Текст книги "Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга"

Автор книги: Петр Киле

Санкт-Петербург. Дом напротив церкви Владимирской богоматери. Квартира барона Дельвига. У передней с парадной лестницы кабинет барона за занавеской, гостиная, столовая и другие комнаты, с кухней у черной лестницы.

В кабинете барона за письменным столом, заваленном книгами и журналами, сидит Анна Керн, просматривая корректуру; в гостиной на диване полулежит Дельвиг в красном шелковом шлафроке с книжкой в руке; баронесса Софья Михайловна заглядывает то к Керн, то к мужу.

К е р н. Альманах «Северные цветы» на 1827 год Пушкин, наверное, видел?

Б а р о н е с с а. Да, конечно.

К е р н. А то, что здесь опубликовано стихотворение, посвященное "К", было для него неожиданностью?

Б а р о н е с с а. Антоша?

Д е л ь в и г ( уронив книжку на пол и поднявшись). «Я помню чудное мгновенье...» Должно быть. Все, что Пушкин предназначает для печати, он посылает мне, а касательно этого его шедевра, мне было достаточно вашего согласия опубликовать его, – я все собрал в папку и отвез шефу жандармов Бенкендорфу, который вручил ее его величеству, высочайшему цензору нашего поэта.

К е р н. Значит, царь из посторонних первый читал это стихотворение?

Д е л ь в и г. Да и, к счастью, пропустил без замечаний. Должно быть, тоже восхитился образом прекрасной дамы, как и почивший в бозе его венценосный брат.

К е р н. Вряд ли. Стихотворение дышит чувством и жизнью поэта, а предмет его поклонения неясен.

Д е л ь в и г. Не скажите. Возникает пленительный женский образ, вот как вы передо мной сидите.

К е р н. Но где же Пушкин?

Д е л ь в и г. Он собирается приехать в Петербург так же долго, как я к нему в Михайловское. Вперед меня из Москвы до Пушкина добрался Пущин, еще зимой, а я уже весной.

К е р н. Как он, должно быть, обрадовался!

Д е л ь в и г. Ну, а третьим кто посетил поэта в его ссылке, знаете, кто?

К е р н. Не знаю. Кто же?

Б а р о н е с с а. Николай Языков?

Д е л ь в и г. Нет, он был четвертым. Не скромничайте, госпожа! Хотя скромность вас красит больше, чем ваша красота. Это вы!

К е р н. Это его поэмы и стихи, да счастливый случай соседства Тригорского и Михайловского, привели меня к нему.

Б а р о н е с с а. Это как вторая глава "Евгения Онегина", с которой Дельвиг вернулся из Михайловского, свела меня с ним.

К е р н. Как же это случилось?

Б а р о н е с с а. У наших общих знакомых барон читал – еще в рукописи – вторую главу, я слушала, не помня себя. Каждый стих был достоин того, чтобы быть удержанным в памяти, это поистине восхитительно. Вы знаете, что я имею в виду: жизнь Онегина в деревне своего дяди, описание его деревенских соседей – верх естественности и в высшей степени комично. Невозможно иметь больше ума, чем у Пушкина, – я с ума схожу от этого.

К е р н. И тут барон сквозь очки засмотрелся на вас! Понятно.

Б а р о н е с с а. И я засмотрелась на него, словно впервые увидела. Думаю, какой очаровательный молодой человек, очень скромный, но не отличающийся красотою мальчик; что мне нравится, – это то, что он носит очки, – это и тебе должно также нравиться.

К е р н. Да, конечно. В Тригорском все барышни и сама хозяйка Прасковья Александровна так живо помнят барона, что стоит кому-то упомянуть имя его, – по ту пору, когда я там гостила, новостью дня была ваша свадьба, – как другой, то есть другая, запоет "Прекрасный день, счастливый день: и солнце и любовь!"

Б а р о н е с с а. Пушкин оказалася нашим сватом, не ведая о том. Не прошло и трех недель, как Антоша сделал мне предложение. Помимо всего, я так радовалась, что общество, которое я буду посещать, будет состоять из писателей; это восхищает меня; это именно тот круг, который я всегда желала иметь у себя, и вот мое желание исполнилось.

К е р н. Теперь и мое желание исполнилось, благодаря вам.

Д е л ь в и г. Я-то думаю, у нас все собираются вокруг вас, Анна Петровна. Кого привлекают мои очки, кроме моей жены?

Б а р о н е с с а. Однако, где же Пушкин?

С л у г а (у окна с каким-то делом). А кто там бежит через двор, как не Пушкин? Иду открывать дверь, а то так застучит. ( Уходит.)

Д е л ь в и г ( выбегая в переднюю). Пушкин?!

Дамы, переглянувшись, уходят в одну из комнат, чтобы привести себя в порядок. Дельвиг, отступая и обнаруживая отсутствие дам, дает входящему Льву Пушкину знак молчать.

Д е л ь в и г ( громко). К 19 октябрю, к очередной годовщине Лицея, мы ждали тебя! Новый год прошел! Зима! Весна на дворе! «Где Пушкин? – у меня все спрашивают. – Или ему въезд в столицу запрещен?» Не будь запретов, ты, я думаю, преспокойно и поныне жил в деревне. Наверное, по пути туда к нам случайно заскочил? ( Душит в объятиях Льва.)

                   Показываются баронесса и Керн.

                                                    Или ты поступил в гусары? Едешь на Кавказ в армию Ермолова, как Левушка? Вообще, что с тобой, я не узнаю тебя? Загар деревенский, вслед за южным, сошел, что ли?

              Керн смеется, догадавшись, в чем дело.

Б а р о н е с с а. Так, это Пушкин? Он так похож на Левушку?

Л е в ( вырываясь из объятий Дельвига). Сил моих нет! Барон! Барон! Мне ваших лицейских нежностей не вынести. Еще мне вы целуете руки!

Б а р о н е с с а. Левушка! А нам говорят, Пушкин идет через двор.

Л е в. Он приехал?!

К е р н. В самом деле, я замечаю, у вас с братом поразительное сходство: манеры, приемы, тон, – это при том, ведь вы росли-то не вместе и виделись редко, – удивительно.

Д е л ь в и г. Как говорит один из моих племянников, негр, выкрашенный белой краской.

 
                 Л е в
Но разве я не брат его, поэта,
Вознесшего ваш образ до небес,
Чтоб самому за вами не подняться,
А мне подавно; что же делать мне?
 

 
              Д е л ь в и г
Да пить вино, закусывая сыром!
 

 
                  Л е в
Барон! Ловлю на слове вас.
 

 
              Д е л ь в и г
                                                   Эй, кто там?
Несите-ка вина и сыр лимбургский!
Без них ведь Левушка не может жить
И радоваться жизни, как повеса,
Не пьяный от вина, а от любви.
 

   Слуга приносит поднос с вином, бокалами и сыром; Лев пьет в то время, как Дельвиг и дамы лишь составляют ему компанию.

 
                    Л е в
Когда б не я, а Пушкин здесь явился,
Я знаю, он упал бы на колени
И вот бы что пред вами разыграл.
       ( Опускается на колени перед Анной Керн.)
    Я вас люблю, хоть я бешусь,
    Хоть это труд и стыд напрасный,
    И в этой глупости несчастной
    У ваших ног я признаюсь!
 

        Все переглядываются с улыбкой и смеются.

 
    Мне не к лицу и не по летам...
    Пора, пора мне быть умней!
    Но узнаю по всем приметам
    Болезнь любви в душе моей:
    Без вас мне скучно, – я зеваю;
    При вас мне грустно, – я терплю;
    И, мочи нет, сказать желаю,
    Мой ангел, как я вас люблю!
 

      Керн, входя в роль, слушает недоверчиво и даже сердито.

 
    Когда я слышу из гостиной
    Ваш легкий шаг, иль платья шум,
    Иль голос девственный, невинный,
    Я вдруг теряю весь свой ум.
 

       Керн от самой себя утвердительно кивает головой.

 
    Вы улыбнетесь – мне отрада;
    Вы отвернетесь – мне тоска;
    За день мучения – награда
    Мне ваша бледная рука...
          ( Берет руку Керн.)
    Анета! сжальтесь надо мною.
    Не смею требовать любви:
    Быть может, за грехи мои,
    Мой ангел, я любви не стою!
    Но притворитесь! Этот взгляд
    Всё может выразить так чудно!
    Ах, обмануть меня не трудно!..
    Я сам обманываться рад!
 

 Все смеются, всех веселее Лев.

Б а р о н е с с а. Какая прелесть этот Левушка! И зачем ты нас покидаешь?

Л е в. Увы! Увы! Не от хорошей жизни уезжают в действующую армию. Имение наше расстроено, несмотря на скупость отца...

Д е л ь в и г. Зато, Левушка, ты щедр до жизни!

Л е в. Нет, все бы было хорошо, особенно теперь с возвращением брата, но ведь будет хуже из-за несносного характера отца!

Д е л ь в и г. Сергей Львович, прости, пустой человек, но добрый, а Надежда Осиповна – добрая, умная женщина...

Л е в. Горе в том, барон, что она ни рыба, ни мясо.

Д е л ь в и г ( вспыхивая, не находя слов от возмущения). А-а!

Б а р о н е с с а. Антоша, что с тобой? (Керн.) Так на него не похоже.

Д е л ь в и г (вскрикивая наконец внятно). Нет, она рыба!

После тягостной паузы всех охватывает дружный смех. Лев и барон пьют вино. Лев снова заглядывается на Керн.

Л е в. Я не могу и не хочу соперничать с Пушкиным, хотя я тоже Пушкин, но язык любви у нас один и тот же. Вот что вам на прощанье я хочу сказать.

К е р н. Только не нужно вставать на колени, хорошо?

 
                  Л е в
    Как можно не сойти с ума,
    Внимая вам, на вас любуясь;
    Венера древняя мила,
    Чудесным поясом красуясь;
    Алкмена, Геркулеса мать,
    С ней в ряд, конечно, может стать,
    Но, чтоб молили и любили
    Их так усердно, как и вас,
    Вас спрятать нужно им от нас, -
    У них вы лавку перебили!
 

Б а р о н е с с а ( целуя его). Ну, разве не прелесть!

Д е л ь в и г. Забавно! Отвечать должна не ты, моя милая, а госпожа Керн.

Б а р о н е с с а. Я же не о стихах, а любуюсь на мальчика. Если Пушкин на него похож, я пропала.

Д е л ь в и г. Ты хочешь перебить лавку у госпожи Керн?

К е р н. Мы сидим на одной лавке и нам не тесно.

Д е л ь в и г. Левушка! (Указывая на баронессу.) Это моя жена. ( Указывая на Керн.) А это моя вторая жена. Я у вас лавку перебил. Каково?

              Общий смех. Баронесса садится за фортепиано.

Санкт-Петербург. Дом на Фонтанке. Квартира Анны Керн. Комната Керн;  Керн и Елизавета; в дверь заглядывает Полторацкий П.М., еще не старый господин весьма веселого нрава.

П о л т о р а ц к и й. Сестрицы, мы идем на прогулку?

К е р н. Я – нет; я ожидаю Пушкина, а потом тоже буду занята.

Е л и з а в е т а. Оставить тебя одну?

К е р н. Одна не останусь. Обещал зайти наш студент.

Е л и з а в е т а. Мне кажется, он пребывает в полном недоумении. На именинах генеральши Штерич, где тебя, любезно пригласив, усадили в конце стола со студентом-репетитором ее сына, хотя ты тоже генеральша...

К е р н. Оставь. Какая я генеральша?

П о л т о р а ц к и й. Как-никак ваше превосходительство!

К е р н ( с укоризной). Без собственного дома, без имения, а теперь и без мужа, – как все это и горько, и смешно. Папенька, это от твоей горчичной фабрики, которая всех забавляет у Дельвигов, мне горько, ты знаешь почему.

П о л т о р а ц к и й. Значит, прогулка отлагается до другого раза. Горчица – самая что ни на есть русская пряность. ( Уходит.)

Е л и з а в е т а. Ты вскружила голову Никитенко.

К е р н. От скуки за столом генеральши Штерич. А потом он пишет роман, мне пришло в голову помочь ему, предоставив ему мои дневниковые записи.

Е л и з а в е т а. А тут он приходит к нам, ты его буквально обдаешь холодом и с упоением рассказываешь о приезде Пушкина, о том, как его мать трогательно расплакалась, о том, как барон Дельвиг и Пушкин обнимались и целовались, и все думали, особенно баронесса, его жена, которой хотелось познакомиться с поэтом, этому конца не будет.

К е р н. Это тоже было трогательно.

Е л и з а в е т а. Но проходит несколько дней – ты снова взялась за студента Никитенко, и он теперь совершенно сбит с толку. Скажи, что случилось? Ты ожидала чего-то от Пушкина, а он больше рад Дельвигу, чем новой встрече с тобой, да где? У его родителей!

К е р н. В том, может быть, ошибка, что у его родителей. Он не любит бывать у них, ничего не ест за обедом, даже на своих именинах был не очень весел, даже мрачен. Вообще ему чего-то недостает. В деревне он был не таким. Я ничего от него не жду, но в день приезда Пушкина о ком я могла думать и говорить? На именинах один из гостей, подойдя ко мне с Пушкиным, сказал: "Неужели вы ему сегодня ничего не подарили, а он так много вам писал прекрасных стихов?" Не знаю, что у него было на уме. "И в самом деле, – отвечала я, – мне бы надо что-нибудь подарить вам: вот кольцо моей матери, носите его на память обо мне".

Е л и з а в е т а. Кольцо маменьки ты отдала ему?

К е р н. Что же я еще могла ему подарить? У меня же ничего нет. Пушкин взял кольцо, надел на свою маленькую, прекрасную ручку и сказал, что даст мне другое.

Е л и з а в е т а. Сестра, это похоже на помолвку!

К е р н. Мы заговорили о Левушке, который с ним виделся в Москве. "Едет в Грузию, – сказал Пушкин о брате, – чтоб обновить увядшую душу. Уморительно". Я решила проверить, как Пушкин воспринимает стихи брата, и прочла "Как можно не сойти с ума, внимая вам, на вас любуясь...", – ты знаешь.

Е л и з а в е т а. И что?

К е р н. Пушкин остался доволен стихами брата и сказал очень наивно: "И он тоже очень умен".

Двери открываются, Полторацкий пропускает вперед Пушкина, который, раскланявшись с Елизаветой, тотчас вынимает кольцо и с задумчивым видом подносит Керн, затем целует ей руку.

Е л и з а в е т а ( подойдя взглянуть на кольцо). Перстень...

П о л т о р а ц к и й. С тремя бриллиантами.

Е л и з а в е т а. Вы обменялись кольцами. Что это значит?

К е р н. Лиза!

П у ш к и н (рассмеявшись). Что это значит? В самом деле!  Вам-то можно сказать, мадемуазель: мы поженились тайно от света, чтобы не явился старый муж, грозный муж.

Е л и з а в е т а. Это шутка?

К е р н. Лиза, ты отправишься с отцом на прогулку, если и дальше будешь задавать детские вопросы.

Е л и з а в е т а ( взглядывая на Пушкина). Я могу остаться?

П у ш к и н. О, да! Но с условием, что вы споете малороссийские песни.

Е л и з а в е т а. Отчего непременно малороссийские песни? Я пою и романсы, и русские песни.

К е р н. После, после, когда придет студент наш, которому нравится твое пение.

П у ш к и н ( выглядывая в окно). Это тот же дом, в котором я впервые увидел вас.

К е р н. Дом тогда принадлежал Олениным, а теперь генеральше Штерич.

П у ш к и н. Почему не генеральше Керн?

К е р н. Увы!

П у ш к и н. Но как получилось, что мы с вами вновь встретились в этом же доме, а не у Олениных на Мойке, куда они переехали?

К е р н. А вы знаете, я чуть не поселила в этом доме ваших родителей с вашей сестрой.

П у ш к и н. Вы помогали им искать квартиру?

К е р н. Да, заодно присматривая для себя.

П у ш к и н ( целуя руки Керн). Вы воистину ангел! А теперь и для всей нашей нестройной семьи!

К е р н. Я отзывчива на ласку. Когда я приехала в Петербург, оставив мужа, и поселилась здесь с отцом, который лишился почти всего, что имел, родные отвернулись от нас...

П у ш к и н. Это Оленины?

К е р н. Да, прежде всего, а с ними и свет, до которого, впрочем, мне не было дела. По ту пору приезжала в Петербург Прасковья Александровна; она взяла меня с собой к Пушкиным, а у них я познакомилась с Дельвигом и баронессой, обретя нежданно-негаданно круг друзей, близких к сердцу моему и уму. О свете я и забыла.

П у ш к и н. У Олениных помнят о вас.

К е р н. Я думаю, вспомнили обо мне в связи с вашим стихотворением "Я помню чудное мгновенье...", то есть в связи с вашим возвращением. Вы в моде.

П у ш к и н. Мне не так весело, как можно подумать.

К е р н. Как в Москве?

П у ш к и н. Что вам сказать о пребывании моем в Москве и моем приезде в Петербург – по правде, пошлость и глупость обеих наших столиц равны, хотя и различны, и так, как я притязаю на беспристрастие, то скажу, что, если бы мне дали выбирать между обеими, я выбрал бы Тригорское, – почти как Арлекин, который на вопрос, что он предпочитает: быть колесованным или повешенным? – ответил: я предпочитаю молочный суп. Это Арлекин, я же предпочитаю яблочный пирог, какие пекут в Тригорском.

К е р н. Вы собираетесь в Михайловское?

П у ш к и н. Да. Все разъехались, в карты не с кем играть.

К е р н. Я слышала, у одного из моих кузенов вы выиграли крупную сумму. Что, у Олениных теперь играют и в карты?

П у ш к и н. Молодежь всегда находит место, где, кроме танцев, играют в карты.

К е р н. Как странно видеть поэта за карточным столом.

П у ш к и н. Карты – это единственная моя привязанность.

К е р н. Вы хотите сказать, слабость?

П у ш к и н. Ха-ха! Да!

К е р н. Так же, как и хорошенькие женщины?

П у ш к и н. Ха-ха! Да! Однако вы не столь безобидны, как можно подумать, глядя на вас.

К е р н. Баронесса под большим секретом мне сказала: вы проигрались столь крупно, что вынуждены уехать в Михайловское на все лето и осень.

П у ш к и н. Слухи слухами, а правда в том, что я предпочитаю яблочный пирог. Я выехал из Москвы в Михайловское, а завернул сюда, чтобы свидеться с вами.

К е р н. Как жаль, что Лев Сергеевич уехал до вашего приезда. Мне бы очень хотелось поглядеть на вас вместе.

П у ш к и н. Мой брат очаровал вас, как он вами очарован, но мне оставил свои долги, о чем и говорят, как о моем крупном проигрыше, поскольку я взялся их оплатить.

К е р н. И вы разыгрываете из себя человека, для которого чувство дико и смешно? Вы любите брата, вы любите сестру, прощая им грехи и шалости. Я бы хотела иметь такого брата, как вы.

П у ш к и н. О, благодарю вас! Ведь и вы подружились с ними, особенно с сестрой.

К е р н. Но что с вами? Вам грустно? Отчего, можно спросить?

П у ш к и н. Я вспомнил о Веневитинове. Одаренный всем: красотой, душой, талантом – умереть в 22 года! Отчего вы позволили ему умереть? Он ведь тоже был влюблен в вас, не правда ли?

К е р н. Веневитинов оказывал мне только нежное участие и дружбу, ведь сердце его давно принадлежало другой. Вот она не отозвалась, и он, покинув Москву, переехал в Петербург. Но, оказалось, вреден север для него так же, как и для вас.

П у ш к и н. Досадно и грустно.

К е р н. Вы никуда не спешите?

П у ш к и н. Нет, к родителям я не думал заходить нынче. Мне хватит общества вашего отца и сестры, не говоря о вас.

К е р н. Но мне надо ехать к графине Ивелич в лодке. Не хотите прокатиться со мной?

П у ш к и н. Если вы, сударыня, ручаетесь, что лодочник не утопит нас.(Раскланиваясь, выходит, за ним Керн.)

Полторацкий и Елизавета переглядываются с недоумением.

Квартира Дельвига. Баронесса и Анна Керн в передней; входит Пушкин в дорожном плаще, с тростью и саквояжем, встречаемый слугой.

П у ш к и н. Очень мило! Баронесса! ( Целует руку.) Сударыня! ( Целует руки Анне Керн.) В Тригорском, где я, по своему обыкновению, бывал почти каждый день, мы только о вас вспоминали и хором пели вашу баркаролу «Ночь весенняя дышала...»

Б а р о н е с с а. Ах, Пушкин! Не успели вы вернуться из мест изгнания, как вас потянуло обратно. Как вы непоследовательны!

П у ш к и н. В Москве я еще могу жить, но в Петербурге вряд ли.

К е р н. Слишком много соблазнов – высший свет и карты.

Показывается Дельвиг из спальни в шлафроке. Пушкин бросается к другу, они обнимаются, целуют друг другу руки, а дамы, переглядываясь, отступают.

Б а р о н е с с а. Вот они всегда так.

К е р н. Это я тоже заметила. В их встречах и расставаниях есть всегда что-то трогательное, словно юность или детство возвращается к ним.

Б а р о н е с с а. Это любовь. Дельвиг меня так не любит, как Пушкина; впрочем, и я люблю Пушкина, но не так, чтоб обниматься и целоваться, а издали. (Вспыхивая.) Этому конца не будет!

К е р н. Дружба и любовь – одно и то же, только без чувственности, и тем они прекрасны.

Б а р о н е с с а. Любовь без чувственности – это, конечно, дружба, но говорить о любви без чувственности, я думаю, нелепо.

Пушкин хватается за саквояж, достает из него бумаги, что передает барону, и пакет с письмами для Керн.

К е р н. О, Пушкин, благодарю! ( Глаза ее вспыхивают сладострастным светом.)

П у ш к и н ( застывает на миг, бросается к ней целоватьруки). Доставить вам радость, сударыня, это всегда ощутить счастье, волнение, любовь.

Б а р о н е с с а ( мужу). Что Пушкин привез нам?

П у ш к и н ( хватаясь снова за саквояж). А вот что. ( Достает череп.)

Б а р о н е с с а (вздрагивая). Что это?!

Д е л ь в и г ( поправляя очки). За-бавно!

 
             П у ш к и н
    Прими сей череп, Дельвиг: он
    Принадлежит тебе по праву.
    Тебе поведаю, барон,
    Его готическую славу.
 
 
    Почтенный череп сей не раз
    Парами Вакха нагревался;
    Литовский меч в недобрый час
    По нем со звоном ударялся;
    Сквозь эту кость не проходил
    Луч животворный Аполлона;
    Ну словом, череп сей хранил
    Тяжеловесный мозг барона,
    Барона Дельвига. Барон,
    Конечно, был охотник славный,
    Наездник, чаши друг исправный,
    Гроза вассалов и их жен.
    Мой друг, таков был век суровый,
    И предок твой крепкоголовый
    Смутился б рыцарской душой,
    Когда б тебя перед собой
    Увидел без одежды бранной,
    С главою, миртами венчанной,
    В очках и с лирой золотой.
 
 
    Покойником в церковной книге
    Уж был давно записан он,
    И с предками своими в Риге
    Вкушал непробудимый сон...
    Но в наши беспокойны годы
    Покойникам покоя нет.
    Косматый баловень природы,
    И математик и поэт...
 

Сказать короче, поэт Языков. Ему понадобился скелет, и он вошел в сговор с кистером, хранителем гробов, за кружкой пива.

 
    Настала ночь. Плащом покрытый,
    Стоит герой наш знаменитый
    У галереи гробовой,
    И с ним преступный кистер мой,
    Держа в руке фонарь разбитый,
    Готов на подвиг роковой.
    И вот визжит замок заржавый,
    Визжит предательская дверь -
    И сходят витязи теперь
    Во мрак подвала величавый;
    Сияньем тощим фонаря
    Глухие своды озаря,
    Идут – и эхо гробовое,
    Смущенное в своем покое,
    Протяжно вторит звук шагов.
    Пред ними длинный ряд гробов;
    Везде щиты, гербы, короны;
    В тщеславном тлении кругом
    Почиют непробудным сном
    Высокородные бароны...
 

Похищенье совершилось благополучно, но вскоре молва о бароновых костях разнеслась по городу, кистер лишился места, а студент принужден был бежать из Риги. Большая часть высокородных костей досталась аптекарю. Мой приятель Вульф получил в подарок череп и держал в нем табак. Он рассказал мне его историю и, зная, сколько я тебя люблю, уступил мне череп одного из тех, которым обязан я твоим существованием.

 
    Прими ж сей череп, Дельвиг: он
    Принадлежит тебе по праву.
    Обделай ты его, барон,
    В благопристойную оправу.
    Изделье гроба преврати
    В увеселительную чашу,
    Вином кипящим освяти,
    Да запивай уху да кашу.
    Певцу Корсара подражай
    И скандинавов рай воинский
    В пирах домашних воскрешай,
    Или как Гамлет-Баратынский
    Над ним задумчиво мечтай:
    О жизни мертвый проповедник,
    Вином ли полный иль пустой,
    Для мудреца, как собеседник,
    Он стоит головы живой.
 

  Прибегает прислуга, явятся племянники барона.

Б а р о н е с с а. Какой ужас! Пушкин, неужели все это правда?

П у ш к и н. Истинная правда, баронесса! Стихами врать не усмею.

Б а р о н е с с а. Антон!

Д е л ь в и г (берет в руки череп). Забавно!

             Входит Яковлев (со стороны черной лестницы).

Я к о в л е в. Здравствуй, Пушкин! Друг бесценный!

П у ш к и н. А, паяц лицейский! Ты здесь свил, видать, гнездо.

Я к о в л е в (с гримасой комедианта). Я распорядился. Слуги ваши на этот вечер будут как шелковые.

Д е л ь в и г. Вино у нас есть?

Я к о в л е в. И превосходное!

Д е л ь в и г ( держа череп в руках). Миша, наполни сей череп моего предка хорошим вином.

Я к о в л е в ( переглянувшись с баронессой). Боже избави!

Д е л ь в и г. Дерптские студенты Языков и Вульф украли его из бароновых склепов в Риге и подарили Пушкину, а он – мне, поскольку сей череп принадлежит мне по праву.

Я к о в л е в (громко). Человек! Неси вина!

Д е л ь в и г. Не говорил ли я вам? Не распевал ли сей Романс?

 
Друзья, друзья! я Нестор между вами,
По опыту веселый человек;
Я пью давно; пил с вашими отцами
В златые дни, в Екатеринин век.
 
 
И в нас душа кипела в ваши леты,
Как вы, за честь мы проливали кровь,
Вино, войну нам славили поэты,
Нам сладко пел Мелецкий про любовь!
 
 
Не кончен пир – а гости разошлися,
Допировать один остался я.
И что ж? ко мне вы, други, собралися,
Весельчаков бывалых сыновья!
 
 
Гляжу на вас: их лица с их улыбкой,
И тот же спор про жизнь и про вино;
И мнится мне, я полагал ошибкой,
Что и любовь забыта мной давно.
 

Пушкин в восторге, все в полном восхищении; между тем Яковлев наполняет череп вином и пускает по кругу. Вскрики женщин и хохот мужчин; баронесса садится за фортепиано, и начинается некая фантасмагория с черепом. Яколев, изображая восковую фигуру Петра Великого, берет в руки череп, что создает поразительный эффект явления царя к жизни.

П у ш к и н. О, паяц! Говорят, ты очень похоже изображаешь и петербургское наводнение.

Яковлев изображает Александра I перед разушевавшейся стихией.