Текст книги "Весь Пол Андерсон в одном томе. Компиляция (СИ)"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

– Не стоило и объяснять, – не очень искренне ухмыльнулся Накамура. – Мой вопрос, уверяю вас, был чисто риторическим. Я просто хотел подчеркнуть, что противники не оставили бы все на попечение компьютера, не будь они полностью уверены, что система будет функционировать совершенно надежно, в частности – и близко нас к себе не подпустит. Становится понятным, почему планировщики их модернизации так увлеклись роботикой, скорее всего они задумали целый ряд таких вот подлых штук.

– Ты сумел выяснить, сколько у них там роботов? – поинтересовалась Изабель де Фонеска.

– По оценкам – около сотни, – повернулся к ней Долме-ди, – хотя точно мы и не подсчитали. Понимаешь, они двигаются очень быстро и на огромном пространстве – по всей территории, где голубец растет достаточно густо, чтобы стоило его собирать. Кроме того, все они совершенно одинаковые, различить их может разве что управляющий центр.

– Серьезный, наверное, компьютер, если управляет столькими механизмами одновременно, да еще в постоянно меняющихся условиях, – заметила Элис, не очень разбиравшаяся в кибернетике.

– Ничего такого особенного, – энергично встряхнула белокурыми локонами Ивонна. – Мы снимали процесс его установки. Самый обычный многоканальный прибор, только приспособленный к работе в здешних условиях. Самоосознание минимальное – большего просто не требуется, да и было бы неэкономно поручать такую простую задачу очень сложной машине.

– Нельзя ли тогда его перехитрить? – спросила Элис.

– А чем, ты думаешь, занимались я и мои местные помощники все последнее время? – слегка поморщился Долмеди. – Местность там открытая, парящие в небе релейные центры замечают тебя издалека, и компьютер сразу же высылает роботов. Причём много их и не нужно. Как только приближаешься к блокгаузу, следуют предупредительные выстрелы, на туземцев это нагоняет полный ужас. Они теперь и близко туда не подходят, более того, дикари начинают покидать территорию, в результате чего появляется проблема – что делать с целой ордой голодных беженцев? И я ничуть их не виню, низкотемпературный организм поджаривается гораздо скорее, чем твой или мой. Один раз я полез напролом и схлопотал не предупредительный, а самый настоящий заряд; пришлось спешно бежать, пока скафандр не продырявился.

– А может, устроить воздушную атаку? – предложила Изабель.

– На трех-то таратайках, вооружившись ручными бластерами? – презрительно фыркнул Торсон. – И не забывай, что роботы тоже летают. А у центра есть и силовое поле, и ракеты, и пучковые пушки; тут и военному кораблю забот бы хватило.

– Кроме того, – вмешался Талассократ, – я предупрежден, что в случае серьезного нападения на обсуждаемое нами место этот город будет уничтожен с воздуха. На такой риск нельзя идти. Уж скорее я прикажу вам удалиться и попробую прийти к какому-нибудь соглашению с вашими врагами.

«И ведь нам придется подчиниться, – подумал Долмеди. – Для этого ему достаточно попросту запретить туземцам работать на нас.

Да и этого даже не потребуется». Он вспомнил сегодняшнее заявление Предводителя кочевников.

– Мы выполняем свои обязательства по договору, – сказал тот, – а вы свои нет. – Все только что вернулись из последней разведывательной вылазки, сулейманиты – на своих животных, а Дол меди – на гравискуттере. – Твои предшественники поклялись, что защитят нас от любых пришельцев с неба. Если ты не можешь прогнать этих захватчиков – как можем мы верить тебе дальше?

Долмеди попросил дать ему еще немного времени и получил в конце концов неохотное согласие – все-таки караванщики ценили торговлю с людьми. Но если долго тянуть с решением этой проблемы, вряд ли удастся потом восстановить отлаженную систему.

– Мы не станем подвергать вас опасности, – заверил он Талассократа.

– А насколько реальна эта угроза? – спросил Накамура. – Вряд ли Лига оставит без внимания массовое убийство ни в чем не повинных туземцев.

– Да, – кивнул Торсон, – но это совсем еще не значит, нто Лига пойдет на что-нибудь большее, чем выражение протеза. Особенно когда бабуриты начнут доказывать, что это мы вынудили их на такой шаг. Они делают ставку на безразличие Лиги и, как я сильно подозреваю, ничуть в этом не ошибаются.

– Верна или неверна бабуритская оценка психополитики, – сказала Элис, – в любом случае она определяет их собственные действия. А какова эта оценка? Известно ли нам хоть что-нибудь об их образе мыслей?

– Значительно больше, чем тебе кажется, – заговорила Ивонна. – Иначе и быть не может, ведь мы контактируем с ними на протяжении многих поколений, а кто же будет заключать торговые соглашения без предварительного скрупулезного исследования партнера? Последнее время вы очень мало меня видите – именно потому, что я зарылась в материалы по бабуритам. Прямо здесь, у нас, имеется уйма самой разнообразной о них информации.

Долмеди напряженно выпрямился, в ушах отдавались учащенные удары пульса. Эта незначительная, захолустная фактория имела обширную и разнообразную ксенологическую библиотеку, и удивительного здесь мало – микропленки стоят гроши, а никогда заранее неизвестно, что может случиться и кто из инопланетян может подвернуться под руку, так что принято снабжать базу полным набором справочного материала по всему сектору.

– Ну и что там? – хрипло спросил он.

– Боюсь, – криво улыбнулась Ивонна, – что ничего такого уж экстраординарного. Самые рутинные сведения – три или четыре главных языка, обзоры истории и основных современных культур, анализ технического уровня, разнообразная статистика по производству и народонаселению – это если не считать планетологии, биологии, психопрофилирования и тому подобного. Я изо всех сил старалась найти какое-нибудь слабое место, но – увы. Да, конечно же, я могу показать, что эта операция крайне обременительна для их ресурсов и будет оставлена, если не начнет окупаться в самое ближайшее время, но то же самое относится и к нам.

– Если бы мы сумели соорудить какую-нибудь такую штуку… – Торсон задумчиво затянулся своей трубкой и выпустил большой клуб дыма. – Ведь у нас здесь вполне приличная мастерская. Вот этим я последнее время и занимаюсь.

– А что ты там такое придумал? – без всякого энтузиазма в голосе поинтересовался Долмеди – скучный тон инженера не предвещал ничего особо интересного.

– Ну, сперва я подумал о роботе, который охотился бы на этих ихних сборщиков. И я могу построить такого робота, лучше защищенного и сильнее вооруженного, но, – рука Торсона упала на стол, ладонью вверх, – только одного. А у компьютера их сотня, и сам он на много порядков хитрее, чем любой мозг, который я состряпаю из запасных деталей. Кроме того, как уже сказал Талассократ, в качестве возмездия по нашему космопорту могут шарахнуть ракетой, а такой риск совершенно недопустим, ведь тогда и от города почти ничего не останется.

Затем я подумал насчет помех связи и о том, нельзя ли как-нибудь вывести из строя сам компьютер, но тут уж нет никакой надежды. Он ведь и близко нас к себе не подпустит.

– Так что, – обреченно вздохнул инженер, – давайте признаем, что нас хорошо вздрючили, и начнем думать, как бы свести потери к минимуму.

Талассократ сохранял невозмутимость, как и подобает монарху, но главный глаз Переводчика подернулся пленкой, крошечное тело словно стало еще меньше.

– Мы надеялись, – воскликнул он, – что не мы, но хотя бы наши потомки… научатся у вас, будут странствовать среди бессчетных миров… так неужели вместо этого будет нескончаемое правление чужаков?

Долмеди с Ивонной переглянулись, их руки встретились. Он знал, что и ее мучает та же самая мысль. «Мы, работники Лиги, не вправе притворяться, что вся наша деятельность – чистый альтруизм. Но ведь мы же и не чудовища. Какой-нибудь ко всему безразличный бухгалтер, сидящий на Земле, прикажет нам уезжать. Но сможем ли мы сами, мы, которые долго пробыли среди этого народа, кому этот народ доверял, сможем ли мы бросить их и жить дальше, словно ничего не случилось?»

И тут в его мозгу всплыла древняя, очень древняя легенда.

На минуту или две он перестал замечать вялый, вымученный разговор, продолжавшийся за столом; первой заметила его пустой, невидящий взгляд Ивонна.

– Эмиль, – негромко спросила она, – тебе плохо?

С громким, торжествующим воплем Долмеди вскочил на ноги.

– Что такое? – испуганно отшатнулся Накамура.

Фактор взял себя в руки; он дрожал от возбуждения, по его телу волнами пробегал нервный холодок, но голос звучал спокойно, уверенно:

– У меня есть идея.

Поверх раздувавшейся на ветру одежды Переводчик нес неприметную, миниатюрную телекамеру, соединенную с рацией. Долмеди посадил свою машину за одним из ближайших холмов, Машина Торсона, игравшая роль релейной станции, парила чуть Поодаль; и они, и оставшиеся на базе Ивонна, Элис, Изабель и Накамура, и Талассократ в своем ледяном дворце не сводили глаз с экранов, на которых прыгал, раскачивался из стороны в сторону вид местности. Сотрясаемые порывами ветра, мотались и с треском хлестали одна о другую ветки кустарника, их длинные черные листья рваными вымпелами вились в завывающих струях воздуха; между кустов сгорбились валуны и ледяные глыбы; грохотавший где-то справа аммиачный водопад застилал поле зрения искрящейся пеленой брызг. Корпуса аэрокаров содрогались от медленного, густого ветра, мощное притяжение планеты вжимало наблюдателей в сиденья.

– Я продолжаю считать, – сказал со второго экрана Торсон, – что нужно было дождаться помощи. Они же там такую систему сляпали – не подступишься.

– А я продолжаю утверждать, – возразил Долмеди, ^;– что твоя профессия заставляет тебя излишне суетиться. И как бы там ни было, туземцы вряд ли согласятся долго ждать.

«К тому же, если мы прищучим бабуритов одними подручными средствами, это украсит мой послужной список. Лучше бы я не думал о таком, но что есть, то есть, нет смысла врать самому себе.

И решение принимает Фактор, то есть я.

Как это все-таки одиноко взваливать на себя огромную ответственность. Жаль, что здесь нет Ивонны».

– Тихо, – приказал он. – Сейчас что-то будет.

Переводчик перевалил через невысокую гряду и теперь спускался на гравискуттере вдоль противоположного склона. Помощи ему не требовалось – после нескольких дней обучения он управлялся с машиной довольно лихо, несмотря даже на сковывающую движения одежду. Здесь уже начиналась охраняемая роботами территория, и один из них косо пошел вниз, наперехват. На охристом фоне облаков огненно сверкнул кривой металлический бок.

Долмеди напряженно пригнулся. Он был в скафандре, если туземец попадет в беду, останется только опустить визор шлема, открыть кокпит и броситься на помощь. Его рука скользнула к громоздкой тяжести лежащего на коленях бластера; от мысли, что помощь может оказаться запоздалой, во рту появился кислый, тошнотворный привкус.

Робот завис в воздухе, ствол его оружия угрожающе следил за Переводчиком, но тот продолжал ровно, уверенно скользить вперед. За несколько секунд до столкновения из рации раздался голос:

– Отойди в сторону. Мы вводим изменение программы.

Слова прозвучали на основном языке Бабура.

Ивонна составила фразы, казавшиеся подходящими, и провела многие часы с вокалайзером, воспроизводя и записывая их снова и снова, пока результат не показался удовлетворительным. Маскировку создавали инженер Торсон, ксенологи Накамура и Элис Берген, да еще обладавшая кроме специальности биолога определенными художественными способностями Изабель де Фонеска, сам Долмеди и несколько туземных советников – недавние участники наблюдения за пришельцами. Бабуриты носят одежду, поэтому особой сложности не потребовалось – выбритый и кольцами покрашенный торс, роль гусеницеподобного тела исполняло примитивное устройство, управляемое скрытым под балахоном хвостом и переставлявшее шесть своих механических ног в такт с живыми ногами Переводчика, эластичная маска управлялась пьезоэлектрическими датчиками, наклеенными на мышцы лица, накладные клешни и щупальца скрывали кисти рук, а накладные ступни – ступни настоящие.

Ни человеку, ни обычному сулейманиту такой маскарадный костюм не подошел бы – слишком уж они рослые. Вся надежда возлагалась на то, что бабуриты не догадались принять во внимание карликов. Маскировка была более чем приблизительной, опять же в надежде, что компьютер не запрограммирован на особо тщательный контроль; кроме того, способный, прошедший много репетиций актер, разыгрывающий свою роль в соответствии с меняющейся обстановкой, создает общее впечатление, за которым незаметна ошибочность мелких деталей.

И главное. Естественно ожидать, что компьютер в соответствии со своей программой должен подпускать к себе бабуритов – для обслуживания, ремонта и вывоза запасаемого здесь же голубца.

Но все равно Долмеди судорожно, до боли, сжимал зубы.

Робот исчез из поля зрения, снова появились черные кусты, они летели навстречу, убегали под нижний край экрана.

Долмеди выключил звук на втором аппарате. Хотя восторженные крики сотрудников, наполнившие машину, никак не могли помешать Ивонне, сидевшей сейчас в отдельной комнате и связывавшейся с Переводчиком посредством прикрепленного к ключице, работающего на костной звукопроводности микрофона, крики эти казались весьма преждевременными.

Мелькали километр за километром, и наконец в поле зрения появился блокгауз – темный куб, ощетинившийся сенсорами и антеннами, окруженный ракетными колодцами, с угрожающими силуэтами огневых точек по углам. Защитное поле не включилось.

– Откройся, – произнесла Ивонна через рацию Переводчика, – и не закрывайся до дальнейших указаний. – И великолепно справляющийся с основными своими обязанностями, но до идиотизма глупый во всем остальном компьютер послушно распахнул массивные ворота.

Дальнейшая работа также досталась Ивонне. Она осмотрела внутренности блокгауза, припомнила все известное ей относительно бабуритской автоматики и начала руководить Переводчиком. Как она говорила впоследствии, единственной трудностью оказался царивший в помещении полумрак – конструкторы использовали стандартные схемные решения и общеизвестные программные языки. Но для Фактора эти шестьдесят минут тянулись бесконечно долго; он обливался потом, сыпал проклятиями, до боли в пальцах вцеплялся в подлокотники пилотского сиденья – и смотрел на загадочные блоки, громоздившиеся среди гладких, слепых стен, под синеватым – и резким и тусклым одновременно – светом.

Когда Переводчик появился в воротах, а затем эти ворота сомкнулись за его спиной, Долмеди обессиленно повис на привязных ремнях.

Но зато потом… короче говоря, на этот раз сотрудники фактории, и прежде известные умением отмечать праздники, превзошли сами себя.

– Да, – сказал Долмеди. – Но…

– Вот запряжешь, тогда и нокай, – прервал его ван Рийн. – От факта никуда не денешься: по твоему указанию этот весьма недешевый компьютер велел своим роботам отдохнуть. А почему им было не поработать нам на пользу?

– Это подорвало бы отношения с туземцами, сэр. Технологическая безработица вряд ли приведет дикарей в восторг, так что научным исследованиям придет конец, а чем тогда вы заманите на эту факторию работников?

– Какие еще нужны работники, если работать будут роботы?

– Нужно будет постоянно держать там нескольких человек, иначе бабуриты могут вернуться – им же совсем недалеко – и, к примеру, организовать, вооружить и направить против нас справедливо возмущенных сулейманитов. К тому же машины изнашиваются, и замена их стоит денег. А живые местные работники самовоспроизводятся задаром.

– Ну, тут ты все вроде правильно сообразил, – проворчал ван Рийн. – Но только зачем ты велел компьютеру и его роботам атаковать любую машину, пытающуюся приблизиться, и любое существо, хоть с хвостом, хоть без хвоста, требующее, чтобы его впустили? А вдруг ситуация изменится – ведь теперь и наши люди тоже не смогут с ним ничего поделать.

– Ничего с ними и не нужно делать, – отрезал Долмеди. – Зачем что-то менять в существующей организации? Она хорошо проверена, постоянно дает хоть небольшую, но прибыль. И пока мы сохраняем такое положение вещей, бабуритам не подступиться. Но если мы оставим для себя доступ к компьютеру, придется держать вокруг него дорогую охрану, иначе эти гусеницы полосатые попробуют сыграть с нами ту же шутку, что и мы с ними. А при существующем положении вещей компьютер и его роботы делают полностью невозможной любую модернизацию сбора голубца. Попросту говоря, система защищает нашу монополию, защищает бесплатно и будет делать это еще многие и многие годы.

Сэр, – с горечью сказал он, начиная подниматься, – экономические рассуждения, связанные с этой историей, кажутся мне до предела элементарными. Вполне возможно, у вас есть какие-либо тонкие соображения, но в таком случае…

– Эй, ты! – заорал ван Рийн. – Садись на место. Глотни-ка, мальчонка, еще из своего стакана и послушай теперь меня. Может, я и вправду старый и толстый, но язык мой и легкие пока что в полном порядке. И еще два органа работают у меня прилично, один, который ни с какого боку тебя не касается, а другой – мозг, и этот самый мой мозг хочет, чтобы я выжал из тебя всю информацию и переварил ее.

К своему полному изумлению, Долмеди подчинился.

– Нужно смотреть глубже узкой специализации, – продолжил ван Рийн. – Бывают люди, до идиотизма великолепно выполняющие одну-единственную работу. Такой прет всегда напролом, интересуясь лишь своим делом, и начхать ему на все возможные последствия в других областях. А в результате организация, которой он служит, получает одни неприятности. Ты задумывался, скажем, как отнесется к этой истории Бабур?

– Естественно. Госпожа Вайланкур… – когда же я снова буду с ней? – а в особенности доктор Берген и доктор Накамура проделали тщательный анализ всего доступного нам материала. По результатам этого анализа мы ввели в компьютер дополнительное указание: делать приближающимся механизмам предупреждение и только потом, при неподчинении, открывать огонь. Мой последующий разговор с капитаном корабля, или кто уж это такой был, подтвердил наши предположения.

(Подрагивающее рыло, тусклый блеск четырех крошечных ^глаз, но голос, пропущенный через машины, совершенно бесстрастен.

– В соответствии с изобретенными вашей цивилизацией правилами вы не дали нам повода для начала войны, а Лига никогда не проходит мимо неспровоцированного, как ей кажется, нападения. Поэтому мы воздерживаемся от бомбардировки.)

– Несомненно, – сказал Дол меди, – бабуриты были в ярости. Но что им было делать? Они реалисты и либо придумают какую-нибудь совершенно новую шутку, либо оставят Сулейман в покое и попробуют где-нибудь в другом месте.

– Они так и продолжают покупать голубец?

– Да.

– Стоит, пожалуй, поднять цену, чтобы неповадно было играть с нами в такие игры.

– Можно и так, только тогда они скорее всего решат, что лучше уж заняться синтезом этой отравы. Наш анализ не рекомендует такого решения.

На этот раз Долмеди действительно встал.

– Сэр. – Голос его дрожал от ярости. – Может, я и деревенщина и получил образование в занюханном провинциальном колледже, но все-таки я не врожденный идиот, про которых говорят: «дурак, и не лечится». И к достоинству своему я отношусь вполне серьезно. На Сулеймане я принял лучшее решение, какое мог. Вы просто взяли и сняли меня с работы, не сделав даже и попытки указать на какие-нибудь допущенные просчеты, а сегодня устроили длинное и занудное обсуждение вопросов, понятных любому, вышедшему из пеленок. Давайте не будем тратить времени зря. До свидания.

– Хо-хо! – прогрохотал ван Рийн, тоже поднимаясь на ноги. – У него еще и характерец! Нравится, мне это нравится.

Ничего не понимающий Долмеди разинул рот.

– Так послушай, мальчонка. – Торговец хлопнул его по плечу, чуть не сбив с ног. – Я совсем не собирался тыкать тебя носом ни во что, кроме самых приятных вещей. Мне нужно было выяснить, действительно ли ты способен мыслить оригинально или нарвался на это – действительно, прелестное – решение случайно. И дело тут в следующем: возможно, и вправду любой человек, расставшийся с пеленками, понимает то, что понимаешь ты, но только почему же тогда, скажи на милость, девяносто девять запятая девяносто девять процента любой разумной расы никак не может вылезти из пеленок, во всяком случае, что касается мозгов? И почему у них у всех слюни изо рта капают? Вот я и выяснил, что ты принадлежишь к той самой одной сотой процента, и ты мне нужен. Хо-хо, ты мне очень нужен!

Он сунул Долмеди в руку наполненный джином кубок и чокнулся своей пивной кружкой.

– Выпьем!

Долмеди сделал осторожный глоток.

– Ты приехал из провинциального, малоосвоенного мира и потому малость наивен. – Торговец начал расхаживать по комнате. – Но это не страшно, это пройдет, вроде как юношеские прыщи. Понимаешь, когда мои подручные из штаб-квартиры узнали, как здорово ты вывернулся на Сулеймане, они послали стандартную депешу. Им и в голову не шло, что алтаец вроде тебя не поймет, что это – нормальный курс действий. – Он взмахнул волосатой рукой, расплескав часть пива на пол. – Ну вот, например, как я уже говорил, нужно было выяснить, а вдруг это – просто удача? В таком случае мы повысили бы тебя, сделали управляющим в каком-нибудь месте получше и забыли бы, что есть там какой-то Долмеди. А вот нетипично сообразительного и крепкого парня мы совсем не хотим гноить в управляющих, таких мало, и они – большая ценность. Это бы вроде как делать бумажную лодочку из гравюры Хокусая.

Плохо слушающейся рукой Долмеди поднес кубок ко рту.

– А что же тогда? – спросил он запинаясь.

– Подрядчик! Официально ты сохранишь должность Фактора, чтобы не плодить завистников, но теперь это будет, как говорят, совсем другой коленкор. Слушай, – ван Рийн подобрал с края пепельницы недокуренную сигару, затянулся и начал красноречиво ею – а также зажатой в другой руке кружкой – жестикулировать. Его шаги бухали по полу, как удары молота. – Сулейман считался тихим, спокойным местечком, и вот ты рассказал мне, как мало мы о нем знали и как туда считай что сам черт зашел в гости. Ну а как бы ты отнесся к новым, по-настоящему заковыристым местам – к местам, где действительно можно сделать состояние? Ну как?

Там нечего делать управляющему, во всяком случае – пока дело не поставлено на ноги. Хороший управляющий – очень важная фигура, и нам они нужны в большом количестве. Но такой годится для рутинной работы, его главная цель – обеспечить, чтобы все катилось ровно и гладко. А человек, работающий в диких, необжитых местах, должен быть новатором, он должен любить риск или – если это не он, а она – новые, неортодоксальные подходы. Там нужен некто, способный подойти к новой задаче с новой стороны – тебе это понятно?

Но таких – ты уж мне поверь – очень мало. Они получают большие деньги – столько, сколько способны сами для себя заработать. Конечно же, я хочу, чтобы они и мне приносили доход. Поэтому я не кладу Факторам этой разновидности определенного жалованья и не соблазняю их возможностью продвижения по служебной лестнице. Нет, я просто беру с такого бойцового петушка десятилетнюю присягу на верность, а затем отпускаю его на все четыре стороны с начальным капиталом и обещанием постоянной поддержки, пусть делает что хочет, на комиссионных в девяносто процентов.

Жаль, никто не заметил тебя до поступления в бизнес-школу; теперн посидишь немного в школе подрядчиков – есть у меня такая, запрятанная так хорошо, что никому и не догадаться. Не бойся, скучно не будет – там, как я слышал, закатывают отличные оргии, но больше всего тебе должны понравиться занятия, если ты, конечно, не боишься работать и работать, пока мозги из ноздрей не полезут. Ну а потом ты станешь богатым, если выживешь, а если даже и нет – успеешь получить массу удовольствия. Хоккей?

Долмеди вспомнил Ивонну, но затем подумал: а кой, собственно, черт, если не подвернется ничего лучшего, через несколько лет я сам буду нанимать персонал – какой захочу и на каких захочу условиях.

– Хоккей! – воскликнул он и одним глотком прикончил содержимое кубка.

Перевод с английского А. Пчелинцева