Текст книги "Весь Пол Андерсон в одном томе. Компиляция (СИ)"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

– Само собой, – кивнул Т’хеонакс. – Все это настолько очевидно, что мне даже жаль тратить время на выслушивание подобных банальностей. Так, значит, твоя идея, насколько я ее понял, состоит в том, что для отражения любого нападения ланнахов вполне достаточно небольшой охраны.

– И не только для отражения. При благоприятных обстоятельствах враг увязнет в такой операции надолго, а тем временем подтянутся основные наши силы. Однако, сэр, как я уже говорил, у ланнахских командиров достаточно мозгов, чтобы не лезть на верную смерть.

– Тебе, капитан, очень многое кажется само собой разумеющимся, – покачал головой Т’хеонакс. – Ты уверен не только в том, что я соглашусь на операцию в горах, но и в том, что я позволю тебе ее возглавить.

– Извините, сэр. – Дельп опустил голову и бессильно свесил крылья.

– А вот я думаю… да, я думаю, что лучше тебе остаться здесь, под Манненахом, при своей флотилии.

– Как будет угодно адмиралу. Но вы подумаете о моем плане?

– Аэк’ха бы тебя драл! – рявкнул Т’хеонакс. – Ты, Дельп, не вызываешь у меня особой любви и сам прекрасно это знаешь. Но с другой стороны, план твой хорош, и лучше тебя никто с ним не справится. Так что принимай руководство этой операцией.

Дельп стоял как громом пораженный.

– Убирайся отсюда, – сказал Т’хеонакс. – Рабочее совещание проведем позднее.

– Я благодарен моему повелителю адмиралу…

– Я сказал – убирайся! И не надо так хмуриться, – повернулся Т’хеонакс к своему фавориту, когда за Дельпом закрылась дверь. – Знаю я, о чем ты думаешь. Этот малый выиграет войну, станет еще популярнее, а там глядишь – и появится у него мысль захватить правление.

– Я только подумал: а каким образом намерен мой повелитель предотвратить такое развитие событий, – опустил глаза придворный.

– Проще простого, – ухмыльнулся Т’хеонакс. – Знаю я эту породу. Пока продолжается война, мятежа не будет. Так что пускай он разделает ланнахов по собственному разумению. Затем, чтобы закрепить победу, он займется преследованием остатков разбитой армии. Ну а во время этого преследования – случайная стрела, прилетевшая невесть откуда, крайне прискорбный инцидент, все плачут. Такие штуки организуются очень легко.

Атмосфера Диомеды заносит частицы пыли, являющиеся центрами конденсации, в более высокие и, следовательно, более холодные слои воздуха, чем атмосфера земная. Поэтому и облаков, и осадков любого рода здесь тоже больше. Звезды – наиболее яркие из них – видны только в ясные ночи, то есть почти никогда.

Поднявшийся из предгорий туман заполнил ущелье, превратил недавно наступившее Полное Лето во влажную стылую мглу. Вот и солнце от нас отвернулось, роптали подавленные голодом и безнадежностью воины.

В окрестностях Салменброка не дымил ни один костер – все, что могло гореть, давно уже сгорело. Здесь не осталось ни дичи, ни зерна, ни гусениц и насекомых – армия подобрала все подчистую. Стих даже ветер; и только звон стекающих по камням ручьев и низкое, мрачное бормотание, доносившееся из чрева горы Оборх, оживляли зловещий, промозглый мрак.

Покинув собрание охваченных отчаянием вождей, Тролвен и Толк направились к старой мельнице, где работали земляне.

Мастерская была, похоже, последним местом, где продолжалась жизнь: костры горели, запасенная вода вращала мельничные колеса, в неверном свете свечей двигались фигуры рабочих, деловито скрипели станки, бухали молоты. Проявив невероятную настойчивость, Николас ван Рийн сумел в одиночку перекричать все возражения бригады Ангрека, и мастерская возобновила работу.

Ну и зачем они стараются? Мысли Тролвена были такими же серыми и мрачными, как туман, окутавший поселок.

Ван Рийн встретил гостей сам.

– Как там у вас? – спросил он, скрестив руки на волосатой груди. – У нас тут все на мази, скоро наделаем артиллерии больше прежнего.

– А какой толк? – горько спросил Тролвен. – Конечно же, мы можем сделать Салменброк практически неприступным. Иными словами, мы можем здесь засесть, после чего враги возьмут нас в кольцо и заморят голодом.

– Не говори при мне о голоде. – Покопавшись в сумке, ван Рийн выудил сухой огрызок сыра и скорбно его оглядел. Подумать только, что совсем недавно это был прекрасный швейцарский. А теперь что? Крыса, и та бы побрезговала. – Он засунул остаток прежней роскоши в рот и начал перемалывать его челюстями. – Набивание брюха – проблема серьезная, и у меня она стоит острее, чем у вас. Imprimus, высокая точка кипения воды не позволяет здесь ничего толком приготовить – ведь как уследишь за температурой? Secundus, для чего, спрашивается, ваши носильщики притащили меня сюда из Манненаха? Чтобы я подох здесь с голоду?

– Я уже начинаю жалеть, что мы тебя не оставили! – вспыхнул Тролвен.

– Не надо так, – вмешался Толк. – Он и его друзья много работают.

– Извините, – сокрушенно опустил голову Тролвен. – Это просто… я только что узнал… дракхоны уничтожили Эльсдрай.

– Покинутый город, nie!

– Священный город. А затем они подожгли окружающие его леса. Так больше нельзя! – Тролвен выгнул спину. – Еще немного, и эта земля не сможет нас прокормить, если даже мы каким-нибудь чудом победим.

– А мне кажется, – заметил ван Рийн, – что вы переживаете потерю еще одного-другого леса. Не такой уж ваш остров и перенаселенный.

– Послушай, – резко сказал Тролвен, – все это время я тебя поддерживал. В основном ты прав:,бросать все наши силы в решительную битву – значит подвергаться риску полного уничтожения. Но сидеть, ограничиваясь мелкими налетами на их охранение, и смотреть, как наш народ стирают в порошок, – это еще более верный путь в пропасть.

– Нам необходимо время, – терпеливо объяснил ван Рийн. – Время, чтобы модифицировать метательные машины и чтобы восполнить потерянное в Манненахе.

– Зачем? Без поезда эти штуки с места не сдвинешь. А для полной нашей радости проклятый Дельп приказал уничтожить все рельсы!

– Вот тут-то ты и ошибаешься. Теперь артиллерия другая, ее можно переносить. Мой юный друг Уэйс кое-что в ней переделал. При необходимости, если собрать на помощь женщин и подростков, чтобы каждый нес одну-две небольшие детали, мы Можем перетащить весьма солидную батарею.

– Это я знаю, ты мне уже объяснял. Но я снова тебя спрашиваю, в кого будем мы стрелять из этого оружия? Ну хорошо, Установлена батарея на новой позиции, так дракхонам только и Иужно будет, что ее обходить. А мы нигде не сможем задержаться Задолго – такое количество ртов за несколько дней начисто обглодает любую местность. – Тролвен перевел дыхание.

Но я пришел с заседания Совета Старейшин Ланнаха, чтобы сообщить тебе, что пища подошла к концу – как и терпение армии. Мы должны сражаться.

– Должны – значит, будем, – невозмутимо ответствовал ван Рийн. – Пошли, я поговорю с этими вашими нетерпеливыми советниками.

Он сунул голову в дверь мастерской:

– Уэйс, голуба, начинай-ка ты паковать, что уже наготовили. Скоро мы все это потащим.

– Слышал, – отозвался голос изнутри.

– Отлично. Ты тут работай, а я пойду заниматься политикой, вот все и будет путем, nie! – Ван Рийн потер волосатые руки, широко улыбнулся и поковылял следом за ланнахскими вождями.

– Вот-вот, – Уэйс смотрел вслед растворившемуся в тумане торговцу. – Так оно всегда и делается. Мы работаем, а он болтает. Равенство и братство.

– Что ты хочешь сказать? – подняла голову Сандра. Она сидела за столом и маркировала краской части метательных машин. Рядом с ней сидело еще десятка два женщин, занятых той же работой.

– То, что сказал. Зря только я не сказал ему это прямо в глаза. Я не боюсь этого жирного паразита, и деньги его дерьмовые мне больше не нужны, пусть засунет их… куда хочет. Только и знает, что командует: сделай то, да сделай се, а сам делает ручкой, и только его и видели. И жрет в три горла пищу, которая могла бы сохранить твою жизнь…

– Ты что, ничего не понимаешь? – Несколько мгновений Сандра молча изучала лицо Уэйса. – Нет. За всеми этими делами у тебя, видимо, просто не было времени, чтобы посидеть и подумать. А прежде ты всегда был мелким служащим, никогда не соприкасался с искусством правления.

– Что ты хочешь сказать? – ненамеренно собезьянничал Уэйс. На Сандру смотрели глаза, поблекшие от неимоверной усталости.

– Когда-нибудь потом, сейчас нет времени. Мы же скоро отсюда двинемся, нужно все подготовить.

Через десять – пятнадцать дней после Манненаха нашлась наконец работа и для Сандры. Ван Рийн потребовал, чтобы все оружие, которое – как теперь оказалось, к счастью – в прошлый раз не удалось захватить с собой, было приспособлено к транспортировке по воздуху. Уэйс сумел заменить каждую крупную деталь несколькими меньшими, однако теперь без удобной системы маркировки сборка машин превратилась бы в полный хаос. Сандра придумала такую маркировку и сама же теперь ее наносила.

И у нее, и у Уэйса почти не оставалось времени даже на сон, тем более чтобы задуматься, для чего, собственно, вся эта работа.

– Старый Ник что-то там плел насчет атаки на Флот, – пробормотал Уэйс. – У него что, крыша едет? Опустимся мы, значит, прямо на воду и начнем собирать свои катапульты?

– Возможно. – Голос Сандры звучал совершенно серьезно. – Я, собственно, ни о чем уже не беспокоюсь. Скоро все решится, ведь еды у нас осталось хорошо, если на четыре земных недели.

– Еще месяца два можно продержаться совсем без еды, – напомнил Уэйс.

– Да, но мы совсем ослабеем. Эрик… – Сандра опустила глаза.

– Да? – Уэйс остановил циркульную пилу и подошел к девушке. На ее голове алмазами вспыхивали капли росы.

– Скоро… я не буду иметь значения… будет тяжелая работа, требующая сил и умения, которых у меня нет… возможно, сражения, в которых я – всего лишь стрелок из лука, да и то не слишком сильный. – Кбнцы пальцев, сжимавшие кисточку, заметно побелели. – Когда дойдет до этого, я перестану есть. Я отдаю свою долю тебе и Николасу.

– Не будь дурой. – Голос Уэйса срывался.

Вздрогнув, как от удара, Сандра выпрямилась и повернулась, к мертвенно-бледным щекам прилила кровь.

– Это вы, Эрик Уэйс, не будьте дураком, – яростно бросила она, глядя ему прямо в глаза. – Давая вам и ему хотя бы еще одну лишнюю неделю, в течение которой вы сохраните силы и способность ясно мыслить, я, вполне возможно, спасу и свою жизнь. Ну а если нет – что я теряю? Одну или две безрадостные недели. Иди работай.

Несколько секунд Уэйс смотрел на нее не двигаясь, а затем кивнул, вернулся на свое место и снова запустил пилу.

А тем временем ван Рийн монотонно ругался, пробираясь по узкой тропинке к месту, выбранному Советом для своих заеданий – открытой площадке на самом краю обрыва.

Заседанием это можно было назвать только в переносном смысле, старейшины Ланнаха поджидали его, лежа на жесткой траве; их фигуры, вырисовывавшиеся на сером, унылом фоне неба, удивительно напоминали сфинксов. Тролвен занял свое место, Толк остался рядом с торговцем.

– Во имя Мирового Разума, наша встреча начинается, – Ритуально начал командор. – Да будут наши мысли озарены солнцем и лунами. Да направляют нас духи наших праматерей.

И да не опозорю я ни тех, кто летел прежде меня, ни тех, кто будет лететь позже. – Покончив с обязательной формулой Тролвен вздохнул с облегчением. – Так что же, вожди, продолжил он, – значит, мы решили, что не можем больше здесь оставаться. Я привел землянина, в надежде получить совет. Вы бы не могли рассказать ему, между чем и чем приходится выбирать?

– Во-первых, Вожак, почему он вообще оказался здесь? – буквально выплюнул старый, с худым лицом и горящими злобой глазами ланнах.

– По приглашению командора, – невозмутимо объяснил Толк.

– Я хотел спросить… И не нужно, Герольд, передергивать, ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду. Это он подбил нас на манненахский поход. А какой результат? Самое страшное поражение во всей нашей истории. Далее, он настоял, чтобы наши главные силы сидели здесь и безучастно наблюдали, как враг опустошает оставшуюся без защиты страну. Так что я не понимаю, почему мы должны снова выслушивать его советы. – В глазах Тролвена мелькнула тревога. – Есть ли еще желающие бросить вызов? – негромко спросил он.

– Да, да, – послышалось со всех сторон, – пусть ответит, если может.

Ван Рийн покраснел (как рак) и начал раздуваться (как лягушка).

– На собрании Совета землянину брошен вызов, – сказал Тролвен. – Хочет ли землянин отвечать?

Все ждали.

И тут ван Рийн взорвался:

– Сорок тысяч драных кошек в глотку! Ну откуда на мою голову взялись все эти неблагодарные придурки? Всемилостивейший Боже, ну на кой хрен развел ты в этом мире дуболомов в погонах и политиканов? – Он яростно потряс над головой кулаками, набрал побольше воздуха и заорал еще громче: – В традесканцию моей бабушки! Это же просто возмутительно! Если всех здесь присутствующих обуяла мания самоубийства, ну чего ради должен старый и больной ван Рийн их удерживать? Perbacco, или вы прекратите меня оскорблять, или я забью вас в ваши же собственные глотки! – Рычащей горой он двинулся на Совет; лежавшие в первом ряду старейшины испуганно подались назад.

– Землянин… сэр… вождь… пожалуйста! – прошептал Тролвен.

Решив, что довел уже эту публику до нужной кондиции, ван Рийн резко сбавил тон.

– Ну лады, – сказал он холодно. – Я вам отвечу, отвечу все как есть. Я даю вам отличные советы, вы умудряетесь все своей глупостью испоганить, а потом я же и виноват. А я – несчастный терпеливый старик, совсем не похожий на того здоровенного молодого хулигана, каким был когда-то, у меня явный избыток христианского смирения, вот я и продолжаю – несмотря ни на что – давать вам советы.

Ну предупреждал же я вас оставить Манненах в покое, тысячу раз предупреждал. Говорил, что плоты – главная сила Флота – могут подойти прямо к его стенам. Несчастный больной старик прямо на коленях перед вами ползал, умолял захватить сперва ключевые города в глубине равнины – так нет, вы его не слушали. И все-таки мы взяли Манненах, но упустили победу по чистой глупости. Вот имей я крылья, как у ангела, чтобы лично вести вас в бой! Да я бы сейчас кукарекал на клотике адмиральской грот-мачты, клянусь кузнечиками святого Антония! Поэтому теперь вы будете слушаться моих советов – нет, кой хрен, вы будете подчиняться моим приказам! И чтобы никакого отбрехивания, иначе я умываю руки и отправляюсь домой. С этого самого момента – если, конечно, вы не намерены сдохнуть, – когда ван Рийн говорит «встань» – встань, а когда говорит «ляжь» – ляжь. Понятно?

Ван Рийн замолчал. Теперь он слышал только астматические хрипы в собственных легких, недовольный ропот, доносящийся со стороны лагеря, да холодный звон чужих ручьев, сбегающих по чужим камням.

– Если… – неуверенно начал Тролвен, – …если бросавшие вызов считают ответ удовлетворительным, можно вернуться к делу.

Никто не произнес ни слова.

– Может быть, скажет землянин? – нарушил Толк затянувшееся молчание. К Герольду – единственному из собравшихся – полностью вернулось самообладание, и теперь он напоминал завзятого театрала, наслаждающегося отличной актерской игрой.

– Ja, скажу, еще как скажу. Я отлично понимаю, что больше оставаться здесь нельзя. Вот вы спрашиваете, почему я держал армию на поводке и позволял капитану Дельпу делать все, что ему заблагорассудится. Imprimus, – ван Рийн начал загибать пальцы, – потому, что он только и мечтает о крупном сражении, в котором нас скорее всего разнесут в капусту – Дракхонов больше, к тому же они воодушевлены недавней победой, да и просто хорошо питаются. Secundus, сюда он пока не Долезет, его воины непривычны к горам и боятся попасть в засаду. Поэтому, сидя спокойно и не высовываясь, мы получим возможность изготовить метательные машины. Tertius, у меня есть надежда, что за время этой задержки, пока я занимался мастерской, появилось средство одержать победу.

– Что? – совершенно забыв о формальностях, рявкнул один из старейшин.

– А! – Ван Рийн приложил палец к своему внушительному носу и заговорщицки подмигнул. – Об этом мы поговорим позднее. Вполне возможно, вы считаете меня жалким обессиленным стариком, которого нужно уложить в кроватку со стаканом горячего грога и хорошей сигарой, но я покажу вам, что такое коммерсант из Торгово-технической. Так вот, я предлагаю сняться отсюда и двинуть на север.

Он замолк, терпеливо ожидая, когда затихнет поднявшийся гвалт.

– Порядок! – во весь голос крикнул Тролвен. – Порядок! – он громко хлопнул по земле хвостом. – Успокойся, вождь!.. Послушай, землянин. Действительно, кое-кто предлагает полностью оставить Ланнах, и день ото дня такие разговоры звучат все чаще и чаще – ведь наш народ теряет последние остатки надежды. Подходит Время Рождения, но мы еще можем поспеть в Трясины Килну и спасти таким образом большую часть женщин вместе с их потомством. Но это значило бы бросить наши города, наши леса и луга – все, что у нас есть. Бросить все, что трудом своим создавали десятки поколений наших предков, и превратиться в дикарей, прозябающих в мрачных, грозящих болезнями джунглях, превратиться в ничто. Лично я гораздо охотнее погибну в битве.

– Но в Килну, – продолжил он, переведя дыхание, – хотя бы тепло. А на севере Ахана сейчас еще лед не стаял.

– Вот именно, – невозмутимо согласился ван Рийн.

– Ты что, хочешь, чтобы мы погибли от голода и холода в ледниках Дорнаха? Южнее Дорнаха нам места нет – в любой точке Холменаха нас сразу обнаружат разведчики Флота. Хотя, может быть, ты решил дать последнюю битву на этих островах, тогда…

– Нет, – мотнул головой ван Рийн. – Мы проскользнем в этот самый Дорнах. Ведь кроме оружия мы же можем прихватить и еду – провиант на… ну, скажем, десять дней, nie?

– Ну… ну да… но даже и в таком случае… Ты что, предлагаешь атаковать главные силы Флота с севера? Направление неожиданное, но надежды это нам не прибавит.

– Для моего плана очень существенна неожиданность, объяснил ван Рийн. – Ja. Воинам мы ничего не скажем, а то вдруг один из них попадет в плен, и дракхоны все из него вытрясут. А лучше, пожалуй, ничего и вам не говорить.

– Хватит шуточек, – оборвал его Тролвен. – Выкладывай свой план.

– Ничего не получится, – сказал он через некоторое время. – Технически – да, вполне допускаю, но политически…

– Опять политика, – простонал ван Рийн. – Что еще там такое?

– Воины… да и женщины, и даже дети – раз в Дорнах отправляется весь народ целиком. Необходимо все им объяснить – а ведь ты сам говоришь, что твой план может провалиться, если хотя бы один воин попадет в плен и проговорится под пыткой.

– А зачем им знать? – удивился ван Рийн. – Мы скажем только, что нужно подсобрать пищи и дров. А потом собираемся и летим, и никто ничего заранее не знает.

– Мы не дракхоны, – возмутился Тролвен. – Мы – свободный народ. Я не могу решать такой важный вопрос без голосования.

– Хм-м-м… а может, уговоришь их как-нибудь, – подергал себя за усы ван Рийн. – Произнеси речь. Убеди их отказаться на этот – единственный – раз от своего права знать и решать. Попроси их следовать за тобой, не задавая вопросов.

– Нет – решительно отрезал Толк. – Я хорошо знаком с искусством убеждения и знаю его пределы. У нас сейчас уже не Стая, а скорее толпа – голодная, продрогшая от холода, утратившая надежду, переставшая верить вождям, готовая оставить все врагу или слепо броситься в заранее проигранную битву. У них просто не хватит духа и выдержки, чтобы пойти за кем бы то ни было в совершенно непонятное им предприятие.

– Боевой дух можно и поднять, – сказал ван Рийн. – Займусь-ка я этим сам.

– Ты?

– А что, я ведь не такой уж и плохой оратор, особенно когда припечет. Устрой мне выступление перед народом.

– Да они… да они… – Толк замолчал и ошарашенно уставился на торговца. А затем саркастически расхохотался. – Соглашайся, Вождь Стаи. И мы тоже послушаем, какие такие слова найдет этот землянин, что они окажутся убедительнее наших.

Часом спустя он сидел на обрыве, глядел на неясную массу собравшейся внизу толпы и слушал громом раскатывавшийся бас.

– …и я скажу одно – подумайте, чем вы здесь обладаете, что хотят у вас отнять.

 
Подумать лишь, что царственный сей остров
Страна величия, обитель Марса,
Трон королевский, сей второй Эдем,
Противу зол и ужасов войны,
Самой природой сложённая крепость,
Счастливейшего племени отчизна…
 

– Я не понимаю этих слов, – прошептал Толк.

– Тише! – отмахнулся Тролвен. – Не мешай слушать, – В глазах командора стояли слезы, он чувствовал, как по спине бегут мурашки.

 
Блаженная земля, священный Паннах..[37]37
  У.Шекспир, «Ричард II», акт II, сц. 1. (пер. M. Донского). Конец, естественно, фантазия ван Рийна. Не совсем ясно, на каком языке читал он эти стихи.


[Закрыть]
 

Армия начала громко хлопать крыльями, раздались крики.

Далее ван Рийн пересказал надгробную речь Перикла, «Вы, кого водили в бой»[38]38
  Первые слова шотландской патриотической песни, созданной на основе стихотворения Р. Бернса «Поход Роберта Брюса на Бэннокберн».


[Закрыть] и геттисбергскую речь[39]39
  Речь А. Линкольна на открытии национального кладбища в Геттисберге (1863 г.), в которой дано знаменитое определение демократии: «правительство народа, из народа, для народа».


[Закрыть]. К тому времени как красноречивый торговец закончил обсуждение дня Святого Криспена, армия готова была избрать его вождем.