нас, не пустил туда, где ждет тебя лишь боль и

одиночество, еще большие, чем в нашей среде', – думал он, возвращаясь домой.

Глава 16

– Нэш! Проказница! – раскрыл свои объятья вожак, увидев вплывающую залу

златокудрую красавицу со вздернутым носиком и лукавым разрезом синих глаз. Они

обнялись, и дива удостоилась поцелуя в лоб.

Лесс раздула ноздри, с тоской и ненавистью разглядывая незнакомку: и откуда ее

принесло?! Что за нашествие гостей?!

Женщина развернулась к собравшимся и, счастливо улыбаясь, поприветствовала

каждого, одному отвешивая почтительный поклон, другому даря улыбку или коварный

в своем кокетстве взгляд. Лесс вздохнула, видя, с какой радостью отвечают ей

сородичи, как крепко держит ее в своих объятьях Бэфросиаст. Мало Лесс после

вчерашнего в печали, так еще соблазнительницу ветры надули!

Женщина прищурилась, встретившись взглядом с глазами девушки, мурлыкнула,

склоняя рукой в соблазнительном жесте голову Бэфросиаста к своим губам:

– Новенькая?

Лесс зарычала, расправила коготки, приготовившись к атаке.

– Ревни-ивая-а… – рассмеялась соблазнительница, видя маневры юной Варн.

Бэф взглядом остановил Лесс и пояснил:

– Тебя давно не было, Нэш. В клане пополнение.

– Вижу, вижу, – пропела та.

– Познакомьтесь – эта очаровательная малютка наша сестра Лесс.

– Нэш, – качнула золотом волос женщина, не переставая с улыбкой рассматривать

девчонку. В ее взгляде не было предостережения, заносчивости, скорее искреннее

любопытство, возможно, доля насмешки, не больше.

– Нэш любит путешествовать, – пояснил Лесс Урва, подлетая ближе.

– Мы думали, ты забыла дорогу домой, – хмыкнул Майгр, подлетая к женщине.

Одарил ее братским поцелуем и закружил по зале, возносясь под чарующий смех

златовласки к куполу. Бэф с улыбкой проводил их взглядом и отсалютовал фужером:

`вовремя вернулась. Я думал, послать за тобой'.

`Если б я знала, что ты скучал'…

`Не обольщайся', – хохотнул Бэф. И услышал ответный смех.

Лесс сникла, видя явную расположенность вожака к сестре. Ей стало холодно и

неуютно.

Инга осторожно открыла дверь, вошла в квартиру. Темнота, тишина. У женщины

возникло чувство, что сына нет дома. Она обыскала каждое помещение, включая на

ходу свет, и облегченно вздохнула, поднявшись на второй этаж. Игнат спал,

прикрыв рукой лицо.

Женщина не стала его будить, заботливо укрыла пледом и, стараясь не шуметь,

прошла к холодильнику – проснется, нужно будет покормить. Вон как исхудал со

своей любовью.

Она достала продукты, положила их на стол и замерла, разглядывая странные

предметы, разложенные на нем с другого конца. Рука потянулась за острой палкой.

Что за ерунда? – подумала она, рассматривая серебряный наконечник и осиновое

древко. В том, что осиновое – она не сомневалась. Вряд ли клен или тополь будут

обжигать, исписывать рунической вязью, окантовывать серебром. А в довесок

выдавать чеснок, характерные серебряные пули.

Женщина, настороженно щурясь осмотрела предметы и уставилась на спящего сына: та-ак…

Не иначе вляпалось чадо по саму белу шейку. Добегался сынок по ночам за

когтистыми вертихвостками, досиделся в Визионе.

Инга еще раз внимательно осмотрела разложенные предметы, просчитала возможные

варианты их приобретения и назначения, разложив по пунктам, пришедшие в голову

выводы:

1 – Сынок решил вспомнить детство и записаться в кружок антивампиров. Состоялся

слет, теперь предстоит поход против нечести… Бред!

2 – Мальчик действует самостоятельно. После ночных бдений у открытого окна у

него развилась особо редкая фобия, что переросла в манию преследования вампирами…

Бред в квадрате!

3 – Решил привлечь свою любимую таким неординарным способом, представившись

тайным агентом по выявлению и ликвидации вампиров… Бред в кубе!

Так и что в итоге сие значит?! – начала раздражаться Инга. Взгляд упал на пустую

склянку с крестами по бокам, длинную царапину на столешнице, ушел в сторону

открытого окна, из которого несло промозглым осенним холодом. Не мерзнет, сынок?

И вдруг все поняла. Вывод напросился сам, после того, как Инга сложила все

нюансы происшествий последних недель – та девица! Память тут же вытащила файл с

ее образом, кадры их встречи: слишком большие черные зрачки, завораживающий

голос, плавная, словно летящая походка, слишком длинные даже для завзятой

модницы ногти без маникюра! А потом она исчезла. Просто исчезла, словно улетела!

Ах, ты! Вампирша! Конечно! Только так можно объяснить патологическую

привязанность сына к девице, его слезы, метания, ожидания у открытого окна, а не

в сквере под часами! И то, что бледен, худ, ничего не есть и спит днем!

Инга прикрыла рот ладошкой – была бы она обычным обывателем, не смогла бы

принять данную версию, рассмотреть ее, а значит, потеряла бы сына, так и не

поняв, из-за чего, как это произошло. Не смогла бы спасти.

Ах, сынок, как же тебя угораздило?

Женщина, ступая на цыпочках, чтоб не разбудить юношу, спустилась вниз и набрала

номер брата:

– Игнат? Это Инга. Мне срочно нужна вакцина и помощь!

Лесс покинула замок, но в город не полетела, опустилась на каменный уступ с краю

ущелья и уставилась невидящими глазами перед собой. В ушах еще звенел смех Нэш.

Память, словно издеваясь, раскрашивала ее образ в сияющие одежды превосходства,

лишая малейшего шанса найти изъян. Мужественный Бэф и хрупкая красавица Нэш.

Нежность объятий, лучащиеся искренней радостью взгляды.

Они пара – с тоской подумала Лесс, чувствуя себя гадким утенком. Но утонуть в

дебрях самоуничижения ей не дали. Вездесущий Урва с гиканьем спланировал вниз,

хлопнулся рядом с подопечной.

– `Грусть-тоска меня снедает… – хихикнул, толкнув плечом Варн. Лесс грустно

посмотрела на него – играть не было желания.

– Ревнуешь? – посерьезнел тот, слегка удивившись неожиданной реакции Лесс. Вот

если б она зарычала в ответ, попыталась укусить или исцарапать, как обычно…

Варн вздохнула и отвернулась.

– Хм! – поджал губы Урва, задумался, сложив руки на коленях. Выдал. – Нэш

семь лет.

Лесс лишь пожала плечами: какое значение имеет возраст очаровательной Варн,

красивей, женственней и уверенней в себе которой она не встречала.

– Она непоседа. Неделя, две и опять улетит. Нравиться ей гостить в других

кланах, в других городах, а здесь Нэш тесно, – опять протянул хитрец. – Слышал

от Дейнгрина, в клане Гоуст ей приглянулся один Варн. Может, за благословлением

Бэфросиаста она и вернулась?

– Хочешь сказать, что Варн может покинуть клан, если пожелает?

– Свобода выбора, детка, дана каждому существу, и мы не исключение. Другое дело,

что вожак отвечает за нас, как мать за детей. Поэтому мы в ответ должны спросить

его. Согласись, подобная мелочь весьма разумна. Он опытен, мгновенно просчитает

варианты, а там, возможно – отпустит, возможно – нет. Но в этом случае – точно

отпустит. Возлюбленный Нэш кузен Гоуст, Варн сильный, хитрый. Видел я его —

хорошенький, но не приторный. Умен, начитан, и такой же непоседа, как и Нэш. Ей

будет хорошо с ним.

– Если Бэф отпустит.

– Отпустит, – рассмеялся Урва. – Глупышка ты. Неужели не поняла еще – нет

тебе равных в сердце вожака. Остальное от тебя зависит, дурочка! Чем нос свесив

сидеть, полетели веселиться!

Лесс несмело улыбнулась: слова наставника сладким дурманом проникли в душу и

успокоили Варн.

– Полетели! – встрепенулась она.

– Догоняй! – рассмеялся Урва, взмывая в ночную темноту неба. Лесс, оставив

печаль, помчалась за ним.

Как только Лесс покинула залу, улыбка спала с лица вожака. Он сел спиной к

веселившимся и уставился в проем камина. Буквально через минуту его уединение

было нарушено. Нэш опустилась на подлокотник кресла и пытливо уставилась в глаза

вожака:

– Ты очень изменился, – протянула задумчиво.

– Находишь?

– Да, – Варн села ему на колени и прижалась к груди. – Меня не было всего

лишь четыре месяца, а сколько перемен произошло. Помнишь, я год провела в

Венеции. Вернулась и через час уже чувствовала себя так, словно и не отлучалась

из клана.

Бэф улыбнулся, зарылся пальцами в золоте волос сестры:

– Там ты и познакомилась с Лабьер.

– Ты все знаешь. Наверняка уже в курсе, зачем я пожаловала в клан.

– Лабьер очаровал тебя, и ты готова поменять место жительства.

– Сердишься? – заглянула ему в глаза.

– Нет. Он добрый Варн и смелый воин. Сам не обидит тебя и другим в обиду не

даст… Скажи, ты счастлива?

– Я не чувствую себя одинокой. Мне тепло с ним, Бэф, и покойно. С ним я

чувствую себя живой, живущей. Да, я счастлива, почти так же счастлива, как в ту

ночь, когда ты сделал меня своей сестрой. Не хмурь брови. Сколько бы лет ни

прошло, сколько бы веков, я буду благодарна тебе за ту ночь, за тот год, в

котором ты оберегал меня, грел и учил свободе. Мне трудно давалась эта наука.

Намучился ты со мной, – улыбнулась Нэш. Легла ему на грудь, заглядывая в глаза.

– Ты и Лабьер – мое пристанище, моя семья. Но оставим меня – все ясно, все

устроено. Расскажи, что произошло с тобой, с братьями? Я слышала, у вас вышла

размолвка с Юзифасом.

– Очередная распря. На этот раз он нарушил границы дозволенного, чем возмутил

старшин. Мы потеряли семерых, из них троих детенышей. Горькая потеря,

неоправданная. Хоф только проснулся после ранений. Вот и все.

– Нет.

– Что же еще, милая? – прищурился вожак.

– Лесс.

– А! – Бэф отвернулся, нахмурившись.

– Она странная.

Бэфросиаст молча рассматривал каминную полку. Лицо стало замкнутым, отрешенным.

– Впрочем, ты знаешь, что она странная, знаешь, в чем и почему… – поняла Нэш.

– А другие?

– Знают, – отрезал Варн. Нэш улыбнулась, нежно развернув голову мужчины лицом

к себе, заставляя взглянуть на нее. Был бы на ее месте кто другой, его сдуло б

вместе с камином и стеной, и летел бы нахал до провинции Гон-джу, забыв дорогу

обратно. Никто не смел так вольно вести себя с вожаком. Но Нэш можно. А еще —

Лесс.

– Расскажи о ней…

– Оставь, милая.

– Наоборот. Я вижу, что ты готов только о ней и говорить. Мысли твои полны Лесс.

А еще, у тебя бьется сердце, когда ты думаешь о ней, видишь. Твои зрачки

становятся теплыми, жаркими, лицо мягким, взгляд ласковым.

– Ты фантазерка.

– Нет, Бэф. Я знаю тебя лучше других, хоть мы вместе всего семь лет. Ни разу я

не видела тебя таким…

– Если вычесть периоды разлуки, втрое меньше, – улыбнулся он. А взгляд говорил

– оставь – больно.

– Нет, Бэф, не оставлю, как ты не оставил меня тогда. Что печалит тебя? Лесс

явно привязана к тебе. Влюблена.

– Все меняется…

– Она не Ойко, ей не свойственна ветреность.

– Ты не знаешь ее…

– Мне было достаточно посмотреть в ее глаза, чтоб понять то, что скрыто в душе

твоей избранницы. Мне показалось, я действительно встретила сестру.

– Возможно. Меж вами есть общее.

– Что? – насторожилась Нэш.

– Он.

Варн резко села, непроизвольно зашипев. Одно воспоминание о том человечке, что

превратил ее в морального уродца, вил из нее веревки на протяжении восьми лет,

будило дикое желание найти его сейчас же, вгрызться в сонную артерию и напиться

его крови в прямом смысле. И пусть противно, но зато показательно. О, да! И

правильно.

– Не стоит, – качнул головой Бэф.

– Твое великодушие порой шокирует, – синие глаза сузились.

– Нет, Нэш, – качнул головой Варн. – Это брезгливость и естественное

стремление оградить тебя от неприятных впечатлений. Наверняка его кровь так же

безобразно противна, как он сам. Даже в отместку не стоит портить себе аппетит.

Оставь его, он прошлое, живущее в другой плоскости. Мир людей не мешает нам, мы

не мешаем им. Все гармонично и размеренно. Зачем уподобляться глупцам, нарушая

равновесие, установленное природой?

– Тем не менее, мир людей волнует тебя. Отчего?… Она?… О, я поняла, ты

думаешь, что Лесс, осознав свою свободу, вернется в мир людей, забудет тебя? Что

за пессимизм?

– Перестань лезть в мои мысли! – разозлился Бэф и предпринял попытку стряхнуть

Варн с колен. Но та крепко обвила его шею руками и зарылась пальцами в волосах:

– Тише, тише. Все это не правда, Бэф. Не держи ее, позволь вспомнить все,

отпусти и ты убедишься, что ваша любовь существует вне времени и пространства,

вне любого общества! О, как ты не видишь этого, как не понимаешь?! Я видела ее

всего пару минут, и то поняла! О, Бэф, ты влюблен, твое сердце растаяло и

тревожит тебя!

– Ты ничего не знаешь, – глухо прошептал вожак.

– Я смотрела в твои зрачки, как и в ее. Я видела, как вы встретились, знаю, как

ты превратил ее в Варн. Но неординарность ее посвящения ничего не изменила,

поверь! Даже если она вернется в людское сообщество. Любовь Бэф не знает границ,

тлена, ей неведомы условности. А это любовь. Я сама – люблю, и поэтому знаю, что

говорю. Оставь сомнения.

– Оставил. Еще вчера. Она свободна. А насколько ты права, покажет время, —

сказал вожак. Он хотел верить, но понимал, что не стоит. Человек переменчив, как

юная Варн. Надежду же потерять так же легко, как и обрести. Но терять – больно,

а боли Бэф никому не желал. Разве что физической, людям, вернее одному – Ему. И

не за Нэш…

Лесс появилась в зале перед рассветом. Смеясь, влетела за Урва, столкнулась с

Таузином и упала на пол, не переставая смеяться. Тот хмуро уставился на `деточку',

покосился на ее учителя, что сровнялся под этим взглядом с тенью от канделябра,