Текст книги "Весь Пол Андерсон в одном томе. Компиляция (СИ)"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

– Я… я не понимаю. – Я не мог остаться без объяснений.

Леонса повернулась ко мне. Она мягко улыбнулась, как бы извиняясь за слабость и уязвимость ее мужчины; То, что она сказала, для нее было простым замечанием, не имеющим решительно никакого значения:

– Нам потом сказали, что умирающий мозг освобождается от действия наркотика и Уоллис перед смертью вспомнил все, что было на самом деле…

31 октября 1971 года пришлось на воскресенье. Это значит, что завтра дети пойдут в школу. Глядя на детей, я вспомнил о своих детях, когда они были в том же возрасте, я о Кэйт. Я развел огонь в камине, приготовил свою любимую трубку, кружку с горячим сидром, поставил любимую пластинку Кэйт на проигрыватель я сел у огня, погрузившись в воспоминания. Мне было спокойно, и я был счастлив.

Однако этот день чем-то тревожил меня. Он был холодный, ветреный. Солнце сверкало в кристально чистом небе. Деревья стояли алые, бронзовые, желтые, четко вырисовываясь на фоне неба. Я вышел прогуляться.

На пешеходных дорожках Сенлака передо мной катились листья, догоняемые ветром. Они издавали звуки, подобные смеху, когда домохозяйки пытались сгрести их в кучу. За городом раскинулись поля, пустынные, темные, чего-то ждущие. Стаи ворон еще кружились над ними, зловеще каркая. Я сошел с шоссе и направился старой грязной дорогой, по которой автомобили ездили редко. Эта дорога вела меня в лес Моргана.

Я шел по ней, пока не добрался до ручья. Здесь я долго стоял на мосту, глядя, как вода пробирается между камнями. Белка прыгала по своим владениям на дубе, которому было больше ста лет. Я прислушивался к звукам, окружавшим меня, вдыхал воздух, словно пил холодную жидкость, ощущал запахи сырой земли… я ни о чем конкретном не думал, не размышлял, я просто был здесь.

Наконец мои кости и тощая плоть напомнили мне о себе, и я направился домой. Горячив чай и трубка казались мне высшим блаженством. А потом я напишу Биллу и Джуди, что собираюсь этой зимой навестить их в Калифорнии.

Я не замечал автомобиля, стоявшего возле каштана, пока почти не наткнулся на него. И сердце чуть не выпрыгнуло у меня из груди. Может быть… Машина другая, но… Я совсем забыл о больных ногах и пустился бежать.

Джек и Леонса выбежали мне навстречу. Мы обнялись. Все трое сразу.

– Привет, привет, – бормотал я. – Почему вы не предупредили? Я бы приготовился.

– Все о'кей док, – ответил он. – Мы сидим и наслаждаемся.

Я отступил назад и осмотрел Хэйвига. Он похудел, глубокие морщины залегли по обеим сторонам рта и под глазами. Кожа была загорелая, но слишком сухая, в волосах уже появилась седина. Лет сорок с лишним, прикинул я. Значит, для него прошло десять лет с момента нашей последней встречи… Я повернулся к его жене. Высокая, гибкая, с такими же пышными формами… Да, прошедшие годы оставили на ней гораздо меньше следов, чем на Хэйвиге. Конечно, она же моложе него. И все же я заметил сеть мелких морщинок возле глаз и проблески серебра в бронзовой гриве волос.

– Все в порядке? – спросил я и вздрогнул, но не от холода. – Вы победили Ээрию?

– Да, да, – с торжеством ответила Леонса. Хэйвиг просто кивнул. Какая-то застылость ощущалась в нем. Но он все же обнял жену за талию, и я не думаю, что она могла бы оставаться счастливой, если бы чувствовала, что его что-то гнетет.

– Прекрасно! – воскликнул я. – Заходите в дом.

– Выпить чаю? – засмеялась она.

– О Боже, нет. Такой случай требует аквавита Альборга и пива от Карлсберга и Гленливета. Я позвоню Свенсону, закажу хороший обед и… сколько вы сможете пробыть у меня?

– Боюсь, не очень долго, – сказал Хэйвиг. – Самое большее, день или два. У нас впереди еще много дел…

Их рассказ занял несколько часов. Солнечный закат уже окрасил золотом западную часть неба, деревья, крыши соседних домов, когда до меня дошла общая схема событий. Ветер стучался в окна. Хотя в доме было еще тепло, я почувствовал, что пора подложить в камин дров. Я хотел встать, но Леонса сказала, что этим она займется сама. Руки ее еще не забыли искусства обращения с деревом, и на нее приятно было смотреть. Приятно было и то, что, несмотря на все те ужасы, о которых я услышал, взгляд Хэйвига с любовью следил за Леонсой.

– Плохо то, что ты не смог предотвратить основания Ээрии, – сказала.

– Да, этого мы не смогли, – ответил Хэйвиг. – Но я не уверен, что это плохо. Разве мог бы такой человек, как я, принять жесткое решение? Нет, я все время надеялся бы на что-то, что изменит все к лучшему. Разве я стал бы создавать организацию для специальной цели, если бы не… – Он замолчал.

– Ксения, – пробормотала – Да, конечно.

Леонса посмотрела на нас и сказала:

– Даже Ксения не смогла нарушить баланс. Крестоносцы не убили ее, она спаслась и прожила еще девять лет. – Она улыбнулась, – И пять из них с Джеком. Да, она получила больше счастья, чем я думала.

Так как Хэйвиг молчал, я понял, что рана его залечилась. Шрам, конечно, остался, но душа уже не болела. Так всегда бывает, если у человека здоровы тело и дух.

– Хорошо, – сказал я, стараясь уйти от печальной темы. – Вы собрали вместе себе подобных, уничтожили зло, восстановили добро. Значит, теперь я принимаю у себя короля и королеву?

– Что?! – Хэйвиг удивленно вскинул брови. – Мы не король и королева.

– Разве вы не правите там, в будущем?

– Пока. Кто-то должен править. Но с нами сотрудничают мудрейшие, кого мы смогли найти, – и не обязательно путешественники во времени. Мы делаем все, чтобы превратить военное общество в свободную республику.

Леонса шевелила поленья в камине, и они потрескивали, зажигая искры в ее глазах.

– Я не понимаю, – сказал я уже в который раз за сегодня.

Хэйвиг подыскивал слова.

– Док, – сказал он наконец, – когда мы уйдем отсюда, вы никогда больше не увидите нас.

Я сидел спокойно. Солнце уже ушло за горизонт. Наступил вечер.

Леонса подбежала ко мне, обняла поцеловала. Меня окружил свежий аромат ее волос, к которому примешивался запах дыма.

– Нет док! – воскликнула она. – Это вовсе не значит, что вы скоро умрете!

– Я не хочу… – начал я.

– А-а… – В ней заговорило простодушие девушки варварского племени. – Вы хотите сказать, что не желаете знать даты своей смерти. Мы и не собираемся говорить этого, но, черт побери, у вас впереди еще много времени.

– Дело в том, – как всегда точно объяснил Хэйвиг, – что мы, я и Леонса, покидаем Землю. Сомневаюсь, что мы вернемся.

– Что хорошего в путешествиях во времени? – спросил он, когда мы приобрели способность обсуждать дела.

– Но… – промямлил я.

– Контроль исторического развития? Неужели вы верите, что горстка людей способна делать это? Уоллис верил, но вы-то, надеюсь, нет? И не верите, что мы должны делать это.

– Но… история… археология…

– Согласен, знания – вещь важная в нужная. Но судьбу предвидеть нельзя. Это смерть надежд. Однако, получив знания, разве может человек остановиться, оставить их при себе. Неужели он не захочет использовать их?

– Зависит от результата, Джек.

Леонса, сидевшая рядом с ним, шевельнулась, и по стене запрыгали тени от пляшущего огня в камине.

– Для нас, – сказал он, – результат ведет к звездам. Вот чем хороши путешествия во времени.

Он улыбнулся. Но виду он был спокоен, но в голосе его прорывались звенящие нотки.

– Почему, вы думаете, мы решили завершить Фазу Два, как мы ее называем. Полярис-Хауз? Я уже сказал, что мы не собиралась править миром. Нет, Полярис-Хауз предназначен для исследований и разработок. Его работа будет завершена, когда будут готовы первые корабли.

– И они будут! – воскликнула Леонса. – Мы видели!

Страсть овладела Хэйвигом. Пальцы его стиснули стакан, о котором он совсем забыл, и он горячо заговорил:

– Я еще не изучил все технические и научные детали. Именно поэтому нам нужно в будущее. Физики говорят о математическом эквиваленте путешествия в прошлое и о возможности летать со сверхсветовой скоростью. Они надеются разработать теорию, которая поможет создать такой корабль. Может, у них это получится, а может, и нет. Я знаю, что в Полярис-Хаузе это не получится. Но, может, выйдет в далеком будущем или на другой планете, вращающейся вокруг другого солнца. Но это не меняет деда. Корабль может лететь и с небольшой скоростью, если команда состоит из путешественников. Вы понимаете меня? Путешествие может длиться столетиями. Но для нас путешествие в будущее, даже если мы перемещаемся в пространстве, занимает минуты, часы… Наши дети будут иными. Но они будут там! Мы начнем для человечества путь в бесконечность!

Я посмотрел в окно. Созвездия прятались в облачном небе.

– Понимаю, – медленно сказал я. – Грандиозные, планы.

– И необходимые, – добавил Хэйвиг. – А без нас и без вашего главного врага это никогда не могло быть сделано. Маури могли бы собрать необходимые ресурсы для межпланетных путешествий, во они не сделали этого. Их запрещение разрабатывать энергетические установки сначала было жизненно необходимым для спасения Земли, но затем, как это всегда бывает, этот закон стал тормозом на пути прогресса. Несомненно, культура, которая последует за Маури, не будет способна подняться к звездам.

– А мы поднимемся! – экзальтированно воскликнула Леонса.

– Звездные Хозяева – наша раса!

– И спасители жизни на Земле, – добавил Хэйвиг. – Ведь цивилизация, которая сейчас владеет Землей, подходит к концу. И спасение придет только извне. Вселенная неизмеримо больше, чем любое воображение может себе ее представить.

– Насколько я понимаю, звездные пришельцы вдохнут жизнь в Землю, – сказал я неуверенна.

– О да, да! Причем более в идейном смысле, чем в смысле материальных благ. Опыт существ, рожденных в самых разных местах Вселенной, дает человечеству новый импульс. Особенно это коснется философов, мистиков. Я не знаю, К чему приведет единение с внеземными цивилизациями. Может быть, к новому, высшему состоянию души? Но я верю, что конец будет счастливым, и именно для этого мы, путешественники во времени, и рождены.

Леонса легко тронула его за плечо:

– Джек, ты заболтался и ударился в слишком высокие материи. Кончай свои пророчества, милый, и обрати внимание на свой стакан.

– И вы оба намереваетесь быть среди первых исследователей?

– Мы имеем на это право, – сказала она.

– Простите, это не мое дело, но ваши дети не смогут унаследовать ваш дар.

Лицо ее стало серьезным.

– Может, мы найдем Новую Землю, чтобы вырастить их. Все-таки мы еще не так стары. – Она посмотрела на острый профиль мужа. – А может, мы будем скитаться по Вселенной, пока не умрем.

Наступила тишина. Я встал с кресла, чтобы открыть дверь, куда постучали. На пороге стояли три маленькие фигурки – клоун, медведь и астронавт – с бумажными пакетами в руках. Они запели старинную песенку, которую пели до них миллионы ряженых.

Прошел год с тех пор, как Джек Хэйвиг и Леонса из Вахорна распрощались со мной, Я часто думаю о них. Разумеется, обычная суета наполняет мои дни, но и среди нее я всегда нахожу час вспомнить о них. Они могут быть сейчас в любом месте планеты, предающиеся отчаянию или торжествующие. Ведь именно сейчас происходит все то, о чем они рассказывали мне. Но мы никогда не встретимся больше. Конец их жизни безмерно далек от момента моей смерти.

Что ж, такова жизнь человека. И Земли в космосе. Но я так хочу, много чего хочу. Я хочу, чтобы они были счастливы и свободны в это лето, которое для них уже прошлое. Чтобы они заехали ко мне и мы бы вместе купались в озере, гуляли в лесу. Однако они наверняка захотели бы увидеться с Элинор, его матерью, в один из тех моментов, когда он был уверен, что находится в безопасности. Он сказал ей… что? Она никогда не говорила мне.

Я хотел бы, чтобы он ответил на вопрос, который давно мучит меня.

Как появилась раса путешественников во времени?

Мы с ним предположили уже, что знаем, зачем. Но мы не задавались вопросом, кто или что почувствовал необходимость в них и создал эту расу.

Случайная, бессмысленная мутация? Тогда любопытно, что после Хэйвига в будущем Ээрии не родился ни один путешественник. По правде говоря, когда они сделали свое дело и освободили человечество, открыв ему вечность, они стали не нужны. Их знание будущего стало лишним, никому ненужным, даже до некоторой степени вредным. Но кто решил все это? Кто формирует реальность, в которой мы живем? Я недавно читал труд по экспериментальной генетике. Вероятно, можно создать вирус, который будет переносить гены от одного живого существа к другому, причем это будут не обязательно существа одного вида. А природа, может быть, уже умеет это делать, и вполне возможно, что мы несем в себе гены тех живых существ, которых никогда не числили в своих предках. Хорошо, если это правда. Мне нравится чувствовать себя родственником всего живого.

Но не может ли быть создан вирус, который переносит эту странную способность – путешествовать во времени? Может быть, он давно создан в будущем и им засеяны отдельные прошлые эпохи? Засеяны людьми, пришедшими из невообразимо далекого будущего.

Почти каждый вечер я брожу по городу, стою под высокими осенними звездами, смотри вверх и думаю… думаю…

Перевод: Л. Довлатов

Патруль времени
(цикл)

Патруль времени
(рассказ)

ТРЕБУЮТСЯ МУЖЧИНЫ: возраст 21–40, желат. холостые, воен. или тех. образов., хор. физ. данные – для высокооплач. работы, связ. с загран. поездками. Обращаться: «Компания прикладных исследований», 305, Вост., 45, с 9 до 12 и с 14 до 18.

– …Работа, как вы понимаете, довольно необычная, – продолжал мистер Гордон, – к тому же носит весьма конфиденциальный характер. Надеюсь, вы умеете хранить секреты?

– Как правило, да, – ответил Мэнс Эверард. – Конечно, смотря что за секреты.

Гордон улыбнулся, не разжимая губ. Такую странную улыбку Эверард видел впервые. Гордон говорил на правильном английском, был одет в обычный костюм, но что-то выдавало в нем иностранца. И не просто странное сочетание смуглого безбородого лица, узких глаз азиата с тонким, правильной формы носом. Но что?..

– Не думайте, мы не шпионы, – сказал он.

Эверард смущенно улыбнулся.

– Извините. Только не считайте, пожалуйста, что я заразился той же истерией, что и большинство моих соотечественников. И вообще, у меня никогда не было допуска к секретной информации. Просто в вашем объявлении упомянуты заграничные поездки… Обстановка сейчас такова, что… Ну, вы же понимаете, я не хочу потерять свой заграничный паспорт.

Эверард был крупным широкоплечим мужчиной с загрубевшим и обветрившимся лицом и коротко стриженными каштановыми волосами. Его документы лежали на столе: свидетельство об увольнении из армии и справки о работе инженером-механиком в нескольких компаниях. На них Гордон взглянул мельком.

В кабинете не было ничего необычного: письменный стол, два кресла, шкаф с картотекой, дверь, ведущая в соседнюю комнату. Через открытое окно сюда, на шестой этаж, доносился грохот нью-йоркской улицы.

– У вас независимый характер, – сказал наконец Гордон, глядя на Эверарда через письменный стол. – Это хорошо. Многие, приходя сюда, так пресмыкаются, словно они будут рады и пинку под зад. Конечно, с вашими данными вы вряд ли станете хвататься за что попало, даже при нынешних обстоятельствах. Да и это… трудоустройство демобилизованных…

– Меня заинтересовало ваше предложение, – сказал Эверард. – Как вы видите, я работал за границей и хотел бы поездить еще. Но, честно говоря, я пока совсем не представляю, чем вы занимаетесь.

– О, очень многим, – туманно ответил Гордон. – Итак, вы воевали во Франции и в Германии…

От удивления Эверард моргнул: в армейском свидетельстве имелся список его наград, но он готов был поклясться, что Гордон не успел его прочесть.

– Гм… Не могли бы вы покрепче сжать руками выступы на подлокотниках вашего кресла? Благодарю вас. Как вы реагируете на опасность?

– Послушайте!.. – возмутился Эверард.

Гордон покосился на прибор, лежавший перед ним на столе, – небольшую коробочку с двумя шкалами и стрелкой.

– Неважно. Как вы относитесь к интернационализму?

– Слушайте, что…

– К коммунизму? Фашизму? К женщинам? Чем увлекаетесь? Благодарю вас, это все. Вы можете не отвечать.

– Черт побери, что все это значит? – резко спросил Эверард.

– Не беспокойтесь – просто небольшой психологический тест. Ваши взгляды меня интересовали не сами по себе, а как отражение основных ценностных ориентиров.

Гордон откинулся на спинку кресла и соединил кончики пальцев обеих рук.

– Пока все выглядит многообещающе. А теперь – о главном. Как я уже говорил, наша работа носит в высшей степени конфиденциальный характер. Мы… э-э… собираемся преподнести небольшой сюрприз нашим конкурентам, – он усмехнулся. – Если считаете нужным, можете донести о нашей беседе в ФБР. Нас уже проверяли и убедились в нашей полной благонадежности. Вы убедитесь, что мы действительно занимаемся финансовыми операциями и инженерными изысканиями по всему миру, но у нашей работы существует еще один аспект, для которого нам требуются люди вроде вас. Я заплачу вам сто долларов, если вы согласитесь пройти в другую комнату и подвергнуться тестированию. Вся процедура займет около трех часов. Если вы не выдержите испытания – на этом все закончится. Если выдержите, мы заключим с вами контракт, расскажем о предстоящей работе и начнем обучение. Вы согласны?

Эверард засомневался. Пожалуй, его слишком торопят. Что-то не так с этой фирмой. Пустой кабинет, любезный иностранец… Хотя ладно, решено.

– Я подпишу контракт, но лишь после того, как вы расскажете мне, чем занимаетесь.

– Как вам угодно, – Гордон пожал плечами. – Пусть будет так. Все равно о вашем согласии или несогласии имеет смысл говорить только после проведения тестов. Мы используем весьма современные методики.

Это, во всяком случае, оказалось чистой правдой. Эверард немного разбирался в методах и технике современной психологии – энцефалографах, ассоциативных тестах, многопрофильных опросниках, но среди множества гудевших и мигавших вокруг него приборов не было ни одного даже отдаленно знакомого. Вопросы, которые задавал ему ассистент – совершенно лысый человек неопределенного возраста с бледным, лишенным всякого выражения лицом, казались абсолютно бессмысленными. А металлический шлем, который Эверарду предложили надеть, – что он собой представляет? И куда тянутся от него многочисленные провода?

Эверард поглядывал на приборные панели, но буквы на них были совершенно незнакомыми: не английские, не французские, не русские, не греческие, не китайские… Ничего подобного в году 1954-м от Рождества Христова вроде бы не существовало. Возможно, уже тогда у него забрезжила догадка…

С каждым новым тестом в нем крепло ощущение, что только сейчас он узнает себя по-настоящему. Мэнсон Эммерт Эверард, тридцати лет, лейтенант инженерных войск армии США, демобилизован, работал конструктором и эксплуатационником в Америке, Швеции и на Аравийском полуострове; до сих пор холост, хотя все больше завидует своим женатым друзьям; постоянной подруги нет; любит книги; неплохой игрок в покер; интересуется яхтами, лошадьми и ружьями; отпуска посвящает пешим походам и рыбалке. Все это Эверард знал и раньше, но лишь по отдельности, как кусочки мозаики. А сейчас внезапно все слилось воедино, и он ощутил каждую свою черточку как неотъемлемую часть единого целого.

Он вышел из комнаты изможденный, потный. Гордон протянул ему сигарету, а сам стал быстро просматривать кодированные записи с результатами тестов, которые принес ему ассистент. Время от времени он бормотал себе под нос: «Так… кортикальная функция зет-20… здесь недифференцированная оценка… психическая реакция на антитоксин… дефект центральной координации…»

В его голосе слышался странный акцент – такого произношения гласных Эверарду не доводилось слышать ни в одном из диалектов английского языка.

Гордон оторвался от записей лишь через полчаса. Эверард порядком разозлился: это бесцеремонное исследование раздражало его все больше и больше. Но любопытство все же пересилило.

– Ну, наконец-то! – Гордон широко улыбнулся, сверкнув неправдоподобно белыми зубами. – Да будет вам известно, мне пришлось отвергнуть уже двадцать четыре кандидатуры. Но вы нам подходите. Вы определенно подходите…

– Для чего? – Эверард наклонился вперед, его сердце учащенно забилось.

– Для Патруля. Вас ждет работа, похожая на работу полицейского.

– Вот как? Где же?

– Везде. И всегда. Приготовьтесь: сейчас вам придется испытать небольшое потрясение. Видите ли, наша компания, занимаясь вполне законной деятельностью, является лишь прикрытием и источником доходов. Основная же работа заключается в том, что мы патрулируем время.