Текст книги "Обитель Варн"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

ее на всех хватило. И никого не покалечило. Согласны?

– Я же сказал – спрашивайте.

– Сначала расскажите, как вы познакомились с агентом Лиса, откуда знаете

Гнездевского? Возникнут вопросы по ходу, я спрошу.

– Хорошо. Мне придется быть откровенным, стесняться нечего: в монахи я не

записывался и обет верности никому не давал… Я был любовником Агнешки

Гнездевской. Пояснить, кто такая?

Полковник, крякнув от неожиданности, отрицательно качнул головой. Заявление

графа многое объясняло, причем с материальной, а не мистической точки зрения,

как пытался это представить Игнат. Многое стало ясно от одной фразы: и

исчезновение Агнешки, жены капитана, которую он объявил убитой, и о его желании

найти Бэфросиаста, графа Рицу, установление слежки за ним, постоянные просьбы о

ликвидации графа под эгидой борьбы с вампиризмом. Черт! Ну, Игнат!

– Насколько я знаю, Агнешка умерла, была даже версия, что убита.

– Спорю, эту версию преподнес вам капитан Гнездевский?

– Хм… Она исчезла без следа.

– Агнешка жива и здорова. Не далее, как год назад, блистала на Венецианском

карнавале. Можете проверить. Ее красота неповторима. Трудно с кем-то спутать или

не заметить столь изумительную, уникальную женщину.

– Значит, вы?

– Если вы видели ее, полковник, то без труда поймете меня. Устоять против чар

этой женщины невозможно. Я не жалею. До сих пор питаю теплые чувства к ней и

нежную память о тех днях. Гнездевский избил ее в ту ночь. Он вообще был

непростительно груб по отношению к жене. Она прибежала ко мне и, естественно, я

не смог не принять участия в судьбе Агнешки. Обязан был помочь. Мы отправились в

Вену, потом – Париж, Верона. Где она сейчас, я не знаю. Мы расстались что-то

около четырех лет назад.

– Если вы говорите правду, Агнешку Гнездевскую будет нетрудно обнаружить. Меня

интересует один факт, граф, и не дает покоя. Год назад, когда вы остановились в

Плазе, из вашего номера изъяли носовой платок со следами крови и установили, что

… вы родились в конце семнадцатого века.

– Вот как? – рассмеялся Рицу. – Кто изъял, разрешите спросить? Агенты

Гнездевского? Можно было не утруждаться, взять биопсию мумии и приписать мне

любой возраст, а также парочку отклонений от нормы в любом направлении. Кстати,

не помню, чтоб у меня шла кровь из носа даже в детстве.

– Вы могли порезаться…

– И применить носовой платок? Увы, я иначе воспитан, полковник. Носовой платок

является именно носовым, а не пальцевым и кровоостанавливающим. Абсурд! И после

оставить его! Какая прелестная выдумка. Порезаться? Ха! Да, будет вам известно,

что я научился общаться с холодным оружием в девятилетнем возрасте. К тому же не

ношу с собой ножей, кортиков и так далее. Смысл? Обороняться мне не от кого,

резать нечего. Я, простите, не повар, не официант, и навыки в приготовлении блюд,

мне без надобности. Порезаться чем-то еще? Чем? Бритвой? Как вы это себе

представляете? Я не настолько виртуозен, и не имею мазохистских наклонностей. Да,

и склерозом не страдаю, увы, полковник. Все мои малейшие раны наперечет. Могу

перечислить. Полгода назад, например…

– Не надо, – махнул рукой Виктор Николаевич и загрустил, искренне жалея, что

Гнездевского уже не достать. Ох, бы он ему устроил! – Так что с Алисой?

– Сами знаете, – хитро улыбнулся граф. Полковник крякнул и мотнул головой,

отводя взгляд. – Ясно, секретные директивы, предписания. Тогда о чем речь? Сами

приставляете ко мне филера, агента Лису, потом даете ей приказ убрать меня. Не

довольны, что я жив?

Горловский скривился: вот значит как? Убить? Притом, что инструкция была четкой

– взять корректно для приватного разговора. Корректно! Значит так, чтоб и голубь,

воркующий у ног дворянина, не заметил, и пылинка на ботинок Рицу не попала.

Доставить бережно, как антиквариат в штаб– квартиру, где гостя будут ждать

полковник и штат специалистов, готовых максимально безболезненно исследовать

мужчину и вынести, наконец, вердикт – нужен он Паранорму или нет. Вампир или

обычный скучающий ловелас.

Чувствовалась заинтересованность капитана в графе Рицу. Настырен был, рапорт за

рапортом строчил полковнику с просьбой о ликвидации Бэфросиаста, как особо

опасного преступника, как нежить. Ну, ясно, сатисфакции хотелось за честь

попранную, жену ворованную, семью разбитую. Рога опять же любого раздражают,

мало скинуть хочется да еще и придавить ими соперника. Но личное дело в

служебное превращать? Пользоваться своим положением и тем марать честь мундира?

Да, придави ты любовника жены по-мужски, один на один!

Н-да, похоже, долго полковник будет вспоминать Гнездевского добрым словом.

Сколько новостей о проверенном человеке, понятном, предсказуемом. А сколько он

еще не знает, честно говоря, стоит ли знать? Не шуточное дело намечается. Если

принять за истину все сказанное Рицу, то получается, нужно не только подноготную

Гнездевского вскрывать, но и всех своих людей проверить и перепроверить, чтоб

еще на один такой сюрприз не напороться. Вот ведь не было печали…

– Я не давал приказа о вашей ликвидации, – заметил, вставая. – Обязательно

проверю все сказанное и после буду рад продолжить разговор.

– Неприятно узнать темную сторону деятельности ваших людей? – прищурился

Бэфросиаст. – Понимаю. Идите, проверяйте. Вас ждут еще более шокирующие

открытия, полковник, поверьте. Все, что я вам сказал, мелочь по сравнению с тем,

что вас ждет впереди.

– Вы знаете что-то еще?

– Знаю, но не стану говорить, иначе вы подумаете, что я блефую или сговорился с

той же Лисой. Поговорите с ней, с вами она будет откровенна, уверен. Покопайтесь

в биографии почившего капитана… Приятного вам дня, – усмехнулся граф, отвесив

насмешливый поклон.

Виктор Николаевич одарил узника укоризненным взглядом и покинул камеру.

Глава 20

Адам стоял над стеклом барокамеры и вглядывался в лицо Алисы. По нему то и дело

пробегала судорога, губы то кривились, то сжимались, ресницы вздрагивали. Сон

явно был неприятен.

Интересно, что ей снится? – подумал профессор и вздохнул: у его внучки Марыси,

такой же беспокойный сон и короткий, как жизнь. Две девочки, такие разные и

такие похожие. Ничего, Бэфросиаст поможет им.

Профессор кивнул сам себе, уверяя, и провел ладонью по стеклу, за которым лежала

бывшая Варн: спи спокойно. Пусть тебе приснится хороший сон, такой же прекрасный,

как будущее, которое обязательно будет много лучше прошлого….

– Пока ты спала, объект исчез! – рявкнул капитан, срывая с девушки одеяло.

Алиса приоткрыла один глаз, сладко зевнула и, как бы невзначай, переворачиваясь,

заехала взбешенному мужчине в пах: остудись.

Игнат охнул, согнувшись, кулаки уперлись в матрац, а взгляд – в лицо припадочной,

и выдал все, что не могли передать слова.

– В переводе на внятный ты хотел бы, чтоб исчезла я, а не клиент.

– Слушай, ты! – зашипел Гнездевский, но не закончил тирады. Лиса резко села и

выдала в лицо солдафона:

– Ты, слушай! Я тебя ни в номер, ни в спальню не приглашала! Отвернись и выйди!

Я не собираюсь одеваться при тебе!

Игнат мог бы, конечно, поставить ее на место, но резон связываться с разбуженной

кошкой, у которой нрав спросонья круче, чем кипяток? Нет, так он не добьется от

нее нужного результата.

`Ничего, согнусь последний раз'.

Капитан развернулся и, кинув:

– Побыстрей натягивай свои тряпки, – вышел, захлопнув дверь спальни.

Алиса, не торопясь, оделась, потянулась, размяла мышцы и выплыла, наконец, к

Гнездевскому. И застыла на пороге комнаты: РД, полный комплект боевого

снаряжения, пакет, из которого выглядывал край защитной куртки, моток веревки,

карабины лежали на диване. Игнат стоял рядом и проверял боекомплект.

– Что это? – ткнула пальцем в нагромождение спецпредметов Алиса. – Очередное

задание? На этот раз горы, судя по альпинистскому снаряжению. Если ты думаешь,

что я куда-то пойду, то глубоко ошибаешься. Больше ни одного задания. Ни единого.

Все, капитан, агент Лиса службу лично Игнату Гнездевскому закончила.

– Куда ты денешься? – отмахнулся Игнат, продолжая осматривать оружие,

перебирать приготовленное.

– Хочешь узнать? – села в кресло девушка.

– Так, благочестивая мадонна, отставить сентенции. Встала и приняла боекомплект,

карту следования и задание!

– Ага, сейчас, ботинки только поглажу и каску отполирую, – усмехнулась Алиса и

потянулась к вазе на столе за фруктами: пора завтракать.

– Ты меня достала, Сталеску, – качнул головой Гнездевский, откинул рожок для

короткоствольного автомата и сложил руки на коленях. – Я тебя под трибунал

отдам.

– За что? За то, что я не желаю множить трупы на твое благо, бравый капитан? -

бросила презрительно. – Хватит меня трибуналом страшить. Смени флешку – заело.

– Ночью пришел приказ от полковника Горловского: найти и ликвидировать графа

Рицу. А ты его упустила, дура!

– Оскорбил, да? – хохотнула девушка, поедая виноград. – Дезу о приказе

Горловского на ходу выдумал или всю ночь мучил зачатки мозга?

Игнат без лишних слов вытащил из внутреннего кармана куртки синий конверт и

выставил его на обозрение Лисе так, чтоб было видно личную печать и роспись

полковника. Девушка посмотрела на него, глянула на вазу и отодвинула ее на место:

есть больше не хотелось. Как и выполнять приказ. Но одно противиться капитану,

другое полковнику. Служить Гнездевскому она не нанималась, а вот от службы

Родине ее не освобождали.

– Что вам этот граф? – качнула головой Лесс, решительно не понимая, за что

нужно лишать жизни неглупого, неплохого, и, в общем-то, приятного во всех

отношениях человека?

– Второй раз повторить?

– Да, не вампир он, Игнат, не вампир! Кому в голову столь бредовая идея пришла?

Обычный аристократ, немного избалованный, изнеженный, но абсолютно вменяемый и

лояльный к власти.

– Влюбилась, кошка? – прищурился мужчина.

– Других версий нет? – скривилась Лиса.

– Нет. По глазам вижу – упырь произвел на тебя неизгладимое впечатление. Чем же

он вас, баб, берет, не поведаешь? Рожей, манерами….

– Вот последнее. В точку. Манеры у него не чета твоим.

– Все?

– Кому как, мне и этого довольно.

– Ну, извини, милочка, меня в высшей военной школе обучали. Для института

благородных детей, голубого колера в крови было недостаточно. Хватит болтать.

Слушай меня и запоминай. Рицу выписался из номера на рассвете. В городе его нет.

Но ни одним транспортом он не воспользовался. Отсюда вывод – ушел в горы. Иначе

ему не выскользнуть, все перекрыто наглухо. Спугнула его?

– Хотела в постель затащить, да он не дался. Девственник, наверное, —

покаялась с ехидством.

Игнат поморщился: резвишься? Давай, перед смертью положено радости вкусить.

– Еще что-нибудь скажешь или разрешишь продолжить?

Девушка милостиво кивнула.

– Спасибо, государыня-матушка.

– Без сарказма, капитан. Не вспугивала я его. Прощупала на предмет…

вампиризма. Бред, доложу, полный. Обычный мужчина. Правда, рангом значительно

выше среднестатистического провинциального мачо. Ни тебе сигареты в зубах, пива

в руке и сальных шуток на закате. Эстет, кстати. Любит классическую музыку.

Поклонник живописи и ценитель красоты…

– Женской?

– А у тебя комплекс рогоносца, капитан. Давно психологам показывался?

– Через тридцать минут тебе выступать в горы. Им расскажешь все достоинства

ублюдка и расспросишь о моем психическом здоровье. Короче: ты должна его найти и

уничтожить любыми средствами. И не забывай, он вампир…

– Да, да, – закивала девушка, не скрывая насмешки.

– Сколько ты будешь охотиться за Рицу, мне без разницы, но пока не принесешь

его голову полковнику, не возвращайся.

– Ничего, если к пенсии явлюсь?

– Пожалуйста. Но если на рассвете пятого дня ты не появишься в заброшенном доме

на хребте, буду считать тебя дезертиром и отменю эвакуацию. Выбирайся, как

знаешь.

`Весело', – прищурилась Лесс.

– Есть еще вариант. Ты упускаешь его второй раз, без разницы, с умыслом или без,

и встаешь к стенке. Ночью, милая, вместо того, чтоб предаваться плотским утехам

с тем же милым графом или спать, как нормальный солдат, ты светилась в секретных

секторах и копала под меня. По всему видать, накопала. На себя. Думаешь, я под

трибунал один пойду? Не-е-ет. Вместе, лапочка. Двадцать два трупа на тебе,

несанкционированные начальством. Мою причастность к ним тебе доказать будет

сложно, а вот мне твою – легко. Все, от первой леди, матери двух детей, до

последнего бизнесмена средней руки, учтены мной, задокументированы. И пойдут

прямиком на стол Горловского. Маму я твою вместе с братиками по ветру развею,

этого и говорить не надо, сама знаешь. Так что…

– Я убью тебя, сволочь, – оскалилась девушка, приготовившись к прыжку.

– Можешь, верю. Но и сама ничего не выиграешь. Давай по-хорошему? Заключим

сделку: ты приносишь мне голову Рицу, пишешь рапорт об увольнении по здоровью,

семейным обстоятельствам – мне без разницы, и катишься домой. Флеш со своими

подвигами забираешь, как приз. Подарю, честно, даже дубля себе не оставлю.

Расходимся и больше не встречаемся. Как?

– Верить тебе, себя не уважать.

– Ладно, что хочешь? Мою голову? Не получится, ты же умная девочка, должна

понимать, что против Гнездевского у тебя лишь ля-ля да пара криминально добытых

даже не фактов, а косяков с моей стороны. И что? Влепят выговор. Переживу. Зато

тебе не жить. Вернее жить долго, долго. А вот родне мало и несчастливо. Хочешь?

Конечно, нет. Да не скрипи ты зубами, лапочка. Облицовку попортишь. Короче,

взяла рюкзак и в горы. Последнее задание. Ради жизни своих близких, дорогих.

Потом расстанемся навеки, всплакнем у трапа.

– Какой ты добрый, – процедила девушка, прикидывая, стоит ли Игната убить

сейчас или все же внять его увещеваниям и решить все миром. Ее устраивал первый

вариант, но приняв второй, потерь будет меньше. Ни тебе разборов с особистами,

ни нервотрепок в связи с расследованием, ни рапортов о направлении на

гражданскую службу. И кто ее отпустит? Повязана кругом. Если и блазнится дом, то

лишь как мираж. Да, нужна она матери на шею со справкой о невменяемости. А под

чистую сразу не спишут – слишком много знает, слишком ценный агент. Капитан…

уйдет один, придет другой. Кто гарантирует, что не такой же? Получается – убить

Гнездевского легко, но проблем от того меньше не станет. Эх, если б не мама…

Плюнула бы Алиса на все. И на приказ, и на СВОН, и на жизнь.

– Карту дай, – буркнула.

– Давно бы так, – хлопнул на диван поверх армейской фляжки карту местности,

ткнул пальцем. – Здесь мы будем тебя ждать. С трофеем. Каждые пятые сутки. Но

не больше трех рейдов с четырех до шести утра. Придешь раньше, задержишься —

дашь пеленг, выйдешь на связь. Рация в кармане рюкзака.

– Вытряхивай. Смотреть буду.

– Прошу, – встал, отошел в сторону, уступая место Алисе. – Синоптики

предсказывают буран через трое суток. Возможно, он затянется на пару дней.

Температура воздуха соответствующая.

– Где кислородная маска?

– Думаешь, Рицу сможет высоко подняться?

– Не исключаю.

– Ладно, тебе видней, – капитан достал телефон из кармана и отзвонился, требуя

доставить кислород в номер.

– Зачем мне мины с СИ-4? – вытащила четыре компашки направленного действия.

– Ты на вампира идешь.

Девушка поморщилась: не надоело Игнату легенду графа повторять? Кого он уверяет

– себя или ее? Похоже – себя. Но лишнюю тяжесть тащить ей.

– Таким количеством взрывчатки горы в песок превратить можно, не то что Рицу

развеять, – решительно отложила две мины.

– Возьми все. Пластида много не бывает, – приказал капитан. Пришлось внять.

– Гранаты еще… Зачем? Я что в зону боевых действий высадку делаю?

– Неизвестно, как Рицу поведет себя…

– Нормально. Мы с ним не ссорились. Врага он во мне не увидел. Значит, близко

подпустит. Есть шанс убрать тихо. Зачем целый арсенал с собой нести? Автомат!

Вместо рекламного щита? Хочешь, чтоб мы с графом войну в горах развязали?

– Хватит болтать. Бери все и не рассуждай. Действия нежить предсказать

невозможно. Что не пригодится – скинешь. А нет, спасибо мне потом скажешь.

– Сейчас говорю, – поджала губы Сталеску.

Тщательно проверила вещи, сложила и кивнула Гнездевскому: готова.

– Пошли. Тебя вывезут из города, доставят до северного подножья хребта. Дальше,

сама. В квадрат эвакуации приди вовремя. Не успеешь на первый `поезд', будешь

еще пять дней в горах сидеть.

– Там вертушка не сядет, воздух разряжен.

– Не твоя забота. Сядет, как миленькая. Думай лучше об объекте и своем

бессрочном отпуске.

– Я о тебе думать буду.

– Не надо. Икота замучает, – заметил Игнат, пропуская девушку из номера вперед

себя.

Пошли третьи сутки бесцельного шатания по пересеченной местности. Именно

бесцельного. Она шагала, куда леший выведет – тепловизор замер, как только Лиса

поднялась выше в горы. Первый день он еще высвечивал неприхотливую живность

склона хребта, но за перевал она, в отличие от девушки, не стремилась. Оно

понятно: внизу тепло, лето. А здесь уже зима: снег, холод. И начальства у

живности нет, по сему сидит мирно в норах, корнеплоды жует, без надобности по

камням не прыгает.

Алиса хмыкнула и остановилась. Надвинула черные очки на лоб и огляделась – серые

острова гранитных глыб, скалы, снег и небо. Какого черта она ищет в этих местах?

Однозначно, не графа Рицу. Чтоб этот изнеженный отпрыск тащил свою задницу по

камням и сугробам вверх, вдаль от цивилизации, нужно как минимум приставить ему

к виску дуло. Но насколько ей известно, подобного не случилось. Смельчаков не

нашлось, наверное. Комплекция у графа видная, не каждый свяжется. Вон и Игнат не

решился, и бойцов поберег, мужчин. А Лису отправил, женщину. Молодец, умный ход.

И вывод из сего один – посетила капитана мысль с агентом расстаться, пришла,

значит, пора разлуки. Не в горах в буран пропадет, так вампир, а по

совместительству, видимо, еще и снежный человек Бэфросиаст Рицу в борьбе за свою

неординарную жизнь и личность положит Алису легким взмахом крыла, длинного клыка

и ногтя. Ну а нет, можно и самому в конечном пункте это сделать. Никого вокруг,

а камень да снег – плохие свидетели. На основе их молчания любую историю

придумать можно. Такому сказочнику как Гнездевский труда не составит.

Только не переоценил бы себя Игнат, – криво усмехнулась своим мыслям Алиса,

надвинула очки на глаза и пошла дальше вверх. Авось, за скалой не графа, так

хомяка какого заплутавшего встретит. Костерок разведут, сухпаек пожуют да о

жизни суетной покалякают. А то все сама с собой. Грустно.

За перевалом – ущелье. Алиса встала на край, огляделась: обходить – не меньше

двенадцати часов тратить, а напрямую – от силы час. Хотя, смысл что в том, что в

другом варианте? Отеля для экстремальных аристократов и мифологических существ

впереди не видно – все тот же пейзаж, что за спиной: острые зубья скал,

ребристые стены гранита, белые пятна снега. И все-таки чутье ее сюда вывело,

значит, нужно идти дальше. В конце концов, в точку эвакуации иначе не попасть. И

предсказанный `сердобольным' капитаном буран пережидать на краю ущелья отчего-то

не хочется.

Вопрос только – отчего? – глянула вниз девушка:

– Ау, граф?

– Ау, ау, а-а-у-у, а-у-у-у… – пронеслось эхом.

– Ага. Наверное, оттого, что я не вампир. Ни тебе бессмертия, ни тебе крыльев.

Сплошная проза жизни, – усмехнулась, снимая с плеча рюкзак. Достала

страховочный трос, пояс, карабины. Прицелилась и кинула веревку с кошкой, метясь

в просвет меж двумя валунами на той стороне. Закрепила второй конец, одела

карабин, постояла, оценивая уровень опасности предстоящего пути.

– Ну, что? С Богом что ли, Сталеску? Хотя какой здесь, к чертям, Бог?

И скользнула по тросу в пропасть.

Крепление намертво заклинило, Алиса остановилась в каких-то десяти метрах от

конечной цели:

– Отлично! – прошипела, вися над пропастью, в позе перевернутой на панцирь

черепахи. Нет, в принципе удобно, безопасно, солнце опять же в лицо светит,

согревая, небо, что хрустальный купол, воздух – сплошной кислород. Виси, радуйся.

Одно смущает – дальнейшие перспективы.

Вряд ли ее здесь найдут. Если только лет через десять парочке чокнутых пикник в

горах устроить не захочется или своновцы тропу прокладывать не начнут. Но Лисе к

тому времени, однозначно, фиолетово на любые маневры будет.

Алиса вновь подергала крепление – ноль. Понятно, что и через час эффект будет

тем же. Если у нее есть этот час – трос-то слабнет, рвется в перемычке. Видимо,

крепление перекусило часть плетения. Значит, решать проблему нужно срочно и

радикальным способом. Ножом и по гландам, в данном случае – тросу.

Девушка прикинула расстояние до стены, оценила свой вес и траекторию полета,

направление и силу ветра: неутешительно. Вес с РД немалый, развернет в полете и

впечатает ее всем боекомплектом прямо в скалу. Мины сдетанируют, и взметнет

Сталеску свою анатомию над ущельем, к удовольствию Гнездевского.

Знатный салют получится. Такого горы никогда не видели.

Только ей-то с фейерверка какая радость?

Значит, рюкзак придется скинуть. Плохо. В нем карта, рация, тепловизор; еда,

вода, снаряжение, не считая оружия: гранат, запасных рожков, обойм, мин,

начиненных пластидом. И все для одного индифферентного дворянина! На бизона она

что ли пошла? Или роту повстанцев?

Ну, Игнат! Еще б кол осиновый дал с фугасным наконечником!

Ладно, что у нас хорошего? Память крепкая. Живучесть повышенная.

Без карты Лиса обойдется – в голове снимок есть. Оружие? Пистолет – два, нож —

складной многофункциональный и боевой, плюс автомат на плече, отдельно от

рюкзака. Еда? Два бульонных кубика, что она автоматически сунула утром в карман,

пакет сухарей и сахар. Не ужин в Парижском ресторане, конечно, но на два дня

пути достаточно – это бы осилить в делах да хлопотах. Спички, зажигалка при себе.

Фляжка на поясе. Личная, с глубоким стаканом-крышкой. В таком и воду вскипятить

не проблема, и суп сварить. Пардон – бульон. Не важно, что во фляжке спирт,

снега вокруг достаточно. Аптечка! Вот ее жалко. С собой минимум, что Сталеску

привыкла держать в нагрудном кармане, для быстрого использования в экстренном

случае. Но придется надеяться и верить, что оного не случиться.

Теперь бы только успеть до взрыва, что произведет упавший рюкзак, закрепиться на

стене.

Алиса сняла два запасных крепления с карабина на поясе и наглухо зафиксировала

оба на тросе выше их злосчастного товарища. Скинула лямку рюкзака с одного плеча.

Подтянулась, крепко перехватывая веревку через крепления одной рукой. Другой,

грозя скинуть тяжелый рюкзак раньше времени, вытащила финку из ножен у ботинка.

Лезвие легко срезало трос. Рука выпрямилась, отправляя в свободное падение РД в

тот момент, когда тело летело в скалу.

Впечаталась Лиса не слабо, хоть и сгруппировалась. Вонзила нож в расщелину меж

камнями, зацепилась ботинками за выступы, намотала веревку на руку и вжалась в

скалу, ожидая взрыва.

Громыхнуло так, что заложило уши. Скалы задрожали, желая стряхнуть гостью,

осыпая камнем, пылью, снегом. И пошла цепная реакция – что впереди, что позади —

страшный грохот обвала: край ущелья, с которого Лиса начала переправу, ушел вниз

вместе со скалой. Приютивший девушку уступ начал оседать, расщелина меж валунами

выпустила кошку. Трос перестал держать, полетел вниз за грузом, срывая с плеча

Лисы автомат, утягивая хозяйку в пропасть. Девушка освободилась от веревки,

отпуская ее на волю вместе с оружием, и повисла на ноже и честном слове. Куда

теперь? Позади – Нагасаки, впереди – Хиросима.

Под ногой обвалился камень, нож стал выходить из проема.

Алиса, морщась от напряжения, полезла вверх, хватаясь скорей за воздух и голый

энтузиазм, чем за вибрирующие вместе со скалой выступы, осыпающиеся камни. Какой-то

миллиметр и доля секунды разминули ее с ухнувшим вниз валуном, что держал когда-то

кошку. Девушку оглушило и осыпало мелкими осколками.

Как Алиса выбралась, и сама не поняла. Не иначе взлетела.

Пробежала по дрожащей поверхности подальше от края пропасти и упала, прикрыв

руками голову и уши. Минут двадцать стоял гул и, наверное, столько же скалы

гоняли его эхо от вершины к вершине. Наконец, все стихло.

Сталеску села, еще не веря, что жива. Стряхнула с волос пыль и песок, вытряхнула

камешки, что попали за ворот куртки. И замерла, не веря своим глазам: взрыв

разгладил местность, как утюг. Он словно произошел не в ущелье, а здесь.

Огромные глыбы лежали поверженными гигантами вместе со своими карликовыми

сородичами, разделяя каменным барханом две впадины: прямо и недалеко слева.

Открылся шикарный обзор.

Странно только, что не сошла лавина. Впрочем, с нее станется, пожалует еще.

Лучше и не поминать…

Девушка поднялась и пристально оглядела окрестности, прикидывая свои шансы и

возможности. Взгляд зацепил что-то странное в низине слева. Рука автоматически

пошла к биноклю, висящему через плечо до взрыва, и Сталеску с удивлением

обнаружила его на месте. Надо же, выжил!

Приложила окуляры к глазам, вглядываясь в заинтересовавшую ее точку. На человека

похоже. Наладила фокусировку. Так и есть! Кого-то придавило камнями – ногу видно.

Еще один труп молитвами Сталеску появился.

`Все, хватит', – подумала, убирая бинокль за спину: `Подвергать свою жизнь

опасности, чтоб забрать чужую. Во имя чего?! Спокойного сна граждан? Так он и

так спокоен, в неведении'. А у нее уже бессонница. Рота мертвецов во сне ее ждет,

в небеса зовет.

`К Гнездевскому, ребята, двигайте. Я выхожу из игры', – пошагала по камням вниз,

к несчастному, попавшему в обвал. Может, жив еще? Она сможет помочь? И тогда

ряды погибших от ее руки не пополнятся, и пусть капля благодати – спасения, во

имя жизни, а не смерти, но упадет на душу, исцеляя застаревшие язвы цинизма и

зла.

`Не мое это, не мое – убивать', – думала, бредя по камням. Ее шатало от

усталости и пережитого напряжения и отчего-то слезились глаза. Может, пыль

попала? А может… осколочек той жизни, что она не планировала забирать, да

забрала?

Человека было отчетливо видно. Лиса могла сказать, что он точно был брюнетом,

носил обувь 42 размера и делал наращивание ногтей в том салоне, что и искомый

граф Рицу. Более ничего. Потому что из-под гранитных глыб были видны лишь

верхняя часть головы: лоб, волосы; да две части тела – кисть руки и нога.

Хорошая могила, – оценила Лиса и потянулась за фляжкой: надо бы помянуть

невинноубиенного, раба Божьего… Как его звали? Неважно. Противно, что еще один

на ее совести.

Сталеску поморщилась, отворачиваясь. Сняла стакан с фляжки, открутила крышку с

горлышка… и замерла, почувствовав чей-то взгляд. Мертвец жив? Ага, и смотрит

сквозь камни на своего убийцу.

Девушка вскинула взгляд и… встретилась с глазами графа. Бэфросиаст лежал прямо

перед ней, напротив убитого. Левое плечо и грудь придавлены валуном, тело

наполовину засыпано камнями. То, что мужчина жив – чудо. А жив точно: смотрит на

девушку, моргает, щурится. Зрачки огромные, над бровью кровоподтек, у угла губ —

кровь, щека вспорота. Вряд ли это осколки – края слишком ровные. Такую рану либо

нож нанести мог, либо ногти. И ясно, не его.

Взгляд Лисы переместила на виднеющуюся из завала руку неизвестного.

– Неплохо вы пообщались, – усмехнулась с пониманием и приложилась к горлышку.

Спирт обжег горло, перехватил дыхание, тем привел в чувство. Эмоции уступили

место разумному расчету. Девушка села на камень и задумчиво уставилась на

Бэфросиаста: подойти и добить его не составит труда. Потом в бодром темпе дойти

до домика, вернуться домой и написать рапорт об отставке. И жить, как обычный

человек…

Как тварь!

Жить и помнить о каждом убитом, о каждом неправильно прожитом дне, о каждом

проступке, преступлении против себя и других. Прикрывать бунтующую совесть

службой Отечеству, приказами, что не обсуждают.

Но ей не давали приказа добивать раненого!

Лиса посмотрела на Бэфросиаста. Тот по-прежнему не сводил с нее глаз и будто

напряженно ждал чего-то: губы сжаты, взгляд острый, не столько настороженный,

сколько – изучающий. Ни страха в нем, ни мольбы.

Этот человек должен поставить точку в ее карьере? Послужить путевкой в гребанную

жизнь обывателя? И преследовать ее до самой смерти, выжигая этим взглядом душу?

Зато все довольны: капитан в экстазе, начальство удовлетворено, родные Алисы

прикрыты, в восторге от ее возвращения в лоно семьи.

К черту! – скрипнула зубами.

Встала и медленно подошла к графу, еще надеясь убедить себя, что нужно следовать

приказу, думать о собственной выгоде. Но как найти доводы, если не хочется знать

их в принципе? Все противится малейшему `за', выдавая в ответ двадцать яростных

`нет'. Просто так, без логики и фактов, на одних эмоциях и велениях души.

Бэф молча смотрел на нее снизу вверх. Скажи он хоть слово за это время, издай

хоть звук, и возможно, Лиса бы не думала, не мучалась выбором – пристрелила бы и

пошла вниз, к пункту эвакуации, уверяя себя, что избавила объект от мучений, а

себя от неприятностей. Но мужчина вел себя, как боец, воин, достойный уважения.

Нет, не поднимется рука убить его. Не настолько еще Алиса опустилась.

Девушка нагнулась к графу и приложила горлышко фляжки к его окровавленным губам:

– Глотни. Легче станет.

Тот мотнул головой.

– Как хочешь, – села рядом, закрывая фляжку и оглядывая завал. Вытащить

Бэфросиаста можно, но, учитывая вес валуна и количество камней, засыпавших тело,

повреждения мужчина получил серьезные, как бы и не смертельные. Тревожить лишний

раз его не стоит. Похоже, шок у графа. А молчит – силы экономит. Разумно.

Девушка прикрепила фляжку к поясу и вытащила из нагрудного кармана шприц-тюбики.

Всего три – взвесила в руке, пытаясь взглядом оценить, насколько Рицу нуждается

в противошоковой терапии и наркотике. Очень нуждается. Лучше, конечно, сразу два

поставить, но тогда останется один. Ни о чем. К утру, максимально протянув время,

она использует и его, к вечеру следующего дня граф просто умрет от боли. О том

же, чтоб поставить раненого в домик за два дня, успев к назначенному сроку, не

может быть и речи. Вес, разница комплекций, количество повреждений, дорога,

погодные условия. Эх, была бы аптечка.

– Ладно, придумаем что-нибудь, – попыталась бодро улыбнуться Бэфросиасту

девушка, засовывая обратно в карман два тюбика. – Одно плохо – большой ты

больно. Тяжелый.

Сняла зубами колпачок с иглы и вколола лекарство в предплечье графа. Тот

вздрогнул, непонимающе уставился на нее.

– Сейчас завал разбирать начну, поймешь. Шок у вас, ваша светлость. Думать не

пытайтесь. Бесполезно, – отвлекая раненного, принялась болтать, убирая мелкие

камни с тела. – Лежите и наслаждайтесь. Вот… вижу, что наиважнейшая часть

вашей анатомии не пострадала. Ушибы – ерунда. Эх, граф, в таких брючках вам бы

на светский раут, а не в горы. Что вас сюда понесло? Дружок здесь обосновался?