Текст книги "Обитель Варн"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

знает, кто он. И уверен, послана убить его, и тем не менее – спасла. Конечно, он

бы справился без нее, но она-то этого не знала, судя по тому, как вела себя.

Бэф вздохнул: головоломка. А ведь логика человеческих поступков всегда была ясна

и понятна ему, примитивна до смешного. Что же случилось теперь? Любовь туманит

разум, запирает рассудок на ключ эмоций? В чем же механизм любви? Впрочем,

любовь ли? Возможно, привязанность, благодарность, чувство родства, возникшее

абсолютно естественным образом – одиночеством, трудностями пути. Никого вокруг,

ничего, только он и она.

В этом ответ?

Тогда как, чем объяснить его нежелание расстаться с ней? Идти дальше делить все

тяготы перехода, понимая, что легко может обойтись без экстрима? Что данное

поведение абсурдно по сути своей. Ведь впереди девушку, возможно, ждут, а его,

точно нет, более того, если увидят, попытаются захватить, будут неприятности,

стычка…

А неприятности у Лесс крупные. Она солдат, проигнорировавший приказ.

Почему она не выполнила предписание? Ведь это было так просто: подойти и пустить

пулю в лоб Бэфросиаста, пока тот не мог защититься. Он четко видел, что именно

это она и хочет сделать.

Нет, она начала разгребать завал, освобождать раненного, перевязывать, ставить

обезболивающее. Спасать, рискуя собой, поставив на карту свою короткую жизнь,

карьеру ради иного существа.

Глупость или благородство двигало этой женщиной?

А что двигает им, заставляет греть ее бренное тело, оставаться рядом и

наслаждаться запахом ее волос, сонным дыханием, тихим биением сердца, близостью?

Стоит ли вообще во всем этом разбираться? Может быть, завтра наваждение пройдет.

Он забудет Лесс, как она забудет его. В памяти останется лишь легкая досада на

мимолетность чувств, картинки унылого пейзажа, разбавленные ее лицом, фигурой,

взглядами, ароматом искренней доброты мыслей.

Ноздри Бэф дрогнули, почувствовав знакомый запах родича, губы недовольно

скривились: кто смеет тревожить его?

Бэф осторожно, чтоб не потревожить сон Лесс, высвободился из ее объятий, тепло

укутал курткой и вышел на улицу. Так и есть: на верхушке валуна сидел Урва.

– Не помешал? – улыбнулся заискивающе.

– Что ты здесь делаешь?

– Бураном занесло. Решил прогуляться, пока ты задерживаешься, кругозор

расширить. Увидел девчонку, кинувшую рюкзак в ущелье, потом услышал твой крик…

Было очень красиво, Бэф. Сначала огромный столб огня пошел вверх из ущелья,

грозя сожрать альпинистку, потом начали складываться скалы. Спорю, ты не ожидал,

что твой крик произведет столь масштабный обвал? Девчонка испортила финал вашей

встречи с Юзифасом. Если б ей не вздумалось устроить погром, тебя бы не

придавило.

– Внушительная речь, Урва. Хочешь сказать, что следишь за нами с того момента,

как мы встретились с Лесс?

– О, ее зовут Лесс? Прости, Бэф, следил. Мне она показалась опасной. Человеку

нельзя верить. Тем более человеку, в сумке которого минимум вещей, максимум

взрывчатки.

– Улетай. Еще раз узнаю, что ты следишь за мной, накажу.

– Что ты, Бэф, – натурально оскорбился Варн. – И в мыслях не было следить за

тобой. Говорю же – только за ней. Но сейчас вижу, ваши отношения… хи-хи…

Короче, ситуация под контролем. Мешать не буду. Ты голоден? У меня есть, что

предложить для уважаемого мной вожака…. А Юэифас чудо, как хорош. Омлет. Как

ты его поймал?

Бэф прищурился на наглеца:

– Он занял удачное для меня положение. Встал под отвесную скалу. Я удовлетворил

твое любопытство?

– А?… Да.

– Тогда до свидания.

– Еще один вопрос, если позволишь: как долго планируешь развлекаться? Я к тому,

что место негостеприимное, игрушка, хоть и занимательная, но неподходящая.

Девочка – солдатик, а пистолетики у нее всамделишные.

– Тебе ответить или сам ответ придумаешь? – предостерегающе прошипел вожак.

– Сам, – тут же все понял Урва и выставил ладони, успокаивая Бэф. – Не смею

тебя больше задерживать. Уже исчез, – взлетев, растворился в ночи.

`Хитрец и проныра', – качнул головой Бэф и вернулся к Лесс.

Два дня, что они провели вместе в замкнутом пространстве, по милости непогоды,

настолько сблизили их, что Бэф больше не сомневался в правильности своего

решения остаться с Лесс до конца пути.

Девушка заинтриговала его. Ее оптимизм и вера в то, что все будет хорошо, при

том, что это самое `все' на данный момент хуже некуда, поражала и заражала.

Нежная забота, рождала еще большую нежность. Остроумные шутки и смех, ответное

веселье. Кто кого развлекал и отвлекал от плохих мыслей, Бэф не понял, но

проникся. И принял Лесс безоговорочно, доверял, как, пожалуй, не доверял и

сородичам. Легкомысленность? Но как приятно чувствовать себя безрассудным,

пылким любовником, а не обремененным властью и долгом вожаком. Не кормить ложью,

не вкушать ее в ответ. Быть откровенным, открытым и получить в дар туже

откровенность и доверие.

– `Мне нравится, что вы больны не мной, мне нравится, что я больна не вами, что

никогда тяжелый шар земной не уплывет под нашими ногами. Мне нравиться, что

можно быть смешной, распущенной и не играть словами, и не краснеть удушливой

волной, слегка соприкоснувшись рукавами', – продекламировала Лесс утром

третьего дня, собираясь в путь. Она натягивала ботинки, шепча себе под нос

строчки стихотворения, а Бэф внимательно слушал, придерживая девушку за плечи.

Она повернулась, и с легкой печалью, глядя в глаза мужчины, закончила. – `Спасибо

вам и сердцем, и душой за то, что вы меня – не зная сами – так любите, за мой

ночной покой, за редкость встреч закатными часами, за наши не гулянья под луной,

за солнце не у нас над головами. За то, что вы, увы, больны не мной, за то, что

я, увы, больна не вами… Пойдем? Пара дней и будем дома.

– Надоел тебе?

– Нет. Но нужно двигаться. Организм не железный. Ему топливо требуется,

прозаическое. Любовь на завтрак и ужин…

– Утомила?

– Больного. Которому можно поставить памятник за геройский подвиг, но

желательно, при жизни.

Девушка встала, расстегнула ремень, перекинула через плечо бинокль и подняла

куртку:

– Одевайся, Бэфросиаст. Буран кончился, но магнолии еще не цветут.

Спорить граф не стал, накинул куртку на плечи и под видом тяжелобольного припал

к девушке, укутывая ее своей рукой и курткой. Хитрости Лесс не заметила.

Они с затаенным сожалением, одним на двоих, покинули пристанище и двинулись в

путь. Дорога через снежные заносы и каменные уступы была нелегкой, и ближе к

обеду Бэф понял, что переоценил свои силы и недооценил мужество маленькой

женщины.

Варн сел на занесенный снегом камень, припав спиной к валуну:

– Извините, Лесс, мне нужно минут десять, если вас не затруднит.

– Конечно, отдыхайте. Спешить некуда. Мы в любом случае успеваем, – села рядом,

заботливо укутывая его курткой. Было видно, что и она не прочь отдохнуть.

– Вы совершенно выбились из сил. Просто невероятно, как вы смогли прошагать

столько километров и тащить такого здоровяка, как я.

– Не такая я хрупкая, как вам кажется. Тем более, что сейчас-то вспоминать?

Самое трудное позади, теперь ты на ногах. И если не трудно, перестань выкать,

напрягает.

– Трудно, но постараюсь.

– Воспитание.

– Нет, уважение.

– Польщена, – с непонятным сарказмом заметила Лесс. – Осталось добавить, что

ты будешь помнить меня всю жизнь, и благодарность твоя не будет иметь границ.

Разумных, конечно. Цену назовешь, да? Повесишь два кило лапши о тех светлых

часах, что мы провели вместе в райских кущах снежного бурана…

– Что на тебя нашло? – спросил тихо Бэф, притягивая девушку к себе. – Ты чем-то

огорчена?

Он еще спрашивает! Да. Да! – хотелось крикнуть ему в лицо. А смысл? Бэф ни в чем

ни виноват. Это она недооценила свое сердце и третий раз наступила на грабли.

Игорь – детство. Игнат – скорее увлечение. Этих двух просто забыть, потому что

легко возненавидеть. Бэф же другой и словно не от мира сего. С ним Лесс

чувствовала себя свободной, действительно любимой. С ним она общалась как сама с

собой, без оглядки открывая каждый уголок своей души. Глупость? Недальновидность?

Да. Но такая приятная, что сил нет противиться. Давно она не чувствовала себя

просто женщиной, человеком. Не марионеткой, не средством, не оружием – живым

человеком, со своими пусть тривиальными страхами, желаниями, мнениями. И он

понимал ее, принимал, какой есть, и казалось, привязался к ней, нуждался не как

в сиделке, а как в любимой. И так хотелось верить вопреки всем доводам и

запретам в бесконечность этих отношений и даже мечтать о совместном будущем, в

котором оба не мыслят и дня друг без друга.

Очередная иллюзия? Пусть. Но именно ее Лесс особенно жаль.

– Извини, расклеилась я что-то.

– Устала.

– Да, – вздохнула тяжело. – В детство вернулась, где веры – море, а угол

реального взгляда на жизнь – нулевой.

– Лесс, ты можешь выйти из игры?

– В смысле?

– Уйти совсем, сейчас, со мной.

Девушка внимательно посмотрела на мужчину и невесело хмыкнув, отвернулась, пряча

горечь, появившуюся в глазах:

– Спасибо, конечно… Огромное спасибо, Бэф, но `я живу, как кукушка в часах,

заведут, и кукую, знаешь, долю такую, и врагу, пожелать не могу'.

– Знаю. Вырваться трудно…

– Почти невозможно.

– Я могу помочь. Серьезно, Лесс.

Лиса покосилась на него:

– Верю, но попытаюсь сама разобраться.

– Хочешь, подстрахую?

– Нет, – качнула головой. – Не лезь к СВОН, опасно. Ты не понимаешь, что он,

лезвия миксера, перемелет в фарш не заметишь.

– У тебя будут неприятности. Из-за меня.

– Ах, сколько печали в голосе! – делано рассмеялась девушка. Толкнула Бэф в

плечо. – Перестань. Кстати, хочешь забавный случай расскажу? Был у нас один

курсант по фамилии Перестань. Казусов с ним приключалось, немеряно. То и дело в

истории попадал…

– Представляю, но знать не хочу, – угрюмо буркнул Варн, поглядывая в сторону.

Чуял опасность впереди, знал о ней, но не знал, что предпринять. Нахмурился,

повернувшись к Лесс. – Тебе не страшно?

– От чего? – насторожилась – странный вопрос.

– Не от чего, за себя. Я ведь знаю, Лесс, зачем ты здесь. Не думала, что

впереди ожидает? Не боишься каверзы?

– От своих? Нет. Дома, может быть, здесь нет, – улыбнулась щедро. А сама

подумала – больно ты проницательный.

– Что предпримешь?

– Бэф, давай оставим этот разговор? Неприятно, не к месту. Я взрослая девочка,

привыкла сама думать. Делать, решать. И в помощи не нуждаюсь. Не порти

настроение. То, что будет, будет завтра. Сегодня хочется прожить сегодня.

Бэф внимательно посмотрел на девушку и, притянув к себе крепко, обнял, припал

губами к виску, лбу, щекам. Он готов был зацеловать Лесс, остаться здесь сейчас,

сегодня, навсегда. И никаких `завтра', где опасность и разлука.

– Э-э, граф, мы так не договаривались, – вывернулась Лесс, смеясь, из его

объятий. – Смотрю, вы уже отдохнули, раз на подвиги потянуло? Тогда вперед, к

вечернему пристанищу, с ночным призом.

– Ты не приз, ты дар…

– О-о! Это любовь! – хохотнула девушка, вставая. – Придется поспешить. А то

через пару дней в тишине и забвении вы мне предложение сделаете, сгорая от

страсти. А я ответ еще не придумала, представляете?

Не сделаю, – поднялся Бэфросиаст, с легким укором поглядывая на развеселившуюся

девушку: Не могу.

Через два дня они прибыли на место. Засели метрах в тридцати от покосившейся

хижины.

Лиса пристально оглядывала периметр, прилегающий к домику на склоне. Все чисто,

ни единого признака присутствия живых душ, будь то человек или птица. Но все

равно подходить к нему девушка не хотела – не верила она Игнату и все. С него

станется группу зачистки послать или заминировать подходы к дому, или… Миллион

всяческих `или' всегда есть в арсенале любого спеца.

Девушка осела на каменистую россыпь у ограды и покосилась на Бэфросиаста:

– Здесь подождем, ага?

Каменный загон то ли для овец, то ли обозначение границы огорода, рассыпался еще,

наверное, лет цать назад. Груды камня с двух сторон, с одной, остатки былой

роскоши, а где расположились путешественники, сохранился довольно хорошо, даже в

высоту. Время лишь осыпало кое-где кладку да образовало небольшие уступы —

бойницы.

Стратегически приятно. Правда, спина голая – оценила Лесс, разглядывая местность

в бинокль.

– Не веришь ты своим, – тихо заметил Бэф, внимательно поглядывая на девушку.

Та лишь нахмурилась: проницательность графа сейчас была не нужна, даже неприятна.

Хватит ей волнений и забот, ему они ни к чему.

– Не всем, – бросила, разворачиваясь с биноклем к проему в каменной стене.

Вновь внимательно оглядела каждый уступ, каждую травинку вокруг покосившегося

домика. Судя по состоянию окружающей среды – сюда и горные козы лет десять не

заглядывали. Вот только не успокаивает этот факт и все.

Лиса со вздохом села обратно, прислонившись спиной к стене и покосилась на

мужчину: ничего, держится. Бэф полулежал, облокотившись головой о стену, и

смотрел на девушку, не сводя глаз.

– Ты как? – спросила, чтоб занять паузу.

– Хорошо. Не беспокойся за меня.

– Я за себя беспокоюсь.

– Я так и подумал, – улыбнулся мужчина. Лиса поморщилась: мысли он ее читает,

что ли?

– Серьезно. Домой хочу. Замерзла до костного мозга. К чертям горы. Не нравится

мне их климат, суров зело. Да и тебе обморозиться только не хватало. Ты потерпи,

вертушка придет, в больницу доставят, там сестрички, уход, переливание сделают,

залатают. Будешь прыгать, как кузнечик.

– Это вряд ли, если ты Гнездевского ждешь.

Лиса прищурилась, насторожившись:

– С чего взял? И чем тебе пане Гнездевский не по сердцу?

– Тем же, что и тебе. Подлый он человек, Лесс.

– Кто б говорил, – хмыкнула та. – Увел у него жену и ожидал лояльности с его

стороны? Такое бывает? Агнешку я, кстати, видела – красивая, – поморщилась,

представляя, как выглядит сейчас сама – примерно, как стелька в туфельке

чаровницы.

– Ты много красивей, Нэш.

– Да, понятно. Та уже в отставке, я в фаворе. Только не обольщайся, в ЗАГС мы

не пойдем, я со СВОН обручена, – развернулась опять к проему, принялась на

третий раз осматриваться и услышала:

– У нас ничего не было с Нэш и быть не могло.

– Расскажи это капитану. Поверит – твое счастье.

Бэф словно не услышал ее ремарки.

– Нэш хотела покончить с жизнью и прыгнула с моста в реку. Я случайно увидел,

пролетая мимо. Перехватил ее у воды, отнес на берег.

– Пролетал? Дельтопланерист? Странное у вас хобби, граф.

– Я Варн, Лесс, – прозвучало это так, словно являлось бо-ольшим секретом,

строжайшей тайной. Девушка заинтересованно покосилась на мужчину:

– Что за Варн?

– Я не человек, Лесс.

– Н-да? – задумчиво прищурилась Лиса. Осела со вздохом рядом с Бэф и взяла его

за руку, успокаивая. – Ты, главное, не переживай – все будет хорошо. Варн ты

или еще кто, позже разберемся, как только выберемся. У тебя шок от кровопотери,

боли, но организм крепкий, выкарабкаешься.

Мужчина улыбнулся ей и провел пальцами по щеке девушки:

– Холодная… Ты совсем замерзла.

– Ерунда…

– Послушай меня, Лесс – уходи. У тебя есть шанс выбраться одной, со мной – нет.

За меня не беспокойся – я в порядке. Почти здоров. Уйдешь ты, смогу уйти и я.

– Угу, – потрогала его лоб девушка: не горячка ли у милого? Нет, холодный. —

С такими ранами и здоров? Мишени после плановых стрельб тоже почти целы.

– Я серьезно. Ты и сама понимаешь, что лучше не геройствовать. Капитан не тот

человек, что возьмет на себя миссию по моему спасению. Уверен, ты не случайно

оказалась в горах. Он послал. Убить. Да, Лесс, я понял это, как только увидел

тебя… Так что ты хочешь? Вертушку? Ты не хуже меня понимаешь: ее может не быть,

а если будет, то наверняка с отрядом ликвидации, чтоб зачистить следы. Стоило

меня сюда тащить?

– Перестань говорить ерунду, – рассердилась Лесс на то, что он озвучил ее

мысли. – Ты сильный человек, мужчина. Всю дорогу держался мужественно и вот на

финише раскис. Как это понимать? Соберись…

– Ты не понимаешь, с кем имеешь дело…

– Опять о Гнездевском? Понимаю, даже больше, чем ты думаешь. Но сейчас важен не

он, а ты. Тебе нужен врач, срочно. И плевать мне на все остальное…

– Лесс, послушай меня – уходи. Никого не жди, спускайся. Сил у тебя хватит.

Дома доложишь, что задание выполнила, убрала графа Рицу…

– Но он воскрес…

– Я не могу умереть в принципе. Я Варн!

– Слышала. Не знаю, о чем идет речь, но от таких ран, как у тебя, может умереть

и зулус, и Кощей Бессмертный.

– Я не человек, – Бэф сел и уставился в зрачки девушки, внушая.

– Не пытайся. Внушение на меня не действуют. Гипнотизер ты так себе.

– Я умею летать, Лесс. Ты уйдешь, я улечу.

– Как птица? – озорно сверкнув глазами, спросила та. – Что ж раньше не улетел?

– Бросив тебя?

– А почему – нет? Варна с возу, хлопот меньше. Тащить тебя не пришлось бы.

– Извини. Мне стало лучше лишь сегодня утром. Переоценил свои силы.

– Заметила, – скептически усмехнулась девушка.

– Вы называете нас вампирами.

Алиса замерла: серьезный тон мужчины ей категорически не понравился. Как и

честный взгляд карих глаз. Она думала минуту и невесело хмыкнула:

– Не поверишь, но мне по большому счету все равно, кто ты. Главное, что я

смогла помочь хоть одному живому существу. Не хочу я больше убивать, не могу и

не буду. Плевать мне, вампир ты, человек, ангел или сам Сатана. Устала я

забирать жизни. Если разобраться, то и сама давно являюсь вурдалаком, нежитью

почище любой мифической нечисти. Так что не смущайся от того – кто ты, суть дела

не меняется. Либо вместе, либо никак.

Бэф странно посмотрел на нее. В его зрачках словно вспыхнул огонь.

– Шокировала?

Бэф нахмурился:

– Нет. Я пытаюсь понять – кто ты? – прошептал еле слышно. Сердце в груди

дрогнуло в который раз за эти дни. Тук, тук, – пошло тепло по венам, вскрывая

вековую корку льда. – Понимаешь ли, что ты делаешь? На что идешь и ради кого?

– На что? Не выполнила приказ и слава Богу. Впервые на сердце легко…

Последствия? Не из таких передряг выходила, так что не переживай, моя мигрень

тебя не коснется, – Алиса нахмурилась, представляя, что ее ждет впереди и не

почувствовала и грамма сожаления о свершенном, капли страха перед будущим. —

Вампир ты или Варн – частности, не имеющие значения. По мне, так в тебе

человеческого больше, чем в иных людях. Гнездевский вампиром себя не считает, но

на деле упырь почище любого Дракулы. Ты даже нахамить-то толком не можешь, —

Сталеску качнулась к Бэфросиасту, нежно провела по его щеке. – Ты более достоин

жизни, чем любой из нас. И будешь жить, я тебе говорю.

Бэфросиаст зажмурился – как больно и сладко… Он встретил человека, способного

понять иное существо, принять безоговорочно, таким, как есть, пойти ради него на

крупные неприятности. `Рисковать единственной, короткой, как выстрел, жизнью

ради бессмертного. Глупое или благородное сердце способно на такой поступок'? -

спросил себя в который раз.

– Не хочу, чтоб у тебя было плохо из-за меня, – заметил тихо с нескрываемой

тревогой. Притянул Лису к себе, прижал, вглядываясь в уставшее лицо. Девушка

подмигнула ему:

– Нонсенс. Мне было хорошо с тобой. Из-за тебя я вновь почувствовала себя

человеком, а не зверем. И плата за то, мизерная. Успокойся, особых неприятностей

не будет. Выговор, разжалование, максимум. Пусть. Мне все равно не нравились

лейтенантские лычки. Хочешь, подарю их тебе, на память?

Отодвинулась от мужчины, скривилась, поглядывая в свинцовое небо над головой:

– Бред какой… Лычки и человеческая жизнь. Мир сошел с ума, если ценит первое

больше, чем второе.

– Жизнь Варн, – уточнил Бэф. – Иного существа, что с точки зрения некоторых,

покушается на территорию человека.

– А вы покушаетесь?

– Нет. Но мы есть. Это уже угроза, пусть и гипотетическая. Человек желает

царствовать в природе, над ней. Единолично. Закон гармонии не ведом властолюбцам.

– Постой, мумифицированные трупы ваших рук дело?

– Изгоев, – прищурился Бэфросиаст. – Была стычка меж кланами, серьезные

распри. Количество изгоев увеличилось. Они живут по законам дикой природы, на

одних инстинктах. Поэтому и нападали на людей. Но распри закончились, мы

выловили основную массу дикарей. Теперь они не угрожают ни вам, ни нам.

– Почти как борьба с преступностью.

– Так и есть. Как среди вас случаются невменяемые, так и среди нас.

Лесс внимательно посмотрела на мужчину:

– Ты серьезно – вампир?

– Варн. Вампиры – ваш `дружеский' шарж на нас…

– Не помешаю? – раздался насмешливый голос. Лиса дернулась на звук и замерла:

прямо перед ними на останках каменой ограды стоял Гнездевский и щурил довольный

глаз, сжимая в руке пистолет. Слева от него находился Марк, справа Густав. Оба

из группы Гнездевского, его приближенные. Короткие стволы их автоматов смотрели

на гостей, не оставляя сомнений: эвакуация из заданного квадрата пройдет по

боевому варианту. Грузом-200.

– Доболтались… – протянула девушка, медленно поднимаясь с земли. Рука пошла

к пистолету за поясом. Капитан еле заметно качнул головой и чуть повернул ствол

пистолета, направив его на Лису. Ясно: одно движение, и первая пуля – ее.

Девушка замерла. Пару секунд, что они с капитаном смотрели друг на друга,

объяснили происходящее, подтверждая худшие опасения Алисы:

– Значит, вертушки не будет.

– Умница. Как знал, что ты его притащишь, – качнул Игнат пистолетом в сторону

поднимающегося с пожухлой, побитой инеем травы Бэфросиаста. Помолчал, окидывая

придирчивым взглядом две застывшие у каменной ограды фигурки, поморщился: можно,

конечно, обоих в расход. Жаль девчонку терять. Ах, мастерица…Ладно, потерпит

он ее еще немного. На кукане компромата та сильно не дернется.

– Уговорила. За ценный трофей полагается не менее ценный приз. Спускайся вниз.

Прямо на север. Там Чиж с вертушкой. Иди, – кивнул милостиво.

– Одна не пойду, графу нужна помощь, – упрямо заявила Лесс.

Игнат покосился на нее: отупела что ли Лиса в этих горах? Не поняла, что ей шанс

дают?

Да не похоже по взгляду.

– Я сам ему помощь окажу, профессиональную, – бросил предостерегающе. Взгляд

подстегивал: или уходишь сейчас или…

– Уходи, – приказал Рицу девушке, в упор глядя на Гнездевского.

Она и секунды не думала: вытащила пистолет и сложила руки, копируя позу капитана:

давай свое `или', милый. Посмотрим, кто кого.

Игнат оценил силы и понял что она не оставляет ему выбора: чтоб убрать

Бэфросаста, ему сначала придется убрать Лису. Что несмотря на явный перевес сил

и более выгодную позицию – не легко.

`Ладно, мое дело – предложить, твое дело – отказаться', – криво усмехнулся

капитан.

– Уходи, – процедил Бэф, готовый взмыть вверх, как только девушка покинет

опасную зону. Но та лишь улыбнулась:

– Мы уйдем вместе.

– Дура ты, Лиса. Жила б еще да жила, – вздохнул Игнат.

То, что случилось дальше, Бэфросиаст не только не ожидал, не мог и предположить.

Он понимал, что Гнездевский будет стрелять на поражение, но в него, иное

существо, обидчика, вампира! Это было бы понятно, даже оправдано…

Но они стреляли в Лесс.

Девушка пихнула Бэф, подталкивая к стене:

– Укройся!!

Но тот, впервые столкнувшись со столь вопиющей низостью, просто окаменел на

минуту, еще не веря собственным глазам, не принимая происходящего. Рядом

пролетали пули, но он не слышал их шальную песню, он видел лишь равнодушные лица

людей, стреляющих в свою, в такого же, как они – человека, товарища.

Может, они не видят в кого палят? – шагнул навстречу смертельным зарядам Бэф: я

здесь! Стреляйте в меня!

– Куда?!! Уходи!! – крикнула Лесс, прикрывая его слева. Выстрел и Марка

отшвырнуло в сторону. Автомат выпал из перебитой руки. Еще – Порт упал, получив

сквозное ранение в плечо. По виску Гнездевского чиркнуло, предупреждая – не

высовывайся. Тот откинул пистолет, снял с плеча автомат и приказал бойцам:

– Стрелять на поражение! Снимите эту суку!

Секундная передышка, за которую Лесс пыталась вновь выпихнуть Бэф с поля боя за

камни, в безопасность, закончилась. Рицу схватил девушку, приготовившись

взлететь вместе с ней и скрыться от нелюдей. Но Лесс не поняла, что он хочет, и

вывернулась, разозлившись, что тот не только не уходит, так еще и мешает ей. В

этот момент раздались две синхронные автоматные очереди: Порт и Игнат больше не

миндальничали. Марк не внял предупреждению девушки, поднял оружие и с левой руки

выпустил весь рожок в тело обидчицы, посмевшей его ранить,

Лесс прошило насквозь от груди до ног. Она не успела даже понять, что произошло,

как упала на камни. Пожухлая трава, осколки гранита – последнее, что она увидела.

Бэф страшно закричал, увидев, как забилось в конвульсиях тело любимой под градом

пуль, упало, заливая кровью землю.

Его голос контузил бойцов, лишил их сознания, снес кладку, за которой они

прятались, разметал человечков по земле, засыпав камнями безвольные тела. За

спиной Бэф рухнул домик, до которого никто из них так и не дошел.

Глава 21

В кабинет без стука вошел зам Горловского подполковник Щербинин. Замер с

каменным лицом у стола, вперил тяжелый взгляд в лицо полковника.

– Что, Клим Витальевич, проснулась Сталеску? – покосился на него Виктор

Николаевич, оторвавшись от документов.

– Нет.

– Поэтому голос неласков?

Щербинин молча положил перед ним файл с бумагами:

– Плохо дело, Виктор Николаевич.

Горловский настороженно оглядел зама и раскрыл папку. Пяти минут ознакомления с

фактами, что предоставил ему Клим, было достаточно, чтоб понять: поводов для

печали действительно более, чем достаточно.

– Вот стервец! – выдохнул полковник, отодвигая бумаги, и задумчиво погладил

бритый затылок.

– Это лишь верхушка, что мы смогли пока обнаружить. Работа продолжается.

Горловский поморщился и махнул рукой:

– Садись, не маячь передо мной, – забарабанил пальцами по столешнице,

обдумывая прочитанное. – Значит, сомнений нет: Гнездевский устроил под

прикрытием спецотдела контору по ликвидации неугодных кому-то граждан.

Киллерскую сеть организовал, бизнесмен твою!…

– Увы.

– `Увы'! Почему нам стало это известно только сейчас?! Когда он взял первый

заказ, кто заказчик?

– Проверяем. Сеть большая. За сутки всю систему не вскрыть. Много лет работал.

На данный момент известно точно, что кроме Лисы Гнездевский использовал и многих

других из своего взвода. Вслепую. Агенты получали задание от вашего имени,

понятия не имея, что вы не в курсе…

– Как же просмотрели-то мы его, а? Столько лет служил. Деньги на жизнях делал!

Щербинин пожал плечами и принялся изучать перстень на своем пальце.

– Всех допросили?

– Пока двенадцать человек. Еще один факт, Виктор Николаевич, вы знаете, что за

последний год из группы капитана бесследно исчезло пятеро бойцов, не вернулись с

задания. Так вот среди них была агент Далила. Незадолго до своего исчезновения

она разговаривала с агентом Лука, говорила, что скоро станет очень богатой и

подаст в отставку. Намекала, что открыла один секрет и предлагала Луке

присоединиться к ней. Дословно: `капитан использовал всех нас, пора и нам

использовать его'. Имел ли место шантаж с ее стороны, откровенный разговор с

Гнездевским, неизвестно, но с большей долей вероятности можно предположить – был.

Поэтому она и пропала. Не первая, кстати.

Горловский вздохнул:

– Плохо, Клим, хуже некуда. И своих, значит, Гнездевский не жалел. Проверенные

люди и такой косяк. Сегодня же начни проверку и чистку кадров. Малейшее

подозрение в нечистоплотности – вон, списывай под чистую!

– А что с делом Гнездевского делать?

– Раскручивай дальше. Бери всех замешанных…

– Тихо может не получиться.

– Знаю, – поджал губы Виктор Николаевич. – Но постарайся. Шум нам не нужен,

но и оставить это дело нельзя. Еще не хватало, чтоб мы покрывали подонков!

Клим кивнул, отворачиваясь: полковник бесспорно прав, но подобных Гнездевскому

во все времена, в любой системе хватало и хватает. Стоит ли из-за мерзавца свою

голову на плаху возлагать?

– Сеть большая, Виктор Николаевич. В заказчиках могут оказаться не простые люди.

– Копай, – разрешил. – Но не вспугни. Что наберешь, отправишь в мой архив.

Компромат на сильных мира сего всегда пригодится.

– Хорошо. Тогда, что будем делать со Сталеску?

Полковник задумчиво посмотрел перед собой, помолчал минуту, взвешивая все за и

против, и выдал:

– А что делать? Не расстреливать же за то, что комара прихлопнула и нам глаза

открыла? Расследование у нас служебное, она, как агент подлежит лишь нашему суду.

Вот как решим, так и будет.

– Может, шум подняться…

– Да, чхать мне на шум! Правильно Лиса сделала! Убила? Превысила полномочия? Да.

Месяц в дисциплинарном батальоне и пусть домой отправляется. А там посмотрим.

Терять такого агента глупо.

– Вряд ли она пригодится нам, Виктор Николаевич. С нервами у нее плохо и другие

показатели хромают. Не потянет несение службы. Слухи пойдут.

– Что предлагаешь?

– Списать, заменив месяц в дисциплинарных войсках, на два в госпитале. Пусть

психиатры ее обследуют.

– Страхуешься?

– Да.

Полковник вздохнул – жаль девчонку, но Клим прав, и кивнул:

– Подумаю. Что Рицу?

– Сидит, молчит. Претензий не предъявляет. Беспокоит меня его спокойствие,

затишье перед бурей напоминает.

– Ничего. Как поговорю с Лисой, так и с ним решим. Не прост граф.

– Выпускать надо, как бы кирпич из посольства не прилетел.

– Каску одень, – отрезал Горловский. – Все, иди. Документы оставь,

ознакомлюсь с подробностями. Ну, Игнат! Кто б мог подумать.

Алиса открыла глаза и резко села на постели. Хмуро оглядела помещение:

стеклянная стена, герметичные двери, масса аппаратуры у кровати, светлые стены —

ясно, изоляционный бокс.

Да, хоть, регби! – поморщилась. Отвратительно на душе и физическое состояние не

лучше. Словно десятилетие в коме провела. Тело онемевшее, ослабевшее. А в груди

боль. То ли сердце ноет от тоски и обиды на хозяйку, то ли фантомные боли от

пулевых ранений. Не пожалел Гнездевский патронов.

Впрочем, что сейчас? Мир праху упыря. Прошли и забыли.

А вот как с Бэф быть? Встретиться бы, извиниться за незаслуженное оскорбление,

подозрение и обвинение. За что высыпала на его голову? Плохо, что не знаешь, то

ли спасибо ему сказать, что воскресил, то ли попенять – зачем?

Так всегда: сделай добро, получишь зло. А злом заплати, добром окупится.

`Прости, Бэф, поспешила я с выводами', – скрипнули зубы: прав ты, чем дальше от

человека, тем крепче вера в святыни. Не понять этого, как ни старайся. Нонсенс,

а факт.

За стеклом появился пожилой мужчина. Прошел в бокс.

– Проснулись? – спросил с отеческой улыбкой.

Лесс хмуро уставилась на него: профессор?

Тот моргнул: да.

– Как самочувствие?

– У мертвых лучше.

– Ну, к чему такой пессимизм? Показатели у вас отличные. Все органы

функционируют в нормальном режиме. Дисфункций не наблюдается.

`Уже исследовали'? – прищурилась Лесс: `Значит, я здесь, как материал для

изучения? Белая мышь? Ну, да, если не человек, значит и достоин отношения, как к

низшему существу, которое не имеет ни чувств, ни взглядов'.