Текст книги "Обитель Варн"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Грохот раздался перед завтраком.

Дом Стокмана сгорел, как факел. Самого хозяина собрали по частям и доставили в

лазарет, но всем было ясно – не выйдет, лечить нечего: множественные ранения и

ожоги, плюс сквозное в голову. Как такое случилось никто не понимал.

Сержант был в коме, а Сталеску в шоке. Она сидела в столовой и ковырялась в каше,

боясь оторвать взгляд от тарелки. За ее столом никого не было, все, от повара до

рядовых, обходили ее стороной, бросали косые взгляды и шептались. Их любовь с

сержантом была всем известна. Еще до прибытия группы из отдела расследований,

как только случилось несчастье и весть о нем разнеслась по дивизиону, во всем

обвинили Алису. А кого же еще?

Сталеску, конечно же, поняла, что Люция поменяла учебные патроны сержанта на

мощные, боевые заряды с самовзрывателями. А добытые Алисой петардные гильзы,

наверняка выкинула.

Они бы взорвались, стоило лишь Стокману сунутьобойму и передернуть затвор, и

опалили бы лицо, окрасили фосфорной краской, максимум поцарапало бы физиономию

или руки отбило. Все. Но Люси этого было мало и она переиграла, подложив

сержанту фактически бомбу. Даже если б он не трогал обоймы, заряды взорвались бы

сами, случись перепаду температуры или встряске. Так случилось. Почистил сержант

оружие, ввел обойму в паз, удар, щелчок – привет.

На вид самовзрыватели легко от учебных отличить – три красных полосы по

окантовке капсюля… Или все же перепутала? Где Люция их взяла? Может и не она —

Стокман арсенал держал? Исключено: он сволочь, но не идиот. А вот Люся…

Девушка также хорошо понимала, что не сейчас, так через час за ней явятся из

отдела и уведут на допрос, и она долго и нудно будет доказывать, что не золотая

рыбка. И ничего не докажет, только подставит Люцию в ответ на то, что та

подставила ее. Но если та сделала это скорей всего ненамеренно, то ей придется

сдавать ее целенаправленно.

`Что ж ты наделала, Люся'? – сжала ложку Алиса, еле сдерживаясь, чтоб не

расплакаться.

Нет, Люську она не сдаст, хватит с нее увечий и прессовки, совсем та сломалась,

раз на преступление решилась. Да и смысл выдавать Маликову, если утром

караульная видела Сталеску, а ту никто не видел. Для всех она – больной человек,

мирно ждущий манны небесной от начальства и способный разве что, дойти без

сторонней помощи до сортира.

Тогда, что говорить, что делать?

Да ничего! Не видела, не слышала, не знаю, а утром наслаждалась пением птиц на

плацу. Не верите – поймайте пару ворон и допросите. Они-то точно все знают…

– Рядовая Сталеску? – раздался голос за спиной. Алиса скрипнула зубами

предполагая, кто явился по ее душу, повернулась: перед ней стоял молоденький

лейтенант с лычками отдела внутренних расследований на рукаве, рядом двое

автоматчиков с дежурными физиономиями каменотесов.

`Приплыли', – похолодела девушка и медленно встала, вытянулась, как положено

перед старшим по званию:

– Так точно, рядовая Сталеску.

– Лейтенант Федосов. Отдел расследований. Попрошу пройти со мной.

– Зачем? – вот ведь спросила!

– За премией, – бросил лейтенант, развернувшись к ней спиной. Автоматчик

качнул дулом: ну что, побежали?

Глава 9

– Ваши документы, пожалуйста, – остановил Бэфросиаста патруль у метро.

– А в чем дело? – улыбнулся он хмурому мужчине в военной форме. Тот забыл, чем

привлек его внимание этот холеный мужчина в дорогой куртке. Ах, да – ростом и

ленивой походкой, в которой угадывалась грация хищника.

Сержант вздохнул, почувствовав себя виноватым за то, что побеспокоил человека с

такой очаровательной улыбкой и приятным голосом тенора.

– Вы артист? Я вас где-то видел, – заулыбался молоденький сопровождающий из

рекрутов академии правопорядка.

– Да, – качнул пепельными волосами мужчина и вновь посмотрел на сержанта, —

так, что вы просили?

– А-а… нет, ничего… По-моему это вы что-то хотели, – промямлил тот,

совершенно сдаваясь на милость карих глаз и мелодичного голоса, от которого

мурашки шли по коже и хотелось лишь одного – слушать его бесконечно.

– Да, если вам не трудно, не могли бы вы мне помочь? Я проездом в вашем городе,

и вот хочу навестить старых друзей, но, – мужчина развел руками, смущенно

улыбнувшись, – забыл их адреса и другие данные. Ничего кроме описания внешности

у меня нет.

Голос стал жестким, тон приказным, но сержант не уловил смены интонации. Для

него было важно лишь одно – он мог помочь этому замечательному человеку, явно

звезде мирового масштаба. И с готовностью отстегнул от пояса портативный

компьютер с базой данных городского отдела правопорядка.

– Давайте поищем.

– Эти двое засветились у парка отдыха, – Бэф ткнул пальцем в стопку фотографий,

предоставленную услужливым сержантом. – Сегодня возьмем их, – заверил

Дейнгрина, внимательно разглядывающего снимки.

– Ох, и лица, прямо выставочные экземпляры неандертальцев, – вздохнул тот. —

Н-да-а, прелести дикой природы…

– Согласен, они не очень фотогеничны, – хмыкнул Бэф и подал снимки Таузину. —

Охота сегодня в парке.

– А-а…Лесс? – осторожно спросил Дейнгрин, ноготком пытаясь пододвинуть

фотографию девушки.

Бэф накрыл ее рукой, пресекая маневры гостя:

– Про нее ничего не известно.

И отвернулся от сородича, чтоб скрыть обуявшую тоску.

В окна замка уже смотрел закат, и полумрак принялся растекаться по мебели,

стенам и полу, очерчивая их силуэты кривыми линиями сумрака.

– Бэф, Бэф…, – неосознанно шептали, казалось, покрытые инеем губы.

Лесс с трудом разлепила слипшиеся наверняка ото льда веки: холод внутри, снаружи,

и нет начала ему, и нет края. Бесконечность в стылом пространстве вечной жизни,

что отмерила ей чья-то жестокая рука.

Она со скрипом в каждой мышце расправила скрюченные пальцы и, опираясь на руки,

с трудом встала. Тело непослушно качнулось, ноздри дрогнули, улавливая странный

запах. Пахло теплом и уютом обжитого человеческого жилища, в котором смех звучал

чаще, чем слова печали, злости и раздражения.

Но почему тогда ей холодно настолько, что тело трясет от озноба и челюсть

брякает в такт шагам?

Лесс вышла из спальни и пошла на манящий запах фруктов и тепла, выглянула из

дверей и увидела стройную, невысокую женщину у плиты. Та что-то жарила на

круглом предмете, придерживая его рукой в большой варежке в темно-синий ромбик.

Сон? Мама?

Женщина повернулась и, увидев застывшую на пороге кухни Лесс, доброжелательно

улыбнулась:

– Здравствуй, девочка. Кушать будешь? Я пончики с клубникой напекла. Игнат их

очень любит.

Из сковороды на вогнутую тарелку упало пять золотистых колец.

Лесс прислонилась к косяку, хмуря лоб: она решительно не помнила эту миловидную,

светловолосую женщину в переднике того же тона, что и варежка на ее руке. Она не

помнила ее лицо, манеры, как не помнила и не понимала слов `пончики', `Игнат'.

Впрочем, слово `Игнат' что-то будило внутри, какое-то неуютное чувство

загнанного в ловушку зверя, но еще не осознающего этого до конца.

Лесс огляделась, пытаясь вспомнить жилье: огромные окна, красивые светильники,

длинный столик на лесенке, огораживающий пространство кухни, где хлопотала

женщина, и гостиную с диванами, плоским блином монитора, голограммными картинами

и неприятно жужжащей штучкой на столе, плоской и светящейся неровными линиями.

– Игнат не выключил компьютер, – пояснила женщина, увидев интерес Лесс к

предмету, стоящему на столе сына.

– А где сам Игнат? – несмело спросила Лесс. Женщина и помещение больше не

казались ей незнакомыми, наоборот, стали почти родными. – Мама…

Протянула она не послушными губами, признавая за женщиной право родительницы. Та

окинула ее странным напряженным взглядом и резко отвернулась к плите:

– Он в ванной.

Голос прозвучал слишком жестко для родителя. Лесс поежилась: чем она разозлила

маму? Наверное, не стоило спрашивать про брата…

Игнат вышел из ванной комнаты, закатывая на ходу рукава водолазки. Вскинул

взгляд и увидел Лесс:

– Проснулась?

Странно, чего он боится? – насторожилась та, заметив, как парень переменился в

лице. В воздухе запахло серным амбре лжи и тленом страха.

– Ты кто?

– Я твой муж, – упрямо сжались губы, взгляд ушел в сторону. Парень начал

тщательно расправлять рукава, разглаживая каждую морщинку.

Муж?.. Что ж…

Лесс не знала этого слова, но предполагала, что за ним стоит нечто среднее между

братом и мамой. И повеселела – у нее есть родня, она не одна.

– На охоту пойдем? – с улыбкой двинулась к Игнату.

– На охоту? – задумался тот и качнул головой. – Нет, не сегодня…

– Разве ты не голоден?

– Мама уже приготовила ужин…

– Это? – ноготок Лесс указал на горку золотистых пончиков. Взгляд изучал

Игната: он не понимает, о чем речь? – Я хочу есть, а не смотреть.

– Садись, – придерживая ее под локоть, подвел к столу, указал на высокий

табурет. – Поужинаем.

Лесс неуверенно села. Женщина хлопнула перед ее носом тарелку с двумя пышками и

одарила неприятным взглядом.

– Я не хочу это, – брезгливо изогнула губы Варн.

– Придется захотеть, милочка, – процедила женщина, змеевидно улыбнувшись. И

развязав фартук, кинула его на пустующий табурет. – Проводи меня, сынок.

Тот поплелся, низко склонив голову.

– Вы на охоту? – уточнила Лесс.

Женщина кинула, не повернувшись и не сбавляя шаг:

– Нет!

– Сынок, избавься от нее, я прошу, я молю тебя! – просила мать, встряхивая

Игната. Ей остался лишь шаг за порог, но она не могла его сделать. – Я чувствую,

она опасна. Ты… ты можешь смеяться, упрямиться, но я не позволю ей остаться в

твоей жизни, она смерть для тебя!

– Мама ну, что ты выдумываешь? – поморщился Игнат, пытаясь вырваться из хватки

женщины, и все поглядывал вверх, на лестницу: не появилась ли девушка. Он очень

надеялся, что Лесс не слышит их разговор.

– Я вижу, Игнат, то, чего не видишь ты. Я – мать и чувствую сердцем. Посмотри в

лицо своей девице, загляни в глаза – они черны и пусты. Она наркоманка? Где ты

нашел ее? В каком клубе? Кто познакомил тебя с этой…

– Не смей! – отпрянул парень, сверкнув глазами.

– Ты в ее власти, ты слеп и глуп, как… Господи, сынок, послушай меня, поверь,

я не против твоих увлечений…

– Это не увлечение, это настолько серьезно, что ты и представить не можешь. Я

люблю ее.

– Люби, встречайся, но не лги о том, что ты ее муж, не заставляй лгать меня.

Отпусти ее, верни, где взял…

– Мам, что ты говоришь?! – зашипел парень, – я верну ее только через свой

труп!

– У вас уже что-то было? Она беременна? – ужаснулась мать.

– Да! Да, – смело солгал Игнат. Трудна лишь первая ложь, вторая слетает с губ

легко.

Женщина застонала, качнувшись, схватилась за сердце:

– Она убьет тебя, – прошептала еле слышно.

– Мам, тебе плохо? Мам! – забеспокоился сын.

`Слава Богу, еще не все потеряно', – облегченно подумала женщина и изобразила,

что умирает от сердечного приступа. Игнат подхватил ее под руки и, уложив на

диван, заметался по комнате в поисках успокоительного.

Лесс замерла над тарелкой, глядя пустыми глазами перед собой и чутко вслушиваясь

в слова, что доносятся снизу. Потом резко встала и, шагнув к окну, рванула раму

на себя, вздохнула стылый воздух ночной свободы и ринулась в темноту, ведомая

инстинктом.

Игнат склонился над матерью, подавая ей таблетки, как услышал посторонний шум

наверху. Пальцы тут же выронили фальготку, ноги сами вознесли его на второй этаж,

где он увидел пустую комнату и распахнутое окно.

– Нет! Вернись, вернись!! – прокатился его голос по немой ночи, пугая

запоздавших прохожих.

Мать, метнувшаяся за сыном, с трудом откинула его от окна в комнату, захлопнула

створку и начала лихорадочно набирать номер мужа. Пора вмешаться отцу.

Игнат сник, осев на пол, и вдруг заплакал горько, надрывно, не видя и не понимая

ничего вокруг. Вселенское горе овладело им и ослепило разум.

– Чайка, вернись, Чайка, – молили губы. А зубы кусали их, наказывая за то, что

они осмелились произнести ее имя.

Женщина замерла, с ужасом глядя на безутешно рыдающего сына, обессилено

опустилась на табурет. Сердце заболело по-настоящему, страх за родное дитя и

жалость к нему сжали сердце немотой отчаянья.

Помочь бы, да не знаешь чем…

Бэф вышел на охоту лично, оставив в замке гостя и Майгра.

Лайко взяли первым. Таузин, погорячившись, значительно изуродовал его. Но с

точки зрения других Варн, не настолько и сильно, в зависимости от того, с какой

стороны смотреть – в фас или в профиль. Да, и какая разница мертвому-то? А жить

ему оставалось до встречи с вожаками разгневанных кланов не более.

Изгоя швырнули к ногам Дейнгрина. Оставив сестер дома, братья-варн вновь взмыли

в небо, устремились в город за вторым Варн.

Лесс же встретить и не надеялись, ведь встретить ее, значит, убить, как и этих

изгоев. Сестра больше не узнает своих, отвергнет и будет считать врагами,

зашедшими на ее территорию. Останется лишь одно – убрать ее, чтоб выжить самим…

Но Бэф, чутко вслушиваясь и вглядываясь в темноту еще надеялся и верил, что Лесс

не забыла его, несмотря ни на что, и жива, и они встретятся. Он сможет вернуть

ее, исправить случившееся, залечить любую рану, согреть и спасти даже от себя

самой. И все будет, как было.

– Лесс, – пустил он тихий голос зова по ветру, маня подругу в свои объятья.

Урва, уловив шепот вожака, потянул ноздрями: в хладные нити ветра вплелось

теплое дыхание безграничной, светлой, как солнечный луч, любви…

Ах, как голодно, как хочется глотнуть нектара, лизнуть сочную каплю, но окрик

родича по имени Игнат зовет обратно.

Лесс застонала, опустилась на крышу перекрытия меж домами и нерешительно

оглянулась. Ее звали и ждали дома, но ее манила ночь. Нет, обман брата ее не

задел, лишь слегка удивил: хотел сделать своей подружкой, сказал бы прямо. Но,

видимо, для этого нужно было назваться мужем…

Какая разница? Ветер донес до Лесс запах нектара, совсем свежего, но далекого,

как чей-то шепот, бродящий в ночи. Она нерешительно замялась – ее тянуло в

сторону от дома, и противиться голоду и инстинкту не было сил. Ничего, она

насытится и принесет брату каплю нектара в лепестке ногтя и все будет хорошо, он

простит, что она ушла одна, не спросясь, не сказав. Она ведь не долго…

Да, у нее странная родня, но главное, что она есть.

Лесс вспорхнула с крыши и полетела на запах.

От запаха нектара в голове Лесс помутилось. Она неуклюже приземлилась на поляну

и предостерегающе зашипела, раздраженная присутствием чужака.

Варн оторвался от жертвы и, оглядев Лесс, ухмыльнулся. Еще бы – он был сильным,

мощным и неухоженным. Космы свалявшихся волос, простоватое лицо, неопрятная

одежда.

– Ты на моей территории, – прошипела Лесс, претендуя на нектар и не смея

подойти ближе. Взгляд уже оценивал второго человека, лежащего у ног Варн. С

первым ясно – использован.

– Н-да? М-м-м, – хохотнул незнакомец, вылизывая ноготь, и вдруг резким

движением сломал позвоночник человеку, откинул в кусты.

Лесс обиженно рыкнула: придется искать другую жертву. Нектар мертвых может

привлекать лишь падальщиков, а она гордая Варн! Но тот, что на земле, еще жив. А

если попытаться отобрать его?

– Так чем же ты пометила свою территорию? – повернулся к ней чужак,

насытившись, – или у тебя есть дружок? А ты ничего… была б постарше, а так —

возни с вами сопляками больше, чем толку.

Лесс раздула ноздри, выпрямляясь – этот хам ей все больше не нравился, а голод

увеличивал раздражение, вплетая в него ноты ярости.

– У тебя настолько отвратительное воспитание, насколько отвратительны манеры и

рожа, – прошипела она, расправляя коготки.

– Ох-хо-хо! – расхохотался Варн, – да ты никак поучить меня решила, деточка?

Ох-хо!

Лесс предупреждающе зашипела:

– Хочешь забрать этого? – понял чужак и, ткнув пальцем в тело у своих ног,

оскалился. – Попробуй взять.

Лесс приняла приглашение и ринулась в бой: когти с маху вошли в горло Варн. Тот

удивлено взревел и вскрыл ударом мышцы на ребрах Лесс. Та взвыв, вскочила ему на

спину и, сомкнув зубы на шее, вгрызлась в теплую плоть, заработала ногтями, как

ножами, вспарывая ими мышцы чужака, калеча внутренности, разрывая сухожилия.

Дикарь не ожидал подобной прыти и ревел, взлетая и падая, метался в надеже

стряхнуть противницу, раздавить, убить. Ногти резали ее, руки били с чавканьем

врезаясь в тело, но Лесс рыча продолжала рвать чужака на части, не обращая

внимания на его маневры.

Он взлетел и впечатал Варн в дерево, стек по стволу, ломая ветви ее спиной. Лесс

удержалась, схватила врага за волосы, запрокинула ему голову и, одним движением

вскрыв трахею, артерию, впечатала ногти в глазницы. Противники рухнули на землю.

Чужак застонал, когда Лесс неуклюже выбралась из-под его туши. Тяжело дыша,

посмотрела на его физиономию и прошипела, пнув в бок:

– `Чем метила, чем метила'? Тобой, дорогой!

Сплюнула в траву чужую кровь, обтерла губы и, шатаясь от усталости, пошла к

оставленному человеку. Тот был жив, спал глубоким сном, не ведая, что потерял

товарища по ночным прогулкам в парке.

Лесс села рядом и принялась, урча от удовольствия, изымать нектар и поглощать,

жадно глотая. И не слышала, не видела, что делается вокруг. Да и зачем смотреть

и слушать, если нектар добыт, охота удалась, и будут сыты и она, и ее брат, и их

мать. Все остальное не важно.

Она почувствовала появление еще одного чужака за своей спиной, но не повернулась,

пока не долизала ноготок и не убрала голову человека со своих ног. Лениво встала

и, потягиваясь, повернулась: что-то многовато вас сегодня бродит – мурлыкнула

сыто.

Незнакомец шагнул на просвет меж деревьев и благоразумно замер на краю поляны.

– Привет, – прошептал, приветливо улыбаясь. Лесс склонила голову на бок, с

интересом рассматривая его. Нашла привлекательным, не чета первому, и улыбнулась

в ответ:

– Привет, Варн. Тебя как зовут?

– Бэфросиаст, – прищурился тот. Лесс отчего-то стало радостно. Она рассмеялась:

– А меня, а меня, я не знаю, но у меня есть муж, и он знает.

– Муж? – протянул мужчина, не переставая улыбаться. – Как интересно…

Познакомишь?

Лесс замялась. Мужчина медленно пошел к ней. Она отступила влево, он скользнул —

вправо, она вправо, он – влево. Так они и закружили по поляне, не спуская глаз

друг с друга, словно готовились к битве, но ни один не хотел нападать. Бэф завис

в метре от чужака и, глядя на Лесс, спросил:

– Ты его?

– Пришел отмстить?

Бэф рассмеялся и щелкнул пальцами. Лесс насторожилась, приготовившись к атаке.

На поляну со свистом спланировали четверо Варн – изумительно прекрасная женщина

и трое сильных, взрослых мужчин, один другого симпатичнее.

Лесс почувствовала огорчение: их много и они такие красивые, уверенные в себе и

плече товарища. Наверняка им тепло вместе.

Жаль, но ей пора уходить. Биться с пятью могучими Варн глупо и бесперспективно,

да и незачем – добыча использована, Лесс сыта, и в лепестке ее ногтей достаточно

нектара для родственников.

Она отступила на шаг, предостерегая чужаков взглядом и шипением: дайте мне уйти

и не смейте мешать. Те послушно замерли в воздухе, странно посматривая на нее.

– Куда же ты спешишь? – тихо спросил Бэф.

– К матери и брату. Чужак ваш и человек. Я сыта и ухожу.

– Можно с тобой? Ты обещала познакомить с мужем.

Лесс оглядела четверку за его спиной. Бэф угадал ее опасения:

– Я буду один, они уйдут с чужаком. Ведь ты отдала его нам?

– Да, забирайте, – медленно начала подниматься вверх, увеличивая расстояние

меж собой и незнакомцами.

– Так я с тобой? – несмело двинулся за ней Бэф. Остальные не шелохнулись,

доказывая свою лояльность. Лесс вздохнула: Варн ей понравился, но понравится ли

он брату? Зачем чужому показывать дорогу к дому, подвергая тем самым опасности

жилище и его обитателей?

– Нет, – нерешительно качнула головой, останавливая Варн.

– Хорошо, – завис тот в воздухе. Слишком послушно, слишком явно выражая

дружелюбие. Лесс развернулась и устремилась ввысь, но тут же почувствовала рядом

с собой Бэф. Оглянулась и зашипела, предостерегающе выпуская ногти, целясь ему в

лицо:

– Я сказала – нет!

– Я лишь прослежу, чтоб ты добралась до дома. Кстати, твой муж, умеет лечить

раны Варн? Изгой серьезно потрудился над тобой.

Лесс понимала, что не должна слушать, понимала, что не должна верить и смотреть

в эти теплые, манящие зрачки. Но не могла. Взгляд сам искал лицо мужчины, слух

обострялся, а губы чуть ли повторяли за ним его же слова.

– А ты силен…

– А ты слаба, одна не доберешься, – предостерег он.

– Я сыта… – протянула неуверенно.

– Нектар восстановит часть повреждений, увы, незначительную. Ты была голодна,

когда он ранил тебя?

– Да-а, – протянула Лесс, любуясь Бэф: как он красив, как ласков его голос,

как нежен взгляд. И тряхнула головой: прочь наваждение – ей нужно домой!

– Я провожу…

– Нет!! – зашипела с яростью, отгоняя прочь и для надежности взмахнула ногтями,

ринулась на него. Варн легко увернулся и отлетел в сторону:

– Все, ухожу, – заметил, успокаивая. Начал отходить, таять в темноте.

– Ах, какой у нас смелый вожак, – желчно скривилась Ойко, проводив Бэф

взглядом.

– Тебе это не по нраву? – спросил Урва, хитро щурясь.

– Отчего же? И смелый, и заботливый… Каждого детеныша выпестует.

– Правильно, – заметил Гаргу. Завис над изгоем, хмуро осматривая его тело. —

Стоит ли падаль в замок нести? Может, сразу к границе, братьям?

Мааон пожал плечами.

– Вы б лучше не об этом думали, – прошипела Ойко.

– А о чем?

– Бэф хочет ее вернуть…

– Естественно, – хохотнул Урва. – Глупо терять своих….

– Да? Она уже чужая. Ты думал: как могло случиться, что Варн спала вне дома? Не

смогла вернуться? А почему не смогла?

Мааон с интересом уставился на сестру:

– Ты хочешь сказать, что кто-то силой удержал ее?

– Ха! – фыркнул Гаргу. – Кто может удержать Варн от возвращения домой?

– Способов немало… зеркало, например, – посерьезнел Урва и посмотрел в ту

сторону, где скрылись Лесс и Бэфросиаст. Мааон прищурился:

– Про зеркала знают только свои. Лесс решили заманить? Кто? Чужаков на нашей

территории больше нет. Клан Юзифаса понес еще большие потери, чем мы, и не

станет начинать новые атаки без вожака, тем более после договора в Любице.

– Случайность, брат мой – вот что могло случиться.

– Случайность? – выгнула бровь Ойко и кивнула на тело изгоя. – Это тоже

случайность? Двухмесячная девчонка порвала не меньше, чем семидесятилетнего Варн.

Вы посмотрите – она вскрыла ему горло до подбородка именно там, где находятся

жизненно важные точки, а потом добила, пронзив глазницы. А Хоф? Вспомните, как

она его чуть не прикончила? Тот же прием – мгновенная смерть – удар в глаза и

точки под нижней челюстью. Не много ли случайностей?

– Что ты хочешь сказать? – насторожился Мааон. Остальные замерли, выжидательно

поглядывая на сестру.

– Она знает, как нас убить. А теперь принадлежит неизвестно кому. И за ней

полетел Бэф.

Братья переглянулись, встревожившись:

– Ловушка? – предположил Мааон.

– Ерунда, – отмахнулся Урва. – Ойко просто ревнует. Да, милочка?

– Наши ряды понесли серьезные потери в битве с кланом Юзифаса, но все же мы

выстояли. Совет признал право за нами, а не за ним. Но признал ли постановление

совета клан Юзифас? Не он ли навязал Бэф эту через старейшин, чтоб она убила его

и лишила нас головы? Сейчас она чужак, и Бэф ей не указ, а, учитывая ее силу и

более чем подозрительные знания и способности для столь раннего возраста, я бы

не исключала опасности.

– Бэфа ей не одолеть, тем более она ранена, да и слишком молода, чтоб тягаться

ним, – отмахнулся Гаргу.

– Ты просто злишься, милочка, что Бэф предпочел тебе Лесс, – заметил Урва.

– Уже нет.

– Ха!

– Думаешь, он вернет ее?

– Уверен. Бэф не станет терять такого перспективного детеныша…

– Правильно, подрастет, мы такого жара любому клану зададим, – размечтался

Гаргу и сжал кулаки в предвкушении знатной потасовки.

– Чтоб вернуть ее, нужно напоить своей кровью, – зашипела Ойко. – Как бы он

сам ею не напился! Глупцы!

– Есть и масса других способов, Бэф сам решит какой лучше! И не тебе обсуждать

вожака и его действия! – бросил Мааон. – Он прав – Лесс стоит вернуть, хоть и

силой. Она подрастет и может стать хорошим аргументом в любом споре. Им движет

желание усилить клан, а тобой – вернуться на ложе вожака. Ты встала на гиблую

тропу Ойко. Берегись.

– Ты уверен, что он вернет ее, а для меня вопрос – вернется ли он сам!

Гаргу расхохотался. Мааон же скривился: большей ерунды он не слышал и от

детенышей:

– Продолжай сомневаться и искать ответ молча. А пока помоги донести эту тушу до

замка…

– Да, да, займитесь делом, – кивнул Урва. – Я же, пожалуй, помогу Бэф…

морально. Все-таки Лесс моя подопечная.

– Не рано ли ты гордишься этим? Как бы не пришлось стыдиться, – оскалилась

Ойко.

– Завидуешь?

Игриво повел плечами хитрец, ухмыльнувшись в лицо ревнивицы, и скрылся в темноте.

Лесс пошипела в ту сторону, где растаял Бэф и, немного успокоившись, лизнула

нектар в ноготке: ей стоило немало сил поставить навязчивого знакомца на место.

Она пристально огляделась – никого – и скользнула в сторону дома. Но полет

становился тяжелым, воздух густым. Сил хватило ровно на то, чтоб долететь до

крыши ближайшего дома и рухнуть на нее. Лесс с тоской посмотрела вдаль, туда,

где можно было уже различить силуэт ее жилища: почему брат не пошел с ней на

охоту? Как было бы хорошо вместе… Как тем, что остались на поляне. А этот —

Бэфросиаст? Видимо, он вожак, отец всей стаи. И настолько силен, что даже Лесс

очаровал, а что говорить о людях? А Игнат – человек? Пахнет от него, как от

человека, но его нектар она не видит, значит не человек? Конечно, не человек —

он ее брат. И вполне естественно, что она не видит, кто он, но главное знает —

брат… Вот только где ты?… Ты ведь так нужен мне сейчас… Отзовись… Услышь…

Помоги, Игнат!…

– Тс-с-с, – прошелестело над ухом. Лесс с трудом повернула голову и

сфокусировала взгляд: опять этот Бэфросиаст!

– Ш-ш-ш-ш, – зашипела, оскалившись, и тратя последние силы на предостережение.

– Не сердись, малышка, я не причиню тебя зла, – выставил тот ладонь, присев на

корточки в метре от нее. Его фигуру обтягивала аккуратная элегантная

человеческая одежда, пепельными волосами играл ветер, а в глазах жили покой и

тепло. Он казался ей Богом в ту минуту – слишком прекрасным, чтоб быть настоящим.

Значит, он всего лишь мираж?

`Да', – черная завеса ресниц прикрыла карие глаза.

`Мираж… не может быть опасен'…– с трудом отгоняя липкий туман перед взором,

в голове, подумала Лесс.

`Да. Да-а-а'… – прошелестело мимо сознания и вклинилось в мозг чужим желанием,

почти приказом: отведи Бэф к тому, кого ты называешь мужем, покажи ему, где ты

живешь. Доверься….

Нет, нельзя подвергать клан опасности…

`Им не причинят зла'.

Нельзя верить чужакам…

`Разве Бэф чужак'?

`Бэф? Бэф… Какое знакомое имя… хорошее, пушистое и теплое… Мне плохо, Бэф…

помоги'…

`Тише, печаль моя, тише, я рядом, я помогу, доверься мне', – Бэфросиаст

осторожно приблизился к Варн, заглянул в зрачки: `Сегодня тебе не добраться

домой, придется погостить у нас'…

`Нет, нужно домой'….

`Завтра, печаль моя, завтра'…

Она почуяла терпкий запах чужака, пропитанный тысячами доз нектара совсем близко,

и резко встрепенулась, подстегнутая инстинктом. Ее черные зрачки встретились с

взглядом мужчины. Секунда и Лесс стало засасывать внутрь мрака, бурлящего на дне

карих глаз, где жил теплый туман забытья и покоя. Остановись – предостерег

инстинкт. Варн сгруппировалась, вскинулась, мгновенно стряхнув с себя чужое

влияние. Ногти Варн со свистом порвали воздух, но цели не достигли – Бэф был

слишком опытен, силен для нее, молодой, да еще и ослабленной. Он отклонился,

легко вспрыгнул на тонкую планку карниза. Варн, пристально следя за ним,

принялась вылизывать ногти одной руки, набираясь сил, и пусть тем самым она

лишает ужина сородичей – будет новая охота, будет свежий нектар.

`Умная девочка – нужно слушать инстинкт', – пронеслась в голове оценка чужака.

Лесс зашипела: не твое дело!

– Так ты еще и гордячка? – улыбнулся Бэф. Его улыбка послужила еще одним

предостережением для Лесс. Она вспорхнула вверх и ринулась на него, желая

прогнать раз и навсегда, и, наконец, добраться до дома. Бэфросиаст качнулся в

сторону и попытался перехватить забияку, но та увернулась, задев вожака ногтями.

Две малиновые полосы на его предплечье показались ей достаточным

предостережением. Можно было бы и разойтись, но это явно не входило в планы

чужака – он и на шаг не отступил, взгляд от девушки не отвел, но закаменел лицом,

сжал губы:

`Ты сама просила помощи, а теперь нападаешь… Как это понимать'?

Лесс засомневалась – разве она о чем-то могла просить чужого? Но…память

действительно хранила подобие даже не просьбы, мольбы, обращенной к кому-то

очень близкому, нареченному тем же именем, что и навязавшийся на ее голову Варн.

Бэф воспользовался ее секундным замешательством – резко ушел вверх, в темноту

поднебесья и ринулся на Варн со спины. Маневр удался: сильные руки хваткой

капкана сжали Лесс, перехватив через грудь и предплечья. Пресекли возможность

пустить в ход ногти или зубы. Варн зашипела, обозлившись, и в попытке

освободиться полетела вперед, ломая заграждение на крыше, потом резко сменила

курс, направившись спиной в окно, с треском впечатала наглеца в темный пластик и

смогла освободить одну руку. Ногти пошли назад, на автомате целясь в глазницы.

Бэф оказался не так проворен, как ему хотелось: лезвия когтей вспороли его щеку

и врезались в треснувший пластик окна. Тела, ломая препятствия из антенн,

устремились вниз.

Лесс извернулась и уже почти освободила вторую руку, как почувствовала острое,

неприятное касание на шее.

`Извини, малышка, придется тебя успокоить' – пронеслось в голове, и она

закричала, почувствовав, как чужак вонзил резцы в ее сонную артерию. Ее

закрутило в воздухе от жгучего чувства, разливающегося по телу, как лава по

песку и камню.

Бэф с трудом удерживал Варн и отсчитывал секунды бешеного полета: Лесс,

обезумевшую от яда, вливающегося в ее кровь с резцов вожака, несло в

инстинктивном желании скинуть его, освободиться. Но еще никто не сумел

воспротивиться действию яда Бэф.

Конечно, как любой Варн, он не любил применять столь изощренный способ борьбы,

но Лесс не оставила ему выбора – ни калечить, ни убивать ее не входило в его

планы, но вернуть по-хорошему не удалось, да уже и не удастся. Силой же

вернуться не заставишь – для нее он чужак и она будет биться до последнего, как

любое существо, не ведающее страха смерти. Осталось одно – парализовать,

обессилить, подчинить.

Была бы она обычным детенышем, хватило бы зеркала…

`Неприятно, малыш, знаю', – с пониманием заметил он, услышав ее стон. Варн уже

не металась – рухнула на крышу высотки, распластав руки, и слабо застонала,

вздрагивая. Теперь только мысленно желая свободы себе и смерти Бэф. Но тот