Текст книги "Весь Пол Андерсон в одном томе. Компиляция (СИ)"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

– Настал наш час!

Тахвир Темный, Рука ваха Датир, выдержал паузу в тридцать ударов пульса, дабы слова его врезались в умы слушателей. Это были члены Великого Совета, на заседании которого он председательствовал – подвластные ройдхуну правители Мерсейи и ее доминионов.

Их лица заполнили многочисленные экраны коммуникатора, перенесенного на крышу башни замка. В эту великую минуту он желал, чтобы перед ним открывались все земли его ваха и чтобы древние боевые знамена плескались над его головой. Солнце Корих заливало сиянием лесистые склоны гор, широкие поля и редкие поселения долины, дальние снежные пики. В бескрайней высоте парил в охотничьем полете клыкастый гриф. Под ним на террасе стояли по стойке «смирно» его сыновья в древних доспехах, отдавая честь предкам и потомкам – целостности Расы.

– То, что готовилось в глубокой тайне, свершается ныне в кличе фанфар! – говорил Тахвир. – Ныне мы пожинаем плоды нашего терпения. Сегодня мне доложили, что Магнуссон восстал. Его корабли уже летят в битву.

Общее радостное шипение. Взгляды наполнились обожанием, граничащим с обожествлением. Он, Тахвир Темный, командор космических эскадр, унаследовавший титул Руки ваха Датир и получивший звание пэра Мерсейи – он, худощавый стареющий воин в простом черном мундире, привел их к этому триумфу.

Эту мысль он понимал и потому поднял предостерегающе руку.

– Но рано еще ликовать, – произнес он. – Мы только начали. И победа может ускользнуть от нас, как ускользала от поколений и поколений наших предков. Великий Брехдан Железный Рок создал план, который должен был окончательно погубить терран, и план этот рассыпался в руках его. Во имя Брехдана – после имени ройдхуна – должны мы преуспеть.

– Каковы в точности известия? – спросил Одхар Немногословный.

– Немногим подробнее, чем я уже сказал, – ответил Тахвир. – Сообщение попадет в ваши личные базы данных, на досуге изучите его, но не ждите особенных подробностей через океан глубиной во много парсеков.

Ему вдруг остро захотелось, чтобы был какой-то межзвездный эквивалент радиосвязи – мгновенный – вместо курьерских судов и посыльных торпед, которые в лучшем случае покрывали половину светового года в час. Вот если бы можно было модулировать пульсацию искаженного пространства, которая позволяла обнаруживать их на расстоянии вдвое большем… Да ее и можно было модулировать, но лишь в диапазоне обнаружения. Та же квантовая неопределенность, которая позволяла обходить релятивистские ограничения в скорости, не давала построить релейные станции. Но как бы там ни было, а технические ограничения были общими для всех. И многое в плане Тахвира зависело от того, удастся ли их использовать во вред противнику.

– Отправили инструкции в наше посольство на Терру? – спросил Алвис Длиннохвостый.

– Пока нет. Сначала я хочу, чтобы здесь присутствующие рассмотрели мой проект этого письма. Хочу слышать ваши предложения, и вы в любом случае должны быть знакомы с его содержанием.

– Есть ли какие-то причины, по которым это важно?

– Нет, в этом отношении ничего не изменилось. Мы должны доверять Хвиоху в его действиях в любой могущей возникнуть ситуации.

Для такой веры были основания. Пусть Хвиох и носил в молодости кличку «Щеголь», но и тогда он уже был судьей Дхангодхана, а теперь ему больше подошла бы кличка «Проницательный» – хотя он предпочитал, чтобы терране его недооценивали. Он найдет – нет, создаст предлог для срыва переговоров по договору о ненападении, которые до сих пор так искусно затягивал. Это вызовет волну недовольства среди дворянства, богатых простолюдинов и интеллектуалов по всей Империи, а тогда начнут кричать о необходимости «новой политики», ведущей в более благоприятном направлении.

А тем временем Хвиох при каждом найденном или созданном им удобном случае будет объяснять, что в отсутствие подобного договора неизбежны инциденты, ведущие к вооруженным стычкам. Если один линейный корабль может нести оружие, достаточное для уничтожения целой планеты, и если Империя не может поддерживать порядок в собственном доме, Мерсейя обязана принять меры к защите спорных районов. Иногда это требует преследования по горячим следам и вторжения в пространство, объявленное Империей своим. Ройдхунат сожалеет о каждом таком случае и сохраняет готовность возобновить усилия по установлению прочного мира, как только терранское правительство готово будет к этим усилиям присоединиться.

К сожалению, терранское правительство будет в ближайшие годы слишком для этого занято собственными делами…

– Когда приведем Флот в полную боевую готовность? – спросил Гвинафон из Сверкающих Вод.

– Может быть, и никогда, – ответил Тахвир. – Если да, то не скоро, с учетом всех непредвиденных обстоятельств. В конце концов, терранское посольство будет докладывать обо всем, что узнает. Командиры выделенных частей уже готовы к делу. Но с этим тоже не надо торопиться. Пусть какое-то время все идет своим чередом.

Вопрос был просто смешной – стратегия обсуждалась на совете неоднократно и подробно. Но Гвинафон был в Совете новичком, да к тому же не слишком умным, а еще – племянником ройдхуна. Приходится работать с тем материалом, что дает тебе Бог.

Тахвира кольнула внутренняя боль. Был бы жив Айхарайх исходный план принадлежал ему, и на всех этапах разработки он тоже участвовал. Но Айхарайх погиб при бомбардировке его планеты денницианами. Во всяком случае, он тогда пропал без вести с херейонитами никогда ничего нельзя точно сказать. И после него вся машина мерсейской разведки забуксовала. Ройдхунат наполовину ослеп, оказался до ужаса уязвимым, неспособным ни к какой инициативе, и так было десятилетие, пока не удалось создать новые структуры. Да, если бы Терра ударила в тот момент…

Но это не было в природе Империи – старой, сытой, коррумпированной. Вместо того терранские политики недоумевали, почему бы это им с Ройдхунатом не прийти к мирному соглашению. Неужто они не могут поделить целую Галактику?

Как будто хоть сколько-нибудь разумный мерсейский лидер мог думать о чем-то другом, когда за спиной у него затаилась такая сила! Когда-то, давным-давно, у человечества были такие же вселенские амбиции, какие были ныне у его Расы. И никто не сказал, что они не могут возродиться снова – пусть не на Терре, так в ее дочерних мирах. Или у других, но союзных им рас, у цинтиан, например, или у шотлан. Даже в упадке своем Империя была смертельной угрозой. И чтобы Раса могла пойти навстречу своей судьбе по дороге, уготованной ей Богом, Империя должна быть уничтожена.

Мы сделаем это, о тень Айхарайха, сделаем. За эти годы нашего унижения плоды твоего плана созрели. Сегодня – день начала победы.

Когда военные корабли ушли с орбиты, направляясь к звездам, фактическим правителем Дедала стал генерал-лейтенант Чезаре Гатто из Императорской Космической пехоты. Гражданский губернатор и чиновники продолжали свою рутинную работу, но они мало что значили. Поскольку Дедал стал штаб-квартирой сектора, почти все функции управления взял на себя Флот – от обязанностей планетарной полиции до посредничества между общинами. Гатто действовал как заместитель Магнуссона, почти вице-король.

И было несколько удивительно, что человек, столь перегруженный работой, велел привести задержанную Диану Кроуфезер к себе в кабинет. А может быть, и не было. Чезаре Гатто, муж и отец, никогда не терял чувствительности к женскому обаянию. А кроме того, здесь был случай необычный, который он не хотел перепоручать своим подчиненным.

– Прошу вас присесть, – сказал он, когда за Дианой закрылась дверь. Она села в кресло и поглядела на него через стол. Перед ней был невысокий, отлично сложенный мужчина с высоким лбом, крючконосым заросшим бородой лицом и бледно-голубыми глазами. Воротник его был расстегнут, на мундире не было ни одной из заработанных им наград. Между пальцами дымилась сигарета.

Диана же выглядела вполне прилично, хотя слишком просторный комбинезон сидел на ней мешковато.

– Боюсь, что последние две недели были для вас не очень приятны, – продолжал генерал. – Надеюсь, что хоть физические условия были приемлемы.

– Вполне, – ответила она. – Меня, конечно, утомили допросы, а главное – тревога за моих друзей. Мне никто ничего не хотел говорить!

В ее голосе звучало скорее возмущение, чем жалоба.

– Раздельный допрос – это стандартная процедура, донна. Но могу заверить, что воданиту не причинили никакого вреда. Мне докладывали, что он почти все время сканирует книги из общей базы данных. Ученые труды и слезливые романы.

– А Таргови?

– Тигранин с Имхотепа? Я сам хотел бы знать. Скрылся из виду. Можете ли вы или воданит что-нибудь добавить к своему заявлению, что не знаете причины его бегства? У вас нет на эту тему новых мыслей?

– Нет, сэр, – она выставила подбородок. – Может быть, если бы мы знали, за что нас немедленно схватили, это навело бы на мысль.

Гатто взглянул на дымящуюся сигарету, затянулся, поднял глаза на Диану и сказал:

– Хорошо, я буду откровенен. Видите ли, вы и ваш спутник признаны абсолютно чистыми. Вас хорошо знают на Имхотепе, а проверка рассказа воданита подтвердила религиозную цель его путешествия – экзотическую, может быть, но безвредную. Ни его, ни вас нельзя представить себе участниками заговора, и допросы тоже ничего такого не выявили. Самое худшее, что за вами есть, – вы настойчиво искали оправданий для тигранина. Вас обоих можно было бы освободить раньше, если бы из-за срочности подготовки отбытия императора Олафа не пришлось отложить все остальное.

– Так мы можем идти? – просияв, вскочила на ноги Диана. – Отлично!

– Прошу вас сесть. Мы еще не закончили. Слушайте. Я мог бы даже не узнать о вашем существовании – у меня много других дел, – если бы не особые обстоятельства. Главой разведки флота в нашем секторе является капитан Джерролд Ронан. Он лично приказал поставить на контроль все данные по этому, э-э, Таргови. Поэтому по его прибытии на Дедал приказ о задержании для расследования был издан автоматически. При обычных обстоятельствах ведомство капитана Ронана решало бы этот вопрос по своему усмотрению. Однако капитан отбыл с императором для выполнения аналогичных обязанностей в период кампании. Поскольку приказ о задержании был отдан на столь высоком уровне, он среди прочего был передан мне, когда я принял должность коменданта. В противном случае вас бы, несомненно, освободили намного раньше. Но вышло так, что никто не знал, что с вами делать, а движение информации по бюрократическим каналам – дело не слишком быстрое. Меня заинтересовал рапорт, и я решил лично исследовать чуть глубже. Что-то делалось не совсем понятное. Диана снова увяла.

– А что именно? Я понимаю ничуть не больше вашего. Таргови бросал намеки на какую-то большую игру, но так, ничего определенного.

– Это мне известно.

Диана гневно вспыхнула. Допрос под наркозом – унизительная процедура, хотя у них хватило такта поручить ее офицерам-женщинам.

– И радуйтесь, что вы ничего другого не знали, как выяснилось. Тогда понадобилось бы гипнозондирование – все вытащить. В конце концов, у нас нет ни наркотиков, ни оборудования для обработки воданита.

Диана сглотнула слюну, подавляя гнев и возмущение, и смогла лишь сказать:

– Тогда вы знаете, что мне известно, что Таргови был – и есть – секретный агент разведки. Аксор об этом, кстати, не слышал. Он бы только расстроился из-за такой… такой двойственности. Но какого лысого черта собственный начальник Таргови – капитан Ронан – захотел его проверять?

– Это в деле отсутствует, – ответил Гатто. – Но и так все очевидно. Императора Олафа поддерживают не все. У капитана Ронана были основания подозревать, что Таргови симпатизирует режиму Герхарта и может каким-то образом создать помехи. Тот факт, что он сбежал от ареста и скрылся, вполне подтверждает эту мысль. – Гатто сощурился: – Ваш допрос показал, что это его действие не было для вас полной неожиданностью.

– Ни один тигранин никогда не согласится по доброй воле попасть в клетку. И я его понимаю.

– Каково ваше отношение к текущему кризису престолонаследия?

Диана осторожно подбирала слова:

– Это должно было выясниться на допросе. Но, быть может, не слишком отчетливо, поскольку мне самой не очень это понятно.

Может быть, Магнуссон лучше будет править Империей. Я – всего лишь деревенщина и в политике не очень разбираюсь, – она подняла голову и заговорила уверенно: – Чего я боюсь – это гражданской войны, и черт меня побери, если я собираюсь стоять в толпе и хоть кому-то кричать «ура!». Гатто улыбнулся:

– Ваша откровенность мне нравится. Но на людях лучше ее не проявлять… Ладно, вас с Аксором освободят, как только я отдам приказ. Я также выдам вам обоим разрешения на отъезд первым доступным транспортом на Имхотеп, хотя такого случая придется подождать. Держите контакт с управлением космопорта, и вас известят.

Она покачала головой:

– Спасибо, но мы прибыли сюда для поисков следов Древних, и я не хочу подводить Аксора.

– Ха, а я бы сказал, что вас просто тянет на приключения. Будьте осторожны. Воздушные сообщения жестко ограничены и контролируются, наземный транспорт – медленный и ненадежный, – его голос посуровел: – А если вы хотите связаться с предателем, из ложно понятого чувства верности – даже не думайте. Если встретите его, немедленно сообщите патрулю. Любое другое действие будет сочтено изменой и наказано соответственно.

Диана вздохнула:

– Не знаю, как бедняга Таргови мог бы со мной встретиться.

– Действительно, он скорее всего погиб. Иначе его бы уже обнаружили. Я очень сожалею, донна Кроуфезер. Мне понятно, что он был вам дорог. Но вспомните, как он вас обманул и использовал.

Она издала какой-то странный звук и встала:

– Хорошо, так я пойду.

– Еще секунду. На меня ложится определенная ответственность. Вы – молодая привлекательная дама, непривычная к космополитической среде. А на Дедале сейчас очень неспокойно. Большая часть личного состава Флота отбыла на битву за его величество, и в патрулях людей осталось мало. Приходится сосредоточиться на охране самых важных объектов. Вы хотите отправиться в дальние земли. С моей точки зрения, это крайне неблагоразумно.

– Почему? – Диана снова села. – Разве не поддерживает народ вашего славного вождя?

Гатто сморщился:

– Я говорю об обычных гражданских беспорядках и преступности. Любая контрреволюционная деятельность будет немедленно и беспощадно раздавлена.

– Вы и в самом деле отдали ему свое сердце? – тихо спросила Диана.

Он покраснел и зажег новую сигарету.

– Донна, я офицер Космофлота Империи. И в качестве такового выполняю приказы вышестоящих начальников. Но присягу я давал самой Империи, ее цивилизации – нашей цивилизации. И я верю, что сэр Олаф может обеспечить такое правление, которое нам остро необходимо.

– Вы не сказали, какой ценой.

– Не мое дело выражать политические мнения, – Гатто сделал рубящий жест рукой. – Хватит. – Он улыбнулся и сменил тон. – Тема моего разговора еще на две минуты – это вы. Ваша судьба меня заботит. Корабль и планетарный экипаж Таргови под арестом. Вам и Аксору будет разрешено взять оттуда лишь деньги и личные вещи. Согласно описи, денег у вас немного. Какое-то время на это можно прожить, но у воданита серьезные пищевые потребности, и любое путешествие, которое вы предпримете, быстро истощит ваш кошелек. Прошу вас, оставьте ваше сумасбродство. Я вам обоим обеспечу уютное и безопасное пристанище, пока вы не сможете вернуться на Имхотеп. И вы, может быть, захотите полюбоваться видами планеты с – э-э – местным гидом, когда у меня выдастся свободная минутка.

– Благодарю вас, сэр. Но у меня есть обязательства, которые надо выполнить. А о моей безопасности, когда я с Аксором, можно не волноваться. Он-то на самом деле и мухи не обидит, но ведь людям не обязательно это знать, правда?

Как бы нетерпеливо ни рвалась Диана на волю, она сознательно потратила еще полчаса на очаровательную беседу с генералом.

Два лица у войны.

Первое – техника, организация, стратегия, тактика и – да, и философия. Именно оно было обращено к адмиралу Магнуссону, будущему императору, и к служащим ему высшим офицерам.

У Патриция собрался не весь его флот. Адмирал собрал больше кораблей, чем обычно, но по необходимости многие базировались по всему сектору – на куда меньших станциях, чем были на Дедале и Икаре. Другие несли караульную службу вдоль космических дорог. Он знал, что многие командиры этих соединений бросятся на его зов, когда услышат. Другие, если предоставить их самих себе, – нет. Нужно было привлечь на свою сторону как можно большую часть Космофлота.

И потому его передовые силы устремились, опережая все сообщения, по сложному пути, выводившему их на расстояние связи с большинством эскадр. По пути всем встречным кораблям он объявлял свою прокламацию и отдавал приказ следовать за ним. Поскольку в каждом случае на его стороне было огромное огневое преимущество и поскольку именно он был комендантом сектора, сопротивления он не встречал. Кое-кого из командиров кораблей он заменил – собирая многие годы досье на всех, он хорошо знал каждого, – но смещенных он просто отправил чуть остыть, не выказав немилости. Очень вероятно, что добрая половина этих капитанов, обдумав все еще раз, принесет ему присягу на верность.

Но было неизбежно, что курьерские суда и посыльные торпеды будут разлетаться, разнося вести о восстании. Почти половина соединений, их получившая, оставалась на месте, поджидая его – пусть даже всего лишь потому, что их командующие не знали, что еще делать. Другие снимались с места, чтобы соединиться с силами Герхарта. Но не все корабли доходили до цели. На некоторых случались перевороты, матросы и офицеры сменяли командиров и возвращались к Магнуссону. Он был кумиром многих – и мужчин, и женщин, и других рас.

Второе лицо войны – для каждого свое. Вот, например, младший лейтенант Элен Киттредж. Имя выбрано наугад из списка личного состава. Там говорится только, что ей двадцать терранских лет, родилась и воспитывалась на бедной планете Виксен, прошла по конкурсу в Фаундри, была отличным кадетом, недавно получила назначение в качестве специалиста по лучевому оружию на легкий крейсер «Дзета Стрельца». Корабль входил в отряд капитана Фатимы бинт-Сулейман и действовал в поясе астероидов безжизненной планетной системы безымянного солнца. Бинт-Сулейман была среди добровольно примкнувших к эскадре Магнуссона. Можно предположить, что Киттредж от всего сердца это приветствовала. Помимо идеализма молодости, она должна была понимать, что теперь продвижение по службе пойдет быстрее.

Магнуссон не думал об обороне своего сектора, если не считать систему Патриция и других ключевых звезд. Нет, он сам перехватил инициативу, направив свои силы, как копье, внутрь Империи. Можно было бы предположить, что он таким образом оголял свои линии снабжения и коммуникаций, давая противнику их перерезать. Но дело в том, что межзвездное пространство невообразимо широко. Чуть изменить маршруты, варьируя их от рейса к рейсу – и корабли уже не перехватить, разве что по самой невероятной случайности.

Еще Магнуссон не собирался долго держать все корабли вместе. Даже выросший, его флот был в пугающее число раз меньше той мощи, что могла собрать против него Империя. И все же адмирал разделил его на пять частей. Четыре из них, под командой надежных адмиралов, разлетелись на север и на юг по часовой стрелке и против, по сути лишь маскируя его намерения. Основные силы с самим Магнуссоном во главе взяли направление на сектор Альдебарана. «Дзета Стрельца» шла вслед за флагманом, супердредноутом «Туманность Орла».

Это была здравая мысль. На самом деле Империя не могла бросить против него больше малой доли своего Флота – остальные корабли должны были оставаться на своих постах, иначе варвары, бандиты и сепаратисты устроили бы такой хаос, что не осталось бы чем править. Еще была страшная угроза со стороны мерсейцев. Кроме того, навязать бой в космосе практически невозможно. Тот, кто не хочет драться, всегда может сбежать. Дальше чем за один световой год вибрации гипердрайвов не засечь.

И потому Магнуссон мог ударить с огромной силой куда захочет, по крайней мере в наружных секторах Империи. Районов, близких к Солу, самых населенных и хорошо защищенных, он должен избегать, пока не наберет достаточно сил для вторжения. Этим он и собирался заняться.

Может показаться, что он слишком растянул свои силы и что сторонники Герхарта могли просто взять его измором, если ничем другим. Но у него были причины считать, что для этого его продвижение будет слишком быстрым и слишком решительным. Так или иначе, начальные этапы кампании носили прямолинейный характер.

На поверхностный взгляд процедура была проста. Пять повстанческих флотов направлялись к планетным системам, важным из-за своего расположения, населенности, промышленности, природных ресурсов или вообще чего-нибудь, имеющего значение. Каждый флот разбивал вдребезги местный гарнизон, превосходя его по численности и огневой мощи. После чего планета оказывалась под угрозой ядерной бомбардировки с орбиты. Даже если у нее и были оборонительные сооружения, их применение обошлось бы так дорого… А кроме того, кому какая разница, кто там император? Что такого хорошего сделал этот Герхарт, чтобы за него умирали живые существа, города, континенты? Военное положение, объявляемое людьми Магнуссона, обыденной жизни рядовых граждан почти не мешало. Приверженцам Магнуссона обещали славу и лучшие времена. Чаще всего они и были рождены на этой планете и завербованы заранее.

Дисциплина у олафистов была строгая. За некорректное поведение следовала быстрая, справедливая и публичная кара. И потому отношения с местными жителями складывались доброжелательные.

А сами ребята были молодые, дружелюбные, энергичные, и рассказы их вносили оживление в унылую жизнь провинциалов.

Можем представить себе младшего лейтенанта Элен Киттредж в увольнении – на Ансе, например, которая похожа на терранскую идиллию. Переливается на озере лунный свет в теплую летнюю ночь, из павильона слышится музыка, но она и местный молодой человек ушли с танцев и теперь бредут вдоль кромки воды под деревьями, насыщающими воздух ароматом. Чуть раньше она серьезным голосом читала ему лекцию о новом дне, который принес император Олаф, но теперь она покачивается в его объятиях и счастливо смеется, и они садятся на мягкий дерн, и, может быть, она отвечает ему: да, когда закончится война, она приедет сюда в долгий отпуск, но это еще может быть не скоро, а пока что вся ночь наша…

Увольнения были краткими, поскольку эскадра должна была лететь к следующему солнцу, и к следующему, и к следующему… Можно бы спросить, почему герхартисты не поступали так же после отбытия противника и не отвоевывали планету обратно. Ответ был бы неоднозначен. Во-первых, такие попытки стоили бы дорого как Флоту, так и мирам: оставленные гарнизоны олафистов, пусть очень малочисленные, сильно укрепляли оборону и были готовы драться, пока есть надежда. Во-вторых, Империя была дезорганизована, захвачена врасплох, высшее командование никак не могло составить себе ясную картину по нечетким и запаздывающим рапортам. В-третьих, имела место разумная мысль, что отвоевывание нескольких миров будет не слишком осмысленным, пока вокруг рыщет волчья стая Магнуссона. Сначала надо уничтожить ее. Тогда у мятежников не останется другого выхода, кроме капитуляции, особенно если им будет обещана полная амнистия.

И потому медленно, зачастую беспорядочно, регулярный Флот собирал силы и искал битвы.

Первое серьезное столкновение случилось возле тусклой звезды – красного карлика, – имевшей тогда только номер в каталоге; потом уже странники космоса прозвали ее Солнцем Битвы. Там рыскали корабли-разведчики обеих сторон, зондируя, наблюдая, скармливая компьютерам каждую крошку данных, возвращаясь с рапортами. Постепенно стала вырисовываться общая картина, и командиры пришли к решению. Будет схватка.

Контр-адмирал Ричард Бленкирон, командующий сектором Альдебарана, лично вел армаду. Он не был трусом. Уроженец Терры, он отличался еще остроумием и определенным обаянием. К сожалению, он не слишком подходил для своей должности – был политическим назначенцем, отбывающим необходимое время на этой должности с прицелом на что-нибудь менее опасное и более заманчивое. Никто ведь не предвидел, что до такого глубинного сектора Империи может добраться война.

Это предвидел Магнуссон, и от нескольких возможностей сражения по дороге уклонился. По аналогии с войной на поверхности планеты можно было бы сказать, что он совершил обход ради определенной цели. Если удастся разбить альдебаранский флот, вражеские силы в тылу угрозы представлять не будут. С гарнизонами можно будет разобраться поодиночке. И ужас на Терре станет его союзником. Поэтому он тоже искал битвы.

«Внимание всем!» – произносит интерком «Дзеты Стрельца». Далее следует речь адмирала Магнуссона, обращенная к экипажам. Он ожидает, что каждый выполнит свой долг и вместе они добудут победу, которая никогда не будет забыта. Конечно, младший лейтенант Киттредж присоединяется к обычным приветственным крикам. Потом, с бьющимся сердцем, но холодной головой, заступает на свой пост.

Поскольку оба полководца хотят встречи, они объявляют о себе, идя строем с максимальной сферой обнаружения. После контакта каждый перестраивается согласно своим планам. Столкновение внезапно.

Межзвездная война похожа на межпланетную не больше, чем та – на войну на поверхности. Уход и выход из квантового мультипространства тысячи и даже миллионы раз в секунду делают корабль с гипердвигателем практически неуязвимым для обычного оружия. Луч сосредоточенной энергии или материальное заграждение может случайно нанести ему существенное повреждение, но шансы против этого очень высоки, да и к тому же у военного корабля есть защита – броневые плиты, поглотители, компьютерно управляемые поля, отталкивающие встречную материю. И лишь когда двигатели двух кораблей оказываются в совпадающей фазе, они становятся друг для друга материальными, видимыми и уязвимыми.

В фазу попасть не так уж сверхъестественно трудно. Есть определенный диапазон частот прыжка, которые можно использовать, и этот диапазон свой для каждого типа корабля. Такой диапазон не бесконечно делимый, а квантованный. Разумеется, стандартной тактикой бегства является смена частот, и от преследователя требуется умение предсказать следующую. В этом очень помогает высокоскоростной стохастический анализ, хотя и он не безошибочен.

Поскольку корабль стремится поразить противника, уход путем изменения фазы – это только один маневр из многих. Разумеется, не так уж редко по странному молчаливому соглашению корабли выключают гипердвигатели и дерутся в релятивистском режиме на скоростях намного меньших световой.

Достаточно сблизившись, Бленкирон на квазимгновенных модулированных гиперволнах вызвал Магнуссона и потребовал капитуляции. Ответ был вежлив и холоден. Обмен посланиями был всего лишь формальностью.

Передовые линии флотов смешались друг с другом, и битва началась. Летели лучи и ракеты. Мертвенной мгновенной красотой вспыхивали ядерные разрывы. Там, где они достигали цели, плоть и металл обращались в раскаленный газ, и тот уносился в пространство. Через миллиарды лет он станет кирпичиком в строительстве новых звезд.

Старые звезды окутывают все сиянием. Призрачно ярко светится Млечный Путь. Таинственно сверкают туманности и другие галактики. Мелькая, вертятся корабли, грациозные, как танцоры. Элен Киттредж ничего этого не видит. В ее вселенной – лишь сталь, приборы, показания, ручное управление, короткие команды из невидимых уст. В воздухе пахнет озоном. Раз или два содрогается корпус от дальнего взрыва.

В середине армады Магнуссона величественно движется «Туманность Орла». Ее планетоидные размеры, ее сотни живых космолетчиков и тысячи машин – они не для нападения, хотя она способна опустошить целый мир. Нет, их задача – создать такой барраж оборонительных ракет, снарядов, лучей, такую плотность защитных экранов, чтобы адмирал и его штаб оставались живы и могли принимать решения и отдавать приказы.

«Дзета Стрельца» защищена куда слабее. Ее цель – сбивать корабли противника.

Права древняя пословица, что первой жертвой битвы становится составленный штабом план. Магнуссон это знал и на это рассчитывал. У него была главная идея, поставленная цель, но он был гибок и предоставлял своим капитанам достаточную свободу.

Бленкирон же не мог придумать ничего другого, как держать свою армаду в стандартном строю или так близко к нему, как это удастся. Это увеличивало общую оборонительную способность его кораблей. Снизив в достаточной степени численность противника, строй должен был раскрыться, охватить уцелевших и обрушить на них смерть из каждого квадранта. Так гласила теория.

Магнуссон заманил его как раз туда, куда хотел, и подготовил это заранее. Его корабли находились на орбите вокруг Солнца Битвы в нормальном пространстве, затемненные, работа электрогенераторов была сведена к жизнеобеспечивающему минимуму. Они стали практически необнаружимы. Обнаруживающая себя часть флота была меньше. Флоту Бленкирона надо было бы осмотреться в поисках спрятанного резерва, но он был слишком занят, а к тому же Солнце Битвы окружено газом и пылью – остатком мертворожденной планетной системы, что затрудняло наблюдение. Когда Магнуссон решил, что момент созрел, он отдал приказ.

Его резервные силы резко вошли в гипердрайв – рискованно столь близко от звездной массы, но их двигатели были особенно хорошо отрегулированы, так что потери были невелики – и ринулись в битву.

В этом ударе участвовала «Дзета Стрельца» и получила снаряд в кормовую часть. Попадание было касательным, еле зацепило, и потому корабль не испарился. Но сектор двигателей был разрушен, и весь корабль заполнила радиация и летящие осколки раскаленного металла. По крайней мере так можно предположить. Единственное, что мы знаем, – что корабль погиб.

Бленкирон впал в панику. Не настолько, чтобы потерять дар членораздельной речи, но он видел, как разносят его флот, а что делать – не знал. Капитан его флагмана, некто Тецуо Огава, стал героем, спокойно подавая ему «советы». Потрепанным и разбитым, терранам удалось выйти из боя. В основном даже не очень нарушив строй. Большая часть кораблей спаслась.

Но флот потерял возможность продолжать бой. Магнуссон мог теперь наложить руку на весь сектор Альдебарана.