Текст книги "Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга"
Автор книги: Петр Киле
Жанр:
Драматургия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)
ПРОЛОГ
Таврида. Развалины античного храма. Празелень моря и лазурь неба. Пушкин с настороженным вниманием прислушивается, делая шаги то вправо, то влево, то пробегая, то останавливаясь, в сопровождении Хора муз, мелькающих в струях света, в одеяниях зеленого, пурпурного цветов.
Х о р м у з
Поэт, любимец Феба,
Здесь, на земле у неба,
Он водит хороводы муз,
И нет священней уз,
Счастливых вдохновеньем,
Что можно б счесть и сновиденьем,
Когда б любовь, и грезы, и грехи
Не претворялись в дивные стихи.
( Пляшет, следуя за поэтом.)
За них-то претерпел гоненья, -
Души высокие стремленья, -
Едва коснулся вещих струн,
Беспечный, сердцем юн.
Что можем сделать мы? Он с детства,
Вступив во Фебово наследство,
Рос в силе как поэт,
Веселый и могучий Мусагет.
( В пляске словно уносятся ввысь.)
П у ш к и н
Что это? Слышу чьи-то голоса!
Ужели это музы в одеяньях
Из волн и света улетают ввысь?
О, музы милые! Когда явились
Столь явно вы, надеюсь, на свиданье
Я новое – в судьбе моей унылой
Отраду грез и лучезарных мыслей.
Все вокруг озаряется светом на миг, и где-то далеко разносится колокольный звон.
АКТ I
Сцена 1Одесса. Январь 1824 года. Номер в гостинице. Входят Раевский и Пушкин.
П у ш к и н
Прекрасно, милый, ты уже полковник.
Счастливцу двадцать два всего!
Р а е в с к и й
Ах, Пушкин!
На много ль старше вы меня, а первый
Поэт России, с будущностью славной,
Великой...Только если не погубишь
Себя до времени в дуэлях глупых.
П у ш к и н
В вопросах чести? Со Старовым прав
Был я, уж точно. Славно мы подрались.
Р а е в с к и й
А если б не метель? Последствия
Могли ужасны быть, подумать страшно.
Поэт, унынья полный и любви,
Откуда это удальство гусара
Да более из песен, чем из жизни?
П у ш к и н
Ты сам ответил хорошо: из песен.
Как я пою, так и живу. Разрыва
Меж жизнью и мечтою я не знаю,
Пусть в крайности впадаю поминутно.
Р а е в с к и й
Пожалуй, так. Поэт и человек
Неразделимы в вас; а в людях прозы
Всегда ведь больше. Я страшусь за вас.
Обеспокоены вы чем-то очень.
П у ш к и н
Три года пребыванья в Кишиневе,
Отмеченные странствием в начале
С семейством вашим по Кавказу, Крыму,
Когда я ожил телом и душой,
Прошли, и я вздохнул, прощаясь, с грустью.
О чем же? О покинутых цепях,
Как пленник, обретя свободу в мире,
Где он по-прежнему гоним и сир.
Р а е в с к и й
Ах, Пушкин, что такое?
П у ш к и н
Ничего.
Друзья, исхлопотав о переводе
Меня в Одессу, радовались: море,
Европа, меценат – что нужно мне?
Граф Воронцов, в опале пребывавший,
Вельможа просвещенный, вновь назначен
Военным губернатором краев
Обширнейших на юге; двор завесть
Задумал, в штат зачислив и поэта.
Но покровительства я не терплю,
Ты знаешь, разве что отеческого,
Как с генералом Инзовым и было
У нас. Сказать короче, с графом вряд ли
Поймем друг друга мы.
Р а е в с к и й
А Александр
Давно с ним; в Англии провел ряд лет;
И в адъютанты снова попросился,
Хотя уж вышел было и в отставку
Из-за раненья в ногу.
П у ш к и н
Верно, в них
Есть много общего. С графиней дружен
Как родственник...
Р а е в с к и й
Оставь ты их и графа.
Пиши себе роман, что ты уж начал...
П у ш к и н
Ах, наконец, вновь перешел на «ты».
Р а е в с к и й
Как с другом, да. С поэтом, милый Пушкин,
Я буду все ж на «вы», как младший чином.
Однако я бываю и несносен
Как критик молодой.
П у ш к и н
Нет, милый мой,
Мне критика твоя всегда на пользу.
С Онегиным моим – все то же будет.
Ты романтической поэмы ждешь;
Задумал было я сатиру злую,
А выйдет шире, да, как жизнь сама
У нас в России...
Р а е в с к и й
А, пиши, как знаешь.
Ты слогом овладел неповторимым,
Как кистью Рафаэль, творить ты можешь
Отныне с ясной простотою стиля
Классических эпох.
П у ш к и н
Прекрасно, милый.
Здесь кое-что есть новое. Читай.
Стук в дверь. Входит Александр Раевский.
Войдите!
А л е к с а н д р
Пушкин, я, как обещал,
Прознал причину перемены в графе
По отношенью к вам. Во-первых, где же,
Ну, если и не оды, то хотя бы...
П у ш к и н
Угодничество и прямая лесть?
А л е к с а н д р
Его сиятельство не любит лести.
П у ш к и н
Ну, да, милорд не русский барин, власть
Ему милей. А во-вторых, скажите?
А л е к с а н д р
Да в этой страсти и таится страх
Утраты силы, вновь приобретенной
Ценой отказа от идей эпохи,
Неважно, хороши они иль плохи.
А вы глашатаем идей тех самых
Уж навлекли гоненья на себя;
И вышло так, как будто он приблизил
Опального поэта, друга тех,
Кто у правительства на подозреньи.
П у ш к и н
Все вышло не по воле Воронцова,
Уж это верно.
А л е к с а н д р
В-третьих... Вспомни сам.
П у ш к и н
Графиня? Да, конечно. Но милорд
Не волен властвовать над нами в мире,
Где все любовь, свобода – наш закон.
Р а е в с к и й
(оставляя рукописи)
Я не пойму, да кто из вас влюблен
В графиню, кто – наперсник? Скверно, право.
Боюсь, ты, Александр, все водишь за нос
Поэта простодушного, играя
Роль Демона его.
А л е к с а н д р ( усмехнувшись). Ну, нам пора. Пушкин, идемте с нами.
П у ш к и н. К графине?
А л е к с а н д р. Да. Она велела мне чаще приводить к ней Николая, пока он не уехал. Во мне она не хочет видеть родственника, а в нем – видит.
П у ш к и н. На родственные посиделки я не пойду. К счастью, графине я не родственник. Мне письма писать надо, не откладывая на последний день, чтобы воспользоваться оказией, что верней и безопасней, чем почта.
Р а е в с к и й. Хорошо, еще увидимся.
А л е к с а н д р. Прощайте! То, что я прознал, не кажется вам новостью, но дело может принять нешуточный оборот. Нам есть, о чем поразмыслить.
Раевские уходят.
П у ш к и н ( просматривая начатое письмо, как бы с сомнением проговаривает отдельные места). Так как я дождался оказии, то и буду писать тебе спустя рукава. Николай Раевский здесь. Он о тебе привез мне недостаточные известия; зачем ты с ним чинился и не поехал повидаться со мною? денег не было? После бы сочлись – а иначе бог знает когда сойдемся. Я дважды просился через министров в отпуск – и два раза воспоследовал всемилостивейший отказ. Осталось одно – писать прямо на его имя – такому-то, в Зимнем дворце, что против Петропавловской крепости, не то взять тихонько трость и шляпу и поехать посмотреть на Константинополь. Святая Русь мне становится невтерпеж... Душа моя, меня тошнит с досады – на что ни взгляну, всё такая гадость, такая подлость, такая глупость – долго ли этому быть? Прощай, душа моя – у меня хандра – и это письмо не развеселило меня. ( Вскакивает на ноги). Ужели я всерьез должен подумать о побеге? Но и для побега, и для жизни в изгнании нужны деньги. При нынешней цензуре и скупости отца я нищий. Как Данте, подниматься с гордым видом по ступеням чужих дворцов я не могу – не те времена. ( Подходит к окну и, глядя на звезды, с волнением и с тоской продолжает раздумья).
Надеждой сладостной младенчески дыша,
Когда бы верил я, что некогда душа,
От тленья убежав, уносит мысли вечны,
И память, и любовь в пучины бесконечны, -
Клянусь! Давно бы я оставил этот мир:
Я сокрушил бы жизнь, уродливый кумир,
И улетел в страну свободы, наслаждений,
Где мысль одна плывет в небесной чистоте...
Но тщетно предаюсь обманчивой мечте;
Мой ум упорствует, надежду презирает...
Ничтожество меня за гробом ожидает...
Как, ничего! Ни мысль, ни первая любовь!
Мне страшно!.. И на жизнь гляжу печален вновь,
И долго жить хочу, чтоб долго образ милый
Таился и пылал в душе моей унылой.
Сцена 2
Дача графа Воронцова М.С., генерал-губернатора Новороссийского края. Июль 1824 года. Граф сидит за столом, входит графиня. В саду гости, там же одиноко прохаживается Пушкин.
Г р а ф и н я
С делами на сегодня, я надеюсь,
Покончено?
Г р а ф
( с улыбкой)
Да вот сижу в раздумьях,
Как Пушкин, выкинув бог знает что.
Г р а ф и н я
А что?
Г р а ф
Подал прошенье об отставке.
Г р а ф и н я
Слыхала я о том. Ему ль служить?
Г р а ф
Да не служил, как говорит он сам.
Кто ж видел в нем чиновника? Поэт!
К тому ж в негласной ссылке пребывающий.
Г р а ф и н я
Зачем на саранчу его послали?
Ужель в насмешку, как решил поэт?
Г р а ф
То был совет Раевского: по службе
Затем хоть как-то отличить его
И, может быть, вернуть его в столицу.
А то ему здесь скучно, и тоска...
Г р а ф и н я
Он думает, с отставкой обретет
Свободу.
Г р а ф
Вряд ли то возможно ныне.
Г р а ф и н я
( как бы про себя)
Как быть? Княгиня Вяземская просит
Меня замолвить за поэта слово.
А я бы рада, да не знаю как.
Он молод и поэт; ему пристало
Влюбленным быть. Зачем же эпиграммы
На графа шлет, как стрелы Аполлон?
Г р а ф
(выходя из-за стола)
О, не унижусь я до ссоры с ним
И поединка, что прервет карьеру
И жизнь мою, быть может. Я не трус.
Но слишком много чести негодяю,
Взирающему на мою жену
С завистливым желаньем обезьяны,
Дать волю поиграть моей судьбой.
Пусть пишет эпиграммы в тщетной злобе -
Не мне, ему, несчастному, во вред.
Тебя же уберечь – мой долг пред Богом.
Г р а ф и н я
Не бойся. С ним, как ты, я холодна
И снисходительна. Он это сносит
С тоской, как наказанье и укор.
Г р а ф
В войне с Наполеоном славой я
Увенчан. Но имел неосторожность
Записку подписать и дать ей ход,
Ну, об отмене крепостного права...
Крестьян от рабства, как анахронизм...
И впал в немилость. Славой либерала
Наскучившись, напомнил о себе
Я государю, с прежним рвением
Готовый вновь служить. Возвысив снова,
Лукаво улыбнулся царь и пальцем
Мне пригрозил. Я думаю, добро.
Г р а ф и н я
Как радовались все: конец опале!
И с новыми надеждами тебя
Встречали здесь твои же сослуживцы,
Из молодых участников войны,
Съезжаясь, как нарочно, отовсюду
В сезон морских купаний.
Г р а ф
Вскоре снова
Наедут. Многие на подозреньи,
Как Пушкин, у правительства...
Г р а ф и н я
И что же?
Г р а ф
Им кажется, я с ними заодно.
Г р а ф и н я
Да нет.
Г р а ф
Ты помнишь, как о прошлом годе
Его величество к нам приезжал?
Со всеми милостив – со мной ни слова,
Как будто я не первый здесь – последний.
Г р а ф и н я
Как новый губернатор и наместник,
Не мог ты отвечать еще за всех.
Г р а ф
В чем дело, думал я. Какую пакость
Из зависти придумали враги?
Открытью своему я рассмеялся.
Из Кишинева Пушкина в Одессу
Перевели по хлопотам друзей
По ту же пору, как приехал я.
А вышло так, что я его пригрел;
А с ним и всех, кто от него в восторге.
Вот царь и обошел меня во всем;
Я все не полный генерал. О, боже!
Я ждал уже опалы и гонений...
Г р а ф и н я ( про себя). Он вспомнил эпиграмму. ( Вслух.) Ах, вот что тебя мучило в течение зимы! Я все удивлялась. Неужели ревнует столь сильно, совсем, как Отелло, а роль Яго – я знаю – кто играл.
Г р а ф. Что же делать? В это время молодой человек влюбляется в мою жену, что не могло остаться незамеченным при ярких вспышках то веселости, то меланхолии поэта, и что сделало его для меня просто невыносимым. Мне постоянно приходилось сдерживать себя, во избежание скандала, а ему ведь все нипочем. Заметив во мне перемену, он обиделся, будто его все должны любить, и разразился эпиграммой. Чтобы избежать скандала, я написал письмо графу Нессельроде, по ведомству которого Пушкин числится. Постой. Чтобы быть точным и чтобы ты знала, что я старался быть справедливым, вот из письма моего. ( Читает): «Я не могу пожаловаться на Пушкина за что-либо; напротив, он, кажется, стал гораздо сдержаннее и умереннее прежнего, но собственные интересы молодого человека, не лишенного дарования, недостатки которого происходят скорее от ума, чем от сердца, заставляют меня желать его удаленья из Одессы. Главный недостаток Пушкина – честолюбие. Он прожил здесь сезон морских купаний и имеет уже множество льстецов, хвалящих его произведения; это поддерживает в нем вредное заблуждение и кружит ему голову тем, что он замечательный писатель, в то время как он только слабый подражатель писателя, в пользу которого можно сказать очень мало...»
Г р а ф и н я ( про себя). Это же мысли Александра Раевского о Байроне.
Г р а ф ( читает). «По всем этим причинам я прошу ваше сиятельство довести об этом деле до сведения государя и испросить его решения. Если Пушкин будет жить в другой губернии, он найдет более поощрителей к занятиям и избежит здешнего опасного общества. Повторяю, граф, что прошу об этом только ради его самого; надеюсь, моя просьба не будет истолкована ему во вред, и вполне убежден, согласившись со мною, ему можно будет дать более возможностей растить его рождающийся талант, удалив его от того, что так ему вредит – от лести и соприкосновения с заблуждениями и опасными идеями.»
Г р а ф и н я. Ах, боже, он погиб! Когда ты это писал?
Г р а ф. Еще в марте.
Г р а ф и н я. Ответа не было?
Г р а ф. Я получил царский рескрипт – знак благоволения. В нем подтверждается, что среди офицеров, стекающихся сюда в сезон морских купаний, очень заметны брожение и вредные идеи. Но о Пушкине никаких распоряжений не поступало. Теперь с его прошением об отставке, очевидно, будут приняты какие-то решения.
Г р а ф и н я
О, если бы ты объяснился с ним
Великодушно, с полным уваженьем
К таланту, к личности поэта, столь
Для многих притягательных, и он бы
Раскаялся чистосердечно...
Г р а ф
Да,
У ног твоих, быть может, чтоб затем,
Как дьявол, тут же расхохотаться.
Я еду в Симферополь по делам
На месяц, может быть. Прошу тебя
Последовать за мной.
Г р а ф и н я
Зачем бы это?
Когда ты брал меня в свои поездки
По краю? Летом здесь покойно мне.
Я жду родных.
Г р а ф
Мы возвратимся скоро.
Я думал, ты поедешь следом. Нет,
Поедем вместе завтра. Собирайся.
Г р а ф и н я
Ужель согласья моего не нужно?
Скажи, кто я, невольница твоя?
Г р а ф
Довольно, Лиза. Я несу ответ
Пред Богом за тебя...
Г р а ф и н я.
Сама я – нет?
Г р а ф
Напрасно споришь. Мы уедем вместе.
Идем к гостям. Нам нужно попрощаться.
( Уходят.)
Сцена 3
Дача княгини Вяземской. Княгиня на террасе высоко над морем пишет письмо мужу; слышны детские голоса и звонкий смех Пушкина.
К н я г и н я
В одну минуту горести забыв,
С детьми он, словно отрок милый, весел;
Стремглав бежит, хохочет до упаду,
А только что вздыхал: «Тоска!Тоска!»
Гонимый горем, он бросался в море
Иль в гротах исчезал один до ночи;
А я, как мать, волнуясь, но покорно
Ждала его у моря, жив ли он,
Боясь подумать. Между тем как солнце,
Пылая вещею личиной бога, -
А на закате Гелиос похож
На старца пламенного, лик живой...
( Пишет, иногда проговаривая вслух.)
Он обнаружил там пещеру нимф.
Он говорит, что Еврипид писал
Трагедии свои в подобных гротах,
Что, мол, неудивительно нисколько, -
Там песнь миров слышна и гимн веков.
Д е т с к и й г о л о с
Ах, Пушкин, где же вы? Идемте с нами!
Показывается Пушкин, поводя руками в полном отчаянии.
Где дети? Что случилось?
П у ш к и н
Ничего.
Не беспокойтесь. Грусть напала снова.
Такая грусть, хоть плачь, пляши иль пой.
О, никогда не буду счастлив я!
К н я г и н я
В несчастье вашем, Пушкин, больше счастья,
Чем в жизни многих смертных; вы поэт...
П у ш к и н
Простого счастья я хочу. Я – смертный.
Я жить хочу, а на досуге петь...
К н я г и н я
Жениться?
П у ш к и н
Мне? О, нет! Что музы скажут?
К н я г и н я
А, вспомнили о музах? Это лучше.
Я с ними здесь оставлю вас на время,
Сама ж с детьми отправлюсь на прогулку.
П у ш к и н
Я лучше спрячусь в доме, как в пещере.
Я синих далей моря не могу
Спокойно видеть, кораблей на рейде.
Не знаю, что удерживает больше
Меня на берегу.
К н я г и н я
Опять побег
У вас в уме? Куда? Душа поэта
Объемлет мир...
П у ш к и н
И всюду он изгнанник?
Ж е н с к и й г о л о с
Посланец Феба, он повсюду дома.
К н я г и н я
Кто здесь?
П у ш к и н
Идите к детям. Я, пожалуй,
Вот здесь вздремну, как сам Великий Пан.
Мне странно, нынче все чего-то жду.
Свершилось в мире иль во мне, не знаю.
К н я г и н я
О, милый Пушкин, как боюсь за вас.
П у ш к и н
Нет, для меня не страшное как будто,
Скорее радостное.
К н я г и н я
Что? Свиданье?
Надеетесь увидеться с графиней?
Безумие! Погубите ее.
Себя же вы давно уж погубили.
П у ш к и н
Ужель любовь погибель? Вдохновенье,
Когда и мука – песенный напев.
К н я г и н я
Что говорила? Да поможет Феб!
( Уходит.)
Поэт усаживается за столик, достает какие-то бумажки из кармана и из книжки; задумчивый, он то и дело вскакивает, неожиданно расхохотавшись, выказывая два ряда прекрасных зубов; при этом нет-нет он слышит голоса, то музы, мелькающие перед его большими голубыми глазами, как световые образования.
1-я м у з а
Впервые вижу я его. Ужасно.
И вправду некрасив. Скорей сатир,
Кудряв и синеглаз, в рубашке белой,
Вскочил, как прыгнул, и смеется звонко.
2-я м у з а
И я смеюсь с ним заодно. Он мил.
П о э т
Да кто же здесь? Я слышу голоса,
Смеющиеся весело и нежно,
Как ласковы бывают с нами девы,
Когда мы юны, обещая счастье,
Увы, не нам.
3-я м у з а
Увы? Он слышит нас!
Но, кажется, не видит. Мы явиться
Воочию могли бы?
1-я м у з а
Да, конечно.
Как видит он своих знакомцев в мире
Его же жизни и фантазий чудных,
Когда смыкаются и явь, и сон.
2-я м у з а
Пером провел он быстро по бумаге,
Схватив сейчас мой профиль, плечи, стан...
3-я м у з а
Что ж, покажи скорей ему и ножки,
Небось они приглянутся поэту,
И будешь явлена, какая есть.
2-я м у з а
Да не одна, а с вами. К жизни вызвал
Всех нас он, Мусагет, и важно весел.
П о э т
О, музы! В самом деле, это вы?
В мечтах я видел вас, но на яву, -
Ведь вы явились наяву, – впервые.
И я смущен, быть может, потому,
Что быть счастливым – новость для меня.
Прекрасны вы! И вечно юны, правда?
Смущен я и прозваньем Мусагет.
Зовут так Аполлона. Как бы бог сей
Не наказал меня за самомненье,
Когда бы я дерзнул сравняться с ним.
1-я м у з а
Он предводитель муз на Геликоне
И водит хороводы для богов.
И смертных любит он, как Прометей,
И музам он велит сходить на землю,
Где предводителя находим мы,
Иль он находит нас, по воле Феба.
П о э т
Я Мусагет? Служить я не умею.
Свобода – мой закон. Но вам, о, музы,
Я предан всей душой с лицейских лет.
1-я м у з а
Вы предводитель; музы вашей воле
Послушны.
П о э т
В самом деле? Значит, я,
О, музы, с вашей помощью взлелеяв,
Мой поэтический побег могу
Свершить?
1-я м у з а
Туда, откуда мы?
П о э т
Возможно?
Не в Грецию, встающую от рабства,
Ее сынов я навидался здесь.
Кумир их не свобода, – власть и злато,
С предательством народа и идей,
Высоких, чистых, как везде в Европе.
Куда ж бежать? Где мой приют заветный?
2-я м у з а
В обители трудов и вдохновений,
В деревне.
П о э т
Как! В деревне? Это сон!
1-я м у з а
Но в чем же суть гонений и вины?
В стихах пленительных, как сон весенний
О счастие, о славе, о любви?
2-я м у з а
С призывом покарать порок на троне.
И страха не избыть царям отныне,
Вот Мусагет в цепях, как Прометей.
Х о р м у з
Свободы сеятель беспечный,
Как пленник вечный,
Что сбросил груз цепей,
Опасен для царей.
И, кроме внутренней свободы,
Что у поэта от природы,
Как вдохновенье и любовь,
Что в сердце вспыхивает вновь,
Нет счастья и отрады
И выше нет награды.
В сиянии света исчезают музы, поэт словно просыпается.
