Текст книги "Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга"

Автор книги: Петр Киле

Санкт-Петербург. Редакция журнала «Мир искусства». Комната с длинным столом и креслами. На стене висят дружеские шаржи художников друг на друга. Входит Серов с большой папкой, насупленный, почти рассерженный.

 
                 С е р о в
Здесь никого? Ну, славно! Отдышусь.
      ( Садится в кресло, про себя.)
Готов я изорвать сей холст на части.
А в чем повинен он передо мной?
Когда и сам не очень-то доволен,
Начать бы сызнова, все лучше будет.
Но просто выправить слегка в угоду
Сужденьям ученицы Каульбаха
Едва ли я сумею, не приучен.
Портрет Портретыч разве не удался?
 

Вскакивает, рассмеявшись; сорвав упаковку, устанавливает портрет на кресле у дальнего угла стола и отходит.

 
Отлично! Как живой. Смотрите, царь
Редакцию журнала «Мир искусства»
Изволил милостиво посетить.
В тужурке, без регалий, за столом
Уселся, выставивши руки праздно, -
Не царь, а человек, каков он есть,
Глядит перед собою, вас не видя,
Взгляд острый, погруженный в пустоту.
 

Входит Бакст. Он щурится, вздрагивает и исчезает за дверью.

 
                   С е р о в
 ( невозмутимо, явно изображая кого-то)
Портрет не кончен. Здесь прибавить должно,
Убавить тут.
      ( Жестом, озвучивая его своим голосом)
                        Вот вам палитра с кистью.
Исправьте, коли вам видней, чем мне.
Царь улыбнулся, превращая в шутку
Мою невежливость. Не тут-то было:
Императрица топнула ногой.
Ужели на меня? Тогда мы квиты.
И молча удалилась; царь вструхнул
И побежал за нею. Вскоре вышел,
Играя зажигалкой на ходу.
Возможно, ожидал он извинений.
А я портрет в охапку: «В раму вставить», -
Сказав, раскланялся с государем.
Ну, да. Училась, видите ль, принцесса
У Каульбаха!
 

Входит Бенуа, за ним Бакст. Серов отходит в сторону.

Б а к с т. Здесь никого, не правда ли? Всегдашняя моя мнительность, да еще близорукость доведут меня когда-нибудь до беды.

Б е н у а. Нет, постой! Здесь Серов. А за столом... да это сам Николай? ( Догадываясь, в чем дело.) Великолепно!

Серов и Бенуа смеются над озадаченным Бакстом, который устремляется к портрету и трогает царя за руки, лежащие на столе. Слышны голоса за дверью, Серов дает знак отойти всем в сторону.

Входит Дягилев, за ним два господина и дама.

Д я г и л е в ( чуть ли не с вызовом). Ваше величество! ( Раскланивается галантно.) Ваше величество! ( Шепотом.) Серов, представьте меня. ( Решается сам.) Сергей Павлович Дягилев.

1-й  г о с п о д и н. Сережа! Не старайся понапрасну. Здесь явно что-то не так.

 
            2-й  г о с п о д и н
Не может быть, чтоб царь явился здесь
Один своею собственной персоной.
Я сплю, мне снится?
 

 
                 Д а м а
                                      Мистика, конечно.
Двойник? Ну, значит, император болен.
 

 
             2-й  г о с п о д и н
Холеру подхватив на юге, царь
Был болен, но вернулся он здоров.
 

 
                  Д а м а
Но дух его, повидимому, страждет,
И здесь, и там витая до сих пор.
 

 
             2-й  г о с п о д и н
А коли дух, его явленье – знак.
И вопрошать его мы вправе.
 

 
             1-й  г о с п о д и н
                                                     Боже!
Взгляните на Серова и проснитесь.
 

Серов, более не в силах удерживаться, громко хохочет, и ему так или иначе все вторят.

Д а м а ( разглядывая портрет царя в лорнет). Впечатление поразительное, хотя портрет как будто еще не окончен.

С е р о в. То же самое заявила Александра Федоровна.

Д а м а. Императрица?

С е р о в. Да, принцесса Гессенская. Она ведь училась у Каульбаха. Взяла сухую кисть и, сличая лицо августейшего супруга с его изображением, принялась с важностью  мне показывать, где прибавить, где убавить, вероятно, точь-в-точь, как делал Каульбах.

Б е н у а. И как вы это снесли, Антон?

Д я г и л е в ( все приглядываясь к царю). Как! Забрал портрет.

С е р о в. Нет, я тотчас предложил ее величеству мою кисть и палитру, чтобы она своей августейшей ручкой выправила портрет, как ей нравится.

Д а м а ( обращая лорнет на Серова). Как! Вы прямо протянули кисть императрице? И что же, она взяла кисть?

С е р о в. Слава Богу, нет.

Б е н у а. Однако, что ни говори, очень даже невежливо.

Д а м а ( с удивлением). Дерзко.

Д я г и л е в. А что государь?

С е р о в. А что государь? Он благодушно улыбнулся, сведя мой неприличный жест к шутке. Но, похоже, лишь подлил масла в огонь. Александра Федоровна топнула ногой и молча удалилась. А государь засеменил за нею.

Д я г и л е в. И что теперь будет?

С е р о в. Ничего. Топать ногой тоже нехорошо.

Б а к с т. Нет, вы нахал, Серов. Разве можно так обращаться с царями?

С е р о в. Это всего лишь мои модели. Что царь, что извозчик, я художник.

Д я г и л е в. А портрет, вы забрали?

С е р о в. Нет, надо вставить в раму.

Д я г и л е в. Надеюсь, вы не поссорились с царем? Я не за вас боюсь, а за наш журнал.

С е р о в. Нет, я думаю. Но в этом Доме я больше не работаю. ( Упаковывает портрет, собираясь уходить.)

Д я г и л е в. Нет, нет, Валентин Александрович, ради Бога, не зарекайтесь. На вашем месте любой художник сделался бы уже камергером, а вы глядите на высочайших особ букой.

С е р о в. А ты, Сережа, глядишь директором императорских театров вместо того, чтобы смиренно служить чиновником особых поручений. Тебе так же трудно спрятать свой блистательный гений, как мне – буку.

                Все  смеются, пародируя то Серова, то Дягилева.

Петергоф. Александрия. Нижний дворец. Спальня императрицы, увешанная иконами, как молельня. Александра Федоровна в халате и Николай II в мундире.

 
       А л е к с а н д р а  Ф е д о р о в н а
  ( сосредоточенно глядя перед собой)
Великое событие свершилось -
Открытье мощей старца Серафима,
И верою исполнилась душа,
Что сбудется святое упованье!
Стечение огромное народа
В монастыре – с молитвою одною
О благодати, ниспосланьи сына,
Наследника российского престола, -
И тишина ночная, мы одни:
В святом пруду, купаясь ночью, я
Просила через чресла всей душою,
Как отдаваясь не тебе, а Богу,
Зачатья сына, коль немощен ты
Мужскими семенами разрядиться.
Я верю, верю, ныне без обмана,
Здесь свято все, но некий дух сомненья
Витает над тобою и владеет
Твоею волей, будто ты не царь.
Я не о матушке твоей...
 

 
              Н и к о л а й
                                          Да, кто же?
 

 
      А л е к с а н д р а  Ф е д о р о в н а
Случись с тобою что, со мной считаться
Не станет он.
 

 
               Н и к о л а й
                         О Витте говоришь?
 

 
      А л е к с а н д р а  Ф е д о р о в н а
Когда ты заболел опасно, помнишь,
Я поняла: могу быть изгнана,
Да с сыном в чреве, отказав в короне
Законному наследнику от Бога.
 

 
               Н и к о л а й
Послушай, Аликс...
 

 
      А л е к с а н д р а  Ф е д о р о в н а
                                    Ты послушай, Ники!
Ведь случай этот может повториться.
Царь при смерти, царица – я – на сносях...
 

 
                Н и к о л а й
Рожденье, смерть – все это в воле Божьей.
 

 
      А л е к с а н д р а  Ф е д о р о в н а
А кто наследник?
 

 
                Н и к о л а й
                          Михаил, мой брат.
 

 
    А л е к с а н д р а  Ф е д о р о в н а
А сын, который мог родиться в те же
Прискорбнейшие дни?
 

 
                 Н и к о л а й
                                         Родилась дочь,
Да я не умер.
 

 
     А л е к с а н д р а  Ф е д о р о в н а
                         Ты понять не хочешь,
В каком я положеньи оказалась,
Как Витте, доказавший всем так просто,
Что Михаил – наследник, но не я,
Не сын, пусть не родившийся, не дочь!
 

 
                 Н и к о л а й
О престолонаследии закон
Таков. Что делать?
 

 
     А л е к с а н д р а  Ф е д о р о в н а
                                    Принят кем, ты знаешь,
Убитым на престоле. Это помни.
И первый враг твой – Витте с Михаилом,
С которым он все возится теперь.
Не любит он тебя, все сравнивает
С отцом твоим, могучим великаном,
Как он могуч и телом, и умом.
Ты для него по-прежнему мальчишка,
Благовоспитанный, послушный царь.
Он всем перечит и тебе всех больше,
Горяч, надменен.
 

 
                Н и к о л а й
                                В этом ты права.
Но матушка ему лишь доверяет.
 

 
     А л е к с а н д р а  Ф е д о р о в н а
Да, он – ее опора, без него же
Ее влиянию придет конец.
Пора, мы вправе управлять страною
Без чьих-то указаний и подсказок.
И твой заступник перед Богом – старец.
Вручи ему и разум свой, и волю,
Тебя направит он в твоем служеньи,
И верь ему, как я, родится сын,
И славен будешь ты его судьбою!
 

 
               Н и к о л а й
Ах, Аликс!  Как предугадала ты
Мое решенье в отношеньи Витте?
Он сделался несносен совершенно,
Твердит, что дело мы ведем к войне
С Японией, что нам, мол, неподручно
Ее вести из-за пространств безмерных.
А Плеве говорит, войну б не худо
Победоносную затеять где-то -
Для подавленья смуты в головах.
Резон в том есть. Пускай Вильгельм увидит:
От козней всех его Россия выйдет
Окрепшей, как бывало, и во славе.
 

 
     А л е к с а н д р а  Ф е д о р о в н а
Нет, что сказал ты в отношеньи Витте?
 

 
                 Н и к о л а й
Расстаться сразу с ним так не удастся,
Когда бы не ушел он сам, вспылив.
 

 
     А л е к с а н д р а  Ф е д о р о в н а
Вот будет неожиданность благая!
Смотри, не оплошай.
           ( Крестит мужа.)
 

 
                  Н и к о л а й
                                        Врасплох застану
И милостью, и форменной отставкой.
               ( Уходит.)
 

        Кабинет государя. Николай II и министр финансов Витте.

Н и к о л а й. Я слушал ваш доклад больше часа, Сергей Юльевич, даже более внимательно, чем всегда, не правда ли? Как бы не опоздать к завтраку, чего у нас не любят. А вас ожидает моя матушка у себя.

В и т т е. Простите, государь. Я прошу вашего разрешения после вашего отъезда за границу поехать по обыкновению по России, во все те губернии, где я еще не был и где открыта питейная монополия.

Н и к о л а й. Да, конечно. Вы хорошо делаете, что сами лично осматриваете учреждения этого весьма важного дела.

В и т т е. Ваше величество! Ведь я могу доехать до Дальнего Востока, где дела наши приняли, как я вам неоднократно докладывал, очень тревожный оборот.

Н и к о л а й. Да, не беспокойтесь, Сергей Юльевич. Войны не будет. ( Со смущением) Вы привезли Плеске?

В и т т е ( поднимаясь). Да, привез, как вы велели.

Н и к о л а й. Какого вы мнения о Плеске?

В и т т е. Самого прекрасного. Он все время был одним из моих сотрудников.

Н и к о л а й. Сергей Юльевич, я вас прошу принять пост председателя Комитета министров, а на пост министра финансов я хочу назначить Плеске.

    Витте в крайнем удивлении всплескивает руками.

                             Что, Сергей Юльевич, разве вы недовольны этим назначением? Ведь место председателя Комитета министров это есть самое высшее место, которое только существует в империи.

В и т т е ( оправившись). Самое высшее место занимаете вы, государь. А роль председателя Комитета министров самая бездеятельная, поскольку все министры непосредственно подчинены вам. Если это назначение не выражает собой признака неблаговоления ко мне вашего величества, то я, конечно, буду очень рад этому наз-начению, но я не думаю, чтобы на этом месте я мог быть полезным, сколько я мог бы быть полезным на месте более деятельном. ( Раскланиваясь, выходит в приемную и впускает в кабинет Плеске.)

Г е н е р а л – а д ъ ю т а н т. Сергей Юльевич, императрица Мария Федоровна приглашает вас к завтраку.

В и т т е. Да, знаю. ( Уходя) Каково? Меня просто спустили. Я надоел, от меня отделались, и мне следует просто подать в отставку. Но и на посту председателя Комитета министров я буду пребывать, как в отставке. Теперь, боюсь, войны нам не избежать, и ничего хорошего из этого не выйдет.

АКТ  II

Москва. Большой зал Дворянского собрания. Концерт и бал с благотворительной целью. У дверей сбегаются молодые художники в маскарадных костюмах, соответствующих их произвищам:Бова, Сирин, Феб, Бычок, Леший.

 
                 Б ы ч о к
Мы опоздали на концерт, о, ужас!
 

 
                 Л е ш и й
К кому ты обращаешься «О Ужас!»?
Я – Леший, не Кощей иль Смерть сама.
 

 
                  С и р и н
Над залом пролетела, мнится,
         Тень черной птицы.
 

 
                   Б о в а
     И что то значит, эй, пророк?
 

 
                    Ф е б
     Худые вести, видит Бог.
 

 
         Х о р  у ч е н и к о в
Концерт благотворительный и бал.
Сверкающий великолепный зал.
      Здесь праздник муз и граций,
      Студенчества и знати,
      Купечества и всех,
      Кто ценит славу и успех.
Плеяда звезд российской сцены
Восходит цепью вдохновенной,
      И рукоплещет стоя зал,
      В финале открывая бал.
 

Большой зал. В павильонах начинается торговля. Вокруг непрерывное шествие и танцы.

1-я  д а м а. Я не знала, что великий князь Сергей Александрович с супругой присутствовали на концерте.

2-я  д а м а. Как же, как же! Елизавета Федоровна, сестра императрицы, в невольном соперничестве, может быть, любит быть на виду, в то время как Александра Федоровна замкнулась в своей семье.

1-я  д а м а ( шепотом). О великом князе говорят ужасные вещи, но княгиня кажется довольной и счастливой. Для меня это загадка непостижимая.

2-я  д а м а. Она приняла нашу веру и сделалась куда более верующей, чем мы, грешные.

1-я  д а м а. Как и императрица. Она предпочитает посещать церковь, а не театры и балы.

2-я  д а м а. Что, они уходят?

1-я  д а м а. За ними, как тень, следует Трепов.

2-я  д а м а. Он же обер-полицмейстер Москвы, правая рука генерал-губернатора.

1-я  д а м а. И голова. Вся власть у Трепова в руках.

2-я  д а м а. У нас его не любят. Он провоцирует студентов на беспорядки и жестоко с ними обходится.

1-я  д а м а. Великий князь с супругой раскланиваются с очаровательной продавщицей в синем павильоне.

2-я  д а м а. Да это же сама устроительница бала!

1-я  к у р с и с т к а. Послушайте! Это же Ирина из "Трех сестер".

2-я  к у р с и с т к а. Нет, та же юная совсем актрисочка, из барышень. А эта женственность сама.

1-я  к у р с и с т к а. Ну, значит, та самая красавица "В мечтах" Немировича-Данченко, как бишь ее, Вера Кирилловна.

А к т е р. И там, и здесь она, Андреева, она же продавщица в синем павильоне, приветливая и милая простушка, как Золушка, что знает, в некий час ей суждено явиться на балу принцессой.

1-я  к у р с и с т к а. А принц ее, вы знаете, кто?

А к т е р. По мужу она ведь Желябужская, он генерал... Но это в прошлом, как простушка Золушка. Принц ее – такая знаменитость, что в славе он затмил и Чехова, и Льва Толстого.

2-я  к у р с и с т к а. Как! Максим Горький? Босяк и ницщеанец? И одна из самых красивых актрис Художественного театра?

 
                   Ф е б
Серов! Здоров и весел шествует
С женою об руку; впервые вижу
Их вместе на общественном балу.
 

 
                 С е р о в
   ( приветствуя молодых художников)
Ну-с, поздравляю вас с войной!
 

 
                 С и р и н
                                                       Что бросил
Серов в сердцах? Пока ведь объявили
Лишь о разрыве отношений между
Россией и Японией.
 

 
                  Б ы ч о к
                                   К добру ли?
 

Адъютант генерал-губернатора подходит к Марии Федоровне Андреевой в роли продавщицы в синем павильоне, вероятно, с намеком проводить именитых гостей.

 
       М а р и я  Ф е д о р о в н а
Не я их приглашала, чтобы встретить
И проводить, когда в разгаре вечер.
 

 
               А д ъ ю т а н т
Билеты взяв у вас для высшей знати,
Посланцем вашим первым я вручил
И тем содействовал устройству бала.
 

 
      М а р и я  Ф е д о р о в н а
Благодарю!
 

 
               А д ъ ю т а н т
                      Улыбки вашей мне
Довольно, к ним же подойти бы надо.
 

 
      М а р и я  Ф е д о р о в н а
Когда бы я была хозяйкой бала...
 

 
                А д ъ ю т а н т
Не вы? А кто же?
 

 
      М а р и я  Ф е д о р о в н а
                                Молодежь, конечно.
Кто в танце веселее всех кружится...
Да Трепов, верный страж порядка, вряд ли
Допустит к князю мне приблизиться.
Ведь я на подозреньи у него.
 

 
                А д ъ ю т а н т
Ах, полно! Генерал, как я, поклонник
Актрисы чудной. Нет, решусь, ей-ей,
На сцену поступить, служить во храме,
Где вы весталка.
 

 
      М а р и я  Ф е д о р о в н а
                               Полно, сударь, полно.
С княгиней князь, раскланявшись, уходят.
И Трепов. Поспешите.
 

 
                А д ъ ю т а н т
                                          Я вернусь!
                 ( Уходит.)
 

 
                  Н а д я
Весталка – вы? Что он хотел сказать?
 

 
       М а р и я  Ф е д о р о в н а
Весталка? Фи! Была я как-никак
И замужем, детей имею также.
 

 
                   Н а д я
Еще загадка: были?
 

 
       М а р и я  Ф е д о р о в н а
                                     Так случилось.
Осталась в доме мужа не женой,
А лишь хозяйкой, матерью детей.
Ведь у меня растет и сын приемный.
Вина на муже, что ж, но я свободна
И если полюблю кого, он первый
О том узнает, путы все спадут.
 

 
                   Н а д я
И вы так никого не полюбили?
 

 
      М а р и я  Ф е д о р о в н а
Обжегшись, поостережешься, к счастью.
И я жила, пожалуй, как весталка,
Священнодействуя на сцене.
 

 
                   Н а д я
                                                     Правда!
 

 
      М а р и я  Ф е д о р о в н а
Нет, ныне я воистину люблю,
Со страхом до озноба, с изумленьем,
Боясь поверить в счастье, как девчонка,
Когда вокруг кричат все громко: «Горько!»
 

Старик и студент останавливаются поодаль, явно посматривая в сторону Марии Федоровны Андреевой.

С т у д е н т. А ведь я написал ей письмо.

С т а р и к. Кому – ей?

С т у д е н т. Вы прекрасно знаете, о ком речь.

С т а р и к. Ну, да. И какую же глупость ты сочинил?

С т у д е н т. Я писал о нас. Как, выходя из театра, мы всегда сосредоточенно молчали. Мы боялись, чтоб кто-нибудь с нами не заговорил. Мы бережно, как святыню, выносили из театра, лелеяли любовно в своей душе то золотистое просветление, которое вливалось от Вас. И вот – незаметно для меня самого – в моей груди постепенно создался Ваш обаятельный образ. Он стоит там, разливая немеркнущий свет.

С т а р и к ( крякнув). И правда. Ух, ты!

С т у д е н т. И перед его глазами проходят мои мысли, мои чувства. Он – высший суд. Он говорит мне о чудесной красоте, зовет к ней, обещает ее. Он неудержимо заставляет меня искать лучшей жизни. Он требует от меня, чтобы я сам стал лучше, как можно лучше.

С т а р и к. Так-с!

С т у д е н т. Вы – обещание идеальной жизни; Вы – призыв к прекрасному; Вы – самая чарующая греза...

С т а р и к. Ну, ну, лучше не скажешь.

С т у д е н т ( со смущением). В конце я попросил прислать на память карточку. Вот это, наверное, глупо, и теперь я боюсь попасться ей на глаза, вдруг она меня узнает, хорошо зная вас.

С т а р и к. Мария Федоровна и поглядывает на нас с лукавым видом. Боюсь, ты и меня впутал в эту романтическую историю, что мне не к лицу, не по летам.

     Где-то на хорах раздается мощный и пленительный бас.

 
        Х о р  у ч е н и к о в
О, звуки чудные! Не ангел ли сошел
С небес, чей глас – божественный глагол,
Ликующий, рыдающий и гневный
В борьбе добра и зла вседневной?
Шаляпин? Он! Как Горький, из низов,
С привольных волжских берегов.
У Мамонтова он себя обрел
И воспарил на сцене, как орел
Встречь солнцу без усилья
Могучие расправив крылья, -
Вся мощь стихии, светлый зов,
Как и Серов, из молодых богов,
Сошедших здесь на пире,
И Правда торжествует в мире.
 

Показывается Серов с женой; отовсюду раздаются слова приветствия со словами: «Как себя чувствуете? Все хорошо?»

 
                 С е р о в
Что все толкуют о моем здоровье?
Был болен, что за новость в жизни сей?
 

 
      О л ь г а  Ф е д о р о в н а
Боялись за тебя, за жизнь твою;
Столь дорог многим ты, я и не знала.
 

 
                 С е р о в
Ну, хорошо. Боюсь, сейчас расплачусь.
Но смерти не минуешь. Как же быть?
 

 
      О л ь г а  Ф е д о р о в н а
Ну, я-то нахожу спасенье в Боге.
 

 
                 С е р о в
Спасенье в смерти? Мир несовершенен.
Все безобразное отринуть прочь,
Лишь в красоте спасенье и отрада.
 

 
       О л ь г а  Ф е д о р о в н а
Что, тянет танцевать? Ах, да, нельзя.
 

 
                  С е р о в
Тебе-то можно. Отвлекись, развейся,
Как в юности на наших вечерах.
( Передает руку жены одному из знакомых; Ольга Федоровна уносится в танце.)
                                      ( про себя)
Прекрасно! Как я рад, что вынес муки
Предсмертные, казалось, в страхе: жизнь
Вот-вот прервется, с погруженьем в сон
Беспамятства, гниения и тлена.
Небытие! Зачем? Что сие значит?
Непониманье и рождает страх.
Не видишь смысла и боишься казни,
А деться некуда – идешь на казнь
Без преступленья, без вины какой-то.
В душе, как в детстве, нарастает страх,
С предчувствием непоправимых бедствий.
 

Вдруг словно гаснет свет и вновь вспыхивает, всколыхнув многолюдный зал в тревоге и смятеньи. Проносятся шепот и возгласы: «Война?! Японский флот бомбардирует Порт-Артур». Между тем музыка вальса кружит в танце беззаботные пары.