Текст книги "Весь Пол Андерсон в одном томе. Компиляция (СИ)"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

А рейдеры ограничились разрушением главного центра управления Фолькмута. Правительству нанесен сильный удар, но оно сохранило боеспособность. Гражданская война на Горзуне продолжается.

– И что из этого следует? Ответ она знала сама.

– То, что когда об этом узнают, как неизбежно случится, среди основных сил Империи начнется страшный спор. Одни предложат собрать силы и вести пристальное наблюдение там, на противоположном конце от сектора Магнуссона, пока не разразился взрыв у нас в тылу. Другие будут заявлять, что там нет никакой опасности – то ли потому, что Совет Освобождения еще не победил, то ли потому, что этот Совет представляет собой прогресс, а прошлые инциденты показывают, как мы были не правы, провоцируя мерсейцев. Распыление сил и путаница, которые при этом настанут, могли бы показаться невероятными, если бы не было так много прецедентов, – Флэндри пожал плечами. – О, мерсейцы нас изучили. Они нас понимают куда лучше, чем мы их. И… за Магнуссоном тянется слава победителя мерсейцев в битве, но он же обещал, что, когда станет императором, договорится с ними о вечном мире.

– И как ты это трактуешь? – прошептала она.

– Ты имеешь в виду внутренний смысл? – смех его перешел в стон. – Я не пытаюсь. Слишком хорошо знаю последствия. Я только вижу, что самые полезные элементы психологической войны оказались на стороне Магнуссона. Совпадение? Или попытки форсировать желанный мир? Я могу лишь лелеять подозрения. Отсюда, с Терры, как я могу узнать что-нибудь наверняка? Каким образом?

Он снова рассмеялся, на этот раз от души, и притянул ее к себе:

– Так что не думай ни о чем, милая! Давай лучше радоваться тому, что мы вместе. Пока можем.

Населенный в основном цинтианами Лулах казался меньше, чем был на самом деле. Дома прятались под деревьями, крыши зачастую были полными зелени террасами, а по стенам вились цветущие лианы. Много домов стояло на ветвях – где листва скрывала их в игре света и тени. Улицы были покрыты дерном, узкие, извилистые, экипажей по ним ездило мало, и те небольшие. Где только возможно, жители предпочитали передвигаться по деревьям, а не по земле.

Вдоль берега стояло несколько зданий побольше, среди них кое-как сколоченная бревенчатая гостиница. Диана с Аксором остановились в ней и решили исследовать местность. Во Лиа заняла номер там же и поставила своего зверя в конюшню – местные жители использовали животных под седлом и в упряжке, хотя к северу фермы были механизированы.

К рассвету, когда туман с реки приглушил ночной свет Дедала, Во Лиа вышла из гостиницы, объяснив на ходу сонному поваренку, что должна проведать зверя. Поваренок не обратил особого внимания на какой-то сверток тряпья в руках Во Лиа – наверное, клетку почистить.

В конюшне было тепло, полутемно, в воздухе ощущался сладковатый запах лошадей и терпкий – чангтасов. Во Лиа пробралась к клетке и открыла защелку. Таргови выскочил наружу.

– Хар-руу! – зарычал он. – Долго же ты возилась.

– Должна я была подождать, пока ты сможешь выскочить незаметно, нет? – ответила она. – Антрепренерам этот солнечный круг сильно жизнь портит.

Таргови потянулся и широко зевнул:

– До чего же хорошо! Молись своим маленьким богам, чтобы никогда не дали они тебе попасть в клетку.

По его расчетам с момента отхода «Водного цветка» из Пас де ла Фронтера прошло две терранские недели. Вряд ли выдержал бы он заточение, если бы Во Лиа не выводила его на цепи на каждой остановке – танцевать и делать фокусы под ее аккомпанемент на флейте.

– Что-нибудь новое слышала? – спросил он.

– Пришло свежее слово с фронта войны, его принесла курьерская шлюпка на Аурейю. Все просто кипят. Адмирал Магнуссон предложил императору Герхарту переговоры. Хватило же у него духу?

– Ну, немедленного мира ему бояться не надо. Просто звучит хорошо и подготавливает почву для следующего его нападения. Даже если Империя всерьез готова на переговоры, для нее уже слишком поздно – разве что Магнуссон может позволить Герхарту с советниками уйти в отставку, поселиться в далеких дворцах и пировать до смерти, – Таргови развернул сверток и осмотрел его содержимое. – О мерсейцах что-нибудь слышно?

– А как же. Кто же на Дедале откажется посплетничать о ближайших соседях? Только все как-то туманно, лишь представитель Флота настоятельно заявил, что нам с их стороны бояться нечего. Потом несколько ученых академиков указали, что, поскольку мерсейцы хотят долгосрочного мира не меньше чем трезвомыслящие терране, они предпочтут видеть на троне Магнуссона, пусть он им не раз в прошлом наносил поражения. И потому они воздержатся от действий, могущих создать впечатление, будто мерсейцы пытаются воспользоваться созданной им для них возможностью.

– А что же еще говорить ученым академикам? – Таргови открыл кошелек и пересчитал деньги. – Что-то мне помнится, их тут было больше.

– У меня были расходы, – вежливо возразила Во Лиа.

– Что ж, ты не слишком была к себе щедра, как я вижу. Эти средства все равно должны были к этому времени истощиться – как и, боюсь, средства моих спутников.

Гораздо важнее, что его боевой нож был на месте. Таргови поднялся:

– Мне лучше отбыть. Не подведи в той роли, что тебе осталось сыграть – неудача может быть роковой. А если справишься – бакшиш может быть колоссальный.

– Знаю. А если ты провалишь свою роль, я поставлю свечку твоему призраку. Ван дзин рао.

Таргови скользнул в дверь и исчез в тумане. Во Лиа подождала, а потом влетела в гостиницу и завопила, призывая хозяйку. Ее зверь, бесценный дрессированный зверь – где он? Ее единственный кормилец! Она все вокруг обегала – нигде никаких следов! Конюхи ночью проспали, и он убежал? Украли? Она требовала, чтобы ей тут же, немедленно помогли организовать поиски! Все работники гостиницы, патрули, жители-добровольцы! Если не найдется это несравненное, незаменимое животное, она потребует компенсации. Она потребует справедливости, она в суд подаст, она этого так не оставит, пока не получит, что ей положено!

У берега за причалами, надежно скрытый кустами Таргови с облегчением снял гриву с головы. Она не только спуталась и вызывала зуд, но еще и мешала работе оксигилла, создавая хронический недостаток кислорода. Быстрое протирание химикатом из бутылки, что дала ему Во Лиа, и последующее купание в реке сняли с меха черную краску. Таргови насухо вытерся и надел одежду, что принесла ему сообщница. Кроме бриджей с ремнем, там была еще свободная длинная рубаха с капюшоном, которую Во Лиа купила в Аурейе по его указаниям. Поскольку пока что дальнейшие попытки маскарада не планировались, полный костюм может оказаться впоследствии полезным.

Солнце снова стало диском, поднявшись невысоко над горизонтом. Хотя кишки Таргови терзал голод, он решил найти сначала пристанище, а потом еду. Таргови отправился обратно в город сквозь синий полумрак, сохранявшийся под деревьями. Прохожие на него поглядывали, но тревогу никто не поднимал.

На это он и рассчитывал – собственно говоря, поставил свою жизнь. Шумные объявления о его розыске вряд ли были ограничены окрестностями Аурейи. Но никто бы и не вообразил, что он так далеко заберется необнаруженным через обжитые места: вот попробовал бы он пройти лесными чащами – это было бы действительно опасно. Разосланные по планете бюллетени просто добавили неразберихи в и без того неспокойную обстановку.

Здесь, в Лулахе, он представлялся все тем же простым торговцем с Имхотепа, каким его здесь знали. Он вполне мог приехать на одном из кораблей, приходивших и уходивших круглые сутки. Цинтиане по натуре любознательны, даже, может быть, больше чем люди, но здесь в этой общине у каждого был свой маленький бизнес, а потому никто в чужую частную жизнь не лез.

Таргови знал, что он включен в список разыскиваемых, висящий на каждой станции патруля. Такая информация распространялась автоматически. Каждый, кто обращался в банк данных местного штаба, получал полное описание его и его преступных деяний, а также информацию о вознаграждении. Сидя в клетке, Таргови много думал о том, как это обойти.

Здание патрульной станции представляло собой куб в охряной роще цветущих плодовых деревьев. (Позор, что ни одному колонисту от них не было пользы – только красота. Мякоть плодов не была ядовитой, зато практически безвкусной, а в желудке ложилась бесполезной массой.) Поскольку на Дедале находилась большая база Флота, то Флоту и подчинялись почти все полицейские станции, кроме таких мест, как Захария, пользовавшихся автономией. Мало где поддержание законности требовало больших усилий. И потому персонал почти всегда состоял из местных жителей, служивших ранее в других местах, а теперь подошедших к возрасту отставки. При необходимости они могли быстро вызвать помощь извне.

Войдя внутрь, Таргови обнаружил цинтианку, щеголявшую кометой лейтенанта на воротнике (который и составлял большую часть ее наряда), занятую болтовней с двумя местными унтер-офицерами.

– Привет! – удивленно сказала она. – Что тебя сюда привело?

– Нечто такое, что требует конфиденциального разговора, Риху Ан.

Она засмеялась мурлыкающим смехом:

– Контрабанду привез на продажу, старый негодяй? А то на рынке все стало так дорого – не по моему тощему карману.

– Нечто более интересное.

Она провела его в приемную, закрыла дверь и свернулась в ожидании.

– Я доверю тебе тайну, которую ты должна сохранить, – сказал он. – Я только с виду бродяга-торговец. На самом деле я давно уже секретный агент разведки.

Ее хвост распушился.

– Как ты говоришь?

Он предостерегающе поднял руку:

– Да нет, я же не Флэндри. Я один из тех, кто бродит вокруг, докладывает, что узнает, а иногда помогает во всяких мелких операциях. Ты про нас знаешь. Ты только не знала, что я один из таких. Теперь мне приходится тебе открыться.

Риху Ан была неискушенной, но достаточно сообразительной.

– Доказательства?

– А как же, – он показал на компьютерный терминал. – Нг-нг-рр, чтобы не было ловкости рук, сделаешь сама?

Она прыгнула к компьютеру.

– Вызови Центральную Базу Данных. Теперь запроси ограниченный доступ – я отвернусь, пока ты будешь вводить свои данные и подтверждать, что имеешь право знать… Готово. Так, теперь – вот это, – он произнес строку букв и цифр.

Внутри его росла готовность к бою. Но он не напрягся – это было бы опасное ограничение собственных возможностей. Наоборот, он расслабил мышцы, как можно сильнее напрягая все чувства, пока не уловил малейшие завихрения воздуха и пыли, самые слабые звуки городского утреннего шума. Это был критический момент.

Могли измениться все коды агентов. Он лишь надеялся, что никто не взял на себя мороку выполнять этот неуклюжий и трудоемкий процесс вне расписания в разгар кризиса.

Объявление о розыске сбежавшего из-под ареста преступника характеризовало его просто как Таргови, купца. Никто никогда не вскрывает прикрытия без необходимости. В этом случае народ стал бы думать: а кто еще из незаметных личностей может быть агентом? Таргови полагал, что ордер на его арест был введен в базы данных патруля, но не его тайной службы. Это было бы лишь ненужным напоминанием о том, как разделен внутри себя Флот, а поймать его вряд ли помогло бы.

Куда разумнее было бы продолжать, как есть, и вносить перекрестные исправления. Но Таргови считал, что такая мудрость в наши дни – товар редкий. Восстание Магнуссона неизбежно внесло общую и нескончаемую путаницу. И более того, наверняка напугало многих в вооруженных силах. На Дедале они не решались протестовать, но приказы будут выполнять спустя рукава, особенно если эти приказы менее конкретны, чем были бы при нормальных обстоятельствах.

Если он в своих предположениях ошибся, то он сгорел. Если удастся, он не причинит особого вреда Риху Ан и ее подчиненным, которых знал и с которыми был в хороших отношениях. Поблизости у него были друзья, которые дадут ему приют, пока он состряпает новый план.

Наконец она повернула к нему расширенные глаза и выдохнула:

– Ты, грязный торговец и пьяный скандалист, ты тоже среди защитников? Ладно, что ты требуешь?

По телу прошла волна освобождения от тревоги.

– Я мало что могу сказать на это, разве что всегда держал свою шкуру не менее чистой и ухоженной, чем твоя. Плохие сейчас дни.

– Правда, – уныло согласилась она.

– Мы, ты и я, и все нашей породы, мы не можем встать на сторону ни одного из императоров-соперников, верно? Чему мы служим – это самой Империи. Чему мы подчиняемся – это приказам нашего начальства.

– Верно, – снова сказала она.

Ясно, ей все это не нравилось. Зная ее так, как он, Таргови на это и рассчитывал. Она не восстанет против восстания – это было бы бесполезным самоубийством, – но и ревностно служить ему не будет. Оказался бы сейчас на службе ее начальник, лейтенант-коммандер Мигель Гомес, Таргови подождал бы, пока он уйдет. Гомес был вполне достойным офицером, но слишком далеко заходил в обожании сэра Олафа Магнуссона. К счастью, коменданты обычно не несут ночные дежурства.

– Так вот, – сказал Таргови, – моя просьба касается возможных шпионов и подрывных элементов. Неважно, на кого они работают – на его величество Герхарта, или на мерсейцев, или еще на кого. Я подозреваю некую Во Лиа, только что прибывшую на корабле Шан Ю «Водный цветок» из Пас де ла Фронтера. Жуликоватая личность. Следя за ней, я стал подозревать, что этим дело не ограничивается. И раньше, чем ей представится возможность выполнить ту задачу, которая ее сюда привела – что бы это ни было, если это не просто добыча нескольких левых кредитов, – мне нужно посмотреть, что за ней есть – все, что записано.

Риху Ан махнула на терминал:

– Угощайся.

– М-м-м, тут не просто надо выбирать данные. Ты понимаешь, какое было сложное и неустойчивое положение в момент заявления сэра Олафа – а примерно тогда она и высадилась на Дедале. Можно воспользоваться вашим служебным компьютером?

Он снова приготовился к неприятностям. Просьба была против правил. Риху Ан вполне могла настоять на обращении к Гомесу, а тот мог бы начать задавать трудные вопросы. Но надежда Таргови на хаос снова оправдалась. Она легко согласилась, провела его во внутренний кабинет и оставила одного.

«Хо-хо», – подумал он в терранской манере, усаживаясь за клавиатуру.

Жизнь убедила его в том, что у каждой силы есть своя внутренняя слабость. Здесь был еще один тому пример. Если важные данные доступны любому, кто знает код доступа, то они доступны с любого терминала. Выход из этого затруднения был найден в том, чтобы сделать их доступными лишь с определенных устройств, которые можно было физически охранять – дополнительный уровень защиты. И вот он сквозь него проник. Теперь он может не только черпать сведения из базы данных, но и делать в ней записи.

В его тайное обучение входила, разумеется, и компьютерная техника. Изучение ее он продолжил самостоятельно. А многолетнее пилотирование слабо автоматизированного межпланетного корабля давало ему широкие возможности тренировки и импровизаций.

Его мощные короткие пальцы затанцевали по клавишам. Нужна была осторожность. Попытка сделать слишком много могла поднять тревогу, а он не знал точно, что было бы «слишком много». И потому введенная им информация была строго местного значения и лишь слегка фальсифицированной. Она сообщала, что он, Таргови, был задержан в момент прибытия в Аурейю с Имхотепа. Это было вполне понятно в связи с неразберихой и с тем, что о лояльности граждан приходилось в основном строить догадки. Расследование очистило от подозрений его и его спутников. Они были признаны безвредными, пусть и эксцентричными.

Как секретный агент он сообщил, что согласно произведенной им проверке Во Лиа не замешана ни в каком политически значимом неблаговидном деле – на случай, если кто-то, может быть, сама Риху Ан, решит проверить. Факт, что этим агентом является он сам, остался секретной информацией.

Ничто из его стряпни не пошло в Центральную Базу Данных в Аурейе. Тамошние программы легко могли бы обнаружить вмешательство. Таргови удовлетворился тем, что модифицировал записи в Лулахе и добавил команду: «Коррективы: Внести». Откуда бы у дальнего поста могла быть слишком мощная система защиты?

Конечно, тот, кто решил бы справиться в самой Аурейе, получил бы иные сведения. Если бы после этого сравнили, что говорят два разных терминала, чья-то шкура сильно запахла бы паленым.

Но этого Таргови не ожидал. В Аурейе, если официальные инстанции о нем еще иногда вспоминают, его считают мертвым. В Лулахе он никаких сомнений не породил. Гражданский чиновник, решивший его проверить, без сомнения обратится в общедоступные записи собственного города. Там будет сказано, что он простой торговец с Имхотепа. Если этот чиновник имеет доступ к записям патрульной службы. – против чего страховался Таргови, поскольку это вполне вероятно – они тоже ничего особо отличного не покажут… в Лулахе. И очень маловероятно, что это лицо вызовет вместо этого – или в дополнение к этому – Аурейю. Зачем? Шум насчет тигранина вне закона давно стих и хорошо забыт. И практически невозможно, чтобы запрашивающий мог прорваться через упрямое сопротивление, с которым давала доступ к своим файлам разведка.

Конечно, существовала вероятность, что такой чиновник окажется ультраперестраховщиком. Маленькая вероятность, но была. Если она реализуется, то остаток жизни Таргови будет коротким и неприятным. Это его не волновало. Риск придавал его жизни дополнительную пряность.

На выходе он нагнулся и шепнул в ухо Риху Ан:

– Ошибся я. Нам до Во Лиа дела нет. Она собирается чуть облегчить карманы местных жителей, но не так, чтобы они потом тебе жаловались. Мне придется последить кое за кем другим. А ты помни – я всего лишь торговец, которого каждый знает. Неплохо было бы, если бы ты объяснила своим, что я приходил с деловым предложением, которое ты должным образом отвергла.

– Так и будет, – ответила она столь же тихо.

Пока он сидел во внутреннем кабинете, она оставалась одна в приемной, будто продолжая с ним разговор. В секретной работе чем меньше даешь людям видеть, тем лучше.

– Пребудь в мире и изобилии, – попрощался Таргови. Ему нужно было заглянуть еще в одно место, но сначала он хотел позавтракать.

Со своего острова захарийцы экспортировали разнообразные пищевые продукты и высококачественные товары на весь Дедал. Держа деловые связи в своих руках, они имели торговые представительства во всех основных общинах. Здешнее занимало целое здание недалеко от берега. Оно надменно выделялось искусственным материалом, закругленными контурами и металлическими переливами цвета. Таргови пришлось встать перед сканером и попросить впустить, чтобы дверь открылась.

Вышедшая к нему женщина была на его взгляд красива, а на человеческий взгляд – соблазнительна. Среднего роста, с полными бедрами, но изящная, с несколько маленькой грудью, она двигалась так же грациозно, как он сам. Короткое белое платье обнажало сверкающе-оливковую безупречную кожу. С округлой головы стекали на плечи светло-каштановые пышные волосы. Высокие скулы, прямой нос, твердый подбородок, тонко вырезанные губы и брови дугой над золотисто-карими глазами, величина которых не скрадывалась складкой век, делали ее красавицей.

– Приветствую тебя, Минерва Захари! – произнес Таргови. Она улыбнулась:

– Минерва отслужила свой срок и отправилась домой, – голос был певучим контральто. – Меня зовут Пеле. Кто вы, что знаете ее?

– Прошу вашего прощения, донна.

– Поскольку даже представители нашей расы часто не могут нас различить, я вряд ли могу быть к вам в претензии.

Захарийцы всегда вежливы настолько, насколько требует случай – по их мнению.

Приглядевшись, Таргови заметил различие. Тонкие черты лица показывали, что Пеле заметно старше Минервы. Люди их породы старели медленно, но бессмертными не были. Она говорила с легким акцентом, заставляющим предположить, что у нее в доме в детстве англик не был основным языком – у островитян в повседневном быту использовались несколько других языков. И ходила она не в точности так, как ее предшественница.

– Ваше имя, прошу вас? – скорее потребовала она, нежели спросила.

– Таргови – с Имхотепа, что очевидно. Я – торговец, который уже много лет мотается между своей планетой и этой. На Дедале я часто ездил вдоль Разбойничьей реки. Меня тут отлично знают.

Пеле посмотрела на Таргови оценивающим взглядом. Он явно пришел не заказывать ее дорогие товары.

– Мне не нужны безделушки.

– Мы могли бы поговорить наедине? Я уверен, что миледи это будет интересно.

– Ладно, – она пожала плечами и провела его внутрь. Передняя часть дома была офисом, задняя, отделенная от нее, – резиденцией. Те гости, которых факторы считали нужным занимать, говорили, что комнаты в ней – те, которые гости видели, – были слишком уж убраны и украшены, хотя все было самое лучшее, и все красиво – в своем роде. В комнате, куда провели Таргови, мебель была обычной, хотя и регулируемой для удобства. Коммерческое оборудование не бросалось в глаза, но было первоклассным – давало возможность одному оператору управлять всем. Немногочисленные картины были заменены – Пеле предпочитала ландшафты чужих планет более обычным сценам, которые выбирала Минерва. Музыкальный фон стал теперь сложным, атональным, почти недоступным восприятию тигранина. Не менялись ли вкусы захарийцев с возрастом?

– Прошу сесть, – предложила Пеле. Они сели на повернутые друг к другу кресла на синем ковре с богатой текстурой. – Каково ваше поручение?

Он мало знал эту породу. Знакомство с Минервой было поверхностным, инициировано ею, когда он ее заинтересовал, и не длилось долго. Других захарийцев он видал только случайно, в основном в Аурейе. Они никогда не покидали свой остров помногу сразу, если только не летели космическим рейсом не из своего космопорта. Они были обществом отшельников. Это не было результатом секретности, не требовалось правительством или что-то в этом духе. Они просто мало общались с внешним миром и не принимали никого, кроме нескольких специально допущенных гостей. Ни одного журналиста среди таковых не бывало. Возвращавшиеся свободно рассказывали о виденных там уникальных вещах, двое или трое написали книги об этом острове. Но ничего больше. Как будто каждое захарийское лицо было улыбающейся маской.

И все же Таргови мог заметить, что Пеле ждет, когда он перейдет к делу.

– Я пришел к вам, донна, более от лица своих двух друзей, чем от своего собственного, – начал он. – Не будет оскорблением для вас сказать, что у меня в этом деле нет личного интереса. Мое положение ненадежно. Я приземлился в Аурейе как раз тогда, когда сэр Олаф Магнуссон провозгласил свою… гм… декларацию. Гражданское космическое сообщение было запрещено без специального разрешения, которое пока что мне не светило. Привезя с собой пассажиров – тех двоих, о которых я говорил, – вместо товаров, я не имею ничего, чем торговать для удовлетворения жизненных потребностей, и в кошельке у меня осталось немного. Женщина нахмурилась:

– У нас не благотворительная организация, и работы у нас тоже нет.

Таргови изобразил человеческую улыбку, не разжимая губ, поскольку клыки хищника могли создать неверное впечатление.

– Я не прошу об одолжениях, донна, – сказал он любезно. – Я и так у вас в долгу, – он коснулся оксигилла, поднимающегося над его плечами. – Ведь этот предмет, позволяющий мне дышать, сделан на Захарии?

Лесть пропала зря.

– Вы за него заплатили, или кто-то заплатил вместо вас. Я слыхала, что вашему виду свойственна физическая сила. Постарайтесь устроиться грузчиком, матросом, поденным рабочим или кем-то вроде этого. В большинстве лесных общин не хватает механизации.

– Нет, дослушайте меня, прошу вас. Мои пассажиры с Имхотепа необычны. Я думаю, они могут предложить нечто, что ваш народ сочтет ценным. По крайней мере воданит может предложить.

Это привлекло ее внимание.

– Тот воданит, что вчера прибыл? Я видела, как он здесь шествовал, и хотела пригласить его для разговора. Может быть, и на обед, – тут Пеле добавила толику юмора, – хотя подавать пришлось бы много.

– Могу представить его вам, миледи. Позвольте рассказать его историю?

Он описал ей поиски Аксора – лаконично, поскольку хотел разжечь ее любопытство к подробностям.

– В Лагере Ольги он нашел проводника – девушку-бродягу по имени Диана Кроуфезер…

Пеле подняла руку:

– Постойте. Это та темноволосая оборванка, что шла рядом с ним?

– А кто же еще? – Таргови увидел, как она задумалась и в то же время слегка заинтересовалась. И продолжал: – Мы с Дианой старые знакомые. Я хотел оказать ей услугу и обеспечил проезд на Дедал, где, как я думал, будет вероятнее найти реликты того рода, что они искали на Имхотепе. Если даже ничего другого они не найдут, может быть, они получат материалы уже открытые, но не опубликованные. К тому же Диане должна понравиться эта планета, более ей близкая и совершенно новая. И я был уверен, что Аксор мне заплатит.

Быстро выдав эту ложь, Таргови говорил дальше:

– К сожалению, как я уже говорил, разразилась война, и мы застряли на Дедале. Нас даже арестовали и допросили.

Когда нас освободили, Аксор с Дианой стали собирать сведения о реликтах Древних. Найденная информация подсказала им решение отправиться вниз по реке. Я остался в столице, стараясь найти способ вернуться на Имхотеп, но не нашел ничего. Тогда я сам поехал в Лулах. Корабль оказался экспрессом, и я прибыл очень быстро.

Учитывая, сколько таких кораблей курсировало по реке и насколько быстро они оборачивались, Таргови не думал, что кто-нибудь станет проверять его рассказ.

– Занимательная история, – сказала Пеле, – но какое она имеет ко мне отношение?

– Существенное, миледи, по моему мнению, – ответил он. – Могу я задать вам вопрос? Есть ли на Захарии таинственные развалины?

Она пристально на него посмотрела:

– Нет.

– В самом деле нет?

– Мы живем на этом острове уже столетия и переделали каждый его квадратный сантиметр. Мы бы знали.

Таргови вздохнул:

– Тогда соображения моих друзей оказываются ложными. Ох как мне не хочется им этого говорить! Они так надеялись.

– Распространение таких необоснованных слухов о нас всегда неизбежно. Зачем мне вам лгать? – Пеле взялась за подбородок. – Я сама слыхала о массивных и непонятных стенах и о чем-то подобном – но далеко, в джунглях и на ледниках материка. Быть может, это всего лишь сказки путешественников. Вашим спутникам стоит продолжить поиски.

– Это может оказаться не так легко, донна, – у них кошельки тоже показывают дно. Вы лично ничего определенного не знаете о реликтах Древних, кроме существования их на других планетах. Однако за сотни лет жизни захарийцев на Дедале их исследователи и работники факторий должны были узнать всю планету, а также дальние миры. Должны существовать обширные записи, а может быть, и конкретные люди, от которых мы можем узнать, что правда, а что нет. Это сэкономит нам – Аксору то есть – много усилий, которые иначе могут оказаться бесплодными.

– Значит, вы хотите, чтобы я для вас посмотрела в нашей базе данных? – женщина задумалась и сердечно согласилась: – Это я могу. Вы возбудили мое любопытство.

– Нг-нг, миледи более чем любезна, – сказал Таргови, – но это, честно говоря, не совсем то, что было у меня на уме. Не могли бы мы лично отправиться на Захарию и продолжить наши исследования? Вы знаете, что печатное слово и изображение, как бы ни были ценны, – это еще не все. Они не заменяют общения, взаимодействия умов.

Пеле выпрямилась, взор ее стал резче:

– Вы ищете бесплатного стола и крова? Таргови хмыкнул:

– Откровенно говоря, это мой главный мотив. Дайте мне несколько стандартных дней вздохнуть свободно, ну неделю-другую, и я найду способ прожить на Дедале. Даже, быть может, заключу с вами торговые соглашения или любой ценой получу вашу помощь в попытках убедить Флот отпустить меня домой. У вас есть влияние.

– Я говорила вам, что мы не подаем милостыню.

– И я не нищий, донна. Мои скромные товары вас могут и не интересовать, но сейчас у меня в торговом активе сам Аксор. Кажется, он первый воданит на Дедале. И уж во всяком случае – на памяти нынешнего поколения. Он может рассказать вашим ученым не только о своем мире и народе – причем такие факты, которые не попадают в сводки, – но он еще и странствовал по всей Империи. Он не только выдающийся авторитет в исследовании загадочных Древних, у него большой опыт знакомства с многочисленными и современными обществами. Давайте признаем, что этот наш сектор – провинциальный, почти не затрагиваемый течениями цивилизации. Аксор для вас – глоток свежего воздуха. И могу вас заверить, что он весьма приятен как личность.

Таргови несколько секунд помолчал, чтобы важная мысль упала в подготовленную почву.

– И еще одно. Общая ситуация в Галактике так неустойчива… Случиться может все – от смертельной опасности до лучезарной возможности. Аксор – не политолог, не искатель богатства или могущества. Но он много путешествовал и глубоко задумывался над тем, что видел – со своей, не человеческой, не цинтианской, не мерсейской точки зрения. Кто может знать, сколько будет полезного для выбора между действием или воздержанием в том, что он расскажет? Решитесь ли вы отказаться от сведений, которые он может вам дать?

Наступившее молчание затянулось. Наконец Пеле спросила:

– А что хочет от нас девушка?

– Да просто прелести новизны. Все, что вы захотите ей показать. Она молода и любит приключения… Мы, видите ли, путешествуем вместе.

Пеле смотрела куда-то за него.

– А она и в самом деле хороша, – пробормотала она.

Репутацию мужчин-захарийцев Таргови знал. Практически никогда они не женились вне своей общины – это влекло за собой изгнание. Однако они раздавали свои великолепные гены низшим людским породам при любой возможности и старались почаще такие возможности для себя создавать. Пеле могла задуматься – а не доставить ли развлечение своим собратьям.

До некоторой степени Таргови и это включил в свои расчеты. Он не считал при этом, что предает Диану. Она была способна сама принимать решения и заставлять других с ними считаться. Если нет – ей все равно должно понравиться, и вряд ли шрамы останутся на всю жизнь.

Захарийские женщины вели себя по-другому, это он тоже помнил. Они принимали иногда любовников-чужаков, и те до конца жизни тосковали по такому счастью. Но от этих мужчин они никогда не беременели. В крайнем случае, если кандидат признавался достойным, они отдавали яйцеклетку для оплодотворения инвитро. Собственное чрево было лишь для детей своей породы.

Пеле очнулась от задумчивости.